Стаут Рекс. Окно к смерти

   - Да нет, ничего особенного. - Вулф украдкой взглянул на Луиз, проверяя, не грозит ли что-нибудь с той стороны, и снова обратился к Таттлу. - Я думаю о мистере Эрроу; хотелось бы перебрать все возможные варианты. Конечно, у него был ключ от номера, и ночью он мог войти, сделать, что ему нужно, если ему, и вправду, что-то было нужно, и снова уйти. Ведь мог?
   Таттл задумался. Я наблюдал за ним, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься от сияния лысины и сосредоточиться на лице. Было бы не в пример проще, будь его глаза, нос и рот прямо на макушке.
   - Вполне, - согласился он, - но я сомневаюсь, что он это и вправду сделал. Я сплю очень чутко - думаю, я бы его услышал. И ему пришлось бы пробираться через гостиную, а там был Пол. Правда, Пол мало что соображал.
   - Я вообще ничего не соображал, - перебил Пол. - Если бы он уж очень захотел, чтобы я его заметил, то ему пришлось бы врезать мне еще раз. - Он посмотрел на Вулфа. - А это идея. Что ему тут могло быть нужно?
   - Да ничего конкретного. Я просто ставлю вопросы. Мистер Таттл, а после этого, когда вы снова увидели мистера Эрроу?
   - Утром. В воскресенье утром. Он появился в номере часов в девять, сразу после доктора Буля.
   - Где он был?
   - Не знаю. Спрашивать я не стал, а сам он ничего не сказал. Понимаете, перед лицом смерти... Он засыпал нас вопросами, в том числе, надо сказать, довольно бестактными, но в таких обстоятельствах... я решил, что не стоит заострять на этом внимания.
   Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, опустил подбородок к груди. Братья сидели и смотрели на него. Таттл повернулся к жене, поглаживал ее по плечу и что-то бормотал; вскоре она отняла ладони от лица и подняла голову. Он достал из нагрудного кармана красивый чистый носовой платок, она взяла его и несколько раз приложила к лицу. Никаких следов слез на щеках не было.
   Вулф открыл глаза и обвел взглядом комнату - сначала слева направо, потом в обратную сторону.
   - Не вижу никакого смысла более вас задерживать, - объявил он. - Я рассчитывал, что смогу принять решение уже сегодня, - он нацелился взглядом на Пола, - но ваша версия насчет морфия заслуживает небольшого расследования. Конечно, я проведу его сам, и совершенно конфиденциально. Подставлять вас под обвинение в клевете, это значило бы сослужить вам дурную службу. - Он перевел взгляд на Дейвида, потом обратно, на Таттла. - Кстати, я вам не сказал, что просил передать доктор Буль. Если мисс Горен будет предъявлено обвинение в халатности, он как раз и посоветует ей подать на вас за клевету, и сам лично поддержит ее заявление. Она утверждает, что перед уходом налила в грелки горячую воду, и он убежден, что она говорит правду. Ждите от меня известий, вероятно, не позднее...
   Раздался звонок в дверь. Обычно, когда у нас в кабинете гости, дверь открывает Фриц, но сейчас у меня сработала интуиция, что бывает довольно часто; я встал, быстро прошел за спинами клиентов и вовремя успел в прихожую - перехватил Фрица у самой двери. Наружный свет горел, и сквозь стекло двери я разглядел незнакомого человека - широкоплечего субъекта примерно одного со мной возраста и телосложения. Сказав Фрицу, что открою сам, я подошел, приоткрыл дверь, насколько позволяет цепочка, и спросил в щель:
   - Я могу вам чем-нибудь помочь?
   Сквозь щель донесся тихий медлительный голос, растягивающий слова:
   - Думаю, да. Меня зовут Эрроу, Джонни Эрроу. Мне нужно поговорить с Ниро Вулфом. Если вы откроете дверь, это очень поможет.
   - Да-да, но сначала я должен его предупредить. Потерпите минутку, - Я закрыл дверь, достал из кармана листок бумаги, написал на нем "Эрроу", вернулся в кабинет, подошел к столу и протянул листок Вулфу.
