— Крошки, которых бросает Серво, — проговорил бармен, обращаясь как бы не ко мне, а к открытой двери, — обычно выплывают в квартале красных фонарей. Попытайте счастья там.
Я поблагодарил его, расплатился и вышел на улицу.
Было очень жарко и душно, но небо затянулось, и на востоке, судя по всему, собиралась гроза. Впрочем, людей, спешивших по улице, это мало беспокоило. В уютных заведениях с голубыми табличками в окнах всегда есть кондиционеры — еще одна монополия Серво.
Следующий час я бесцельно бродил по городу, стараясь вжиться в его ритм и понять, чем же он живет.
Полицейские, рьяно штрафующие какого-нибудь беднягу за стоянку в неположенном месте и при этом упускающие убийцу.
Парень у газетного киоска, передающий толстую пачку банкнотов кому-то сидящему в машине.
Прогуливающиеся девицы, которым не хватает разве что таблички “Сдается внаем” на шее.
Богато одетый пьяница, которого под присмотром бармена аккуратно запихивают в патрульную машину.
О, Линкасл и правда был крупный город. Очень крупный.
И тут же я увидел Линдсея. Он пил кока-колу у прилавка огромного универсального магазина, реконструированного на современный лад. Неоновая реклама на фронтоне здания гласила: “Фильберт”, а указатель любезно сообщал, что где располагается. Слева — закусочная, справа — бар, наверху — хозяйственные товары, посуда, мебель.
Я вошел и опустился на табурет рядом с Линдсеем, негромко сказав:
— Хэлло, приятель!
Он даже не взглянул на меня. Лицо его сморщилось, и он чуть не перекусил соломинку, через которую тянул кока-колу.
— Что, язык проглотил? — осведомился я, и он медленно повернулся ко мне.
— Джонни, советую тебе прекратить выпендриваться, для твоего же блага.
— Это я уже слышал. Тебе бы следовало обзавестись копами порасторопней. Уж больно они у тебя завалящие.
— И откуда ты столько знаешь о копах? Я заказал коку и сандвич.
— Так уж получилось, и поэтому советую тебе убрать своих ребят от меня подальше. Когда тебе удастся предъявить мне обвинение в убийстве, вот тогда делай что хочешь, а до этого брось свои штучки.
— Подонок! — прошипел он.
Я откусил сандвич и ухмыльнулся.
— Кстати, — заметил я, — ты мог бы как-нибудь спросить у меня самого, убивал ли я твоего друга или нет.
— Я в этом не нуждаюсь. — Он был просто вне себя.
— Что ж, твое дело, но если тебе интересно, то никакого убийства я не совершал.
Он оскалил зубы. Его глаза закатились, и весь он дрожал от бешенства. Я покончил со своим сандвичем, запил его кока-колой и, протянув руку, вытащил сигарету из его пачки.
— Когда-нибудь.., если у тебя появится такая возможность, можешь проверить меня на детекторе лжи, — произнес я. — Я ничуть не обижусь.
Он перестал терзать соломинку, глаза его широко раскрылись, и я увидел, что они голубые. Челюсть у него отвалилась, и смотрел он на меня с совершенно ошарашенным видом. До него так и не дошел смысл моих слов, поэтому я оставил его сидеть у прилавка, а сам поднялся и вышел.
Национальный банк Линкасла помещался в белом каменном здании, занимавшем почти полквартала в самом центре города. Я вошел туда за несколько минут до закрытия, когда посетителей уже не было, и не прошло и двух секунд, как в зале воцарилась мертвая тишина. Я увидел, как охранник в форме, поднявшись во весь рост, замешкался, соображая: выхватить ли ему пистолет или поздороваться. Я поздоровался первым, и он оставил свои попытки, судорожно сглотнул и неуверенно произнес:
— Джонни?
— А кто же еще? Где мистер Гардинер?
— У себя в кабинете.
— Можете ли вы передать ему, что я хочу его видеть? Парню не слишком понравилась моя просьба, но он все же потянулся к телефону, висевшему на стене. Но не успел он снять трубку, как дверь за его спиной отворилась и на пороге возник человек, который не мог быть никем иным, кроме как президентом банка. Я двинулся к нему навстречу:
— Здравствуйте, мистер Гардинер!
Непередаваемое изумление отразилось на его физиономии. Хэвис Гардинер был высоким стройным мужчиной с седеющими волосами, словно сошедшим с рекламного плаката, но сейчас он больше напоминал ребенка, впервые в жизни попавшего в цирк. И слишком взволнованного этим событием, а потому способного лишь глазеть по сторонам.
— Я хотел бы поговорить с вами наедине, — спокойно сказал я.
— Из всех хладнокровных негодяев... — Удивление его сменилось яростью.
— Да, мистер Гардинер, я именно такой. И все же я хочу поговорить с вами наедине. На всякий случай сообщаю вам, что полиции известно о моем пребывании в городе. Так будем говорить? Он плотно сжал губы.
— У меня назначена деловая встреча, — начал он и, заметив мою ухмылку, стиснул кулаки. — Впрочем, ее можно ненадолго отложить, — прибавил он.
Мы вошли в дальнюю дверь, и, едва она закрылась, снаружи раздался гул голосов. Там наверняка обсуждали происшествие.
На кабинете Гардинера красовалась табличка “Президент”, и обстановка в нем была соответствующая: красное дерево и плюш.
Гардинер опустился в кресло и, позвонив куда-то по телефону, отменил назначенную встречу, после чего повернулся ко мне. Мне он сесть не предложил, так что я занял одно из кресел без приглашения. Хэвису Гардинеру стоило таких трудов сохранять хотя бы видимость спокойствия, что я боялся, а не хватит ли его сейчас удар.
— Я ищу Веру Уэст, — начал я. — Как вы думаете, мистер Гардинер, где она может быть?
Вместо ответа, он снял телефонную трубку и попросил соединить его с полицией. Выслушав ответ на свой вопрос, почему именно я явился в банк, он сразу повесил трубку.
— Так вы, значит, считаете, что выкрутились? — прошипел он.
— Да, я так считаю. Теперь поговорим о Вере. Гардинер внимательно оглядел меня с головы до ног.
— Я, разумеется, понятия не имею, где она, Макбрайд. И знаете, что бы я сделал на вашем месте?
— Разумеется: перерезал бы себе глотку. Замолчите и послушайте меня хотя бы секунду. Я никогда не брал ни цента из вашего заведения. Да, я действительно сбежал, но это мое личное дело.
Гардинер всматривался мне в лицо так пристально, что даже приподнялся немного за столом.
— Что вы говорите, Макбрайд?
— Говорю, что меня ловко запутали, и все это было специально подстроено, ясно?
— Нет.
