Страница:
Оглушительный хохот Жофре эхом прокатился по саду. Он вскочил со скамейки и, все еще смеясь, последовал за Томасом. Джейс послушал, как отголоски его смеха замирают вдали, потом зевнул, облокотился на скамейку и принялся вновь украдкой наблюдать за влюбленными парами.
Отставив в сторону бокал, Терент Равинет вздохнул и задумчиво уставился на пламя пылавшего на стене факела.
Эта была его последняя ночь в Англии. Мысль об этом жгла сильнее, чем огонь. Едва взойдет солнце, как ему придется надолго покинуть родину, может быть, навсегда. Даже думать об этом было нестерпимо больно. Но судьба не оставила ему выбора; и он понял это еще в тот день, когда бежал из Беронхерста. Тогда ему повезло, он спасся, но понял, что все кончено. Все его мечты, грандиозные планы, все, чего он хотел и на что надеялся, – всему этому пришел конец. Конец! Сын его остался жив, девчонку вырвали из его рук, а значит, и ее он тоже потерял. К тому же он не сомневался, что король Генрих не остановится ни перед чем, чтобы раздобыть любые улики, которые помогли бы ему вытащить на суд его, Терента, и положить его голову на плаху. Равинет догадывался, что в эту самую минуту вооруженные отряды уже направляются к его замку, чтобы по приказу короля арестовать мятежника. Скорее всего утром они уже будут здесь, самое позднее – завтра к вечеру, поэтому у него оставался единственный выход – бежать. К тому времени как они появятся, он уже будет во Франции или в Италии. Он исчезнет и будет вынужден скитаться вдали от любимой Англии, пока этот мерзавец Генрих сидит на троне. А сколько это продлится, Бог весть… может быть, до конца его дней!
При этой мысли хриплый стон вырвался из груди Равинета, и он проклял тот день, когда оставил в живых Эрика Стэйвлота Белхэйвена, сын он там ему или не сын, какая разница?!
– Равинет!
Это был голос, который он слышал последний раз много лет назад. Тот самый голос, при одном звуке которого бешеная ненависть с новой силой всколыхнулась в его груди. Он узнал его сразу. И медленно обернулся.
– Рад видеть тебя, Стэйвлот. Какой приятный сюрприз! – Глаза их встретились. – Вот уж никак не ожидал. Забавно, правда?
Равинет, знавший этого человека с ранней юности, был поражен, увидев, что за прошедшие годы Гэрин стал еще выше. Теперь он раздался в плечах и груди, руки и ноги его налились несокрушимой силой – перед Терентом стоял уже не юноша, а зрелый, могучий воин.
Скорее всего, догадался Терент, Гэрин попал в замок, взобравшись по стене, а потом незаметно пролез через окно. И вот теперь он возник перед ним, стряхивая капли дождя с тяжелого от воды плаща, длинные белокурые волосы прилипли к высокому лбу, в руке – огромный меч.
Суровое выражение его лица говорило само за себя.
– Да, забавно, – отозвался Гэрин, крепче сжимая рукоять тяжелого боевого меча.
– Как тебе удалось обмануть стражу? – с наигранным добродушием полюбопытствовал Равинет.
– Это было не трудно. Большинство твоих людей тут же бросились наутек, едва завидев меня, а остальными… теми, кто хотел помешать мне взобраться по стене… ну что же, ими занялся сэр Уолтер. Думаю, тебе не стоит о них тревожиться. Скорее всего с твоими людьми уже покончено или будет покончено через несколько минут.
– Ты, разумеется, явился ко мне от лица моего сына. Я угадал? – мрачно поинтересовался Равинет.
Пламя бешенства, которое так долго сдерживал в себе Гэрин, вырвалось наружу, наполняя тело исполинской силой. Глаза его полыхнули огнем.
– Эрик – мой сын, Равинет! Мой! Я не отдам его ни тебе, да и никому другому, запомни это!
Равинет злорадно усмехнулся:
– Ничего не поделаешь, Гэрин! Я дал ему жизнь, кто же станет с этим спорить?! Если бы не я, мой бедный друг, его бы вообще не было!
Брови Гэрина угрюмо сдвинулись.
– Ты, ублюдок! Неужели ты забыл, как бросил его умирать?! Просто чудо, что в тот день я наткнулся на него в лесу! Это чудо… и это не ты, а Господь Бог даровал мне сына! А ты бездумно отшвырнул прочь бесценное сокровище, которым любой на твоем месте дорожил бы больше жизни! Слышишь, Равинет, бесценное сокровище! Сына, благородного сына, которым любой мог бы гордиться! А ты, мерзавец, бросил его! И теперь у тебя нет никакого права считать его своим!
– У меня есть на это право, Стэйвлот. Он плоть от плоти моей, моя кровь течет в его жилах. И мы с ним одно лицо, разве нет? – Увидев искаженное яростью лицо Гэрина, Равинет коварно усмехнулся. – Как, должно быть, ты возненавидел меня, когда впервые понял, чье отродье в тот день подобрал в лесу!
– Да, ты прав. Я возненавидел тебя еще больше, – признался Гэрин, – но не поэтому. Не потому что именно ты породил его на свет. Любой мерзавец мог изнасиловать беззащитную девушку и дать жизнь ребенку. Ненавидеть тебя? Остается только презирать подонка, коль скоро он палец о палец не ударил ради собственного сына! Нет, тебя я возненавидел не за это. Не за жизнь, которую ты ему дал… а за ту смерть, которую ты уготовил своей собственной плоти и крови!
– Ну, положим, я загладил свою вину, – торопливо пробормотал Равинет, в глазах его еще не погасла надежда спасти собственную шкуру. – Я ведь мог убить его совсем недавно, однако оставил в живых. И все потому, что он мой сын. Разве это ничего не значит в твоих глазах?
– Ровным счетом ничего! – гремел Гэрин. – Ты не убил его, просто не желая делать это своими руками! Будь у тебя возможность прикончить его, ты бы не задумываясь отправил на гибель собственного сына!
Гэрин шагнул к негодяю, и Равинета охватила дрожь.
– Ты не можешь убить меня, Стэйвлот! Король повесит тебя за это!
Но Гэрин только покачал головой. Он медленно приближался, шаг за шагом.
– Не надейся на это. Он даже никогда не узнает, что это я убил тебя. А если и узнает, чья рука сразила предателя, все равно я ни о чем не пожалею. Давным-давно, когда моему сыну было всего десять лет, я дал ему клятву, а я всегда держу свое слово. Особенно когда речь идет о моих детях.
– И ты собираешься прикончить меня из-за какой-то дурацкой клятвы? – взвизгнул Равинет, который при виде неумолимо приближающегося возмездия совсем потерял голову и трусливо юркнул за массивное кресло.
– Да, – кивнул Гэрин, преследуя его по пятам, – из-за клятвы! Я поклялся тогда, что уничтожу любого, кто заявит на мальчика права, как это сделал ты, Равинет. И поэтому говорю тебе – готовься к смерти!
– Я… я больше никогда этого не сделаю, Гэрин! Клянусь! Завтра я покину Англию, и покину ее навсегда! Ты никогда больше не увидишь меня, даю слово, даже не услышишь обо мне! Я просто исчезну!
И снова Гэрин медленно и торжественно покачал головой с неизбывной печалью в глазах.
– Да, я уже никогда не услышу о тебе, Равинет! Хотя, Богом клянусь, дорого бы я дал, чтобы этой ночи никогда не было в моей жизни! Одно твое дыхание, ублюдок, оскверняет землю! Мне тошно даже смотреть на тебя!
И он снова шагнул вперед.