   - Дьявол, - чертыхнулся он. - Я думал, на сегодня - все. Но, может, я... Ну, хорошо.
   Не спорю, - обвинение в халатности я заслужил: я ведь знал, что произошло в субботу вечером в баре "Черчилль", но, уверяю вас, сделал это не нарочно. Мебель в нашем кабинете я почитаю не меньше, чем Вулф или Фриц.
   Просто я задумался, и думал не переставая, и когда шел в переднюю открывать урановому принцу, и когда ввел его в кабинет и отступил в сторону, наблюдая за выражениями их лиц. Когда же, едва завидев Пола Файфа, Эрроу пошел на него, я оказался слишком далеко. Так одним желтым креслом у нас стало меньше. Зато мне посчастливилось увидеть, каким образом синяки у Пола Файфа оказались на челюсти с обеих сторон. Эрроу коротко, от плеча, поддел его прямой левой, довольно сильно, так, что тот потерял равновесие, потом размахнулся правой - и Пол, пролетев футов шесть, рухнул на кресло. Когда он наклонился, чтобы рвануть его на ноги и, скорее всего, заняться другим глазом, я был уже рядом, рукой захватил его сзади за шею, а коленом уперся в поясницу. Подскочил и Таттл, пытаясь ухватить Эрроу за рукав, Дейвид бегал вокруг, явно вознамерившись встать между ними, - дурацкая тактика. Луиз пронзительно визжала.
   - О'кэй, - сказал я. - Отойдите. Я его держу. - Эрроу попробовал было вырваться, но в конце концов затих, когда понял, что вопрос состоит только в том, что у него сломается раньше - шея или позвоночник. Вулф, с отвращением в голосе, сказал, что им лучше уйти. Пол кое-как вскарабкался на ноги, и секунду мне казалось, что сейчас он попробует ударить Эрроу, пока я его держу, но Дейвид уже схватил брата за руку и тащил прочь. Таттл подошел к Луиз, повел к выходу; Дейвид подталкивал Пола. У двери Дейвид оглянулся на Вулфа, сказал с упреком:
   - Зачем вы его впустили, вы-то могли и сообразить? - Когда они все вышли в коридор, я отпустил Эрроу и пошел закрыть за ними дверь; на пороге я пожелал им спокойной ночи, но ответа дождался только от Дейвида.
   А в кабинете Джонни Эрроу сидел в красном кожаном кресле и осторожно водил головой взад-вперед, проверяя, цела ли шея. Может, я и вправду чуть-чуть перестарался, но, когда имеешь дело с незнакомыми людьми, лучше не рисковать.
   4
   Я устроился спиной к столу и принялся изучать Джонни Эрроу. Объектом для наблюдения он был чрезвычайно любопытным. Урановый магнат - свеженький, с пылу с жару, хронический забияка - хлебом не корми, дай двинуть кому-нибудь в челюсть, парень, который знает толк в хорошеньких сиделках и не теряется при встрече с ними. И в то же время - кандидат на электрический стул. Для человека его возраста - отнюдь не мало. И с виду он был парень ничего, правда, не из тех, кого любят изображать на рекламных плакатах с сигаретой в зубах. Лицо и руки у него были вовсе не так грубы и обветрены, как можно бы ожидать от человека, который пять последних лет долбил скалы где-то в глухомани. Но с открытия Блэк Элбоу прошло уже достаточно времени, чтобы он успел слегка пообтереться. Он перестал водить головой и встретился со мной взглядом. Его карие глаза с морщинками в уголках, наверное, от постоянного прищуривания в поисках урана разглядывали меня с любопытством.
   - Здорово вы меня скрутили, - сказал он тихим голосом, растягивая слова, и в его голосе не было и тени враждебности. - Я думал, у меня шея сломается.
   - И поделом бы, - сердито сказал Вулф. - Посмотрите, что вы сделали с креслом.
   - О, за кресло я заплачу. - Он достал из кармана брюк согнутую пополам плотную пачку зелененьких. - Сколько?
