Стаднюк Иван Фотиевич. Горький хлеб истины

   Опять слышен вой снаряда, взрыв.
   С т у п а к о в (торопится). Ну что ж, честь имею. Желаю успехов! (Берет под козырек, уходит.)
   Г а р к у ш а (отдав честь, к санитарам). Сразу видно: не кадровый военный. Ему проще было бы искать лейтенанта Савинова, так он нет медсестру ищет.
   П е р в ы й с а н и т а р. Да-а, иголку в стоге сена! (Смеется.)
   Г а р к у ш а (санитарам). Грузите его (указывает на Рыжеусого) и отправляйте машину, и сразу же на медпункт третьего батальона! Выносите всех, кого можно!
   Подхватив Рыжеусого под руки, санитары уходят. Гаркуша смотрит вслед. На сцене появляются генерал Л ю б о м и р о в и полковник К р и к у н о в. Молча наблюдают за Гаркушей. Вдруг она замечает их, застегивает халат, принимает стойку "смирно".
   (Взяв под козырек.) Товарищ генерал-майор!..
   Л ю б о м и р о в (указывая на Крикунова). Вот полковнику докладывайте.
   Гаркуша смешалась, умолкла, не может понять, почему при генерале она должна докладывать полковнику.
   К р и к у н о в. Да ладно, не надо докладывать. Вы - полковой врач?
   Г а р к у ш а. Так точно! Гвардии капитан Гаркуша!
   К р и к у н о в (подавая руку). Начсанарм Крикунов. (Затем указывает на Любомирова.) А это наш новый главный армейский хирург.
   Л ю б о м и р о в (здоровается за руку). Раненые поступали сегодня?
   Г а р к у ш а (напряженно). Четырнадцать человек, товарищ генерал! Все отправлены в медсанбат. И судя по всему, еще будут.
   Л ю б о м и р о в. Держите себя свободнее, товарищ капитан. Мы же медики.
   Г а р к у ш а. Есть свободнее! Прошу садиться! (Придвигает два ящика из-под снарядов.)
   Любомиров и Крикунов садятся. Крикунов развертывает на коленях топографическую карту.
   К р и к у н о в. Пожалуйста: полная картина! Медпункты, медсанроты. Вот разгранлинии. Вот передний край. (Гаркуше.) Товарищ гвардии капитан, посмотрите, правильно нанесен ваш медпункт?
   Г а р к у ш а (заглядывает в карту). Правильно: юго-западная опушка грушевидной рощи.
   К р и к у н о в (Любомирову). Но вы меня сразили, Алексей Иванович, наметкой этапов медицинской эвакуации. Конечно, так легче бороться с шоком, раневой инфекцией и проще обеспечивать транспортную иммобилизацию переломов. Век живи, век учись.
   Л ю б о м и р о в. Заблуждаются не потому, что не знают, а потому, что думают, что знают. Ну а что нам посоветует врач Гаркуша? Вы ведь в наступательных операциях участвовали?
   Г а р к у ш а. Так точно! И не однажды.
   Л ю б о м и р о в. Где, по вашему мнению, лучше располагать хирургические госпитали во время наступления - ближе к передовой или дальше?
   Г а р к у ш а. Так точно, ближе, товарищ генерал!
   Л ю б о м и р о в. Я не против краткости, коллега, но мне сейчас нужно от вас не "так точно", а определенное выражение мысли. Какой, по-вашему, принцип целесообразнее класть в основу плана медико-санитарного обеспечения наступательной операции?
   Г а р к у ш а. Если при наступлении походные госпитали будут отставать, мы излишне загрузим дороги машинами с ранеными. И смертность от ран намного увеличится.
   Л ю б о м и р о в. При этом еще надо учесть эффективность работы выдвинутых вперед хирургических отрядов... (Крикунову.) Ваш Ступаков боялся нарушения взаимодействия между медсанбатами и подвижным эвакопунктом?
   К р и к у н о в. Да-да. Вот именно.
