Приехав в Царское Село, Государь передал Царице о докладе генерала Воейкова, Царица пересказала все Вырубовой. Последняя уже и так встревоженная за жизнь"Старца", разнервничалась еще больше. 8 февраля она завтракала у Воейковых. Она обрушилась на генерала с упреками, что он своими разговорами о Распутине лишь расстраивает Государя. Генерал вспылил и просил Анну Александровну ответить прямо: пьянствует Распутин по кабакам или нет. Анна Алексеевна стала увиливать от прямого ответа. Генерал еще больше стал горячиться и наговорил гостье много горьких истин. Генерал доказывал необходимость немедленного отъезда Распутина в Сибирь, Вырубова как будто и соглашалась с этим. Но генерал опять вспылил и сказал, что, впрочем, все равно, - "через два дня после отъезда его выпишут обратно"...
В общем, за завтраком произошел крупный разговор. Дежуривший у генерала жандармский унтер офицер Кургузкин, помещавшийся около столовой слышал весь этот разговор. Вырубова передала о нем Царице. Царица рассердилась на Воейкова и нашла тот разговор "отвратительно грубым".
В тот же день Воейков поехал в Петроград и имел беседу с генералом Беляевым, военным министром, который, как будет рассказано ниже, 6-го числа был вызван к Царице, которая просила его помочь Вырубовой. Я тоже поехал в Петроград для подготовки завтрашнего проезда Его Величества и видел кое-кого из лиц, знавших уже о начавшемся скандале. Мне передали будто бы около Штюрмера возникла мысль поручить генералу Спиридовичу {31} произвести расследование о том, что случилось. Поздно вечером я предупредил о том ген. Воейкова, прося отклонить эту честь...
Я доказывал, что Управление Дворцового Коменданта должно оставаться в стороне от этого дела. Что оно касается министерства Внутренних Дел и, может быть, министерства Юстиции, пусть они и разбираются. Генерал был с этим согласен, но я заметил, что он был со мной не откровенен, что-то скрытничал и что мы с ним не сходимся в оценке поведения министра Хвостова. Я очень бранил Хвостова, находил его поведение неприемлемым, генерал же молчал, попыхивая сигарой, но краснел, что было признаком, что он волнуется. Тогда и я замкнулся. Я откланялся. На ночь я уехал в Петроград, дабы побывать еще в Охранном Отделении и с утра обеспечить путь проезда Его Величества.
9 февраля 1916 года, знаменательный день, Государь Император посетил Государственную Думу и Государственный Совет.
В 1 ч. 45 м. Государь подъехал к подъезду Таврического дворца. Его сопровождали: Вел. Кн. Михаил Александрович, граф Фредерикс, генерал Воейков и дежурный флигель адъютант. Чиновник Министерства Двора, заведовавший прессой и генерал Спиридович держались вместе.
Председатель Думы Родзянко и целая толпа радостно возбужденных членов Думы встретили Государя в вестибюле горячим ура. Государь волновался. Прошли в Екатерининский зал, где был отслужен молебен по случаю взятия Эрзерума. Видны были Штюрмер, все министры, послы Бьюкенен и Палеолог.
Затем Государь, видимо волнуясь, произнес речь. Родзянко отвечал своим громовым голосом с большим подъемом.
- "Великий Государь, - закончил он свою речь - в тяжелую годину войны еще сильнее закрепили Вы сегодня то единение Ваше с верным Вам народом, которое нас выведет на верную стезю победы. Да благословит Вас Господь Бог Всевышний. Да здравствует Великий Государь всея Руси. "Ура". Окруженный тесным кольцом депутатов, Государь прошел в зал заседаний. Раздалось ура, пение {32} национального гимна и опять ура. Государь расписался в золотой книге, обошел некоторые помещения, говорил с депутатами. Улучив удобную минуту, Родзянко просил Государя воспользоваться таким удобным моментом и объявить о даровании стране ответственного министерства. Улыбаясь государь ответил, что подумает. Государь отбыл, провожаемый восторженными криками. Подъем был необычайный. Я задержался на некоторое время в Думе. Там остался Вел. Кн. Михаил Александрович. Ему приготовили ложу. С ним оказалась и его супруга Н. С. Брасова. Настроение продолжало быть приподнятым. С отъездом Государя, из своих комнат стали появляться социал-демократы и иные члены Думы, не желавшие видеть монарха. Депутат - министр Внутренних Дел Хвостов широко улыбался. Его Товарищ Белецкий казался смущенным и не по себе. Он чего-то хлопотал. Хотя в сущности там ему совершенно нечего было делать, разве что смотреть и наблюдать. Сессия открылась в 3 ч. 15 м. речью Родзянко, отметившей историческое значение приезда в Думу монарха. Ему много аплодировали. Затем впервые говорил новый премьер Штюрмер. Осанистый старик читал свою речь едва слышным голосом и произвел жалкое впечатление своим старчеством. Выло неловко, что это главный представитель правительства. Говорившие после него военный министр Поливанов, любимец общественности, и министр Иностранных дел Сазонов имели большой успех.
В тот же день Государь посетил Государственный Совет, где встреча была солидней и задушевней. И Государь там чувствовал себя свободнее и более по себе.
Однако небывалому еще акту внимания Государя к народному представительству не суждено было повлиять благотворно на положение в тылу, на что надеялись оптимисты. Ближайшей тому причиной был тот начавшийся развертываться в те дни колоссальнейший скандал Хвостов-Белецкий, Распутин-Ржевский, которого еще никогда не производила русская бюрократия, и о котором подробно говорится ниже. Расстроенный даже началом этого скандала Государь принял 10 февраля министра Хвостова, {33} который и осветил скандал так, как было ему выгодно, и обманул Государя в полной мере, но не надолго. В тот же день Государь выехал в Ставку.
11 февраля в 4 ч. дня Государь приехал в Могилев. На платформе, кроме генерала Алексеева и иных лиц, обычно встречавших Государя, были вызванные на совещание главнокомандующие фронтами Куропаткин, Эверт и Иванов с их начальниками штабов, а также и военный министр Поливанов. Государь поздоровался с встречавшими, принял доклад от Алексеева и в 6 часов был уже на военном совете. Обсуждался вопрос о ближайших действиях всех фронтов.
С 7/20 февраля немцы повели атаки на французскую крепость Верден. Надо было вновь помогать нашей союзнице. Нам только никто не помогал, когда на нас наступали. Военный совет продолжался два дня, после чего главнокомандующие разъехались. Говорили, что предстоит наступление для отвлечения сил противника с Западного фронта.
