Стаднюк Иван Фотиевич. Горький хлеб истины

   С т у п а к о в. А вам известно такое понятие, как святая ложь, ложь во имя человека?.. Ну, представьте себе, Анна Ильинична, что мы... попали во вражеское кольцо. Никто не знает, где выход. Я генерал, но и я не знаю. И вдруг заявляю: я знаю где! Всем - за мной!.. И представьте себе, мы выходим из окружения...
   К и р е е в а. А если не выходим?
   С т у п а к о в. Может случиться и такое. Но зато я подал людям надежду. Надежда, как известно, питает мужество, побуждает к действию. Мужество и деятельность превращаются в силу, и рождается хоть какая-то, небольшая, призрачная, но все-таки гарантия успеха. Согласитесь, это лучше, чем ничего!
   К и р е е в а (размышляет). Интересно, интересно... Извините, Иван Алексеевич, но я по праву женщины. Вот вы хороший хирург... (Лукаво.) Не выдающийся, конечно, как Вишневский или Любомиров, но все же хороший. (Он кивает головой в знак благодарности.) Скажите, вы, как начальник госпиталя, как руководитель коллектива, о чем вы больше заботитесь - о том, чтобы лучше всматриваться в души людей или чтобы самому эффектнее выглядеть в их глазах?
   С т у п а к о в (с усмешкой). Анна Ильинична, не добавляйте в молоко уксус! Я знаю, что вы всегда мыслите оригинально...
   К и р е е в а. Но оригинальность не всегда превосходство.
   С т у п а к о в (обрадованно). Это что? Самокритика?
   К и р е е в а. Нет. (Посмеивается.) Я просто ощутила опасность быть правой в тех вопросах, в которых не право мое начальство.
   С т у п а к о в (вынужденно хохочет). Не зазорно быть покорным. (Заглядывает ей в глаза.) У вас очень меняется лицо, когда вы язвите! Не замечали?
   К и р е е в а. Человеческое лицо - самая занимательная поверхность на земном шаре.
   С т у п а к о в (весело). Ну и ну... С вами спорить - все равно что на минном поле собирать грибы. Как в той поговорке: ешь мед, да берегись жала...
   Торопливо входит лейтенант медслужбы С в е т л а н а Ц а ц а.
   Ц а ц а (прикладывает руку к пилотке). Товарищ подполковник... (Кокетливо.) Вас просят к телефону.
   С т у п а к о в (сердито). Не начальник санотдела?
   Ц а ц а. Нет... Начальник... банно-прачечного отряда.
   Ступаков досадливо морщится и уходит.
   (С наивностью смотрит на Кирееву.) Анна Ильинична, а вот правду говорят, что если у вдовца взрослая дочь, то он не может жениться, пока дочь замуж не выйдет?
   К и р е е в а. Не знаю, Света. Не слышала такого. А к чему это вы?
   Ц а ц а. Да так... Интересуюсь народными обычаями. В дневник записываю.
   К и р е е в а (насмешливо). В таком случае не забудьте записать в дневник, что нельзя во время операции со стерильными руками пикировать под стол.
   Ц а ц а (обиженно). А я что, виновата? Бомбы как засвистели!.. Я и сама не помню, как под столом очутилась.
   К и р е е в а (встает, направляясь в палатку). Бомбы, Света, за километр упали. За километр. А операцию пришлось прервать, пока ты руки мыла.
   Ц а ц а (останавливает ее). Ой, Анна Ильинична! Я и позабыла. Совсем! Вас же там ищут.
   К и р е е в а. Кто?
   Ц а ц а. Да разведчик этот... Лейтенант с орденами.
   К и р е е в а. Савинов, что ли?
   Ц а ц а. Ага, Савинов... (Таинственно.) Я что вам сказать-то хотела: он ведь влюбился...
   К и р е е в а. В вас?
   Ц а ц а. Да что вы?
   К и р е е в а. Но не в меня же!
   Ц а ц а. В Веру, в дочку начальника госпиталя.
