Страница:
Ссылаются на известное письмо товарища Ленина о Бухарине как о теоретике. Давайте зачитаем это письмо:
“Из молодых членов ЦК, —говорит Ленин, —хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены в вполне марксистским; ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)”(Стенограмма июльского пленума 1926 г., вып. IV, стр. 66).
Итак теоретик без диалектики. Теоретик-схоластик. Теоретик, чьи “теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским”. Такова характеристика теоретической физиономии Бухарина, данная Лениным.
Вы сами понимаете, товарищи, что такому теоретику надо еще доучиваться. И если бы Бухарин понимал, что он теоретик не вполне еще законченный, что он нуждается в том, чтобы доучиться, что он теоретик, который еще не усвоил диалектику, а диалектика есть душа марксизма, — если бы это он понимал, то он был бы скромнее, и- от этого партия лишь выиграла бы. Но беда в том, что Бухарин не страдает скромностью. Беда в том, что он не только не страдает скромностью, но он берётся даже учить нашего учителя Ленина по целому ряду вопросов и прежде всего по вопросу о государстве. Вот в чём беда Бухарина.
Позвольте сослаться по этому случаю на известный теоретический спор между Лениным и Бухариным по вопросу о государстве, разыгравшийся в 1916 году. Это важно нам для того, чтобы вскрыть как непомерные претензии Бухарина, собирающегося учить Ленина, так и корни его теоретических слабостей в таких важных вопросах, как вопрос о диктатуре пролетариата, о классовой борьбе и т. д.
Как известно, в журнале “Интернационал Молодёжи” появилась в 1916 году статья Бухарина, направленная, по сути дела, против товарища Ленина, за подписью Nota Bene. В этой статье Бухарин пишет:
“...Совершенно ошибочно искать различия между социалистами и анархистами в том, что первые—сторонники, вторые— противники государства. Различие в самом деле заключается в том, что революционная социал-демократия хочет сорганизовать новое общественное производство как централизованное, т. е. технически наиболее прогрессивное, тогда как децентрализованное анархическое производство означало бы лишь шаг назад к старой технике, к старой форме предприятий...”
“...Для социал-демократии, которая является или по крайней мере должна быть воспитательницей масс, теперь более чем когда-либо, необходимо подчёркивать свою принципиальную враждебность к государству... Теперешняя война показала, как глубоко корни государственности проникли в души рабочих”.
Критикуя эти взгляды Бухарина, Ленин говорит в известной статье, опубликованной в 1916 году:
“Это неверно. Автор ставит вопрос о том, в чём отличив отношения социалистов и анархистов в государству, а отвечает не на этот, а на другой вопрос, в чём различие их отношения к экономической основе будущего общества. Это очень важный и необходимый вопрос, конечно. Но отсюда не вытекает, чтобы можно было забывать главное в различии отношения социалистов в анархистов к государству. Социалисты стоят за использование современного государства и его учреждений в борьбе за освобождение рабочего класса, а равно за необходимость использовать государство для своеобразной переходной формы от капитализма к социализму. Такой переходной формой, тоже государством, является диктатура пролетариата. Анархисты хотят “отменить” государство, “взорвать” (“sprengen”) его, как выражается в одном месте т. Nota Bene, ошибочно приписывая этот взгляд социалистам. Социалисты—автор цитировал, к сожалению, слишком неполно относящиеся сюда слова Энгельса — признают “отмирание”, постепенное “засыпание” государства после экспроприации буржуазии”...
“Чтобы “подчёркивать” “принципиальную враждебность” к государству, надо действительно “ясно” понять её, а у автора как раз ясности нет. Фраза же о “корнях государственности” совсем уже путаная, не марксистская и не социалистическая. Не “государственность” столкнулась с отрицанием государственности, а оппортунистическая политика (т. е. оппортунистическое, реформистское, буржуазное отношение к государству)
столкнулась с революционной социал-демократической политикой (т. е. с революционным социал-демократическим отношением к государству буржуазному и к использованию государства против буржуазии для её свержения). Это вещи совсем, совсем различные” (т. XIX, стр. 296).
Кажется ясно, в чём тут дело и в какую полуанархическую лужу угодил Бухарин!
Стан. Ленин тогда в развёрнутом виде еще не формулировал необходимость “взрыва” государства. Бухарин, делая анархистские ошибки, подходил к формулировке этого вопроса.
Сталин. Нет, речь идёт сейчас не об этом, речь идёт об отношении к государству вообще, речь идёт о том, что, по мнению Бухарина, рабочий класс должен быть принципиально враждебен ко всякому государству, в том числе и к государству рабочего класса.
Стан.Ленин тогда говорил только об использовании государства, ничего не говоря в критике Бухарина о “взрыве”.
Сталин. Ошибаетесь: “взрыв” государства есть не марксистская, а анархистская формула. Смею заверить вас, что речь идёт здесь о том, что рабочие должны подчеркнуть, по мнению Бухарина (и анархистов), свою принципиальную враждебность ко всякому государству, стало быть и к государству переходного периода, к государству рабочего класса.
Попробуйте-ка растолковать нашим рабочим, что рабочий класс должен проникнуться принципиальной враждебностью к пролетарской диктатуре, которая тоже ведь есть государство.
Позиция Бухарина, изложенная в его статье в “Интернационале Молодёжи”, есть позиция отрицания государства в период, переходный от капитализма к социализму.
Бухарин проглядел здесь “мелочь”, а именно — он проглядел целый переходный период, когда рабочий класс не может обойтись без своего собственного государства, если он действительно хочет подавлять буржуазию и строить социализм. Это — во-первых.