Глава 27
Отставив в сторону бокал, Терент Равинет вздохнул и задумчиво уставился на пламя пылавшего на стене факела.
Эта была его последняя ночь в Англии. Мысль об этом жгла сильнее, чем огонь. Едва взойдет солнце, как ему придется надолго покинуть родину, может быть, навсегда. Даже думать об этом было нестерпимо больно. Но судьба не оставила ему выбора; и он понял это еще в тот день, когда бежал из Беронхерста. Тогда ему повезло, он спасся, но понял, что все кончено. Все его мечты, грандиозные планы, все, чего он хотел и на что надеялся, – всему этому пришел конец. Конец! Сын его остался жив, девчонку вырвали из его рук, а значит, и ее он тоже потерял. К тому же он не сомневался, что король Генрих не остановится ни перед чем, чтобы раздобыть любые улики, которые помогли бы ему вытащить на суд его, Терента, и положить его голову на плаху. Равинет догадывался, что в эту самую минуту вооруженные отряды уже направляются к его замку, чтобы по приказу короля арестовать мятежника. Скорее всего утром они уже будут здесь, самое позднее – завтра к вечеру, поэтому у него оставался единственный выход – бежать. К тому времени как они появятся, он уже будет во Франции или в Италии. Он исчезнет и будет вынужден скитаться вдали от любимой Англии, пока этот мерзавец Генрих сидит на троне. А сколько это продлится, Бог весть… может быть, до конца его дней!
При этой мысли хриплый стон вырвался из груди Равинета, и он проклял тот день, когда оставил в живых Эрика Стэйвлота Белхэйвена, сын он там ему или не сын, какая разница?!
– Равинет!
Это был голос, который он слышал последний раз много лет назад. Тот самый голос, при одном звуке которого бешеная ненависть с новой силой всколыхнулась в его груди. Он узнал его сразу. И медленно обернулся.
– Рад видеть тебя, Стэйвлот. Какой приятный сюрприз! – Глаза их встретились. – Вот уж никак не ожидал. Забавно, правда?
Равинет, знавший этого человека с ранней юности, был поражен, увидев, что за прошедшие годы Гэрин стал еще выше. Теперь он раздался в плечах и груди, руки и ноги его налились несокрушимой силой – перед Терентом стоял уже не юноша, а зрелый, могучий воин.
Скорее всего, догадался Терент, Гэрин попал в замок, взобравшись по стене, а потом незаметно пролез через окно. И вот теперь он возник перед ним, стряхивая капли дождя с тяжелого от воды плаща, длинные белокурые волосы прилипли к высокому лбу, в руке – огромный меч.
Суровое выражение его лица говорило само за себя.
– Да, забавно, – отозвался Гэрин, крепче сжимая рукоять тяжелого боевого меча.
– Как тебе удалось обмануть стражу? – с наигранным добродушием полюбопытствовал Равинет.
– Это было не трудно. Большинство твоих людей тут же бросились наутек, едва завидев меня, а остальными… теми, кто хотел помешать мне взобраться по стене… ну что же, ими занялся сэр Уолтер. Думаю, тебе не стоит о них тревожиться. Скорее всего с твоими людьми уже покончено или будет покончено через несколько минут.
– Ты, разумеется, явился ко мне от лица моего сына. Я угадал? – мрачно поинтересовался Равинет.
Пламя бешенства, которое так долго сдерживал в себе Гэрин, вырвалось наружу, наполняя тело исполинской силой. Глаза его полыхнули огнем.
– Эрик – мой сын, Равинет! Мой! Я не отдам его ни тебе, да и никому другому, запомни это!
Равинет злорадно усмехнулся:
– Ничего не поделаешь, Гэрин! Я дал ему жизнь, кто же станет с этим спорить?! Если бы не я, мой бедный друг, его бы вообще не было!
Брови Гэрина угрюмо сдвинулись.
– Ты, ублюдок! Неужели ты забыл, как бросил его умирать?! Просто чудо, что в тот день я наткнулся на него в лесу! Это чудо… и это не ты, а Господь Бог даровал мне сына! А ты бездумно отшвырнул прочь бесценное сокровище, которым любой на твоем месте дорожил бы больше жизни! Слышишь, Равинет, бесценное сокровище! Сына, благородного сына, которым любой мог бы гордиться! А ты, мерзавец, бросил его! И теперь у тебя нет никакого права считать его своим!
– У меня есть на это право, Стэйвлот. Он плоть от плоти моей, моя кровь течет в его жилах. И мы с ним одно лицо, разве нет? – Увидев искаженное яростью лицо Гэрина, Равинет коварно усмехнулся. – Как, должно быть, ты возненавидел меня, когда впервые понял, чье отродье в тот день подобрал в лесу!
– Да, ты прав. Я возненавидел тебя еще больше, – признался Гэрин, – но не поэтому. Не потому что именно ты породил его на свет. Любой мерзавец мог изнасиловать беззащитную девушку и дать жизнь ребенку. Ненавидеть тебя? Остается только презирать подонка, коль скоро он палец о палец не ударил ради собственного сына! Нет, тебя я возненавидел не за это. Не за жизнь, которую ты ему дал… а за ту смерть, которую ты уготовил своей собственной плоти и крови!
– Ну, положим, я загладил свою вину, – торопливо пробормотал Равинет, в глазах его еще не погасла надежда спасти собственную шкуру. – Я ведь мог убить его совсем недавно, однако оставил в живых. И все потому, что он мой сын. Разве это ничего не значит в твоих глазах?
– Ровным счетом ничего! – гремел Гэрин. – Ты не убил его, просто не желая делать это своими руками! Будь у тебя возможность прикончить его, ты бы не задумываясь отправил на гибель собственного сына!
Гэрин шагнул к негодяю, и Равинета охватила дрожь.
– Ты не можешь убить меня, Стэйвлот! Король повесит тебя за это!
Но Гэрин только покачал головой. Он медленно приближался, шаг за шагом.
– Не надейся на это. Он даже никогда не узнает, что это я убил тебя. А если и узнает, чья рука сразила предателя, все равно я ни о чем не пожалею. Давным-давно, когда моему сыну было всего десять лет, я дал ему клятву, а я всегда держу свое слово. Особенно когда речь идет о моих детях.
– И ты собираешься прикончить меня из-за какой-то дурацкой клятвы? – взвизгнул Равинет, который при виде неумолимо приближающегося возмездия совсем потерял голову и трусливо юркнул за массивное кресло.
– Да, – кивнул Гэрин, преследуя его по пятам, – из-за клятвы! Я поклялся тогда, что уничтожу любого, кто заявит на мальчика права, как это сделал ты, Равинет. И поэтому говорю тебе – готовься к смерти!
– Я… я больше никогда этого не сделаю, Гэрин! Клянусь! Завтра я покину Англию, и покину ее навсегда! Ты никогда больше не увидишь меня, даю слово, даже не услышишь обо мне! Я просто исчезну!
И снова Гэрин медленно и торжественно покачал головой с неизбывной печалью в глазах.
– Да, я уже никогда не услышу о тебе, Равинет! Хотя, Богом клянусь, дорого бы я дал, чтобы этой ночи никогда не было в моей жизни! Одно твое дыхание, ублюдок, оскверняет землю! Мне тошно даже смотреть на тебя!
И он снова шагнул вперед.
Глава 27
Целых три дня Марго с Эриком почти не выходили из спальни. Джеймс и его жена вели себя точно так же, и очень скоро все привыкли к тому, что видят новобрачных лишь мельком.