   К и р е е в а. Ну а я здесь при чем?!
   Ц а ц а. Вы должны им помочь обвенчаться.
   К и р е е в а (поражена). Я хирург, а не священник! Это во-первых, а во-вторых, какое венчанье, какая свадьба на фронте?!
   Ц а ц а. Скоро конец войны. Многие женятся. А не помочь влюбленным грешно! Бесчеловечно!.. Помогите, а то Володю уже выписывают в полк.
   К и р е е в а. Ну, чем помочь? Как?
   На сцену выходит лейтенант С а в и н о в. Киреева и Цаца его не замечают.
   Ц а ц а. Надо уговорить Ступакова. Мозги ему проветрить! Только вы это сможете.
   К и р е е в а. Ну нет, увольте меня от этой миссии! Увольте! (Уходит в палатку.)
   Ц а ц а. Анна Ильинична, миленькая! Я вам еще не все сказала! (Спешит в палатку вслед за Киреевой.)
   С а в и н о в (один.) Ох, Вера, Вера... Что же ты со мной делаешь? Гибнет от любви боевой разведчик Володя Савинов на виду у всего фронта!.. Но как это, черт возьми, прекрасно!.. Я даже маме написал об этом - своей дорогой Марине Гордеевне. (Кружится.) Вера... Верочка... Какого цвета у вас глаза?.. Ласково-голубого... Олух! (Останавливается, хватается за голову.) До чего я дошел?! (Издевается над собой.) Какого цвета ее голос?.. Нежно-лунного... А какого цвета наша любовь?.. Идиот! Ведь с ума схожу!.. Боже мой!.. Все! Пропал!.. Растаял, как снежинка на ладони!
   Вбегает В е р а. Увидев Володю, кидается к нему.
   В е р а. Володя... У меня отчего-то сердце болит. И такой холодок в груди иногда... Будто я летаю высоко-высоко! В небе. И боюсь упасть, разбиться.
   С а в и н о в. И я во сне часто летаю.
   В е р а. Нет, это другое, совсем другое. (Тише.) А меня во сне видишь?.. Ну, хоть раз видел?
   С а в и н о в. Знаешь, Веруша, вот как мы познакомились с тобой, так мне все время кажется, что я во сне. В каком-то нереальном, дивном сне. И страшно проснуться: вдруг ты исчезнешь?
   В е р а. Нет, уж лучше ты просыпайся. Я теперь никуда от тебя не денусь... Никуда.
   Целуются.
   И с тобой теперь ничего не случится... Я буду всегда рядом... Да, а кто из нас все-таки поговорит с Анной Ильиничной?
   С а в и н о в (шутливо-строго). По-моему, это уже ни к чему.
   В е р а. Как это ни к чему? И с отцом моим поговорить, а по-военному согласовать надо... Да, а как же твоя мама? Она меня примет?
   С а в и н о в. Моя милая Марина Гордеевна уже любит тебя, как и меня. Я ей целую поэму о тебе написал. В стихах.
   В е р а. Прочитал бы...
   С а в и н о в. Прочитаю как-нибудь. А что касается Анны Ильиничны, то, по-моему, мы опоздали. (С улыбкой кивает на палатку.) Там Светлана Святозаровна, кажется, уже ведет разведку боем.
   В е р а (обрадованно). Правда?! Сегодня, пожалуй, самый подходящий день для свадьбы!.. На фронте затишье. Ни одна машина с ранеными не приходила. А палаточные все обработаны.
   С а в и н о в. Самый момент прокричать "горько!". Только боюсь, укокошит меня твой отец. (Со смешком.) И вместо свадьбы будут похороны.
   В е р а. Боюсь, боюсь... А еще разведчик, герой!.. (Притрагивается к груди Володи, где прикреплены орден Красного Знамени, медаль "За отвагу" и гвардейский значок.) В тыл к немцам ходить не боялся. Эх, если б я родилась мальчишкой!..