— В таком случае объясню иначе. Почему именно меня обвинили в присвоении этих двухсот тысяч долларов?
Гардинер никак не мог решить, следует ли ему изумиться или забеспокоиться. Он несколько минут внимательно изучал свои руки, как будто видел их впервые, а потом снова взглянул на меня:
— Знаете, Макбрайд, если бы закон наложил на вас карающую длань, я бы даже не стал обсуждать этого вопроса. Но то, что вы добровольно вернулись сюда, пусть даже выкинув такой трюк с отпечатками, заставляет меня посмотреть на это дело несколько иначе.
— Так и следует поступить. Ведь до сих пор меня еще никто не выслушал.
— Что же именно вы хотите сказать?
— Сперва вы изложите, как все это произошло.
— Я.., я и сам теперь не знаю, что мне думать. Только мисс Уэст имела доступ к этим документам. Она никогда раньше и не прикасалась к ним. Но однажды я заметил их у нее в руках и удивился, чего это ради она извлекает их из сейфа. Она объяснила, что вы хотели взглянуть на них. Я заинтересовался происшедшим и решил тоже проглядеть книги. И я тут же обнаружил следы подлога.
— Сколько же денег недоставало?
— Двести одна тысяча сорок восемь долларов, — произнес он таким тоном, точно был удивлен, что я спрашиваю об этом.
— Не круглая цифра.
— Прокурор тоже это заметил. Видимо, подлоги совершались не один раз, и сумма накапливалась постепенно. А со временем она стала бы еще больше.
— Понятно, а что произошло дальше?
— Я отправил вас и мисс Уэст в отпуск, а сам связался с окружным прокурором, который и прислал в банк ревизора. Тот обнаружил недостачу, и они обвинили в ней вас.
— Очень мило с их стороны, — заметил я.
— Макбрайд.., почему вы скрылись?
Я и сам хотел бы это знать. Знай я, почему Джонни сбежал, все проблемы разрешились бы тут же. Но увы... Поэтому я неопределенно пожал плечами:
— Да просто струсил, вот и все. Но теперь я вернулся.
— Вы вернулись, чтобы оправдаться?
— А зачем же еще?
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:
— Это просто невероятно, и я не знаю, верить вам или нет.
— Это уж вам решать.
— Если.., учтите, если вы говорите правду, конечно, я хотел бы, чтобы вы смыли с себя это пятно. До сих пор я не сомневался в вашей виновности. — Он мудро улыбнулся. — Но мне тоже случалось ошибаться, и я всегда был готов признать свою ошибку. Так что на сей раз я воздержусь от каких бы то ни было суждений, пока все окончательно не выяснится. И я употреблю все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы установить истину. Однако пока что все улики только против вас. Может быть, вы укажете нам, с чего все-таки следует начинать?
— Найдите Веру Уэст. Ей все известно.
— А вы знаете, что произошло с ней?
— Кое-что слышал. Может, и вы слышали. Сначала она связалась с Серво, а затем исчезла.
— В таком случае вам известно столько же, сколько и мне.
— Вы будете искать ее?
— Разумеется. По крайней мере, ее будет искать страховая компания, которую я немедленно поставлю в известность.
— Когда она уходила отсюда, она что-нибудь оставила? Бумаги или какие-нибудь письма?
— Ничего. Ящики ее стола были совершенно пусты. С тех пор она нам не писала и не обращалась за рекомендациями.
Секунду я смотрел на него, а потом кивнул. Скользнув по кабинету взглядом блудного сына, вернувшегося после долгой отлучки, я попросил его с улыбкой:
— Понимаете, а я ведь соскучился по банку. Не разрешите ли мне взглянуть на мое прежнее рабочее место?
— Не понимаю, зачем... — недовольно проворчал он.
— Просто хочется после пятилетнего отсутствия вспомнить добрые старые времена...
Ему все это не понравилось, но, в конце концов, у него не было причин мне отказывать. Мы прошли с ним по длинному коридору, миновали две зарешеченные двери и вошли в будочку кассира, которая выглядела точно так же, как и любая другая в любом другом банке мира.
На табурете спиной к нам сидел ссутулившись какой-то парень. Он оглянулся, а потом вернулся к прерванному занятию. Перед ним лежали пачки бумажных денег, а рядом стояли три саквояжа с монетами. Прямо у него под ногами я увидел кнопку вызова полиции, а другая такая же находилась на уровне колена. Из-под крышки стола торчала рукоятка револьвера, там была оборудована специальная полочка. Под нашими пристальными взглядами парень засуетился, занервничал, уронил на пол никелевую монетку и полез ее искать.
Мы вышли из будки.
— Все-таки мне непонятно... — проронил Гардинер.
— Обыкновенная сентиментальность, — пробормотал я.
Черта с два сентиментальность. Мне стало жаль Джонни. Даже если он и совершил преступление, его можно было понять: я, наверное, пошел бы на все, лишь бы вырваться из этой клетки. И теперь я понимал, почему он предпочел работать на стройке: да, там были дождь, грязь, постоянная ругань и смертельный риск, но там человек мог дышать и оставался свободен.
Гардинер проводил меня до самого выхода из банка и, пока охранник отпирал дверь, спросил:
— Вы, конечно, останетесь пока в городе? Я ухмыльнулся, подумав о том, что кто-то непременно умрет прежде, чем я уберусь отсюда, если, конечно, я вообще уберусь, и ответил:
— Разумеется.
На табличке значилось: “Объединение бизнесменов Линкасла”.
Табличка была бронзовая, в рамке из красного дерева. Офис занимал первый этаж большого здания. В просторный холл выходило множество дверей. Я выбрал одну, на мой взгляд наиболее солидную, и вошел.
Охранник в синей форме, тщетно пытавшийся изобразить на лице вежливую улыбку, указал на тянувшийся вдоль стены ряд скамеек, на которых сидели два десятка мужчин и какая-то старая грымза. Все они бросали взгляды на стенные часы. Я же бросил взгляд на секретаршу, и не зря. Платье на девице было настолько узкое и низко вырезанное, что груди торчали вперед, словно кулаки боксера в боевой стойке. Его черный цвет прекрасно оттенял светлое золото ее волос. Она сидела, закинув ногу на ногу с таким расчетом, чтобы сидящие на скамейках могли вдоволь насладиться их созерцанием.
Я приблизился к столу и сказал:
— Вам нужно перевесить часы. Девица подняла голову от картотеки и взглянула на меня.
— Прошу прощения?..
— Никто не смотрит на вас.
— На меня?
— На ваши ножки. Самые прелестные ножки в городе — и никто не смотрит на них. Все смотрят на часы.
Девица бросила взгляд на настенные часы, потом на свои маленькие часики.
— Они правильные, — удивленно проговорила она.