В то время в Ставке было несколько Великих Князей. Лишнее говорить, что каждый из них старался во время войны принести посильную помощь общему делу и каждый честно выполнял свой офицерский долг.
С 1 февраля в Могилеве жил Вел. Кн. Сергей Михайлович, инспектор артиллерии. Он был очень болен, но работал. Как фактический руководитель нашей артиллерией до войны и во время войны, а также и ее снабжением, он был сильно скомпрометирован недостатком снарядов. И хотя козлом отпущения за все недостававшее явился Сухомлинов, все-таки все сознавали, что во многом виновато Главное артиллерийское управление, где все делалось так, как находил нужным Великий Князь. Но зато вся артиллерия наша оказалась настолько блестящей и по личному составу и по боевой подготовке, и по действиям в боях, что за все это нельзя было не отдать должной, благодарности Великому Князю. Это прежде всего его заслуга, результат его энергичной работы до войны.
13 февраля Вел. Кн. Александр Михайлович делал большой доклад Государю по авиации. Он был создателем {34} нашей авиации до войны. Во время войны авиационная часть хромала, дело было новое, и на этой почве у Великого Князя шел большой принципиальный спор с представителями генерального штаба Ставки. Так, кажется, до конца войны ни да чего определенно верного и не договорились. Одни авиационные части подчинялись Великому Князю, другие Ставке и т. д.
Вел. Кн. Борис Владимирович работал, как походный атаман Казачьих войск при Верховном Главнокомандующем. Это очень не нравилось Алексееву, который был очень ревнив.
Появился вернувшийся из командировки Вел, Кн. Георгий Михайлович. Прелестный человек, исполнявший отдельные поручения Его Величества.
Мелькнул молодой жизнерадостный Вел. Кв. Димитрий Павлович, уезжавший в отпуск, про которого говорили разное.
10 февраля в Ставку прибыли английский генерал Артур Пэджет и капитан лорд Пемброк с поручением Английского короля вручить Государю жезл фельдмаршала английской армии. Они были встречены флигель-адъютантом капитаном 1 ранга Кедровым и назначенным состоять при них поручиком бароном Рамзай.
В 7 ч. вечера, депутация прибыла в зал дворца, где к тому времени собралась свита Государя и генералы Алексеев и Пустовойтенко.
Когда появился Государь, генерал Педжет обратился с речью:
- "По повелению Его Величества Короля, я имею честь поднести Вашему Императорскому Величеству жезл фельдмаршала британской армии. Мой августейший повелитель верит, что Ваше Императорское Величество примет этот жезл, как знак его искренней дружбы любви и как дань уважения геройским подвигам русской армии". Упомянув затем, что армии объединены решимостью победить врага и не заключать мира, пока победа не будет обеспечена, генерал так закончил свою речь: - "Британская армия, которая разделяет восхищение Его Величества Короля ее {35} русскими товарищами, приветствует Ваше Императорское Величество, как британского фельдмаршала и король твердо верит, что русская и британская армии, вместе с их доблестными союзниками, не преминут обеспечить своим странам прочный и победоносный мир". Генерал поднес жезл. Государь принял жезл и просил передать Королю Георгу благодарность Его Величества и выразить надежду, что скоро настанет время, когда английская и русская армии будут сражаться плечо к плечу.
На другой день генерал и капитан были приглашены к Высочайшему завтраку, во время которого Государь провозгласил тост:
- "Я с большим удовольствием пью за здоровье Короля Георга, моего дорогого двоюродного брата, друга и союзника". Так искренно думал и верил тогда Государь.
17 февраля Государь выехал в Царское Село. Там, в столице, все более и более развертывался политический скандал, нанесший монархии и династии один из самых сокрушительных ударов.
{39}
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
Февраль и 2 марта 1916 года. - Скандал: Хвостов-Белецкий; Распутин-Ржевский. - Заговор Хвостова и Ржевского. - Поездка Ржевского к Илиодору. - Белецкий расстраивает план Хвостова. - Покаянная Ржевского. Тревога Распутина и его друзей. - Обращение Царицы к военному министру. Арест Белецким Ржевского и недовольство Хвостова. - Вмешательство Штюрмера и Мануйлова. - Положение дела 8 февраля при поезде Государя. - Расследование Мануйлова. - Обыск в клубе журналистов. - Ржевский раскрывает Распутину весь заговор. - Борьба Хвостова против Белецкого. - Доклад Хвостова Государю 10 февраля. - Удаление Белецкого на пост генерал-губернатора в Иркутск. - Генерал Климович в должности Директора Департамента Полиции. - Наглость Хвостова и разоблачения Белецкого. - Расследование Штюрмера. - Проект поручить расследование генералу Спиридовичу. - Расследование Гурлянда. - Вызов ген. Спиридовича к Хвостову и клевета последнего, что Распутин шпион. - Шум в Петрограде. - Доклад Спиридовичу Воейкова о разговоре с Хвостовым. Формальный запрос Воейкова Хвостову и ответ последнего. - Клеветнические сплетни Хвостова. - Говение и причащение Их Величеств 27 февраля. - Новая сплетня по связи с Распутиным. - Личная просьба Распутина перед Государем защитить его от Хвостова. - Ссора Распутина со Штюрмером у митрополита Питирима. - Белецкий и Мануйлов у меня 1-го марта. - Рассказ о ссоре со Штюрмером у митрополита Питирима. - Внезапный приезд ко мне Распутина и его просьба охранить его. - Мой доклад ген. Воейкову 2 марта. - Увольнение Хвостова и назначение Штюрмера министром Внутренних Дел. - Отъезд Государя в ставку. - Царица Александра Федоровна.
Желая иметь к возвращению Государя наиболее полную информацию о происходящем в Петрограде скандале, Дворцовый Комендант отправил меня несколькими днями раньше общего возвращения. По собранным мною данным скандал Хвостов-Белецкий - Распутин-Ржевский возник и развился следующим порядком. Алексей Николаевич Хвостов, достигший поста министра Внутренних Дел, при большой поддержке Распутина и Вырубовой, возмечтал получить, при поддержке "Старца", даже и пост Премьера. Он и стал интриговать против Горемыкина. Но, кроме его самого, никто его не считал пригодным быть Председателем Совета Министров. Его интрига не удалась. Другие перехитрили. Распутин помог получить тот пост Штюрмеру, а в интимном кругу смеялись над Хвостовым, говоря, что "толстопузый много хочет". Хвостов обозлился. И, видя с одной стороны, что Распутин как бы перестал его поддерживать, с другой же стороны, сознавая, что его дружба со "Старцем" все более и более расшифровывается в столице и может его окончательно скомпрометировать, Хвостов решил уничтожить Распутина, поручив осуществить это дело Белецкому и Комиссарову.