   С а в и н о в (шутливо). Нет уж, нет. Не надо! Мальчишек и без тебя хватает. А вот такую девушку я встретил впервые и, кажется, голову потерял.
   В е р а. Так тебе и надо, не шляйся по госпиталям!
   С а в и н о в. Я в первый раз.
   В е р а. Что в первый?! Голову потерял?
   С а в и н о в. Нет, в госпиталь попал.
   В е р а (кокетливо). А голову, значит, не первый?
   С а в и н о в. Видишь же: на месте голова. (Что-то достает из кармана.) Смотри, что я сохранил... Это осколок из моего плеча... Я вот все о чем думаю: где-то в Германии на заводе отливали снаряд, потом везли его на восток... заряжали в пушку... стреляли... Осколок снаряда попал в меня... Я чудом остался жив, но... он привел меня к тебе. (Прячет в карман.) Будем хранить его.
   В е р а. Не надо! (Обнимает Володю.) С таким трудом мы спасли тебя. Он так глубоко сидел... Надежды не было... Если бы не Киреева, не ее золотые руки...
   С а в и н о в. И твои золотые руки. (Целует Вере руку.) Как они тут нужны.
   В е р а (решительно). Нет, нет! Я все равно убегу на передовую!
   С а в и н о в (тревожно). Вера, не вздумай! Я говорю серьезно... Скоро наступление. Тяжелые бои... Ты должна ждать меня здесь.
   В е р а. Ну, конечно! Они готовятся к наступлению, а я, молодая, здоровущая, и торчи в тридцати километрах от фронта! Ну почему, почему я не могу быть вместе с тобой?!
   С а в и н о в. Перестань!.. Ты как маленькая... Как романтичная девчонка. На передовой запросто убить могут!
   В е р а. Будто тут не могут! Нас то и дело бомбят...
   С а в и н о в. Ну и часто погибают?
   В е р а. Случается. Ты же сам видел, как на прошлой неделе двоих наших схоронили.
   С а в и н о в. Случается, Вера, и дуб ломается. А там... (Махнул рукой.)
   В е р а. Извини, конечно, но думаю, что я знаю о войне побольше, чем ты. Я каждый день такое вижу... Смертные муки и смерть... И трупы таскаю... (Помолчала.) С тех пор как все наши - и мама, и брат, и бабушка - погибли в блокаде, я поклялась, что буду, буду на передовой... А сама торчу тут, возле отца.
   С а в и н о в. Вера, сейчас не надо об этом!.. Лучше иди поговори с отцом о нас. А я поговорю с Анной Ильиничной.
   В е р а. Ишь какой хитрый! Отец меня и слушать не станет. Сам иди к нему. А я пока отпрошусь у Анны Ильиничны с дежурства! (Хочет уйти.)
   С а в и н о в (в нерешительности). А может, нам лучше вдвоем явиться перед его грозные очи?
   В е р а (решительно). Эх ты! Ладно, сперва я одна с ним поговорю. Но ты сейчас же выпишись из госпиталя. Понял?.. Получи в штабе свои документы.
   С а в и н о в. Понял! Чтоб подполковник Ступаков уже не имел надо мной власти? И не упек в штрафную роту?
   В е р а. Умница... Вам пятерка, Савинов. А теперь идите.
   С а в и н о в. Слушаюсь! (Обнимает и целует Веру.)
   Из палатки выходят К и р е е в а и Ц а ц а. Они видят целующихся Веру и Савинова; Киреева отворачивается.
   К и р е е в а (к Цаце). Я все поняла.
   Савинов отрывается от Веры и убегает.
   Продолжайте выполнять обязанности дежурного по госпиталю.
   Ц а ц а. Слушаюсь! (Кидает многозначительный взгляд на Веру и уходит.)
   В е р а (смущенно). Товарищ майор медицинской службы, разрешите обратиться?
   К и р е е в а. А-а, новоявленная Дульцинея! Обращайся. (Садится на скамейку, оглядывается.) День-то сегодня какой тихий. На удивление. Даже сиренью пахнет.