   Л ю б о м и р о в. Все как раз наоборот. Легко убедить людей в том, чего они желают, еще легче в том, чего они боятся.
   Шум боя доносится явственнее. Все настороженно прислушиваются.
   Д в а знакомых нам с а н и т а р а вносят на плащ-палатке тяжело раненную В е р у. Еще д в о е - второго раненого. Опускают наземь. Любомиров и Крикунов с состраданием смотрят на раненых.
   С а н и т а р. Вот она, та санитарка Из самого пекла выволокли ее. Очень тяжелое ранение. Море кровищи.
   Г а р к у ш а (склоняется над Верой). Это наша Вера! Ох ты, господи! Ранение полостное... Нужно срочно оперировать. (Подходит к другому раненому, берет его руку.) А этому уже ничто не поможет... Умер. (Санитарам.) Унесите...
   Санитары уносят умершего за палатку.
   В е р а (тихо). Отвезите меня... в госпиталь... к отцу... Он спасет... Я не хочу... уми... рать...
   Л ю б о м и р о в. Бредит?
   Г а р к у ш а (в смятении). Нет, у нее действительно отец - начальник госпиталя.
   К р и к у н о в. Какого госпиталя?..
   Г а р к у ш а. Ступаков... Да он был тут недавно. В соседний полк поехал.
   К р и к у н о в. Это дочь Ступакова?!
   Л ю б о м и р о в (к санитарам). А ну давайте ее на операционный стол.
   В е р а. Не надо... милый доктор... Только отец... Сообщите отцу... Он спасет... И Володе скажите...
   Санитары уносят Веру в палатку. С ними уходит Крикунов. За сценой разгорается стрельба.
   Л ю б о м и р о в (торопливо моет руки. Гаркуше). Стерильные перчатки у вас есть?
   Г а р к у ш а. Для операции все наготове, товарищ генерал... Ах, Вера, Вера!..
   Из палатки выходит К р и к у н о в.
   К р и к у н о в. Алексей Иванович, откровенно скажу, надежды мало... Каждая минута дорога. Об отправке в тыл не может быть и речи... Не выдержит.
   Шум боя за сценой усиливается. Вбегает лейтенант С а в и н о в с автоматом.
   С а в и н о в (растерянно осматривает начальство. Затем к Гаркуше). Не вернулась Вера?
   Г а р к у ш а. Вернулась.
   С а в и н о в. Скорее снимайтесь и уходите! Немцы прорвали оборону!
   К р и к у н о в. Как прорвали?.. Мы же собираемся наступать!..
   С а в и н о в. Мышеловку немцам мы подготовили! Но не успели всех наших предупредить! Уходите за линию батарей! Быстро! Тут метров триста! Мы попридержим их! (Гаркуше.) Где Вера?! Почему вы молчите?
   Из палатки выходят с а н и т а р ы.
   Г а р к у ш а (санитарам). А ну, хлопцы, к бою!
   С а н и т а р ы. Есть к бою! (Кидаются за палатку и тут же выскакивают с автоматами.)
   Г а р к у ш а. В распоряжение лейтенанта!
   С а в и н о в (санитарам). Бегом в траншею! Я сейчас!
   Санитары убегают.
   Л ю б о м и р о в (Гаркуше спокойно). Введите раненой морфий и кофеин.
   Г а р к у ш а. Ясно. (Бросает взгляд на Савинова.)
   С а в и н о в (к Любомирову). Что, Вера ранена?! (Кидается в палатку, за ним - Гаркуша.)
   Через мгновение С а в и н о в выходит из палатки с окаменелым от горя лицом.
   Л ю б о м и р о в. Кто она вам?
   С а в и н о в. Жена! Это моя жена.
   Л ю б о м и р о в (берется вместе с Крикуновым за пустые носилки). Держите немцев. Мы вынесем ее из опасной зоны и прооперируем. За исход не ручаюсь. Не те условия, да и ранение тяжелейшее...