Наутро третьего дня Марго открыла глаза, с наслаждением почувствовав большие ласковые руки мужа, нежно поглаживающие ей спину. Она нежилась, свернувшись калачиком на его могучей груди, где проспала всю ночь. Пальцы его мягко скользили по бархатистой коже, и Марго чуть не застонала от удовольствия.
Взглянув на него, она с удивлением увидела, что Эрик хмурится. Сурово сдвинув брови, он смотрел в потолок.
– Эрик?
Он заморгал, будто его застали врасплох. Потом улыбка раздвинула его губы. Эрик потянулся и нежно поцеловал ее.
– Доброе утро, красавица моя, – пробормотал он. – А я-то думал, ты поспишь подольше. Вчера ты слишком устала.
– Да, – призналась она немного смущенно, – устала.
Он снова поцеловал ее, одной рукой приглаживая спутанные волосы.
– Поспи еще, любимая. Я разбужу тебя попозже.
Марго покачала головой и приблизила к нему свое лицо. Свободной рукой она нежно погладила его упрямый подбородок.
– П-почему ты хмуришься, Эрик? Т-ты думаешь о ч-чем-то неприятном?
– Разве? А я и не заметил. – Его руки вновь бессознательным движением двинулись по ее телу. – Видишь ли, я как раз думал, как мы будем жить и где совьем наше гнездо.
Марго улыбнулась.
– Т-ты разве забыл, что когда-нибудь станешь хозяином Рида? Нам там б-будут рады. Мой отец с радостью научит тебя управлять т-таким огромным п-поместьем.
Эрик усмехнулся:
– Да, конечно, разве я могу об этом забыть? Надеюсь только, что все это не слишком огорчает твоего отца! Но надо подумать еще кое о чем, Марго. Когда-то я поклялся в вечной верности отцу, и эту клятву я не могу нарушить. Поэтому без его согласия я не имею права уехать из Белхэйвена.
– Т-тогда д-давай останемся здесь, – легко согласилась Марго. – М-может быть, я смогу чем-нибудь помогать т-твоей м-матушке и сестре!
– Конечно, мы можем остаться здесь, – задумчиво рассуждал Эрик, – но это было бы несправедливо по отношению к тебе и твоему отцу. Ведь тогда сэр Уолтер останется в Риде совершенно один – без своей единственной дочери! А тебе придется жить так далеко от него. К тому же, Марго, ты ведь уже привыкла быть хозяйкой большого замка. Ты просто рождена для этого. Думаю, тебе скоро наскучит советоваться обо всем с матушкой и Лилиор.
– М-может быть, и наскучит, – с нежностью ответила Марго, стараясь поцелуями разгладить глубокие складки, залегшие на его лбу, – но я не стану расстраиваться. Я б-буду счастлива везде. Лишь бы т-ты был со мной, Эрик! С тобой м-мне везде б-будет хорошо: и в роскошном замке, и в убогой хижине! А у отца, – продолжала она, однако уже без прежней уверенности в голосе, – слишком много дел, чтобы чувствовать себя одиноким и заброшенным. Кроме того, мы, наверное, сможем иногда навещать его.
– О, Марго! – простонал он. – Тебе не следовало выходить за меня замуж. Сколько других мужчин, куда достойнее меня, охотно сделали бы тебя счастливой! О, если бы ты только не была такой упрямой!
– Но ни один из н-них не с-смог бы любить меня так, как ты, – возразила она, осыпая его лицо нежными поцелуями, – и я н-никого не м-могла бы любить сильнее, чем т-тебя! Поверь, это была бы ужасная, н-непоправимая ошибка, любимый!
Эрик внезапно перевернулся, так что Марго оказалась под ним, зажатая в стальном кольце его могучих рук.
– Да, любить тебя, как я, – прошептал он, и губы его жадно прильнули к ее губам, – обожать, боготворить землю, по которой ступают твои ноги. Но что, если ты устанешь от этого? А если вдруг настанет день, и ты затоскуешь по прежней жизни в роскоши и богатстве, по своему великолепному замку? И тогда я и моя любовь покажутся тебе лишь досадной помехой!
Марго с улыбкой покачала головой:
– М-не ничего не н-нужно! Кроме т-тебя, любовь моя!
– Но я постараюсь, чтобы когда-нибудь ты обладала всем этим, – пылко поклялся Эрик, – потому что ты достойна этого!
Она улыбнулась и лениво потянулась.
– Я буду вполне с-счастлива твоей любовью и теми п-пылкими чувствами, на которые, мне к-кажется, вправе рассчитывать. Да, и рассчитываю н-на них прямо сейчас!
– Похоже, ты собираешься соблазнить меня, женщина, и как раз когда я собирался поговорить о самых серьезных вещах! – прорычал Эрик, с комическим негодованием шлепнув ее.
– Да, – лукаво созналась она, – именно это я и делаю.
Эрик снова прильнул к ее губам.
– Боюсь, женитьба на тебе станет для меня серьезным испытанием, милая. Из тебя получится на редкость требовательная жена.
– М-м… – промурлыкала она с довольным видом, наслаждаясь его поцелуями.
– Только не забывай, что твой муж отважный и в то же время кроткий человек. – Его губы очертили влажную дугу вдоль ее щеки, потом скользнули вниз, по стройной, изящно изогнутой шее, и Эрик припал губами к плечу Марго.
– Да. К-конечно.
– И весьма послушный, покорный и преданный, – добавил он, легонько покусывая нежную кожу, – словом, сокровище, а не муж!
– Да…
– Сладкая моя Марго, – пробормотал он, отыскав губами ее губы, – я люблю тебя. Люблю всем сердцем. И никогда не перестану любить и желать тебя.
И, словно стремясь доказать это, Эрик предался любовным утехам с такой яростной ненасытностью, что оба забыли обо всем, пока, вконец обессиленные, не распростерлись на смятых простынях.
– О-ох! – прошептала она. Полузакрыв глаза, Марго блаженно водила кончиками пальцев по его шее.
– Великий Боже! – сдавленным голосом пробормотал Эрик, уткнувшись лицом в ее теплое плечо. Он навалился на нее всей тяжестью своего огромного тела, не в силах пошевелиться.
Пальцы Марго скользнули в копну его волос и принялись ласково перебирать чуть влажные завитки.
– Как я и думала, вы весьма искушены в искусстве любви, м-милорд.
Эрик с трудом приподнял голову, казалось, налитую свинцовой тяжестью, и улыбнулся. Слова жены явно позабавили его и в то же время польстили.
– Да неужто, любовь моя? Не могу сказать, как я счастлив, что не разочаровал тебя! – Хмыкнув, он добавил: – Клянусь честью, так будет всегда! Надеюсь, ты уже заметила, насколько я преданный и покорный супруг?
– Да уж, – улыбнулась она, – моему отцу т-такая верность супружескому долгу п-придется п-по душе! По его словам, он твердо рассчитывает еще до к-конца года увидеть своего п-первого внука!
– Господи, спаси нас и помилуй! Мой то же самое заявил и мне! Похоже, они с радостью заперли бы нас в спальне, заподозрив, что мы не очень-то торопимся выполнить их желание! Хорошо еще, если бы приказали хотя бы кормить! Но, – он наклонился и легонько чмокнул ее в кончик носа, – раз уж мы с тобой такие покорные дети, думаю, они обойдутся и без этих суровых мер!
– М-м, – кивнула Марго, – может быть, хотя задача не из простых.
– Еще бы! – со вздохом согласился Эрик. – А уж сколько трудов потребуется… страшно себе представить! Ты только подумай: чтобы оправдать все их надежды, нам с тобой придется как следует поработать! Скажи, любовь моя, ты не голодна? А я сейчас готов съесть быка! Может быть, спустимся вниз и пообедаем со всеми вместе? Или пусть опять обед принесут сюда?