   В е р а. Точно, Анна Ильинична, пахнет... И с передовой ни одной машины нет...
   К и р е е в а. Все ясно! И ты просишь, чтобы я освободила тебя от дежурства?
   В е р а. Ага. (Обрадованно.) А как вы догадались?
   К и р е е в а. По твоему серьезному, глубокомысленному выражению лица. (Смотрит строго, вопрошающе.) Ты давно любишь этого лейтенанта?
   В е р а. Мне стыдно, Анна Ильинична!.. Но на войне день засчитывается за три.
   К и р е е в а (вздыхает). Нет, любить никогда не стыдно. (Помолчав). Если, конечно, это действительно любовь.
   В е р а (взволнованно). Действительно, Анна Ильинична! Знаете, как люблю!.. Ну вот... будто все вокруг совсем другим стало! И этот день, и лес... И люди совсем другие!.. И я другая!.. Ну... не знаю, как сказать. А он, Володя, такой славный!..
   К и р е е в а. Какой?
   В е р а. Ну, характер у него славный.
   К и р е е в а (насмешливо). Характер... Девушки ни о чем так поверхностно не судят, как о характере своих женихов... А он-то тебя искренне любит?
   В е р а. Ой, знаете, как любит!
   К и р е е в а (смеется). Откуда же мне знать? Только имей в виду, если слишком умно говорит о любви, тогда еще не очень влюблен... Вот когда языка лишится... (Взмахнув рукой.) Ну, ладно, Дульцинея, освобождаю тебя от дежурства, а остальное уволь - не в моей власти.
   В е р а (чмокает Кирееву в щеку). Спасибо, спасибо, Анна Ильинична! (Убегая.) Пойду скажу Володе.
   К и р е е в а (смотрит вслед). Милая, славная девушка... Да пусть будет у тебя счастье...
   Появляется С т у п а к о в.
   С т у п а к о в. Ну, что вы, Анна Ильинична, скажете на такое: начальник банно-прачечного отряда спрашивает, нельзя ли сделать аборт его кастелянше на седьмом месяце беременности. По-моему, он сумасшедший! Я ему так и сказал: вы с ума спятили... А кто это так помчался?
   К и р е е в а. Дочь ваша, Иван Алексеевич.
   С т у п а к о в. Случилось что? (Берет со стола газету.)
   К и р е е в а. Думаю, да. Случилось.
   С т у п а к о в (разворачивает газету). А именно?
   К и р е е в а. А именно - влюбилась.
   С т у п а к о в. Серьезно?
   К и р е е в а. Да, кажется, очень серьезно.
   С т у п а к о в (не отрываясь от газеты). Прекрасно, прекрасно. В ее возрасте любовь - это песнь души. А душа, так сказать, куется в страстях и сомненьях... Важно только, чтоб чувство не ослепляло разум и объект был достойным.
   К и р е е в а. Объект, как вы изволили выразиться, - прославленный разведчик. Может, приметили в команде выздоравливающих лейтенанта с орденом и медалью? Если нет - надо познакомиться. Хороший зять будет.
   С т у п а к о в (испуганно отрывается от газеты). Что?! Как это зять?! Вы что? Все это серьезно?.. Нет, нельзя так шутить над отцом, у которого одна дочь и больше никого...
   К и р е е в а (закуривает). Вы слепец, Иван Алексеевич. Дочь ваша светится от счастья как солнышко!
   С т у п а к о в. Да вы шутите! Но... но она мне ни слова...
   К и р е е в а. Истинное чувство всегда безмолвно.
   С т у п а к о в (взволнованно). Какое может быть чувство? Война, кругом кровь льется!.. Сколько кладбищ уже оставил за собой наш госпиталь, да и каждый медсанбат.
   К и р е е в а. Конечно, война не лучшая пора для любви. Но и она тут не властна.
   С т у п а к о в (нервно ходит по сцене). Она же еще девчонка! Откуда вдруг все это? Здесь какая-то...
