Страница:
Он нажал кнопку, сделал распоряжение, и, спустя минуту, я очутился на тротуаре. Я хорошо отдавал себе отчет в том, что причиной моего освобождения была надежда Роуклиффа на помощь Ниро Вулфа.
Я безуспешно пытался поймать такси и решил отправиться домой на метро. По дороге домой мои мысли были заняты только Дейзи Перритом. Я еле удерживался от того, чтобы рассказать в полиции о его деле и тем самым помочь им. Я понимал, что без разрешения Вулфа не имею права делать этого. Кроме того, по дороге домой мне пришло в голову одно предположение. Что если всю работу по устранению Вайолет проделал мой тезка Арчи?
Сколько я ни думал над этим, ничего здравого мне в голову так и не пришло.
Исходная позиция была такова: Перрит решил не откладывать дела в долгий ящик, — отделаться от Вайолет. Это, конечно, совершенно ясно. Но зачем понадобилось втягивать в это дело Вулфа, не говоря уж обо мне!
Используя Вулфа как прикрытие, он неминуемо должен был выдать тайну о том, что Вайолет является подставным лицом. А ведь именно это он всеми силами хотел скрыть. Мне необходимо было получить ответы на эти вопросы, так как у меня появилась одна идея. Я решил убить Дейзи Перрита. Это решение не было связано со смертью Вайолет и с неприятными минутами, которые мне пришлось пережить три часа тому назад у ее машины. Оно было продиктовано ясным пониманием того, куда Перрит затянул нас с Вулфом. Мы понимаем, что работа частного детектива связана с риском, и идем на это. Но быть замешанными в частные дела Перрита и Микера — это уже сверх разумного риска. Остается только назначить дату своих похорон. Пересаживаясь на поезд на Гранд-Сентрал, я решил убить Перрита при первой же возможности. Когда через четыре минуты я пересаживался на Таймс-сквер, эта идея показалась мне совершенно сумасшедшей. Еще четыре минуты спустя, когда я подымался к выходу из метро на Тридцать четвертой улице, у меня в голове не было вообще ни одной здравой мысли. Кого мне действительно хотелось теперь убить, так это Вулфа, который в своем безумном вожделении мяса открыл окно и заставил меня пригласить Перрита в дом.
Свернув с Девятой авеню на Тридцать пятую улицу, я решил дать своему мозгу отдохнуть. Меня ждали постель и отдых после двухчасовой беседы со служителем закона.
Подойдя к крыльцу дома, я решил не заходить к Вулфу перед сном. Наш разговор вполне мог подождать до утра. Ступив на первую ступеньку крыльца, я почувствовал некоторое успокоение, но оно тотчас исчезло при виде двух мужчин, вышедших из тени и приблизившихся ко мне.
Один из них был мой тезка Арчи, а другой — Дейзи Перрит. Арчи держал револьвер в руке, Перрит прятал руки в карманах. Мое оружие было при мне, но из того револьвера, что лежал в кармане пиджака, я расстрелял все патроны, а моя кобура под мышкой не могла выручить меня, так как плащ на мне был застегнут на все пуговицы.
— Мне нужно расспросить вас о сегодняшнем вечере, — сказал Перрит. — Моя машина стоит за углом на Одиннадцатой авеню. Идите. Мы пойдем сзади.
Если бы Перрит собирался убить меня, то он не стал бы начинать разговора, а сразу взялся бы за дело. Так что я вполне мог не обращать внимания на его приказание и открыть дверь своим ключом. Правда, тут было одно «но»: дверь была закрыта изнутри на засов. Значит, для того чтобы войти в дом, мне нужно было поднять с постели Фрица, не говоря уже о том, что, увидев открытую дверь, Перрит и его оруженосец могли решить нанести нам визит.
— Я предпочел бы поговорить здесь… — начал я и замолчал, когда услышал шум приближающейся машины.
Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, так как после недавних переживаний этот шум действовал мне на нервы. Это было такси. За углом находился их парк, и в это время они часто проезжали здесь.
Я опять повернулся к Перриту.
— Я предпочитаю говорить здесь. Можете успокоиться, мой револьвер не заряжен. Я истратил все патроны, когда…
В этот момент из такси раздались выстрелы. Я не стал никуда нырять, а просто упал у крыльца, распластавшись на тротуаре. Потом я постарался перекатиться и укрыться за крыльцом. На этот раз мне вообще не удалось разглядеть человека в такси. Насколько я помню, я даже не пытался достать свой револьвер. Я и понятия не имел, что делали Перрит и Арчи, но позже выяснилось, что они пустили в ход свой арсенал.
Наконец выстрелы смолкли и вдалеке затих шум удаляющейся машины. Я осторожно поднял голову и огляделся. Неподалеку от меня лежало неподвижное тело, а рядом с ним еще одно.
Я встал и подошел к ним. С первого взгляда было ясно, что отныне Дейзи Перрита и Арчи уже нечего было бояться. Убедившись в этом, я поднялся на крыльцо, чтобы позвонить в дверь и разбудить Фрица, но звонить не пришлось. Дверь приоткрылась, и голос Фрица спросил:
— Арчи?
— Это я, Фриц. Открой.
— Тебе не нужна помощь?
— Впусти меня.
Он открыл засов, и я пошел.
— Ты кого-нибудь убил? — осведомился он.
Сверху раздался рев Ниро Вулфа.
— Арчи! Что там происходит?
Его тон явно подразумевал, что я должен, кроме всего прочего, принести ему извинения в том, что потревожил его сон.
— На тротуаре перед домом лежат два трупа, и рядим с ними вполне мог оказаться и третий — мой! — с горечью воскликнул я и направился в контору, чтобы набрать номер телефона девятнадцатого полицейского участка.
Я безуспешно пытался поймать такси и решил отправиться домой на метро. По дороге домой мои мысли были заняты только Дейзи Перритом. Я еле удерживался от того, чтобы рассказать в полиции о его деле и тем самым помочь им. Я понимал, что без разрешения Вулфа не имею права делать этого. Кроме того, по дороге домой мне пришло в голову одно предположение. Что если всю работу по устранению Вайолет проделал мой тезка Арчи?
Сколько я ни думал над этим, ничего здравого мне в голову так и не пришло.
Исходная позиция была такова: Перрит решил не откладывать дела в долгий ящик, — отделаться от Вайолет. Это, конечно, совершенно ясно. Но зачем понадобилось втягивать в это дело Вулфа, не говоря уж обо мне!