   - Мистер Гудвин пришлет вам счет, - Вулф был в ярости. - У меня кабинет, а не арена для гладиаторов. Вы пришли по нашей записке, насколько я понимаю?
   Он покачал головой.
   - Никакой записки мне не передавали. Если вы отправили ее в отель, то я там с утра не показывался. А что в ней было?
   - Просто, что я хочу вас видеть.
   - Я ее не получал. - Он поднял руку и стал массировать себе шею. - Я пришел потому, что я хотел видеть вас. - Он сделал особый нажим на последнем слове. - С этим, Полом Файфом, я тоже хотел повстречаться, но не думал, что он здесь - мне просто повезло. Я хотел побеседовать с ним насчет одного фокуса, который он пытался устроить моей знакомой. Вы знаете, с грелками.
   Вулф кивнул.
   - А со мной?
   - С вами я хотел побеседовать, потому что, насколько я понимаю, вы шьете мне убийство моего партнера, Берта Файфа. - Карие глаза немного сузились. Видимо, они у него щурились не только на уран. - Вот я и пришел справиться, не нужно ли чем помочь.
   Вулф хмыкнул.
   - У вас неверная информация, мистер Эрроу. Меня наняли, чтобы я провел расследование и решил, не дают ли какие-нибудь обстоятельства смерти мистера Файфа основания для обращения в полицию. И в этом помощь мне, действительно, нужна. Шить, как вы выразились, я вам ничего не собираюсь. Насчет помощи вы, конечно, иронизируете, но она мне, в самом деле, нужна. Так что, будем продолжать?
   Эрроу засмеялся. Не загоготал, нет, просто засмеялся непринужденным легким смешком, который так идет его медлительной речи.
   - Смотря что, - сказал он. - Продолжать - что?
   - Продолжать обмен информацией. Мне нужно кое-что уточнить, и вам, быть может, тоже. Во-первых, все, что вы знаете, я думаю, вам известно от мисс Горен. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы, должно быть, разговаривали с ней сегодня целый вечер, часов с четырех. Не сомневаюсь, она уверена, что излагает события правильно, но если у вас создалось впечатление, что я что-то против вас затеваю, это ошибка. Признайтесь: то, что привело вас сюда, вы узнали от мисс Горен.
   - Ну конечно. Мы обедали вместе сегодня. Доктор Буль заехал за ней в ресторан, по дороге сюда.
   Если из моего рассказа выходит, что он давал подробные ответы из желания помочь Вулфу, то это не так. Он просто хвастался. Его так и подмывало рассказать кому-нибудь, кому угодно, что мисс Горен позволила ему угостить себя обедом.
   - Тогда, - сказал Вулф, - вы должны понять: она представляет ситуацию однобоко, хоть и не думаю, что делает это умышленно. Я заявляю вам на словах, а если хотите, попрошу напечатать это на машинке и распишусь, что до сих пор не нашел ни единой улики, позволяющей инкриминировать вам, хоть прямо, хоть косвенно, смерть Бертрама Файфа. Перейдем к фактам. Что вам известно о грелках? Не из чужих уст, пусть даже из уст мисс Горен, а то, что вы сами знаете или сами видели.
   - Да ничего. Я их в глаза не видел.
   - И не трогали?
   - Конечно, нет. Зачем мне их трогать? - Его медлительная речь не ускорилась ни на минуту. - И если они вас интересуют только потому, что этот Пол Файф уверяет, будто нашел их пустыми, то причем тут факты?
   - Может быть, и ни при чем. Откуда мне знать? Когда вы видели Бертрама Файфа живым в последний раз?
   - В субботу вечером, перед тем, как мы уехали в театр. Я заглянул к нему на минутку.
   - Мисс Горен была около него?
   - Да, конечно.
   - Вы не заходили к нему после театра?
   - Нет. И знаете, почему?
   - Уже знаю. Вы застали в номере то, что мистер Дейвид Файф именует ситуацией, и ушли. Сразу же. Я полагаю, на поиски Пола Файфа. Правильно?