Во-вторых, неверно, что товарищ Ленин не касался тогда в своей критике теории “взрыва”, “отмены” государства вообще. Ленин не только касался этой теории, как это видно из приведённых мною цитат, но он еще раскритиковал её как теорию анархистскую, противопоставив ей теорию образования и использования нового государства после свержения буржуазии, а именно — государства пролетарской диктатуры.
Наконец, нельзя смешивать анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства с марксистской теорией “отмирания” пролетарского государства, или “слома”, “разбития” буржуазно-государственной машины. Кое-кто склонен смешивать эти два различных понятия, думая, что они представляют выражение одной и той же мысли. Но это неверно. Ленин исходил именно из марксистской теории “слома” буржуазно-государственной машины и “отмирания” пролетарского государства, когда он критиковал анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства вообще.
Может быть нелишне будет, если я приведу здесь, в целях большей ясности, одну из рукописей тов. Ленина о государстве, написанную, по всей видимости, в конце 1916 или в начале 1917 года (до февральской революции 1917 г.). Из этой рукописи можно легко усмотреть, что:
а) критикуя полуанархистские ошибки Бухарина 110 вопросу о государстве, Ленин исходил из марксистской теории “отмирания” пролетарского государства и “слома” буржуазно-государственной машины,
б) хотя Бухарин, по выражению Ленина, “ближе к истине, чем Каутский”, но он всё же “вместо разоблачения каутскианцев помогает им своими ошибками”. Вот текст этой рукописи:
“ Чрезвычайнобольшую важность по вопросу о государстве имеет письмо Энгельса к Бебелюот 18—28 марта 1875 года. Вот главнейшее место полностью:
“...Свободное народное государство превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле. “Народным государством” анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем “Коммунистический Манифест” говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается (sich auflost) и исчезает. Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается(курсив Энгельса) в государстве, он нуждается в нём не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестаёт существовать. Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова государство (курсив Энгельса) слово: “община” (Gemeinwesen), прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову “коммуна””.
Это, пожалуй, самое замечательное и, наверное, самое резкое место, так сказать, “ противгосударства” у Маркса и Энгельса.
“Бросить надо всю болтовню о государстве”.
“Коммуна была уже не государством в собственном смысле” (а чем же? переходной формой от государства к негосударству, очевидно!).
Анархисты нам довольно “кололи глаза” (in die Zahne geworfen, буквально — тыкали в морду) “народным государством” (Маркс и Энгельс, значит, стыдились этой явной ошибки своих немецких друзей; — однако они считали её, и разумеется по тогдашним обстоятельствамправильно считали, несравненно менее важной ошибкой, чем ошибка анархистов. Это NB!!).
Государство “само собою разлагается (“распускается”) (Nota Bene) и исчезает”... (ср. позже: “отмирает”) “со введением социалистического общественного строя”...
Государство есть “временное учреждение”, которое надобно “в борьбе, в революции”... (надобно пролетариату, разумеется)...
Государство нужно не для свободы,а для подавления (Niederhaltung не есть подавление, собственно, а удержание от реставрации, держание в покорности) противников пролетариата.
Когда будет свобода, тогда не будет государства.
“Мы” (т. е. Энгельс и Маркс) предложили бы “везде” (в программе) говорить вместо “государство” — “община” (Gemeinwesen), “коммуна”!!!
Отсюда видно, как опошлили, опоганили Маркса а Энгельса не только оппортунисты, но и Каутский.
Оппортунисты ни одной из этих 8 богатейших мыслей не поняли!!
Они взяли только практическую надобность настоящего: использовать политическую борьбу, использовать современноегосударство для обучения, воспитания пролетариата, для “вырывания уступок”. Это верно (против анархистов), но это еще лишь 1/100 марксизма, если можно так арифметически выразиться.
Каутский совсем затушевал (или забыл? или не понял?) в своей пропагандистской и вообще публицистической работе пп. 1, 2, 5, 6, 7, 8 и “Zerbrechen” Маркса (в полемике с Паннекуком в 1912 или 1913 г. (см. ниже, стр. 45—47) Каутский совсем уже свалился в оппортунизм по этому вопросу).
От анархистов нас отличает (a ) использование государства теперь и (b ) во время революции пролетариата (“диктатура пролетариата”)—пункты, важнейшие для практики, тотчас. (Их-то и забыл Бухарин!)
От оппортунистов — более глубокие, “более вечные” истины о (b b ) “временном” характере государства, о (a a ) вреде “болтовни” о нём теперь, о (g g ) не совсем государственном характере диктатуры пролетариата, о (d d ) противоречии государства и свободы, о (e e ) более правильной идее (понятии, программном термине) “общины” вместо государства, о (z z ) “разбитии” (Zernbrechen) бюрократически-военной машины.
Не забыть еще, что диктатуру пролетариата открытые оппортунисты Германии (Бернштейн, Кольб etc.) прямо отрицают, а официальная программа и Каутский косвенно, молча о ней в повседневной агитации и терпя ренегатство Кольбов и К".
Бухарину было писано в августе 1916 г.: “дай дозреть твоим мыслям о государстве”. Он же, не дав дозреть, полез в печать как “Nota Bene” и сделал это так, что вместо разоблачения каутскианцев помог им своими ошибками!! А по сути дела Бухарин ближе к истине, чем Каутский”.
Такова краткая история теоретического спора по вопросу о государстве.
Казалось бы, дело ясное: Бухарин допустил полуанархистские ошибки, — пора исправить эти ошибки и пойти дальше по стопам Ленина. Но так могут думать лишь ленинцы. Бухарин, оказывается, с этим не согласен. Он утверждает, наоборот, что ошибался не он, а Ленин, что не он пошёл или должен пойти по стопам Ленина, а, наоборот, Ленин оказался вынужденным пойти по стопам Бухарина.