Используя Вулфа как прикрытие, он неминуемо должен был выдать тайну о том, что Вайолет является подставным лицом. А ведь именно это он всеми силами хотел скрыть. Мне необходимо было получить ответы на эти вопросы, так как у меня появилась одна идея. Я решил убить Дейзи Перрита. Это решение не было связано со смертью Вайолет и с неприятными минутами, которые мне пришлось пережить три часа тому назад у ее машины. Оно было продиктовано ясным пониманием того, куда Перрит затянул нас с Вулфом. Мы понимаем, что работа частного детектива связана с риском, и идем на это. Но быть замешанными в частные дела Перрита и Микера — это уже сверх разумного риска. Остается только назначить дату своих похорон. Пересаживаясь на поезд на Гранд-Сентрал, я решил убить Перрита при первой же возможности. Когда через четыре минуты я пересаживался на Таймс-сквер, эта идея показалась мне совершенно сумасшедшей. Еще четыре минуты спустя, когда я подымался к выходу из метро на Тридцать четвертой улице, у меня в голове не было вообще ни одной здравой мысли. Кого мне действительно хотелось теперь убить, так это Вулфа, который в своем безумном вожделении мяса открыл окно и заставил меня пригласить Перрита в дом.
Свернув с Девятой авеню на Тридцать пятую улицу, я решил дать своему мозгу отдохнуть. Меня ждали постель и отдых после двухчасовой беседы со служителем закона.
Подойдя к крыльцу дома, я решил не заходить к Вулфу перед сном. Наш разговор вполне мог подождать до утра. Ступив на первую ступеньку крыльца, я почувствовал некоторое успокоение, но оно тотчас исчезло при виде двух мужчин, вышедших из тени и приблизившихся ко мне.
Один из них был мой тезка Арчи, а другой — Дейзи Перрит. Арчи держал револьвер в руке, Перрит прятал руки в карманах. Мое оружие было при мне, но из того револьвера, что лежал в кармане пиджака, я расстрелял все патроны, а моя кобура под мышкой не могла выручить меня, так как плащ на мне был застегнут на все пуговицы.
— Мне нужно расспросить вас о сегодняшнем вечере, — сказал Перрит. — Моя машина стоит за углом на Одиннадцатой авеню. Идите. Мы пойдем сзади.
Если бы Перрит собирался убить меня, то он не стал бы начинать разговора, а сразу взялся бы за дело. Так что я вполне мог не обращать внимания на его приказание и открыть дверь своим ключом. Правда, тут было одно «но»: дверь была закрыта изнутри на засов. Значит, для того чтобы войти в дом, мне нужно было поднять с постели Фрица, не говоря уже о том, что, увидев открытую дверь, Перрит и его оруженосец могли решить нанести нам визит.
— Я предпочел бы поговорить здесь… — начал я и замолчал, когда услышал шум приближающейся машины.
Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, так как после недавних переживаний этот шум действовал мне на нервы. Это было такси. За углом находился их парк, и в это время они часто проезжали здесь.
Я опять повернулся к Перриту.
— Я предпочитаю говорить здесь. Можете успокоиться, мой револьвер не заряжен. Я истратил все патроны, когда…
В этот момент из такси раздались выстрелы. Я не стал никуда нырять, а просто упал у крыльца, распластавшись на тротуаре. Потом я постарался перекатиться и укрыться за крыльцом. На этот раз мне вообще не удалось разглядеть человека в такси. Насколько я помню, я даже не пытался достать свой револьвер. Я и понятия не имел, что делали Перрит и Арчи, но позже выяснилось, что они пустили в ход свой арсенал.
Наконец выстрелы смолкли и вдалеке затих шум удаляющейся машины. Я осторожно поднял голову и огляделся. Неподалеку от меня лежало неподвижное тело, а рядом с ним еще одно.
Я встал и подошел к ним. С первого взгляда было ясно, что отныне Дейзи Перрита и Арчи уже нечего было бояться. Убедившись в этом, я поднялся на крыльцо, чтобы позвонить в дверь и разбудить Фрица, но звонить не пришлось. Дверь приоткрылась, и голос Фрица спросил:
— Арчи?
— Это я, Фриц. Открой.
— Тебе не нужна помощь?
— Впусти меня.
Он открыл засов, и я пошел.
— Ты кого-нибудь убил? — осведомился он.
Сверху раздался рев Ниро Вулфа.
— Арчи! Что там происходит?
Его тон явно подразумевал, что я должен, кроме всего прочего, принести ему извинения в том, что потревожил его сон.
— На тротуаре перед домом лежат два трупа, и рядим с ними вполне мог оказаться и третий — мой! — с горечью воскликнул я и направился в контору, чтобы набрать номер телефона девятнадцатого полицейского участка.
8
Итак, в конце концов, Роуклиффу не понадобилось ждать встречи с Вулфом до одиннадцати часов. Мой патрон принял его с сержантом в четыре часа ночи в своей спальне. Я не присутствовал при этом разговоре, так как меня в это время допрашивали в другой комнате. Как выяснилось позже, Вулф рассказал Роуклиффу, что Перрит жаловался на шантажировавшую его дочь и просил оградить его от этого. Вульф признался, что он взялся за эту работу и переговорил с дочерью, приезжавшей к нему в контору. Он умолчал о том, что Вайолет была подставной дочерью, то есть подставным лицом. Таким образом, Бьюла была совершенно исключена из дела.
Тем временем я отказался на допросе от всего, кроме очевидных фактов, что не увеличило моей популярности среди полицейских, но и не повредило моему здоровью.
По достигнутому с Вулфом соглашению полицейские могли входить в дом для беседы с нами, но временная штаб-квартира у нас не устраивалась. Меня брали в работу дважды. Один раз выводили на улицу на место происшествия, а второй — пытались поймать на противоречивых показаниях, хотя каждому было известно, что на мне не прокатишься. По тому, как они вели себя, было ясно, что им меня жаль. Тогда не было времени, чтобы проанализировать ситуацию и понять, насколько они были правы в этом.
Все это продолжалось до тех пор, пока не рассвело и солнце не показалось в окне позади стола Вулфа.
Как только полицейские ушли, включая Роуклиффа и сержанта, Фриц спустился в кухню и занялся приготовлением завтрака. Я поднялся на второй этаж, постучался в дверь спальни Вулфа и, получив разрешение, вошел. В это время хозяин комнаты в желтой шелковой пижаме и желтых шлепанцах с загнутыми вверх носами выходил из ванной комнаты.
— Ну что ж, — начал я, — слава Богу…
Зазвонил телефон. Уходя из конторы, я всегда переключаю звонок аппарата на комнату Вулфа. Я снял трубку и сказал:
— Контора Ниро Вулфа.