– Лучше вместе с-со всеми. Я уже с-соскучилась п-по отцу.
– Идет, – он попытался встать и хрипло застонал, рухнув на смятые простыни. – Любовь моя, в один прекрасный день ты меня просто прикончишь. Я уже сейчас чувствую себя так, словно наполовину умер.
Джеймс и Маргарет тоже решили выйти к столу, и вот наконец вся семья Стэйвлот в первый раз за последние несколько дней собралась за столом в полном составе. Прибывшие на свадьбу гости тоже еще не успели разъехаться. В замке гостили и родители Маргарет, а когда за столом к ним присоединились и сэр Уолтер с сэром Аллином, то сразу стало шумно и весело.
– Вы собираетесь уехать уже завтра? – огорчился Эрик. – Но ведь мы даже не успели побыть вместе! И один Господь Бог знает, когда увидимся в следующий раз!
– Верно, – согласился Джеймс, – но тут уж ничего не поделаешь. Король Генрих и так неохотно отпустил нас с Маргарет, а времени дал только-только обвенчаться! К тому же король терпеть не может надолго отпускать своего дорогого кузена! – добавил он, указывая на лорда Парвела. – Вот нам и надо поскорее вернуться в Лондон.
– Знаешь, нам будет очень не хватать тебя и твоей прелестной Маргарет! – проговорил Эрик. – Жаль, что вам нельзя погостить подольше!
– Даже если бы они и остались, то тебе-то какая разница? – весело спросил Гэрин, приподнявшись, чтобы взять с блюда спелую сливу. – Ведь скоро и вы с Марго тоже уедете из Белхэйвена, чтобы поселиться вместе с сэром Уолтером в Риде.
И Эрик, и Марго замерли с набитыми ртами, чуть не поперхнувшись.
Опомнившись наконец, Эрик постучал закашлявшуюся Марго по спине, а сам недоверчиво взглянул на отца:
– Прошу прощения, сэр. Может, я ослышался…
Гэрин с недоумением на лице повернулся к сэру Уолтеру, но тот только покачал головой.
– Я еще не успел поговорить с ними, Гэрин. – Он повернулся к дочери с зятем и лукаво улыбнулся. – Уж очень они были заняты! Вот я и решил потолковать с ними после обеда.
– Ну да ладно! – Гэрин снова повернулся к Эрику. – По желанию сэра Уолтера вы с Марго возвращаетесь в Рид. Ты бы смог помочь ему управлять поместьями, тем более что они достаточно велики. Твоя мать и я решили отпустить тебя, хотя черт меня возьми совсем, если я представляю, как буду управляться в Белхэйвене после отъезда двоих моих старших сыновей! – Гэрин с ухмылкой подмигнул третьему сыну, который изо всех сил делал вид, что не замечает отцовского взгляда. – Придется Жофре понемногу приучаться к делу. А там вслед за ним и Алерику!
Жофре скорчил недовольную гримасу.
– К делу! – угрюмо пробурчал он. – Дурак я, дурак! Надо было жениться, когда представился случай!
А Алерик послал радостную улыбку Минне. Та улыбнулась в ответ.
Марго, перехватив их безмолвный обмен взглядами, догадалась, что скорее всего вернется в Рид без любимой подруги.
– Но, отец, вы уверены, что так будет лучше? – поколебавшись, спросил Эрик. – А как же моя клятва верности? Я всегда надеялся служить вам в Белхэйвене!
Гэрин ласково улыбнулся сыну:
– Лучше всего ты послужишь нам с матерью, если отправишься в Рид и позаботишься о том, чтобы на вашей земле царили мир и покой, а все, чья судьба окажется в твоих руках, были счастливы и довольны. И тогда мы будем гордиться тобой, сынок.
– Ну, – протянул Эрик, все еще никак не в силах прийти в себя, – раз вы этого хотите, мы согласны. – Ему все еще было трудно расстаться с мыслью, что Белхэйвен останется его домом до самой смерти. Он вопросительно взглянул на Марго: – Теперь ты счастлива, любимая? Уверен, ты будешь рада вернуться в Рид.
– Т-ты ведь и сам знаешь, что может с-сделать меня счастливой.
Он накрыл ладонью ее руку.
– Быть всегда вместе?
Она кивнула.
– Тогда мы будем вместе в Риде. – Эрик обратился к тестю: – Благодарю вас, сэр. Клянусь, буду верой и правдой служить вам.
У сэра Уолтера было такое лицо, словно он внезапно стал обладателем бесценного сокровища.
– Как бы там ни было, мой мальчик, – продолжал Гэрин, сурово покосившись в сторону просиявшего друга, – ты должен обещать, что будешь приезжать домой по крайней мере раз в год, так же как пообещали Джеймс с Маргарет. Я с радостью вверяю своих сыновей в добрые руки, но будь я проклят, если отпущу их навсегда!
– Мы приедем, – уверила свекра Марго, – и будем часто навещать вас. Уж никак не реже чем раз в год!
– Значит, решено, – вмешался сэр Аллин. В глазах его плясали чертики. – А вы уже договорились, кто из вас подарит родителям первого внука?
– Кровь Христова! – расхохотался Эрик, переглянувшись с Джеймсом. – И это все, чем заняты твои мысли? Побойся Бога, мы ведь только несколько дней как женаты!
– Я ставлю на Джеймса с Маргарет, – шепнул Алерик на ухо сэру Аллину, – в конце концов, они обвенчались на три дня раньше.
– Пресвятая Богородица! – захохотал Жофре. – Ну, Эрик, этот вызов ты не сможешь не принять! Давай же, парень, и, клянусь честью, я поставлю на тебя!
Под общий хохот Эрик с легким сердцем повернулся к Жофре и снисходительно кивнул.
– Я… мы, – поправился он, покосившись на улыбающуюся Марго, – принимаем вызов!
– По рукам! – оглушительно заорал сэр Аллин, с грохотом опустив на стол кружку.
Смех возобновился с новой силой, когда Эрик добавил:
– Только разрешите нам хотя бы поесть, прежде чем эта компания любителей биться об заклад потащит нас обратно в спальню! Нужно же ведь как-то поддерживать силы, правда, Джеймс?
Добродушные шутки, поддразнивание и всеобщее веселье продолжались бесконечно, до той самой минуты, когда Гэрин выпрямился во весь рост и, высоко подняв бокал, предложил тост за здоровье и счастье двух новых супружеских пар.
Он уже поднес его к губам, как вдруг в зале наступила тишина. Хлопнули двери, и, невзирая на возмущенные протесты слуг и стражи, в зал ворвались воины с королевскими значками на груди. Послышался возмущенный ропот. Не обращая на это ни малейшего внимания, двое рыцарей в латах двинулись к столу.
Гэрин, осекшись на полуслове, отставил бокал в сторону. Джеймс вскочил на ноги. Все замерли в гробовом молчании.
– Сэлтон, Финсет, что это значит? – вскричал Джеймс, сурово сдвинув брови.
Те опешили, но, узнав знакомое лицо, бросились к нему с распростертыми объятиями.
– Сэр Джеймс! Боже праведный, какое счастье, что вы здесь!
Джеймс протянул им руку.
– Что произошло? И что привело вас с вашими людьми в Белхэйвен?
Рыцарь замялся и смущенно оглядел сидевших за столом.
– Могу я поговорить с вами наедине, милорд? Было бы неплохо, чтобы при разговоре присутствовали также сэр Гэрин и сэр Уолтер!
