Я задумался. Миссис Поттер, прикусив зубами нижнюю губу, читала письмо. Ладно, решил я, напишу, а коли придется вычеркнуть, труда большого это не составит. И снова принялся строчить.
«О чем я уже знала, потому что брат как-то упомянул об этом в письме, но не более того. Мистер Финч сказал, что у него есть экземпляр рукописи романа „Не надейтесь…“ и что, хотя имя автора романа Бэйрд Арчер, в действительности он принадлежит перу моего брата. Мистер Финч считает, сказал он, что сумеет продать роман в кинематограф за 50.000 долларов, а поскольку раз брат оставил все мне и я — законная владелица этого романа, он просит меня подписать документ, разрешающий ему действовать в качестве моего агента с правом на получение десяти процентов от той суммы, которую заплатит кинокомпания.
Я посылаю вам письмо авиапочтой, потому что речь идет о большой сумме денег, а я надеюсь, что вы дадите мне хороший совет. Здесь я не знаю ни одного адвоката, к которому могла бы обратиться. Мне хотелось бы знать, насколько эти десять процентов разумная цена и следует ли мне подписать документ. Еще мне хотелось бы знать, не должна ли я прежде, чем подписывать, ознакомится с тем, что продаю, поскольку мистер Финч показал мне только конверт, в котором была рукопись, а не содержимое конверта, и ушел, не оставив ее мне, и таким образом я не имела возможности прочитать роман.
Прошу вас ответить мне также авиапочтой, поскольку мистер Финч настаивает на незамедлительных действиях.
Большое вам спасибо.
С уважением…»
Не могу сказать, что письмо писалось у меня как по маслу. Мне пришлось многое перечеркивать и менять, пока я наконец не сочинил приведенного выше, которое затем переписал набело. Я внимательно его перечитал, еще раз продумав, и пришел к выводу, что в нем есть только одно вызывающее сомнение предложение, но я уповал на Господа Бога, что мне не придется его вычеркивать.
Моя сообщница упорно листала письмо за письмом, и я принялся следить за тем, как у нее идет дело. Справа от нее уже лежали четыре конверта с прочитанными письмами, и если она начала с марта, а он писал раз в месяц, значит, она сейчас читает июльское письмо. Мне ужасно хотелось схватить следующее письмо, но я сдержался и, когда она закончила читать и начала вкладывать письмо обратно в конверт, встал и решил размяться. Она читала страшно медленно. Я прошел в противоположный конец комнаты к стеклянным дверям и выглянул на улицу. Под проливным дождем недавно высаженное дерево высотой в два моих роста клонилось чуть ли не до земли, и я попытался сосредоточиться на его дальнейшей судьбе и поволноваться за него, что, надо признаться, плохо у меня получалось, как вдруг раздался голос:
— Я знала, что что-то такое есть! Вот оно. Слушайте!
Я круто повернулся и зашагал к ней.
— «А вот и новость, но только для тебя, дорогая моя Пегги, — читала она. — Всю мою жизнь я многие свои секреты делил только с тобой, но об этом я не хотел рассказывать даже тебе. Однако теперь, когда все позади, я готов поведать тебе о том, что я написал роман! Он называется „Не надейтесь…“. Есть причина, по которой я не могу опубликовать его под своим именем и вынужден взять псевдоним, но раз ты теперь уже знаешь, то это не имеет для тебя никакого значения. Я уверен, что роман будет опубликован, потому что, по-моему, языком я владею неплохо, и в этом отношении мне себя упрекнуть не в чем. Но все это строго между нами. Не говори об этом даже своему мужу».
Миссис Поттер посмотрела на меня, потом на стопку писем.
— Вот видите! Я забыла название, но помнила… Нет! Что вы… — Она попыталась удержать письмо в руках, но было уже поздно. Одним прыжком я метнулся к ней, левой рукой выхватил у нее письмо, а правой схватил со стола конверт и отскочил назад.
— Успокойтесь, — сказал я ей. — Ради вас я готов пройти сквозь огонь, поскольку сквозь воду я уже прошел, но это письмо, хотите вы или нет, улетит со мной. Это единственное на свете доказательство того, что роман написал ваш брат. Мне оно дороже, чем письмо от Элизабет Тейлор, в котором она умоляла бы меня позволить ей взять меня за руку. Если в нем есть что-либо такое, что не позволяет быть оглашенным в суде, такие строки прочитаны не будут, но письмо нужно мне целиком. Захоти я сбежать, я мог бы одним ударом уложить вас и, перешагнув, выйти отсюда. Лучше еще раз посмотрите на мои уши.