— Арчи? Говорит Сол. Позови мне босса.
Я сказал Вулфу:
— Вас просит Сол Пензер.
Он одобрительно кивнул.
— Хорошо. Поднимись к себе в комнату и посмотри на себя в зеркало. Тебе нужно умыться.
— Интересно, как выглядели бы вы на моем месте, если бы вам пришлось всю ночь кататься по тротуарам. Вы хотите наедине поговорить с Солом? Разве вы поручали ему какую-нибудь работу?
— Конечно. В связи с делом мистера Перрита.
— Когда вы это успели?
— Я позвонил ему вчера вечером, когда ты провожал мисс Пейдж. Пойди и умойся.
Я вышел. Обычно я обижался, если Вулф отстранял меня от дела и поручал его кому-то другому. Но на этот раз у меня просто не было сил обижаться, и, кроме того, Сол Пензер — это совсем другое дело. На такого малого, как он, трудно обижаться. Посмотрев на себя в зеркало в своей ванной, я убедился, что дело было не в моей внешности, как я и предполагал, и решил отложить бритье. Потом я вернулся в спальню Вулфа. Он надевал носки.
— О чем вы хотите со мной поговорить? — спросил я его.
— Ни о чем.
Я негодующе посмотрел на него.
— Ну что ж, дай Бог.
— В данный момент обсуждать нечего, — проворчал он. — Тебя это дело не касается. Я сказал Роуклиффу, что обещал Перриту прекратить шантаж и что угрожал его дочери разоблачением в полиции. Этот лейтенант — совершенно слабоумный тип. Он заявил, что мне следовало бы подать на девушку в суд за шантаж. — Вулф выпрямился. — Кстати, наверное бесполезно звонить после смерти Перрита по номеру Линкольн 63232?
— Меня это не касается, — процедил я сквозь зубы и спустился в кухню завтракать.
Меня это не касается! И он еще назвал Роуклиффа слабоумным!
Я успел проглотить три оладьи, даже не распробовав их.
Мой завтрак четыре раза прерывался телефонными звонками.
Один раз пришлось потревожить мистера Вулфа, который к тому времени уже закончил завтрак и поднялся в оранжерею.
— Звонил человек по имени Л.А. Шварц, — сказал я ему. — Он адвокат Дейзи Перрита. Ему нужно немедленно повидаться с вами. Я назначил вашу встречу с ним на одиннадцать часов. У меня есть номер его телефона. Если вы считаете, что это дело его тоже не касается, то я могу позвонить ему и отложить встречу.
— Она состоится в одиннадцать часов, — сказал Вулф. — А ты не попробуешь позвонить по тому номеру? Мистер Перрит сказал: между семью и десятью часами?
— Нет, — отрезал я и повесил трубку.
В течение следующих двух часов я в основном старался не заснуть в промежутках между телефонными звонками. Звонили главным образом газетчики, но я умел их укрощать. Один звонок был иного характера. Говорил парень с хриплым голосом, таким хриплым, что мне все время хотелось помочь ему откашляться. Парень представился как друг Дейзи Перрита. Он сказал, что хочет задать мне пару вопросов и предлагает встретиться для этого в клубе. Я ответил ему, что занят в конторе, но если он даст мне свою фамилию и номер телефона, то я позвоню ему и сообщу, когда буду свободен. Он сказал, что не знает, где он будет, и что постарается позвонить еще раз. В заключение он сказал: «Очень жаль, что вы этой ночью не были заняты в конторе» — и повесил трубку.
Незадолго до одиннадцати часов второй раз позвонил Сол Пензер. Я перевел звонок к Вулфу и получил распоряжение отключиться. В этом распоряжении я не нуждался, так как дело меня не касалось.
Не успели они закончить разговор, как в дверь позвонили, наверное, в десятый раз после ухода полиции. На этот раз это был клиент с зарезервированным временем. Я проводил Л.А. Шварца в контору, усадил в кресло и предупредил, что Вулф скоро придет.
Я никогда не принял бы Шварца за адвоката Дейзи Перрита. Это был худощавый и молчаливый человек лет шестидесяти. Я решил поговорить с ним, чтобы не заснуть, но добился от него не больше десятка слов. Он сидел, держа на коленях портфель, и через каждые тридцать секунд потягивал мочку правого мха. К тому моменту, когда послышался шум лифта Вулфа, Шварц совсем забыл обо мне.
По пути к своему креслу Вулф и Шварц обменялись приветствиями, затем Вулф сел, откинулся назад и взглянул на посетителя из-под полуприкрытых век.
— Итак, сэр? — сказал он.
— Вы должны извинить меня за поспешность, — сказал Шварц, — но этого требуют дела. Насколько я понял вчера мистера Перрита, вы не сразу дали ваше согласие, и, следовательно…
— Это совершенная нелепость, — ответил Вулф.
— Этого я и боялся, — с сожалением сказал адвокат. — Это сильно затруднит дело. Боюсь, что частично я виноват в этой ошибке, так как составлял документ в спешке. Остается неясным, должен ли душеприказчик вернуть оставленные ему по завещанию пятьдесят тысяч долларов, если им будете не вы, а кто-то, назначенный по суду.
— Расскажите мне обо всем, — проворчал Вулф.
Тем временем я отказался на допросе от всего, кроме очевидных фактов, что не увеличило моей популярности среди полицейских, но и не повредило моему здоровью.
По достигнутому с Вулфом соглашению полицейские могли входить в дом для беседы с нами, но временная штаб-квартира у нас не устраивалась. Меня брали в работу дважды. Один раз выводили на улицу на место происшествия, а второй — пытались поймать на противоречивых показаниях, хотя каждому было известно, что на мне не прокатишься. По тому, как они вели себя, было ясно, что им меня жаль. Тогда не было времени, чтобы проанализировать ситуацию и понять, насколько они были правы в этом.
Все это продолжалось до тех пор, пока не рассвело и солнце не показалось в окне позади стола Вулфа.
Как только полицейские ушли, включая Роуклиффа и сержанта, Фриц спустился в кухню и занялся приготовлением завтрака. Я поднялся на второй этаж, постучался в дверь спальни Вулфа и, получив разрешение, вошел. В это время хозяин комнаты в желтой шелковой пижаме и желтых шлепанцах с загнутыми вверх носами выходил из ванной комнаты.
— Ну что ж, — начал я, — слава Богу…
Зазвонил телефон. Уходя из конторы, я всегда переключаю звонок аппарата на комнату Вулфа. Я снял трубку и сказал:
— Контора Ниро Вулфа.