Джеймс вопросительно взглянул на отца. Тот в ответ утвердительно склонил голову. Вслед за ним поднялся и сэр Уолтер. Все трое молча последовали за рыцарями через парадный зал. Под его высокими сводами гулко прозвучали их шаги.
Эрик нашел под столом руку Марго, крепко сжал тонкие пальцы и ободряюще улыбнулся жене. Марго не могла скрыть тревогу, и Эрик догадался: она боялась, что король опять собирается дать отцу какое-то опасное поручение.
Вскоре рыцари вернулись. Подойдя к своим людям, они велели им садиться за нижние столы, вокруг которых уже хлопотали слуги, а Гэрин с сэром Уолтером и Джеймсом возвратились за хозяйский стол. Глаза всех в зале украдкой следили за ними.
Наконец Гэрин выпрямился во весь рост во главе стола, и любопытные взоры всех присутствующих устремились к нему.
– Думаю, друзья мои, не будет большого греха в том, если я расскажу вам все, – начал он. – Эти люди посланы королем Генрихом, чтобы найти и арестовать предателя, известного всем как барон Терент Равинет. Король приказал привезти его в Лондон, где он предстанет перед судом, чтобы держать ответ за все свои преступления. Вне всякого сомнения, негодяй был бы признан виновным, поскольку в доказательствах его богомерзких деяний недостатка нет! – Взгляд его упал на помрачневшего Эрика, и Гэрин тут же отвел глаза в сторону. – Однако когда посланники короля появились в замке, мерзавец был уже мертв. – Испуганный ропот пролетел по залу. – Барон был убит кем-то неизвестным, имени которого мы не знаем до сих пор.
В зале повисло напряженное молчание. Гэрин с непроницаемым лицом уселся на свое место, всем своим видом давая понять, что не произошло ничего необыкновенного.
Эрик окаменел. Он почти не чувствовал, как пальцы Марго крепко стиснули его ладонь, не слышал, как она окликнула его. Невозмутимый взгляд отца снова скользнул по его лицу, и, так же как в первый раз, отец отвернулся. Но не известие о смерти Равинета поразило Эрика как гром среди ясного неба. Он был воином и уже привык, что жизнь человеческая может оборваться совсем неожиданно.
Нет, он вслушивался в слова отца и чувствовал, как внутри все холодеет при мысли о том, что ему известно имя таинственного убийцы.
– Бог мой! – только и смог прошептать он.
Слова эти слышала лишь Марго. Все остальные за столом, забыв о новобрачных, шумно обсуждали случившееся. И только Жофре, сидевший напротив и ни на минуту не спускавший глаз с брата, увидел, как шевельнулись его губы, и догадался обо всем.
– Эрик, – снова окликнула Марго.
Эрик вздрогнул, бросил взгляд на любимое лицо, каждая черточка которого выражала безумную тревогу. Его обдало знакомой теплой волной. Эрик улыбнулся и поцеловал жену.
– Все в порядке, любовь моя. Все хорошо. – Почувствовав на себе пытливый взгляд Жофре, Эрик улыбнулся брату. – Не волнуйся, Жофре. Ничего страшного.
Но в глазах обоих, и брата, и жены, было столько недоверия, что Эрик не выдержал и рассмеялся.
– Все нормально, – повторил он, и это была чистая правда. На сердце Эрика вдруг стало легко и радостно. В свое время ему не раз случалось видеть, как сражался его отец, убивая одних, даря жизнь другим и спасая третьих. Убитые давно уже заслуживали смерти. Отцу никогда не доставляло радости убивать, но он знал, что порой это было просто необходимо. Эрику тоже не раз случалось убивать, и он не испытывал ни малейшего удовольствия, видя, как льется кровь, однако угрызениями совести не мучился. Все, кто пал от его руки, были либо врагами его страны, либо негодяями, по которым плакала веревка. Он бы своими руками уничтожил Черного Донала, если бы тот не поклялся сам покончить счеты с жизнью. И сейчас Эрик ничуть не сомневался: рука, вонзившая меч в черное сердце Равинета, была твердой рукой заслуженного возмездия.
Это его отец прикончил негодяя. Да, это сделал он, и Эрик наконец почувствовал себя на свободе. Он вдруг вспомнил клятву, данную ему отцом много лет назад. Он помнил каждое слово. И вот отец исполнил свой долг, зная, какая опасность нависнет над ним. Гэрин привел в исполнение приговор так, чтобы ни одна живая душа не смогла обвинить в этом его.
И только теперь Эрик узнал настоящую правду о себе. Он Эрик Стэйвлот, его родители – Гэрин и Элен Стэйвлот. У него есть родные братья – Джеймс, Жофре и Алерик – и Лилиор. Он понял наконец, что родители дали ему куда больше, чем просто жизнь.
В глазах у него защипало. Он почувствовал на себе выжидательный взгляд отца и едва сдержался, чтобы не разрыдаться.
Подойдя к Гэрину, он молча стиснул отца в объятиях. Потом они посмотрели друг другу в глаза, теперь уже улыбаясь. В эту минуту все было ясно и без слов.
Глаза всех в зале были прикованы к отцу и сыну, но никто из присутствующих не догадывался, что теперь связывало их между собой.
Рука Гэрина по-прежнему сжимала плечо Эрика, словно стараясь удержать сына.
– Я буду скучать, когда ты уедешь, – наконец сказал отец.
Эрик кивнул:
– Я тоже, сэр.
– Но я не сомневаюсь, что смогу гордиться тобой, как это было всегда.
– Я буду стараться, отец, – поклялся Эрик.
И наконец, как ни трудно это было, Гэрин заставил себя отпустить сына. Эрик напоследок улыбнулся, повернулся к матери и выхватил ее из кресла. Руки сына с такой силой стиснули ее в медвежьем объятии, что Элен ахнула и рассмеялась. Вслед за матерью пришел черед и Лилиор.
Сидевший возле сестры сэр Аллин предостерегающе поднял руку.
– Только не вздумай проделать со мной то же самое, парень! – шутливо прикрикнул он.
– Не волнуйся, – рассмеялся Эрик, отыскав взглядом Марго, которая, ожидая его, уже поднялась из-за стола. – Клянусь, у меня есть кого обнять. И искушение слишком сильно!
Он направился к жене, крепко обнял ее и поцеловал на глазах у всех, не обращая внимания на смех и одобрительные возгласы.
– Я люблю тебя, Марго, – прошептал он, слегка отстранившись и глядя в ее сияющие глаза.
Марго ласково погладила его по щеке, так же как и Эрик, не обращая ни малейшего внимания на толпу восторженных зрителей.
– И я люблю т-тебя, мой Эрик. К-как же д-долго мне п-пришлось ждать этой минуты!
– И как я счастлив, что ты дождалась, любимая! – с радостной улыбкой шепнул он. – Наверное, мне следует доказать тебе это на деле. А ты как считаешь?
Марго коварно приподняла бровь.
– Т-так, значит, вам уже значительно лучше, милорд?
Он рассмеялся и подхватил жену на руки.
– Гораздо лучше, любовь моя, и я намерен немедленно доказать это! – С улыбкой он повернулся ко всем сидевшим за столом: – Надеюсь, дорогие дамы и господа, вы извините нас! Видите ли, моей жене и мне был брошен вызов…
Взрыв неудержимого хохота потряс своды зала, но ни Эрик, ни Марго даже не оглянулись. Эрик с Марго на руках направился к лестнице, останавливаясь лишь затем, чтобы шептать страстные признания на ушко жене. Они медленно поднимались по лестнице, и раскаты веселого смеха летели им вслед, пока влюбленные не захлопнули за собой дверь спальни.