   - Ну да, и я его нашел. После того, что мы услышали от мисс Горен, я искал бы его хоть до утра, но этого не понадобилось. Он сидел внизу, в баре.
   - И вы на него напали.
   - Ну да. Я ведь не для того его искал, чтобы туфли ему начистить. Снова легкий, непринужденный смешок, приятный и миролюбивый. - Спасибо какому-то копу, что вмешался, а то я так рассвирепел. - Он взглянул на меня дружелюбно и с любопытством. - А вы здорово меня скрутили.
   - А потом что? - спросил Вулф. - Как я понимаю, в номер вы не вернулись.
   - Конечно, нет. Подошел еще один коп, но я никак не мог успокоиться, мне не нравилось, что меня держат, тогда рассвирепели и они. Надели мне наручники, один отвел меня в участок и посадил под замок. Я не захотел признаваться, ни кого я ударил, ни за что, и, наверное, они решили сами его найти и завести на меня дело. В конце концов они дали мне позвонить, я попросил вызвать своего адвоката, тот приехал и меня выручил. Я вернулся в отель, а там уже этот, Пол Файф, и Таттл с женой, и Берт - мертвый. Доктор тоже там был.
   - Для вас это, конечно, был шок, когда вы увидели, что он мертв.
   - Конечно. А если бы был не шок, то, значит, я его и убил, да? - сказал со смешком Джонни Эрроу. - Если вы, мистер, и вправду ведете дело честно, и ничего мне не шьете, то вот что я вам скажу. Мы с Бертом пять лет вкалывали бок о бок, и хлебнуть нам довелось всякого. С голоду умирать не умирали, но что-то около того. И выпутывались всегда сами, никто нам штанов не менял. Когда наткнулись на Блэк Элбоу, нужно было быстро провернуть уйму дел, чтобы застолбить участок официально, и если бы мы действовали поодиночке, ничего бы у нас не вышло. Тогда мы и пригласили адвоката и составили письменный договор, чтобы никто не влез и не стал мутить воду, если с одним из нас что-нибудь случится. Так уж сложилось: нам нравилось быть вместе, хоть иногда мы и спорили. Вот почему, когда он меня попросил, я приехал с ним в Нью-Йорк. Мне то здесь вообще нечего было делать. Все свои вопросы мы могли решать дома, в Блэк Элбоу или в Монреале. И уж точно, чтобы убить его, в Нью-Йорк мне ехать было незачем.
   Вулф пристально посмотрел на него.
   - Значит, в Нью-Йорк он приехал не по делам?
   - Нет, сэр. Он сказал - по личному делу. Когда мы вселились в отель и он связался с сестрой и братьями, мне показалось, что его что-то грызет, что-то еще с тех времен. Он несколько раз ездил в Маунт Киско и меня брал с собой. Мы исколесили на "Кадиллаке" весь городок. Ездили к дому, где он родился, и внутрь заходили, - там сейчас какие-то итальянцы живут. Ездили есть мороженое с содовой в аптеку к Таттлу. Искали женщину, хозяйку меблированных номеров, где он жил когда-то, но она давно выехала. Только на прошлой неделе ему сказали, что она сейчас в Паукипси, так мы и туда съездили.
   Вся эта история заняла у него довольно много времени он ни разу не ускорил свою медлительную речь. Было в том и свое преимущество: не надо останавливаться, чтобы перевести дыхание.
   - Кажется, я слишком много болтаю, - сказал он, - но ведь разговор о Берте. Пять лет я мало с кем разговаривал - только с ним, а теперь, видимо, захотелось поговорить о нем.
   Он слегка наклонил голову, подумал и продолжал:
   - Мне бы не хотелось, чтобы это убийство навесили на меня, и подставлять кого-то понапрасну тоже не хочется, но я не совсем точно выразился, когда сказал, что его грызло что-то из прежних времен. Как-то, когда мы сидели с ним под скалой, в Канаде, он мне кое-что об этом рассказал. Он сказал, что если нам и вправду подфартило, то он сможет вернуться домой и заняться одним неоконченным дельцем. Вы знаете, как у него умер отец, и как его судили за убийство?