— Арчи? Говорит Сол. Позови мне босса.
Я сказал Вулфу:
— Вас просит Сол Пензер.
Он одобрительно кивнул.
— Хорошо. Поднимись к себе в комнату и посмотри на себя в зеркало. Тебе нужно умыться.
— Интересно, как выглядели бы вы на моем месте, если бы вам пришлось всю ночь кататься по тротуарам. Вы хотите наедине поговорить с Солом? Разве вы поручали ему какую-нибудь работу?
— Конечно. В связи с делом мистера Перрита.
— Когда вы это успели?
— Я позвонил ему вчера вечером, когда ты провожал мисс Пейдж. Пойди и умойся.
Я вышел. Обычно я обижался, если Вулф отстранял меня от дела и поручал его кому-то другому. Но на этот раз у меня просто не было сил обижаться, и, кроме того, Сол Пензер — это совсем другое дело. На такого малого, как он, трудно обижаться. Посмотрев на себя в зеркало в своей ванной, я убедился, что дело было не в моей внешности, как я и предполагал, и решил отложить бритье. Потом я вернулся в спальню Вулфа. Он надевал носки.
— О чем вы хотите со мной поговорить? — спросил я его.
— Ни о чем.
Я негодующе посмотрел на него.
— Ну что ж, дай Бог.
— В данный момент обсуждать нечего, — проворчал он. — Тебя это дело не касается. Я сказал Роуклиффу, что обещал Перриту прекратить шантаж и что угрожал его дочери разоблачением в полиции. Этот лейтенант — совершенно слабоумный тип. Он заявил, что мне следовало бы подать на девушку в суд за шантаж. — Вулф выпрямился. — Кстати, наверное бесполезно звонить после смерти Перрита по номеру Линкольн 63232?
— Меня это не касается, — процедил я сквозь зубы и спустился в кухню завтракать.
Меня это не касается! И он еще назвал Роуклиффа слабоумным!
Я успел проглотить три оладьи, даже не распробовав их.
Мой завтрак четыре раза прерывался телефонными звонками.
Один раз пришлось потревожить мистера Вулфа, который к тому времени уже закончил завтрак и поднялся в оранжерею.
— Звонил человек по имени Л.А. Шварц, — сказал я ему. — Он адвокат Дейзи Перрита. Ему нужно немедленно повидаться с вами. Я назначил вашу встречу с ним на одиннадцать часов. У меня есть номер его телефона. Если вы считаете, что это дело его тоже не касается, то я могу позвонить ему и отложить встречу.
— Она состоится в одиннадцать часов, — сказал Вулф. — А ты не попробуешь позвонить по тому номеру? Мистер Перрит сказал: между семью и десятью часами?
— Нет, — отрезал я и повесил трубку.
В течение следующих двух часов я в основном старался не заснуть в промежутках между телефонными звонками. Звонили главным образом газетчики, но я умел их укрощать. Один звонок был иного характера. Говорил парень с хриплым голосом, таким хриплым, что мне все время хотелось помочь ему откашляться. Парень представился как друг Дейзи Перрита. Он сказал, что хочет задать мне пару вопросов и предлагает встретиться для этого в клубе. Я ответил ему, что занят в конторе, но если он даст мне свою фамилию и номер телефона, то я позвоню ему и сообщу, когда буду свободен. Он сказал, что не знает, где он будет, и что постарается позвонить еще раз. В заключение он сказал: «Очень жаль, что вы этой ночью не были заняты в конторе» — и повесил трубку.
Незадолго до одиннадцати часов второй раз позвонил Сол Пензер. Я перевел звонок к Вулфу и получил распоряжение отключиться. В этом распоряжении я не нуждался, так как дело меня не касалось.
Не успели они закончить разговор, как в дверь позвонили, наверное, в десятый раз после ухода полиции. На этот раз это был клиент с зарезервированным временем. Я проводил Л.А. Шварца в контору, усадил в кресло и предупредил, что Вулф скоро придет.
Я никогда не принял бы Шварца за адвоката Дейзи Перрита. Это был худощавый и молчаливый человек лет шестидесяти. Я решил поговорить с ним, чтобы не заснуть, но добился от него не больше десятка слов. Он сидел, держа на коленях портфель, и через каждые тридцать секунд потягивал мочку правого мха. К тому моменту, когда послышался шум лифта Вулфа, Шварц совсем забыл обо мне.
По пути к своему креслу Вулф и Шварц обменялись приветствиями, затем Вулф сел, откинулся назад и взглянул на посетителя из-под полуприкрытых век.
— Итак, сэр? — сказал он.
— Вы должны извинить меня за поспешность, — сказал Шварц, — но этого требуют дела. Насколько я понял вчера мистера Перрита, вы не сразу дали ваше согласие, и, следовательно…
— Это совершенная нелепость, — ответил Вулф.
— Этого я и боялся, — с сожалением сказал адвокат. — Это сильно затруднит дело. Боюсь, что частично я виноват в этой ошибке, так как составлял документ в спешке. Остается неясным, должен ли душеприказчик вернуть оставленные ему по завещанию пятьдесят тысяч долларов, если им будете не вы, а кто-то, назначенный по суду.
— Расскажите мне обо всем, — проворчал Вулф.
9
Шварц открыл портфель, потом закрыл его и положил на колени.
— В прошлом я несколько раз выполнял для мистера Перрита небольшие дела чисто юридического характера. Я неплохо знаю дело, но из-за своего характера никогда не преуспевал. Вчера вечером он пришел ко мне домой, в скромную квартирку на Перри-стрит (он никогда не бывал у меня в конторе), и попросил меня сейчас же в его присутствии составить кое-какие бумаги. К счастью, дома у меня есть машинка, правда, не слишком хорошая, что вы заметите но некоторым опечаткам в тексте. Составление документов было долгим делом, потому что я медленно печатаю, а также потому, что требовалось соблюсти особые условия. Чрезвычайно трудно составить завещание для клиента на его дочь, не упоминая при этом ее имени.
Адвокат мигнул.
— В отношении управления наследством не будет никаких сложностей. Оно заключается только в облигациях займа и в наличных общей суммой несколько больше миллиона долларов. Вся остальная собственность мистера Перрита, включая его интересы в различных предприятиях, отходит к его компаньонам. Это освещено в другом документе. Ваши же функции ограничиваются состоянием его дочери. В завещании есть только два пункта, касающиеся других лиц: пятьдесят тысяч долларов оставлены вам как душеприказчику, и такая же сумма — мне. Свидетелями были владелец магазина деликатесов и библиотекарша — люди, которых я хорошо знаю. — Оригинал завещания находится у меня. Мистер Перрит взял себе копию.