Наутро третьего дня Марго открыла глаза, с наслаждением почувствовав большие ласковые руки мужа, нежно поглаживающие ей спину. Она нежилась, свернувшись калачиком на его могучей груди, где проспала всю ночь. Пальцы его мягко скользили по бархатистой коже, и Марго чуть не застонала от удовольствия.
Взглянув на него, она с удивлением увидела, что Эрик хмурится. Сурово сдвинув брови, он смотрел в потолок.
– Эрик?
Он заморгал, будто его застали врасплох. Потом улыбка раздвинула его губы. Эрик потянулся и нежно поцеловал ее.
– Доброе утро, красавица моя, – пробормотал он. – А я-то думал, ты поспишь подольше. Вчера ты слишком устала.
– Да, – призналась она немного смущенно, – устала.
Он снова поцеловал ее, одной рукой приглаживая спутанные волосы.
– Поспи еще, любимая. Я разбужу тебя попозже.
Марго покачала головой и приблизила к нему свое лицо. Свободной рукой она нежно погладила его упрямый подбородок.
– П-почему ты хмуришься, Эрик? Т-ты думаешь о ч-чем-то неприятном?
– Разве? А я и не заметил. – Его руки вновь бессознательным движением двинулись по ее телу. – Видишь ли, я как раз думал, как мы будем жить и где совьем наше гнездо.
Марго улыбнулась.
– Т-ты разве забыл, что когда-нибудь станешь хозяином Рида? Нам там б-будут рады. Мой отец с радостью научит тебя управлять т-таким огромным п-поместьем.
Эрик усмехнулся:
– Да, конечно, разве я могу об этом забыть? Надеюсь только, что все это не слишком огорчает твоего отца! Но надо подумать еще кое о чем, Марго. Когда-то я поклялся в вечной верности отцу, и эту клятву я не могу нарушить. Поэтому без его согласия я не имею права уехать из Белхэйвена.
– Т-тогда д-давай останемся здесь, – легко согласилась Марго. – М-может быть, я смогу чем-нибудь помогать т-твоей м-матушке и сестре!
– Конечно, мы можем остаться здесь, – задумчиво рассуждал Эрик, – но это было бы несправедливо по отношению к тебе и твоему отцу. Ведь тогда сэр Уолтер останется в Риде совершенно один – без своей единственной дочери! А тебе придется жить так далеко от него. К тому же, Марго, ты ведь уже привыкла быть хозяйкой большого замка. Ты просто рождена для этого. Думаю, тебе скоро наскучит советоваться обо всем с матушкой и Лилиор.
– М-может быть, и наскучит, – с нежностью ответила Марго, стараясь поцелуями разгладить глубокие складки, залегшие на его лбу, – но я не стану расстраиваться. Я б-буду счастлива везде. Лишь бы т-ты был со мной, Эрик! С тобой м-мне везде б-будет хорошо: и в роскошном замке, и в убогой хижине! А у отца, – продолжала она, однако уже без прежней уверенности в голосе, – слишком много дел, чтобы чувствовать себя одиноким и заброшенным. Кроме того, мы, наверное, сможем иногда навещать его.
– О, Марго! – простонал он. – Тебе не следовало выходить за меня замуж. Сколько других мужчин, куда достойнее меня, охотно сделали бы тебя счастливой! О, если бы ты только не была такой упрямой!
– Но ни один из н-них не с-смог бы любить меня так, как ты, – возразила она, осыпая его лицо нежными поцелуями, – и я н-никого не м-могла бы любить сильнее, чем т-тебя! Поверь, это была бы ужасная, н-непоправимая ошибка, любимый!
Эрик внезапно перевернулся, так что Марго оказалась под ним, зажатая в стальном кольце его могучих рук.
– Да, любить тебя, как я, – прошептал он, и губы его жадно прильнули к ее губам, – обожать, боготворить землю, по которой ступают твои ноги. Но что, если ты устанешь от этого? А если вдруг настанет день, и ты затоскуешь по прежней жизни в роскоши и богатстве, по своему великолепному замку? И тогда я и моя любовь покажутся тебе лишь досадной помехой!
Марго с улыбкой покачала головой:
– М-не ничего не н-нужно! Кроме т-тебя, любовь моя!
– Но я постараюсь, чтобы когда-нибудь ты обладала всем этим, – пылко поклялся Эрик, – потому что ты достойна этого!
Она улыбнулась и лениво потянулась.
– Я буду вполне с-счастлива твоей любовью и теми п-пылкими чувствами, на которые, мне к-кажется, вправе рассчитывать. Да, и рассчитываю н-на них прямо сейчас!
– Похоже, ты собираешься соблазнить меня, женщина, и как раз когда я собирался поговорить о самых серьезных вещах! – прорычал Эрик, с комическим негодованием шлепнув ее.
– Да, – лукаво созналась она, – именно это я и делаю.
Эрик снова прильнул к ее губам.
– Боюсь, женитьба на тебе станет для меня серьезным испытанием, милая. Из тебя получится на редкость требовательная жена.
– М-м… – промурлыкала она с довольным видом, наслаждаясь его поцелуями.
– Только не забывай, что твой муж отважный и в то же время кроткий человек. – Его губы очертили влажную дугу вдоль ее щеки, потом скользнули вниз, по стройной, изящно изогнутой шее, и Эрик припал губами к плечу Марго.
– Да. К-конечно.
– И весьма послушный, покорный и преданный, – добавил он, легонько покусывая нежную кожу, – словом, сокровище, а не муж!
– Да…
– Сладкая моя Марго, – пробормотал он, отыскав губами ее губы, – я люблю тебя. Люблю всем сердцем. И никогда не перестану любить и желать тебя.
И, словно стремясь доказать это, Эрик предался любовным утехам с такой яростной ненасытностью, что оба забыли обо всем, пока, вконец обессиленные, не распростерлись на смятых простынях.
– О-ох! – прошептала она. Полузакрыв глаза, Марго блаженно водила кончиками пальцев по его шее.
– Великий Боже! – сдавленным голосом пробормотал Эрик, уткнувшись лицом в ее теплое плечо. Он навалился на нее всей тяжестью своего огромного тела, не в силах пошевелиться.
Пальцы Марго скользнули в копну его волос и принялись ласково перебирать чуть влажные завитки.
– Как я и думала, вы весьма искушены в искусстве любви, м-милорд.
Эрик с трудом приподнял голову, казалось, налитую свинцовой тяжестью, и улыбнулся. Слова жены явно позабавили его и в то же время польстили.
– Да неужто, любовь моя? Не могу сказать, как я счастлив, что не разочаровал тебя! – Хмыкнув, он добавил: – Клянусь честью, так будет всегда! Надеюсь, ты уже заметила, насколько я преданный и покорный супруг?
– Да уж, – улыбнулась она, – моему отцу т-такая верность супружескому долгу п-придется п-по душе! По его словам, он твердо рассчитывает еще до к-конца года увидеть своего п-первого внука!
– Господи, спаси нас и помилуй! Мой то же самое заявил и мне! Похоже, они с радостью заперли бы нас в спальне, заподозрив, что мы не очень-то торопимся выполнить их желание! Хорошо еще, если бы приказали хотя бы кормить! Но, – он наклонился и легонько чмокнул ее в кончик носа, – раз уж мы с тобой такие покорные дети, думаю, они обойдутся и без этих суровых мер!
– М-м, – кивнула Марго, – может быть, хотя задача не из простых.
– Еще бы! – со вздохом согласился Эрик. – А уж сколько трудов потребуется… страшно себе представить! Ты только подумай: чтобы оправдать все их надежды, нам с тобой придется как следует поработать! Скажи, любовь моя, ты не голодна? А я сейчас готов съесть быка! Может быть, спустимся вниз и пообедаем со всеми вместе? Или пусть опять обед принесут сюда?