Они его охраняют, они организуют убийство и они же, как не сумевшие его уберечь, явятся и ответственными за то.
И таким образом Хвостов сразу освободится от трех человек, которые теперь его очень уже стесняют. С ними сойдет со сцены и Штюрмер, а он, Хвостов, как спаситель, опираясь на правую часть Государственной Думы, пройдет в премьеры. Опьянявшая его политическая мечта будет достигнута. Таков был дьявольский план министра. И Хвостов сделал Белецкому и Комиссарову это предложение уничтожить Распутина, воспользовавшись охранявшими "Старца" филерами. И если Белецкого он пытался соблазнить будущей карьерой, которую обещал ему, то Комиссарова соблазнял большой {40} суммой денег. Однако министр ошибся. Белецкий и Комиссаров были карьеристы, но не убийцы. Первый был религиозный человек, а второй был офицер. Обсудив странное предложение Хвостова, Белецкий и Комиссаров решили убийства не допустить, охрану "Старца" усилить, Хвостову же каждый порознь дал свое согласие на организацию убийства, дабы тем самым усыпить министра и расстроить его планы. Подготовкой уничтожения Распутина занялся, якобы, Комиссаров, отказавшийся однако принять от Хвостова какую-либо на то сумму денет. Решено было отравить "Старца". Комиссаров съездил в провинцию и, вернувшись доложил Хвостову, что яд он добыл, и даже сделал опыты, отравляя кошек и показал Хвостову какой-то порошок и некую жидкость. Тот верил и торопил с отравлением Распутина. Однако Комиссаров и Белецкий под разными предлогами затягивали дело. Хвостов сердился. Дабы успокоить несколько Хвостова, два друга предложили пока жестоко побить Распутина, дабы вынудить его уехать лечиться. Хвостов согласился, но Распутин избежал ловушки, благодаря прозорливости и предупреждению Мануйлова. Это еще более рассердило Хвостова.
Все это происходило еще в конце прошлого года. Когда же 19 декабря Белецкий удостоился Высочайшего приема очень милостивого и, когда Государь поблагодарил его за заботы о "Старце", Белецкий стал охранять Распутина еще внимательнее и еще внимательнее стал следить за поступками министра. Хвостов начал догадываться, что с организацией покушения что-то не ладно, что два подчиненных ему друга неискренни с ним и он начал действовать помимо их и по секрету от них. Хвостов привлек к делу некоего молодого человека Бориса Ржевского, хорошо известного ему еще по Нижнему Новгороду. Маленького роста блондин, худощавый, с лисьей физиономией и прыгающими глазами, Ржевский сотрудничал в нескольких газетах и, когда то в Нижнем Новгороде исполнял для Хвостова некоторые щекотливые поручения. Хвостов зачислил Ржевского при себе чиновником для поручений, дал хорошее содержание, неофициально, же поручил ему {41} организовать в целях агентуры клуб журналистов. Туда был привлечен на службу некий инженер Гейне. В то же время Ржевский состоял на службе как уполномоченный Красного Креста, где занимался мошенническими операциями по продаже разрешений на перевозку товаров. Ржевский имел очаровательную даму сердца, автомобиль, хорошую квартиру, жил весело и красиво.
Вот этому-то Ржевскому Алексей Хвостов и поручил организовать убийство Распутина, пообещав большую сумму денег. Ржевский поделился о том со своей возлюбленной, а перед Гейне похвастался, что скоро, слава Богу, они будут с большими деньгами. По выработанному Хвостовым плану, Ржевский выехал под вымышленной фамилией, через Финляндию в Норвегию, чтобы войти там в соглашение с бывшим монахом Илиодором, врагом Распутина, и привлечь его к организации покушения при посредстве преданных ему в России лиц. Некоторые считали, что покушение, произведенное на Распутина в Покровском в 1914 году, было инспирировано Илиодором. Но Белецкий зорко следил за Хвостовым и его подозрительными приятелями. Как только он узнал о таинственной поездке Ржевского, он решил вывести Ржевского из игры. За время отсутствия Ржевского, Белецкий приказал произвести дознание о его мошеннических операциях по Красному Кресту. Были добыты все улики, достаточные для высылки Ржевского административным порядком в Сибирь. Принял Белецкий и меры к установке официально маршрута Ржевского при его поездке. На границе, в Териоках, при первом проезде Ржевского был спровоцирован при просмотре документов маленький скандал с жандармами, составлен протокол и разоблачен псевдоним, под которым ехал Ржевский и его, якобы, жена и установлено также, что он ездил с секретным поручением министра Хвостова. Все делалось втайне от Хвостова.
Когда в начале февраля Ржевский вернулся в Петроград, он немедленно был приглашен к Белецкому. Накричав на него по поводу скандала на границе с жандармами, Белецкий потребовал у него объяснения о его {42} мошеннических проделках, стращая высылкой в Сибирь. Ржевский так перетрусил, что принес Белецкому полную покаянную, рассказал ему секрет своей поездки к Илиодору и раскрыл всю подготовку, по приказанию Хвостова, убийства Распутина. Получив все, что ему было нужно, Белецкий еще более горячо стал распекать Ржевского, как чиновника, за то, как смел он выдавать секрет, порученный ему министром, как смел заявить о своей секретной командировке на пограничном пункте. Ржевский совсем растерялся и был совершенно терроризован.
Белецкий же, во всеоружии добытых от Ржевского сведений, явился к Хвостову и доложил ему о мошеннических проделках Ржевского, предложил передать дело на рассмотрение Особого Совещания, на предмет высылки Ржевского. Обо всем же остальном, узнанном от Ржевского, Белецкий умолчал, делая вид, что он ничего не знает о секрете Хвостова и Ржевского. Хвостов также продолжал скрытничать и заявил Белецкому, что он может поступать с Ржевским, как ему угодно. Хвостов предал Ржевского. Белецкий назначил срочно Особое совещание для рассмотрения дела Ржевского.