— Вам незачем было выхватывать письмо у меня из рук, — возмущалась она.
— Прошу прощения, я действовал необдуманно. Я могу вернуть его вам, а вы — мне с условием, что если вы не захотите, я отниму его силой.
Глаза ее блеснули, и, зная это, она чуть не покраснела. Она протянула руку. Я сложил письмо, положил его в конверт и отдал ей. Она посмотрела на него, потом на меня и протянула письмо мне. Я взял его.
— Я делаю это, — торжественно произнесла она, — потому что, по-моему, мой брат хотел бы, чтобы я поступила именно так. Бедный Лен. Вы думаете, его убили из-за того, что он написал этот роман?
— Да. Теперь я это знаю. И от вас зависит, поймаем ли мы его убийцу. — Я вынул блокнот, вырвал страницу и подал ей. — Все, что вам предстоит сделать, это написать вот такое письмо на своей почтовой бумаге. Остальное я объясню потом.
Она принялась читать. Я сел. Она казалась прекрасной. Прекрасными выглядели и ненастоящие дрова в ненастоящем камине. Даже дождь, который лил, не переставая… Нет, хватит.
15
16
«О чем я уже знала, потому что брат как-то упомянул об этом в письме, но не более того. Мистер Финч сказал, что у него есть экземпляр рукописи романа „Не надейтесь…“ и что, хотя имя автора романа Бэйрд Арчер, в действительности он принадлежит перу моего брата. Мистер Финч считает, сказал он, что сумеет продать роман в кинематограф за 50.000 долларов, а поскольку раз брат оставил все мне и я — законная владелица этого романа, он просит меня подписать документ, разрешающий ему действовать в качестве моего агента с правом на получение десяти процентов от той суммы, которую заплатит кинокомпания.
Я посылаю вам письмо авиапочтой, потому что речь идет о большой сумме денег, а я надеюсь, что вы дадите мне хороший совет. Здесь я не знаю ни одного адвоката, к которому могла бы обратиться. Мне хотелось бы знать, насколько эти десять процентов разумная цена и следует ли мне подписать документ. Еще мне хотелось бы знать, не должна ли я прежде, чем подписывать, ознакомится с тем, что продаю, поскольку мистер Финч показал мне только конверт, в котором была рукопись, а не содержимое конверта, и ушел, не оставив ее мне, и таким образом я не имела возможности прочитать роман.
Прошу вас ответить мне также авиапочтой, поскольку мистер Финч настаивает на незамедлительных действиях.
Большое вам спасибо.
С уважением…»
Не могу сказать, что письмо писалось у меня как по маслу. Мне пришлось многое перечеркивать и менять, пока я наконец не сочинил приведенного выше, которое затем переписал набело. Я внимательно его перечитал, еще раз продумав, и пришел к выводу, что в нем есть только одно вызывающее сомнение предложение, но я уповал на Господа Бога, что мне не придется его вычеркивать.
Моя сообщница упорно листала письмо за письмом, и я принялся следить за тем, как у нее идет дело. Справа от нее уже лежали четыре конверта с прочитанными письмами, и если она начала с марта, а он писал раз в месяц, значит, она сейчас читает июльское письмо. Мне ужасно хотелось схватить следующее письмо, но я сдержался и, когда она закончила читать и начала вкладывать письмо обратно в конверт, встал и решил размяться. Она читала страшно медленно. Я прошел в противоположный конец комнаты к стеклянным дверям и выглянул на улицу. Под проливным дождем недавно высаженное дерево высотой в два моих роста клонилось чуть ли не до земли, и я попытался сосредоточиться на его дальнейшей судьбе и поволноваться за него, что, надо признаться, плохо у меня получалось, как вдруг раздался голос:
— Я знала, что что-то такое есть! Вот оно. Слушайте!
Я круто повернулся и зашагал к ней.
