И это не пустые домыслы: власть троцкизма-марксизма была столь велика, что даже при всём том, что И.В.Сталин сделал лично — как идеолог (пятый этап полной функции управления) и верховный правитель партии и государства (программно-адаптивный модуль) — для исключения возможности такого варианта отечественной истории, обвинения против него типа «Сталин — ставленник сионизма, равно еврейского интернацизма» непрестанно выдвигаются на протяжении десятилетий.
Обсуждать же обе взаимно исключающие концепции устройства общественной жизни в русле процедур формальной демократии в партии и в государстве троцкисты не собирались:
«На судебном процессе 1936 года, если вспомните, Каменев [117] и Зиновьев [118] решительно отрицали наличие у них какой-либо политической платформы [119]. У них была полная возможность развернуть на судебном процессе свою политическую платформу. Однако они этого не сделали, заявив, что у них нет никакой политической платформы. Не может быть сомнения, что оба они лгали, отрицая наличие у них платформы. Теперь даже слепые видят, что у них была своя политическая платформа. Но почему они отрицали наличие у них какой-либо политической платформы? Потому что они боялись продемонстрировать свою действительную платформу реставрации капитализма в СССР, опасаясь, что такая платформа вызовет в рабочем классе отвращение.
На судебном процессе в 1937 году Пятаков, Радек и Сокольников стали на другой путь. Они не отрицали наличия политической платформы у троцкистов и зиновьевцев. Они признали наличие у них определённой политической платформы, признали и развернули её в своих показаниях. Но развернули её не для того, чтобы призвать к ней рабочий класс, призвать народ к поддержке троцкистской платформы, а для того, чтобы проклясть и заклеймить её как платформу антинародную и антипролетарскую. Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с фашистскими силами Германии и Японии для приближения войны с Советским Союзом, борьба за войну против политики мира, территориальное расчленение Советского Союза с отдачей Украины немцам, а Приморья — японцам, подготовка военного поражения Советского Союза в случае нападения на него враждебных государств, и как средство достижения этих задач — вредительство, диверсии, индивидуальный террор против руководителей советской власти, шпионаж в пользу японо-фашистских сил, — такова развёрнутая Пятаковым, Радеком, Сокольниковым политическая платформа нынешнего троцкизма. Понятно, что такую платформу не могли не прятать троцкисты от народа, от рабочего класса. И они прятали её не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но даже от руководящей верхушки, состоявшей из небольшой кучки людей в 30 — 40 человек. Когда Радек и Пятаков потребовали от Троцкого разрешения на созыв маленькой конференции троцкистов в 30 — 40 человек для информации о характере этой платформы, Троцкий запретил им это, сказав, что нецелесообразно говорить о действительном характере этой платформы даже маленькой кучке троцкистов, так как такая «операция» может вызвать раскол [120].
«Политические деятели», прячущие свои взгляды, свою платформу не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но и от руководящей верхушки троцкистов, — такова физиономия современного троцкизма» (И.В.Сталин. “О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников”. Доклад и Заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП (б) 3 — 5 марта [121] 1937 г., «Партиздат», 1937 г., стр. 12, 13).
Политическая платформа троцкистов — концепция, о сокрытии которой шла речь на том пленуме ЦК ВКП (б), — всё та же библейская доктрина, в её церковно-культовом и светском, марксистском ликах. Возможно, что уничтоженные тогда троцкисты не обладали столь широким кругозором для того, чтобы связно изложить всю библейскую глобальную доктрину и, прежде всего, её цели и методы их достижения, но их нравственность была “элитарной”, мировоззрение «Я-центричным» библейским, и потому они действовали в её русле на “автопилоте” бессознательных уровней психики [122].
То, что было оглашено обвиняемыми на процессах 1937 г. (о чём сказал И.В.Сталин), по сути своей было не столько троцкистской платформой, сколько представляло собой операцию прикрытия библейской доктрины порабощения всех, которая так и осталась тогда не разоблачённой. В первой половине ХХ века она осуществлялась под видом мировой социалистической революции. Когда иудейские интернацисты — марксисты-троцкисты — потеряли власть над партией и СССР, то их хозяева решили повторить сценарий, который был уже обкатан в начале века: руководя деятельностью жидомасонства в развитых странах, организовать войну против СССР [123]; дезорганизуя фронт и тыл, троцкистское подполье в СССР, должно было вызвать ненависть народа к сталинскому режиму, что должно было завершиться государственным переворотом и приходом троцкистов к власти; за этим должны были последовать репрессии против большевиков-сталинцев внутри страны; после такого вторичного прихода троцкистов к власти в СССР в ходе войны, которую предполагалось развязать, в государствах-противниках СССР в войне тоже должны были быть дезорганизованы фронт и тыл; это должно было повлечь в них социалистические — антибуржуазные и антинацистские революции, облегчить вторжение обновившейся “советской” троцкистской армии в Европу с миссией освобождения от гитлеризма и установлением повсеместно “советской” власти под безраздельным контролем местных интернацистских марксистских партий.
В результате этого в промежуточном итоге «Союз Советских Социалистических Республик» должен был охватить почти всю Евразию. В последующем предполагалось установить режим подобный застойному брежневскому, когда все ему не противящиеся более менее сыты и обустроены, но закулисная власть безраздельно принадлежит еврейской по расовому составу мафии и, в отличие от хрущевско-брежневского СССР, осуществляется позитивный отбор наиболее квалифицированных научно-технических кадров, дабы на втором этапе на основе очевидного научно-технического и культурного превосходства «континента победившего марксистско-троцкистского социализма» разрешить «общий кризис капитализма» в глобальных масштабах. Но уничтожение троцкистской пятой колонны в ходе репрессий конца 1930-х гг. сорвало осуществление этого сценария второй мировой войны и потребовало разработки сценария истощения толпо-“элитарного” СССР в холодной войне, который и был осуществлён после устранения И.В.Сталина новыми поколениями троцкистов в КПСС.