Вы не считаете это вероятным, товарищи? В таком случае послушайте дальше. После этих споров, имевших место в 1916 году, спустя 9 лет после этого, в продолжение которых Бухарин хранил молчание, спустя год после смерти Ленина, а именно в 1925 году, Бухарин печатает в сборнике “Революция права” статью “К теории империалистического государства”, не принятую в своё время к печатанию редакцией “Сборника Социал-Демократа” (т. е. Лениным), в примечании к которой Бухарин прямо заявляет, что в этом споре был прав не Ленин, а он, Бухарин. Это может показаться невероятным, но это — факт, товарищи.
Послушайте текст этого примечания:
“Против статьи в “Интернационале Молодёжи” выступил с заметкой В. И. (т. е. Ленин). Читатели легко увидят, что у меня не было ошибки, которая мне приписывалась, ибо я отчётливо видел необходимость диктатуры пролетариата; с другой стороны, из заметки Ильича видно, -что он тогда неправильно относился к положению о “взрыве” государства (разумеется, буржуазного), смешивая этот вопрос с вопросом об отмирании диктатуры пролетариата . Быть может, мне следовало бы тогда больше развить тему о диктатуре. Но в своё оправдание могу сказать, что тогда было такое повальное социал-демократическое воспевание буржуазного государства, при котором естественно было сосредоточить всё внимание па вопросе о взрыве этой машины.
Когда я приехал из Америки в Россию и увидел Надежду Константиновну (это было на нашем нелегальном VI съезде, и в это время В. И. скрывался), её первыми словами были слова: “В. И. просил вам передать, что в вопросе о государстве у него нет теперь разногласий с вами”. Занимаясь вопросом, Ильич пришёл к тем же выводам относительно “взрыва”, но он развил эту тему, а затем и учение о диктатуре настолько, что сделал целую эпоху в развитии теоретической мысли в этом направлении”.
Так пишет о Ленине Бухарин спустя год после смерти Ленина.
Вот вам образчик гипертрофированной претенциозности недоучившегося теоретика!
Вполне возможно, что Надежда Константиновна в самом деле говорила Бухарину о том, о чём здесь пишет Бухарин. Но что же из этого следует? Из этого следует лишь одно, что у Ленина были некоторые основания думать, что Бухарин отказался или готов отказаться от своих ошибок. Только и всего. Но Бухарин рассчитал иначе. Он решил, что отныне создателем, или во всяком случае вдохновителем, марксистской теории государства должен считаться не Ленин, а он, т. е. Бухарин.
До сих пор мы считали и продолжаем считать себя ленинцами. А теперь оказывается, что и Ленин и мы, его ученики, являемся бухаринцами. немножко, товарищи. Но что поделаешь, когда приходится иметь дело с разбухшей претенциозностью Бухарина.
Можно подумать, что Бухарин обмолвился в своём примечании к упомянутой выше статье, что он сказал глупость и потом забыл о ней. Но это, оказывается, неверно. Бухарин говорил, оказывается, вполне серьёзно. Это видно хотя бы из того, что заявление Бухарина об ошибках Ленина и правоте Бухарина, сделанное им в этом примечании, вновь было опубликовано недавно, а именно в 1927 г., т. е. спустя два года после первой вылазки Бухарина против Ленина, в биографическом очерке Марецкого о Бухарине, причём Бухарин и не подумал протестовать против такой... смелости Марецкого. Ясно, что выступление Бухарина против Ленина нельзя считать случайностью.
Выходит, таким образом, что прав Бухарин, а не Ленин, что вдохновителем марксистской теории государства является 116 Ленин, а Бухарин.
Такова, товарищи, картина теоретических вывихов и теоретических претензий Бухарина.
И этот человек имеет смелость после всего этого говорить здесь в своей речи, что в теоретической установке нашей партии “что-то гнило”, что в теоретической установке нашей партии имеется уклон к троцкизму!
И это говорит тот самый Бухарин, который допускает (и допускал в прошлом) ряд грубейших теоретических и практических ошибок, который недавно еще состоял в учениках у Троцкого, который вчера еще искал блока с троцкистами против ленинцев и бегал к ним с заднего крыльца!
Ну, разве это не смешно, товарищи?
В своём проекте резолюции о пятилетнем плане, отвергнутом комиссией Политбюро, Рыков говорит, что “центральная идея пятилетнего плана состоит в росте производительности народного труда”. Несмотря на то, что комиссия Политбюро отвергла эту совершенно неправильную установку, Рыков защищал её здесь в своей речи.
Верно ли, что центральную идею пятилетнего плана в Советской стране составляет рост производительности труда? Нет, неверно. Нам нужен ведь не всякий рост производительности народного труда. Нам нужен определённый рост производительности народного труда, а именно — такой рост, который обеспечивает систематический перевес социалистического сектора народного хозяйства над сектором капиталистическим. Пятилетний план, забывающий об этой центральной идее, есть не пятилетний план, а пятилетняя чепуха.
В росте производительности труда вообще заинтересовано всякое общество, и капиталистическое и докапиталистическое. Отличие советского общества от всякого другого общества в том именно и состоит, что оно заинтересовано не во всяком росте производительности труда, а в таком росте, который обеспечивает перевес социалистических форм хозяйства над другими формами и прежде всего над капиталистическими формами хозяйства, который обеспечивает таким образом преодоление и вытеснение капиталистических форм хозяйства. А Рыков забыл об этой действительно центральной идее пятилетнего плана развития советского общества. В этом его первая теоретическая ошибка.