— Ладно, оставим это. Я хотел бы повидать Ленни. Жаль, что к такому прекрасному телу прилагались куриные мозги.
— Сожалею, но вам придется подождать. Вы сказали... Ленни...
— Да.
— Вы друг мистера Серво?
— Вполне возможно.
Она нахмурила лобик, пытаясь родить следующий вопрос:
— Если вы по делу, то вам...
— Не по делу, красавица.
— О! Ну тогда вы друг. Что ж, я передам, что вы здесь. Как ваше имя?
Я назвался. Она взяла телефонную трубку и сообщила кому-то, что в приемной находится некий мистер Макбрайд. Гул голосов за моей спиной стих: эта публика явно замерла, ожидая чего-то необыкновенного. Но они были разочарованы. Секретарша с вытравленными перекисью и высоко взбитыми волосами торжественно кивнула и произнесла:
— Мистер Серво будет рад вас видеть. Прямо сейчас.
— Я бы предпочел остаться здесь и любоваться вашей неотразимой красотой.
— Но мистер Серво сказал...
— Знаю. Он увидит меня попозже.
Девица опять наморщила лобик, потом лицо ее просияло. До нее наконец дошло, что это комплимент.
Я вошел в маленькую дверь с табличкой: “Посторонним вход воспрещен”. Здесь тоже сидела секретарша, точнее, секретарь, еще точнее — здоровенный амбал, который развалился на стуле у самой стенки, жуя сигару. Из кармана у него торчал пистолет.
— Проходите! — кивнул он на единственную дверь в противоположной стене.
Я вошел.
Это была огромная комната с окнами с двух сторон. И тот, кто украшал и обставлял ее, явно не ограничивал себя ни в чем. В центре ее стоял большой стол из красного дерева, за которым восседал сам король. Вид у него был соответствующий: черный костюм, сверкающая манишка, свежевыбрит, с седыми висками. И как положено королю, его жизнь и безопасность обеспечивали двое громил, расположившихся в глубоких креслах по обе стороны от повелителя.
Ленни Серво сидел, глядя на меня и изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость.
— Привет, сосунок, — буркнул я и ухмыльнулся, увидев, как он стиснул зубы и сжал кулаки.
Громилы в креслах не верили своим глазам. Один из них медленно поднялся и, одернув полы зеленого габардинового пиджака, вытянул руки по швам. Пальцы его дрожали, а глаза превратились в узкие темные щелки.
— Ах ты, сукин сын! — прошипел он. Второй парень продолжал сидеть, пытаясь понять, что же все-таки происходит.
— Сядь на место, Эдди, — пророкотал наконец Ленни бархатным голосом. — Мистер Макбрайд пришел поговорить со мной. Ты понял?
Воздух в комнате, казалось, звенел от напряжения. Здесь царила слепая, безрассудная ненависть. А может быть, и страх. Ленни был весь как натянутая струна, хотя и старался это скрыть. Я закурил и, дав им возможность вдоволь насладиться этим зрелищем, подвинул ногой кресло и присел на подлокотник. Очередную струйку дыма я выдохнул Ленни прямо в лицо.
Эдди замысловато выругался.
— Итак, я вернулся, приятель, — сказал я. — Догадываешься, зачем я вернулся?
На щеке Ленни дернулась жилка, и он ухмыльнулся:
— Я думаю, ты сам мне скажешь.
— Где она, Ленни? Улыбка сползла с его лица.
— Это я тоже хотел бы знать.
Он поерзал за столом. Я оскалился еще шире.
— Ах ты, жалкая вонючка! Никак не возьму в толк, что она в тебе нашла!
Оскорбление нисколько не задело его. Он не покраснел, не вскочил, а лишь молча посмотрел на меня.
А вот коротышка телохранитель не мог этого выдержать. Он в ярости бросился ко мне, и, если бы Ленни не подставил ему подножку, мы сцепились бы.
— Позвольте мне только добраться до него, и я с ним разделаюсь! — бормотал он с расширенными от ярости глазами. — Пустите меня к нему!
Ленни легонько пнул его ногой:
— Всему свое время, Эдди. Мистер Макбрайд отлично понимает это, не правда ли? — и сделал повелительный знак рукой.
Я еще раз хорошенько затянулся, кинул взгляд на коротышку и, схватив его за руку, швырнул в другой конец комнаты. Он ударился о стул и свалился на пол.
Никто не произнес ни слова. Никто даже не дышал. С минуту в комнате было тихо, как в могиле. Потом Серво повернулся ко мне с побелевшим от бешенства лицом и прошептал:
— Ты упрямый!
— Ага.
— А память у тебя короткая.
— Ага.
Он навалился на стол и смотрел на меня, пытаясь вернуть себе дар речи.
— Тебе бы следовало держаться подальше отсюда, — пробормотал он наконец.
— Мне нужна Вера, — ответил я, забавляясь ситуацией, чего, правда, нельзя было сказать об остальных присутствующих. — Если ты догадываешься, где она может быть, то выкладывай, и поскорее. Знаешь, что произойдет, если ты не поторопишься?
Вероятно, он плохо понял меня. Он ведь был король, и никто не осмеливался разговаривать с ним подобным тоном. Второй телохранитель с ножевым шрамом на лице напрягся на своем стуле. Рот его приоткрылся, и он не отрываясь следил за происходящим. Ленни приблизился ко мне, и я ощутил на своем лице его горячее дыхание.
— Макбрайд... — начал он.
И тогда я его ударил. Он запнулся на полуслове и отлетел на несколько футов, наткнувшись на угол стола. Секунду он еще держался на ногах, а потом рухнул на пол.
Горилла все так же покачивался на стуле, флегматично жуя сигару. До моего появления он ухмылялся, уверенный, что грохот, донесшийся из-за двери, вызван моим падением.
— Тебе бы следовало тоже там поприсутствовать, — улыбнулся я. — Это было и в самом деле весьма забавно.
Он все еще размышлял над моими словами, когда я открыл дверь и вышел в приемную. На скамейках больше никого не было, а блондинка втискивала свои обнаженные плечики во вполне благопристойный жакет.
— Закончили? — кокетливо улыбнулась она.
— Пока что все. Вы домой?
Она взглянула на часы: ровно пять.
— Да.
— Чудесно! Я провожу вас.
— Но мне нужно сказать мистеру Серво...
— Что бы вы ему сейчас ни говорили, он все равно не услышит, девочка.
— Ах нет. Я всегда...
— Мистер Серво плохо себя чувствует, — заметил я.
— Как же так? В чем дело? Что с ним?
— Ничего страшного. Просто из него слегка вышибли дух. Так пошли?
Взор ее на секунду затуманился, но она ничего не сказала.
Я элегантно взял ее под руку, и мы вместе стали спускаться с лестницы.