И эта доктрина, и её хозяева никуда не исчезли из глобальной политики [124]; более того, в результате их деятельности и сложились в условиях беззаботности большинства те обстоятельства, в которых мы ныне живем; они при всеобщем попустительстве рядовых концептуально безвластных членов КПСС позаботились о том, чтобы правда о той эпохе была предана забвению и замещена клеветой в учебниках истории и массово публикуемой литературе.
Троцкизм — в настоящее время наиболее распространённое течение в марксизме, а сценарий разрешения глобального общего кризиса капитализма на основе его теоретической доктрины и кадровой базы не снят с исполнения. Реставрация капитализма в СССР с целью вызвать отвращение к нему большинства — один из его этапов. На очереди последующие…
Кроме того, что троцкисты действительно не намеревались обсуждать в условиях внутрипартийной демократии обе концепции, надо понимать, что в те времена терминологический аппарат марксизма был в СССР общей языковой оболочкой для каждой из них. При этом различие между сталинизмом и троцкизмом было в том, что сталинцы воплощали в жизнь лозунги социальной справедливости, провозглашённые в марксизме, подводя под марксистскую лексику не свойственные марксизму умолчания большевизма трудящихся всех национальностей, который в ту эпоху не имел выражения своей концепции языковыми средствами [125]. А троцкисты кочевники-международники воплощали в жизнь под покровом лозунгов о справедливости отрицающие их умолчания, общие и для марксизма, и для библейской доктрины построения глобального расового “элитарно”-невольничьего государства.
При таких, во-первых, взаимоисключающих целях и, во-вторых, общности языковых форм выражения обеих концепций была возможна только ругань на съездах, которая вела бы к расколу партии, захвату партийной и государственной власти в СССР троцкистской мафией на основе действия демократического централизма, и ставила бы большевиков перед необходимостью новой кровавой многонационально-освободительной и неизбежно социалистической антитроцкисткой революции, которая вряд ли была бы менее кровавой, чем репрессии, реально имевшие место в ходе борьбы большевизма и троцкизма. Но такую революцию невозможно было бы готовить и осуществить в условиях безраздельного господства иудо-интернацистской троцкистской партии над государственным аппаратом и общественным богатством, культурой, системой образования, не очистив учение о социализме от марксизма, а христианскую веру от Библии, и тем самым введя науку в русло религии и веры Богу.
Подменив демократический централизм концептуально властным единоцентризмом подконтрольного ему аппарата, при всех недостатках и пороках такого способа правления, о которых только и пишут очернители той эпохи, И.В.Сталин избавил нас от иудо-интернацистской диктатуры. По существу он противопоставил в партии и государстве аппаратную мафию иудейской интернацистской мафии, и аппаратная мафия под его руководством победила. Тем самым он выиграл время, необходимое людям для того, чтобы миропонимание общества естественным образом развилось настолько, чтобы освободиться из концептуального плена библейской доктрины в её религиозно-магических и наукообразно-светских формах. Можно сетовать на то, что это сопровождалось большими жертвами, но исторически реально не нашлось никого, кто не допустил бы И.В.Сталина до высшей власти в структурном способе управления, после чего решил эту же многонационально-освободительную задачу лучше, с существенно меньшими жертвами.
Лион Фейхтвангер, еврей из Германии, вряд ли всё это понимал, но всё же провозгласил в вопросе о свободе и демократии правым И.В.Сталина, а не его противников, вопреки всему своему остальному своему письменному наследию, лежащему в русле библейской доктрины порабощения всех “иудеями” [126]. Тем самым по существу он осудил троцкизм точно также, как осудил гитлеровско-ротшильдовский нацизм в Германии. Произошло это потому, что Фейхтвангер увидел в жизни СССР те грани свободы личности, которым не было места в западном обществе с его отлаженными механизмами формально демократических процедур, и нашёл воплощённые в жизнь СССР грани свободы более значимыми, нежели ошибки и сопутствующие издержки строительства социализма в условиях непримиримой борьбы с разношерстными внутренними и внешними сторонниками паразитизма меньшинства на жизни большинства и паразитизма всех на планете Земля.
В отличие от Лиона Фейхтвангера, другой писатель, на сей раз из Франции, — Андре Жид, посетивший СССР в 1935 г., не учуял различия концепций, вступивших в борьбу друг с другом в нашем обществе: той, под властью которой жил Запад; и той, которая обретала всё бoльшую власть над СССР, освобождая его от власти общезападной концепции расового толпо-“элитаризма”. Побывав в СССР, Жид увидел только неравенство в потребительском статусе советской “элиты” и простых людей; увидел шпиономанию и “всеобщее” доносительство; увидел подавление свобод личности, включая свободу мысли, что сдерживало развитие науки; увидел самодовольство советской бюрократии, показуху и многое другое, — действительно порочное и неприглядное. Всё это было неизбежно для толпо-“элитарного” ещё по своей сути общества, в течение предшествующих 15 лет [127] оказавшегося в непривычных для большинства населения организационных формах социализма, в процессе перехода общества из-под власти библейской концепции порабощения всех под власть концепции освобождения человека от всевозможного угнетения. И Жид сделал свой вывод об СССР, диаметрально противоположный тому, что сделал Л.Фейхтвангер:
«И не думаю, чтобы в какой-либо другой стране сегодня, хотя бы и в гитлеровской Германии, сознание было бы так несвободно, было бы более угнетено, более запугано (терроризировано), более порабощено» (“Два взгляда из-за рубежа”, А.Жид, “Возвращение из СССР” [128], Москва, «Издательство политической литературы», 1990 г., стр. 87).