Вторая его ошибка состоит в том, что он не делает разницы или не хочет понять разницы с точки зрения товарооборота между, скажем, колхозом и всяким индивидуальным хозяйством, в том числе индивидуальным капиталистическим хозяйством. Рыков уверяет, что с точки зрения товарооборота на хлебном рынке, с точки зрения получения хлеба он не видит разницы между колхозом и частным держателем хлеба, ему, стало быть, всё равно, покупаем ли мы хлеб у колхоза, у частного держателя или у какого-либо аргентинского скупщика хлеба. Это совершенно неверно. Это есть повторение известного заявления Фрумкина, который уверял одно время, что ему всё равно, где покупать и у кого покупать хлеб, у частника или у колхоза.
Это — замаскированная форма защиты, реабилитации, оправдания кулацких махинаций на хлебном рынке. Тот факт, что эта защита ведётся с точки зрения товарооборота, — этот факт не меняет дела в том, что она есть всё же оправдание кулацких махинаций на хлебном рынке. Если нет разницы с точки зрения товарооборота между коллективными и неколлективными формами хозяйства, то стоит ли тогда развивать колхозы, стоит ли им давать льготы, стоит ли заниматься трудной задачей преодоления капиталистических элементов в сельском хозяйстве? Ясно, что Рыков взял неправильную установку. В этом его вторая теоретическая ошибка.
Но это мимоходом. Перейдём к практическим вопросам, поставленным в речи Рыкова.
Рыков утверждал здесь, что кроме пятилетнего плана нужен ещё другой, параллельный план, а именно — двухлетний план развития сельского хозяйства. Он обосновывал это предложение насчёт параллельного двухлетнего плана затруднениями в сельском хозяйстве. Он говорил: пятилетний план — дело хорошее, и он стоит за него, но если мы одновременно дадим двухлетний план сельского хозяйства, то будет ещё лучше,— в противном случае дело с сельским хозяйством застрянет.
С виду это предложение как будто ничего плохого не представляет. Но если присмотреться к делу, выходит, что двухлетний план сельского хозяйства при” думан для того, чтобы подчеркнуть нереальный, бумажный характер пятилетнего плана. Могли ли мы с этим согласиться? Нет, не могли. Мы говорили Рыкову: если вы недовольны пятилетним планом по линии сельского хозяйства, если вы считаете недостаточными те ассигнования, которую даются по пятилетнему плану на развитие сельского хозяйства, то скажите прямо о ваших дополнительных предложениях, о ваших добавочных вложениях,—мы согласны внести в пятилетний план эти добавочные вложения в сельское хозяйство. И что же? Оказалось, что у Рыкова не имеется никаких дополнительных предложений насчёт добавочных вложений для сельского хозяйства. Спрашивается: для чего же тогда параллельный двухлетний план сельского хозяйства?
Мы говорили ему далее: кроме пятилетнего плана есть ещё годовые планы, которые являются частью пятилетки,—давайте внесём в годовые планы первых двух лет те добавочные конкретные предложения по линии подъёма сельского хозяйства, которые имеются у вас, если они вообще имеются. И что же? Оказалось, что таких конкретных планов добавочных ассигнований Рыков не имеет предложить.
Мы поняли тогда, что в предложении Рыкова о двухлетнем плане имеется в виду не подъём сельского хозяйства, а желание подчеркнуть нереальный, бумажный характер пятилетки, желание развенчать пятилетку. Для “души”, для вида — пятилетний "план, для дела, для практической работы — двухлетний план,— вот какая стратегия получилась у Рыкова. Двухлетний план выступил у Рыкова на сцену для того, чтобы потом, в ходе практического осуществления пятилетнего плана, противопоставить пятилетке двухлетку, перестроить пятилетку и приспособить её к двухлетнему плану, сократив и обкорнав ассигнования на дело индустрии.
Вот по каким соображениям отвергли мы предложение Рыкова о двухлетнем параллельном плане.
Верно ли, что посевные площади имеют тенденцию к систематическому сокращению? Нет, неверно. Рыков оперировал здесь средними числами о посевных площадях по стране. Но метод средних чисел, не корректированный данными по районам, нельзя рассматривать, как научный метод.
Может быть, Рыков читал когда-либо “Развитие капитализма в России” Ленина. Если он читал, он должен помнить, как Ленин ругает там буржуазных экономистов, пользующихся методом средних чисел о росте посевных площадей и игнорирующих данные по районам. Странно, что Рыков повторяет теперь ошибки буржуазных экономистов. И вот, если рассмотреть движение посевных площадей по районам, т. е. если подойти к делу по-научному, то выходит, что в одних районах посевные площади растут систематически, в других — они падают иногда, в зависимости главным образом от метеорологических условий, причём нет таких данных, которые говорили бы о том, что мы имеем где-либо, хотя бы в одном из серьёзных хлебных районов, систематическое сокращение посевных площадей.
В самом деле, посевные площади в районах, охваченных заморозками или засухой, например в некоторых областях Украины, в последнее время показывают сокращение...
Голос. Не вся Украина.
Шлихтер. На Украине посевные площади выросли на 2,7%.
Сталин. Я имею в виду степную полосу Украины. А вот в других районах, скажем, в Сибири, в Поволжье, в Казахстане, в Башкирии, не задетых неблагоприятными климатическими условиями, посевные площади растут систематически.
“Из молодых членов ЦК, —говорит Ленин, —хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены в вполне марксистским; ибо в нём есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)”(Стенограмма июльского пленума 1926 г., вып. IV, стр. 66).
Итак теоретик без диалектики. Теоретик-схоластик. Теоретик, чьи “теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским”. Такова характеристика теоретической физиономии Бухарина, данная Лениным.
Вы сами понимаете, товарищи, что такому теоретику надо еще доучиваться. И если бы Бухарин понимал, что он теоретик не вполне еще законченный, что он нуждается в том, чтобы доучиться, что он теоретик, который еще не усвоил диалектику, а диалектика есть душа марксизма, — если бы это он понимал, то он был бы скромнее, и- от этого партия лишь выиграла бы. Но беда в том, что Бухарин не страдает скромностью. Беда в том, что он не только не страдает скромностью, но он берётся даже учить нашего учителя Ленина по целому ряду вопросов и прежде всего по вопросу о государстве. Вот в чём беда Бухарина.