   Вулф сказал, что знает.
   - Ну вот, он мне все рассказал об этом. Он сказал, что никогда не требовал своей доли наследства, потому что не хотел чувствовать себя причастным к той грязи, от которой убежал, - и этому не надо удивляться, просто надо знать Берта. Он сказал, что до сих пор обманывал себя, будто все уже забыл, и ему давно на это наплевать; но сейчас, когда нам, кажется, повезло по-крупному, ему захотелось вернуться и разобраться, что к чему. Что он и сделал. Кого он конкретно подозревает, я не знал, но замечал кое-что. Например, рассказывает он родственникам, чем сейчас занимается, а сам внимательно за ними наблюдает. Им очень не понравилось, когда он сказал, что скоро раздобудет полный текст свидетельских показаний на том самом суде. И когда сказал, что ездил к хозяйке меблированных номеров, им тоже не понравилось. Мне показалось, он это нарочно делает, чтобы их завести.
   Его глаза прищурились, в уголках показались морщинки.
   - Вы только не подумайте, что я стараюсь кого-то утопить. Доктор ведь сказал, что Берт умер от воспаления легких, а врач он, по-моему, хороший. Просто я хочу объяснить, зачем Берту понадобилось ехать в Нью-Йорк. У вас еще есть вопросы?
   Вулф покачал головой.
   - Пока нет. Попозже, может быть. Но ведь я предлагал обмен информацией. Что вы хотите знать?
   - Вот это учтиво, это я понимаю. - Эрроу, кажется, говорил серьезно. Пожалуй, нет. - Он поднялся из кресла и постоял немного. - Только вот вы сказали, что у вас не хватает улик, чтобы... как это...
   - Инкриминировать.
   - Вот-вот. Так почему бы вам не смотать удочки? Мы с Бертом всегда так делали как только убедимся, что на участке совсем глухо, так сразу сматываем удочки.
   - Я не говорил - совсем глухо. - Вулф был мрачен. - В том-то и загвоздка, что не совсем. Есть одно загадочное обстоятельство, и пока я его не выясню, сматывать удочки рано.
   - Какое обстоятельство?
   - Я вас о нем уже спрашивал, но вы сразу становитесь на дыбы. Опять заговаривать с вами на эту тему без оружия просто опасно. Счет за кресло мистер Гудвин вам вышлет, как только мы узнаем сумму. До свидания, сэр.
   Он хотел еще услышать что-нибудь про загадочное обстоятельство, но не тут-то было. Дудки. Когда он понял, что на этом участке глухо, он смотал удочки, и я пошел в переднюю закрыть за ним дверь. Уже за порогом он повернулся ко мне и сказал:
   - Здорово вы все-таки меня скрутили.
   В кабинете Вулф сидел с закрытыми глазами, наморщенным лбом, откинувшись на спинку кресла. Я убрал поломанное кресло в угол, остальные расставил по местам, прибрал на ночь свой письменный стол, запер сейф и подошел к нему.
   - Зачем вам понадобилось его заводить? Если в этом деле, и вправду, есть какое-то загадочное обстоятельство, то я его, наверное, проспал. Какое, подскажите.
   Он буркнул, не открывая глаз:
   - Грелки.
   Я потянулся и зевнул.
   - Ясно. Сначала вас нужно уламывать, чтобы вы взялись за работу, а когда оказывается, что дела-то никакого и нет, вы пытаетесь высосать его из пальца. Бросьте. Давайте ограничимся этой тысчонкой, что совсем недурно за восемь часов, и скажем, что ответ отрицательный. Дело закрывается.
   - Не могу. Есть одна загадка. - Он открыл глаза. - Ну кто, скажите ради бога, повыливал эти грелки? И зачем?
   - Пол. Почему бы не он?
   - Потому что я ему не верю. Хоть он и твердил об этом весь вечер, и даже довольно убедительно. Да вы только представьте. Он заходит к брату, видит, что тот умер. Откидывает одеяла, видит, что грелки пусты. Уже поворачивается, чтобы позвать сестру и зятя, как вдруг до него доходит, что пустые грелки - неплохое оружие против мисс Горен. Он не хочет, чтобы их заметила сестра, поэтому сначала он относит грелки в ванную, а потом уже зовет ее. Вы считаете, это похоже на правду?