   К и р е е в а. Родители последними замечают, когда их чада далеко уходят за порог детства.
   С т у п а к о в. Нет, Анна Ильинична, ваши очки мне не по глазам. Все это пустое. Дочь у меня одна. И я в ответе за ее судьбу хотя бы перед памятью покойной жены.
   К и р е е в а. Извините, Иван Алексеевич. Считайте, что я вам тут не советчица...
   С т у п а к о в. А жаль... Я хотел бы...
   К и р е е в а. Разрешите идти на обход?
   С т у п а к о в. Что ж, идите, пора.
   Киреева уходит.
   (Сидит молча, затем раздраженно.) Любовь. Чувства. Зять... Черт знает что! (Барабанит пальцами по столу.) Зять хочет взять. Тесть любит честь... Тьфу!
   Появляется В е р а, испытующе смотрит на отца. Тот поднимает голову.
   В е р а (с робостью подходит к столу). Пап, я что-то хотела тебе сказать...
   С т у п а к о в (строго). Я уже в курсе... Последним узнал. Но все-таки узнал. Прослышал, так сказать... (Встает, выходит из-за стола.) Что ж ты молчала? Я понимаю: молчание - золото. Но слово все-таки тоже благородный металл - серебро. Особенно в подобном случае.
   В е р а. Пап, отнесись к этому серьезно.
   С т у п а к о в (с притворством). А как же иначе?.. Когда речь идет о важных делах, я - воплощение серьезности.
   В е р а. Пап... Мы с Володей... любим друг друга и решили...
   С т у п а к о в. Ах, уже "мы", уже "решили"!.. Так зачем же тебе мое отношение? Когда умерла в блокаду твоя мама, я чудом разыскал тебя! Ты это знаешь. И знаешь, что, кроме тебя, у меня никого нет на всем белом свете! Я и на фронт взял тебя, чтоб ты не погибла в тылу от голода или чтоб с тобой не приключилось еще что-нибудь ужасное.
   В е р а. Пап, ну я же вполне самостоятельная.
   С т у п а к о в (в том же тоне). И если хочешь знать - ради тебя я проявляю излишнюю осмотрительность, стараюсь держать госпиталь подальше от передовой... А ты... ты недавно увидела человека... и уже готова на все... готова забыть об отце...
   В е р а. Я не собираюсь о тебе забывать... А Володя лечился у нас полтора месяца...
   С т у п а к о в. Полтора месяца? Как много?!
   В е р а. В условиях фронта вполне достаточно.
   С т у п а к о в. Для чего достаточно?
   В е р а. Чтобы полюбить и узнать человека.
   С т у п а к о в. Может, вначале узнать, а потом полюбить?
   В е р а. Да, я так и хотела сказать.
   С т у п а к о в. А может, еще надо удостовериться, что это и есть любовь?
   В е р а. Он очень хороший, ты сам увидишь.
   С т у п а к о в. Хороший?..
   В е р а. И храбрый! И очень умный!
   С т у п а к о в. Очень умный?.. Если он умный, так пусть оставит тебя в покое! Ему в полк! Тебе - за работу!
   Появляется В о л о д я, издали прислушивается к разговору.
   И не забывай. Тебе только девятнадцать! Впереди ждет тебя еще не одна увлеченность!.. И каждая будет казаться любовью.
   В е р а. Пап, как ты можешь?!
   С т у п а к о в. Запомни: парней много, а отец у тебя один! (В сердцах.) А если завтра его убьют?! Ты об этом подумала?
   В е р а (испуганно). Не смей так говорить... Мы с ним уже... решили... пожениться!
   С т у п а к о в (поражен). Что? Уже и свадьба? Ах, вот оно как! (Суматошно расстегивает ремень.) Я доведу тебя до ума!
   В е р а. Пап, ты не прав! Ты сто раз не прав.