   Гаркуша и Крикунов из палатки выносят на носилках накрытую простыней В е р у. На этих же носилках, у ног Веры, - ящики с инструментами и стопка простыней. Савинов испуганно смотрит на Веру. Она узнала его.
   В е р а. Володя... Береги себя... Я выживу... Береги себя.
   С а в и н о в (наклонился над носилками). Верочка... Верочка, выдержи... Выдержи, милая... Я люблю тебя... Мы отомстим им, Вера!
   Г а р к у ш а (Крикунову и Любомирову). Идите! Идите за мной!..
   Все уходят. Савинов кидается туда, где идет бой.
   С а в и н о в. Ребята, держись! Не пускай гадов!.. Сейчас там Веру будут оперировать!..
   З а т е м н е н и е.
   Внезапный взрыв и вспышка, которая выхватывает из темноты падающую лицом на землю фигуру Савинова.
   С а в и н о в (кричит). А-а-а!..
   Мечутся лучи прожектора.
   Г о л о с. Лейтенанта Савинова убило! Взвод... Слушай мою команду-у!..
   З а н а в е с.
   ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
   Картина четвертая
   В палатке Ступакова. На парусиновой стенке висит топографическая карта. Стол с бумагами и телефоном. Железная койка, тумбочка с графином, ящик-сейф.
   С т у п а к о в, заложив руки за спину, нервно прохаживается по палатке. Остановившись у карты, водит по ней карандашом. Раздается телефонный звонок. Берет трубку.
   С т у п а к о в. У аппарата... Кто?.. Простите, это какой Михайлов?.. А-а, как же, помню... Гора с горой не сходится... Михайлов, Михайлов... Я видел на дороге указатель "Хозяйство Михайлова". И в голову не пришло, что это именно ваш санбат... Пожалуйста, коль смогу... (Слушает.) Хах-ха... Раз аптека взлетела на воздух, значит, теперь у вас воздух целебный!.. (Холодно.) Понимаю, что не до шуток. Но извините, дорогой, у меня медикаменты по нормам, в обрез... Вот именно, даже на полдня заимообразно не могу... Мы ведь тоже под бомбами... Что поделаешь... Пожалуйста. (Кладет трубку.)
   За входом в палатку слышится голос Киреевой: "Можно войти?"
   Войдите!
   Входит К и р е е в а.
   Ну, удалось что-нибудь выяснить?
   К и р е е в а. Светлана Цаца доказывает, что Савинов отбыл в запасной полк. А мне думается, что он на передовой, в своей седьмой гвардейской.
   С т у п а к о в. Почему вы так полагаете?
   К и р е е в а. Характер у него такой. Да и у дочери вашей, извините, тоже.
   С т у п а к о в. Но я же там был! Облазил всю передовую, все медпункты. Неужели ехать опять?
   К и р е е в а. Несерьезно и неблагородно... Силой вы ее не вернете! Натура у нее не такая.
   С т у п а к о в. Ничего, привезу силой! И натуру ее приведем в порядок.
   К и р е е в а. Лучше согласитесь на ее замужество. Письмо напишите. Пусть приедут вдвоем да хоть по-человечески фронтовую свадьбу сыграем. Ведь ребята-то какие!
   С т у п а к о в. Неужели она стала его женой? Не уберег!.. Дите ж еще!
   К и р е е в а. В ее возрасте я уже была мамой.
   С т у п а к о в. Моя дочь - пе-пе-же. Ужас!
   К и р е е в а. Странный вы человек, Иван Алексеевич.
   С т у п а к о в. Пусть бы лучше конец света, чем такое падение! Какой позор на мою голову!
   К и р е е в а. А если это любовь! Чистая и светлая! Это же их счастье. И мы не имеем права посягать на него!
   С т у п а к о в (примирительно). Ну хорошо. Письмо ей я уже написал. А дальше что? Куда посылать?
   К и р е е в а. Пошлите с письмом в седьмую... Ну, хотя бы Светлану Цацу! Она, если ей строго приказать, разыщет их!..