Позвольте сослаться по этому случаю на известный теоретический спор между Лениным и Бухариным по вопросу о государстве, разыгравшийся в 1916 году. Это важно нам для того, чтобы вскрыть как непомерные претензии Бухарина, собирающегося учить Ленина, так и корни его теоретических слабостей в таких важных вопросах, как вопрос о диктатуре пролетариата, о классовой борьбе и т. д.
Как известно, в журнале “Интернационал Молодёжи” появилась в 1916 году статья Бухарина, направленная, по сути дела, против товарища Ленина, за подписью Nota Bene. В этой статье Бухарин пишет:
“...Совершенно ошибочно искать различия между социалистами и анархистами в том, что первые—сторонники, вторые— противники государства. Различие в самом деле заключается в том, что революционная социал-демократия хочет сорганизовать новое общественное производство как централизованное, т. е. технически наиболее прогрессивное, тогда как децентрализованное анархическое производство означало бы лишь шаг назад к старой технике, к старой форме предприятий...”
“...Для социал-демократии, которая является или по крайней мере должна быть воспитательницей масс, теперь более чем когда-либо, необходимо подчёркивать свою принципиальную враждебность к государству... Теперешняя война показала, как глубоко корни государственности проникли в души рабочих”.
Критикуя эти взгляды Бухарина, Ленин говорит в известной статье, опубликованной в 1916 году:
“Это неверно. Автор ставит вопрос о том, в чём отличив отношения социалистов и анархистов в государству, а отвечает не на этот, а на другой вопрос, в чём различие их отношения к экономической основе будущего общества. Это очень важный и необходимый вопрос, конечно. Но отсюда не вытекает, чтобы можно было забывать главное в различии отношения социалистов в анархистов к государству. Социалисты стоят за использование современного государства и его учреждений в борьбе за освобождение рабочего класса, а равно за необходимость использовать государство для своеобразной переходной формы от капитализма к социализму. Такой переходной формой, тоже государством, является диктатура пролетариата. Анархисты хотят “отменить” государство, “взорвать” (“sprengen”) его, как выражается в одном месте т. Nota Bene, ошибочно приписывая этот взгляд социалистам. Социалисты—автор цитировал, к сожалению, слишком неполно относящиеся сюда слова Энгельса — признают “отмирание”, постепенное “засыпание” государства после экспроприации буржуазии”...
“Чтобы “подчёркивать” “принципиальную враждебность” к государству, надо действительно “ясно” понять её, а у автора как раз ясности нет. Фраза же о “корнях государственности” совсем уже путаная, не марксистская и не социалистическая. Не “государственность” столкнулась с отрицанием государственности, а оппортунистическая политика (т. е. оппортунистическое, реформистское, буржуазное отношение к государству)
столкнулась с революционной социал-демократической политикой (т. е. с революционным социал-демократическим отношением к государству буржуазному и к использованию государства против буржуазии для её свержения). Это вещи совсем, совсем различные” (т. XIX, стр. 296).
Кажется ясно, в чём тут дело и в какую полуанархическую лужу угодил Бухарин!
Стан. Ленин тогда в развёрнутом виде еще не формулировал необходимость “взрыва” государства. Бухарин, делая анархистские ошибки, подходил к формулировке этого вопроса.
Сталин. Нет, речь идёт сейчас не об этом, речь идёт об отношении к государству вообще, речь идёт о том, что, по мнению Бухарина, рабочий класс должен быть принципиально враждебен ко всякому государству, в том числе и к государству рабочего класса.
Стан.Ленин тогда говорил только об использовании государства, ничего не говоря в критике Бухарина о “взрыве”.
Сталин. Ошибаетесь: “взрыв” государства есть не марксистская, а анархистская формула. Смею заверить вас, что речь идёт здесь о том, что рабочие должны подчеркнуть, по мнению Бухарина (и анархистов), свою принципиальную враждебность ко всякому государству, стало быть и к государству переходного периода, к государству рабочего класса.
Попробуйте-ка растолковать нашим рабочим, что рабочий класс должен проникнуться принципиальной враждебностью к пролетарской диктатуре, которая тоже ведь есть государство.
Позиция Бухарина, изложенная в его статье в “Интернационале Молодёжи”, есть позиция отрицания государства в период, переходный от капитализма к социализму.
Бухарин проглядел здесь “мелочь”, а именно — он проглядел целый переходный период, когда рабочий класс не может обойтись без своего собственного государства, если он действительно хочет подавлять буржуазию и строить социализм. Это — во-первых.
Во-вторых, неверно, что товарищ Ленин не касался тогда в своей критике теории “взрыва”, “отмены” государства вообще. Ленин не только касался этой теории, как это видно из приведённых мною цитат, но он еще раскритиковал её как теорию анархистскую, противопоставив ей теорию образования и использования нового государства после свержения буржуазии, а именно — государства пролетарской диктатуры.
Наконец, нельзя смешивать анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства с марксистской теорией “отмирания” пролетарского государства, или “слома”, “разбития” буржуазно-государственной машины. Кое-кто склонен смешивать эти два различных понятия, думая, что они представляют выражение одной и той же мысли. Но это неверно. Ленин исходил именно из марксистской теории “слома” буржуазно-государственной машины и “отмирания” пролетарского государства, когда он критиковал анархистскую теорию “взрыва” и “отмены” государства вообще.