Так И.В.Сталин — с точки зрения Жида — оказался тираном покруче Гитлера, а Троцкий и его сподвижники — принципиальными сторонниками социализма и жертвами тирана. В том, что высшая власть структурного способа управления в коммунистической партии и в государстве оказалась в руках И.В.Сталина и большевиков-сталинцев, он увидел если не крах, то длительную остановку «социалистического строительства» в том смысле, как его понимал:
«Сталин принял много решений, и все они в последнее время продиктованы страхом, который внушает Германия. Постепенное восстановление семьи, личной собственности, права наследования — всё это объясняется достаточно убедительно: важно внушить советскому гражданину чувство, что у него есть нечто свое, личное, что следует защищать. Мне скажут, что всё это необходимо, срочно, что вторжение внешних сил может погубить начинание. Но уступка за уступкой — и начинание скомпрометировано.
Другая опасность — «троцкизм» и то, что называют «контрреволюцией». Есть люди, которые отказываются считать, что нарушение принципов вызвано необходимостью. Эти уступки кажутся им поражением. Им не важно, что отступление от первых декретов находит свое объяснение и оправдание, им важен сам факт этого отступления. Но сейчас требуются только приспособленчество и покорность. Всех недовольных будут считать «троцкистами». И невольно возникает такой вопрос: что, если бы ожил вдруг сам Ленин?…
То, что Сталин прав, означает, что Сталин восторжествовал над всеми.
«Диктатура пролетариата» — обещали нам. Далеко до этого. Да, конечно: диктатура. Но диктатура одного человека, а не диктатура объединившегося пролетариата, советов. Важно не обольщаться и признать без обиняков: это вовсе не то, чего хотели. Еще один шаг, и можно будет даже сказать: это как раз то, чего не хотели» (“Два взгляда из-за рубежа”, А.Жид, “Возвращение из СССР”, Москва, «Издательство политической литературы», 1990 г., стр. 90, 91).
Но, чтобы понять, почему Жид пришёл ко мнениям, порицающим сталинизм и обеляющим троцкизм, привёдем еще и “предисловие к предисловию” книги Жида, в котором наиболее ярко выразилось его абстрактно “гуманистическое” — демоническое мировоззрение, и соответствующее представление демона о якобы истинной роли Л.Д.Бронштейна и И.В.Сталина в социалистическом строительстве:
«Гомеровский гимн Деметре рассказывает о том, как великая богиня, блуждая в поисках дочери, пришла ко дворцу Келеоса. В облике няни никто не узнал богиню. Царица Метанейра вручила ей новорождённого, маленького Демофоона, который станет потом Триптолемеем, покровителем земледелия.
Когда в доме закрывались все двери и его обитатели отходили ко сну, Деметра брала из мягкой колыбели Демофоона и с притворной жестокостью, а на самом деле с безграничной любовью, желая ребёнка превратить в бога, укладывала его обнажённым на ложе из раскалённых углей. Я представляю себе великую Деметру, склонившуюся над лучезарным ребёнком, словно над будущим человечества. Он страдает от жара раскалённых углей, и это испытание закаляет его. В нём вырабатывается нечто сверхчеловеческое, крепкое и здоровое, предназначенное для великой славы. И как жаль, что Деметра не смогла завершить задуманное. Встревоженная Метанейра, как рассказывает легенда, заглянула однажды в комнату к Деметре, оттолкнула от огненного ложа богиню, разбросала угли и, чтобы спасти ребёнка, погубила бога» (“Два взгляда из-за рубежа”, А.Жид, “Возвращение из СССР”, Москва, «Издательство политической литературы», 1990 г., стр. 62).
На словах Жид был сторонником ликвидации «эксплуатации человека человеком» (так паразитизм именуется в марксизме), но по существу был концептуально безразличным демоном, гуманистом-абстракционистом. И такие не перевелись до наших дней. Обратимся к образу “светлого будущего” из книги “Линии горизонта” Жака Аттали, в прошлом советника нескольких президентов Франции и президента Международного банка реконструкции и развития (1992 г.), по происхождению, как нарочно для затронутой темы, — еврея:
«Человек, как и предметы, будет находиться в постоянном передвижении без адреса или стабильной семьи (в восстановлении семьи Жид упрекал Сталина). Человеку “останется” либо конформировать с этим обществом кочевников, либо быть из него исключением». «… однажды, став “протезом самого себя”, человек будет самовоспроизводиться подобно товару. Жизнь станет предметом искусственной фабрикации, носительницей стоимости и объектом рентабельности». Аттали даже спрашивает себя: «… можно ли в данном случае еще говорить о жизни, если человек производится и мыслится как товар?» «… кочевничество станет высшей формой Торгового Строя». В книге упомянуты и предметы “самонаблюдения”, которые будут измерять степень соответствия человека “норме” или степень его отклонения от неё. Причем последнее будет распространяться как на здоровье, так и на поведение, что хорошо вписывается в “трогательную заботу” троцкистского государства о своих “гражданах”. Однако, кто и как установит “эталон нормальности” и “допустимые отклонения от него”, — обходится молчанием, но каждый член интернацистской мафии знает один ответ на этот вопрос — «мы: иудеи», а всем остальным будет дан другой ответ — «передовая наука».
Следует обратить внимание, что разрыв родственных связей и антагонизмы поколений, в том числе детей и родителей (разрушение семьи в концепции Ж.Аттали и А.Жида предопределено), характерны для ФАУНЫ. Возможность преемственности культуры в обществе при смене поколений в единстве родственных и общебиосферных связей, по существу и есть возможность для человекоподобной бесхвостой голой говорливой обезьяны стать Человеком Разумным. Разрушение семьи и культурной преемственности многих поколений — путь назад: в фауну. И в этом суть абстрактного “гуманизма” Жида и ему подобных в реальных социальных процессах.