Вулф протянул руку.
— Дайте взглянуть на него.
Шварц снова мигнул.
— Сейчас, сэр. Я должен объяснить, что сумма в пятьдесят тысяч долларов оставлена мне не за то, что я составил эти документы. Таким способом мистер Перрит хотел обеспечить исполнение мною действия, нигде не зафиксированного, а только оговоренного. Я составил еще один документ, который не имеет копии. Он был вложен в конверт вместе с письмом, написанным собственноручно мистером Перритом, и запечатан сургучом. Содержание письма мне неизвестно. Я обязался в случае смерти мистера Перрита как можно скорее доставить этот конверт вам и сообщить информацию о завещании, что я уже сделал. Я объясняю дело таким образом: сто долларов мне было оставлено за составление документов, еще сто (вполне разумная сумма) за то, что я передал их вам, остаток же от пятидесяти тысяч долларов я получу за то, что не вскрыл конверт и не поинтересовался его содержанием. Мистер Перрит неверно оценил меня. Вполне достаточно было одной десятой этой суммы, даже одной пятидесятой.
Шварц открыл портфель, достал оттуда сложенные бумаги и положил их Вулфу на стол.
— Вот завещание, которое мне нужно будет послать на утверждение.
Он достал темный конверт с красными печатями и положил его рядом с бумагами.
— А вот конверт.
Он откинулся на спинку кресла и потянул себя за ухо.
Вулф взял конверт и бумаги. Первым он прочел завещание, передал его мне и затем вскрыл конверт ножом для разрезания бумаг. По мере прочтения листков из конверта он передавал их мне, так что я кончил читать их сразу вслед за ним.
Завещание, конечно, было сложным. Я не юрист и поэтому допускаю, что все состояние Перрит оставил дочери. Документ, извлеченный из конверта с сургучными печатями, носил чисто технический характер. Это был длинный перечень облигаций и счетов в банках, где хранились деньги Перрита. Если адвокат составлял этот список в его присутствии, то одна проблема, интересующая полицию, проблема, где находился Перрит перед тем, как его застрелили, — была решена.
Он не просто сидел у адвоката, он там сочинял кое-что: письмо, вложенное в конверт. Я внимательно прочел его.
«Мистеру Ниро Вулфу, эсквайру.
Уважаемый сэр, если я ошибся в вас, то это будет самым большим моим промахом в жизни, но после встречи с вами мне кажется, что я могу положиться на вас. Я хочу, чтобы в случае моей смерти дочь получила все, что ей причитается. В этом заключается моя основная проблема…»
Это только начало письма, все оно занимало семь страниц Перрит писал, что он оставляет Вулфу пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы тог позаботился о будущем Бьюлы. Она должна получить свои деньги. Пусть Вулф расскажет ей то, сто сочтет нужным о ее родителях, но для остальных это должно оставаться тайной. В письме содержалось еще множество сведений о матери Бьюлы, причем последние две страницы были заняты тем, что можно назвать философией. Философией Дейзи Перрита. Кроме этого письма, в конверте лежало брачное свидетельство, помеченное четвертым сентября тысяча девятьсот двадцать четвертого года, и свидетельство о рождении от двадцать шестого июля тысяча девятьсот двадцать пятого года.
Я свернул бумаги и сунул их в конверт.
— Положи их в сейф, — сказал Вулф.
Я положил.
Шварц сказал:
— Возможно, вам не хочется иметь дело с деньгами, добытыми теми методами, которыми пользовался мистер Перрит, но подумайте о вашей ответственности перед девушкой…
Он замолчал, так как Вулф махнул рукой.
— Чем отличается мистер Перрит от любого нефтяного мародера или стального бандита, пользующихся всеми благами, которые дают им их деньги?
— Значит, вы принимаете управление наследством?
— Да.
Но юрист нахмурился.
— В таком случае у меня есть вопрос. Как вы предполагаете осуществлять свои функции после смерти девушки?
— Это уж, сэр, мое дело. — Тут Вулф замолчал и прищурился. — Впрочем, я не прав. Раз мистер Перрит доверял вам, он рассчитывал, что я поступлю так же. Так вот, его дочь жива.
— Понимаю — Шварц мигнул. — Тогда я надеюсь, что вы извините меня, если я упомяну еще одну деталь: пятьдесят тысяч долларов для меня очень большая сумма, но если я не выясню этот вопрос с вами, то могу вообще их не получить. Насколько я понял, ваш помощник — вот этот джентльмен — присутствовал при убийстве мисс Перрит и мистера Перрита и ничуть не пострадал. Не знаю, понимаете ли вы, какие выводы могут быть сделаны из этого. Особенно после того, как завещание — при этом он постучал по портфелю — будет признано законным и опубликовано. Вам доверен миллион долларов. Компаньоны мистера Перрита неизбежно сделают определенные выводы и…
Тут зазвонил телефон, и я взял трубку. Говорил тот же мужчина с хриплым голосом, который раньше приглашал меня встретиться с ним в клубе. С тех пор он так и не удосужился прокашляться. На этот раз он попросил Вулфа, и тот взял трубку.
— Говорит Ниро Вулф… Как вас зовут?.. Простите, сэр, но я никогда не говорю с людьми, не называющими своей фамилии… Фабиан? Благодарю вас. Подождите минуту.
Вулф спросил Шварца.
— Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Фабиан?
— Да.
Шварц нахмурился, и его пальцы вцепились в край портфеля.
— Я тоже, — многозначительно сказал я.
— Да, мистер Фабиан, так в чем дело?.. Понимаю. Я никогда не назначаю свидание вне дома… Нет, уверяю вас, что я не боюсь. Я просто редко выхожу… У меня есть предложение. Почему бы вам не прийти в мою контору в два часа дня? Хорошо. У вас есть мой адрес?.. Хорошо.
Он со зловещим стуком положил трубку.
Шварц заговорил совершенно другим тоном, чем говорил до сих пор:
— Перед тем, как раздался этот звонок, я собирался сказать вам, что компаньоны мистера Перрита — это люди действия. Проще говоря, при первой удобной возможности они убьют вас и вашего помощника. Я хотел посоветовать вам принять некоторые меры предосторожности.
— Мистер Фабиан сказал, что хочет спросить меня о чем-то.
— Боже мой! — Шварц позеленел. — Он самый отъявленный… и вы приглашаете его…
— Если он действительно опасен, — холодно сказал Вулф, — если он сделал те выводы, которых вы боитесь, то безопасней всего встретиться с ним в моей конторе. Рано или поздно это дело придется решить.