Может быть нелишне будет, если я приведу здесь, в целях большей ясности, одну из рукописей тов. Ленина о государстве, написанную, по всей видимости, в конце 1916 или в начале 1917 года (до февральской революции 1917 г.). Из этой рукописи можно легко усмотреть, что:
а) критикуя полуанархистские ошибки Бухарина 110 вопросу о государстве, Ленин исходил из марксистской теории “отмирания” пролетарского государства и “слома” буржуазно-государственной машины,
б) хотя Бухарин, по выражению Ленина, “ближе к истине, чем Каутский”, но он всё же “вместо разоблачения каутскианцев помогает им своими ошибками”. Вот текст этой рукописи:
“ Чрезвычайнобольшую важность по вопросу о государстве имеет письмо Энгельса к Бебелюот 18—28 марта 1875 года. Вот главнейшее место полностью:
“...Свободное народное государство превратилось в свободное государство. По грамматическому смыслу этих слов, свободное государство есть такое, в котором государство свободно по отношению к своим гражданам, т. е. государство с деспотическим правительством. Следовало бы бросить всю эту болтовню о государстве, особенно после Коммуны, которая не была уже государством в собственном смысле. “Народным государством” анархисты кололи нам глаза более чем достаточно, хотя уже сочинение Маркса против Прудона, а затем “Коммунистический Манифест” говорят прямо, что с введением социалистического общественного строя государство само собою распускается (sich auflost) и исчезает. Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается(курсив Энгельса) в государстве, он нуждается в нём не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестаёт существовать. Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо слова государство (курсив Энгельса) слово: “община” (Gemeinwesen), прекрасное старое немецкое слово, соответствующее французскому слову “коммуна””.
Это, пожалуй, самое замечательное и, наверное, самое резкое место, так сказать, “ противгосударства” у Маркса и Энгельса.
“Бросить надо всю болтовню о государстве”.
“Коммуна была уже не государством в собственном смысле” (а чем же? переходной формой от государства к негосударству, очевидно!).
Анархисты нам довольно “кололи глаза” (in die Zahne geworfen, буквально — тыкали в морду) “народным государством” (Маркс и Энгельс, значит, стыдились этой явной ошибки своих немецких друзей; — однако они считали её, и разумеется по тогдашним обстоятельствамправильно считали, несравненно менее важной ошибкой, чем ошибка анархистов. Это NB!!).
Государство “само собою разлагается (“распускается”) (Nota Bene) и исчезает”... (ср. позже: “отмирает”) “со введением социалистического общественного строя”...
Государство есть “временное учреждение”, которое надобно “в борьбе, в революции”... (надобно пролетариату, разумеется)...
Государство нужно не для свободы,а для подавления (Niederhaltung не есть подавление, собственно, а удержание от реставрации, держание в покорности) противников пролетариата.
Когда будет свобода, тогда не будет государства.
“Мы” (т. е. Энгельс и Маркс) предложили бы “везде” (в программе) говорить вместо “государство” — “община” (Gemeinwesen), “коммуна”!!!
Отсюда видно, как опошлили, опоганили Маркса а Энгельса не только оппортунисты, но и Каутский.
Оппортунисты ни одной из этих 8 богатейших мыслей не поняли!!
Они взяли только практическую надобность настоящего: использовать политическую борьбу, использовать современноегосударство для обучения, воспитания пролетариата, для “вырывания уступок”. Это верно (против анархистов), но это еще лишь 1/100 марксизма, если можно так арифметически выразиться.
Каутский совсем затушевал (или забыл? или не понял?) в своей пропагандистской и вообще публицистической работе пп. 1, 2, 5, 6, 7, 8 и “Zerbrechen” Маркса (в полемике с Паннекуком в 1912 или 1913 г. (см. ниже, стр. 45—47) Каутский совсем уже свалился в оппортунизм по этому вопросу).
От анархистов нас отличает (a ) использование государства теперь и (b ) во время революции пролетариата (“диктатура пролетариата”)—пункты, важнейшие для практики, тотчас. (Их-то и забыл Бухарин!)
От оппортунистов — более глубокие, “более вечные” истины о (b b ) “временном” характере государства, о (a a ) вреде “болтовни” о нём теперь, о (g g ) не совсем государственном характере диктатуры пролетариата, о (d d ) противоречии государства и свободы, о (e e ) более правильной идее (понятии, программном термине) “общины” вместо государства, о (z z ) “разбитии” (Zernbrechen) бюрократически-военной машины.
Не забыть еще, что диктатуру пролетариата открытые оппортунисты Германии (Бернштейн, Кольб etc.) прямо отрицают, а официальная программа и Каутский косвенно, молча о ней в повседневной агитации и терпя ренегатство Кольбов и К".
Бухарину было писано в августе 1916 г.: “дай дозреть твоим мыслям о государстве”. Он же, не дав дозреть, полез в печать как “Nota Bene” и сделал это так, что вместо разоблачения каутскианцев помог им своими ошибками!! А по сути дела Бухарин ближе к истине, чем Каутский”.
Такова краткая история теоретического спора по вопросу о государстве.
Казалось бы, дело ясное: Бухарин допустил полуанархистские ошибки, — пора исправить эти ошибки и пойти дальше по стопам Ленина. Но так могут думать лишь ленинцы. Бухарин, оказывается, с этим не согласен. Он утверждает, наоборот, что ошибался не он, а Ленин, что не он пошёл или должен пойти по стопам Ленина, а, наоборот, Ленин оказался вынужденным пойти по стопам Бухарина.
Вы не считаете это вероятным, товарищи? В таком случае послушайте дальше. После этих споров, имевших место в 1916 году, спустя 9 лет после этого, в продолжение которых Бухарин хранил молчание, спустя год после смерти Ленина, а именно в 1925 году, Бухарин печатает в сборнике “Революция права” статью “К теории империалистического государства”, не принятую в своё время к печатанию редакцией “Сборника Социал-Демократа” (т. е. Лениным), в примечании к которой Бухарин прямо заявляет, что в этом споре был прав не Ленин, а он, Бухарин. Это может показаться невероятным, но это — факт, товарищи.