Соответственно в Л.Д.Бронштейне Жид увидел заботливую, но не понятую благодетельную Деметру, а в И.В.Джугашвили — хитрую, но невежественную Метанейру, которая не может ни признать богиню в суровой няне, ни понять задумки богов.
Но всё же Л.Д.Бронштейн и К(глобальный надиудейский знахарский предиктор) — не боги, и Высший Промысел свершился в том, что И.В.Сталин пресёк не некий не понятый им социальный эксперимент «богов», а поработительную агрессию абстрактного демонического “гуманизма” в формах марксистского учения о социализме и выражающей его политической практики. Пресёк тем, что в концептуально безразличные формулировки «демократического централизма» в условиях концептуальной неопределённости общества и несомой им культуры влил свою большевистскую концептуальную властность.
Да, он перед этим взрастил вершину иерархии в структурном способе управления, опустив при этом значимость структур, возглавляемых противниками большевизма. Это была тяжелая многолетняя работа, с которой он успешно справился. Но, к сожалению, партия не успела подняться при жизни И.В.Сталина в господствующем в ней миропонимании до концептуальной властности большинства, и именно это обрекло её на подвластность провокаторам-имитаторам после устранения ими И.В.Сталина.
Но в нашем партийном строительстве пока всё проще: если концептуально властными будут рядовые члены партии “Единение”, то у них никогда не возникнет необходимости взбираться на захваченные противниками большевизма вершины власти в структурном способе управления. Не возникнет такой необходимости потому, что там, где осуществляется концептуальная власть, — там и вершина иерархии власти в структурном способе управления. И если во времена И.В.Сталина это была одна вершина, то теперь таких вершин должно стать много. И возникать они будут по инициативе «снизу» с Божией помощью каждому, кто от неё не отвратится.
Это и будет демократическим централизмом в действии, но по сути своей это будет демократическим концептуально властным полицентризмом. А если без латыни и греческого по-русски, то ЭТО БУДЕТ НАРОДОВЛАСТИЕМ В БОГОДЕРЖАВИИ.
26 января — 3, 11, 16 февраля 2001 г.
3.3. Что надо народу для полноты жизни: броские лозунги и «всезнающие» руководители? либо трудные знания и иная культура?
Обсуждать же обе взаимно исключающие концепции устройства общественной жизни в русле процедур формальной демократии в партии и в государстве троцкисты не собирались:
«На судебном процессе 1936 года, если вспомните, Каменев [117] и Зиновьев [118] решительно отрицали наличие у них какой-либо политической платформы [119]. У них была полная возможность развернуть на судебном процессе свою политическую платформу. Однако они этого не сделали, заявив, что у них нет никакой политической платформы. Не может быть сомнения, что оба они лгали, отрицая наличие у них платформы. Теперь даже слепые видят, что у них была своя политическая платформа. Но почему они отрицали наличие у них какой-либо политической платформы? Потому что они боялись продемонстрировать свою действительную платформу реставрации капитализма в СССР, опасаясь, что такая платформа вызовет в рабочем классе отвращение.
На судебном процессе в 1937 году Пятаков, Радек и Сокольников стали на другой путь. Они не отрицали наличия политической платформы у троцкистов и зиновьевцев. Они признали наличие у них определённой политической платформы, признали и развернули её в своих показаниях. Но развернули её не для того, чтобы призвать к ней рабочий класс, призвать народ к поддержке троцкистской платформы, а для того, чтобы проклясть и заклеймить её как платформу антинародную и антипролетарскую. Реставрация капитализма, ликвидация колхозов и совхозов, восстановление системы эксплуатации, союз с фашистскими силами Германии и Японии для приближения войны с Советским Союзом, борьба за войну против политики мира, территориальное расчленение Советского Союза с отдачей Украины немцам, а Приморья — японцам, подготовка военного поражения Советского Союза в случае нападения на него враждебных государств, и как средство достижения этих задач — вредительство, диверсии, индивидуальный террор против руководителей советской власти, шпионаж в пользу японо-фашистских сил, — такова развёрнутая Пятаковым, Радеком, Сокольниковым политическая платформа нынешнего троцкизма. Понятно, что такую платформу не могли не прятать троцкисты от народа, от рабочего класса. И они прятали её не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но даже от руководящей верхушки, состоявшей из небольшой кучки людей в 30 — 40 человек. Когда Радек и Пятаков потребовали от Троцкого разрешения на созыв маленькой конференции троцкистов в 30 — 40 человек для информации о характере этой платформы, Троцкий запретил им это, сказав, что нецелесообразно говорить о действительном характере этой платформы даже маленькой кучке троцкистов, так как такая «операция» может вызвать раскол [120].
«Политические деятели», прячущие свои взгляды, свою платформу не только от рабочего класса, но и от троцкистской массы, и не только от троцкистской массы, но и от руководящей верхушки троцкистов, — такова физиономия современного троцкизма» (И.В.Сталин. “О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников”. Доклад и Заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП (б) 3 — 5 марта [121] 1937 г., «Партиздат», 1937 г., стр. 12, 13).
Политическая платформа троцкистов — концепция, о сокрытии которой шла речь на том пленуме ЦК ВКП (б), — всё та же библейская доктрина, в её церковно-культовом и светском, марксистском ликах. Возможно, что уничтоженные тогда троцкисты не обладали столь широким кругозором для того, чтобы связно изложить всю библейскую глобальную доктрину и, прежде всего, её цели и методы их достижения, но их нравственность была “элитарной”, мировоззрение «Я-центричным» библейским, и потому они действовали в её русле на “автопилоте” бессознательных уровней психики [122].