— «А вот и новость, но только для тебя, дорогая моя Пегги, — читала она. — Всю мою жизнь я многие свои секреты делил только с тобой, но об этом я не хотел рассказывать даже тебе. Однако теперь, когда все позади, я готов поведать тебе о том, что я написал роман! Он называется „Не надейтесь…“. Есть причина, по которой я не могу опубликовать его под своим именем и вынужден взять псевдоним, но раз ты теперь уже знаешь, то это не имеет для тебя никакого значения. Я уверен, что роман будет опубликован, потому что, по-моему, языком я владею неплохо, и в этом отношении мне себя упрекнуть не в чем. Но все это строго между нами. Не говори об этом даже своему мужу».
Миссис Поттер посмотрела на меня, потом на стопку писем.
— Вот видите! Я забыла название, но помнила… Нет! Что вы… — Она попыталась удержать письмо в руках, но было уже поздно. Одним прыжком я метнулся к ней, левой рукой выхватил у нее письмо, а правой схватил со стола конверт и отскочил назад.
— Успокойтесь, — сказал я ей. — Ради вас я готов пройти сквозь огонь, поскольку сквозь воду я уже прошел, но это письмо, хотите вы или нет, улетит со мной. Это единственное на свете доказательство того, что роман написал ваш брат. Мне оно дороже, чем письмо от Элизабет Тейлор, в котором она умоляла бы меня позволить ей взять меня за руку. Если в нем есть что-либо такое, что не позволяет быть оглашенным в суде, такие строки прочитаны не будут, но письмо нужно мне целиком. Захоти я сбежать, я мог бы одним ударом уложить вас и, перешагнув, выйти отсюда. Лучше еще раз посмотрите на мои уши.
— Вам незачем было выхватывать письмо у меня из рук, — возмущалась она.
— Прошу прощения, я действовал необдуманно. Я могу вернуть его вам, а вы — мне с условием, что если вы не захотите, я отниму его силой.
Глаза ее блеснули, и, зная это, она чуть не покраснела. Она протянула руку. Я сложил письмо, положил его в конверт и отдал ей. Она посмотрела на него, потом на меня и протянула письмо мне. Я взял его.
— Я делаю это, — торжественно произнесла она, — потому что, по-моему, мой брат хотел бы, чтобы я поступила именно так. Бедный Лен. Вы думаете, его убили из-за того, что он написал этот роман?
— Да. Теперь я это знаю. И от вас зависит, поймаем ли мы его убийцу. — Я вынул блокнот, вырвал страницу и подал ей. — Все, что вам предстоит сделать, это написать вот такое письмо на своей почтовой бумаге. Остальное я объясню потом.
Она принялась читать. Я сел. Она казалась прекрасной. Прекрасными выглядели и ненастоящие дрова в ненастоящем камине. Даже дождь, который лил, не переставая… Нет, хватит.
15
В 3.23 из телефона-автомата в какой-то глендейлской аптеке я позвонил Вульфу. Всегда приятно докладывать о выполнении поручения и услышать от него: «все правильно» На этот раз я удостоился даже большей похвалы. Когда я изложил ему все, что его интересовало, в том числе и содержание письма Дайкса, которое было у меня в кармане, и письма миссис Поттер, которое я, только что наклеив авиамарку, опустил в щель почтового ящика возле глендейлской почты, наступило пятисекундное молчание, а затем раздались слова: «Все очень правильно». После стоивших мне еще пять долларов обсуждений планов на будущее, в том числе и возможности непредвиденных обстоятельств, я нырнул под проливным дождем в ожидающее меня такси и назвал шоферу адрес в нижней части Лос-Анджелеса. Дождь сопровождал нас всю дорогу. На перекрестке мы на одну восьмую дюйма ушли от столкновения с грузовиком, и шофер извинился, сказав, что не привык ездить под дождем. Скоро привыкнете, ответил я, что, по-моему, ему не очень понравилось.
Офис сыскного агентства занимал половину десятого этажа грязного старого здания с лифтами, издававшими на ходу стоны и скрипы. Я один раз, много лет назад, уже был там, и, поскольку утром из отеля предупредил, что, возможно, зайду, меня более-менее ждали. В угловой комнате навстречу поднялся малый по имени Фердинанд Долман, у которого были два подбородка и четырнадцать волосин, прикрывавших лысину.
— Рад видеть тебя, старина! — протягивая мне руку, оживленно воскликнул он. — Как поживает наш толстяк?