Послушайте текст этого примечания:
“Против статьи в “Интернационале Молодёжи” выступил с заметкой В. И. (т. е. Ленин). Читатели легко увидят, что у меня не было ошибки, которая мне приписывалась, ибо я отчётливо видел необходимость диктатуры пролетариата; с другой стороны, из заметки Ильича видно, -что он тогда неправильно относился к положению о “взрыве” государства (разумеется, буржуазного), смешивая этот вопрос с вопросом об отмирании диктатуры пролетариата . Быть может, мне следовало бы тогда больше развить тему о диктатуре. Но в своё оправдание могу сказать, что тогда было такое повальное социал-демократическое воспевание буржуазного государства, при котором естественно было сосредоточить всё внимание па вопросе о взрыве этой машины.
Когда я приехал из Америки в Россию и увидел Надежду Константиновну (это было на нашем нелегальном VI съезде, и в это время В. И. скрывался), её первыми словами были слова: “В. И. просил вам передать, что в вопросе о государстве у него нет теперь разногласий с вами”. Занимаясь вопросом, Ильич пришёл к тем же выводам относительно “взрыва”, но он развил эту тему, а затем и учение о диктатуре настолько, что сделал целую эпоху в развитии теоретической мысли в этом направлении”.
Так пишет о Ленине Бухарин спустя год после смерти Ленина.
Вот вам образчик гипертрофированной претенциозности недоучившегося теоретика!
Вполне возможно, что Надежда Константиновна в самом деле говорила Бухарину о том, о чём здесь пишет Бухарин. Но что же из этого следует? Из этого следует лишь одно, что у Ленина были некоторые основания думать, что Бухарин отказался или готов отказаться от своих ошибок. Только и всего. Но Бухарин рассчитал иначе. Он решил, что отныне создателем, или во всяком случае вдохновителем, марксистской теории государства должен считаться не Ленин, а он, т. е. Бухарин.
До сих пор мы считали и продолжаем считать себя ленинцами. А теперь оказывается, что и Ленин и мы, его ученики, являемся бухаринцами. немножко, товарищи. Но что поделаешь, когда приходится иметь дело с разбухшей претенциозностью Бухарина.
Можно подумать, что Бухарин обмолвился в своём примечании к упомянутой выше статье, что он сказал глупость и потом забыл о ней. Но это, оказывается, неверно. Бухарин говорил, оказывается, вполне серьёзно. Это видно хотя бы из того, что заявление Бухарина об ошибках Ленина и правоте Бухарина, сделанное им в этом примечании, вновь было опубликовано недавно, а именно в 1927 г., т. е. спустя два года после первой вылазки Бухарина против Ленина, в биографическом очерке Марецкого о Бухарине, причём Бухарин и не подумал протестовать против такой... смелости Марецкого. Ясно, что выступление Бухарина против Ленина нельзя считать случайностью.
Выходит, таким образом, что прав Бухарин, а не Ленин, что вдохновителем марксистской теории государства является 116 Ленин, а Бухарин.
Такова, товарищи, картина теоретических вывихов и теоретических претензий Бухарина.
И этот человек имеет смелость после всего этого говорить здесь в своей речи, что в теоретической установке нашей партии “что-то гнило”, что в теоретической установке нашей партии имеется уклон к троцкизму!
И это говорит тот самый Бухарин, который допускает (и допускал в прошлом) ряд грубейших теоретических и практических ошибок, который недавно еще состоял в учениках у Троцкого, который вчера еще искал блока с троцкистами против ленинцев и бегал к ним с заднего крыльца!
Ну, разве это не смешно, товарищи?
з) ПЯТИЛЕТКА ИЛИ ДВУХЛЕТКА
Позвольте теперь перейти к речи Рыкова. Если Бухарин пытался дать теоретическое обоснование правого уклона, то Рыков старается в своей речи подвести под это дело базу практических предложений, пугая нас “ужасами” из области наших затруднений по линии сельского хозяйства. Это не значит, что Рыков не коснулся теоретических вопросов. Нет, он их коснулся. Но, коснувшись их, допустил по крайней мере две серьёзных ошибки.В своём проекте резолюции о пятилетнем плане, отвергнутом комиссией Политбюро, Рыков говорит, что “центральная идея пятилетнего плана состоит в росте производительности народного труда”. Несмотря на то, что комиссия Политбюро отвергла эту совершенно неправильную установку, Рыков защищал её здесь в своей речи.
Верно ли, что центральную идею пятилетнего плана в Советской стране составляет рост производительности труда? Нет, неверно. Нам нужен ведь не всякий рост производительности народного труда. Нам нужен определённый рост производительности народного труда, а именно — такой рост, который обеспечивает систематический перевес социалистического сектора народного хозяйства над сектором капиталистическим. Пятилетний план, забывающий об этой центральной идее, есть не пятилетний план, а пятилетняя чепуха.
В росте производительности труда вообще заинтересовано всякое общество, и капиталистическое и докапиталистическое. Отличие советского общества от всякого другого общества в том именно и состоит, что оно заинтересовано не во всяком росте производительности труда, а в таком росте, который обеспечивает перевес социалистических форм хозяйства над другими формами и прежде всего над капиталистическими формами хозяйства, который обеспечивает таким образом преодоление и вытеснение капиталистических форм хозяйства. А Рыков забыл об этой действительно центральной идее пятилетнего плана развития советского общества. В этом его первая теоретическая ошибка.