— У вас серьезные неприятности, мистер Макбрайд? — поинтересовалась девица, когда мы вышли на улицу.
— Ага.
Чуть правее, на другой стороне улицы, находился бар. Туда мы и направились. Оказалось, что девицу зовут Кэрол, что ей двадцать шесть лет, а живет она в меблированных комнатах где-то на северной окраине города. Когда-то она пробовала сниматься в кино, но не преуспела и вынуждена была искать себе другое занятие.
После полудюжины коктейлей она стала тихонько хихикать и тянуть меня за рукав — Вы совсем не говорите со мной, мистер Макбрайд.
— Я просто засмотрелся. Отсюда так хорошо виден вход в вашу контору. Вот я и жду — вдруг появится кто-то знакомый. Это было бы забавно.
Кэрол взяла сигарету.
— И не надейтесь, — прокудахтала она. — Ходят через другую дверь.
Я насторожился и поинтересовался как можно беспечнее:
— А почему?
— Там удобнее оставлять машины.
— А зачем он тогда держит вас? Она глотнула из бокала и заговорщицки постучала пальчиком по моей руке.
— Шефу нравится на меня смотреть. А кроме того, я умею хранить тайну. — И она засмеялась. — А вы что, правда избили Ленни?
— Угу. И коротышку, которого зовут Эдди, тоже. Брови Кэрол поползли вверх от удивления.
— Правда?! — изумилась она. — Это же Эдди Пакман, — и добавила шепотом:
— Он хуже Ленни.
— Вот и отлично. Тем забавней будет наша следующая встреча.
— Вы сумасшедший.
— Нет, просто очень злой. А Ленни сегодня уходил куда-нибудь из офиса?
— Никуда.
— Точно?
— Я уверена. Они все сидели в кабинете с девяти утра. Даже ленч попросили принести туда. А что?
— Ничего особенного. Просто сегодня утром в меня кто-то стрелял, и мне интересно, не был ли это ваш шеф.
Кэрол недоверчиво посмотрела на меня и отвернулась к стойке.
— Он ведь мог выйти через ту, другую дверь? — осведомился я.
— Нет. Шеф все время был в кабинете. Ему часто звонили.
Я взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо.
— Но ведь не настолько же часто. Был момент, когда телефон молчал, где-то с час, правда?
— Я.., я не знаю.
— Ладно. Я просто хотел проверить, мог ли это быть он. Больше мне ничего не надо.
— Я хочу выпить, — пробормотала Кэрол. — Надеюсь, никто не увидит меня здесь с вами.
Я заказал ей еще один коктейль и, подождав, пока она приложится к бокалу, спросил:
— А чем занимается ваш штаб?
— Что?
— Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. Разве не из вашей конторы тянутся ниточки ко всему, Что творится в городе?
Она покачала головой и растерянно улыбнулась.
— Послушайте, — проговорила она медленно. — Я — немая. Красивая, но немая. Если у вас есть что-то к мистеру Серво или Эдди Пакману, разбирайтесь сами. Я ничего не знаю, и это хорошо, потому что иначе я могла бы что-нибудь разболтать вам.
— Я вам нравлюсь?
— Да. — Она оперлась на руку и уставилась на меня мутными от выпивки глазами. — Я люблю крутых парней. Тех, кто добивается своего и плюет на все. Тех, кто может дать по морде Ленни Серво и уйти. Одна беда, что такой парень не проживет долго.
— У вас уже был опыт?
— Так говорят.
— А ваш шеф не такой? — Я закурил и выпустил колечко дыма. — Я слышал, он нравится женщинам.
— Чушь! Он просто козел!
— И кто же сейчас его пассия?
— Какая-то ловкая девчонка из северного штата, которая знает, что лучший путь к его сердцу лежит отнюдь не через желудок. Он держит ее у себя на квартире в одном нижнем белье.
— А что, — поинтересовался я, — ваш шеф может сделать со мной?
Она наморщила лоб.
— Я не знаю.., точно... Говорят...
— Ну...
— Да все, что угодно. И не спрашивайте меня больше. Но на вашем месте я бы села в первый попавшийся поезд и уехала. — Она взяла меня за руку. — Пожалуйста, уезжайте, — умоляюще прошептали ее губы.
— А мне здесь нравится.
Она залпом осушила свой бокал, и бармен, не спрашивая, наполнил его снова.
— Вам нужно... — начала она, но не закончила, а только опрокинула в себя новую порцию выпивки. — Черт бы побрал всех этих крутых, — пролепетала она заплетающимся языком, — отвезите меня домой.
Кэрол едва держалась на ногах, поэтому мне пришлось поймать такси и буквально запихнуть ее внутрь. Всю дорогу она хихикала и настойчиво зазывала меня в гости.
В лифте она заснула, и мне ничего не оставалось, как донести ее до двери и самому выудить ключи из ее сумочки. Отперев дверь, я внес ее внутрь и уложил на кровать. Бросив сумочку на туалетный столик, я собрался уходить, когда девица вдруг проговорила:
— Вы меня не раздели.
Она лежала на кровати и улыбалась, игриво задрав ножку.
— Как-нибудь в другой раз, — бросил я и направился к двери.
— Если хотите, можете спрятаться у меня от Ленни. Славная девочка. Гостеприимная.
— Может быть, — отозвался я и поплотнее захлопнул дверь.
Эх, надо было спросить ее, почему эта краска для волос так чертовски воняет!
Я ожидал, что это окажется роскошный ультрасовременный особняк, но очутился перед обычным шестиэтажным домом с лифтом на самообслуживании. Вместо бронзового молотка у двери была кнопка звонка, а роскошную золоченую табличку заменяла скромная карточка с его именем.
Я ожидал, что мне откроет дверь кто угодно, но только не заспанная голая девица с огненно-рыжими волосами, которая протянула мне бокал с выпивкой, даже не удосужившись поздороваться. Я взял его, боясь, что мой отказ может показаться невежливым.
Отпив половину, я возвратил ей бокал:
— Вы всегда открываете дверь в таком виде?
— Мне нравится ходить голой, — промурлыкала она.
— И никто никогда не жаловался? Она улыбнулась, точно я пошутил, и допила содержимое бокала одним глотком.
— Что-нибудь продаете?
— Нет, а вы?
— Все уже продано. Вам нужен Ленни?
— Да, — соврал я.
— Его нет дома, но вы можете войти и подождать.
На сей раз я не обманулся в своих ожиданиях, и квартира оказалась именно такой, как я думал: сплошной плюш. Здесь была комната, уставленная книжными шкафами, другая — с баром, еще несколько комнат разного назначения и отдельная спальня с кроватью гигантских размеров, разложенной и готовой к использованию.
Я очень внимательно осмотрел все, но в конце концов мне пришлось все же повернуться к девушке, которая к тому времени свернулась клубочком в кресле и бросала на меня лукавые взгляды поверх края наполненного бокала.