Очень мало людей были знакомы с Ниро Вульфом настолько, чтобы называть его «наш толстяк», и этот Долман уж никак не входил в их число, но пытаться учить его хорошим манерам не было времени, и поэтому я просто предпочел не удостоить сей факт вниманием. Я перекинулся с ним парой фраз, чтобы было с чего начать разговор, а затем перешел к делу и объяснил, что мне требуется.
— У меня как раз есть такой человек, — заявил он. — И на твое счастье он только что выполнил очень трудное задание и сейчас здесь. Тебе повезло, сказать по правде. — Он взял трубку и распорядился. — Пришлите ко мне Гибсона.
Через минуту дверь распахнулась и вошел человек. Я бросил на него взгляд, и одного взгляда было достаточно. Одно ухо у него напоминало капустный лист, а взгляд был способен пробуравить стену.
Долман начал было говорить, но я перебил его.
— Нет, — категорически заявил я, — не годится. Не тот тип.
Гибсон усмехнулся. Долман велел ему выйти, что он и сделал. Когда дверь за ним закрылась, я решился на откровенность.
— Как у тебя хватает нахальства рекомендовать мне такого идиота? Если он только что выполнил трудное задание, то мне жаль тех, кто выполняет легкие. Мне нужен человек образованный или хотя бы умеющий говорить как образованный, не слишком молодой, но не старый, сообразительный, быстрый, способный воспринять кучу новых для него фактов с тем, чтобы потом ими воспользоваться.
— Господи Боже, — скрестил руки на затылке Долман, — может, тебе нужен сам Дж. Эдгар Гувер?
— Мне наплевать, как его зовут, но если у тебя такого нет, так и скажи, и я пойду искать в другом месте.
— Почему же нет? Есть. У нас работает больше пятидесяти человек. Найдем такого, какой тебе требуется.
— Давай его сюда.
Наконец такой нашелся, признаю, но лишь после того, как я отсидел в конторе часов пять и проинтервьюировал с десяток претендентов. Может, я и был чересчур разборчив, не скрываю, поскольку не исключал возможности, что вся его деятельность будет состоять только в том, чтобы получать в день свою двадцатку плюс деньги на непредвиденные расходы, но после того, как мне удалось направить расследование по верному пути, я вовсе не хотел рисковать и испортить начатое даже малейшей ошибкой. Человек, которого я выбрал, был моего возраста, и звали его Натан Гаррис. Лицо у него было сплошь из одних углов, пальцы костлявыми, и если я кое-что смыслил в глазах, то он подходил мне по всем статьям. Я судил о людях не по ушам, как Пегги Поттер.
Я привел его к себе в отель. Мы поели у меня в номере, и я до двух ночи растолковывал ему, что мне от него нужно. Ему предстояло вернуться домой, взять кое-что из вещей и зарегистрироваться в отеле «Южные моря» под именем Уолтера Финча, получив такой номер, который бы меня устраивал. Я позволил ему записать все, что он хотел, с тем пониманием, что к тому времени, когда это может понадобиться, чего может и не случиться, он должен все это крепко-накрепко запомнить. Чтобы не забивать ему голову разными подробностями, я позволил себе сказать ему только то, что может знать литературный агент Уолтер Финч и не больше, а потому, когда он ушел, он ничего не знал про Джоан Уэлман, Рейчел Эйбрамс, а также Корригана, Фелпса, Кастина и Бриггса.
Ложась спать, я приоткрыл окно на три дюйма, и утром лужа воды от дождя добралась до края ковра. Взяв часы с ночного столика, я увидел, что уже 9.20 или 12.20 в Нью-Йорке. На глендейлской почте мне сказали, что письмо полетит самолетом, который сядет в «Ла Гардиа» в восемь утра по нью-йоркскому времени, а значит, будет доставлено на Мэдисон авеню, быть может, в ту самую минуту, когда я потягивался и зевал.
Беспокоила меня миссис Кларенс Поттер. Миссис Поттер уверила меня, что ее муж, независимо от того, одобрит он наши совместные действия или нет, вмешиваться не будет, но под ложечкой у меня сосало, особенно на пустой желудок, когда я думал о том, что он может натворить, послав телеграмму Корригану, Фелпсу, Кастину и Бриггсу. Выдержать я был больше не в силах. Не закрыв окна и даже не посетив ванной комнаты, я набрал номер в Глендейле. Мне ответила она сама.
