Страница:
Но что управляет этим аппаратом? Каким образом подъёмная сила его соразмеряется с весом груза и с высотой? Без особого удовольствия Джек припомнил, что с клёна он поначалу падал очень быстро, а чем ближе к земле, тем медленней. Но когда Мяус поднял палку над головой, она тотчас удержала его на весу и опустила медленно и осторожно. И потом… откуда такая устойчивость? Почему эта штука не перевернётся и не врежется вместе с пассажиром в землю?
С возрастающим почтением Джек посмотрел на Мяуса. Видно, там, откуда он явился, наука ушла далеко вперёд.
Вот если бы разузнать у гостя поподробнее об их технике… Но ещё удастся ли его понять? Правда, Молли как будто нашла с ним общий язык.
— Он хочет, чтобы ты взял это на крышу, — сказала Молли.
— Как же этот выходец из сочинений Каттнера мне поможет?
Мяус мигом перехватил “палку”, поднял, нырнул под неё и продел руки в кольца, так что она легла ему на спину как коромысло. Потом он огляделся, стал лицом к просвету среди деревьев и на глазах у ошеломлённой публики подскочил вверх футов на тридцать, описал в воздухе широкую дугу и мягко приземлился за добрых двадцать ярдов от Джека с Молли.
Молли запрыгала на одном месте и захлопала в ладоши, она даже онемела от восторга. Джек Герри тоже не находил слов…
Мяус стоял и ждал их, улыбаясь своей милой, покоряющей улыбкой. А когда они подошли совсем близко, опять подскочил, взмыл вверх и плавно полетел дальше к дороге.
— Ну что с ним делать? — пробормотал Джек. — К кому с этим пойдёшь и как про это расскажешь?
— Пап, давай оставим его у нас! Он ведь ручной! Джек взял её за руку, и они пошли вдогонку серебряно-серому человеку, который опять и опять взлетал и парил впереди. Ручной! Пришелец из какого-то чужого мира, из какой-то неведомой цивилизации и уж, конечно, выдающийся пилот и учёный, ведь заурядная личность едва ли совершила бы такое путешествие. Как он сюда попал? Быть может, он только прокладывал путь и за ним придут другие? Или… или он единственный, кто уцелел, последний из всего своего народа? Откуда он — с Марса, с Венеры?
Они так и не догнали его, пока не подошли к дому. Он стоял возле приставной лестницы. Странный летательный аппарат мирно лежал на земле. Мяус с увлечением подбрасывал мячик Молли. Увидав отца с дочерью, он отшвырнул мячик, подобрал с земли свой аппарат, пристроил за плечи, подпрыгнул и взлетел на крышу.
— Иии-йю-у — сказал он с выражением и, даже не обернувшись, не глядя, прыгнул с крыши. “Коромысло” так надёжно держалось в воздухе, что пока Мяус опускался, его долговязое тело раскачивалось взад и вперёд.
— Очень мило, — сказал Джек. — Впечатляющее зрелище. А теперь мне пора браться за дело.
И он направился к лестнице.
Мяус бросился за ним, схватил за руку; он хныкал и присвистывал, пытаясь что-то объяснить на своём непонятном языке. Потом взял “коромысло” и протянул Джеку.
— Он хочет, чтоб ты прыгнул с этой леталкой, — сказала Молли.
— Нет, спасибо, — сказал Джек (у него слегка закружилась голова — отзвук ощущений, испытанных недавно на дереве). — Уж лучше я поднимусь по лестнице.
И взялся рукой за ступеньку.
Мяус, подпрыгивая от досады, метнулся мимо него и опрокинул лестницу. Падая, она ударилась о ящик и заодно больно стукнула Джека по щиколотке.
— Пап, ты лучше прыгни с этим… с летательным поясом.
Джек посмотрел на Мяуса. Серебряный человек глядел так приветливо, как только можно при такой странной физиономии; а потом, разумно ли перечить — доставим ему это удовольствие… Для начала у вас под ногами твёрдая почва, и не беда, если эта фантастическая штука не сработает. А если свалится с крыши… в конце концов дом не такой уж высокий.
Рассудив так, Джек продел руки в кольца. Мяус показал пальцем на него, на крышу и слегка подпрыгнул. Джек набрал полную грудь воздуха; старательно нацелился и, от души надеясь, что аппарат не сработает, прыгнул.
Он взвился вверх совсем близко к дому… чересчур близко. И с треском ударился о карниз ногой, тем самым местом, по которому его уже хлопнула упавшая лестница. Но это почти не замедлило взлёта. Мгновение Джек не дыша парил высоко над крышей, потом начал спускаться. Он отчаянно болтал ногами в надежде найти точку опоры на дальнем конце крыши. Но промахнулся — самую малость. И только изо всей силы ударился все тем же местом, той же злополучной щиколоткой о карниз по другую сторону крыши. Он снижался и яростно сыпал проклятиями и, наконец, стал обеими ногами… в корзину с только что выстиранным бельём. Айрис как раз повесила что-то на верёвку, обернулась — и они очутились лицом к лицу.
— Джек! Что ты здесь делаешь? Грязными ногами — прямо на бельё…
Он хотел отскочить и сейчас же очутился в воздухе. На этот раз ему больше повезло. Он перемахнул через крыло дома, где помещалась кухня, и опустился на землю возле Молли и Мяуса.
— Пап, ты прямо как птица!
Из-за угла появилась Айрис. Пока он продирался сквозь хаос в гостиной к парадной двери, до него донёсся радостный возглас Молли:
— Папа побежал вон туда!
Джек прыгнул. На сей раз он рассчитал безошибочно и легко перемахнул через дом, хотя чуть было не уселся верхом на верёвку с бельём. Когда из дома, задыхаясь, выбежала разъярённая Айрис, Джек усердно развешивал мокрые простыни.
— Ты что делаешь? — спросила она голосом, не предвещавшим ничего доброго.
— Да вот, помогаю тебе развесить бельё, дорогая.
— Что это за… штука у тебя на спине?
— Ещё одно доказательство того, что изобретения научной фантастики вездесущи, — учтиво объяснил Джек. — Сие есть многоканальный, действующий в трех измерениях переносчик массы, или так называемый палкашют. С его помощью я могу парить чайкой, избегая земных тревог…
Айрис не выдержала и расхохоталась.
Джек вздохнул с облегчением:
— Извини, родная. Я совсем одурел от страха, — пока болтался на этой штуке. Я просто не заметил корзины, а если бы и заметил, наверно, не сумел бы свернуть в сторону.
— А что это такое, Джек? Как оно действует?
— Понятия не имею. На концах что-то вроде ракетных двигателей. Когда солидный груз тянет к земле, они работают вовсю. Чем ниже, тем сильнее. А когда тяжесть ослабевает, они сбавляют обороты. Как это получается, отчего, на какой энергии они работают — в толк не возьму. С виду они просто верхним концом всасывают воздух, а из нижнего выбрасывают его сильной струёй. Да, и ещё: как эту палку ни верти, они всегда направлены вниз.