   С т у п а к о в. Верно. Позовите-ка Цацу, прошу вас.
   К и р е е в а. Сейчас. (Уходит.)
   С т у п а к о в (делает несколько шагов по палатке). Не гнись, не гнись, Ступаков! Все в жизни поправимо, кроме смерти. Что же я ей там написал? (Подходит к столу, садится, читает написанное.) "...Сразила ты меня наповал... Сердце не выдержало... Лежу. Если не хочешь потерять отца, немедленно возвращайся. (Дописывает и говорит вслух.) И привози этого своего бандита. Раз все так случилось, будем справлять свадьбу". (Заклеивает письмо в конверт.)
   Входит лейтенант С в е т л а н а Ц а ц а.
   Ц а ц а. Лейтенант Цаца по вашему вызову!..
   С т у п а к о в. Светлана Святозаровна, к вам огромнейшая просьба... Личная... Понимаете, личная...
   Ц а ц а. Личная?.. Личную - с превеликим удовольствием, Иван Алексеевич!
   С т у п а к о в. Берите машину и езжайте в седьмую гвардейскую... Где-то там Вера. Я знаю. Найдите и вручите это письмо. (Подает конверт.) И привезите. Живую или мертвую привезите!
   Ц а ц а. Зачем же мертвую? Так не шутят... Но я знаю: она не согласится.
   С т у п а к о в. Согласится. Тут все написано! И скажите, что я серьезно заболел... Я действительно плохо себя чувствую.
   Ц а ц а (с притворным испугом). У вас нездоровый вид! (Решительно подходит к Ступакову, прикладывает ладонь к его лбу.) Очень нездоровый! И температура!.. (Обнимает за плечи, прижимается губами ко лбу.)
   С т у п а к о в. Что вы?! Светлана Святозаровна!
   Ц а ц а. Мне в детстве мама всегда так температуру мерила.
   С т у п а к о в. Я же не ребенок!
   Ц а ц а. Вы хуже ребенка... Вы, мужчины, как дети, беспомощны и безвольны. Вам даже тут, на войне, нужна женская забота и ласка. (Осторожно обнимает Ступакова за плечи.) Давайте я вас уложу.
   С т у п а к о в. Не буду я ложиться! Я здоров! (Встает.)
   Ц а ц а (поворачивает его к себе лицом). А температура?.. Может, я ошиблась?.. А ну... (Обнимает за шею, тянется губами будто ко лбу, но целует в губы.)
   Ступаков пытается вырваться из ее объятий, но тщетно.
   В палатку заходит медсестра С е р а ф и м а. Увидев обнявшихся, зажимает рукой рот, чтобы сдержать вскрик, и выбегает.
   С т у п а к о в (вырвался из рук Светланы). Что это значит, черт вас возьми?! Что за ерунда?!
   Ц а ц а. Я думала - температура... А вы... холодны, как снеговик.
   С т у п а к о в. Я спрашиваю, что это за шуточки?!
   Ц а ц а. Шуточки?.. Ничего себе шуточки!.. От таких шуточек (тихо) дети бывают.
   С т у п а к о в. Что вы болтаете, лейтенант Цаца?! Как вам не стыдно?!
   Ц а ц а. А что здесь стыдного?.. Я уезжаю на передовую, где, между прочим, стреляют... Буду искать там вашу дочь... Может, меня убьют... Вот и поцеловала. Вдруг мы последний раз видимся с вами.
   С т у п а к о в (уже мягче). Светлана Святозаровна, что за глупости? Будем благоразумны.
   Ц а ц а. Могли бы на прощанье и Светой назвать.
   С т у п а к о в. Ничего не понимаю... Может, я действительно в бреду?..
   Слышится голос Серафимы: "Светлана Святозаровна!.."
   С е р а ф и м а заглядывает в палатку, лукаво смотрит на Светлану и Ступакова. Так как же с этими машинами?