— Доброе утро, миссис Поттер. Говорит Арчи Гудвин. Я только хотел спросить… Вы рассказали мужу про нашу затею?
— Конечно. Я же предупредила вас, что расскажу.
— Я помню. И как он к этому отнесся? Можно мне с ним поговорить?
— По-моему нет. Он не очень понял, что я ему рассказала. Я объяснила, что у вас нет экземпляра рукописи и что ее, по-видимому, вообще не существует, но он считает, что мы должны попробовать ее разыскать и попытаться продать в кино. Я сказала ему, что нам следует подождать ответа на мое письмо, с чем он согласился. Он все поймет, я уверена, когда хорошенько подумает.
— Разумеется. Что же касается Уолтера Финча, то я его нашел, и он живет в отеле «Южные моря». Ростом он чуть выше среднего, и на вид ему тридцать пять. У него костлявое лицо, длинные костлявые пальцы и темно-карие глаза, которые кажутся черными. Разговаривая, он смотрит собеседнику в глаза, и у него довольно приятный баритон. Хотите все это записать?
— Нет, я запомню.
— Уверены?
— Да.
— Буду надеяться. Я весь день проведу у себя в номере в «Ривьере». Если что-нибудь случится, звоните мне в любое время.
— Обязательно.
Какая умница с блестящими глазками, подумал я, вешая трубку. Она отлично знает, что муж у нее тупица, но ни за что не хочет в этом признаться. Я позвонил, попросил принести мне завтрак и газеты, умылся, почистил зубы и поел, так и не снимая пижамы. Затем позвонил в «Южные моря» и попросил соединить меня с Уолтером Финчем. Он был у себя в номере 1216 и сказал, что успешно справляется с домашним заданием. Я велел ему быть на месте, пока не позвоню снова.
Приняв душ, я побрился, оделся, прочитал все газеты и, полюбовавшись в окно на дождь, позвонил и попросил принести мне журналы. Я заставил себя не сидеть в ожидании телефонного звонка, потому что могут пройти целые сутки и еще полдня, прежде чем раздастся звонок, и незачем портить себе нервы. Тем не менее, перелистывая журналы, я довольно часто поглядывал на часы, переводя местное время на нью-йоркское. Одиннадцать пятьдесят, значит, там уже два пятьдесят. Двенадцать двадцать пять означает три двадцать пять. Четыре минуты второго — это четыре минуты пятого. Час сорок пять — без четверти пять, то есть почти конец рабочего дня. Отбросив журналы в сторону, я снова подошел к окну полюбоваться на дождь, потом позвонил в бюро обслуживания и заказал себе обед.
Я жевал кусочек филе альбакора. когда зазвонил телефон. Чтобы доказать самому себе, как я спокоен, я дожевал и проглотил рыбу, а уж потом снял трубку. Звонила миссис Поттер.
— Мистер Гудвин, мне только что позвонил мистер Корриган!
Хорошо, что я успел проглотить филе.
— Отлично! И что же он сказал?
— Он расспрашивал меня про мистера Финча. Я сказала ему все, что вы велели. — Она говорила чересчур быстро, явно волнуясь, но я не стал ее перебивать. — Он спросил, где рукопись, и я ответила ему, у мистера Финча. Он спросил, видела ли я ее или читала, и я сказала, нет. Он велел мне не подписывать никаких контрактов и ни на что не соглашаться, пока мы с ним не увидимся. Он вылетел из Нью-Йорка, будет в Лос-Анджелесе завтра в восемь утра и прямо из аэропорта приедет ко мне.
Забавно. Я все еще глотал кусок филе, хотя мог бы поклясться, что он давно уже у меня в желудке. Рыба была вкусной.
— Как, по-вашему, он мог что-либо заподозрить?
— Ни в коем случае! Я была на высоте!
— В этом я не сомневаюсь. Будь я рядом, я бы обязательно погладил вас по головке. А то и сделал бы кое-что еще, поэтому хорошо, что меня там не было. Может, мне приехать отрепетировать все заново? Что вы ему скажете?
— По-моему, в этом нет необходимости. Я все помню.