— Откуда ты её взял?
— Снял с дерева. Это аппарат Мяуса. Видно, Мяус на нём спускался, как на парашюте. Пока спускался, одно кольцо наделось на сук и аппарат соскользнул, а Мяус упал и сломал руку.
— Что мы будем с ним делать, Джек?
— Ума не приложу. Не в цирк же его продать. — Джек помолчал в раздумье. — Безусловно, у него есть много такого, что очень пригодилось бы людям. Да что там, один этот аппарат может преобразить весь мир! Нет, ты послушай: я вешу сто семьдесят фунтов. Я свалился на эту штуку совершенно неожиданно, когда сорвался с дерева, — и она тут же меня удержала. Судя по виду, Мяус весит ещё больше моего. И она удержала его на весу, когда он просто поднял её над головой и поджал ноги. Тогда, значит, этот аппарат или такой же, но покрупнее, может служить двигателем для самолёта, а пожалуй, и этаким самолётным парашютом при аварии. А если и нет, так уж наверняка мощности этих маленьких двигателей хватит, чтобы вращать турбину.
— И бельё эта штука стирать будет? — хмуро спросила Айрис.
— Вот это я и имею в виду! Штука лёгкая, портативная, мощность прямо баснословная — конечно же, она будет стирать. И заменит моторы, и генераторы, и… Айрис, что полагается делать, когда на тебя свалится открытие такой важности?
— Пожалуй, надо позвонить в какую-нибудь газету.
— И чтоб сюда заявилось сто тысяч зевак и любопытных, и конгресс начнёт расследование и ещё невесть что? Брр!
— А может, посоветуешься с Хемфри Зинсером?
— Чёрт возьми, ты попала в самую точку! Хемфри наверняка сообразит, что делать. Сейчас к нему съезжу.
— Ничего подобного! Не починив крышу? Пока ты обернёшься, будет уже темно.
Меньше всего Джеку хотелось лезть сейчас на крышу и подпиливать ощеренные края треклятой дыры. Но приходилось считаться ещё и с логикой, и с угрозой в голосе Айрис. Он вздохнул и отошёл, бормоча себе под нос, что счастливейший и ни с чем не сравнимый в истории человечества шаг вперёд откладывается из-за женской прихоти. Он совсем позабыл, что на плечах у него высотонаборный аппарат Мяуса, и только первые два шага прошёл по земле. Айрис неудержимо расхохоталась, глядя, как он неуклюже вышагивает по воздуху. Наконец он вернулся на твёрдую почву, стиснул зубы и с лёгкостью махнул на крышу.
— Доберись-ка до меня теперь! — поддразнил он и взялся за пилу.
За работой он не сразу обратил внимание на шум внизу.
— Ба-аба! Мр-рру эллю-у…
Он со вздохом отложил пилу.
— Что у вас там?
— Мяус хочет свой летательный пояс!
Джек оглядел крышу, примыкающий к дому невысокий сарай и решил, что хоть он и достиг солидного возраста, но ещё способен слезть отсюда и без лестницы. Он взял реактивное “коромысло” и сбросил вниз. Оно падало, держась в воздухе строго горизонтально; ничуть не быстрей и не медленней, чем в тот раз, когда он сам на нём спускался. Мяус подхватил “коромысло”, ловко продел в кольцо сломанную руку, потом здоровую и прыгнул на крышу к Джеку.
— Что скажешь, приятель?
— Уо-он йю-у у ни.
— Вполне разделяю ваши чувства.
Джек понимал: серебристый человек пытается что-то объяснить, но как тут поможешь? Он ответил широкой улыбкой и снова взялся за пилу. Мяус отобрал пилу и швырнул с крыши, старательно примерясь, чтобы не задеть Молли.
— Это ещё зачем?
— Деллийюу хини, — сказал Мяус. — Бенто дее нюминью ххэ. — И показал на “летательный пояс” и на дыру в крыше.
— По-твоему, лучше мне не работать, а улететь на этой штуке? Верно, брат. Но, боюсь, придётся мне всё-таки…
Мяус повёл рукой вокруг дыры в крыше, потом опять показал на свой аппарат, на один из ракетных наконечников.
— Не понимаю, — сказал Джек.
Мяус, видимо, уловил смысл сказанного, и на подвижном лице его появилось изумление. Он опустился на колени, сбоку взялся здоровой рукой за один из ракетных моторчиков, нажал два крохотных штифта — и кожух раскрылся. Внутри оказалось очень компактное, наглухо закрытое и с виду необыкновенно простое устройство — должно быть, это и был двигатель. Видимо, он ничем больше не закреплялся. Мяус вынул его и протянул Джеку. Величиной и формой эта штука походила на электрическую бритву. Сбоку была кнопка. Мяус показал на неё, нажал что-то сзади, потом повернул руку Джека так, чтобы маленький механизм был направлен в сторону от них обоих. Готовый к чему угодно — что вовсе ничего не произойдёт или, напротив, вырвется “ослепительная вспышка яростной, всесжигающей энергии”, столь милая сердцу писателей-фантастов, — Джек нажал кнопку.
Машинка засвистела, и отдача мягко вжала её в ладонь Джека.
— Прекрасно, — сказал Джек. — А что же с этим делать? Мяус показал на то место, где пилил Джек, потом на машинку.
— Вот оно что, — сказал Джек.
Он нагнулся, нацелил машинку туда, где кончался распил, и нажал кнопку. Снова свист, лёгкая равномерная отдача — и доску прорезала тонкая черта. Разрез был вдвое тоньше того, что оставила пила, чистый, ровный и, пока у Джека не дрогнула рука, безукоризненно прямой. Над крышей поднялось и развеялось по ветру облачко тончайшей древесной пыли.
На пробу Джек поднёс машинку ближе к доске, потом отвёл подальше. Выяснилось: чем ближе, тем тоньше разрез. Чем дальше отводить руку, тем шире разрез и тем медленнее режет машинка, а примерно в восемнадцати дюймах от доски она совсем перестаёт резать. Вот это здорово! Джек быстро обошёл дыру кругом и подровнял края. Мяус смотрел и улыбался до ушей. Джек широко ухмылялся в ответ, отлично понимая, какое у него самого было бы чувство, если бы он познакомил с пилой дикаря, который пытается перепилить дерево ножом.
Кончив работу, Джек отдал машинку серебряному гостю и похлопал его по плечу.
— Большущее спасибо, Мяус!
Тремя быстрыми ловкими движениями Мяус вложил крохотный моторчик в кожух, взялся одной рукой за “коромысло”, шагнул с крыши и все с той же удивительной лёгкостью, точно пух одуванчика, опустился на землю. И, едва став на ноги, бросил “коромысло” обратно. Джек с испугом смотрел, как оно летит вверх, словно самая обыкновенная палка. Попытался ухватить его на лету, промахнулся. “Коромысло” достигло вершины своей траектории, начало падать — и в этот миг включились двигатели и мягко опустили его к ногам Джека. Он продел руки в кольца и слетел к Мяусу.