   Ц а ц а (вдруг вспомнив). Ой товарищ подполковник! Там пришли две машины с ранеными!.. Начальник сортировки спрашивает, как с ними быть.
   С т у п а к о в (удивлен). Что значит "как быть"? Как всегда - в сортировку. Затем раненых в обработку.
   С е р а ф и м а. Но раненые прямо с передовой. Почему-то медсанбат переправил их к нам без обработки.
   С т у п а к о в. Вот так новость! Почему без обработки? Стоим в обороне, и такое нарушение инструкции! А если в машинах окажутся безнадежно отяжелевшие? Значит, повышение смертности в моем госпитале? И лучшие показатели отдавай, Ступаков, дяде?..
   Ц а ц а. Выходит, что так. Берем чужие грехи на свою душу.
   С т у п а к о в. Какой же это медсанбат позволяет себе такое безобразие?
   Ц а ц а. Седьмой гвардейской дивизии. Михайлова.
   С т у п а к о в. Михайлова?.. Опять этот Михайлов! У другого соринку в глазу видит, а сам... И я еще буду виноват, если заверну машины. (Задумался.) А представитель медсанбата сопровождает машины? Хоть объяснил бы, в чем там у них дело.
   Ц а ц а. Нет. Представителя с ними нет.
   С т у п а к о в. Нет? А машины уже на территории госпиталя?
   С е р а ф и м а. Стоят за шлагбаумом.
   С т у п а к о в (раздумывает, качает головой). Ха! Опять Михайлов скажет, что у Ступакова сердце не на месте.
   Ц а ц а (поражена). А где ж ваше сердце?
   С т у п а к о в. Оно у меня, по Михайлову, под пряжкой ремня! Ясно?
   Ц а ц а (смотрит на Ступакова с испугом). Ну, вот видите! Я же говорила, что вы нездоровы.
   С т у п а к о в (строго). Инструкция есть инструкция. И на фронте должен быть хоть элементарный порядок. Все!.. Машины не принимать! Идите!
   Пожав плечами, Цаца подталкивает из палатки Серафиму. Они уходят. Ступаков продолжает шагать вдоль стола.
   По его определению, я "собиратель жучков", и я же прими раненых не только без обработки, но и без объяснения причин... Шалишь, товарищ Михайлов! Ах да! Тебя бомбили!.. А ты что хотел, чтоб тебя одеколончиком поливали? На то и война!.. Ступаков может прощать обиды. Но оскорбления... никогда!.. Придумал же: сердце под пряжкой ремня!.. Понабирались там, в своей медицинской академии, притчей от Любомирова... И Анна Ильинична... Ну, ничего. Ступаков тоже не лыком шит. Мал барабанщик, да громок, мал золотник, да дорог!.. (Притрагивается рукой к губам.) Вот холера!.. Что все это значит?
   Входит К и р е е в а с папкой в руках.
   К и р е е в а. Извините, товарищ начальник, опять я. Есть новости.
   С т у п а к о в. От Веры?!
   К и р е е в а. Нет. Приказ о медико-санитарном обеспечении наступления. (Открывает папку.)
   С т у п а к о в (угрюмо). Читайте. Исполнение приказов - суть нашей жизни на войне.
   К и р е е в а. Тут надо с картой читать. Приказ о создании головного полевого эвакопункта. Наш госпиталь включается в его систему.
   С т у п а к о в. Вот как?! Успел-таки Любомиров!
   К и р е е в а. Я только суть. (Читает.) "Подполковнику Ступакову И. А. скомплектовать и возглавить подвижной хирургический отряд и вместе с госпиталем быть готовым к передислокации в район тылов тридцатого полка седьмой гвардейской стрелковой дивизии..."
   С т у п а к о в (хмуро). Понятно. Все ясно.
   К и р е е в а (с любопытством наблюдает за Ступаковым). Какие будут указания?
   С т у п а к о в. Ну что ж... Приказ есть приказ.