— Ладно. Он захочет как можно скорее добраться до Финча, но сначала задаст вам кучу вопросов. Что вы скажете, если он попросит вас показать ему письмо вашего брата, в котором тот упоминает, что написал роман?
— Я скажу, что у меня нет письма. Что я его не сохранила.
— Правильно, Корриган появится у вас часам к десяти. В какое время уходит из дома ваш муж?
— В двадцать минут восьмого.
— Отлично. Вряд ли вас поджидает опасность, если он убийца, поскольку ему известно, что вы ни разу не видели рукописи, но тем не менее рисковать мы не можем. Я не сумею приехать к вам, потому что должен быть у Финча в номере, когда Корриган явится туда. Поэтому слушайте. Ровно в восемь утра к вам приедет человек, который предъявит удостоверение из сыскного агентства. Спрячьте этого человека так, чтобы он мог слышать все, что происходит. Посадите его…
— Вот еще! Ничего со мной не случится!
— Не уверен. Из-за этой рукописи уже убили троих. Он приедет к вам в восемь, и вы…
— Мой муж может отпроситься с работы и утром остаться дома.
— Нет. Извините, но такой вариант исключается. Ваш разговор с Корриганом будет нелегким, и нам вовсе ни к чему, чтобы в него кто-нибудь вмешался, даже ваш муж. Приедет человек с удостоверением, вы его впустите в дом, спрячьте, и пусть он уйдет не раньше, чем через час после отъезда Корригана. Либо так, либо я приеду сам, но это сорвет всю нашу игру. В каком отеле Финч?
— В «Южных морях».
— Опишите его.
— Довольно высокий, лет тридцати с чем-то, с костлявым лицом и костлявыми руками, темные глаза и, когда говорит, не сводит с вас взгляда.
— Правильно. Ради Бога, не перепутайте и не опишите меня. Помните, что к вам приходил Финч.
— Неужто вы сомневаетесь во мне, мистер Гудвин?
— Нет, не сомневаюсь.
— О чем же тогда разговор?
— Ладно, забудем. Во второй половине дня меня в номере не будет. Если вам что-нибудь понадобится, попросите передать, что вы звонили. Желаю удачи, миссис Поттер.
— И вам того же.
Филе немного остыло, но я прикончил его с удовольствием. Настроение у меня поднялось. Я позвонил Финчу в «Южные моря» и сказал, что рыбка, быть может, из крупных клюнула и попалась на крючок, а потому я зайду к нему в восемь утра. Он весь в боевой готовности, ответил он. Я поднял трубку, решив было позвонить в Нью-Йорк, но передумал. Глупо, конечно, что есть риск в звонке Джорджа Томпсона по номеру Ниро Вульфа, но лучше быть глупым, чем потом о чем-либо жалеть. Взяв плащ и шляпу, я спустился в вестибюль и оттуда пробежался под дождем до ближайшей аптеки. Из телефона-автомата я позвонил Вульфу, но когда доложил о том, как развиваются события, он только хмыкнул в ответ, и все. Никаких инструкций или наставлений. У меня сложилось впечатление, что я оторвал его от чего-то важного, к примеру, решения кроссворда.
Я не совсем утонул, пока нашел такси, которое доставило меня в сыскное агентство. На этот раз мне не пришлось быть у Долмана таким разборчивым, как накануне, ибо любой идиот был способен у себя под носом помешать человеку убить женщину, но даже в этом случае я не хотел иметь дело с Гибсоном или с кем-нибудь вроде него. Долман продемонстрировал мне довольно приличного малого, которого я тщательно проинструктировал, заставив повторить все мои наставления. Оттуда я поехал в «Южные моря», намеренно не предупредив Финча, чтобы лишний раз проверить его и посмотреть его номер. Он лежал на кровати, читая книгу под названием «Сумерки абсолюта», что показалось мне чересчур умным для сыщика, но, с другой стороны, Финч ведь был литературным агентом, поэтому воздержался от комментариев. Номер был отличный, не большой и не маленький, с ванной комнатой в одном углу и большим шкафом в другом. Долго я там не задержался, потому что нервы у меня были на пределе. Я обязан быть возле телефона у себя в номере в «Ривьере». Если что-нибудь случится, я должен узнать об этом первым. Например, Кларенс Поттер скоро явится домой с работы или уже явился. Что если он засомневался еще больше и решил приступить к действиям?
