Мэтью оттолкнул Джастиса и наклонился к Натану:
— Ты остался цел только потому, что вы с Джимми — друзья. Но вот что я тебе скажу: держись подальше от моей женщины, иначе я так двину тебя по физиономии, что будешь ходить задом наперед.
С этими словами он пошел следом за Мариеттой. Натан и Джастис, переглянувшись, остались на месте.
— Ну, кажется, получилось, — сказал Натан.
— Да. — Джастис с облегчением вздохнул. — Господи, надеюсь, я никогда так не полюблю.
— Я тоже. Как ты думаешь, не страшно оставлять их вдвоем?
— Конечно, нет. — ответил Джастис, пристроившись на стул, который занимала до него Мариетта. — Ты же видел, как она с ним управляется. Хотя я не хотел бы оказаться рядом, когда Мэтью вспомнит, как она сказала, что ты моложе его и лучше. Он очень болезненно относится к своему возрасту. Но он влюблен и ни за что ее не обидит. М-м-м. Хорошее шампанское. А что у нас на ужин?
— Никому я не нужен, — печатано проговорил Либерти, подвинув к себе стул. — Я спросил Мэта, не помочь ли ему с миссис Колл, а он сказал мне в ответ такую гадость, что мама непременно промыла бы ему рот бораксом.
— Куда отправился шериф Броудмен? — спросил Натан.
— Домой, — откликнулся Либерти, отхлебнув из бокала Джастиса. — Жена должна дать ему брома. Старик надеется, что Мэтью не убьет его до выхода на пенсию. Мы можем заказать виски?
— Конечно. — Натан обвел взглядом зал: все присутствующие с любопытством смотрели на них. — Но, наверное, лучше подождать, пока пройдет шок в зале. Кстати, куда подевались официанты?
— По-моему, они повели метрдотеля в холл — он так разволновался.
— Придется подождать, — сделал вывод Джастис. — Это тоже неплохо. Пусть Мэтью и миссис Колл немного побудут наедине. — Он наполнил два бокала шампанским и передал Либерти полупустую бутылку. — За Мэтью! — Джастис поднял свой бокал.
— И за Мариетту, — добавил Натан. Либерти отхлебнул прямо из бутылки.
— Слушайте, у меня есть идея, — сказал он, вытирая рот рукой. — Давайте после ужина вернемся к миссис Колл, встанем на крыльце и будем петь старинные ирландские любовные песни. Это должно на них подействовать.
— Неторопливый Медведь, — устало проговорил Джастис, — ты опасный человек. Мы дадим им час. Только один час. А потом вернемся на свой пост! — Он свирепо взглянул на брата. — И никаких ирландских любовных песен, мальчик мой. В противном случае, когда Мэтью попытается убить тебя, я предложу подержать его шляпу.
Глава 19
Глава 20
— Ты остался цел только потому, что вы с Джимми — друзья. Но вот что я тебе скажу: держись подальше от моей женщины, иначе я так двину тебя по физиономии, что будешь ходить задом наперед.
С этими словами он пошел следом за Мариеттой. Натан и Джастис, переглянувшись, остались на месте.
— Ну, кажется, получилось, — сказал Натан.
— Да. — Джастис с облегчением вздохнул. — Господи, надеюсь, я никогда так не полюблю.
— Я тоже. Как ты думаешь, не страшно оставлять их вдвоем?
— Конечно, нет. — ответил Джастис, пристроившись на стул, который занимала до него Мариетта. — Ты же видел, как она с ним управляется. Хотя я не хотел бы оказаться рядом, когда Мэтью вспомнит, как она сказала, что ты моложе его и лучше. Он очень болезненно относится к своему возрасту. Но он влюблен и ни за что ее не обидит. М-м-м. Хорошее шампанское. А что у нас на ужин?
— Никому я не нужен, — печатано проговорил Либерти, подвинув к себе стул. — Я спросил Мэта, не помочь ли ему с миссис Колл, а он сказал мне в ответ такую гадость, что мама непременно промыла бы ему рот бораксом.
— Куда отправился шериф Броудмен? — спросил Натан.
— Домой, — откликнулся Либерти, отхлебнув из бокала Джастиса. — Жена должна дать ему брома. Старик надеется, что Мэтью не убьет его до выхода на пенсию. Мы можем заказать виски?
— Конечно. — Натан обвел взглядом зал: все присутствующие с любопытством смотрели на них. — Но, наверное, лучше подождать, пока пройдет шок в зале. Кстати, куда подевались официанты?
— По-моему, они повели метрдотеля в холл — он так разволновался.
— Придется подождать, — сделал вывод Джастис. — Это тоже неплохо. Пусть Мэтью и миссис Колл немного побудут наедине. — Он наполнил два бокала шампанским и передал Либерти полупустую бутылку. — За Мэтью! — Джастис поднял свой бокал.
— И за Мариетту, — добавил Натан. Либерти отхлебнул прямо из бутылки.
— Слушайте, у меня есть идея, — сказал он, вытирая рот рукой. — Давайте после ужина вернемся к миссис Колл, встанем на крыльце и будем петь старинные ирландские любовные песни. Это должно на них подействовать.
— Неторопливый Медведь, — устало проговорил Джастис, — ты опасный человек. Мы дадим им час. Только один час. А потом вернемся на свой пост! — Он свирепо взглянул на брата. — И никаких ирландских любовных песен, мальчик мой. В противном случае, когда Мэтью попытается убить тебя, я предложу подержать его шляпу.
Глава 19
К Ханлан-Хаус они возвращались молча. Мариетта шла впереди, Мэтью — следом. Он взял у нее ключ, открыл дверь и впустил Мариетту в дом, сохраняя зловещее выражение лица. Положив сумочку на столик в прихожей, Мариетта направилась в гостиную, по пути стягивая перчатки. В камине еще не угас огонь. Она повернула фитиль большой лампы, стоявшей на столе, и в комнате стало светло. Мэтью громко хлопнул входной дверью и через мгновение появился на пороге гостиной.
— Твое поведение отвратительно, — холодно сказала Мариетта, бросив перчатки на диван, обтянутый жаккардовой тканью.
Вместо ответа Мэтью снял шляпу и швырнул ее на пол.
— Ты не имел права устраивать такую сцену и публично унижать меня! — продолжала Мариетта, глядя на шляпу.
Мэтью сорвал с себя пиджак и бросил его рядом со своим головным убором. Мариетта попятилась.
— Я не потерплю такого обращения — ни от тебя, ни от кого-либо другого!
Мэтью начал расстегивать рубашку.
— Что ты делаешь? Зачем ты раздеваешься?
— Я надел этот чертов костюм сегодня утром — для тебя. Джимми говорил, что не надо это делать, мол, еще рано, но я его не послушал! — Рубашка полетела на ковер. — Я его не слушал. Хотел, чтобы все было как положено. Тебе ведь требуется идеальный мужчина, одетый с иголочки… — продолжал Мэтью, медленно приближаясь к Мариетте. Вдруг его взгляд скользнул по каминной полке. Он прервал свой монолог и схватил стоявшую там фотографию. — А все из-за него! — Мэтью сунул ей в лицо один из свадебных снимков. — Он портит мне жизнь!