Я поблагодарил его, расплатился и вышел на улицу.
Было очень жарко и душно, но небо затянулось, и на востоке, судя по всему, собиралась гроза. Впрочем, людей, спешивших по улице, это мало беспокоило. В уютных заведениях с голубыми табличками в окнах всегда есть кондиционеры — еще одна монополия Серво.
Следующий час я бесцельно бродил по городу, стараясь вжиться в его ритм и понять, чем же он живет.
Полицейские, рьяно штрафующие какого-нибудь беднягу за стоянку в неположенном месте и при этом упускающие убийцу.
Парень у газетного киоска, передающий толстую пачку банкнотов кому-то сидящему в машине.
Прогуливающиеся девицы, которым не хватает разве что таблички “Сдается внаем” на шее.
Богато одетый пьяница, которого под присмотром бармена аккуратно запихивают в патрульную машину.
О, Линкасл и правда был крупный город. Очень крупный.
И тут же я увидел Линдсея. Он пил кока-колу у прилавка огромного универсального магазина, реконструированного на современный лад. Неоновая реклама на фронтоне здания гласила: “Фильберт”, а указатель любезно сообщал, что где располагается. Слева — закусочная, справа — бар, наверху — хозяйственные товары, посуда, мебель.
Я вошел и опустился на табурет рядом с Линдсеем, негромко сказав:
— Хэлло, приятель!
Он даже не взглянул на меня. Лицо его сморщилось, и он чуть не перекусил соломинку, через которую тянул кока-колу.
— Что, язык проглотил? — осведомился я, и он медленно повернулся ко мне.
— Джонни, советую тебе прекратить выпендриваться, для твоего же блага.
— Это я уже слышал. Тебе бы следовало обзавестись копами порасторопней. Уж больно они у тебя завалящие.
— И откуда ты столько знаешь о копах? Я заказал коку и сандвич.
— Так уж получилось, и поэтому советую тебе убрать своих ребят от меня подальше. Когда тебе удастся предъявить мне обвинение в убийстве, вот тогда делай что хочешь, а до этого брось свои штучки.
— Подонок! — прошипел он.
Я откусил сандвич и ухмыльнулся.
— Кстати, — заметил я, — ты мог бы как-нибудь спросить у меня самого, убивал ли я твоего друга или нет.
— Я в этом не нуждаюсь. — Он был просто вне себя.
— Что ж, твое дело, но если тебе интересно, то никакого убийства я не совершал.
Он оскалил зубы. Его глаза закатились, и весь он дрожал от бешенства. Я покончил со своим сандвичем, запил его кока-колой и, протянув руку, вытащил сигарету из его пачки.
— Когда-нибудь.., если у тебя появится такая возможность, можешь проверить меня на детекторе лжи, — произнес я. — Я ничуть не обижусь.
Он перестал терзать соломинку, глаза его широко раскрылись, и я увидел, что они голубые. Челюсть у него отвалилась, и смотрел он на меня с совершенно ошарашенным видом. До него так и не дошел смысл моих слов, поэтому я оставил его сидеть у прилавка, а сам поднялся и вышел.
Национальный банк Линкасла помещался в белом каменном здании, занимавшем почти полквартала в самом центре города. Я вошел туда за несколько минут до закрытия, когда посетителей уже не было, и не прошло и двух секунд, как в зале воцарилась мертвая тишина. Я увидел, как охранник в форме, поднявшись во весь рост, замешкался, соображая: выхватить ли ему пистолет или поздороваться. Я поздоровался первым, и он оставил свои попытки, судорожно сглотнул и неуверенно произнес:
— Джонни?
— А кто же еще? Где мистер Гардинер?
— У себя в кабинете.
— Можете ли вы передать ему, что я хочу его видеть? Парню не слишком понравилась моя просьба, но он все же потянулся к телефону, висевшему на стене. Но не успел он снять трубку, как дверь за его спиной отворилась и на пороге возник человек, который не мог быть никем иным, кроме как президентом банка. Я двинулся к нему навстречу:
— Здравствуйте, мистер Гардинер!
Непередаваемое изумление отразилось на его физиономии. Хэвис Гардинер был высоким стройным мужчиной с седеющими волосами, словно сошедшим с рекламного плаката, но сейчас он больше напоминал ребенка, впервые в жизни попавшего в цирк. И слишком взволнованного этим событием, а потому способного лишь глазеть по сторонам.
— Я хотел бы поговорить с вами наедине, — спокойно сказал я.
— Из всех хладнокровных негодяев... — Удивление его сменилось яростью.
— Да, мистер Гардинер, я именно такой. И все же я хочу поговорить с вами наедине. На всякий случай сообщаю вам, что полиции известно о моем пребывании в городе. Так будем говорить? Он плотно сжал губы.
— У меня назначена деловая встреча, — начал он и, заметив мою ухмылку, стиснул кулаки. — Впрочем, ее можно ненадолго отложить, — прибавил он.
Мы вошли в дальнюю дверь, и, едва она закрылась, снаружи раздался гул голосов. Там наверняка обсуждали происшествие.
На кабинете Гардинера красовалась табличка “Президент”, и обстановка в нем была соответствующая: красное дерево и плюш.
Гардинер опустился в кресло и, позвонив куда-то по телефону, отменил назначенную встречу, после чего повернулся ко мне. Мне он сесть не предложил, так что я занял одно из кресел без приглашения. Хэвису Гардинеру стоило таких трудов сохранять хотя бы видимость спокойствия, что я боялся, а не хватит ли его сейчас удар.
— Я ищу Веру Уэст, — начал я. — Как вы думаете, мистер Гардинер, где она может быть?
Вместо ответа, он снял телефонную трубку и попросил соединить его с полицией. Выслушав ответ на свой вопрос, почему именно я явился в банк, он сразу повесил трубку.
— Так вы, значит, считаете, что выкрутились? — прошипел он.
— Да, я так считаю. Теперь поговорим о Вере. Гардинер внимательно оглядел меня с головы до ног.
— Я, разумеется, понятия не имею, где она, Макбрайд. И знаете, что бы я сделал на вашем месте?
— Разумеется: перерезал бы себе глотку. Замолчите и послушайте меня хотя бы секунду. Я никогда не брал ни цента из вашего заведения. Да, я действительно сбежал, но это мое личное дело.
Гардинер всматривался мне в лицо так пристально, что даже приподнялся немного за столом.
— Что вы говорите, Макбрайд?
— Говорю, что меня ловко запутали, и все это было специально подстроено, ясно?
— Нет.
— В таком случае объясню иначе. Почему именно меня обвинили в присвоении этих двухсот тысяч долларов?