   З а т е м н е н и е.
   Декорация первой картины. В кабинете Крикунова прибавилась еще одна солдатская кровать, аккуратно застланная серым одеялом.
   У стола, на котором кипит самовар, сидят за чаем Л ю б о м и р о в и К р и к у н о в.
   Л ю б о м и р о в. Мало о полковых медиках пишут наши фронтовые газеты. Солдат должен знать и верить: для его спасения наготове армия медицинских работников и целый арсенал медицинских средств. Это тоже важный моральный фактор.
   К р и к у н о в. Пописывают больше о красивых санитарках да молодых врачихах.
   Л ю б о м и р о в. И это надо. Надо, чтоб и об этой девушке написали. И орденом наградить ее надо! В одном бою вытащить столько раненых нешуточное дело! Все умоляла, дурочка: "Отвезите к отцу..." Еще бы чуть-чуть промедлили, и никто бы не спас.
   К р и к у н о в. Всякое я видел на фронте, но чтобы такую операцию, как вы... вот так, на поляне, в лесу...
   Л ю б о м и р о в. Сегодня, с вашего позволения, я съезжу в госпиталь к Ступакову. Посмотрю, как она себя чувствует, подскажу кое-что Ступакову... Интересно, как он встретит меня после того жесткого разговора?
   К р и к у н о в. Ступаков воспитан, вежлив. Есть выдержка.
   Л ю б о м и р о в. Вежливость отличается от доброты как позолота от золота.
   Раздается телефонный звонок. Крикунов встает, берет трубку.
   К р и к у н о в. Слушаю!.. Крикунов у телефона!.. (Закрывает рукой трубку, обращается к Любомирову.) Из санитарного управления фронта... (Опять в трубку.) Нет, нет! Мы все-таки остановились на системе головного эвакопункта!.. Виноват... Признаю... Я же нейрохирург, а не штабист!.. Буду только благодарен! Готов хоть сейчас передать!.. Что Ступаков?.. Алло! Алло!.. (Кладет трубку.) Что-то о Ступакове начал говорить, и обрыв. Конечно! (Прохаживается по комнате.) Какой из меня начальник санотдела? Я специалист по черепным и мозговым ранениям!
   Л ю б о м и р о в. Но ведь у нас нигде сейчас не готовят ни начальников, ни главных. Приходится...
   Слышен стук в дверь. Г о л о с и з с е н е й: "Полковнику Крикунову шифровки!"
   К р и к у н о в. Иду! (Быстро выходит.)
   Любомиров допивает чай, отодвигает кружку, затягивает ремень на гимнастерке, берет полевую сумку. Возвращается со вскрытым пакетом в руках К р и к у н о в.
   К р и к у н о в. Вы послушайте, что пишет Ступаков!.. (Читает.) "С получением приказа о включении... так... так... Прошу разрешить дислоцировать госпиталь на два километра северо-западнее пункта, указанного в приказе, по соображениям условий транспортировки. Свои сомнения о системе эвакопункта снимаю полностью как ошибочные. Ступаков".
   П а у з а. Любомиров и Крикунов озадаченно смотрят друг на друга.
   Л ю б о м и р о в. Как бы я хотел, чтоб с его стороны все это было искренним.
   К р и к у н о в. Алексей Иванович, поверьте мне... Ей-богу, он неплохой мужик!.. Может, по молодости делал глупости, а сейчас... Видите? (Потрясает шифровкой.) Так разрешим?
   Л ю б о м и р о в. Разумеется, если для пользы дела.
   К р и к у н о в. Что тут еще... (Развертывает вторую бумагу, молча читает, прикладывает руку к груди.) Алексей Иванович... невероятно! "В медсанбат майора Михайлова во время бомбежки прибыли две машины с ранеными. Ввиду невозможности обработки раненых их отправили в полевой госпиталь подполковника Ступакова... Госпиталь отказался принять раненых и завернул машины обратно... Многие раненые отяжелели, а трое наиболее тяжелых... скончались в пути".