Мариетта вырвала у него из рук фото:
— Не смей!
— Не смей? — зарычал Мэтью, грозно наступая на нее. — Что не смей? Не смей разговаривать? Смотреть? — Он уже почти кричал от ярости. — Или мне нельзя дотрагиваться до твоего драгоценного мужа?
— Что ты говоришь! — воскликнула Мариетта. — Какое тебе дело до Дэвида? Ты его даже не видел!
Мэтью остановился и шумно вздохнул.
— И очень жаль. Иначе я бы знал, как соперничать с покойником. Я тебе вот что скажу, Этти. Больше я так наряжаться не буду. Этот дурацкий костюм я надену теперь только в день свадьбы, а потом сожгу его!
— Что?!
— Я тебе еще вот что скажу, — сердито продолжал Мэтью, сделав несколько шагов вперед. — Я не хочу, чтобы ты общалась с Натом Кирклендом. Не смей даже разговаривать с ним.
— Что ты себе позволяешь? — со злостью ответила Мариетта, прижимая фотографию к груди. — Ты не имеешь права предъявлять мне такие требования! Мои отношения с вами закончились в Марипозе, маршал Кейган. Я больше не нахожусь под вашим покровительством. И хочу, чтобы вы ушли. Сейчас же!
Мэтью выхватил у нее фотографию и швырнул на кресло.
— Ты хоть скучала обо мне? — спросил он, вдруг обняв Мариетту за талию и закрывая ей рот поцелуем.
Она попыталась оттолкнуть его и вырваться из его объятий, но Мэтью был слишком жаден, настойчив и силен.
— Ты скучала обо мне? — снова спросил он, прижав Мариетту к стене.
— Нет!
На этот раз поцелуй получился долгим и более страстным.
— Ты скучала? — хрипло повторил Мэтью.
— Н-нет, — выдавила Мариетта, но ответ на этот раз получился не слишком убедительным.
Вдохновленный этим обстоятельством, Мэтью принялся целовать ее глаза, щеки, подбородок.
— А я скучал! — горестно прошептал он. — Я так скучал по тебе, милая… ты даже не представляешь. Я мечтал о тебе, хотел тебя, Этти. — Мэтью коснулся ее губ. — Неужели ты не скучала обо мне хоть немножко?
Мариетта стояла с закрытыми глазами, прижав руки к его груди, и наслаждалась ощущением тепла и силы, исходящих от мужского тела, вслушивалась в глухой стук сердца. Она была бы рада снова солгать, сказать что-нибудь такое, что заставило бы его уйти, но не могла выдавить из себя ни слова. Мэтью бросил ее в Марипозе. Если он и скучал, то только на уровне физиологии. Он хотел ее, потому и вернулся. Тем более что она пустила его к себе в постель сразу, без всяких предварительных ухаживаний. Надо солгать. Он это заслужил. Она обязана солгать, но вместо этого она прошептала:
— Да. Я скучала по тебе, Мэтью. Очень. Мэтью глухо застонал и бросился целовать ее, да так, словно собирался съесть. Его руки скользили по груди, бедрам и спине Мариетты, тело, раздираемое желанием, инстинктивно льнуло к ней… Мариетта изнемогала от блаженства. Она любила Мэтью и была рада вновь оказаться в его объятиях. Сейчас они займутся любовью, а потом он уйдет. Ну и пусть. Они проведут вместе ночь, и это прекрасно. Надо постараться насладиться каждым мгновением.
— Этта, — бормотал Мэтью, не отрывая губ от ее рта. — Я люблю тебя! Я люблю тебя, дорогая.
Его признание потрясло ее, но только на один миг. Конечно, теперь он будет говорить ей о любви. После той истории в Марипозе Мэтью, вероятно, думает, что она только этого и ждет. Как ни странно, его слова ранили Мариетту в самое сердце. Она же не могла сказать ему о своих чувствах, потому что ее любовь Мэтью не нужна. Он почувствует себя неловко, решит, что его заманивают в ловушку.
Он с трудом оторвал губы от шеи Мариетты и нежно обнял ее за талию.
— Вот так гораздо лучше, — сказал Мэтью с хриплым смешком. — В следующий раз буду знать, как надо с тобой обращаться, чтобы не тратить времени на пустые разговоры.
— Мэтью…
— Не волнуйся, милая, мы займемся этим через минутку. Веришь ли, — он быстро поцеловал ее, — рядом с тобой я забываю обо всем, Этти. Но сначала вот что сделаем.
Он посадил Мариетту на диван, поднял свой пиджак и начал рыться в карманах. Она удивленно наблюдала за его действиями.
— Вот, — сказал Мэтью, вытащив наконец какую-то крошечную вещицу из кармана пиджака, который снова бросил на пол. Он взял Мариетту за левую руку и весело ухмыльнулся. — Сделаем дело и вернемся к тому, с чего начали. Тебя ждет расплата: множество бессонных ночей. Надеюсь, кровати у тебя крепкие.
— Господи, Мэтью, что это значит?
— Старинный обычай. Я не лягу с тобой в постель до тех пор, пока ты носишь на пальце кольцо другого мужчины! — Он принялся стягивать обручальное кольцо Мариетты.
— Мэтью! Что ты делаешь?!
— Не устраивай истерик. Ты можешь хранить его где-нибудь в ящике. А потом мы подарим это кольцо нашей дочери… Если, конечно, родится дочь.
Мариетта чуть не задохнулась.
— Что ты сказал? — прошептала она.
Но Мэтью слишком был увлечен своим делом и ничего не ответил.
— Вот, сейчас мы наденем новое колечко, и все будет в порядке.
От нахлынувших чувств все поплыло перед глазами Мариетты, но она успела заметить, что он пытается надеть ей на палец другое кольцо. Кольцо с бриллиантом от Тиффани.
— Я не так богат, как Джимми, — радостно говорил Мэтью, — но могу позволить себе купить приличное кольцо. Подожди! Ты еще увидишь, какое обручальное кольцо я купил тебе в Лос-Анджелесе. На нем вырезаны цветы и виноградные кисти…
Мариетта отдернула руку и посмотрела на кольцо, которое казалось совсем крошечным в его огромных руках.
— Что случилось, милая?
Он знает! Вот в чем дело. Что бы ни написала в своем письме Элизабет, Мэтью узнал о ребенке и поэтому пришел!
— Тебе не нравится? — Мэтью, нахмурившись, повертел кольцо в руке. — А мне показалось, что оно очень миленькое. Если хочешь, я могу отослать его обратно и купить другое.