   С т у п а к о в (снимает с ремня кобуру с пистолетом и сует ее в карман). Чем более не правы люди, имеющие власть, тем менее следует им говорить о том, что они не правы... И пока ты моя дочь...
   В е р а. Папочка, ты не посмеешь!.. Я не маленькая!
   С т у п а к о в. Ты моя дочь!.. И коль ты не понимаешь слов... я обязан исполнить свой родительский долг... (Замахивается на Веру ремнем.)
   Володя подбегает к Ступакову и ловким движением отнимает и отшвыривает ремень.
   С а в и н о в. Я не позволю!.. Не имеете права!
   С т у п а к о в (в ярости). Что?! Нападение лейтенанта на подполковника?! Арестовать!.. Дежурный по госпиталю, ко мне!..
   В е р а. Папа!.. Папочка!.. Родненький!.. Успокойся...
   С т у п а к о в. В военный трибунал!.. Дежурный!
   Вбегает лейтенант медслужбы С в е т л а н а Ц а ц а.
   Ц а ц а. Товарищ подполковник! Дежурная по госпиталю лейтенант Цаца по вашему вызову!..
   С т у п а к о в (указывает на Савинова). Арестовать! Составить протокол дознания за нападение на старшего офицера!
   Ц а ц а (к Савинову). Лейтенант Савинов, вы арестованы!
   С т у п а к о в. Можете считать, что он уже разжалован из лейтенантов! И принесите мне его документы!
   В е р а. Папа, разве мы на тебя нападали?! (Плачет.)
   Ц а ц а (с притворной серьезностью). Товарищ подполковник, я обязана записать в протокол дознания побудительные причины нападения... И указать фамилии свидетелей. (К Вере.) Вы будете свидетельствовать?
   В е р а. Ничего я не буду! Володя защищал меня.
   С т у п а к о в (остывая, поднимает ремень и подпоясывается). Теперь я вижу, какой он "умный" и "храбрый".
   Ц а ц а. Ничего, трибунал разберется! (К Ступакову, с лукавством.) Так какие будут указания, товарищ подполковник?
   С т у п а к о в. А ну вас всех к дьяволу! (К Вере.) Сейчас же на дежурство!.. Сами заварили кашу, сами расхлебывайте! (Уходит.)
   Ц а ц а (к Вере и Савинову). Ну, что же вы?! Расхлебывайте!.. Зачем теряете время? (К Савинову.) Документы успел получить?
   С а в и н о в утвердительно кивает и притрагивается рукой к карману гимнастерки; вопросительно смотрит на Веру, затем на Цацу.
   Ц а ц а (оглядываясь). Там сейчас санитарный автобус отправляется в сторону передовой. Я скажу, чтоб обождал! (Убегает.)
   С а в и н о в (взволнованно). Она права! В полк! Немедленно! За дезертирство на передовую судить тебя не будут! В мой полк!
   В е р а. Вдвоем? В твой гвардейский?
   С а в и н о в. Вдвоем! В гвардейский!
   Вбегает Ц а ц а.
   Ц а ц а. Автобус за шлагбаумом! Я предупредила!
   В е р а. Володя... А меня не вытурят оттуда?
   Ц а ц а. Не вытурят! Да бегите же!
   Вера на прощанье порывисто обнимает Цацу.
   С а в и н о в. Кто посмеет прогнать из полка жену гвардии лейтенанта Савинова?!
   З а н а в е с.
   Картина третья
   Полковой медпункт на опушке леса. Среди деревьев - палатка, над ней флажок с красным крестом. Близ входа в палатку - рукомойник, носилки, бачок с водой, ящики из-под снарядов.
   Слышны автоматные очереди, изредка воют мины, и где-то далеко слышны их взрывы.
   Из палатки д в а с а н и т а р а выносят носилки с ранеными, направляясь на сцену. Вслед за ними выходит в белом халате и шапочке капитан медслужбы П о л и н а Г а р к у ш а.
   Г а р к у ш а (санитарам). Если есть места, машину не отправляйте. Еще будут раненые.
   Доносится серия взрывов.