Вторая его ошибка состоит в том, что он не делает разницы или не хочет понять разницы с точки зрения товарооборота между, скажем, колхозом и всяким индивидуальным хозяйством, в том числе индивидуальным капиталистическим хозяйством. Рыков уверяет, что с точки зрения товарооборота на хлебном рынке, с точки зрения получения хлеба он не видит разницы между колхозом и частным держателем хлеба, ему, стало быть, всё равно, покупаем ли мы хлеб у колхоза, у частного держателя или у какого-либо аргентинского скупщика хлеба. Это совершенно неверно. Это есть повторение известного заявления Фрумкина, который уверял одно время, что ему всё равно, где покупать и у кого покупать хлеб, у частника или у колхоза.
Это — замаскированная форма защиты, реабилитации, оправдания кулацких махинаций на хлебном рынке. Тот факт, что эта защита ведётся с точки зрения товарооборота, — этот факт не меняет дела в том, что она есть всё же оправдание кулацких махинаций на хлебном рынке. Если нет разницы с точки зрения товарооборота между коллективными и неколлективными формами хозяйства, то стоит ли тогда развивать колхозы, стоит ли им давать льготы, стоит ли заниматься трудной задачей преодоления капиталистических элементов в сельском хозяйстве? Ясно, что Рыков взял неправильную установку. В этом его вторая теоретическая ошибка.
Но это мимоходом. Перейдём к практическим вопросам, поставленным в речи Рыкова.
Рыков утверждал здесь, что кроме пятилетнего плана нужен ещё другой, параллельный план, а именно — двухлетний план развития сельского хозяйства. Он обосновывал это предложение насчёт параллельного двухлетнего плана затруднениями в сельском хозяйстве. Он говорил: пятилетний план — дело хорошее, и он стоит за него, но если мы одновременно дадим двухлетний план сельского хозяйства, то будет ещё лучше,— в противном случае дело с сельским хозяйством застрянет.
С виду это предложение как будто ничего плохого не представляет. Но если присмотреться к делу, выходит, что двухлетний план сельского хозяйства при” думан для того, чтобы подчеркнуть нереальный, бумажный характер пятилетнего плана. Могли ли мы с этим согласиться? Нет, не могли. Мы говорили Рыкову: если вы недовольны пятилетним планом по линии сельского хозяйства, если вы считаете недостаточными те ассигнования, которую даются по пятилетнему плану на развитие сельского хозяйства, то скажите прямо о ваших дополнительных предложениях, о ваших добавочных вложениях,—мы согласны внести в пятилетний план эти добавочные вложения в сельское хозяйство. И что же? Оказалось, что у Рыкова не имеется никаких дополнительных предложений насчёт добавочных вложений для сельского хозяйства. Спрашивается: для чего же тогда параллельный двухлетний план сельского хозяйства?
Мы говорили ему далее: кроме пятилетнего плана есть ещё годовые планы, которые являются частью пятилетки,—давайте внесём в годовые планы первых двух лет те добавочные конкретные предложения по линии подъёма сельского хозяйства, которые имеются у вас, если они вообще имеются. И что же? Оказалось, что таких конкретных планов добавочных ассигнований Рыков не имеет предложить.
Мы поняли тогда, что в предложении Рыкова о двухлетнем плане имеется в виду не подъём сельского хозяйства, а желание подчеркнуть нереальный, бумажный характер пятилетки, желание развенчать пятилетку. Для “души”, для вида — пятилетний "план, для дела, для практической работы — двухлетний план,— вот какая стратегия получилась у Рыкова. Двухлетний план выступил у Рыкова на сцену для того, чтобы потом, в ходе практического осуществления пятилетнего плана, противопоставить пятилетке двухлетку, перестроить пятилетку и приспособить её к двухлетнему плану, сократив и обкорнав ассигнования на дело индустрии.
Вот по каким соображениям отвергли мы предложение Рыкова о двухлетнем параллельном плане.
и) ВОПРОС О ПОСЕВНЫХ ПЛОЩАДЯХ
Рыков пугал здесь партию, уверяя, что посевные площади по СССР имеют тенденцию систематически сокращаться. При этом он кивал в сторону партии, намекая на то, что в сокращении посевных площадей виновата политика партии. Он прямо не говорил, что дело идёт у нас к деградации сельского хозяйства. Но впечатление от его речи получается такое, что мы имеем налицо что-то вроде деградации.Верно ли, что посевные площади имеют тенденцию к систематическому сокращению? Нет, неверно. Рыков оперировал здесь средними числами о посевных площадях по стране. Но метод средних чисел, не корректированный данными по районам, нельзя рассматривать, как научный метод.
Может быть, Рыков читал когда-либо “Развитие капитализма в России” Ленина. Если он читал, он должен помнить, как Ленин ругает там буржуазных экономистов, пользующихся методом средних чисел о росте посевных площадей и игнорирующих данные по районам. Странно, что Рыков повторяет теперь ошибки буржуазных экономистов. И вот, если рассмотреть движение посевных площадей по районам, т. е. если подойти к делу по-научному, то выходит, что в одних районах посевные площади растут систематически, в других — они падают иногда, в зависимости главным образом от метеорологических условий, причём нет таких данных, которые говорили бы о том, что мы имеем где-либо, хотя бы в одном из серьёзных хлебных районов, систематическое сокращение посевных площадей.
В самом деле, посевные площади в районах, охваченных заморозками или засухой, например в некоторых областях Украины, в последнее время показывают сокращение...
Голос. Не вся Украина.
Шлихтер. На Украине посевные площади выросли на 2,7%.
Сталин. Я имею в виду степную полосу Украины. А вот в других районах, скажем, в Сибири, в Поволжье, в Казахстане, в Башкирии, не задетых неблагоприятными климатическими условиями, посевные площади растут систематически.