— Мэтью… нет! — с тоской в голосе воскликнула она. Еще один брак без любви! Невыносимо! Нельзя этого делать, несмотря на всю ее любовь к Мэтью. Они с Дэвидом по крайней мере испытывали друг к другу одинаковые чувства. Но так сильно любить Мэтью и знать, что он никогда не ответит ей тем же… Нет, она не выдержит этого.
— Брильянт настоящий, — с надеждой сказал Мэтью, показывая ей кольцо. — Полкарата.
Мариетта молчала. Глаза щипало от слез. Мэтью смутился.
— Я ведь не знаю, какие кольца ты привыкла носить, Этти. Может, Дэвид Колл дарил тебе украшения лучше, но ювелир уверял меня, что это самая модная вещица во всей Калифорнии.
— Я никогда не видела более красивого кольца, Мэтью. — Мариетта вытерла слезы. — За всю мою жизнь. Честное слово! Но я не могу принять твой подарок… — Из ее груди вырвался вздох, очень напоминающий всхлипывание. — Я польщена, и… мне очень жаль. — Она отвернулась и подошла к камину.
Несколько секунд Мэтью молча смотрел на нее, потом сунул кольцо в карман брюк и встал.
— Я еще не все сказал, что хотел. Наверное, это от волнения. — Его робкий, заискивающий смешок резанул Мариетту по сердцу. — Я знаю, что ты огорчилась из-за того, что случилось в Марипозе. Я тебя не осуждаю и могу объяснить, почему уехал.
— О нет, Мэтью, пожалуйста! — горько воскликнула Мариетта. — Давай не будем говорить об этом сегодня. Пожалуйста, только не сегодня!
— Ну, хорошо, — медленно произнес он. — Как хочешь. Не будем.
Она шмыгнула носом и кивнула.
— Ну тогда… послушай, Этти, — начал Мэтью, откашлявшись. — Я, конечно, не тот человек, о котором ты мечтала…
— Именно тот, — прошептала Мариетта, глядя на огонь в камине.
— Но я хочу, чтобы у нас все было как положено. Я ушел в отставку…
— Нет! — ахнула Мариетта, прижав руки к лицу.
— … и занял пост шерифа в Санта-Инес, по крайней мере до следующих выборов. А потом… я не так уж стар и могу еще несколько лет работать в этой должности. Бросай работу в школе, если хочешь.
Он отказался от любимого дела ради их ребенка! Мариетта заплакала. Она оплакивала его потерю. Чувствуя себя совершенно беспомощным, Мэтью шагнул к ней.
— Конечно, я не богат. Ты привыкла к другому, но я сделаю все, что в моих силах. Клянусь. Мы будем жить хорошо.
Мариетта продолжала плакать: уж слишком сильно подействовали на нее слова Мэтью. Она зажала рот рукой, но не смогла заглушить рвущихся из груди рыданий. Мэтью, стоявший у нее за спиной, судорожно вздохнул.
— Я… — начал он и умолк.
Мариетта слышала, как он собрал свои вещи и вышел из гостиной. Спустя минуту хлопнула входная дверь.
— Наденем это кольцо и все будет в порядке? — повторил Джеймс. — Вот, значит, как ты сделал предложение! Где цветы, стихи, музыка и красивые слова?
Мэтью приподнялся и застонал. Он спал на соломе, и теперь его тело онемело, а в голове гудело с похмелья. Он выпил немало виски, разговаривая с Уродом и жалея себя.
— Ну, я немного поторопился. Уж очень мне хотелось с этим покончить, — объяснил Мэтью слабым голосом и потер свои усталые покрасневшие глаза. — Начали за здравие, а кончили за упокой. Думал я тогда не головой, как ты понимаешь.
Джеймс усмехнулся, сел рядом со своим несчастным братом и вытащил из соломы наполовину пустую бутылку виски.
— Да, понятно. У меня тоже голова работает плохо, когда другие части тела берут верх. Но эта твоя фраза… Ничего подобного я не слышал. Разве так делают предложение? Неудивительно, что она тебе отказала.
— Ничего подобного, — проворчал Мэтью. — Просто не нужен я ей. А я, дурак, думал иначе. Она тонкая, образованная леди, а я неотесанный, глупый мужик.
— Да ладно тебе, не заводись. Дай миссис Колл немного времени. Она недавно потеряла мужа. Еще и года не прошло, нужно переждать. Если б, например, умерла Бет, я бы долго не смог ухаживать ни за кем. Знаешь, что нужно миссис Колл? — сказал он, гладя Мэтью по спине.
— Что? — тупо переспросил тот.
— Нежность и забота, вот что. Ты должен вести себя очень ласково и осторожно, как будто она фарфоровая. Вот это и называется «ухаживать».
— Не знаю, Джимми…
— Ты должен это сделать, — настаивал Джеймс. — Только сдерживай себя и не натягивай удила, а то миссис Колл взбрыкнет, как норовистый конь, и убежит. Ты ведь ее любишь? Ты хочешь ее?
— Конечно, — промямлил Мэтью, потирая грудь. — Но, черт возьми, Джимми, я и не думал, что это так больно. Я имею в виду ее отказ. Мне страшно начинать все сначала.
— Вот это да! — удивленно воскликнул Джеймс. — Не думал я дожить до такого дня, когда Мэтью Кейган испугается взять то, что ему хочется, из-за какой-то ерунды. Если действительно хочешь, иди и добивайся своего. Наверное, миссис Колл не так уж и нужна тебе?
— Нужна! — крикнул Мэтью. — Ты и представить себе не можешь, как сильно!
Джеймс посмотрел прямо в сердитые, налитые кровью глаза старшего брата.
— Докажи это, — сказал он с вызовом. — Докажи, или я буду считать тебя трусом, а все твои слова насчет миссис Колл — пустой болтовней.
Джеймс с удовольствием заметил, что Мэтью упрямо стиснул челюсти.
— Твое поведение отвратительно, — холодно сказала Мариетта, бросив перчатки на диван, обтянутый жаккардовой тканью.
Вместо ответа Мэтью снял шляпу и швырнул ее на пол.
— Ты не имел права устраивать такую сцену и публично унижать меня! — продолжала Мариетта, глядя на шляпу.
Мэтью сорвал с себя пиджак и бросил его рядом со своим головным убором. Мариетта попятилась.
— Я не потерплю такого обращения — ни от тебя, ни от кого-либо другого!
Мэтью начал расстегивать рубашку.
— Что ты делаешь? Зачем ты раздеваешься?
— Я надел этот чертов костюм сегодня утром — для тебя. Джимми говорил, что не надо это делать, мол, еще рано, но я его не послушал! — Рубашка полетела на ковер. — Я его не слушал. Хотел, чтобы все было как положено. Тебе ведь требуется идеальный мужчина, одетый с иголочки… — продолжал Мэтью, медленно приближаясь к Мариетте. Вдруг его взгляд скользнул по каминной полке. Он прервал свой монолог и схватил стоявшую там фотографию. — А все из-за него! — Мэтью сунул ей в лицо один из свадебных снимков. — Он портит мне жизнь!