Гардинер никак не мог решить, следует ли ему изумиться или забеспокоиться. Он несколько минут внимательно изучал свои руки, как будто видел их впервые, а потом снова взглянул на меня:
— Знаете, Макбрайд, если бы закон наложил на вас карающую длань, я бы даже не стал обсуждать этого вопроса. Но то, что вы добровольно вернулись сюда, пусть даже выкинув такой трюк с отпечатками, заставляет меня посмотреть на это дело несколько иначе.
— Так и следует поступить. Ведь до сих пор меня еще никто не выслушал.
— Что же именно вы хотите сказать?
— Сперва вы изложите, как все это произошло.
— Я.., я и сам теперь не знаю, что мне думать. Только мисс Уэст имела доступ к этим документам. Она никогда раньше и не прикасалась к ним. Но однажды я заметил их у нее в руках и удивился, чего это ради она извлекает их из сейфа. Она объяснила, что вы хотели взглянуть на них. Я заинтересовался происшедшим и решил тоже проглядеть книги. И я тут же обнаружил следы подлога.
— Сколько же денег недоставало?
— Двести одна тысяча сорок восемь долларов, — произнес он таким тоном, точно был удивлен, что я спрашиваю об этом.
— Не круглая цифра.
— Прокурор тоже это заметил. Видимо, подлоги совершались не один раз, и сумма накапливалась постепенно. А со временем она стала бы еще больше.
— Понятно, а что произошло дальше?
— Я отправил вас и мисс Уэст в отпуск, а сам связался с окружным прокурором, который и прислал в банк ревизора. Тот обнаружил недостачу, и они обвинили в ней вас.
— Очень мило с их стороны, — заметил я.
— Макбрайд.., почему вы скрылись?
Я и сам хотел бы это знать. Знай я, почему Джонни сбежал, все проблемы разрешились бы тут же. Но увы... Поэтому я неопределенно пожал плечами:
— Да просто струсил, вот и все. Но теперь я вернулся.
— Вы вернулись, чтобы оправдаться?
— А зачем же еще?
Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди:
— Это просто невероятно, и я не знаю, верить вам или нет.
— Это уж вам решать.
— Если.., учтите, если вы говорите правду, конечно, я хотел бы, чтобы вы смыли с себя это пятно. До сих пор я не сомневался в вашей виновности. — Он мудро улыбнулся. — Но мне тоже случалось ошибаться, и я всегда был готов признать свою ошибку. Так что на сей раз я воздержусь от каких бы то ни было суждений, пока все окончательно не выяснится. И я употреблю все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы установить истину. Однако пока что все улики только против вас. Может быть, вы укажете нам, с чего все-таки следует начинать?
— Найдите Веру Уэст. Ей все известно.
— А вы знаете, что произошло с ней?
— Кое-что слышал. Может, и вы слышали. Сначала она связалась с Серво, а затем исчезла.
— В таком случае вам известно столько же, сколько и мне.
— Вы будете искать ее?
— Разумеется. По крайней мере, ее будет искать страховая компания, которую я немедленно поставлю в известность.
— Когда она уходила отсюда, она что-нибудь оставила? Бумаги или какие-нибудь письма?
— Ничего. Ящики ее стола были совершенно пусты. С тех пор она нам не писала и не обращалась за рекомендациями.
Секунду я смотрел на него, а потом кивнул. Скользнув по кабинету взглядом блудного сына, вернувшегося после долгой отлучки, я попросил его с улыбкой:
— Понимаете, а я ведь соскучился по банку. Не разрешите ли мне взглянуть на мое прежнее рабочее место?
— Не понимаю, зачем... — недовольно проворчал он.
— Просто хочется после пятилетнего отсутствия вспомнить добрые старые времена...
Ему все это не понравилось, но, в конце концов, у него не было причин мне отказывать. Мы прошли с ним по длинному коридору, миновали две зарешеченные двери и вошли в будочку кассира, которая выглядела точно так же, как и любая другая в любом другом банке мира.
На табурете спиной к нам сидел ссутулившись какой-то парень. Он оглянулся, а потом вернулся к прерванному занятию. Перед ним лежали пачки бумажных денег, а рядом стояли три саквояжа с монетами. Прямо у него под ногами я увидел кнопку вызова полиции, а другая такая же находилась на уровне колена. Из-под крышки стола торчала рукоятка револьвера, там была оборудована специальная полочка. Под нашими пристальными взглядами парень засуетился, занервничал, уронил на пол никелевую монетку и полез ее искать.
Мы вышли из будки.
— Все-таки мне непонятно... — проронил Гардинер.
— Обыкновенная сентиментальность, — пробормотал я.
Черта с два сентиментальность. Мне стало жаль Джонни. Даже если он и совершил преступление, его можно было понять: я, наверное, пошел бы на все, лишь бы вырваться из этой клетки. И теперь я понимал, почему он предпочел работать на стройке: да, там были дождь, грязь, постоянная ругань и смертельный риск, но там человек мог дышать и оставался свободен.
Гардинер проводил меня до самого выхода из банка и, пока охранник отпирал дверь, спросил:
— Вы, конечно, останетесь пока в городе? Я ухмыльнулся, подумав о том, что кто-то непременно умрет прежде, чем я уберусь отсюда, если, конечно, я вообще уберусь, и ответил:
— Разумеется.
На табличке значилось: “Объединение бизнесменов Линкасла”.
Табличка была бронзовая, в рамке из красного дерева. Офис занимал первый этаж большого здания. В просторный холл выходило множество дверей. Я выбрал одну, на мой взгляд наиболее солидную, и вошел.
Охранник в синей форме, тщетно пытавшийся изобразить на лице вежливую улыбку, указал на тянувшийся вдоль стены ряд скамеек, на которых сидели два десятка мужчин и какая-то старая грымза. Все они бросали взгляды на стенные часы. Я же бросил взгляд на секретаршу, и не зря. Платье на девице было настолько узкое и низко вырезанное, что груди торчали вперед, словно кулаки боксера в боевой стойке. Его черный цвет прекрасно оттенял светлое золото ее волос. Она сидела, закинув ногу на ногу с таким расчетом, чтобы сидящие на скамейках могли вдоволь насладиться их созерцанием.
Я приблизился к столу и сказал:
— Вам нужно перевесить часы. Девица подняла голову от картотеки и взглянула на меня.
— Прошу прощения?..
— Никто не смотрит на вас.
— На меня?
— На ваши ножки. Самые прелестные ножки в городе — и никто не смотрит на них. Все смотрят на часы.
Девица бросила взгляд на настенные часы, потом на свои маленькие часики.
— Они правильные, — удивленно проговорила она.
— Ладно, оставим это. Я хотел бы повидать Ленни. Жаль, что к такому прекрасному телу прилагались куриные мозги.