Серебряный гость пошёл за ним в гараж, где у Джека хранились кое-какие доски и дощечки. Джек отобрал несколько сосновых досок толщиной в дюйм и выволок наружу: надо отмерить и отрезать куски нужной длины, а потом он сколотит самую простую крышку, вроде как для чердачного люка, и прикроет ею ненужный теперь лестничный проем. Мяус с большим интересом наблюдал за его работой.
Джек поднял “летательный пояс” и попытался открыть обтекаемый кожух, чтобы достать резак. Ничего не получилось. Он давил, крутил, тянул, поворачивал. Аппарат не поддавался никаким ухищрениям, лишь засвистал тихонько, когда Джек в какую-то минуту опустил его пониже.
— Ээк, Шек, — сказал Мяус.
Отобрал у Джека аппарат, надавил в нужном месте. Джек внимательно следил. Потом улыбнулся Мяусу и взял резак.
В два счёта он распилил доски, с язвительной ухмылкой поглядывая на пилу, праздно висевшую на стене. Потом скрепил доски вместе двумя поперечинами и одной косой планкой между ними, аккуратно подпилил неровности по краям и, отступив на шаг, полюбовался делом своих рук. И тут же сообразил, что крышка слишком тяжела, одному её не дотащить, тем более не взгромоздить на крышу дома. Вот если бы у Мяуса обе руки были целы или если бы… Джек почесал в затылке.
— Пап, а ты отвези её на летательном поясе.
— Молли! Как ты до этого додумалась?
— Мяус сказал… То есть… я…
— А ну, давай в конце концов разберёмся! Как Мяус с тобой разговаривает?
— Не знаю, пап. Я вроде вспоминаю, что он сказал… только не… не словами. Просто я… просто…
Молли окончательно запуталась, потом сказала с жаром:
— Ну, я не знаю, пап! Вот честное слово!
— А сейчас что он говорит?
Молли смотрела на Мяуса. Опять Джек заметил, как странно распушились у того серебряные усы. Девочка сказа.
— Ты положи эту дверку на летательный пояс и подними. На поясе она будет падать медленно, а ты толкай вперёд, пока… пока она падает.
Джек поглядел на дверку, на аппарат — и понял. Стал подсовывать аппарат под дверку; Мяус нагнулся и помог ему. Вся конструкция всплыла в воздух, и Мяус, придерживая её, чтоб сохраняла равновесие, вывел её из гаража, прежде чем она окончательно опустилась наземь. Ещё раз подняли, ещё раз без труда подтолкнули — и так прошли ещё футов тридцать. Таким образом они добрались до самого дома; Молли со смехом вприпрыжку бежала за ними, упрашивала её прокатить и на все лады восхваляла Мяуса, а он широко улыбался.
У дома Джек сказал:
— Hy-c, Эйнштейн-младший, а как нам теперь поднять все это на крышу?
Мяус поднял с земли мячик и, ловко подкидывая и ловя его, направился за угол дома.
— Эй!
— Он не знает, пап. Ты уж сам придумай.
— Так что ж, по-твоему, он сумел изобрести такой хитрый фокус, чтобы дотащить крышку сюда, а теперь у него мозги отказали?
— Ага, наверно.
Джек Герри посмотрел вслед серебристому человеку и покачал головой. Он уже приготовился получить от Мяуса совет, продиктованный разумением, превосходящим человеческое, хоть и несколько иным. Но Мяус попросту отмахнулся от задачи — это не укладывалось у Джека в голове. Конечно же, такой знающий и находчивый человек, остроумно подсказавший, как притащить сюда тяжёлую крышку, не мог не понимать, что это только половина дела.
Пожав плечами, Джек вернулся в гараж, достал небольшой блок и верёвки. Надо было ещё ввернуть но большому крюку в скат крыши и в будущую крышку люка; немалого труда стоило втянуть груз наверх, ещё больше пришлось попыхтеть, пока удалось перетащить его через карниз и приладить на место. Мяус, видно, потерял к работе Джека всякий интерес. Два часа спустя Джек довернул последний винт, с облегчением разогнулся, и вдруг внизу послышались уже знакомые пронзительные вопли. Джек выронил инструменты, второпях пристроил за плечи “коромысло” и прыгнул с крыши.
— Айрис! Айрис! Что случилось?
— Не знаю… Этот Мяус… Он…
Джек ринулся за угол, к парадному крыльцу. На земле в каком-то судорожном припадке валялся Мяус. Он лежал на спине, выгнувшись дугой, пятки ушли глубоко в дёрн, голова запрокинулась под немыслимым углом, он только и опирался на пятки да на лоб. Здоровой рукой он колотил по земле, но та, что в лубках, лежала спокойно. Губы кривились, испуская пронзительный, прерывистый, поистине ужасающий вой. Мяус, видимо, способен был одинаково громко вопить и на вдохе и на выдохе.
Рядом стояла Молли и не сводила с него зачарованного взгляда. Она улыбалась. Джек опустился на колени и попытался сдержать дёргающееся в конвульсиях тело.
— Молли! Перестань смеяться над беднягой.
— А он не бедняга, пап. Он счастливый.
— Что-о?
— Глупый, ты разве не видишь? Ему очень хорошо. Он смеётся!
— Айрис, что с ним творится, как по-твоему?
— Одно могу сказать: он опять глотал аспирин.
— Четыре штуки съел, — вставила Молли. — Он их очень любит.
— Что делать, Джек?
— Понятия не имею, — озабоченно сказал Джек. — Оставим его в покое, как-нибудь само пройдёт. Дать рвотного или снотворного опасно — не ровен час совсем его отравим.
Приступ слабел и неожиданно прекратился, Мяус обмяк и затих. И опять, положив руку ему на грудь, Джек ощутил странное двойное биение сердца.
— Обморок, — сказал он.
Каким-то не своим, приглушённым голосом Молли возразила:
— Нет, пап. Он смотрит сны.
— Сны?
— Там небо оранжевое, — сказала Молли. Джек вскинул голову. Глаза девочки были закрыты. — Много Мяусов, целые толпы… и они большие. Как мистер Торндайк. (Торндайк, старый знакомый семейства Герри, редактор городской газеты, мог похвастать ростом в шесть футов и семь дюймов.) Дома круглые, и большие самолёты, и… и у них вместо крыльев палки.
— Не говори глупостей, Молли! — тревожно сказала мать. Джек поспешно зашипел на неё, чтобы не перебивала.
— Ну-ну, малышка, что там ещё?
— Какое-то место… комната. Это… тут Мяус, и ещё, их много. Они все линиями… рядами. Один большой, в жёлтой шапке. И он… держит их в рядах. А вот Мяус. Не в ряду. Прыгнул из окна со своей леталкой.
Молли умолкла. Мяус тихонько простонал.
— Ну?
— Ничего не видно, пап… ой, погоди! Все такое… мутное… Теперь какая-то штука, вроде подводной лодки. Только не в воде, а на земле. Дверь открыта. И Мяус… он внутри. Много кнопок и часов. Нажимает на кнопки. Толкнул какую-то… ой… ой! Больно!