Мариетта вырвала у него из рук фото:
— Не смей!
— Не смей? — зарычал Мэтью, грозно наступая на нее. — Что не смей? Не смей разговаривать? Смотреть? — Он уже почти кричал от ярости. — Или мне нельзя дотрагиваться до твоего драгоценного мужа?
— Что ты говоришь! — воскликнула Мариетта. — Какое тебе дело до Дэвида? Ты его даже не видел!
Мэтью остановился и шумно вздохнул.
— И очень жаль. Иначе я бы знал, как соперничать с покойником. Я тебе вот что скажу, Этти. Больше я так наряжаться не буду. Этот дурацкий костюм я надену теперь только в день свадьбы, а потом сожгу его!
— Что?!
— Я тебе еще вот что скажу, — сердито продолжал Мэтью, сделав несколько шагов вперед. — Я не хочу, чтобы ты общалась с Натом Кирклендом. Не смей даже разговаривать с ним.
— Что ты себе позволяешь? — со злостью ответила Мариетта, прижимая фотографию к груди. — Ты не имеешь права предъявлять мне такие требования! Мои отношения с вами закончились в Марипозе, маршал Кейган. Я больше не нахожусь под вашим покровительством. И хочу, чтобы вы ушли. Сейчас же!
Мэтью выхватил у нее фотографию и швырнул на кресло.
— Ты хоть скучала обо мне? — спросил он, вдруг обняв Мариетту за талию и закрывая ей рот поцелуем.
Она попыталась оттолкнуть его и вырваться из его объятий, но Мэтью был слишком жаден, настойчив и силен.
— Ты скучала обо мне? — снова спросил он, прижав Мариетту к стене.
— Нет!
На этот раз поцелуй получился долгим и более страстным.
— Ты скучала? — хрипло повторил Мэтью.
— Н-нет, — выдавила Мариетта, но ответ на этот раз получился не слишком убедительным.
Вдохновленный этим обстоятельством, Мэтью принялся целовать ее глаза, щеки, подбородок.
— А я скучал! — горестно прошептал он. — Я так скучал по тебе, милая… ты даже не представляешь. Я мечтал о тебе, хотел тебя, Этти. — Мэтью коснулся ее губ. — Неужели ты не скучала обо мне хоть немножко?
Мариетта стояла с закрытыми глазами, прижав руки к его груди, и наслаждалась ощущением тепла и силы, исходящих от мужского тела, вслушивалась в глухой стук сердца. Она была бы рада снова солгать, сказать что-нибудь такое, что заставило бы его уйти, но не могла выдавить из себя ни слова. Мэтью бросил ее в Марипозе. Если он и скучал, то только на уровне физиологии. Он хотел ее, потому и вернулся. Тем более что она пустила его к себе в постель сразу, без всяких предварительных ухаживаний. Надо солгать. Он это заслужил. Она обязана солгать, но вместо этого она прошептала:
— Да. Я скучала по тебе, Мэтью. Очень. Мэтью глухо застонал и бросился целовать ее, да так, словно собирался съесть. Его руки скользили по груди, бедрам и спине Мариетты, тело, раздираемое желанием, инстинктивно льнуло к ней… Мариетта изнемогала от блаженства. Она любила Мэтью и была рада вновь оказаться в его объятиях. Сейчас они займутся любовью, а потом он уйдет. Ну и пусть. Они проведут вместе ночь, и это прекрасно. Надо постараться насладиться каждым мгновением.
— Этта, — бормотал Мэтью, не отрывая губ от ее рта. — Я люблю тебя! Я люблю тебя, дорогая.
Его признание потрясло ее, но только на один миг. Конечно, теперь он будет говорить ей о любви. После той истории в Марипозе Мэтью, вероятно, думает, что она только этого и ждет. Как ни странно, его слова ранили Мариетту в самое сердце. Она же не могла сказать ему о своих чувствах, потому что ее любовь Мэтью не нужна. Он почувствует себя неловко, решит, что его заманивают в ловушку.
Он с трудом оторвал губы от шеи Мариетты и нежно обнял ее за талию.
— Вот так гораздо лучше, — сказал Мэтью с хриплым смешком. — В следующий раз буду знать, как надо с тобой обращаться, чтобы не тратить времени на пустые разговоры.
— Мэтью…
— Не волнуйся, милая, мы займемся этим через минутку. Веришь ли, — он быстро поцеловал ее, — рядом с тобой я забываю обо всем, Этти. Но сначала вот что сделаем.
Он посадил Мариетту на диван, поднял свой пиджак и начал рыться в карманах. Она удивленно наблюдала за его действиями.
— Вот, — сказал Мэтью, вытащив наконец какую-то крошечную вещицу из кармана пиджака, который снова бросил на пол. Он взял Мариетту за левую руку и весело ухмыльнулся. — Сделаем дело и вернемся к тому, с чего начали. Тебя ждет расплата: множество бессонных ночей. Надеюсь, кровати у тебя крепкие.
— Господи, Мэтью, что это значит?
— Старинный обычай. Я не лягу с тобой в постель до тех пор, пока ты носишь на пальце кольцо другого мужчины! — Он принялся стягивать обручальное кольцо Мариетты.
— Мэтью! Что ты делаешь?!
— Не устраивай истерик. Ты можешь хранить его где-нибудь в ящике. А потом мы подарим это кольцо нашей дочери… Если, конечно, родится дочь.
Мариетта чуть не задохнулась.
— Что ты сказал? — прошептала она.
Но Мэтью слишком был увлечен своим делом и ничего не ответил.
— Вот, сейчас мы наденем новое колечко, и все будет в порядке.
От нахлынувших чувств все поплыло перед глазами Мариетты, но она успела заметить, что он пытается надеть ей на палец другое кольцо. Кольцо с бриллиантом от Тиффани.
— Я не так богат, как Джимми, — радостно говорил Мэтью, — но могу позволить себе купить приличное кольцо. Подожди! Ты еще увидишь, какое обручальное кольцо я купил тебе в Лос-Анджелесе. На нем вырезаны цветы и виноградные кисти…
Мариетта отдернула руку и посмотрела на кольцо, которое казалось совсем крошечным в его огромных руках.
— Что случилось, милая?
Он знает! Вот в чем дело. Что бы ни написала в своем письме Элизабет, Мэтью узнал о ребенке и поэтому пришел!
— Тебе не нравится? — Мэтью, нахмурившись, повертел кольцо в руке. — А мне показалось, что оно очень миленькое. Если хочешь, я могу отослать его обратно и купить другое.
— Мэтью… нет! — с тоской в голосе воскликнула она. Еще один брак без любви! Невыносимо! Нельзя этого делать, несмотря на всю ее любовь к Мэтью. Они с Дэвидом по крайней мере испытывали друг к другу одинаковые чувства. Но так сильно любить Мэтью и знать, что он никогда не ответит ей тем же… Нет, она не выдержит этого.