Снова зазвонил телефон. Я снял трубку и сказал:
— Контора Ниро Вулфа. Говорит Арчи Гудвин.
Меня чуть не оглушил возбужденный женский голос:
— Вы говорили, что вас зовут Гарольд Стивенс.
Я ответил:
— Подождите секунду, — потом повернулся к Вулфу и сказал ему усталым тоном. — Это звонит приятельница того студента-юриста. Разговор может длиться долго. Я поднимусь наверх и поговорю с того аппарата?
— Хорошо, мы пока продолжим нашу беседу. Пригласи девушку прийти сюда.
Я никогда не пользовался лифтом. Мне казалось, что подниматься по лестнице быстрей и проще. Закрыв дверь своей комнаты, я схватил трубку и сказал Бьюле:
— Простите, что заставил вас ждать, но в конторе народ, и я решил подняться в свою комнату. В чем дело?
— Вы сказали, что вас зовут Стивенс!
— Да. Это неважно, как меня зовут — Стивенс или Гудвин.
— Для меня это важно.
— Благодарю вас. Вы звоните специально для того, чтобы сообщить мне это?
— Нет. Мне нужно узнать о человеке, убитом…
— Подождите. Успокойтесь, и начнем сначала. Что вы хотите?
— Только что в «Газетт» я увидела фотографию одного человека по имени Дейзи Перрит, которого я знаю. Он убит. Там же на фотографии ваше лицо, названо ваше имя и говорится, что вы являетесь помощником Ниро Вулфа. Оказывается, вы были рядом с Дейзи Перритом, когда его убили. Поэтому меня интересует…
— Простите, — перебил я ее, — это не телефонный разговор. Почему бы вам не приехать сюда?
— Конечно, я сейчас приеду.
— Еще раз простите меня, но тротуар перед нашим домом недавно послужил ареной для двух убийств, и поэтому там пока не стоит появляться. Выйдя из метро, вы пройдете на Тридцать четвертую улицу. Там между двумя зданиями будет узкий переулок… Пройдите через него, и я вас встречу и провожу к задней двери нашего дома. Запомнили?
— Конечно. Встречайте меня через полчаса.
— Хорошо. Если я не успею подойти, подождите меня.
— Ладно. Скажите мне только, была ли дочь Перрита…
Я не дал Бьюле закончить и повесил трубку.
Вернувшись в контору, я уже не застал там Л.А. Шварца. Вулф сидел за столом и пил пиво.
— Бьюла увидела в «Газетт» снимки: мой и Дейзи Перрита, — отрапортовал я. — Через полчаса она будет здесь.
— Хорошо. Отведешь ее прямо в южную комнату. Ее никто не должен видеть. — Он нахмурился. — Черт возьми, придется пригласить ее наравне. Садись и расскажи мне все, что произошло этой ночью.
— Я думал, что меня это дело не касается. Когда я снова стал причастен к нему?
— Пф! Начинай.
За десять лет работы с Ниро Вулфом я научился давать ему краткие отчеты, но на этот раз мне пришлось превзойти самого себя. Он перебивал меня вопросами, так что я кончил в двенадцать тридцать, когда нужно было встречать Бьюлу. Я вышел через заднюю дверь и прошел небольшим двориком, где Фриц сажал лук, эстрагон и овощи. Закрыв калитку, я миновал кучи разного хлама и подошел к переулку. Пока никого не было, но долго ждать мне не пришлось. Вскоре в дальнем конце переулка замаячила фигура. Но это была не Бьюла, а студент-юрист. Бьюла шла за ним. Когда они дошли до меня, она вышла вперед и заговорила:
— Ничего, что Мортон приехал со мной? Он не отпускал меня одну.
— Что же делать, раз он приехал, — проворчал я.
Моим первым побуждением было отправить его домой, но поскольку накануне вечером мы так радушно приняли его и он почти был членом семьи, я решил не осложнять дела и не разлучать его с невестой.
Я впустил их в дом через задний вход и проводил в южную комнату на втором этаже. Ею пользовались не часто, но она нас очень выручала. Кто только не спал в ней! Начиная от государственного секретаря США и кончая женщиной, отравившей трех мужей.
Вульф был там и стоял у окна. В этой комнате не было кресла, которое выдержало бы его без ущерба для себя и для него. Он слегка поклонился гостям, наклонив голову на полдюйма.
— Как поживаете, мисс Пейдж? О, вы приехали имеете с Мортоном?
— Да, сэр, — твердо сказал Мортон. — Мне хотелось бы все выяснить. Гудвин сказал, что его зовут Стивенс…
— Я понимаю вас, сэр. Все это кажется вам странным, хотя здесь нет ничего противозаконного. Мисс Пейдж вправе требовать объяснений, и она их получит. Без сомнения, и вы получите их, но только позже, от нее, — Вулф махнул рукой. — Здесь есть журналы и книги, — или, может быть, вы предпочтете спуститься в контору?
Мортон сжал челюсти.
— Я настаиваю…
— Нет, и не пытайтесь, — отрезал Вулф. — Поскольку дело касается мисс Пейдж, я должен быть осмотрителен. Через полчаса мы присоединимся к вам. Арчи, предупреди Фрица, что у нас к обеду будут два гостя.
— В прошлом я несколько раз выполнял для мистера Перрита небольшие дела чисто юридического характера. Я неплохо знаю дело, но из-за своего характера никогда не преуспевал. Вчера вечером он пришел ко мне домой, в скромную квартирку на Перри-стрит (он никогда не бывал у меня в конторе), и попросил меня сейчас же в его присутствии составить кое-какие бумаги. К счастью, дома у меня есть машинка, правда, не слишком хорошая, что вы заметите но некоторым опечаткам в тексте. Составление документов было долгим делом, потому что я медленно печатаю, а также потому, что требовалось соблюсти особые условия. Чрезвычайно трудно составить завещание для клиента на его дочь, не упоминая при этом ее имени.
Адвокат мигнул.
— В отношении управления наследством не будет никаких сложностей. Оно заключается только в облигациях займа и в наличных общей суммой несколько больше миллиона долларов. Вся остальная собственность мистера Перрита, включая его интересы в различных предприятиях, отходит к его компаньонам. Это освещено в другом документе. Ваши же функции ограничиваются состоянием его дочери. В завещании есть только два пункта, касающиеся других лиц: пятьдесят тысяч долларов оставлены вам как душеприказчику, и такая же сумма — мне. Свидетелями были владелец магазина деликатесов и библиотекарша — люди, которых я хорошо знаю. — Оригинал завещания находится у меня. Мистер Перрит взял себе копию.