Ржевский, узнав о предстоявшей ему высылке, чем уже стращал его Белецкий при первом свидании, обезумел. Он бросился к своему другу Гейне. Гейне в тот же день, 4 февраля рассказал все так называемому секретарю Распутина еврею Симановичу, который устраивал через Распутина преимущественно еврейские дела. Симанович оповестил Распyтинa. Распутин уже и так нервничавший несколько дней, перетрусил. В квартире поднялась настоящая тревога. Незадолго перед тем, по совету Белецкого, дабы напугать "Старца", Комиссаров накричал на него так сильно, что тот пожаловался в Царское Село в полной уверенности, что против него что-то замышляется нехорошее. Предчувствие увеличилось, когда Комиссаров вдруг снял охрану.
И вот теперь, когда Симанович передал, что его хотят убить, хочет сам Хвостов, все стало ясно. Акилина рвала и метала. 5 февраля, когда вернувшийся лишь в шестом часу утра пьяным, Распутин проспался, состоялось совещание близких - что {43} делать.
Спешно была поставлена в известность обо всем происшедшем А. А. Вырубова. Было написано письмо Императрице с просьбой защитить.
Во дворце были встревожены. Государь был в Ставке. Дворцового Коменданта нет. К кому же обратиться, если министр Внутренних Дел, органы которого охраняют "Старца", - сам организует убийство. Дамы решили искать защиты и помощи у помощника военного министра генерала Беляева, которого А. А. Вырубова знала по Петрограду. Беляев был вызван во дворец на 6-ое февраля. Белецкий, узнав о тревоге у Распутина, приказал вновь поставить охрану около "Старца".
6-го февраля вечером генерал Беляев явился в Царскосельский дворец. Его провели в гостиную. К нему вышла, прежде всего, Вырубова. На костылях, взволнованная, перепуганная она просила генерала охранить Распутина, которого хотят убить. Рассказала кто. Она почти плакала. Генерал был поражен и старался, как мог, успокоить Анну Александровну. Вскоре вышла Императрица. Спокойная, холодная, величественная Царица рассказала генералу какую большую дружбу питает она к Анне Александровне, как та расстроена и как она хотела бы помочь подруге. Ее Величество ни слова не проронила про ,,Старца" и только прибавила, что ей приятно если бы генерал помог ее подруге. Императрица подала руку. Аудиенция была окончена. Гоф-фурьер проводил генерала. Удивленный до крайности всем происшедшим, виденным и слышанным, генерал Беляев, вернувшись в Петроград и посоветовавшись с кем надо, понял, что это не его дело. Генерал переговорил по телефону с Белецким и последний уверил генерала, что примет все меры, дабы охранить Распутина и что предполагаемый будущий убийца ему известен и будет арестован.
В ночь с 6 на 7 февраля, по приказанию Белецкого, Охранное Отделение произвело обыск у Бориса Ржевского и арестовало его. При обыске было найдено письмо Ржевского к министру Хвостову о переговорах Ржевского с Илиодором по поводу Распутина. Жандармский офицер упомянул о письме в протоколе обыска и приобщил письмо к нему, несмотря на протест Ржевского. Утром 7 числа Хвостов {44} горячился, узнав об обыске Ржевского и о том, что адресованное ему письмо приобщено к протоколу. Он вызвал начальника охранного отделения и офицера, производившего обыск, и распек их.
Генерал Беляев по телефону успокоил Вырубову, что преступник арестован. Белецкий торжествовал. А к генералу Беляеву, которому только во дворце и доверяли, явился друг Распутина (он же "секретарь") Арон Симанович. Подробно рассказал ему, что он узнал о подготовке убийства Распутина от Гейне и от гражданской жены Ржевского, которая ездила за границу вместе с ним и была в курсе всего дела.
В этот момент на сцену выступает официально Манасевич-Мануйлов. Он повидался с Распутиным и узнал все подробности, поговорил с Белецким, Симановичем и быстро схватил, как выгодно может использовать всю эту грязную историю его патрон премьер Штюрмер против Хвостова. Он сделал доклад Штюрмеру, а тот сообщил ему, что к нему уже обращалась по телефону Вырубова, прося помощи и защиты от Хвостова.
В общем, во дворце, у Вырубовой, в квартире "Старца", у Штюрмера, у Хвостова и Белецкого и даже в контрразведке Генерального Штаба, у ген. Беляева (генералы Леонтьев и Потапов) всюду царил большой переполох, тем более, что 8 числа должен был приехать Государь.
8-го февраля, по возвращению Его Величества, произошло описанное в предыдущей главе. Государь был очень расстроен.
Воейков виделся с Беляевым и Хвостовым. По инициативе Мануйлова, к Штюрмеру был вызван Арон Симанович, допрошен формально и дал убийственное против Хвостова показание. Ржевский же написал письмо к Распутину, в котором сознавался перед "Старцем" в подготовке, по инициативе Хвостова, убийства, просил прощения и умолял защитить его. У Гейне, в Союзе журналистов, был произведен обыск, причем было обнаружено письмо Илиодора, которым устанавливалась готовность Илиодора участвовать в деле. Допрошенная же "жена" Ржевского дала формальное показание жандармскому офицеру о поездке с {45} Ржевским в Христианию, о переговорах с Илиодором и о плане использования для покушения его поклонников-фанатиков.
Развертывание дела очень встревожило Хвостова, который, однако, был очень отвлечен посещением Государем Думы. Настраиваемый, отчасти, и Андрониковым, Хвостов решил свалить все дело на Белецкого. Он пустил слух, что устранение Распутина подготовлялось именно Белецким и; спроектировал немедленное, но весьма почетное, удаление Белецкого в Сибирь на пост Иркутского генерал-губернатора.
Хвостов вызвал Белецкого и разразился потоком упреков за неискренность и интриги. Белецкий обвинял в том же Хвостова, доказывая ему, что если бы он, Хвостов, не скрыл от него, Белецкого, своего предприятия с Ржевским и Илиодором, то никакого бы скандала не произошло и вместе они бы сумели избавиться от "Старца". Белецкий лгал, конечно. Но лгали оба. Каждый хотел перехитрить другого. Теперь Белецкий стал уговаривать Хвостова свалить "Старца" открытым, законным путем.
Он предлагал подать Государю подробный доклад o Распутине, обосновав его на документах Охранного Отделения и скрепив подписями начальника Охранного Отделения и начальника личной охраны "Старца" - Комиссарова. Хвостов, дабы усыпить бдительность и подозрительность Белецкого сделал вид, что надуманный проект ему очень понравился и приказал составить такой доклад немедленно. Целую ночь в Охранном Отделении составляли настоящий обвинительный акт против Распутина, подкрепляя его документами. Доклад подписали генералы Глобачев и Комиссаров. Белецкий вручил два экземпляра доклада Хвостову и тот делал вид, что он в восторге. Хвостов обещался 10-го же числа доложить всю правду Государю и вручить Его Величеству доклад. А в ночь на 10 число Хвостов, не предупредив Белецкого, приказал арестовать Симановича. Это возбудило подозрение Белецкого, но он смолчал.