— Брильянт настоящий, — с надеждой сказал Мэтью, показывая ей кольцо. — Полкарата.
Мариетта молчала. Глаза щипало от слез. Мэтью смутился.
— Я ведь не знаю, какие кольца ты привыкла носить, Этти. Может, Дэвид Колл дарил тебе украшения лучше, но ювелир уверял меня, что это самая модная вещица во всей Калифорнии.
— Я никогда не видела более красивого кольца, Мэтью. — Мариетта вытерла слезы. — За всю мою жизнь. Честное слово! Но я не могу принять твой подарок… — Из ее груди вырвался вздох, очень напоминающий всхлипывание. — Я польщена, и… мне очень жаль. — Она отвернулась и подошла к камину.
Несколько секунд Мэтью молча смотрел на нее, потом сунул кольцо в карман брюк и встал.
— Я еще не все сказал, что хотел. Наверное, это от волнения. — Его робкий, заискивающий смешок резанул Мариетту по сердцу. — Я знаю, что ты огорчилась из-за того, что случилось в Марипозе. Я тебя не осуждаю и могу объяснить, почему уехал.
— О нет, Мэтью, пожалуйста! — горько воскликнула Мариетта. — Давай не будем говорить об этом сегодня. Пожалуйста, только не сегодня!
— Ну, хорошо, — медленно произнес он. — Как хочешь. Не будем.
Она шмыгнула носом и кивнула.
— Ну тогда… послушай, Этти, — начал Мэтью, откашлявшись. — Я, конечно, не тот человек, о котором ты мечтала…
— Именно тот, — прошептала Мариетта, глядя на огонь в камине.
— Но я хочу, чтобы у нас все было как положено. Я ушел в отставку…
— Нет! — ахнула Мариетта, прижав руки к лицу.
— … и занял пост шерифа в Санта-Инес, по крайней мере до следующих выборов. А потом… я не так уж стар и могу еще несколько лет работать в этой должности. Бросай работу в школе, если хочешь.
Он отказался от любимого дела ради их ребенка! Мариетта заплакала. Она оплакивала его потерю. Чувствуя себя совершенно беспомощным, Мэтью шагнул к ней.
— Конечно, я не богат. Ты привыкла к другому, но я сделаю все, что в моих силах. Клянусь. Мы будем жить хорошо.
Мариетта продолжала плакать: уж слишком сильно подействовали на нее слова Мэтью. Она зажала рот рукой, но не смогла заглушить рвущихся из груди рыданий. Мэтью, стоявший у нее за спиной, судорожно вздохнул.
— Я… — начал он и умолк.
Мариетта слышала, как он собрал свои вещи и вышел из гостиной. Спустя минуту хлопнула входная дверь.
— Наденем это кольцо и все будет в порядке? — повторил Джеймс. — Вот, значит, как ты сделал предложение! Где цветы, стихи, музыка и красивые слова?
Мэтью приподнялся и застонал. Он спал на соломе, и теперь его тело онемело, а в голове гудело с похмелья. Он выпил немало виски, разговаривая с Уродом и жалея себя.
— Ну, я немного поторопился. Уж очень мне хотелось с этим покончить, — объяснил Мэтью слабым голосом и потер свои усталые покрасневшие глаза. — Начали за здравие, а кончили за упокой. Думал я тогда не головой, как ты понимаешь.
Джеймс усмехнулся, сел рядом со своим несчастным братом и вытащил из соломы наполовину пустую бутылку виски.
— Да, понятно. У меня тоже голова работает плохо, когда другие части тела берут верх. Но эта твоя фраза… Ничего подобного я не слышал. Разве так делают предложение? Неудивительно, что она тебе отказала.
— Ничего подобного, — проворчал Мэтью. — Просто не нужен я ей. А я, дурак, думал иначе. Она тонкая, образованная леди, а я неотесанный, глупый мужик.
— Да ладно тебе, не заводись. Дай миссис Колл немного времени. Она недавно потеряла мужа. Еще и года не прошло, нужно переждать. Если б, например, умерла Бет, я бы долго не смог ухаживать ни за кем. Знаешь, что нужно миссис Колл? — сказал он, гладя Мэтью по спине.
— Что? — тупо переспросил тот.
— Нежность и забота, вот что. Ты должен вести себя очень ласково и осторожно, как будто она фарфоровая. Вот это и называется «ухаживать».
— Не знаю, Джимми…
— Ты должен это сделать, — настаивал Джеймс. — Только сдерживай себя и не натягивай удила, а то миссис Колл взбрыкнет, как норовистый конь, и убежит. Ты ведь ее любишь? Ты хочешь ее?
— Конечно, — промямлил Мэтью, потирая грудь. — Но, черт возьми, Джимми, я и не думал, что это так больно. Я имею в виду ее отказ. Мне страшно начинать все сначала.
— Вот это да! — удивленно воскликнул Джеймс. — Не думал я дожить до такого дня, когда Мэтью Кейган испугается взять то, что ему хочется, из-за какой-то ерунды. Если действительно хочешь, иди и добивайся своего. Наверное, миссис Колл не так уж и нужна тебе?
— Нужна! — крикнул Мэтью. — Ты и представить себе не можешь, как сильно!
Джеймс посмотрел прямо в сердитые, налитые кровью глаза старшего брата.
— Докажи это, — сказал он с вызовом. — Докажи, или я буду считать тебя трусом, а все твои слова насчет миссис Колл — пустой болтовней.
Джеймс с удовольствием заметил, что Мэтью упрямо стиснул челюсти.
Глава 20
После того как Мэтью ушел, Мариетта долго не могла заснуть. То она злилась на его поведение: начиная со сцены в ресторане и заканчивая минутой, когда он ушел, хлопнув дверью, — то принималась оплакивать все, что они оба потеряли. Впрочем, будучи женщиной здравомыслящей, Мариетта в конце концов поняла, что ее приступ меланхолии не поможет Мэтью снова стать федеральным маршалом и не внушит ему любовь к ней. Вскоре она легла в постель и провалилась в тяжелый, беспокойный сон.
С первыми лучами солнца ее разбудил ребенок, доказав на деле, что, независимо от пола, он или она — истинное дитя своего отца. Только ребенок Мэтью мог вести себя так неразумно и отвратительно: из-за него Мариетта больше часа простояла на коленях, выворачивая наизнанку пустой желудок.
Потом, лежа в постели, она чувствовала себя совершенно разбитой. Голова гудела, тело разламывалось, и, если б ее сейчас попросили поесть, Мариетта поклялась бы, положив руку на Библию, что никогда в жизни не проглотит ни кусочка.
— Миссис Колл?
Из-под мокрого холодного полотенца, которым миссис Килир полчаса назад накрыла лоб своей хозяйки, раздался слабый стон.