Вулф протянул руку.
— Дайте взглянуть на него.
Шварц снова мигнул.
— Сейчас, сэр. Я должен объяснить, что сумма в пятьдесят тысяч долларов оставлена мне не за то, что я составил эти документы. Таким способом мистер Перрит хотел обеспечить исполнение мною действия, нигде не зафиксированного, а только оговоренного. Я составил еще один документ, который не имеет копии. Он был вложен в конверт вместе с письмом, написанным собственноручно мистером Перритом, и запечатан сургучом. Содержание письма мне неизвестно. Я обязался в случае смерти мистера Перрита как можно скорее доставить этот конверт вам и сообщить информацию о завещании, что я уже сделал. Я объясняю дело таким образом: сто долларов мне было оставлено за составление документов, еще сто (вполне разумная сумма) за то, что я передал их вам, остаток же от пятидесяти тысяч долларов я получу за то, что не вскрыл конверт и не поинтересовался его содержанием. Мистер Перрит неверно оценил меня. Вполне достаточно было одной десятой этой суммы, даже одной пятидесятой.
Шварц открыл портфель, достал оттуда сложенные бумаги и положил их Вулфу на стол.
— Вот завещание, которое мне нужно будет послать на утверждение.
Он достал темный конверт с красными печатями и положил его рядом с бумагами.
— А вот конверт.
Он откинулся на спинку кресла и потянул себя за ухо.
Вулф взял конверт и бумаги. Первым он прочел завещание, передал его мне и затем вскрыл конверт ножом для разрезания бумаг. По мере прочтения листков из конверта он передавал их мне, так что я кончил читать их сразу вслед за ним.
Завещание, конечно, было сложным. Я не юрист и поэтому допускаю, что все состояние Перрит оставил дочери. Документ, извлеченный из конверта с сургучными печатями, носил чисто технический характер. Это был длинный перечень облигаций и счетов в банках, где хранились деньги Перрита. Если адвокат составлял этот список в его присутствии, то одна проблема, интересующая полицию, проблема, где находился Перрит перед тем, как его застрелили, — была решена.
Он не просто сидел у адвоката, он там сочинял кое-что: письмо, вложенное в конверт. Я внимательно прочел его.
«Мистеру Ниро Вулфу, эсквайру.
Уважаемый сэр, если я ошибся в вас, то это будет самым большим моим промахом в жизни, но после встречи с вами мне кажется, что я могу положиться на вас. Я хочу, чтобы в случае моей смерти дочь получила все, что ей причитается. В этом заключается моя основная проблема…»
Это только начало письма, все оно занимало семь страниц Перрит писал, что он оставляет Вулфу пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы тог позаботился о будущем Бьюлы. Она должна получить свои деньги. Пусть Вулф расскажет ей то, сто сочтет нужным о ее родителях, но для остальных это должно оставаться тайной. В письме содержалось еще множество сведений о матери Бьюлы, причем последние две страницы были заняты тем, что можно назвать философией. Философией Дейзи Перрита. Кроме этого письма, в конверте лежало брачное свидетельство, помеченное четвертым сентября тысяча девятьсот двадцать четвертого года, и свидетельство о рождении от двадцать шестого июля тысяча девятьсот двадцать пятого года.
Я свернул бумаги и сунул их в конверт.
— Положи их в сейф, — сказал Вулф.
Я положил.
Шварц сказал:
— Возможно, вам не хочется иметь дело с деньгами, добытыми теми методами, которыми пользовался мистер Перрит, но подумайте о вашей ответственности перед девушкой…
Он замолчал, так как Вулф махнул рукой.
— Чем отличается мистер Перрит от любого нефтяного мародера или стального бандита, пользующихся всеми благами, которые дают им их деньги?
— Значит, вы принимаете управление наследством?
— Да.
Но юрист нахмурился.
— В таком случае у меня есть вопрос. Как вы предполагаете осуществлять свои функции после смерти девушки?
— Это уж, сэр, мое дело. — Тут Вулф замолчал и прищурился. — Впрочем, я не прав. Раз мистер Перрит доверял вам, он рассчитывал, что я поступлю так же. Так вот, его дочь жива.
— Понимаю — Шварц мигнул. — Тогда я надеюсь, что вы извините меня, если я упомяну еще одну деталь: пятьдесят тысяч долларов для меня очень большая сумма, но если я не выясню этот вопрос с вами, то могу вообще их не получить. Насколько я понял, ваш помощник — вот этот джентльмен — присутствовал при убийстве мисс Перрит и мистера Перрита и ничуть не пострадал. Не знаю, понимаете ли вы, какие выводы могут быть сделаны из этого. Особенно после того, как завещание — при этом он постучал по портфелю — будет признано законным и опубликовано. Вам доверен миллион долларов. Компаньоны мистера Перрита неизбежно сделают определенные выводы и…
Тут зазвонил телефон, и я взял трубку. Говорил тот же мужчина с хриплым голосом, который раньше приглашал меня встретиться с ним в клубе. С тех пор он так и не удосужился прокашляться. На этот раз он попросил Вулфа, и тот взял трубку.
— Говорит Ниро Вулф… Как вас зовут?.. Простите, сэр, но я никогда не говорю с людьми, не называющими своей фамилии… Фабиан? Благодарю вас. Подождите минуту.
Вулф спросил Шварца.
— Вы слышали когда-нибудь о человеке по имени Фабиан?
— Да.
Шварц нахмурился, и его пальцы вцепились в край портфеля.
— Я тоже, — многозначительно сказал я.
— Да, мистер Фабиан, так в чем дело?.. Понимаю. Я никогда не назначаю свидание вне дома… Нет, уверяю вас, что я не боюсь. Я просто редко выхожу… У меня есть предложение. Почему бы вам не прийти в мою контору в два часа дня? Хорошо. У вас есть мой адрес?.. Хорошо.
Он со зловещим стуком положил трубку.
Шварц заговорил совершенно другим тоном, чем говорил до сих пор:
— Перед тем, как раздался этот звонок, я собирался сказать вам, что компаньоны мистера Перрита — это люди действия. Проще говоря, при первой удобной возможности они убьют вас и вашего помощника. Я хотел посоветовать вам принять некоторые меры предосторожности.
— Мистер Фабиан сказал, что хочет спросить меня о чем-то.
— Боже мой! — Шварц позеленел. — Он самый отъявленный… и вы приглашаете его…
— Если он действительно опасен, — холодно сказал Вулф, — если он сделал те выводы, которых вы боитесь, то безопасней всего встретиться с ним в моей конторе. Рано или поздно это дело придется решить.