   - Конечно, но...
   - Прошу вас. Я воспользуюсь этим "но". Но представим, что все было иначе. Он заходит к брату и видит, что тот мертв. Он откидывает одеяла, хочет послушать сердце. Грелки лежат на месте, с водой. Увидев их, он тут же задумывает план, а ведь он, заметьте, в шоковом состоянии: только что искал живого брата, а нашел труп. И он сходу, вместо того, чтобы позвать на помощь, задумывает план: отнести грелки в ванную и вылить, чтобы через некоторое время получить возможность подойти к мисс Горен и сказать ей, что нашел грелки пустыми; и не только задумывает, но и действует, как задумал. Вы считаете, это правдоподобно?
   - Если вас послушать, - признался я, - то не очень.
   - Я описал все так, как оно должно было случиться. Но было ли так на самом деле? Я уверен, что нет. Он заметил грелки только потому, что они действительно были пустыми, на полные он вообще не обратил бы никакого внимания - то ли в постели больного, то ли в постели покойника. Слов нет, бывают люди, способные на подобную изобретательность и коварство, но он не из их числа. Следовательно, приходится заключить: грелки он нашел пустыми, но нам-то это что дает?
   - Тут надо подумать. - Я сел.
   - Подумайте. Дело дрянь, - в его голосе звучала горечь. - Я-то давно это понял. Чтобы сохранить уважение к себе, - а это долг, который никому нельзя передоверить, - я просто обязан докопаться до сути. Может, виновата мисс Горен? Взяла и положила в постель пустые грелки?
   - Исключено, сэр. Я думаю на ней жениться. И потом, я просто в это не верю. Она квалифицированный медик, а ни одна обученная квалифицированная сиделка такого ляпсуса допустить не может.
   - Согласен. Тогда что мы имеем? Около полуночи, буквально перед уходом, мисс Горен наполнила грелки горячей водой и положила их в постель. Часов в шесть утра Пол Файф нашел обе грелки в постели, но пустые. Кто-то их взял, вылил воду и положил обратно. Зачем? Объясните.
   - Что вы на меня так смотрите? Я их не выливал. Почему я должен объяснять?
   - Да вы и не сумеете ничего объяснить. Скажете, что их вылили с целью убийства? Смешно. Объяснить это невозможно, а все необъяснимое в деле о смерти приобретает зловещий оттенок, особенно если покойник - миллионер. Прежде чем задать вопрос, кто это сделал, я должен ответить на вопрос зачем?
   - Не обязательно, - возразил я. - Задачу можно упростить. Ограничиваемся этой тысячей, но даем не отрицательный ответ, а положительный. Пусть Пол передает дело копам. Что и требовалось доказать.
   - Пф. Вы не шутите?
   Я сдался.
   - Шучу. У вас безвыходное положение. Единственное, что придет копам в голову, это что сиделка сама оставила грелки пустыми, и теперь боится признаваться; а кончится все тем, что Джонни Эрроу отметелит весь отдел по расследованию убийств, от инспектора Кремера до самого последнего копа. Тут я вдруг заподозрил подвох и посмотрел на него. - Это что, просто трюк такой? Сами вы уже поняли, для чего были вылиты грелки, или думаете, что поняли, и хотите, чтобы я лишний раз убедился в вашей гениальности?
   - Нет. Я запутался окончательно. Не знаю, что и делать. Это не загадка, это черт знает что такое, - Он взглянул на настенные часы.
   - Пора ложиться. И такая головоломка на сон грядущий. Однако сначала инструкции на завтра. Ваш блокнот, пожалуйста.
   Я достал блокнот из ящика письменного стола.