Молли прижала к вискам стиснутые кулаки.
— Молли!!!
Девочка открыла глаза.
— Ты не волнуйся, мам, — преспокойно заявила она. — Это все ничего. Просто от той штуки во сне стало больно, только не мне. Был целый веник огня, и… и вроде спать захотелось, только очень-очень сильно. И больно.
— Джек, он погубит ребёнка!
— Сомневаюсь, — сказал Джек.
— И я тоже, — с недоумением произнесла Айрис и прибавила чуть слышно: — А почему я это сказала?
— Мяус спит, — неожиданно объявила Молли.
— А снов больше не видит?
— Нет, не видит. Ух, как это было… чуднeq \o (о;?)!
— Пойдём перекусим чего-нибудь, — сказала Айрис, голос её слегка дрожал.
Она ушла с Молли в дом. Джек посмотрел на Мяуса, тот блаженно улыбался во сне. Может, следовало бы уложить это странное существо в постель? А впрочем, день тёплый, трава густая, лежать ему мягко… Джек покачал головой и тоже вошёл в дом. Огляделся по сторонам.
— Да ты просто волшебница!
Вокруг все преобразилось. Мусора, щепок, обвалившейся штукатурки как не бывало, на столике, на спинках дивана и кресел победоносно сверкали салфетки и накидки — рукоделие Айрис. Она сделала реверанс:
— Вы очень любезны, милорд.
Они подсели к круглому столику и принялись уничтожать сандвичи с языком.
— Джек!
— М-м?
— Что это было? Телепатия?
— Да, наверно. Что-то в этом роде. Ого, вот я скажу Зинсеру! У него глаза на лоб полезут!
— Ты прямо сегодня поедешь на аэродром?
— Ясно! Пожалуй, и Мяуса прихвачу.
— Перепугаешь там всех. Уж очень у него вид… такое не каждый день встретишь.
— Ни черта! Посидит с Молли на заднем сиденье.
— Джек… а не опасно Молли общаться с этим… с этим существом?
— Нет, конечно! Ты беспокоишься?
— Я… да, Джек. И не из-за Мяуса. Из-за себя. Беспокоюсь потому, что как-то слишком мало беспокоюсь… понимаешь?
Джек наклонился и поцеловал её.
— Вот что значит материнское сердце, — усмехнулся он. — Мяус — существо чужое, непривычное, значит, надо его опасаться. А при этом он несчастный и безобидный, и где-то в глубине души ты готова его опекать и нянчить.
— М-может быть… — задумчиво протянула Айрис. — Он такой же огромный и безобразный, как ты, и, вне всякого сомнения, гораздо умней тебя. Но тебя мне вовсе не хочется нянчить.
— Ещё чего! — усмехнулся Джек, залпом проглотил кофе и встал из-за стола. — Ешь скорей, Молли, и поди вымой лицо и руки. А я погляжу, как там Мяус.
— Значит, едешь в аэропорт? — спросила Айрис.
— Если Мяус пришёл в себя. Я очень много всякого хочу выяснить, и многого мне просто не понять, не хватит мозгов. Зинсер вряд ли на все сумеет ответить. Но вдвоём мы хотя бы сообразим, как с этим быть дальше. Айрис, это же грандиозно!
Полный самых смелых предположений и дерзких замыслов, он вышел на лужайку перед домом. Мяус сидел в траве и самозабвенно созерцал гусеницу.
— Мяус!
— Баб?
— Как насчёт того, чтобы прокатиться?
— Хоррршо, шшалуста, Шек!
— Боюсь, что ты меня не совсем понял. Пошли.
И Джек махнул рукой в сторону гаража. Очень бережно и нежно Мяус опустил гусеницу на травинку, поднялся и пошёл следом, и тут в гараже раздался дикий грохот и треск. На миг все застыли, потом завизжала Молли — опять и опять, да так, что волосы у Джека стали дыбом. Он сам не заметил, как домчался к гаражу.
— Молли! Что случилось?
При звуке его голоса девочка сразу замолчала, будто повернули выключатель.
— Молли!
— Я здесь, пап, — голос её прозвучал на удивление тихо и смиренно. Она стояла возле отцовского автомобиля, и в эту минуту выражением всего её существа была выпяченная дрожащая нижняя губа. Машина застряла носом в дыре, пробитой в задней стенке гаража.
— Пап, я не хотела… я только хотела помочь тебе вывести машину. Ты меня отшлёпаешь? Пап, ну, пожалуйста, я ведь не…
— Что на тебя нашло? Почему ты это сделала? Ты же прекрасно знаешь, что я не велю трогать стартер!
— Пап, я понарошку… будто это подводная лодка, только она умеет летать… Ну, как Мяус улетел.
С некоторым усилием Джек сообразил, о чём речь.
— Поди сюда, — сказал он сурово.
Молли подошла крохотными шажками, еле передвигая ноги, прижав руки к тому месту, где, как она догадывалась, они ей сейчас больше всего пригодятся.
— Надо бы тебя выдрать, — сказал Джек.
— Ага… — дрожащим голосом согласилась Молли. — Наверно, надо. Только разочка два — и хватит, а, пап?
Джек закусил изнутри щеки, но не выдержал и ухмыльнулся. “Ах ты хитрюга!” — подумал он.
— Вот что я тебе скажу, — проворчал он, оглядывая машину. По счастью, гаражик был отнюдь не капитальной постройки, несколько новых вмятин на капоте и крыльях будут недурно гармонировать со старыми. — Тебе причитается три увесистых раза. Я их приплюсую к следующему деру.
— Хорошо, пап.
Она взобралась на заднее сиденье, подальше от отца, и села там прямо и чинно, как пай-девочка. Джек как мог расчистил щепки и обломки, сел за руль и осторожно, задом вывел свой старый тарантас из продырявленного сарая.
Мяус стоял в почтительном отдалении, серебряные глаза со страхом уставились на рычащий автомобиль.
— Прошу, — сказал ему Джек и поманил пальцем. Мяус попятился.
— Мяус! — окликнула Молли, выглянув из машины.
— Йоук! — отозвался Мяус и тотчас подошёл.
Молли отворила заднюю дверцу, он забрался внутрь и… скорчился на полу. Хохоча во всё горло, Молли заставила его сесть как следует. Джек вошёл в дом, остановился, подобрал ракетное коромысло Мяуса, послал в окно воздушный поцелуй Айрис — и они покатили.
До аэродрома ехали сорок минут, и все сорок минут не утихали восторги: Молли трещала как пулемёт, подмечая и разъясняя все чудеса проносящихся мимо земных ландшафтов. Мяус её слушал как зачарованный, с круглыми глазами и раскрытым ртом, порой тихонько взвизгивал, изумлённо мяукал и вопросительно попискивал… в иные минуты Джек готов был поклясться, что серебряный человек понимает каждое слово девочки.
Джек остановился на краю лётного поля.