То, что было оглашено обвиняемыми на процессах 1937 г. (о чём сказал И.В.Сталин), по сути своей было не столько троцкистской платформой, сколько представляло собой операцию прикрытия библейской доктрины порабощения всех, которая так и осталась тогда не разоблачённой. В первой половине ХХ века она осуществлялась под видом мировой социалистической революции. Когда иудейские интернацисты — марксисты-троцкисты — потеряли власть над партией и СССР, то их хозяева решили повторить сценарий, который был уже обкатан в начале века: руководя деятельностью жидомасонства в развитых странах, организовать войну против СССР [123]; дезорганизуя фронт и тыл, троцкистское подполье в СССР, должно было вызвать ненависть народа к сталинскому режиму, что должно было завершиться государственным переворотом и приходом троцкистов к власти; за этим должны были последовать репрессии против большевиков-сталинцев внутри страны; после такого вторичного прихода троцкистов к власти в СССР в ходе войны, которую предполагалось развязать, в государствах-противниках СССР в войне тоже должны были быть дезорганизованы фронт и тыл; это должно было повлечь в них социалистические — антибуржуазные и антинацистские революции, облегчить вторжение обновившейся “советской” троцкистской армии в Европу с миссией освобождения от гитлеризма и установлением повсеместно “советской” власти под безраздельным контролем местных интернацистских марксистских партий.
В результате этого в промежуточном итоге «Союз Советских Социалистических Республик» должен был охватить почти всю Евразию. В последующем предполагалось установить режим подобный застойному брежневскому, когда все ему не противящиеся более менее сыты и обустроены, но закулисная власть безраздельно принадлежит еврейской по расовому составу мафии и, в отличие от хрущевско-брежневского СССР, осуществляется позитивный отбор наиболее квалифицированных научно-технических кадров, дабы на втором этапе на основе очевидного научно-технического и культурного превосходства «континента победившего марксистско-троцкистского социализма» разрешить «общий кризис капитализма» в глобальных масштабах. Но уничтожение троцкистской пятой колонны в ходе репрессий конца 1930-х гг. сорвало осуществление этого сценария второй мировой войны и потребовало разработки сценария истощения толпо-“элитарного” СССР в холодной войне, который и был осуществлён после устранения И.В.Сталина новыми поколениями троцкистов в КПСС.
И эта доктрина, и её хозяева никуда не исчезли из глобальной политики [124]; более того, в результате их деятельности и сложились в условиях беззаботности большинства те обстоятельства, в которых мы ныне живем; они при всеобщем попустительстве рядовых концептуально безвластных членов КПСС позаботились о том, чтобы правда о той эпохе была предана забвению и замещена клеветой в учебниках истории и массово публикуемой литературе.
Троцкизм — в настоящее время наиболее распространённое течение в марксизме, а сценарий разрешения глобального общего кризиса капитализма на основе его теоретической доктрины и кадровой базы не снят с исполнения. Реставрация капитализма в СССР с целью вызвать отвращение к нему большинства — один из его этапов. На очереди последующие…
Кроме того, что троцкисты действительно не намеревались обсуждать в условиях внутрипартийной демократии обе концепции, надо понимать, что в те времена терминологический аппарат марксизма был в СССР общей языковой оболочкой для каждой из них. При этом различие между сталинизмом и троцкизмом было в том, что сталинцы воплощали в жизнь лозунги социальной справедливости, провозглашённые в марксизме, подводя под марксистскую лексику не свойственные марксизму умолчания большевизма трудящихся всех национальностей, который в ту эпоху не имел выражения своей концепции языковыми средствами [125]. А троцкисты кочевники-международники воплощали в жизнь под покровом лозунгов о справедливости отрицающие их умолчания, общие и для марксизма, и для библейской доктрины построения глобального расового “элитарно”-невольничьего государства.
При таких, во-первых, взаимоисключающих целях и, во-вторых, общности языковых форм выражения обеих концепций была возможна только ругань на съездах, которая вела бы к расколу партии, захвату партийной и государственной власти в СССР троцкистской мафией на основе действия демократического централизма, и ставила бы большевиков перед необходимостью новой кровавой многонационально-освободительной и неизбежно социалистической антитроцкисткой революции, которая вряд ли была бы менее кровавой, чем репрессии, реально имевшие место в ходе борьбы большевизма и троцкизма. Но такую революцию невозможно было бы готовить и осуществить в условиях безраздельного господства иудо-интернацистской троцкистской партии над государственным аппаратом и общественным богатством, культурой, системой образования, не очистив учение о социализме от марксизма, а христианскую веру от Библии, и тем самым введя науку в русло религии и веры Богу.
Подменив демократический централизм концептуально властным единоцентризмом подконтрольного ему аппарата, при всех недостатках и пороках такого способа правления, о которых только и пишут очернители той эпохи, И.В.Сталин избавил нас от иудо-интернацистской диктатуры. По существу он противопоставил в партии и государстве аппаратную мафию иудейской интернацистской мафии, и аппаратная мафия под его руководством победила. Тем самым он выиграл время, необходимое людям для того, чтобы миропонимание общества естественным образом развилось настолько, чтобы освободиться из концептуального плена библейской доктрины в её религиозно-магических и наукообразно-светских формах. Можно сетовать на то, что это сопровождалось большими жертвами, но исторически реально не нашлось никого, кто не допустил бы И.В.Сталина до высшей власти в структурном способе управления, после чего решил эту же многонационально-освободительную задачу лучше, с существенно меньшими жертвами.