   Т я г о с т н а я п а у з а.
   Л ю б о м и р о в (обессиленно опускается на табуретку). Там, во второй машине, была и Вера... Она была самая тяжелая...
   К р и к у н о в (кидается к телефону, с яростью крутит ручку). Соедините с двадцатым!.. Шумилов? Позвоните в санотдел седьмой, а еще лучше прямо Михайлову!.. Да!.. Узнайте, кто завернул машины с ранеными?! Уже известно?.. Не может быть... (Медленно кладет трубку). Они проверили... Сам Ступаков...
   З а н а в е с.
   Картина пятая
   Перевязочная палатка операционно-перевязочного блока полевого госпиталя. Столы для перевязок и легких операций, столики с инструментарием и растворами, шкаф с перевязочными материалами. Слева выход в лес, в глубине - задрапированный простынями переход в операционную палатку.
   За столом для записей сидит в белом халате К и р е е в а, что-то пишет в журнале.
   На переднем столе полулежит знакомый нам р ы ж е у с ы й с о л д а т. Медсестра С е р а ф и м а заканчивает перебинтовывать ему ногу.
   К и р е е в а (закрывает журнал). Кажется, палаточные все обработаны.
   Р ы ж е у с ы й. Скоро вам медсанбаты опять подкинут работенки. По всему видать - наступать будем. (Вздыхает.) А я уже отнаступался.
   С е р а ф и м а. Давно пора. Уже одичали в лесу. Глаза свербят от того, что нельзя вдаль посмотреть. Простору хочется. (Заправила конец бинта, подает Рыжеусому костыль.) Пожалуйста, миленький, можете маршировать на здоровье. Но только поблизости.
   Р ы ж е у с ы й. Отходили ноженьки по большой дороженьке. (Встает на костыли.) Гарантируете, что нога будет гнуться?
   К и р е е в а. Зачем же ей гнуться? А?
   Р ы ж е у с ы й (поражен). А как ходить?!
   К и р е е в а. Для этого нога должна сгибаться, а не гнуться. На гнущихся ногах только пьяные ходят. А ты солдат.
   Р ы ж е у с ы й. Не в лоб, так по лбу... А короче тоже не станет?
   С е р а ф и м а. Тебе ее не укорачивали.
   Р ы ж е у с ы й. А кто вас знает. Оттяпаете что-нибудь под наркозом, забинтуете, вроде так и было. А потом и не найдешь, с кого спросить!
   К и р е е в а. Нам чужое не надо... Можем, правда, что-либо пришить дополнительно. Но только по знакомству.
   Р ы ж е у с ы й (от удивления застыл). Как понимать? Внутрях пришить или... на поверхности?..
   С е р а ф и м а (вступает в игру). Это кому что надо. Можно внутри, а можно на поверхности.
   К и р е е в а. Да-да. У кого где не хватает.
   Р ы ж е у с ы й (улыбается). Ну, будя!.. Так я вам и поверил.
   К и р е е в а. А почему?.. Запчастей, к сожалению, в достатке. Что нам стоит?
   Р ы ж е у с ы й (колеблется). У меня перед войной отрезали этот самый (пилит рукой по животу) пендицит... Может, есть смысл, пока я тут валяюсь в госпитале без толку, снова пришить его?
   К и р е е в а. Никакого смысла!
   Р ы ж е у с ы й. Это почему же?.. И был бы я опять при полном комплекте.
   С е р а ф и м а. Он вам не нужен.
   Р ы ж е у с ы й. Почему ж не нужен? Все, что от матери родилось с человеком, - все для чего-то ему нужно...
   С е р а ф и м а. Много мороки... Резать надо, искать место, где он у вас был...
   К и р е е в а. Размер подбирать...
   Р ы ж е у с ы й. Я думал - он с "лимонку". А он тонюсенький. (Показывает мизинец.) Вот такой!
   С е р а ф и м а. А тебе нужен покрупнее?