— Ну, — сказал он, — вы оба пока посидите в машине. Я поговорю с мистером Зинсером, может быть, он выйдет познакомиться с Мяусом. Молли, сумеешь ты объяснить Мяусу, что он должен сидеть в машине и не высовываться? Понимаешь, если его увидят чужие люди, они станут задавать всякие глупые вопросы, а зачем же смущать Мяуса, верно?
С возрастающим почтением Джек посмотрел на Мяуса. Видно, там, откуда он явился, наука ушла далеко вперёд.
Вот если бы разузнать у гостя поподробнее об их технике… Но ещё удастся ли его понять? Правда, Молли как будто нашла с ним общий язык.
— Он хочет, чтобы ты взял это на крышу, — сказала Молли.
— Как же этот выходец из сочинений Каттнера мне поможет?
Мяус мигом перехватил “палку”, поднял, нырнул под неё и продел руки в кольца, так что она легла ему на спину как коромысло. Потом он огляделся, стал лицом к просвету среди деревьев и на глазах у ошеломлённой публики подскочил вверх футов на тридцать, описал в воздухе широкую дугу и мягко приземлился за добрых двадцать ярдов от Джека с Молли.
Молли запрыгала на одном месте и захлопала в ладоши, она даже онемела от восторга. Джек Герри тоже не находил слов…
Мяус стоял и ждал их, улыбаясь своей милой, покоряющей улыбкой. А когда они подошли совсем близко, опять подскочил, взмыл вверх и плавно полетел дальше к дороге.
— Ну что с ним делать? — пробормотал Джек. — К кому с этим пойдёшь и как про это расскажешь?
— Пап, давай оставим его у нас! Он ведь ручной! Джек взял её за руку, и они пошли вдогонку серебряно-серому человеку, который опять и опять взлетал и парил впереди. Ручной! Пришелец из какого-то чужого мира, из какой-то неведомой цивилизации и уж, конечно, выдающийся пилот и учёный, ведь заурядная личность едва ли совершила бы такое путешествие. Как он сюда попал? Быть может, он только прокладывал путь и за ним придут другие? Или… или он единственный, кто уцелел, последний из всего своего народа? Откуда он — с Марса, с Венеры?
Они так и не догнали его, пока не подошли к дому. Он стоял возле приставной лестницы. Странный летательный аппарат мирно лежал на земле. Мяус с увлечением подбрасывал мячик Молли. Увидав отца с дочерью, он отшвырнул мячик, подобрал с земли свой аппарат, пристроил за плечи, подпрыгнул и взлетел на крышу.
— Иии-йю-у — сказал он с выражением и, даже не обернувшись, не глядя, прыгнул с крыши. “Коромысло” так надёжно держалось в воздухе, что пока Мяус опускался, его долговязое тело раскачивалось взад и вперёд.
— Очень мило, — сказал Джек. — Впечатляющее зрелище. А теперь мне пора браться за дело.
И он направился к лестнице.
Мяус бросился за ним, схватил за руку; он хныкал и присвистывал, пытаясь что-то объяснить на своём непонятном языке. Потом взял “коромысло” и протянул Джеку.
— Он хочет, чтоб ты прыгнул с этой леталкой, — сказала Молли.
— Нет, спасибо, — сказал Джек (у него слегка закружилась голова — отзвук ощущений, испытанных недавно на дереве). — Уж лучше я поднимусь по лестнице.
И взялся рукой за ступеньку.
Мяус, подпрыгивая от досады, метнулся мимо него и опрокинул лестницу. Падая, она ударилась о ящик и заодно больно стукнула Джека по щиколотке.
— Пап, ты лучше прыгни с этим… с летательным поясом.
Джек посмотрел на Мяуса. Серебряный человек глядел так приветливо, как только можно при такой странной физиономии; а потом, разумно ли перечить — доставим ему это удовольствие… Для начала у вас под ногами твёрдая почва, и не беда, если эта фантастическая штука не сработает. А если свалится с крыши… в конце концов дом не такой уж высокий.
Рассудив так, Джек продел руки в кольца. Мяус показал пальцем на него, на крышу и слегка подпрыгнул. Джек набрал полную грудь воздуха; старательно нацелился и, от души надеясь, что аппарат не сработает, прыгнул.
Он взвился вверх совсем близко к дому… чересчур близко. И с треском ударился о карниз ногой, тем самым местом, по которому его уже хлопнула упавшая лестница. Но это почти не замедлило взлёта. Мгновение Джек не дыша парил высоко над крышей, потом начал спускаться. Он отчаянно болтал ногами в надежде найти точку опоры на дальнем конце крыши. Но промахнулся — самую малость. И только изо всей силы ударился все тем же местом, той же злополучной щиколоткой о карниз по другую сторону крыши. Он снижался и яростно сыпал проклятиями и, наконец, стал обеими ногами… в корзину с только что выстиранным бельём. Айрис как раз повесила что-то на верёвку, обернулась — и они очутились лицом к лицу.
— Джек! Что ты здесь делаешь? Грязными ногами — прямо на бельё…
Он хотел отскочить и сейчас же очутился в воздухе. На этот раз ему больше повезло. Он перемахнул через крыло дома, где помещалась кухня, и опустился на землю возле Молли и Мяуса.
— Пап, ты прямо как птица!
Из-за угла появилась Айрис. Пока он продирался сквозь хаос в гостиной к парадной двери, до него донёсся радостный возглас Молли:
— Папа побежал вон туда!
Джек прыгнул. На сей раз он рассчитал безошибочно и легко перемахнул через дом, хотя чуть было не уселся верхом на верёвку с бельём. Когда из дома, задыхаясь, выбежала разъярённая Айрис, Джек усердно развешивал мокрые простыни.
— Ты что делаешь? — спросила она голосом, не предвещавшим ничего доброго.
— Да вот, помогаю тебе развесить бельё, дорогая.
— Что это за… штука у тебя на спине?
— Ещё одно доказательство того, что изобретения научной фантастики вездесущи, — учтиво объяснил Джек. — Сие есть многоканальный, действующий в трех измерениях переносчик массы, или так называемый палкашют. С его помощью я могу парить чайкой, избегая земных тревог…
Айрис не выдержала и расхохоталась.
Джек вздохнул с облегчением:
— Извини, родная. Я совсем одурел от страха, — пока болтался на этой штуке. Я просто не заметил корзины, а если бы и заметил, наверно, не сумел бы свернуть в сторону.
— А что это такое, Джек? Как оно действует?
— Понятия не имею. На концах что-то вроде ракетных двигателей. Когда солидный груз тянет к земле, они работают вовсю. Чем ниже, тем сильнее. А когда тяжесть ослабевает, они сбавляют обороты. Как это получается, отчего, на какой энергии они работают — в толк не возьму. С виду они просто верхним концом всасывают воздух, а из нижнего выбрасывают его сильной струёй. Да, и ещё: как эту палку ни верти, они всегда направлены вниз.
— Откуда ты её взял?
— Снял с дерева. Это аппарат Мяуса. Видно, Мяус на нём спускался, как на парашюте. Пока спускался, одно кольцо наделось на сук и аппарат соскользнул, а Мяус упал и сломал руку.