— Простите, мэм, — ласково сказала экономка, на цыпочках входя в спальню, — но маршал Кейган… О Боже мой, шериф Кейган — ведь он теперь шериф, во всяком случае, по его утверждению. Так вот, шериф Кейган стоит внизу, мэм, и требует встречи. Вы, если хотите, можете выйти к нему или он сам поднимется к вам. Я говорила ему, что хозяйка нездорова, но он так упрям! Мне очень жаль.
— Какой надоедливый человек! — пробормотала Мариетта, не зная, сможет ли она смотреть Мэтью в глаза после недавних бурных переживаний. — Черт бы его побрал!
— Прогнать его?
— Это бесполезно, — ответила Мариетта, с трудом приняв сидячее положение. — Мэтью не уйдет, Он дьявольски упрям. — Вцепившись обеими руками в матрас, чтобы не упасть, она попыталась подавить приступ тошноты.
— Вам действительно не до гостей, — возразила миссис Килир. — Господи, да вы бледны, как привидение! Именно это я сейчас ему и скажу.
— Нет. — Мариетта медленно и осторожно встала с кровати.
Ей не хотелось откладывать этот разговор. Надо наконец объясниться.
— Пожалуйста, передайте маршалу Кейгану, что я спущусь к нему, как только оденусь.
Мэтью нервно расхаживал по комнатам, по ходу разглядывая маленькие безделушки, которые расставила Мариетта, чтобы придать дому более уютный вид. Прошло уже полчаса с тех пор, как миссис Килир сказала, что хозяйка скоро его примет. Очевидно, у них с Мариеттой разные представления о том, что означает слово «скоро»!
— Женщины, — пробормотал он, обращаясь к фарфоровой кошке с хитрой мордочкой. — И о чем только думал Бог, когда…
— Маршал Кейган?
Мэтью поднял глаза и увидел Мариетту. Она медленно спускалась по лестнице, вцепившись в перила так, словно боялась упасть. Он инстинктивно ринулся к ней.
— Прости, что заставила долго ждать, — сказала она холодным вежливым тоном, который как-то не вязался с ее мучнисто-бледным лицом и измученными, распухшими глазами.
— Боже мой, Этти, ты выглядишь ужасно! Зачем ты встала с постели?
Мэтью буквально взлетел по лестнице и ловко подхватил Мариетту на руки.
— Маршал Кейган! — удивленно воскликнула она.
— Не глупи! — резко ответил он и уложил ее на диван. — Миссис Килир говорила, что ты чувствуешь себя неважно, но вчера вечером ты великолепно выглядела, и я подумал, что просто меня выпроваживаешь.
— Это было бы совершенно бесполезно. Мэтью, пожалуйста, перестань, — добавила Мариетта, пытаясь оттолкнуть его. — Я не хочу лежать.
— Нет, тебе обязательно нужно полежать. — Он посмотрел на нее с сочувствием. — Что случилось? Тебя как будто через мясорубку пропустили.
— Я полагаю, это естественно… при таких обстоятельствах, — заявила она ледяным тоном. И так взглянула на него, что у того по спине побежали мурашки.
Мэтью растерялся, но потом вспомнил слова Джастиса о том, что Мариетте трудно к чему-то приспособиться.
— А, ну тогда все в порядке, — сказал он с облегчением. — Женские проблемы! Слава Богу! Я уж испугался, подумал: вдруг это что-то серьезное?
Улыбаясь, Мэтью сел рядом с ней на диван.
— О! — в ярости закричала Мариетта. — Ты… ты бесчувственная скотина!
Казалось, что она вот-вот ударит его. Ошеломленный Мэтью отпрянул назад.
— Милая, зачем же так расстраиваться? Я только сказал…
— Зачем расстраиваться?! — Мариетта сердито ткнула в него пальцем. — Бессовестный! Это по твоей вине я плохо себя чувствую.
Мэтью пришел в полное недоумение. Наверное, Этти огорчило его вчерашнее поведение. Никакою другого объяснения ему не приходило в голову.
— Ты права, Этти, — сказал он с искренним раскаянием в голосе. — Извини меня. Если бы ты знала, как мне жаль! Я не хотел этого, но сделанного не воротишь. Попробую все исправить…
Ярость, овладевшая Мариеттой, вдруг прошла.
— Не надо ничего исправлять. Я еще вчера сказала, что не выйду за тебя замуж, Мэтью. Если ты опять пришел с предложением руки и сердца, то мне жаль твоего зря потраченного времени.
— Я пришел не за этим, — сухо ответил он, разозлившись на Мариетту за то, что она не оставила ему ни малейшего шанса. — Во всяком случае, не только за этим. Я хочу рассказать кое-что об Эллиоте Чемберсе и твоем отце.
— О папе? — удивилась Мариетта.
— Я еще вчера собирался… Наверное, нужно было сделать это сразу, как только я приехал в город. Но мне пришлось устраиваться в «Лос Роблес» и всякое такое…
Мариетта положила руку ему на колено.
— Мэтью, что случилось с моим отцом?
Он сжал ее пальцы. В глазах Мариетты появилась тревога.
— Дорогая, я знаю, для вас с сенатором наступили не лучшие времена после смерти Дэвида. И тебе было больно, потому что он поступал не так, как должен был поступать настоящий отец. Но… в общем, сенатор решил дать показания против Эллиота Чемберса.
Эта новость ошеломила Мариетту. У нее закружилась голова. Она была на грани обморока. Мэтью погладил ее по голове своими шершавыми пальцами, дотронулся до щеки.
— Как ты, Этти? — спросил он с тревогой. — Господи, да ты холодная, словно эскимос! Я пошлю Джаса за доком Хэдлоу.
— Нет! — Мариетта схватила его руку, не позволяя встать. — Пожалуйста, не надо, Мэтью. — Она глубоко вздохнула. — Это просто… Ты сказал правду? Насчет отца?
— Правду, дорогая.
— Но почему он решился на это? — недоверчиво спросила Мариетта. — Может, боялся, что его выдаст Куинн?
— Нет, — улыбнулся Мэтью. — Сенатор думал, что я убью Куинна и его парней. Значит, дело не. в этом.
— Но…
— На следующий день после того, как мы уехали из Сакраменто, он сдался федеральному маршалу во Фриско. Благодаря дневнику Дэвида, показаниям твоего отца и Куинна Чемберс не сможет теперь избежать правосудия. Его наверняка скоро выследят и арестуют.
Мэтью взял дрожащие руки Мариетты в свои.
— Но почему? Почему?
— Неужели ты не понимаешь, милая? Она отрицательно покачала головой.
— Думаю, потому, что он любит тебя. Кроме того, сенатор хорошо относился к Дэвиду и очень переживал из-за случившегося.
— Не может быть!
— Не знаю, что еще могло заставить такого человека, как сенатор Джон Хардести, добровольно отдать себя в руки правосудия. Остаток жизни он проведет в тюрьме. И потом, он сказал, что даст показания только при одном условии: правительство должно обеспечить твою безопасность любой ценой.