Но до самой ночи телефон упрямо молчал.
В четверг утром в 8.20 я появился в номере Финча в «Южных морях». Он уже встал и был одет, но еще не завтракал, да и я перед уходом из «Ривьеры» выпил лишь апельсинового сока. Засунув мокрые от дождя шляпу и плащ поглубже в стенной шкаф, я попросил его заказать яичницу с ветчиной, оладьи с медом и кофе. Он позвонил обслуге, попросил принести мне все, что я велел, а для себя — чернослив, гренки и кофе, что заставило меня метнуть на него взгляд, но он выглядел вполне нормально. Когда он положил трубку, я позвонил в Глендейл и после четырех гудков услышал голос миссис Поттер.
— Говорит Арчи Гудвин, миссис Поттер. Доброе утро! Мой человек приехал?
— Да, он появился десять минут назад. Он спрячется на кухне. Знаете, как я волнуюсь?
— Конечно знаю. Не бойтесь, все будет в порядке. Если даже Корриган заметит ваше волнение, он отнесет его за счет перспективы получения пятидесяти тысяч долларов. Не беспокойтесь. Хотите о чем-нибудь спросить?
— Нет.
— Отлично, Я у Финча в «Южных морях». Позвоните мне, если потребуется, и уж обязательно, когда он уедет.
Так она и сделает, пообещала она. Я позвонил в аэропорт. Самолет из Нью-Йорка который по расписанию должен был прибыть в восемь часов, приземлился на десять минут раньше, в 7.50.
Кухня в «Южных морях» была хуже, чем в «Ривьере», но я съел все, что мне принесли. Покончив с завтраком, мы вывезли столик с посудой в холл, а затем обсудили, стоит или не стоит застелить постель. Гаррис, или Финч, считал, что нужно застелить. Я же доказывал, что это будет выглядеть странно, ибо ни один литературный агент не встает так рано, чтобы к этому часу, освободив комнату, дать возможность горничной застелить постель, и он был вынужден со мной согласиться. Потом он спросил, буду ли я стоять или сидеть в стенном шкафу, и я ответил, что буду стоять, потому что стул может скрипнуть в самый неподходящий момент. Не успели мы покончить с этой проблемой, как зазвонил телефон. Я сидел рядом, но велел Финчу взять трубку и ответить.
— Алло! — сказал он. — Да, это Уолтер Финч. Да, я разговаривал с миссис Поттер. Совершенно справедливо… Нет, я не знал, что она написала вам, мистер Корриган. Я знаю только, что она хотела получить квалифицированный совет. Да, но я хотел бы сначала поговорить с ней, если вы не возражаете?
Молчание.
— Да, это Финч, миссис Поттер. Мистер Корриган говорит, что хочет встретится со мной по вашей просьбе насчет рукописи… Да, понимаю… Понятно… Разумеется, я встречусь с вами, прежде чем будет составлен контракт… Будьте любезны передать ему трубку.
Молчание.
— Да, я понимаю, мистер Корриган… нет, пожалуйста, я готов обсудить этот вопрос. Да, если вы сумеете приехать ко мне сейчас же. У меня в одиннадцать деловое свидание. Комната двенадцать шестнадцать в «Южных морях»… Итак, жду вас. — Сеть приготовили? — с усмешкой повернулся он ко мне.
— Не сеть, а острогу. Что там произошло?
— Да ничего серьезного. Он, по-видимому, считает, что заполучил клиента, но она не дает согласия. Он едет по собственному почину отстоять права скромной женщины, не имея к ней никаких претензий.
— Если хотите, — предложил я, — могу вам объяснить, в чем беда нашей цивилизации.
— Буду рад. В чем же?
— Мы перестали пить шампанское из дамских туфелек. Из ее туфельки я выпил бы хоть сейчас.
Я сел, наклонился, развязал шнурки на моих туфлях, снял туфли, отнес их в стенной шкаф, убрав подальше с пути. В одних носках я попрыгал по тому месту, где мне предназначалось стоять, но скрипа не услышал.
Когда я вышел из шкафа, зазвонил телефон. Финч взял трубку сказал «Алло!», а потом, прикрыв рукой микрофон, объяснил:
— Миссис Поттер. Хочет знать, какого цвета туфельки вы предпочитаете.