В общем, за завтраком произошел крупный разговор. Дежуривший у генерала жандармский унтер офицер Кургузкин, помещавшийся около столовой слышал весь этот разговор. Вырубова передала о нем Царице. Царица рассердилась на Воейкова и нашла тот разговор "отвратительно грубым".
В тот же день Воейков поехал в Петроград и имел беседу с генералом Беляевым, военным министром, который, как будет рассказано ниже, 6-го числа был вызван к Царице, которая просила его помочь Вырубовой. Я тоже поехал в Петроград для подготовки завтрашнего проезда Его Величества и видел кое-кого из лиц, знавших уже о начавшемся скандале. Мне передали будто бы около Штюрмера возникла мысль поручить генералу Спиридовичу {31} произвести расследование о том, что случилось. Поздно вечером я предупредил о том ген. Воейкова, прося отклонить эту честь...
Я доказывал, что Управление Дворцового Коменданта должно оставаться в стороне от этого дела. Что оно касается министерства Внутренних Дел и, может быть, министерства Юстиции, пусть они и разбираются. Генерал был с этим согласен, но я заметил, что он был со мной не откровенен, что-то скрытничал и что мы с ним не сходимся в оценке поведения министра Хвостова. Я очень бранил Хвостова, находил его поведение неприемлемым, генерал же молчал, попыхивая сигарой, но краснел, что было признаком, что он волнуется. Тогда и я замкнулся. Я откланялся. На ночь я уехал в Петроград, дабы побывать еще в Охранном Отделении и с утра обеспечить путь проезда Его Величества.
9 февраля 1916 года, знаменательный день, Государь Император посетил Государственную Думу и Государственный Совет.
В 1 ч. 45 м. Государь подъехал к подъезду Таврического дворца. Его сопровождали: Вел. Кн. Михаил Александрович, граф Фредерикс, генерал Воейков и дежурный флигель адъютант. Чиновник Министерства Двора, заведовавший прессой и генерал Спиридович держались вместе.
Председатель Думы Родзянко и целая толпа радостно возбужденных членов Думы встретили Государя в вестибюле горячим ура. Государь волновался. Прошли в Екатерининский зал, где был отслужен молебен по случаю взятия Эрзерума. Видны были Штюрмер, все министры, послы Бьюкенен и Палеолог.
Затем Государь, видимо волнуясь, произнес речь. Родзянко отвечал своим громовым голосом с большим подъемом.
- "Великий Государь, - закончил он свою речь - в тяжелую годину войны еще сильнее закрепили Вы сегодня то единение Ваше с верным Вам народом, которое нас выведет на верную стезю победы. Да благословит Вас Господь Бог Всевышний. Да здравствует Великий Государь всея Руси. "Ура". Окруженный тесным кольцом депутатов, Государь прошел в зал заседаний. Раздалось ура, пение {32} национального гимна и опять ура. Государь расписался в золотой книге, обошел некоторые помещения, говорил с депутатами. Улучив удобную минуту, Родзянко просил Государя воспользоваться таким удобным моментом и объявить о даровании стране ответственного министерства. Улыбаясь государь ответил, что подумает. Государь отбыл, провожаемый восторженными криками. Подъем был необычайный. Я задержался на некоторое время в Думе. Там остался Вел. Кн. Михаил Александрович. Ему приготовили ложу. С ним оказалась и его супруга Н. С. Брасова. Настроение продолжало быть приподнятым. С отъездом Государя, из своих комнат стали появляться социал-демократы и иные члены Думы, не желавшие видеть монарха. Депутат - министр Внутренних Дел Хвостов широко улыбался. Его Товарищ Белецкий казался смущенным и не по себе. Он чего-то хлопотал. Хотя в сущности там ему совершенно нечего было делать, разве что смотреть и наблюдать. Сессия открылась в 3 ч. 15 м. речью Родзянко, отметившей историческое значение приезда в Думу монарха. Ему много аплодировали. Затем впервые говорил новый премьер Штюрмер. Осанистый старик читал свою речь едва слышным голосом и произвел жалкое впечатление своим старчеством. Выло неловко, что это главный представитель правительства. Говорившие после него военный министр Поливанов, любимец общественности, и министр Иностранных дел Сазонов имели большой успех.
В тот же день Государь посетил Государственный Совет, где встреча была солидней и задушевней. И Государь там чувствовал себя свободнее и более по себе.
Однако небывалому еще акту внимания Государя к народному представительству не суждено было повлиять благотворно на положение в тылу, на что надеялись оптимисты. Ближайшей тому причиной был тот начавшийся развертываться в те дни колоссальнейший скандал Хвостов-Белецкий, Распутин-Ржевский, которого еще никогда не производила русская бюрократия, и о котором подробно говорится ниже. Расстроенный даже началом этого скандала Государь принял 10 февраля министра Хвостова, {33} который и осветил скандал так, как было ему выгодно, и обманул Государя в полной мере, но не надолго. В тот же день Государь выехал в Ставку.
11 февраля в 4 ч. дня Государь приехал в Могилев. На платформе, кроме генерала Алексеева и иных лиц, обычно встречавших Государя, были вызванные на совещание главнокомандующие фронтами Куропаткин, Эверт и Иванов с их начальниками штабов, а также и военный министр Поливанов. Государь поздоровался с встречавшими, принял доклад от Алексеева и в 6 часов был уже на военном совете. Обсуждался вопрос о ближайших действиях всех фронтов.
С 7/20 февраля немцы повели атаки на французскую крепость Верден. Надо было вновь помогать нашей союзнице. Нам только никто не помогал, когда на нас наступали. Военный совет продолжался два дня, после чего главнокомандующие разъехались. Говорили, что предстоит наступление для отвлечения сил противника с Западного фронта.
В то время в Ставке было несколько Великих Князей. Лишнее говорить, что каждый из них старался во время войны принести посильную помощь общему делу и каждый честно выполнял свой офицерский долг.