Мариетта не сводила глаз с Мэтью. Ее губы слегка приоткрылись, но она так и не произнесла ни слова. Мэтью опять провел пальцем по ее щеке.
— Он любит тебя, Этти. Хоть и не сразу, но он это доказал.
Она проглотила ком, застрявший в горле, и закрыла глаза, пытаясь справиться с охватившим ее чувством и в то же время наслаждаясь теплом, исходящим от руки Мэтью.
— Ты не плачешь, как другие женщины, — удивленно пробормотал он, словно разговаривая сам с собой, — но переживаешь сильно. Мне хочется уберечь тебя от неприятностей.
— Прости, Мэтью, — выдавила из себя Мариепа, шмыгая носом. — Я очень часто вспоминаю нашу последнюю встречу с отцом. И очень сожалею, что так поступила с ним.
— Конечно, — прошептал он, осушая ее слезы поцелуями. — Не нужно иметь много ума, чтобы понять, как тебе было больно, как ты расстроилась из-за этой прощальной ссоры. Посмотри, милая. — Мэтью вытащил из кармана рубашки лист бумаги. — Я хочу кое-что тебе показать.
— Мэтью, — прервала его Мариетта, дотронувшись до значка, приколотого к рубашке, и печально посмотрев на серебряную звезду, — что это?
— Мой новый значок, — ответил Мэтью, почему-то смутившись.
— Шериф, — прошептала она, проведя пальцем по выгравированным на звезде буквам.
— Хэнк с огромной радостью отдал мне его сегодня утром, — торопливо объяснил Мэтью и вложил в ее руку лист бумаги. — Видно, вчера я на него произвел впечатление. Ты можешь написать письмо отцу, если хочешь.
Мариетта грустно взглянула на измятый лист.
— Куда писать?
— Пока не поймали Чемберса, твой отец находится под защитой федеральных властей. Он не стал писать первым, потому что боялся расстроить тебя еще больше.
— Понятно, — задумчиво сказала Мариетта. — Спасибо, Мэтью.
— Пожалуйста, — проворчал он и встал с дивана. — А теперь я отнесу тебя в спальню. Ты того и гляди вот-вот упадешь в обморок.
— Мэтью! — запротестовала Мариетта, когда тот взял ее на руки.
— Не суетись. Ты ведь прекрасно знаешь, что сопротивление бесполезно. А если еще не знаешь, то привыкай. Какое красивое на тебе платье! — добавил Мэтью, восхитившись рисунком и мягкой тканью ее утреннего туалета. — Гораздо лучше, чем тот траурный наряд, в котором ты была вчера.
— Я все еще в трауре, Мэтью, — кротко напомнила Мариетта, обвив руками его шею.
Он опустил ее на кровать так осторожно, будто она была стеклянная.
— Надеюсь, это ненадолго, Мариетта Колл, — сказал Мэтью.
Он снял с нее крошечные французские тапочки, небрежно бросил их на пол, а потом накрыл Мариетту одеялом до самого подбородка и сел рядом.
— Я буду носить траур столько, сколько захочу. Ты не имеешь права вмешиваться.
С первыми лучами солнца ее разбудил ребенок, доказав на деле, что, независимо от пола, он или она — истинное дитя своего отца. Только ребенок Мэтью мог вести себя так неразумно и отвратительно: из-за него Мариетта больше часа простояла на коленях, выворачивая наизнанку пустой желудок.
Потом, лежа в постели, она чувствовала себя совершенно разбитой. Голова гудела, тело разламывалось, и, если б ее сейчас попросили поесть, Мариетта поклялась бы, положив руку на Библию, что никогда в жизни не проглотит ни кусочка.
— Миссис Колл?
Из-под мокрого холодного полотенца, которым миссис Килир полчаса назад накрыла лоб своей хозяйки, раздался слабый стон.
— Простите, мэм, — ласково сказала экономка, на цыпочках входя в спальню, — но маршал Кейган… О Боже мой, шериф Кейган — ведь он теперь шериф, во всяком случае, по его утверждению. Так вот, шериф Кейган стоит внизу, мэм, и требует встречи. Вы, если хотите, можете выйти к нему или он сам поднимется к вам. Я говорила ему, что хозяйка нездорова, но он так упрям! Мне очень жаль.
— Какой надоедливый человек! — пробормотала Мариетта, не зная, сможет ли она смотреть Мэтью в глаза после недавних бурных переживаний. — Черт бы его побрал!
— Прогнать его?
— Это бесполезно, — ответила Мариетта, с трудом приняв сидячее положение. — Мэтью не уйдет, Он дьявольски упрям. — Вцепившись обеими руками в матрас, чтобы не упасть, она попыталась подавить приступ тошноты.
— Вам действительно не до гостей, — возразила миссис Килир. — Господи, да вы бледны, как привидение! Именно это я сейчас ему и скажу.
— Нет. — Мариетта медленно и осторожно встала с кровати.
Ей не хотелось откладывать этот разговор. Надо наконец объясниться.
— Пожалуйста, передайте маршалу Кейгану, что я спущусь к нему, как только оденусь.
Мэтью нервно расхаживал по комнатам, по ходу разглядывая маленькие безделушки, которые расставила Мариетта, чтобы придать дому более уютный вид. Прошло уже полчаса с тех пор, как миссис Килир сказала, что хозяйка скоро его примет. Очевидно, у них с Мариеттой разные представления о том, что означает слово «скоро»!
— Женщины, — пробормотал он, обращаясь к фарфоровой кошке с хитрой мордочкой. — И о чем только думал Бог, когда…
— Маршал Кейган?
Мэтью поднял глаза и увидел Мариетту. Она медленно спускалась по лестнице, вцепившись в перила так, словно боялась упасть. Он инстинктивно ринулся к ней.
— Прости, что заставила долго ждать, — сказала она холодным вежливым тоном, который как-то не вязался с ее мучнисто-бледным лицом и измученными, распухшими глазами.
— Боже мой, Этти, ты выглядишь ужасно! Зачем ты встала с постели?
Мэтью буквально взлетел по лестнице и ловко подхватил Мариетту на руки.
— Маршал Кейган! — удивленно воскликнула она.
— Не глупи! — резко ответил он и уложил ее на диван. — Миссис Килир говорила, что ты чувствуешь себя неважно, но вчера вечером ты великолепно выглядела, и я подумал, что просто меня выпроваживаешь.
— Это было бы совершенно бесполезно. Мэтью, пожалуйста, перестань, — добавила Мариетта, пытаясь оттолкнуть его. — Я не хочу лежать.
— Нет, тебе обязательно нужно полежать. — Он посмотрел на нее с сочувствием. — Что случилось? Тебя как будто через мясорубку пропустили.
— Я полагаю, это естественно… при таких обстоятельствах, — заявила она ледяным тоном. И так взглянула на него, что у того по спине побежали мурашки.
Мэтью растерялся, но потом вспомнил слова Джастиса о том, что Мариетте трудно к чему-то приспособиться.