– Лучше вместе с-со всеми. Я уже с-соскучилась п-по отцу.
– Идет, – он попытался встать и хрипло застонал, рухнув на смятые простыни. – Любовь моя, в один прекрасный день ты меня просто прикончишь. Я уже сейчас чувствую себя так, словно наполовину умер.
Джеймс и Маргарет тоже решили выйти к столу, и вот наконец вся семья Стэйвлот в первый раз за последние несколько дней собралась за столом в полном составе. Прибывшие на свадьбу гости тоже еще не успели разъехаться. В замке гостили и родители Маргарет, а когда за столом к ним присоединились и сэр Уолтер с сэром Аллином, то сразу стало шумно и весело.
– Вы собираетесь уехать уже завтра? – огорчился Эрик. – Но ведь мы даже не успели побыть вместе! И один Господь Бог знает, когда увидимся в следующий раз!
– Верно, – согласился Джеймс, – но тут уж ничего не поделаешь. Король Генрих и так неохотно отпустил нас с Маргарет, а времени дал только-только обвенчаться! К тому же король терпеть не может надолго отпускать своего дорогого кузена! – добавил он, указывая на лорда Парвела. – Вот нам и надо поскорее вернуться в Лондон.
– Знаешь, нам будет очень не хватать тебя и твоей прелестной Маргарет! – проговорил Эрик. – Жаль, что вам нельзя погостить подольше!
– Даже если бы они и остались, то тебе-то какая разница? – весело спросил Гэрин, приподнявшись, чтобы взять с блюда спелую сливу. – Ведь скоро и вы с Марго тоже уедете из Белхэйвена, чтобы поселиться вместе с сэром Уолтером в Риде.
И Эрик, и Марго замерли с набитыми ртами, чуть не поперхнувшись.
Опомнившись наконец, Эрик постучал закашлявшуюся Марго по спине, а сам недоверчиво взглянул на отца:
– Прошу прощения, сэр. Может, я ослышался…
Гэрин с недоумением на лице повернулся к сэру Уолтеру, но тот только покачал головой.
– Я еще не успел поговорить с ними, Гэрин. – Он повернулся к дочери с зятем и лукаво улыбнулся. – Уж очень они были заняты! Вот я и решил потолковать с ними после обеда.
– Ну да ладно! – Гэрин снова повернулся к Эрику. – По желанию сэра Уолтера вы с Марго возвращаетесь в Рид. Ты бы смог помочь ему управлять поместьями, тем более что они достаточно велики. Твоя мать и я решили отпустить тебя, хотя черт меня возьми совсем, если я представляю, как буду управляться в Белхэйвене после отъезда двоих моих старших сыновей! – Гэрин с ухмылкой подмигнул третьему сыну, который изо всех сил делал вид, что не замечает отцовского взгляда. – Придется Жофре понемногу приучаться к делу. А там вслед за ним и Алерику!
Жофре скорчил недовольную гримасу.
– К делу! – угрюмо пробурчал он. – Дурак я, дурак! Надо было жениться, когда представился случай!
А Алерик послал радостную улыбку Минне. Та улыбнулась в ответ.
Марго, перехватив их безмолвный обмен взглядами, догадалась, что скорее всего вернется в Рид без любимой подруги.
– Но, отец, вы уверены, что так будет лучше? – поколебавшись, спросил Эрик. – А как же моя клятва верности? Я всегда надеялся служить вам в Белхэйвене!
Гэрин ласково улыбнулся сыну:
– Лучше всего ты послужишь нам с матерью, если отправишься в Рид и позаботишься о том, чтобы на вашей земле царили мир и покой, а все, чья судьба окажется в твоих руках, были счастливы и довольны. И тогда мы будем гордиться тобой, сынок.
– Ну, – протянул Эрик, все еще никак не в силах прийти в себя, – раз вы этого хотите, мы согласны. – Ему все еще было трудно расстаться с мыслью, что Белхэйвен останется его домом до самой смерти. Он вопросительно взглянул на Марго: – Теперь ты счастлива, любимая? Уверен, ты будешь рада вернуться в Рид.
– Т-ты ведь и сам знаешь, что может с-сделать меня счастливой.
Он накрыл ладонью ее руку.
– Быть всегда вместе?
Она кивнула.
– Тогда мы будем вместе в Риде. – Эрик обратился к тестю: – Благодарю вас, сэр. Клянусь, буду верой и правдой служить вам.
У сэра Уолтера было такое лицо, словно он внезапно стал обладателем бесценного сокровища.
– Как бы там ни было, мой мальчик, – продолжал Гэрин, сурово покосившись в сторону просиявшего друга, – ты должен обещать, что будешь приезжать домой по крайней мере раз в год, так же как пообещали Джеймс с Маргарет. Я с радостью вверяю своих сыновей в добрые руки, но будь я проклят, если отпущу их навсегда!
– Мы приедем, – уверила свекра Марго, – и будем часто навещать вас. Уж никак не реже чем раз в год!
– Значит, решено, – вмешался сэр Аллин. В глазах его плясали чертики. – А вы уже договорились, кто из вас подарит родителям первого внука?
– Кровь Христова! – расхохотался Эрик, переглянувшись с Джеймсом. – И это все, чем заняты твои мысли? Побойся Бога, мы ведь только несколько дней как женаты!
– Я ставлю на Джеймса с Маргарет, – шепнул Алерик на ухо сэру Аллину, – в конце концов, они обвенчались на три дня раньше.
– Пресвятая Богородица! – захохотал Жофре. – Ну, Эрик, этот вызов ты не сможешь не принять! Давай же, парень, и, клянусь честью, я поставлю на тебя!
Под общий хохот Эрик с легким сердцем повернулся к Жофре и снисходительно кивнул.
– Я… мы, – поправился он, покосившись на улыбающуюся Марго, – принимаем вызов!
– По рукам! – оглушительно заорал сэр Аллин, с грохотом опустив на стол кружку.
Смех возобновился с новой силой, когда Эрик добавил:
– Только разрешите нам хотя бы поесть, прежде чем эта компания любителей биться об заклад потащит нас обратно в спальню! Нужно же ведь как-то поддерживать силы, правда, Джеймс?
Добродушные шутки, поддразнивание и всеобщее веселье продолжались бесконечно, до той самой минуты, когда Гэрин выпрямился во весь рост и, высоко подняв бокал, предложил тост за здоровье и счастье двух новых супружеских пар.
Он уже поднес его к губам, как вдруг в зале наступила тишина. Хлопнули двери, и, невзирая на возмущенные протесты слуг и стражи, в зал ворвались воины с королевскими значками на груди. Послышался возмущенный ропот. Не обращая на это ни малейшего внимания, двое рыцарей в латах двинулись к столу.
Гэрин, осекшись на полуслове, отставил бокал в сторону. Джеймс вскочил на ноги. Все замерли в гробовом молчании.
– Сэлтон, Финсет, что это значит? – вскричал Джеймс, сурово сдвинув брови.
Те опешили, но, узнав знакомое лицо, бросились к нему с распростертыми объятиями.
– Сэр Джеймс! Боже праведный, какое счастье, что вы здесь!
Джеймс протянул им руку.
– Что произошло? И что привело вас с вашими людьми в Белхэйвен?
Рыцарь замялся и смущенно оглядел сидевших за столом.
– Могу я поговорить с вами наедине, милорд? Было бы неплохо, чтобы при разговоре присутствовали также сэр Гэрин и сэр Уолтер!