   Концерт продолжается.
   Гаркуша моет руки под рукомойником, всматривается в даль, откуда слышится шум приближающегося автомобиля.
   (Кому-то за сцену). Машину, пожалуйста, под деревья! Слышите?! Под деревья машину!
   Г о л о с. Есть соблюдать маскировку!
   Шум мотора.
   Входит С т у п а к о в с немецким автоматом на груди и гранатами у пояса. Осматривается.
   Г а р к у ш а (торопливо вытирает руки салфеткой, отбрасывает ее). Здравия желаю, товарищ подполковник!
   С т у п а к о в. Приветствую вас, коллега. (Подает руку.) Начальник... полевого госпиталя Ступаков.
   Г а р к у ш а. Гвардии капитан медслужбы Гаркуша!.. Чем обязаны?..
   С т у п а к о в. Так... Прогулка по передовой, товарищ гвардии капитан...
   Слышится стрельба.
   Засиделись мы там, в тылу.
   Г а р к у ш а. Неподходящее время для прогулок... У вас, наверное, есть претензии к первичной обработке раненых? Но у нас, знаете, порой такое тут творится... Просто рук не хватает.
   С т у п а к о в. Да нет. Как раз сейчас претензий нет... (Пытливо оглядывается.) Посмотрим, как будет во время наступления.
   Возвращаются с пустыми носилками д в а с а н и т а р а. Ставят их под дерево, а сами уходят в палатку. Ступаков провожает их взглядом.
   Г а р к у ш а. Желаете осмотреть медпункт?
   С т у п а к о в. Нет-нет... Насмотрелся... Скажите, пожалуйста, гвардии капитан...
   Г а р к у ш а (подсказывает). Гаркуша...
   С т у п а к о в. Скажите, капитан Гаркуша, на днях в ваш полк новенькие из медперсонала не поступали?.. Понимаете, я дочь свою разыскиваю.
   Г а р к у ш а (с ухмылкой). Извиняюсь, товарищ подполковник, но это старый избитый прием: дочь, сестра, жена...
   С т у п а к о в (смутился). Да ей же право! Я серьезно.
   На сцене появляется В о л о д я С а в и н о в с автоматом за плечом и гранатными сумками на поясе. Увидев Ступакова, пятится. Гаркуша тоже делает ему предупреждающий знак. Савинов, не замеченный Ступаковым, прячется за куст.
   Г а р к у ш а. У нас в медсанроте и на батальонных медпунктах много девушек. Кто именно вас интересует?
   С т у п а к о в. Вы неправильно меня поняли... Дочь сбежала из госпиталя!
   Г а р к у ш а. Недавно один капитан тоже разыскивал свою... сестру. Мы вызвали ее из батальона, а она, как увидела, и в слезы: "Прости, Коленька, я другого люблю. Встретила свое счастье".
   С т у п а к о в (сердится). Ну, знаете!.. Мне не до шуток! И не думаю, что я похож на фронтового донжуана.
   Г а р к у ш а (осматривает Ступакова). Да как вам сказать... Термин "пе-пе-же", то есть "походно-полевая жена", не я сочинила...
   С т у п а к о в. Товарищ гвардии капитан, я ведь могу рассердиться и приказать!
   За сценой слышится девичий голос: "Девочки, почта еще не приходила?.." Ступаков торопливо направляется за сцену. Савинов встревоженно смотрит ему вслед.
   С а в и н о в (выйдя из-за куста). А где Вера? Она знает, что он появился?
   Г а р к у ш а (вытирает платком лоб). Ну, лейтенант, и задал ты мне хлопот со своей Верой. Только этого мне еще не хватало! А где обещанные трофеи?
   С а в и н о в (достает из кармана сверкающий пистолетик). Вот, прошу, дамский!.. Подполковник очень сердит?
   Г а р к у ш а (берет пистолет). Стоящая вещь! Главное - нужная. Подполковник?.. О-о, как тигр!
   С а в и н о в. А где Вера?