— А, ну тогда все в порядке, — сказал он с облегчением. — Женские проблемы! Слава Богу! Я уж испугался, подумал: вдруг это что-то серьезное?
Улыбаясь, Мэтью сел рядом с ней на диван.
— О! — в ярости закричала Мариетта. — Ты… ты бесчувственная скотина!
Казалось, что она вот-вот ударит его. Ошеломленный Мэтью отпрянул назад.
— Милая, зачем же так расстраиваться? Я только сказал…
— Зачем расстраиваться?! — Мариетта сердито ткнула в него пальцем. — Бессовестный! Это по твоей вине я плохо себя чувствую.
Мэтью пришел в полное недоумение. Наверное, Этти огорчило его вчерашнее поведение. Никакою другого объяснения ему не приходило в голову.
— Ты права, Этти, — сказал он с искренним раскаянием в голосе. — Извини меня. Если бы ты знала, как мне жаль! Я не хотел этого, но сделанного не воротишь. Попробую все исправить…
Ярость, овладевшая Мариеттой, вдруг прошла.
— Не надо ничего исправлять. Я еще вчера сказала, что не выйду за тебя замуж, Мэтью. Если ты опять пришел с предложением руки и сердца, то мне жаль твоего зря потраченного времени.
— Я пришел не за этим, — сухо ответил он, разозлившись на Мариетту за то, что она не оставила ему ни малейшего шанса. — Во всяком случае, не только за этим. Я хочу рассказать кое-что об Эллиоте Чемберсе и твоем отце.
— О папе? — удивилась Мариетта.
— Я еще вчера собирался… Наверное, нужно было сделать это сразу, как только я приехал в город. Но мне пришлось устраиваться в «Лос Роблес» и всякое такое…
Мариетта положила руку ему на колено.
— Мэтью, что случилось с моим отцом?
Он сжал ее пальцы. В глазах Мариетты появилась тревога.
— Дорогая, я знаю, для вас с сенатором наступили не лучшие времена после смерти Дэвида. И тебе было больно, потому что он поступал не так, как должен был поступать настоящий отец. Но… в общем, сенатор решил дать показания против Эллиота Чемберса.
Эта новость ошеломила Мариетту. У нее закружилась голова. Она была на грани обморока. Мэтью погладил ее по голове своими шершавыми пальцами, дотронулся до щеки.
— Как ты, Этти? — спросил он с тревогой. — Господи, да ты холодная, словно эскимос! Я пошлю Джаса за доком Хэдлоу.
— Нет! — Мариетта схватила его руку, не позволяя встать. — Пожалуйста, не надо, Мэтью. — Она глубоко вздохнула. — Это просто… Ты сказал правду? Насчет отца?
— Правду, дорогая.
— Но почему он решился на это? — недоверчиво спросила Мариетта. — Может, боялся, что его выдаст Куинн?
— Нет, — улыбнулся Мэтью. — Сенатор думал, что я убью Куинна и его парней. Значит, дело не. в этом.
— Но…
— На следующий день после того, как мы уехали из Сакраменто, он сдался федеральному маршалу во Фриско. Благодаря дневнику Дэвида, показаниям твоего отца и Куинна Чемберс не сможет теперь избежать правосудия. Его наверняка скоро выследят и арестуют.
Мэтью взял дрожащие руки Мариетты в свои.
— Но почему? Почему?
— Неужели ты не понимаешь, милая? Она отрицательно покачала головой.
— Думаю, потому, что он любит тебя. Кроме того, сенатор хорошо относился к Дэвиду и очень переживал из-за случившегося.
— Не может быть!
— Не знаю, что еще могло заставить такого человека, как сенатор Джон Хардести, добровольно отдать себя в руки правосудия. Остаток жизни он проведет в тюрьме. И потом, он сказал, что даст показания только при одном условии: правительство должно обеспечить твою безопасность любой ценой.
Мариетта не сводила глаз с Мэтью. Ее губы слегка приоткрылись, но она так и не произнесла ни слова. Мэтью опять провел пальцем по ее щеке.
— Он любит тебя, Этти. Хоть и не сразу, но он это доказал.
Она проглотила ком, застрявший в горле, и закрыла глаза, пытаясь справиться с охватившим ее чувством и в то же время наслаждаясь теплом, исходящим от руки Мэтью.
— Ты не плачешь, как другие женщины, — удивленно пробормотал он, словно разговаривая сам с собой, — но переживаешь сильно. Мне хочется уберечь тебя от неприятностей.
— Прости, Мэтью, — выдавила из себя Мариепа, шмыгая носом. — Я очень часто вспоминаю нашу последнюю встречу с отцом. И очень сожалею, что так поступила с ним.
— Конечно, — прошептал он, осушая ее слезы поцелуями. — Не нужно иметь много ума, чтобы понять, как тебе было больно, как ты расстроилась из-за этой прощальной ссоры. Посмотри, милая. — Мэтью вытащил из кармана рубашки лист бумаги. — Я хочу кое-что тебе показать.
— Мэтью, — прервала его Мариетта, дотронувшись до значка, приколотого к рубашке, и печально посмотрев на серебряную звезду, — что это?
— Мой новый значок, — ответил Мэтью, почему-то смутившись.
— Шериф, — прошептала она, проведя пальцем по выгравированным на звезде буквам.
— Хэнк с огромной радостью отдал мне его сегодня утром, — торопливо объяснил Мэтью и вложил в ее руку лист бумаги. — Видно, вчера я на него произвел впечатление. Ты можешь написать письмо отцу, если хочешь.
Мариетта грустно взглянула на измятый лист.
— Куда писать?
— Пока не поймали Чемберса, твой отец находится под защитой федеральных властей. Он не стал писать первым, потому что боялся расстроить тебя еще больше.
— Понятно, — задумчиво сказала Мариетта. — Спасибо, Мэтью.
— Пожалуйста, — проворчал он и встал с дивана. — А теперь я отнесу тебя в спальню. Ты того и гляди вот-вот упадешь в обморок.
— Мэтью! — запротестовала Мариетта, когда тот взял ее на руки.
— Не суетись. Ты ведь прекрасно знаешь, что сопротивление бесполезно. А если еще не знаешь, то привыкай. Какое красивое на тебе платье! — добавил Мэтью, восхитившись рисунком и мягкой тканью ее утреннего туалета. — Гораздо лучше, чем тот траурный наряд, в котором ты была вчера.
— Я все еще в трауре, Мэтью, — кротко напомнила Мариетта, обвив руками его шею.
Он опустил ее на кровать так осторожно, будто она была стеклянная.
— Надеюсь, это ненадолго, Мариетта Колл, — сказал Мэтью.
Он снял с нее крошечные французские тапочки, небрежно бросил их на пол, а потом накрыл Мариетту одеялом до самого подбородка и сел рядом.
— Я буду носить траур столько, сколько захочу. Ты не имеешь права вмешиваться.