Джеймс вопросительно взглянул на отца. Тот в ответ утвердительно склонил голову. Вслед за ним поднялся и сэр Уолтер. Все трое молча последовали за рыцарями через парадный зал. Под его высокими сводами гулко прозвучали их шаги.
Эрик нашел под столом руку Марго, крепко сжал тонкие пальцы и ободряюще улыбнулся жене. Марго не могла скрыть тревогу, и Эрик догадался: она боялась, что король опять собирается дать отцу какое-то опасное поручение.
Вскоре рыцари вернулись. Подойдя к своим людям, они велели им садиться за нижние столы, вокруг которых уже хлопотали слуги, а Гэрин с сэром Уолтером и Джеймсом возвратились за хозяйский стол. Глаза всех в зале украдкой следили за ними.
Наконец Гэрин выпрямился во весь рост во главе стола, и любопытные взоры всех присутствующих устремились к нему.
– Думаю, друзья мои, не будет большого греха в том, если я расскажу вам все, – начал он. – Эти люди посланы королем Генрихом, чтобы найти и арестовать предателя, известного всем как барон Терент Равинет. Король приказал привезти его в Лондон, где он предстанет перед судом, чтобы держать ответ за все свои преступления. Вне всякого сомнения, негодяй был бы признан виновным, поскольку в доказательствах его богомерзких деяний недостатка нет! – Взгляд его упал на помрачневшего Эрика, и Гэрин тут же отвел глаза в сторону. – Однако когда посланники короля появились в замке, мерзавец был уже мертв. – Испуганный ропот пролетел по залу. – Барон был убит кем-то неизвестным, имени которого мы не знаем до сих пор.
В зале повисло напряженное молчание. Гэрин с непроницаемым лицом уселся на свое место, всем своим видом давая понять, что не произошло ничего необыкновенного.
Эрик окаменел. Он почти не чувствовал, как пальцы Марго крепко стиснули его ладонь, не слышал, как она окликнула его. Невозмутимый взгляд отца снова скользнул по его лицу, и, так же как в первый раз, отец отвернулся. Но не известие о смерти Равинета поразило Эрика как гром среди ясного неба. Он был воином и уже привык, что жизнь человеческая может оборваться совсем неожиданно.
Нет, он вслушивался в слова отца и чувствовал, как внутри все холодеет при мысли о том, что ему известно имя таинственного убийцы.
– Бог мой! – только и смог прошептать он.
Слова эти слышала лишь Марго. Все остальные за столом, забыв о новобрачных, шумно обсуждали случившееся. И только Жофре, сидевший напротив и ни на минуту не спускавший глаз с брата, увидел, как шевельнулись его губы, и догадался обо всем.
– Эрик, – снова окликнула Марго.
Эрик вздрогнул, бросил взгляд на любимое лицо, каждая черточка которого выражала безумную тревогу. Его обдало знакомой теплой волной. Эрик улыбнулся и поцеловал жену.
– Все в порядке, любовь моя. Все хорошо. – Почувствовав на себе пытливый взгляд Жофре, Эрик улыбнулся брату. – Не волнуйся, Жофре. Ничего страшного.
Но в глазах обоих, и брата, и жены, было столько недоверия, что Эрик не выдержал и рассмеялся.
– Все нормально, – повторил он, и это была чистая правда. На сердце Эрика вдруг стало легко и радостно. В свое время ему не раз случалось видеть, как сражался его отец, убивая одних, даря жизнь другим и спасая третьих. Убитые давно уже заслуживали смерти. Отцу никогда не доставляло радости убивать, но он знал, что порой это было просто необходимо. Эрику тоже не раз случалось убивать, и он не испытывал ни малейшего удовольствия, видя, как льется кровь, однако угрызениями совести не мучился. Все, кто пал от его руки, были либо врагами его страны, либо негодяями, по которым плакала веревка. Он бы своими руками уничтожил Черного Донала, если бы тот не поклялся сам покончить счеты с жизнью. И сейчас Эрик ничуть не сомневался: рука, вонзившая меч в черное сердце Равинета, была твердой рукой заслуженного возмездия.
Это его отец прикончил негодяя. Да, это сделал он, и Эрик наконец почувствовал себя на свободе. Он вдруг вспомнил клятву, данную ему отцом много лет назад. Он помнил каждое слово. И вот отец исполнил свой долг, зная, какая опасность нависнет над ним. Гэрин привел в исполнение приговор так, чтобы ни одна живая душа не смогла обвинить в этом его.
И только теперь Эрик узнал настоящую правду о себе. Он Эрик Стэйвлот, его родители – Гэрин и Элен Стэйвлот. У него есть родные братья – Джеймс, Жофре и Алерик – и Лилиор. Он понял наконец, что родители дали ему куда больше, чем просто жизнь.
В глазах у него защипало. Он почувствовал на себе выжидательный взгляд отца и едва сдержался, чтобы не разрыдаться.
Подойдя к Гэрину, он молча стиснул отца в объятиях. Потом они посмотрели друг другу в глаза, теперь уже улыбаясь. В эту минуту все было ясно и без слов.
Глаза всех в зале были прикованы к отцу и сыну, но никто из присутствующих не догадывался, что теперь связывало их между собой.
Рука Гэрина по-прежнему сжимала плечо Эрика, словно стараясь удержать сына.
– Я буду скучать, когда ты уедешь, – наконец сказал отец.
Эрик кивнул:
– Я тоже, сэр.
– Но я не сомневаюсь, что смогу гордиться тобой, как это было всегда.
– Я буду стараться, отец, – поклялся Эрик.
И наконец, как ни трудно это было, Гэрин заставил себя отпустить сына. Эрик напоследок улыбнулся, повернулся к матери и выхватил ее из кресла. Руки сына с такой силой стиснули ее в медвежьем объятии, что Элен ахнула и рассмеялась. Вслед за матерью пришел черед и Лилиор.
Сидевший возле сестры сэр Аллин предостерегающе поднял руку.
– Только не вздумай проделать со мной то же самое, парень! – шутливо прикрикнул он.
– Не волнуйся, – рассмеялся Эрик, отыскав взглядом Марго, которая, ожидая его, уже поднялась из-за стола. – Клянусь, у меня есть кого обнять. И искушение слишком сильно!
Он направился к жене, крепко обнял ее и поцеловал на глазах у всех, не обращая внимания на смех и одобрительные возгласы.
– Я люблю тебя, Марго, – прошептал он, слегка отстранившись и глядя в ее сияющие глаза.
Марго ласково погладила его по щеке, так же как и Эрик, не обращая ни малейшего внимания на толпу восторженных зрителей.
– И я люблю т-тебя, мой Эрик. К-как же д-долго мне п-пришлось ждать этой минуты!
– И как я счастлив, что ты дождалась, любимая! – с радостной улыбкой шепнул он. – Наверное, мне следует доказать тебе это на деле. А ты как считаешь?
Марго коварно приподняла бровь.
– Т-так, значит, вам уже значительно лучше, милорд?
Он рассмеялся и подхватил жену на руки.
– Гораздо лучше, любовь моя, и я намерен немедленно доказать это! – С улыбкой он повернулся ко всем сидевшим за столом: – Надеюсь, дорогие дамы и господа, вы извините нас! Видите ли, моей жене и мне был брошен вызов…
Взрыв неудержимого хохота потряс своды зала, но ни Эрик, ни Марго даже не оглянулись. Эрик с Марго на руках направился к лестнице, останавливаясь лишь затем, чтобы шептать страстные признания на ушко жене. Они медленно поднимались по лестнице, и раскаты веселого смеха летели им вслед, пока влюбленные не захлопнули за собой дверь спальни.