— Что мы будем с ним делать, Джек?
— Ума не приложу. Не в цирк же его продать. — Джек помолчал в раздумье. — Безусловно, у него есть много такого, что очень пригодилось бы людям. Да что там, один этот аппарат может преобразить весь мир! Нет, ты послушай: я вешу сто семьдесят фунтов. Я свалился на эту штуку совершенно неожиданно, когда сорвался с дерева, — и она тут же меня удержала. Судя по виду, Мяус весит ещё больше моего. И она удержала его на весу, когда он просто поднял её над головой и поджал ноги. Тогда, значит, этот аппарат или такой же, но покрупнее, может служить двигателем для самолёта, а пожалуй, и этаким самолётным парашютом при аварии. А если и нет, так уж наверняка мощности этих маленьких двигателей хватит, чтобы вращать турбину.
— И бельё эта штука стирать будет? — хмуро спросила Айрис.
— Вот это я и имею в виду! Штука лёгкая, портативная, мощность прямо баснословная — конечно же, она будет стирать. И заменит моторы, и генераторы, и… Айрис, что полагается делать, когда на тебя свалится открытие такой важности?
— Пожалуй, надо позвонить в какую-нибудь газету.
— И чтоб сюда заявилось сто тысяч зевак и любопытных, и конгресс начнёт расследование и ещё невесть что? Брр!
— А может, посоветуешься с Хемфри Зинсером?
— Чёрт возьми, ты попала в самую точку! Хемфри наверняка сообразит, что делать. Сейчас к нему съезжу.
— Ничего подобного! Не починив крышу? Пока ты обернёшься, будет уже темно.
Меньше всего Джеку хотелось лезть сейчас на крышу и подпиливать ощеренные края треклятой дыры. Но приходилось считаться ещё и с логикой, и с угрозой в голосе Айрис. Он вздохнул и отошёл, бормоча себе под нос, что счастливейший и ни с чем не сравнимый в истории человечества шаг вперёд откладывается из-за женской прихоти. Он совсем позабыл, что на плечах у него высотонаборный аппарат Мяуса, и только первые два шага прошёл по земле. Айрис неудержимо расхохоталась, глядя, как он неуклюже вышагивает по воздуху. Наконец он вернулся на твёрдую почву, стиснул зубы и с лёгкостью махнул на крышу.
— Доберись-ка до меня теперь! — поддразнил он и взялся за пилу.
За работой он не сразу обратил внимание на шум внизу.
— Ба-аба! Мр-рру эллю-у…
Он со вздохом отложил пилу.
— Что у вас там?
— Мяус хочет свой летательный пояс!
Джек оглядел крышу, примыкающий к дому невысокий сарай и решил, что хоть он и достиг солидного возраста, но ещё способен слезть отсюда и без лестницы. Он взял реактивное “коромысло” и сбросил вниз. Оно падало, держась в воздухе строго горизонтально; ничуть не быстрей и не медленней, чем в тот раз, когда он сам на нём спускался. Мяус подхватил “коромысло”, ловко продел в кольцо сломанную руку, потом здоровую и прыгнул на крышу к Джеку.
— Что скажешь, приятель?
— Уо-он йю-у у ни.
— Вполне разделяю ваши чувства.
Джек понимал: серебристый человек пытается что-то объяснить, но как тут поможешь? Он ответил широкой улыбкой и снова взялся за пилу. Мяус отобрал пилу и швырнул с крыши, старательно примерясь, чтобы не задеть Молли.
— Это ещё зачем?
— Деллийюу хини, — сказал Мяус. — Бенто дее нюминью ххэ. — И показал на “летательный пояс” и на дыру в крыше.
— По-твоему, лучше мне не работать, а улететь на этой штуке? Верно, брат. Но, боюсь, придётся мне всё-таки…
Мяус повёл рукой вокруг дыры в крыше, потом опять показал на свой аппарат, на один из ракетных наконечников.
— Не понимаю, — сказал Джек.
Мяус, видимо, уловил смысл сказанного, и на подвижном лице его появилось изумление. Он опустился на колени, сбоку взялся здоровой рукой за один из ракетных моторчиков, нажал два крохотных штифта — и кожух раскрылся. Внутри оказалось очень компактное, наглухо закрытое и с виду необыкновенно простое устройство — должно быть, это и был двигатель. Видимо, он ничем больше не закреплялся. Мяус вынул его и протянул Джеку. Величиной и формой эта штука походила на электрическую бритву. Сбоку была кнопка. Мяус показал на неё, нажал что-то сзади, потом повернул руку Джека так, чтобы маленький механизм был направлен в сторону от них обоих. Готовый к чему угодно — что вовсе ничего не произойдёт или, напротив, вырвется “ослепительная вспышка яростной, всесжигающей энергии”, столь милая сердцу писателей-фантастов, — Джек нажал кнопку.
Машинка засвистела, и отдача мягко вжала её в ладонь Джека.
— Прекрасно, — сказал Джек. — А что же с этим делать? Мяус показал на то место, где пилил Джек, потом на машинку.
— Вот оно что, — сказал Джек.
Он нагнулся, нацелил машинку туда, где кончался распил, и нажал кнопку. Снова свист, лёгкая равномерная отдача — и доску прорезала тонкая черта. Разрез был вдвое тоньше того, что оставила пила, чистый, ровный и, пока у Джека не дрогнула рука, безукоризненно прямой. Над крышей поднялось и развеялось по ветру облачко тончайшей древесной пыли.
На пробу Джек поднёс машинку ближе к доске, потом отвёл подальше. Выяснилось: чем ближе, тем тоньше разрез. Чем дальше отводить руку, тем шире разрез и тем медленнее режет машинка, а примерно в восемнадцати дюймах от доски она совсем перестаёт резать. Вот это здорово! Джек быстро обошёл дыру кругом и подровнял края. Мяус смотрел и улыбался до ушей. Джек широко ухмылялся в ответ, отлично понимая, какое у него самого было бы чувство, если бы он познакомил с пилой дикаря, который пытается перепилить дерево ножом.
Кончив работу, Джек отдал машинку серебряному гостю и похлопал его по плечу.
— Большущее спасибо, Мяус!
Тремя быстрыми ловкими движениями Мяус вложил крохотный моторчик в кожух, взялся одной рукой за “коромысло”, шагнул с крыши и все с той же удивительной лёгкостью, точно пух одуванчика, опустился на землю. И, едва став на ноги, бросил “коромысло” обратно. Джек с испугом смотрел, как оно летит вверх, словно самая обыкновенная палка. Попытался ухватить его на лету, промахнулся. “Коромысло” достигло вершины своей траектории, начало падать — и в этот миг включились двигатели и мягко опустили его к ногам Джека. Он продел руки в кольца и слетел к Мяусу.
Серебряный гость пошёл за ним в гараж, где у Джека хранились кое-какие доски и дощечки. Джек отобрал несколько сосновых досок толщиной в дюйм и выволок наружу: надо отмерить и отрезать куски нужной длины, а потом он сколотит самую простую крышку, вроде как для чердачного люка, и прикроет ею ненужный теперь лестничный проем. Мяус с большим интересом наблюдал за его работой.