   Р ы ж е у с ы й. Мне безразлично, лишь бы прирос!.. Но вы гарантируете приживание?
   К и р е е в а. Вот чего нет, того нет. Никакой гарантии! (Смеется.) Наше дело портновское - нож и нитка. А далее сами старайтесь, чтоб приросло.
   Серафима хохочет и вдруг умолкает. Входит С т у п а к о в в халате.
   Р ы ж е у с ы й. Тьфу!.. А я-то заглотнул, как ерш... Разве такими вещами шутят?..
   С е р а ф и м а. Шутке - минутка, а заряжает на час.
   Р ы ж е у с ы й. Шутили рыбки на сковородке, да и заплясали. (Направляется к выходу, сталкивается со Ступаковым.) О! Я этого гражданина где-то недавность встречал!
   С т у п а к о в. А-а, верно, верно! На передовой в седьмой гвардейской! Как нога? (К Киреевой.) Жаль, что я не успел к перевязке. Все-таки старые знакомые... Под огнем вместе побывали.
   Р ы ж е у с ы й. Так, пожалуйста, повторим! (С готовностью направляется к столу.) Лишний глаз не помешает, а тем более мужчинский.
   К и р е е в а (строго). Не надо больше рану тревожить. Идите.
   С т у п а к о в. Вы бы послушали его, как там, под огнем, санитарки и медсестры работают. Вот где герои.
   С е р а ф и м а. Он нам рассказывал о сестричке, что его выволокла. Молоденькая, говорит, брови в шнурочек.
   Р ы ж е у с ы й. Это точно. Меня тянет, а сама ревет, как телка.
   С т у п а к о в. Ну хорошо. Я вас не задерживаю. (К Серафиме.) Проводите раненого.
   Серафима уходит вместе с Рыжеусым.
   Из седьмой гвардейской ничего?.. Не звонила Света?
   К и р е е в а (с усмешкой). Лейтенант Цаца для вас уже Света?
   С т у п а к о в. Ох, любите вы пригоршнями ветер собирать. Виноват...
   К и р е е в а. Нет, не звонила.
   С т у п а к о в. Места себе не нахожу. И чувствую себя плохо. (Прижимает руку к сердцу.)
   К и р е е в а. Так соскучились?.. Ну, выпейте рюмку коньяку - станет легче.
   С т у п а к о в (пронзительно смотрит на Кирееву. После паузы). Да, кстати, напомнили. Чует мое сердце: новый армейский хирург вот-вот к нам нагрянет. И проверять меня Любомиров будет с особым пристрастием. Я уже обошел все отделения, дал указания. А вас, Анна Ильинична, как ведущего хирурга, попрошу, если старик появится, взять на себя организацию обеда. Но чтобы без излишеств, без спиртного... Старик не любит этого.
   Слышен приближающийся шум самолета.
   К и р е е в а. Что ж, так-таки и ни рюмочки?
   С т у п а к о в. Помнится, Любомиров за обедом выпивал иногда шкалик спирта... Но то было зимой... Ну, поставьте немножко спирта. Для себя что хотите. А мне в графинчике чайной заварки, будто коньяк.
   К и р е е в а. Зачем же обманывать? Просто скажите, что не пьете.
   С т у п а к о в (с досадой). Завидую людям, которые имеют неограниченное влияние на ум женщин! И как это им удается?
   К и р е е в а. Ладно, влияйте. Все будет сделано по-вашему. (Вздохнув.) Ну а если Любомиров попросит коньяку? Вы ему что, чаю нальете?
   С т у п а к о в. Ладно, ставьте коньяк!
   К и р е е в а. Но Любомиров, я полагаю, еще до обеда поинтересуется тем, как мы готовимся к наступлению.
   С т у п а к о в. Я с закрытыми глазами могу доложить всю схему передислокаций, эшелонирования, транспортировки...
   К и р е е в а. Надо бы встретиться с представителями санбатов да уточнить детали взаимодействия.