   Г а р к у ш а (рассматривая пистолет). Нюхает порох твоя Вера в третьем батальоне.
   С а в и н о в (встревоженно). А зачем вы ей разрешили?! Ей же нельзя под пули! Она ж не умеет!..
   Г а р к у ш а (сердито). Не умеет - научится. Там медпункт накрыт залпом шестиствольного. Ничего не осталось. Вот и вызвалась... Кто-то же должен был идти. (Помолчав.) А что там за шум на участке третьего батальона?
   С а в и н о в (опасливо оглядываясь в ту сторону, куда ушел Ступаков). На рассвете мы там вели разведку боем. А сейчас... Давно она пошла туда?
   Г а р к у ш а. Утром еще пошла... А как там сейчас?
   С а в и н о в. Немцы контратакуют. Будьте наготове.
   Г а р к у ш а (удивилась). Можете не сдержать?!
   С а в и н о в. Пока приказано не обнаруживать свои огневые позиции и не раскрывать огневые средства перед наступлением... Когда же она вернется?
   Г а р к у ш а (нервно). Не знаю, не знаю!.. Но как же тогда продержаться, если не стрелять?
   С а в и н о в. Пропустим в тыл и секанем с флангов... (Смотрит в сторону, куда ушел Ступаков.) Когда Вера вернется, предупредите ее об отце и скажите, что я с разведчиками в траншее. (Указывает.) На той опушке.
   Опираясь на карабин, появляется р ы ж е у с ы й с о л д а т с забинтованной до самого паха ногой. Он бледен. Савинов смотрит в ту сторону, куда ушел Ступаков, пятится назад и, чуть не столкнув раненого, убегает.
   Р ы ж е у с ы й (сердито смотрит вслед Савинову). Что за псих? Из медпункта, что ль, сбег?
   Входит С т у п а к о в.
   Г а р к у ш а (Рыжеусому). Вы угадали: у него мания преследования. (Осматривает повязку на Рыжеусом.) Кто и когда вас перевязывал?
   Р ы ж е у с ы й. Да санитарка одна, в воронке. С час назад, сразу, как дерябнуло.
   Из палатки выходят с а н и т а р ы. Один бросает из таза в яму груду окровавленных бинтов, второй забирает у Рыжеусого карабин, уносит за палатку.
   Г а р к у ш а (Рыжеусому). Тогда потерпите до медсанбата. (Санитарам.) Заберите его в машину.
   Р ы ж е у с ы й (хрипло). Там девчонку сейчас достают с нейтралки. Раненую. Может, попридержите транспорт?
   С т у п а к о в. Какую девчонку?! (Прислушивается к стрельбе.)
   Р ы ж е у с ы й. Медсестру... Из третьего батальона... Геройская девка!.. Кругом ревет все, я от боли благим матом кричу, а она знай волокет меня, верзилу, на плащ-палатке. И тоже ревет...
   С т у п а к о в. А чего ж она-то ревет?
   Р ы ж е у с ы й. Да страшно!.. Потом в воронку меня кувырнула, ну и перевязала... Худо-бедно, а перевязала. И тех, восьмерых, тяжелых, которых на повозках поперед меня повезли, тоже она выволокла. Просто герой девка!..
   С т у п а к о в. Да, такое не каждому мужику под силу!
   Г а р к у ш а (к санитарам). У нас все девочки молодцы. А что за санитарка? Из какой она роты, не знаете?
   Р ы ж е у с ы й (он морщится от боли). Дьявол ее знает. Я не спрашивал. Красивенькая такая, брови как по шнурочку, командирский ремень.
   Г а р к у ш а. Наверное, из пополнения.
   Гремят недалекие взрывы.
   С т у п а к о в (испуган). На медпункт соседнего полка я проеду от вас?
   Г а р к у ш а. Да, по шоссе.
   С т у п а к о в. А если не выбираться на шоссе? Его ведь простреливают.
   Г а р к у ш а. Тогда налево за озерцом.