Лион Фейхтвангер, еврей из Германии, вряд ли всё это понимал, но всё же провозгласил в вопросе о свободе и демократии правым И.В.Сталина, а не его противников, вопреки всему своему остальному своему письменному наследию, лежащему в русле библейской доктрины порабощения всех “иудеями” [126]. Тем самым по существу он осудил троцкизм точно также, как осудил гитлеровско-ротшильдовский нацизм в Германии. Произошло это потому, что Фейхтвангер увидел в жизни СССР те грани свободы личности, которым не было места в западном обществе с его отлаженными механизмами формально демократических процедур, и нашёл воплощённые в жизнь СССР грани свободы более значимыми, нежели ошибки и сопутствующие издержки строительства социализма в условиях непримиримой борьбы с разношерстными внутренними и внешними сторонниками паразитизма меньшинства на жизни большинства и паразитизма всех на планете Земля.
В отличие от Лиона Фейхтвангера, другой писатель, на сей раз из Франции, — Андре Жид, посетивший СССР в 1935 г., не учуял различия концепций, вступивших в борьбу друг с другом в нашем обществе: той, под властью которой жил Запад; и той, которая обретала всё бoльшую власть над СССР, освобождая его от власти общезападной концепции расового толпо-“элитаризма”. Побывав в СССР, Жид увидел только неравенство в потребительском статусе советской “элиты” и простых людей; увидел шпиономанию и “всеобщее” доносительство; увидел подавление свобод личности, включая свободу мысли, что сдерживало развитие науки; увидел самодовольство советской бюрократии, показуху и многое другое, — действительно порочное и неприглядное. Всё это было неизбежно для толпо-“элитарного” ещё по своей сути общества, в течение предшествующих 15 лет [127] оказавшегося в непривычных для большинства населения организационных формах социализма, в процессе перехода общества из-под власти библейской концепции порабощения всех под власть концепции освобождения человека от всевозможного угнетения. И Жид сделал свой вывод об СССР, диаметрально противоположный тому, что сделал Л.Фейхтвангер:
«И не думаю, чтобы в какой-либо другой стране сегодня, хотя бы и в гитлеровской Германии, сознание было бы так несвободно, было бы более угнетено, более запугано (терроризировано), более порабощено» (“Два взгляда из-за рубежа”, А.Жид, “Возвращение из СССР” [128], Москва, «Издательство политической литературы», 1990 г., стр. 87).
Так И.В.Сталин — с точки зрения Жида — оказался тираном покруче Гитлера, а Троцкий и его сподвижники — принципиальными сторонниками социализма и жертвами тирана. В том, что высшая власть структурного способа управления в коммунистической партии и в государстве оказалась в руках И.В.Сталина и большевиков-сталинцев, он увидел если не крах, то длительную остановку «социалистического строительства» в том смысле, как его понимал:
«Сталин принял много решений, и все они в последнее время продиктованы страхом, который внушает Германия. Постепенное восстановление семьи, личной собственности, права наследования — всё это объясняется достаточно убедительно: важно внушить советскому гражданину чувство, что у него есть нечто свое, личное, что следует защищать. Мне скажут, что всё это необходимо, срочно, что вторжение внешних сил может погубить начинание. Но уступка за уступкой — и начинание скомпрометировано.
Другая опасность — «троцкизм» и то, что называют «контрреволюцией». Есть люди, которые отказываются считать, что нарушение принципов вызвано необходимостью. Эти уступки кажутся им поражением. Им не важно, что отступление от первых декретов находит свое объяснение и оправдание, им важен сам факт этого отступления. Но сейчас требуются только приспособленчество и покорность. Всех недовольных будут считать «троцкистами». И невольно возникает такой вопрос: что, если бы ожил вдруг сам Ленин?…
То, что Сталин прав, означает, что Сталин восторжествовал над всеми.
«Диктатура пролетариата» — обещали нам. Далеко до этого. Да, конечно: диктатура. Но диктатура одного человека, а не диктатура объединившегося пролетариата, советов. Важно не обольщаться и признать без обиняков: это вовсе не то, чего хотели. Еще один шаг, и можно будет даже сказать: это как раз то, чего не хотели» (“Два взгляда из-за рубежа”, А.Жид, “Возвращение из СССР”, Москва, «Издательство политической литературы», 1990 г., стр. 90, 91).
Но, чтобы понять, почему Жид пришёл ко мнениям, порицающим сталинизм и обеляющим троцкизм, привёдем еще и “предисловие к предисловию” книги Жида, в котором наиболее ярко выразилось его абстрактно “гуманистическое” — демоническое мировоззрение, и соответствующее представление демона о якобы истинной роли Л.Д.Бронштейна и И.В.Сталина в социалистическом строительстве:
«Гомеровский гимн Деметре рассказывает о том, как великая богиня, блуждая в поисках дочери, пришла ко дворцу Келеоса. В облике няни никто не узнал богиню. Царица Метанейра вручила ей новорождённого, маленького Демофоона, который станет потом Триптолемеем, покровителем земледелия.
Когда в доме закрывались все двери и его обитатели отходили ко сну, Деметра брала из мягкой колыбели Демофоона и с притворной жестокостью, а на самом деле с безграничной любовью, желая ребёнка превратить в бога, укладывала его обнажённым на ложе из раскалённых углей. Я представляю себе великую Деметру, склонившуюся над лучезарным ребёнком, словно над будущим человечества. Он страдает от жара раскалённых углей, и это испытание закаляет его. В нём вырабатывается нечто сверхчеловеческое, крепкое и здоровое, предназначенное для великой славы. И как жаль, что Деметра не смогла завершить задуманное. Встревоженная Метанейра, как рассказывает легенда, заглянула однажды в комнату к Деметре, оттолкнула от огненного ложа богиню, разбросала угли и, чтобы спасти ребёнка, погубила бога» (“Два взгляда из-за рубежа”, А.Жид, “Возвращение из СССР”, Москва, «Издательство политической литературы», 1990 г., стр. 62).