Джек поднял “летательный пояс” и попытался открыть обтекаемый кожух, чтобы достать резак. Ничего не получилось. Он давил, крутил, тянул, поворачивал. Аппарат не поддавался никаким ухищрениям, лишь засвистал тихонько, когда Джек в какую-то минуту опустил его пониже.
— Ээк, Шек, — сказал Мяус.
Отобрал у Джека аппарат, надавил в нужном месте. Джек внимательно следил. Потом улыбнулся Мяусу и взял резак.
В два счёта он распилил доски, с язвительной ухмылкой поглядывая на пилу, праздно висевшую на стене. Потом скрепил доски вместе двумя поперечинами и одной косой планкой между ними, аккуратно подпилил неровности по краям и, отступив на шаг, полюбовался делом своих рук. И тут же сообразил, что крышка слишком тяжела, одному её не дотащить, тем более не взгромоздить на крышу дома. Вот если бы у Мяуса обе руки были целы или если бы… Джек почесал в затылке.
— Пап, а ты отвези её на летательном поясе.
— Молли! Как ты до этого додумалась?
— Мяус сказал… То есть… я…
— А ну, давай в конце концов разберёмся! Как Мяус с тобой разговаривает?
— Не знаю, пап. Я вроде вспоминаю, что он сказал… только не… не словами. Просто я… просто…
Молли окончательно запуталась, потом сказала с жаром:
— Ну, я не знаю, пап! Вот честное слово!
— А сейчас что он говорит?
Молли смотрела на Мяуса. Опять Джек заметил, как странно распушились у того серебряные усы. Девочка сказа.
— Ты положи эту дверку на летательный пояс и подними. На поясе она будет падать медленно, а ты толкай вперёд, пока… пока она падает.
Джек поглядел на дверку, на аппарат — и понял. Стал подсовывать аппарат под дверку; Мяус нагнулся и помог ему. Вся конструкция всплыла в воздух, и Мяус, придерживая её, чтоб сохраняла равновесие, вывел её из гаража, прежде чем она окончательно опустилась наземь. Ещё раз подняли, ещё раз без труда подтолкнули — и так прошли ещё футов тридцать. Таким образом они добрались до самого дома; Молли со смехом вприпрыжку бежала за ними, упрашивала её прокатить и на все лады восхваляла Мяуса, а он широко улыбался.
У дома Джек сказал:
— Hy-c, Эйнштейн-младший, а как нам теперь поднять все это на крышу?
Мяус поднял с земли мячик и, ловко подкидывая и ловя его, направился за угол дома.
— Эй!
— Он не знает, пап. Ты уж сам придумай.
— Так что ж, по-твоему, он сумел изобрести такой хитрый фокус, чтобы дотащить крышку сюда, а теперь у него мозги отказали?
— Ага, наверно.
Джек Герри посмотрел вслед серебристому человеку и покачал головой. Он уже приготовился получить от Мяуса совет, продиктованный разумением, превосходящим человеческое, хоть и несколько иным. Но Мяус попросту отмахнулся от задачи — это не укладывалось у Джека в голове. Конечно же, такой знающий и находчивый человек, остроумно подсказавший, как притащить сюда тяжёлую крышку, не мог не понимать, что это только половина дела.
Пожав плечами, Джек вернулся в гараж, достал небольшой блок и верёвки. Надо было ещё ввернуть но большому крюку в скат крыши и в будущую крышку люка; немалого труда стоило втянуть груз наверх, ещё больше пришлось попыхтеть, пока удалось перетащить его через карниз и приладить на место. Мяус, видно, потерял к работе Джека всякий интерес. Два часа спустя Джек довернул последний винт, с облегчением разогнулся, и вдруг внизу послышались уже знакомые пронзительные вопли. Джек выронил инструменты, второпях пристроил за плечи “коромысло” и прыгнул с крыши.
— Айрис! Айрис! Что случилось?
— Не знаю… Этот Мяус… Он…
Джек ринулся за угол, к парадному крыльцу. На земле в каком-то судорожном припадке валялся Мяус. Он лежал на спине, выгнувшись дугой, пятки ушли глубоко в дёрн, голова запрокинулась под немыслимым углом, он только и опирался на пятки да на лоб. Здоровой рукой он колотил по земле, но та, что в лубках, лежала спокойно. Губы кривились, испуская пронзительный, прерывистый, поистине ужасающий вой. Мяус, видимо, способен был одинаково громко вопить и на вдохе и на выдохе.
Рядом стояла Молли и не сводила с него зачарованного взгляда. Она улыбалась. Джек опустился на колени и попытался сдержать дёргающееся в конвульсиях тело.
— Молли! Перестань смеяться над беднягой.
— А он не бедняга, пап. Он счастливый.
— Что-о?
— Глупый, ты разве не видишь? Ему очень хорошо. Он смеётся!
— Айрис, что с ним творится, как по-твоему?
— Одно могу сказать: он опять глотал аспирин.
— Четыре штуки съел, — вставила Молли. — Он их очень любит.
— Что делать, Джек?
— Понятия не имею, — озабоченно сказал Джек. — Оставим его в покое, как-нибудь само пройдёт. Дать рвотного или снотворного опасно — не ровен час совсем его отравим.
Приступ слабел и неожиданно прекратился, Мяус обмяк и затих. И опять, положив руку ему на грудь, Джек ощутил странное двойное биение сердца.
— Обморок, — сказал он.
Каким-то не своим, приглушённым голосом Молли возразила:
— Нет, пап. Он смотрит сны.
— Сны?
— Там небо оранжевое, — сказала Молли. Джек вскинул голову. Глаза девочки были закрыты. — Много Мяусов, целые толпы… и они большие. Как мистер Торндайк. (Торндайк, старый знакомый семейства Герри, редактор городской газеты, мог похвастать ростом в шесть футов и семь дюймов.) Дома круглые, и большие самолёты, и… и у них вместо крыльев палки.
— Не говори глупостей, Молли! — тревожно сказала мать. Джек поспешно зашипел на неё, чтобы не перебивала.
— Ну-ну, малышка, что там ещё?
— Какое-то место… комната. Это… тут Мяус, и ещё, их много. Они все линиями… рядами. Один большой, в жёлтой шапке. И он… держит их в рядах. А вот Мяус. Не в ряду. Прыгнул из окна со своей леталкой.
Молли умолкла. Мяус тихонько простонал.
— Ну?
— Ничего не видно, пап… ой, погоди! Все такое… мутное… Теперь какая-то штука, вроде подводной лодки. Только не в воде, а на земле. Дверь открыта. И Мяус… он внутри. Много кнопок и часов. Нажимает на кнопки. Толкнул какую-то… ой… ой! Больно!
Молли прижала к вискам стиснутые кулаки.
— Молли!!!
Девочка открыла глаза.
— Ты не волнуйся, мам, — преспокойно заявила она. — Это все ничего. Просто от той штуки во сне стало больно, только не мне. Был целый веник огня, и… и вроде спать захотелось, только очень-очень сильно. И больно.