— Сожалею, но вам придется подождать. Вы сказали... Ленни...
— Да.
— Вы друг мистера Серво?
— Вполне возможно.
Она нахмурила лобик, пытаясь родить следующий вопрос:
— Если вы по делу, то вам...
— Не по делу, красавица.
— О! Ну тогда вы друг. Что ж, я передам, что вы здесь. Как ваше имя?
Я назвался. Она взяла телефонную трубку и сообщила кому-то, что в приемной находится некий мистер Макбрайд. Гул голосов за моей спиной стих: эта публика явно замерла, ожидая чего-то необыкновенного. Но они были разочарованы. Секретарша с вытравленными перекисью и высоко взбитыми волосами торжественно кивнула и произнесла:
— Мистер Серво будет рад вас видеть. Прямо сейчас.
— Я бы предпочел остаться здесь и любоваться вашей неотразимой красотой.
— Но мистер Серво сказал...
— Знаю. Он увидит меня попозже.
Девица опять наморщила лобик, потом лицо ее просияло. До нее наконец дошло, что это комплимент.
Я вошел в маленькую дверь с табличкой: “Посторонним вход воспрещен”. Здесь тоже сидела секретарша, точнее, секретарь, еще точнее — здоровенный амбал, который развалился на стуле у самой стенки, жуя сигару. Из кармана у него торчал пистолет.
— Проходите! — кивнул он на единственную дверь в противоположной стене.
Я вошел.
Это была огромная комната с окнами с двух сторон. И тот, кто украшал и обставлял ее, явно не ограничивал себя ни в чем. В центре ее стоял большой стол из красного дерева, за которым восседал сам король. Вид у него был соответствующий: черный костюм, сверкающая манишка, свежевыбрит, с седыми висками. И как положено королю, его жизнь и безопасность обеспечивали двое громил, расположившихся в глубоких креслах по обе стороны от повелителя.
Ленни Серво сидел, глядя на меня и изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость.
— Привет, сосунок, — буркнул я и ухмыльнулся, увидев, как он стиснул зубы и сжал кулаки.
Громилы в креслах не верили своим глазам. Один из них медленно поднялся и, одернув полы зеленого габардинового пиджака, вытянул руки по швам. Пальцы его дрожали, а глаза превратились в узкие темные щелки.
— Ах ты, сукин сын! — прошипел он. Второй парень продолжал сидеть, пытаясь понять, что же все-таки происходит.
— Сядь на место, Эдди, — пророкотал наконец Ленни бархатным голосом. — Мистер Макбрайд пришел поговорить со мной. Ты понял?
Воздух в комнате, казалось, звенел от напряжения. Здесь царила слепая, безрассудная ненависть. А может быть, и страх. Ленни был весь как натянутая струна, хотя и старался это скрыть. Я закурил и, дав им возможность вдоволь насладиться этим зрелищем, подвинул ногой кресло и присел на подлокотник. Очередную струйку дыма я выдохнул Ленни прямо в лицо.
Эдди замысловато выругался.
— Итак, я вернулся, приятель, — сказал я. — Догадываешься, зачем я вернулся?
На щеке Ленни дернулась жилка, и он ухмыльнулся:
— Я думаю, ты сам мне скажешь.
— Где она, Ленни? Улыбка сползла с его лица.
— Это я тоже хотел бы знать.
Он поерзал за столом. Я оскалился еще шире.
— Ах ты, жалкая вонючка! Никак не возьму в толк, что она в тебе нашла!
Оскорбление нисколько не задело его. Он не покраснел, не вскочил, а лишь молча посмотрел на меня.
А вот коротышка телохранитель не мог этого выдержать. Он в ярости бросился ко мне, и, если бы Ленни не подставил ему подножку, мы сцепились бы.
— Позвольте мне только добраться до него, и я с ним разделаюсь! — бормотал он с расширенными от ярости глазами. — Пустите меня к нему!
Ленни легонько пнул его ногой:
— Всему свое время, Эдди. Мистер Макбрайд отлично понимает это, не правда ли? — и сделал повелительный знак рукой.
Я еще раз хорошенько затянулся, кинул взгляд на коротышку и, схватив его за руку, швырнул в другой конец комнаты. Он ударился о стул и свалился на пол.
Никто не произнес ни слова. Никто даже не дышал. С минуту в комнате было тихо, как в могиле. Потом Серво повернулся ко мне с побелевшим от бешенства лицом и прошептал:
— Ты упрямый!
— Ага.
— А память у тебя короткая.
— Ага.
Он навалился на стол и смотрел на меня, пытаясь вернуть себе дар речи.
— Тебе бы следовало держаться подальше отсюда, — пробормотал он наконец.
— Мне нужна Вера, — ответил я, забавляясь ситуацией, чего, правда, нельзя было сказать об остальных присутствующих. — Если ты догадываешься, где она может быть, то выкладывай, и поскорее. Знаешь, что произойдет, если ты не поторопишься?
Вероятно, он плохо понял меня. Он ведь был король, и никто не осмеливался разговаривать с ним подобным тоном. Второй телохранитель с ножевым шрамом на лице напрягся на своем стуле. Рот его приоткрылся, и он не отрываясь следил за происходящим. Ленни приблизился ко мне, и я ощутил на своем лице его горячее дыхание.
— Макбрайд... — начал он.
И тогда я его ударил. Он запнулся на полуслове и отлетел на несколько футов, наткнувшись на угол стола. Секунду он еще держался на ногах, а потом рухнул на пол.
Горилла все так же покачивался на стуле, флегматично жуя сигару. До моего появления он ухмылялся, уверенный, что грохот, донесшийся из-за двери, вызван моим падением.
— Тебе бы следовало тоже там поприсутствовать, — улыбнулся я. — Это было и в самом деле весьма забавно.
Он все еще размышлял над моими словами, когда я открыл дверь и вышел в приемную. На скамейках больше никого не было, а блондинка втискивала свои обнаженные плечики во вполне благопристойный жакет.
— Закончили? — кокетливо улыбнулась она.
— Пока что все. Вы домой?
Она взглянула на часы: ровно пять.
— Да.
— Чудесно! Я провожу вас.
— Но мне нужно сказать мистеру Серво...
— Что бы вы ему сейчас ни говорили, он все равно не услышит, девочка.
— Ах нет. Я всегда...
— Мистер Серво плохо себя чувствует, — заметил я.
— Как же так? В чем дело? Что с ним?
— Ничего страшного. Просто из него слегка вышибли дух. Так пошли?
Взор ее на секунду затуманился, но она ничего не сказала.
Я элегантно взял ее под руку, и мы вместе стали спускаться с лестницы.
— У вас серьезные неприятности, мистер Макбрайд? — поинтересовалась девица, когда мы вышли на улицу.
— Ага.