На словах Жид был сторонником ликвидации «эксплуатации человека человеком» (так паразитизм именуется в марксизме), но по существу был концептуально безразличным демоном, гуманистом-абстракционистом. И такие не перевелись до наших дней. Обратимся к образу “светлого будущего” из книги “Линии горизонта” Жака Аттали, в прошлом советника нескольких президентов Франции и президента Международного банка реконструкции и развития (1992 г.), по происхождению, как нарочно для затронутой темы, — еврея:
«Человек, как и предметы, будет находиться в постоянном передвижении без адреса или стабильной семьи (в восстановлении семьи Жид упрекал Сталина). Человеку “останется” либо конформировать с этим обществом кочевников, либо быть из него исключением». «… однажды, став “протезом самого себя”, человек будет самовоспроизводиться подобно товару. Жизнь станет предметом искусственной фабрикации, носительницей стоимости и объектом рентабельности». Аттали даже спрашивает себя: «… можно ли в данном случае еще говорить о жизни, если человек производится и мыслится как товар?» «… кочевничество станет высшей формой Торгового Строя». В книге упомянуты и предметы “самонаблюдения”, которые будут измерять степень соответствия человека “норме” или степень его отклонения от неё. Причем последнее будет распространяться как на здоровье, так и на поведение, что хорошо вписывается в “трогательную заботу” троцкистского государства о своих “гражданах”. Однако, кто и как установит “эталон нормальности” и “допустимые отклонения от него”, — обходится молчанием, но каждый член интернацистской мафии знает один ответ на этот вопрос — «мы: иудеи», а всем остальным будет дан другой ответ — «передовая наука».
Следует обратить внимание, что разрыв родственных связей и антагонизмы поколений, в том числе детей и родителей (разрушение семьи в концепции Ж.Аттали и А.Жида предопределено), характерны для ФАУНЫ. Возможность преемственности культуры в обществе при смене поколений в единстве родственных и общебиосферных связей, по существу и есть возможность для человекоподобной бесхвостой голой говорливой обезьяны стать Человеком Разумным. Разрушение семьи и культурной преемственности многих поколений — путь назад: в фауну. И в этом суть абстрактного “гуманизма” Жида и ему подобных в реальных социальных процессах.
Соответственно в Л.Д.Бронштейне Жид увидел заботливую, но не понятую благодетельную Деметру, а в И.В.Джугашвили — хитрую, но невежественную Метанейру, которая не может ни признать богиню в суровой няне, ни понять задумки богов.
Но всё же Л.Д.Бронштейн и К(глобальный надиудейский знахарский предиктор) — не боги, и Высший Промысел свершился в том, что И.В.Сталин пресёк не некий не понятый им социальный эксперимент «богов», а поработительную агрессию абстрактного демонического “гуманизма” в формах марксистского учения о социализме и выражающей его политической практики. Пресёк тем, что в концептуально безразличные формулировки «демократического централизма» в условиях концептуальной неопределённости общества и несомой им культуры влил свою большевистскую концептуальную властность.
Да, он перед этим взрастил вершину иерархии в структурном способе управления, опустив при этом значимость структур, возглавляемых противниками большевизма. Это была тяжелая многолетняя работа, с которой он успешно справился. Но, к сожалению, партия не успела подняться при жизни И.В.Сталина в господствующем в ней миропонимании до концептуальной властности большинства, и именно это обрекло её на подвластность провокаторам-имитаторам после устранения ими И.В.Сталина.
Но в нашем партийном строительстве пока всё проще: если концептуально властными будут рядовые члены партии “Единение”, то у них никогда не возникнет необходимости взбираться на захваченные противниками большевизма вершины власти в структурном способе управления. Не возникнет такой необходимости потому, что там, где осуществляется концептуальная власть, — там и вершина иерархии власти в структурном способе управления. И если во времена И.В.Сталина это была одна вершина, то теперь таких вершин должно стать много. И возникать они будут по инициативе «снизу» с Божией помощью каждому, кто от неё не отвратится.
Это и будет демократическим централизмом в действии, но по сути своей это будет демократическим концептуально властным полицентризмом. А если без латыни и греческого по-русски, то ЭТО БУДЕТ НАРОДОВЛАСТИЕМ В БОГОДЕРЖАВИИ.
26 января — 3, 11, 16 февраля 2001 г.
3.3. Что надо народу для полноты жизни: броские лозунги и «всезнающие» руководители? либо трудные знания и иная культура?
«Эзотеризм», «эзотерический» и однокоренные с ними слова происходят от греческого, означающего «внутренний». В современном обществоведческом лексиконе «эзотерический» означает «тайный», «скрытый», «предназначенный исключительно для посвящённых» (о религиозных обрядах, мистических учениях, политических доктринах и т.п.). Противоположность «эзотеризму» — «экзотеризм», «экзотерический» и однокоренные с ними слова происходят от греческого, означающего «внешний». В современном обществоведческом лексиконе «экзотерический» употребляется гораздо реже и означает «не составляющий тайны», «предназначенный для непосвящённых» (о религиозных обрядах, мистических учениях, политических доктринах и т.п.) [129], для всей толпы.
Иными словами пара «эзотеризм — экзотеризм» предполагает, что должно быть учение (доктрина), предназначенное для широкой пропаганды в обществе (это — экзотеризм), и учение (доктрина) для «лучших», «избранных» (это — эзотеризм). И оба учения (доктрины) должны быть согласованы друг с другом так, чтобы эта пара в целом обеспечивала самоуправление общества в русле одной и той же концепции, суть которой знают однако не «экзотеристы» или «эзотеристы», а хозяева того и другого учений и их носителей; а также и те, кто мировоззренчески выше «экзотеризма», «эзотеризма» и их хозяев.