— Джек, он погубит ребёнка!
— Сомневаюсь, — сказал Джек.
— И я тоже, — с недоумением произнесла Айрис и прибавила чуть слышно: — А почему я это сказала?
— Мяус спит, — неожиданно объявила Молли.
— А снов больше не видит?
— Нет, не видит. Ух, как это было… чуднeq \o (о;?)!
— Пойдём перекусим чего-нибудь, — сказала Айрис, голос её слегка дрожал.
Она ушла с Молли в дом. Джек посмотрел на Мяуса, тот блаженно улыбался во сне. Может, следовало бы уложить это странное существо в постель? А впрочем, день тёплый, трава густая, лежать ему мягко… Джек покачал головой и тоже вошёл в дом. Огляделся по сторонам.
— Да ты просто волшебница!
Вокруг все преобразилось. Мусора, щепок, обвалившейся штукатурки как не бывало, на столике, на спинках дивана и кресел победоносно сверкали салфетки и накидки — рукоделие Айрис. Она сделала реверанс:
— Вы очень любезны, милорд.
Они подсели к круглому столику и принялись уничтожать сандвичи с языком.
— Джек!
— М-м?
— Что это было? Телепатия?
— Да, наверно. Что-то в этом роде. Ого, вот я скажу Зинсеру! У него глаза на лоб полезут!
— Ты прямо сегодня поедешь на аэродром?
— Ясно! Пожалуй, и Мяуса прихвачу.
— Перепугаешь там всех. Уж очень у него вид… такое не каждый день встретишь.
— Ни черта! Посидит с Молли на заднем сиденье.
— Джек… а не опасно Молли общаться с этим… с этим существом?
— Нет, конечно! Ты беспокоишься?
— Я… да, Джек. И не из-за Мяуса. Из-за себя. Беспокоюсь потому, что как-то слишком мало беспокоюсь… понимаешь?
Джек наклонился и поцеловал её.
— Вот что значит материнское сердце, — усмехнулся он. — Мяус — существо чужое, непривычное, значит, надо его опасаться. А при этом он несчастный и безобидный, и где-то в глубине души ты готова его опекать и нянчить.
— М-может быть… — задумчиво протянула Айрис. — Он такой же огромный и безобразный, как ты, и, вне всякого сомнения, гораздо умней тебя. Но тебя мне вовсе не хочется нянчить.
— Ещё чего! — усмехнулся Джек, залпом проглотил кофе и встал из-за стола. — Ешь скорей, Молли, и поди вымой лицо и руки. А я погляжу, как там Мяус.
— Значит, едешь в аэропорт? — спросила Айрис.
— Если Мяус пришёл в себя. Я очень много всякого хочу выяснить, и многого мне просто не понять, не хватит мозгов. Зинсер вряд ли на все сумеет ответить. Но вдвоём мы хотя бы сообразим, как с этим быть дальше. Айрис, это же грандиозно!
Полный самых смелых предположений и дерзких замыслов, он вышел на лужайку перед домом. Мяус сидел в траве и самозабвенно созерцал гусеницу.
— Мяус!
— Баб?
— Как насчёт того, чтобы прокатиться?
— Хоррршо, шшалуста, Шек!
— Боюсь, что ты меня не совсем понял. Пошли.
И Джек махнул рукой в сторону гаража. Очень бережно и нежно Мяус опустил гусеницу на травинку, поднялся и пошёл следом, и тут в гараже раздался дикий грохот и треск. На миг все застыли, потом завизжала Молли — опять и опять, да так, что волосы у Джека стали дыбом. Он сам не заметил, как домчался к гаражу.
— Молли! Что случилось?
При звуке его голоса девочка сразу замолчала, будто повернули выключатель.
— Молли!
— Я здесь, пап, — голос её прозвучал на удивление тихо и смиренно. Она стояла возле отцовского автомобиля, и в эту минуту выражением всего её существа была выпяченная дрожащая нижняя губа. Машина застряла носом в дыре, пробитой в задней стенке гаража.
— Пап, я не хотела… я только хотела помочь тебе вывести машину. Ты меня отшлёпаешь? Пап, ну, пожалуйста, я ведь не…
— Что на тебя нашло? Почему ты это сделала? Ты же прекрасно знаешь, что я не велю трогать стартер!
— Пап, я понарошку… будто это подводная лодка, только она умеет летать… Ну, как Мяус улетел.
С некоторым усилием Джек сообразил, о чём речь.
— Поди сюда, — сказал он сурово.
Молли подошла крохотными шажками, еле передвигая ноги, прижав руки к тому месту, где, как она догадывалась, они ей сейчас больше всего пригодятся.
— Надо бы тебя выдрать, — сказал Джек.
— Ага… — дрожащим голосом согласилась Молли. — Наверно, надо. Только разочка два — и хватит, а, пап?
Джек закусил изнутри щеки, но не выдержал и ухмыльнулся. “Ах ты хитрюга!” — подумал он.
— Вот что я тебе скажу, — проворчал он, оглядывая машину. По счастью, гаражик был отнюдь не капитальной постройки, несколько новых вмятин на капоте и крыльях будут недурно гармонировать со старыми. — Тебе причитается три увесистых раза. Я их приплюсую к следующему деру.
— Хорошо, пап.
Она взобралась на заднее сиденье, подальше от отца, и села там прямо и чинно, как пай-девочка. Джек как мог расчистил щепки и обломки, сел за руль и осторожно, задом вывел свой старый тарантас из продырявленного сарая.
Мяус стоял в почтительном отдалении, серебряные глаза со страхом уставились на рычащий автомобиль.
— Прошу, — сказал ему Джек и поманил пальцем. Мяус попятился.
— Мяус! — окликнула Молли, выглянув из машины.
— Йоук! — отозвался Мяус и тотчас подошёл.
Молли отворила заднюю дверцу, он забрался внутрь и… скорчился на полу. Хохоча во всё горло, Молли заставила его сесть как следует. Джек вошёл в дом, остановился, подобрал ракетное коромысло Мяуса, послал в окно воздушный поцелуй Айрис — и они покатили.
До аэродрома ехали сорок минут, и все сорок минут не утихали восторги: Молли трещала как пулемёт, подмечая и разъясняя все чудеса проносящихся мимо земных ландшафтов. Мяус её слушал как зачарованный, с круглыми глазами и раскрытым ртом, порой тихонько взвизгивал, изумлённо мяукал и вопросительно попискивал… в иные минуты Джек готов был поклясться, что серебряный человек понимает каждое слово девочки.
Джек остановился на краю лётного поля.
— Ну, — сказал он, — вы оба пока посидите в машине. Я поговорю с мистером Зинсером, может быть, он выйдет познакомиться с Мяусом. Молли, сумеешь ты объяснить Мяусу, что он должен сидеть в машине и не высовываться? Понимаешь, если его увидят чужие люди, они станут задавать всякие глупые вопросы, а зачем же смущать Мяуса, верно?