Снова зазвонил телефон. Я снял трубку и сказал:
— Контора Ниро Вулфа. Говорит Арчи Гудвин.
Меня чуть не оглушил возбужденный женский голос:
— Вы говорили, что вас зовут Гарольд Стивенс.
Я ответил:
— Подождите секунду, — потом повернулся к Вулфу и сказал ему усталым тоном. — Это звонит приятельница того студента-юриста. Разговор может длиться долго. Я поднимусь наверх и поговорю с того аппарата?
— Хорошо, мы пока продолжим нашу беседу. Пригласи девушку прийти сюда.
Я никогда не пользовался лифтом. Мне казалось, что подниматься по лестнице быстрей и проще. Закрыв дверь своей комнаты, я схватил трубку и сказал Бьюле:
— Простите, что заставил вас ждать, но в конторе народ, и я решил подняться в свою комнату. В чем дело?
— Вы сказали, что вас зовут Стивенс!
— Да. Это неважно, как меня зовут — Стивенс или Гудвин.
— Для меня это важно.
— Благодарю вас. Вы звоните специально для того, чтобы сообщить мне это?
— Нет. Мне нужно узнать о человеке, убитом…
— Подождите. Успокойтесь, и начнем сначала. Что вы хотите?
— Только что в «Газетт» я увидела фотографию одного человека по имени Дейзи Перрит, которого я знаю. Он убит. Там же на фотографии ваше лицо, названо ваше имя и говорится, что вы являетесь помощником Ниро Вулфа. Оказывается, вы были рядом с Дейзи Перритом, когда его убили. Поэтому меня интересует…
— Простите, — перебил я ее, — это не телефонный разговор. Почему бы вам не приехать сюда?
— Конечно, я сейчас приеду.
— Еще раз простите меня, но тротуар перед нашим домом недавно послужил ареной для двух убийств, и поэтому там пока не стоит появляться. Выйдя из метро, вы пройдете на Тридцать четвертую улицу. Там между двумя зданиями будет узкий переулок… Пройдите через него, и я вас встречу и провожу к задней двери нашего дома. Запомнили?
— Конечно. Встречайте меня через полчаса.
— Хорошо. Если я не успею подойти, подождите меня.
— Ладно. Скажите мне только, была ли дочь Перрита…
Я не дал Бьюле закончить и повесил трубку.
Вернувшись в контору, я уже не застал там Л.А. Шварца. Вулф сидел за столом и пил пиво.
— Бьюла увидела в «Газетт» снимки: мой и Дейзи Перрита, — отрапортовал я. — Через полчаса она будет здесь.
— Хорошо. Отведешь ее прямо в южную комнату. Ее никто не должен видеть. — Он нахмурился. — Черт возьми, придется пригласить ее наравне. Садись и расскажи мне все, что произошло этой ночью.
— Я думал, что меня это дело не касается. Когда я снова стал причастен к нему?
— Пф! Начинай.
За десять лет работы с Ниро Вулфом я научился давать ему краткие отчеты, но на этот раз мне пришлось превзойти самого себя. Он перебивал меня вопросами, так что я кончил в двенадцать тридцать, когда нужно было встречать Бьюлу. Я вышел через заднюю дверь и прошел небольшим двориком, где Фриц сажал лук, эстрагон и овощи. Закрыв калитку, я миновал кучи разного хлама и подошел к переулку. Пока никого не было, но долго ждать мне не пришлось. Вскоре в дальнем конце переулка замаячила фигура. Но это была не Бьюла, а студент-юрист. Бьюла шла за ним. Когда они дошли до меня, она вышла вперед и заговорила:
— Ничего, что Мортон приехал со мной? Он не отпускал меня одну.
— Что же делать, раз он приехал, — проворчал я.
Моим первым побуждением было отправить его домой, но поскольку накануне вечером мы так радушно приняли его и он почти был членом семьи, я решил не осложнять дела и не разлучать его с невестой.
Я впустил их в дом через задний вход и проводил в южную комнату на втором этаже. Ею пользовались не часто, но она нас очень выручала. Кто только не спал в ней! Начиная от государственного секретаря США и кончая женщиной, отравившей трех мужей.
Вульф был там и стоял у окна. В этой комнате не было кресла, которое выдержало бы его без ущерба для себя и для него. Он слегка поклонился гостям, наклонив голову на полдюйма.
— Как поживаете, мисс Пейдж? О, вы приехали имеете с Мортоном?
— Да, сэр, — твердо сказал Мортон. — Мне хотелось бы все выяснить. Гудвин сказал, что его зовут Стивенс…
— Я понимаю вас, сэр. Все это кажется вам странным, хотя здесь нет ничего противозаконного. Мисс Пейдж вправе требовать объяснений, и она их получит. Без сомнения, и вы получите их, но только позже, от нее, — Вулф махнул рукой. — Здесь есть журналы и книги, — или, может быть, вы предпочтете спуститься в контору?
Мортон сжал челюсти.
— Я настаиваю…
— Нет, и не пытайтесь, — отрезал Вулф. — Поскольку дело касается мисс Пейдж, я должен быть осмотрителен. Через полчаса мы присоединимся к вам. Арчи, предупреди Фрица, что у нас к обеду будут два гостя.
10
Вулф никогда не пытался отрицать, что он тщеславен. Именно этим объясняется то, что он приводил в оранжерею полюбоваться орхидеями людей, находившихся в сильном нервном напряжении. Он вел себя безразлично, но я видел, что, наблюдая за их восторгом, он сам получал удовольствие. Бьюла оправдала его ожидания. Сияние каттлей ошеломило ее, но дендробиумы и фаленопсисы добили ее окончательно. Она просто стояла с открытым ртом и озиралась вокруг.
— Как-нибудь, — сказал польщенный Ниро Вулф, — вы должны провести здесь час или два. К сожалению, пока у нас нет на это времени.
Он проводил девушку в комнату для горшков и услал оттуда садовника Теодора Хорстмана
Вулф уселся в кресло, а мы на табуретки, и сказал:
— Вы уже не ребенок, мисс Пейдж. Вам девятнадцать лет.
— Как-нибудь, — сказал польщенный Ниро Вулф, — вы должны провести здесь час или два. К сожалению, пока у нас нет на это времени.
Он проводил девушку в комнату для горшков и услал оттуда садовника Теодора Хорстмана
Вулф уселся в кресло, а мы на табуретки, и сказал:
— Вы уже не ребенок, мисс Пейдж. Вам девятнадцать лет.