Чуть правее, на другой стороне улицы, находился бар. Туда мы и направились. Оказалось, что девицу зовут Кэрол, что ей двадцать шесть лет, а живет она в меблированных комнатах где-то на северной окраине города. Когда-то она пробовала сниматься в кино, но не преуспела и вынуждена была искать себе другое занятие.
После полудюжины коктейлей она стала тихонько хихикать и тянуть меня за рукав — Вы совсем не говорите со мной, мистер Макбрайд.
— Я просто засмотрелся. Отсюда так хорошо виден вход в вашу контору. Вот я и жду — вдруг появится кто-то знакомый. Это было бы забавно.
Кэрол взяла сигарету.
— И не надейтесь, — прокудахтала она. — Ходят через другую дверь.
Я насторожился и поинтересовался как можно беспечнее:
— А почему?
— Там удобнее оставлять машины.
— А зачем он тогда держит вас? Она глотнула из бокала и заговорщицки постучала пальчиком по моей руке.
— Шефу нравится на меня смотреть. А кроме того, я умею хранить тайну. — И она засмеялась. — А вы что, правда избили Ленни?
— Угу. И коротышку, которого зовут Эдди, тоже. Брови Кэрол поползли вверх от удивления.
— Правда?! — изумилась она. — Это же Эдди Пакман, — и добавила шепотом:
— Он хуже Ленни.
— Вот и отлично. Тем забавней будет наша следующая встреча.
— Вы сумасшедший.
— Нет, просто очень злой. А Ленни сегодня уходил куда-нибудь из офиса?
— Никуда.
— Точно?
— Я уверена. Они все сидели в кабинете с девяти утра. Даже ленч попросили принести туда. А что?
— Ничего особенного. Просто сегодня утром в меня кто-то стрелял, и мне интересно, не был ли это ваш шеф.
Кэрол недоверчиво посмотрела на меня и отвернулась к стойке.
— Он ведь мог выйти через ту, другую дверь? — осведомился я.
— Нет. Шеф все время был в кабинете. Ему часто звонили.
Я взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо.
— Но ведь не настолько же часто. Был момент, когда телефон молчал, где-то с час, правда?
— Я.., я не знаю.
— Ладно. Я просто хотел проверить, мог ли это быть он. Больше мне ничего не надо.
— Я хочу выпить, — пробормотала Кэрол. — Надеюсь, никто не увидит меня здесь с вами.
Я заказал ей еще один коктейль и, подождав, пока она приложится к бокалу, спросил:
— А чем занимается ваш штаб?
— Что?
— Вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. Разве не из вашей конторы тянутся ниточки ко всему, Что творится в городе?
Она покачала головой и растерянно улыбнулась.
— Послушайте, — проговорила она медленно. — Я — немая. Красивая, но немая. Если у вас есть что-то к мистеру Серво или Эдди Пакману, разбирайтесь сами. Я ничего не знаю, и это хорошо, потому что иначе я могла бы что-нибудь разболтать вам.
— Я вам нравлюсь?
— Да. — Она оперлась на руку и уставилась на меня мутными от выпивки глазами. — Я люблю крутых парней. Тех, кто добивается своего и плюет на все. Тех, кто может дать по морде Ленни Серво и уйти. Одна беда, что такой парень не проживет долго.
— У вас уже был опыт?
— Так говорят.
— А ваш шеф не такой? — Я закурил и выпустил колечко дыма. — Я слышал, он нравится женщинам.
— Чушь! Он просто козел!
— И кто же сейчас его пассия?
— Какая-то ловкая девчонка из северного штата, которая знает, что лучший путь к его сердцу лежит отнюдь не через желудок. Он держит ее у себя на квартире в одном нижнем белье.
— А что, — поинтересовался я, — ваш шеф может сделать со мной?
Она наморщила лоб.
— Я не знаю.., точно... Говорят...
— Ну...
— Да все, что угодно. И не спрашивайте меня больше. Но на вашем месте я бы села в первый попавшийся поезд и уехала. — Она взяла меня за руку. — Пожалуйста, уезжайте, — умоляюще прошептали ее губы.
— А мне здесь нравится.
Она залпом осушила свой бокал, и бармен, не спрашивая, наполнил его снова.
— Вам нужно... — начала она, но не закончила, а только опрокинула в себя новую порцию выпивки. — Черт бы побрал всех этих крутых, — пролепетала она заплетающимся языком, — отвезите меня домой.
Кэрол едва держалась на ногах, поэтому мне пришлось поймать такси и буквально запихнуть ее внутрь. Всю дорогу она хихикала и настойчиво зазывала меня в гости.
В лифте она заснула, и мне ничего не оставалось, как донести ее до двери и самому выудить ключи из ее сумочки. Отперев дверь, я внес ее внутрь и уложил на кровать. Бросив сумочку на туалетный столик, я собрался уходить, когда девица вдруг проговорила:
— Вы меня не раздели.
Она лежала на кровати и улыбалась, игриво задрав ножку.
— Как-нибудь в другой раз, — бросил я и направился к двери.
— Если хотите, можете спрятаться у меня от Ленни. Славная девочка. Гостеприимная.
— Может быть, — отозвался я и поплотнее захлопнул дверь.
Эх, надо было спросить ее, почему эта краска для волос так чертовски воняет!
Я ожидал, что это окажется роскошный ультрасовременный особняк, но очутился перед обычным шестиэтажным домом с лифтом на самообслуживании. Вместо бронзового молотка у двери была кнопка звонка, а роскошную золоченую табличку заменяла скромная карточка с его именем.
Я ожидал, что мне откроет дверь кто угодно, но только не заспанная голая девица с огненно-рыжими волосами, которая протянула мне бокал с выпивкой, даже не удосужившись поздороваться. Я взял его, боясь, что мой отказ может показаться невежливым.
Отпив половину, я возвратил ей бокал:
— Вы всегда открываете дверь в таком виде?
— Мне нравится ходить голой, — промурлыкала она.
— И никто никогда не жаловался? Она улыбнулась, точно я пошутил, и допила содержимое бокала одним глотком.
— Что-нибудь продаете?
— Нет, а вы?
— Все уже продано. Вам нужен Ленни?
— Да, — соврал я.
— Его нет дома, но вы можете войти и подождать.
На сей раз я не обманулся в своих ожиданиях, и квартира оказалась именно такой, как я думал: сплошной плюш. Здесь была комната, уставленная книжными шкафами, другая — с баром, еще несколько комнат разного назначения и отдельная спальня с кроватью гигантских размеров, разложенной и готовой к использованию.
Я очень внимательно осмотрел все, но в конце концов мне пришлось все же повернуться к девушке, которая к тому времени свернулась клубочком в кресле и бросала на меня лукавые взгляды поверх края наполненного бокала.