С 1 февраля в Могилеве жил Вел. Кн. Сергей Михайлович, инспектор артиллерии. Он был очень болен, но работал. Как фактический руководитель нашей артиллерией до войны и во время войны, а также и ее снабжением, он был сильно скомпрометирован недостатком снарядов. И хотя козлом отпущения за все недостававшее явился Сухомлинов, все-таки все сознавали, что во многом виновато Главное артиллерийское управление, где все делалось так, как находил нужным Великий Князь. Но зато вся артиллерия наша оказалась настолько блестящей и по личному составу и по боевой подготовке, и по действиям в боях, что за все это нельзя было не отдать должной, благодарности Великому Князю. Это прежде всего его заслуга, результат его энергичной работы до войны.
13 февраля Вел. Кн. Александр Михайлович делал большой доклад Государю по авиации. Он был создателем {34} нашей авиации до войны. Во время войны авиационная часть хромала, дело было новое, и на этой почве у Великого Князя шел большой принципиальный спор с представителями генерального штаба Ставки. Так, кажется, до конца войны ни да чего определенно верного и не договорились. Одни авиационные части подчинялись Великому Князю, другие Ставке и т. д.
Вел. Кн. Борис Владимирович работал, как походный атаман Казачьих войск при Верховном Главнокомандующем. Это очень не нравилось Алексееву, который был очень ревнив.
Появился вернувшийся из командировки Вел, Кн. Георгий Михайлович. Прелестный человек, исполнявший отдельные поручения Его Величества.
Мелькнул молодой жизнерадостный Вел. Кв. Димитрий Павлович, уезжавший в отпуск, про которого говорили разное.
10 февраля в Ставку прибыли английский генерал Артур Пэджет и капитан лорд Пемброк с поручением Английского короля вручить Государю жезл фельдмаршала английской армии. Они были встречены флигель-адъютантом капитаном 1 ранга Кедровым и назначенным состоять при них поручиком бароном Рамзай.
В 7 ч. вечера, депутация прибыла в зал дворца, где к тому времени собралась свита Государя и генералы Алексеев и Пустовойтенко.
Когда появился Государь, генерал Педжет обратился с речью:
- "По повелению Его Величества Короля, я имею честь поднести Вашему Императорскому Величеству жезл фельдмаршала британской армии. Мой августейший повелитель верит, что Ваше Императорское Величество примет этот жезл, как знак его искренней дружбы любви и как дань уважения геройским подвигам русской армии". Упомянув затем, что армии объединены решимостью победить врага и не заключать мира, пока победа не будет обеспечена, генерал так закончил свою речь: - "Британская армия, которая разделяет восхищение Его Величества Короля ее {35} русскими товарищами, приветствует Ваше Императорское Величество, как британского фельдмаршала и король твердо верит, что русская и британская армии, вместе с их доблестными союзниками, не преминут обеспечить своим странам прочный и победоносный мир". Генерал поднес жезл. Государь принял жезл и просил передать Королю Георгу благодарность Его Величества и выразить надежду, что скоро настанет время, когда английская и русская армии будут сражаться плечо к плечу.
На другой день генерал и капитан были приглашены к Высочайшему завтраку, во время которого Государь провозгласил тост:
- "Я с большим удовольствием пью за здоровье Короля Георга, моего дорогого двоюродного брата, друга и союзника". Так искренно думал и верил тогда Государь.
17 февраля Государь выехал в Царское Село. Там, в столице, все более и более развертывался политический скандал, нанесший монархии и династии один из самых сокрушительных ударов.
{39}
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
Февраль и 2 марта 1916 года. - Скандал: Хвостов-Белецкий; Распутин-Ржевский. - Заговор Хвостова и Ржевского. - Поездка Ржевского к Илиодору. - Белецкий расстраивает план Хвостова. - Покаянная Ржевского. Тревога Распутина и его друзей. - Обращение Царицы к военному министру. Арест Белецким Ржевского и недовольство Хвостова. - Вмешательство Штюрмера и Мануйлова. - Положение дела 8 февраля при поезде Государя. - Расследование Мануйлова. - Обыск в клубе журналистов. - Ржевский раскрывает Распутину весь заговор. - Борьба Хвостова против Белецкого. - Доклад Хвостова Государю 10 февраля. - Удаление Белецкого на пост генерал-губернатора в Иркутск. - Генерал Климович в должности Директора Департамента Полиции. - Наглость Хвостова и разоблачения Белецкого. - Расследование Штюрмера. - Проект поручить расследование генералу Спиридовичу. - Расследование Гурлянда. - Вызов ген. Спиридовича к Хвостову и клевета последнего, что Распутин шпион. - Шум в Петрограде. - Доклад Спиридовичу Воейкова о разговоре с Хвостовым. Формальный запрос Воейкова Хвостову и ответ последнего. - Клеветнические сплетни Хвостова. - Говение и причащение Их Величеств 27 февраля. - Новая сплетня по связи с Распутиным. - Личная просьба Распутина перед Государем защитить его от Хвостова. - Ссора Распутина со Штюрмером у митрополита Питирима. - Белецкий и Мануйлов у меня 1-го марта. - Рассказ о ссоре со Штюрмером у митрополита Питирима. - Внезапный приезд ко мне Распутина и его просьба охранить его. - Мой доклад ген. Воейкову 2 марта. - Увольнение Хвостова и назначение Штюрмера министром Внутренних Дел. - Отъезд Государя в ставку. - Царица Александра Федоровна.
Желая иметь к возвращению Государя наиболее полную информацию о происходящем в Петрограде скандале, Дворцовый Комендант отправил меня несколькими днями раньше общего возвращения. По собранным мною данным скандал Хвостов-Белецкий - Распутин-Ржевский возник и развился следующим порядком. Алексей Николаевич Хвостов, достигший поста министра Внутренних Дел, при большой поддержке Распутина и Вырубовой, возмечтал получить, при поддержке "Старца", даже и пост Премьера. Он и стал интриговать против Горемыкина. Но, кроме его самого, никто его не считал пригодным быть Председателем Совета Министров. Его интрига не удалась. Другие перехитрили. Распутин помог получить тот пост Штюрмеру, а в интимном кругу смеялись над Хвостовым, говоря, что "толстопузый много хочет". Хвостов обозлился. И, видя с одной стороны, что Распутин как бы перестал его поддерживать, с другой же стороны, сознавая, что его дружба со "Старцем" все более и более расшифровывается в столице и может его окончательно скомпрометировать, Хвостов решил уничтожить Распутина, поручив осуществить это дело Белецкому и Комиссарову.
Они его охраняют, они организуют убийство и они же, как не сумевшие его уберечь, явятся и ответственными за то.