Эта пара «эзотеризм — экзотеризм» может существовать и культивироваться в обществе явно (как это было в древней Греции, когда все знали, что есть эзотерические учения, но только посвящённые знали их суть). Но она же может существовать и культивироваться неявно по умолчанию (как это имеет место ныне, когда обществоведческие науки для толпы оспаривают управляемый характер глобального исторического процесса и истории государств, вопреки тому что это — процессы, управляемые закулисными мафиями посвященных «эзотериков» и хозяев соответствующего «эзотеризма»). При разделении на «экзотеризм» и «эзотеризм» по умолчанию и то, и другое, а равно и версии одного и того же учения, предназначенные «для всех» и «для профессионалов» соответственно, называются как-то иначе. Однако и в этом случае, как и при явном парном культе «эзотеризм — экзотеризм» «профессионалы» безраздельно правят жизнью и деятельностью «любителей», которые — в силу свойств учения «для всех» — лишены возможности убедиться в том, что деятельность «профессионалов» соответствует полюбившейся им концепции, провозглашённой в учении «для всех», до тех пор, пока «любители» не пожнут плоды своего доверия «профессионалам»-управленцам.
Плоды же доверия могут быть разными:
· И.В.Сталин обещал культурный и экономический рост СССР, обещал разгром нацистской Германии, обещал систематическое снижение цен на товары массового спроса как одно из средств повышения благосостояния всех, и СССР достигал обещанного под его руководством.
· Н.С.Хрущев, Л.И.Брежнев, М.С.Горбачёв, Б.Н.Ельцин тоже много чего понаобещали. Каждому из них верили очень многие — сначала; потом — они же разуверивались в них и начинали ждать прихода преемника, которому тоже начинали верить, и спустя какое-то время снова разочаровывались, столкнувшись с несовпадением обещаний с результатами, к которым приводили народ те, кому было оказано доверие.
Но для большинства членов общества в целом и членов ВКП (б) — КПСС, в частности, в обоих сопоставляемых
И эту традицию пора искоренить, поскольку она убийственна по отношению к будущему всех народов Земли. Безусловно: доверие руководителю должно оказываться — в противном случае невозможна соборность людей в Духе Святом, а общество превратится в корпорацию разобщенных индивидуалистов, обреченных каждый на жалкое существование и гибель в одиночестве. Но общество должно быть способно — на основе учения (доктрины) для всех — уберечь и себя, и своих руководителей, которым оно оказывает доверие, от возможных ошибок руководителей, и только в этом случае оно будет защищено от злоупотреблений его доверием с чьей бы то ни было стороны. А выполнение этого условия требует, чтобы общество породило и воспроизводило в преемственности поколений новую культуру.
Иными словами пара «эзотеризм — экзотеризм» предполагает, что должно быть учение (доктрина), предназначенное для широкой пропаганды в обществе (это — экзотеризм), и учение (доктрина) для «лучших», «избранных» (это — эзотеризм). И оба учения (доктрины) должны быть согласованы друг с другом так, чтобы эта пара в целом обеспечивала самоуправление общества в русле одной и той же концепции, суть которой знают однако не «экзотеристы» или «эзотеристы», а хозяева того и другого учений и их носителей; а также и те, кто мировоззренчески выше «экзотеризма», «эзотеризма» и их хозяев.
Эта пара «эзотеризм — экзотеризм» может существовать и культивироваться в обществе явно (как это было в древней Греции, когда все знали, что есть эзотерические учения, но только посвящённые знали их суть). Но она же может существовать и культивироваться неявно по умолчанию (как это имеет место ныне, когда обществоведческие науки для толпы оспаривают управляемый характер глобального исторического процесса и истории государств, вопреки тому что это — процессы, управляемые закулисными мафиями посвященных «эзотериков» и хозяев соответствующего «эзотеризма»). При разделении на «экзотеризм» и «эзотеризм» по умолчанию и то, и другое, а равно и версии одного и того же учения, предназначенные «для всех» и «для профессионалов» соответственно, называются как-то иначе. Однако и в этом случае, как и при явном парном культе «эзотеризм — экзотеризм» «профессионалы» безраздельно правят жизнью и деятельностью «любителей», которые — в силу свойств учения «для всех» — лишены возможности убедиться в том, что деятельность «профессионалов» соответствует полюбившейся им концепции, провозглашённой в учении «для всех», до тех пор, пока «любители» не пожнут плоды своего доверия «профессионалам»-управленцам.
Плоды же доверия могут быть разными:
· И.В.Сталин обещал культурный и экономический рост СССР, обещал разгром нацистской Германии, обещал систематическое снижение цен на товары массового спроса как одно из средств повышения благосостояния всех, и СССР достигал обещанного под его руководством.
· Н.С.Хрущев, Л.И.Брежнев, М.С.Горбачёв, Б.Н.Ельцин тоже много чего понаобещали. Каждому из них верили очень многие — сначала; потом — они же разуверивались в них и начинали ждать прихода преемника, которому тоже начинали верить, и спустя какое-то время снова разочаровывались, столкнувшись с несовпадением обещаний с результатами, к которым приводили народ те, кому было оказано доверие.
Но для большинства членов общества в целом и членов ВКП (б) — КПСС, в частности, в обоих сопоставляемых
И эту традицию пора искоренить, поскольку она убийственна по отношению к будущему всех народов Земли. Безусловно: доверие руководителю должно оказываться — в противном случае невозможна соборность людей в Духе Святом, а общество превратится в корпорацию разобщенных индивидуалистов, обреченных каждый на жалкое существование и гибель в одиночестве. Но общество должно быть способно — на основе учения (доктрины) для всех — уберечь и себя, и своих руководителей, которым оно оказывает доверие, от возможных ошибок руководителей, и только в этом случае оно будет защищено от злоупотреблений его доверием с чьей бы то ни было стороны. А выполнение этого условия требует, чтобы общество породило и воспроизводило в преемственности поколений новую культуру.