   5
   В среду утром, позавтракав, как обычно, с Фрицем на кухне (а Вулф, тоже как обычно, съел свой завтрак у себя наверху), я принялся за эти инструкции. Они были простые, но выполнить их оказалось совсем не просто. Первой и главной задачей было дозвониться до доктора Буля и устроить так, чтобы он явился к нам в кабинет к одиннадцати часам - время, когда Вулф спускается в кабинет из теплицы, - и привел с собой Энн Горен. Во-первых, дозвонился я до него только к полудню. С девяти до десяти он на вызовах - это все, чего я добился от секретарши. Я попросил передать ему, чтобы он мне позвонил, но звонка так и не дождался. После десяти к телефону стала подходить медсестра. Первые три раза она отвечала любезно и с нотками сочувствия в голосе, потом - коротко и сухо. Доктор все еще обслуживает вызовы, о моей просьбе ему передали, но что она может сделать, если у него слишком много работы. Когда он наконец мне позвонил, уговориться с ним и мисс Горен на одиннадцать было уже невозможно, часы показывали без четверти двенадцать, поэтому я предложил три часа и услышал категорическое нет. Ни в три, ни в четыре - никогда. Все, что он мог сказать о смерти Бертрама Файфа, он уже сказал, но если у Вулфа есть желание поговорить с ним по телефону, то пару минут он готов ему уделить. Я спросил у Вулфа. Тот сказал: нет, по телефону - нет. Тупик.
   В конце концов после обеда мне пришлось выводить машину из гаража и ехать все сорок миль - сначала по Вестсайдскому шоссе, потом, свернув на Сомилл Ривер Паркуэй, - в Маунт Киско, где в большом белом доме, стоящем посреди зеленой лужайки, я обнаружил приемную доктора Буля. Мне передали, что он примет меня по окончании вечернего приема, который обычно идет с двух до четырех, но когда я приехал, в очереди сидело еще пять человек, так что у меня получился настоящий продолжительный визит к врачу, с чтением неизменного набора журналов. Наконец, та самая медсестра, - она проработала у него лет шестьдесят, не меньше, - провела меня в кабинет.
   Буль сидел за столом, выглядел устало, но, как и раньше, безупречно. Он быстро заговорил:
   - Мне нужно на вызовы. Я опаздываю. Что у вас там еще?
   Я тоже умею кратко выражать свои мысли.
   - Вопрос, - сказал я, - который поднимает один из родственников покойного. Не мог ли кто-нибудь вместо морфия подложить что-нибудь другое? Прежде чем передать этот вопрос полиции, мистер Вулф хочет проверить его сам, но если вы предпочитаете...
   - Морфий? Вы хотите сказать, тот морфий, который был введен Берту Файфу?
   - Да, сэр. Раз уж этот вопрос воз...
   - Дурак чертов. Я о Поле, конечно. Ерунда какая. Подменил - кто и когда?
   - Не уточняется. - Я сел, хотя меня и не приглашали. - Но мистер Вулф не может оставить эту версию без внимания, и был бы вам очень признателен за небольшую информацию. Этот морфий вы передавали сиделке лично?
   По тому, как он на меня посмотрел, я понял, что мне сейчас посоветуют пойти и залезть куда-нибудь повыше, желательно на дерево, которое вот-вот упадет, но он передумал: решил, что лучше от меня отделаться раз и навсегда.
   - Этот морфий, - сказал он, - из пузырька в моем чемоданчике. Я взял оттуда две таблетки по четверть грана, передал их сиделке и распорядился одну ввести больному сразу после ухода гостей, а другую, если понадобится, через час. Она говорит, что сделала все по инструкции. Утверждать, что таблетки кто-то подменил, - это чистый бред.
   - Да, сэр. А где она их хранила до того, как сделала укол?
   - Не знаю. Она квалифицированная сиделка и абсолютно надежный человек. Если хотите, я у нее спрошу.
   - Нет, спасибо, я сам спрошу. А ваш пузырек с морфием? Он не мог попасть в чужие руки?
   - Это исключено. Нет.
   - Может, вы недавно получали новую партию лекарств, в смысле, пополнили пузырек новым запасом морфия?
   - Нет. С тех пор прошло, как минимум, две недели. А то и больше.