И таким образом Хвостов сразу освободится от трех человек, которые теперь его очень уже стесняют. С ними сойдет со сцены и Штюрмер, а он, Хвостов, как спаситель, опираясь на правую часть Государственной Думы, пройдет в премьеры. Опьянявшая его политическая мечта будет достигнута. Таков был дьявольский план министра. И Хвостов сделал Белецкому и Комиссарову это предложение уничтожить Распутина, воспользовавшись охранявшими "Старца" филерами. И если Белецкого он пытался соблазнить будущей карьерой, которую обещал ему, то Комиссарова соблазнял большой {40} суммой денег. Однако министр ошибся. Белецкий и Комиссаров были карьеристы, но не убийцы. Первый был религиозный человек, а второй был офицер. Обсудив странное предложение Хвостова, Белецкий и Комиссаров решили убийства не допустить, охрану "Старца" усилить, Хвостову же каждый порознь дал свое согласие на организацию убийства, дабы тем самым усыпить министра и расстроить его планы. Подготовкой уничтожения Распутина занялся, якобы, Комиссаров, отказавшийся однако принять от Хвостова какую-либо на то сумму денет. Решено было отравить "Старца". Комиссаров съездил в провинцию и, вернувшись доложил Хвостову, что яд он добыл, и даже сделал опыты, отравляя кошек и показал Хвостову какой-то порошок и некую жидкость. Тот верил и торопил с отравлением Распутина. Однако Комиссаров и Белецкий под разными предлогами затягивали дело. Хвостов сердился. Дабы успокоить несколько Хвостова, два друга предложили пока жестоко побить Распутина, дабы вынудить его уехать лечиться. Хвостов согласился, но Распутин избежал ловушки, благодаря прозорливости и предупреждению Мануйлова. Это еще более рассердило Хвостова.
Все это происходило еще в конце прошлого года. Когда же 19 декабря Белецкий удостоился Высочайшего приема очень милостивого и, когда Государь поблагодарил его за заботы о "Старце", Белецкий стал охранять Распутина еще внимательнее и еще внимательнее стал следить за поступками министра. Хвостов начал догадываться, что с организацией покушения что-то не ладно, что два подчиненных ему друга неискренни с ним и он начал действовать помимо их и по секрету от них. Хвостов привлек к делу некоего молодого человека Бориса Ржевского, хорошо известного ему еще по Нижнему Новгороду. Маленького роста блондин, худощавый, с лисьей физиономией и прыгающими глазами, Ржевский сотрудничал в нескольких газетах и, когда то в Нижнем Новгороде исполнял для Хвостова некоторые щекотливые поручения. Хвостов зачислил Ржевского при себе чиновником для поручений, дал хорошее содержание, неофициально, же поручил ему {41} организовать в целях агентуры клуб журналистов. Туда был привлечен на службу некий инженер Гейне. В то же время Ржевский состоял на службе как уполномоченный Красного Креста, где занимался мошенническими операциями по продаже разрешений на перевозку товаров. Ржевский имел очаровательную даму сердца, автомобиль, хорошую квартиру, жил весело и красиво.
Вот этому-то Ржевскому Алексей Хвостов и поручил организовать убийство Распутина, пообещав большую сумму денег. Ржевский поделился о том со своей возлюбленной, а перед Гейне похвастался, что скоро, слава Богу, они будут с большими деньгами. По выработанному Хвостовым плану, Ржевский выехал под вымышленной фамилией, через Финляндию в Норвегию, чтобы войти там в соглашение с бывшим монахом Илиодором, врагом Распутина, и привлечь его к организации покушения при посредстве преданных ему в России лиц. Некоторые считали, что покушение, произведенное на Распутина в Покровском в 1914 году, было инспирировано Илиодором. Но Белецкий зорко следил за Хвостовым и его подозрительными приятелями. Как только он узнал о таинственной поездке Ржевского, он решил вывести Ржевского из игры. За время отсутствия Ржевского, Белецкий приказал произвести дознание о его мошеннических операциях по Красному Кресту. Были добыты все улики, достаточные для высылки Ржевского административным порядком в Сибирь. Принял Белецкий и меры к установке официально маршрута Ржевского при его поездке. На границе, в Териоках, при первом проезде Ржевского был спровоцирован при просмотре документов маленький скандал с жандармами, составлен протокол и разоблачен псевдоним, под которым ехал Ржевский и его, якобы, жена и установлено также, что он ездил с секретным поручением министра Хвостова. Все делалось втайне от Хвостова.
Когда в начале февраля Ржевский вернулся в Петроград, он немедленно был приглашен к Белецкому. Накричав на него по поводу скандала на границе с жандармами, Белецкий потребовал у него объяснения о его {42} мошеннических проделках, стращая высылкой в Сибирь. Ржевский так перетрусил, что принес Белецкому полную покаянную, рассказал ему секрет своей поездки к Илиодору и раскрыл всю подготовку, по приказанию Хвостова, убийства Распутина. Получив все, что ему было нужно, Белецкий еще более горячо стал распекать Ржевского, как чиновника, за то, как смел он выдавать секрет, порученный ему министром, как смел заявить о своей секретной командировке на пограничном пункте. Ржевский совсем растерялся и был совершенно терроризован.
Белецкий же, во всеоружии добытых от Ржевского сведений, явился к Хвостову и доложил ему о мошеннических проделках Ржевского, предложил передать дело на рассмотрение Особого Совещания, на предмет высылки Ржевского. Обо всем же остальном, узнанном от Ржевского, Белецкий умолчал, делая вид, что он ничего не знает о секрете Хвостова и Ржевского. Хвостов также продолжал скрытничать и заявил Белецкому, что он может поступать с Ржевским, как ему угодно. Хвостов предал Ржевского. Белецкий назначил срочно Особое совещание для рассмотрения дела Ржевского.
Ржевский, узнав о предстоявшей ему высылке, чем уже стращал его Белецкий при первом свидании, обезумел. Он бросился к своему другу Гейне. Гейне в тот же день, 4 февраля рассказал все так называемому секретарю Распутина еврею Симановичу, который устраивал через Распутина преимущественно еврейские дела. Симанович оповестил Распyтинa. Распутин уже и так нервничавший несколько дней, перетрусил. В квартире поднялась настоящая тревога. Незадолго перед тем, по совету Белецкого, дабы напугать "Старца", Комиссаров накричал на него так сильно, что тот пожаловался в Царское Село в полной уверенности, что против него что-то замышляется нехорошее. Предчувствие увеличилось, когда Комиссаров вдруг снял охрану.
И вот теперь, когда Симанович передал, что его хотят убить, хочет сам Хвостов, все стало ясно. Акилина рвала и метала. 5 февраля, когда вернувшийся лишь в шестом часу утра пьяным, Распутин проспался, состоялось совещание близких - что {43} делать.
Спешно была поставлена в известность обо всем происшедшем А. А. Вырубова. Было написано письмо Императрице с просьбой защитить.
Во дворце были встревожены. Государь был в Ставке. Дворцового Коменданта нет. К кому же обратиться, если министр Внутренних Дел, органы которого охраняют "Старца", - сам организует убийство. Дамы решили искать защиты и помощи у помощника военного министра генерала Беляева, которого А. А. Вырубова знала по Петрограду. Беляев был вызван во дворец на 6-ое февраля. Белецкий, узнав о тревоге у Распутина, приказал вновь поставить охрану около "Старца".
6-го февраля вечером генерал Беляев явился в Царскосельский дворец. Его провели в гостиную. К нему вышла, прежде всего, Вырубова. На костылях, взволнованная, перепуганная она просила генерала охранить Распутина, которого хотят убить. Рассказала кто. Она почти плакала. Генерал был поражен и старался, как мог, успокоить Анну Александровну. Вскоре вышла Императрица. Спокойная, холодная, величественная Царица рассказала генералу какую большую дружбу питает она к Анне Александровне, как та расстроена и как она хотела бы помочь подруге. Ее Величество ни слова не проронила про ,,Старца" и только прибавила, что ей приятно если бы генерал помог ее подруге. Императрица подала руку. Аудиенция была окончена. Гоф-фурьер проводил генерала. Удивленный до крайности всем происшедшим, виденным и слышанным, генерал Беляев, вернувшись в Петроград и посоветовавшись с кем надо, понял, что это не его дело. Генерал переговорил по телефону с Белецким и последний уверил генерала, что примет все меры, дабы охранить Распутина и что предполагаемый будущий убийца ему известен и будет арестован.
В ночь с 6 на 7 февраля, по приказанию Белецкого, Охранное Отделение произвело обыск у Бориса Ржевского и арестовало его. При обыске было найдено письмо Ржевского к министру Хвостову о переговорах Ржевского с Илиодором по поводу Распутина. Жандармский офицер упомянул о письме в протоколе обыска и приобщил письмо к нему, несмотря на протест Ржевского. Утром 7 числа Хвостов {44} горячился, узнав об обыске Ржевского и о том, что адресованное ему письмо приобщено к протоколу. Он вызвал начальника охранного отделения и офицера, производившего обыск, и распек их.
Генерал Беляев по телефону успокоил Вырубову, что преступник арестован. Белецкий торжествовал. А к генералу Беляеву, которому только во дворце и доверяли, явился друг Распутина (он же "секретарь") Арон Симанович. Подробно рассказал ему, что он узнал о подготовке убийства Распутина от Гейне и от гражданской жены Ржевского, которая ездила за границу вместе с ним и была в курсе всего дела.
В этот момент на сцену выступает официально Манасевич-Мануйлов. Он повидался с Распутиным и узнал все подробности, поговорил с Белецким, Симановичем и быстро схватил, как выгодно может использовать всю эту грязную историю его патрон премьер Штюрмер против Хвостова. Он сделал доклад Штюрмеру, а тот сообщил ему, что к нему уже обращалась по телефону Вырубова, прося помощи и защиты от Хвостова.
В общем, во дворце, у Вырубовой, в квартире "Старца", у Штюрмера, у Хвостова и Белецкого и даже в контрразведке Генерального Штаба, у ген. Беляева (генералы Леонтьев и Потапов) всюду царил большой переполох, тем более, что 8 числа должен был приехать Государь.
8-го февраля, по возвращению Его Величества, произошло описанное в предыдущей главе. Государь был очень расстроен.
Воейков виделся с Беляевым и Хвостовым. По инициативе Мануйлова, к Штюрмеру был вызван Арон Симанович, допрошен формально и дал убийственное против Хвостова показание. Ржевский же написал письмо к Распутину, в котором сознавался перед "Старцем" в подготовке, по инициативе Хвостова, убийства, просил прощения и умолял защитить его. У Гейне, в Союзе журналистов, был произведен обыск, причем было обнаружено письмо Илиодора, которым устанавливалась готовность Илиодора участвовать в деле. Допрошенная же "жена" Ржевского дала формальное показание жандармскому офицеру о поездке с {45} Ржевским в Христианию, о переговорах с Илиодором и о плане использования для покушения его поклонников-фанатиков.
Развертывание дела очень встревожило Хвостова, который, однако, был очень отвлечен посещением Государем Думы. Настраиваемый, отчасти, и Андрониковым, Хвостов решил свалить все дело на Белецкого. Он пустил слух, что устранение Распутина подготовлялось именно Белецким и; спроектировал немедленное, но весьма почетное, удаление Белецкого в Сибирь на пост Иркутского генерал-губернатора.
Хвостов вызвал Белецкого и разразился потоком упреков за неискренность и интриги. Белецкий обвинял в том же Хвостова, доказывая ему, что если бы он, Хвостов, не скрыл от него, Белецкого, своего предприятия с Ржевским и Илиодором, то никакого бы скандала не произошло и вместе они бы сумели избавиться от "Старца". Белецкий лгал, конечно. Но лгали оба. Каждый хотел перехитрить другого. Теперь Белецкий стал уговаривать Хвостова свалить "Старца" открытым, законным путем.
Он предлагал подать Государю подробный доклад o Распутине, обосновав его на документах Охранного Отделения и скрепив подписями начальника Охранного Отделения и начальника личной охраны "Старца" - Комиссарова. Хвостов, дабы усыпить бдительность и подозрительность Белецкого сделал вид, что надуманный проект ему очень понравился и приказал составить такой доклад немедленно. Целую ночь в Охранном Отделении составляли настоящий обвинительный акт против Распутина, подкрепляя его документами. Доклад подписали генералы Глобачев и Комиссаров. Белецкий вручил два экземпляра доклада Хвостову и тот делал вид, что он в восторге. Хвостов обещался 10-го же числа доложить всю правду Государю и вручить Его Величеству доклад. А в ночь на 10 число Хвостов, не предупредив Белецкого, приказал арестовать Симановича. Это возбудило подозрение Белецкого, но он смолчал.