— Да, миссис Поттер? — взял трубку я — Это Арчи Гудвин.
— Он пробыл здесь не больше десяти минут. И почти ничего у меня не спрашивал! Спросил только про мистера Финча и про письмо от брата, а потом попросил меня сказать, что будет представлять мои интересы в качестве адвоката. Я ответила ему, как вы велели, но когда он разговаривал с мистером Финчем, он делал вид, будто он уже мой адвокат. Я надеюсь, что он еще будет расспрашивать о том, о чем вы меня предупредили, но он не стал. Так что мне нечего вам рассказать, но я звоню, потому что обещала.
— Он уехал?
— Да, его ждало такси.
— Значит, ваша роль, вероятно, завершена, и вы можете, если хотите, отпустить своего телохранителя. Я только что сказал мистеру Финчу, что мне хотелось бы выпить шампанского из вашей туфельки.
— Что? О чем вы говорите?
— Вы слышали, что я сказал. К сожалению, я опоздал. Я дам вам знать, как будут развиваться события, и вы, пожалуйста, сообщите мне, если он вам позвонит, причем тотчас же.
— Хорошо.
Я повесил трубку и повернулся к Финчу.
— В нашем распоряжении минут двадцать. Хотите что-нибудь повторить?
— Нет. Я все помню.
— Будем надеяться. — Я сел — Могу вам рассказать, что представляет собой этот Корриган, но, по-моему, лучше не стоит. Скажу только, что ставлю три против одного, что он убийца, и коли так, то мы загнали его в угол, откуда он еще скалит зубы. Не думаю, что в данных обстоятельствах он решится броситься на вас, но если решится, на мою помощь не рассчитывайте. Из шкафа я вылезу, только если произойдет убийство. Когда он начнет вас убивать, орите во всю глотку.
— Спасибо, — усмехнулся он, сунул руку под пиджак, вытащил оттуда пистолет и положил его себе в карман.
Офис сыскного агентства занимал половину десятого этажа грязного старого здания с лифтами, издававшими на ходу стоны и скрипы. Я один раз, много лет назад, уже был там, и, поскольку утром из отеля предупредил, что, возможно, зайду, меня более-менее ждали. В угловой комнате навстречу поднялся малый по имени Фердинанд Долман, у которого были два подбородка и четырнадцать волосин, прикрывавших лысину.
— Рад видеть тебя, старина! — протягивая мне руку, оживленно воскликнул он. — Как поживает наш толстяк?
Очень мало людей были знакомы с Ниро Вульфом настолько, чтобы называть его «наш толстяк», и этот Долман уж никак не входил в их число, но пытаться учить его хорошим манерам не было времени, и поэтому я просто предпочел не удостоить сей факт вниманием. Я перекинулся с ним парой фраз, чтобы было с чего начать разговор, а затем перешел к делу и объяснил, что мне требуется.
— У меня как раз есть такой человек, — заявил он. — И на твое счастье он только что выполнил очень трудное задание и сейчас здесь. Тебе повезло, сказать по правде. — Он взял трубку и распорядился. — Пришлите ко мне Гибсона.
Через минуту дверь распахнулась и вошел человек. Я бросил на него взгляд, и одного взгляда было достаточно. Одно ухо у него напоминало капустный лист, а взгляд был способен пробуравить стену.
Долман начал было говорить, но я перебил его.
— Нет, — категорически заявил я, — не годится. Не тот тип.
Гибсон усмехнулся. Долман велел ему выйти, что он и сделал. Когда дверь за ним закрылась, я решился на откровенность.
— Как у тебя хватает нахальства рекомендовать мне такого идиота? Если он только что выполнил трудное задание, то мне жаль тех, кто выполняет легкие. Мне нужен человек образованный или хотя бы умеющий говорить как образованный, не слишком молодой, но не старый, сообразительный, быстрый, способный воспринять кучу новых для него фактов с тем, чтобы потом ими воспользоваться.
— Господи Боже, — скрестил руки на затылке Долман, — может, тебе нужен сам Дж. Эдгар Гувер?
— Мне наплевать, как его зовут, но если у тебя такого нет, так и скажи, и я пойду искать в другом месте.
— Почему же нет? Есть. У нас работает больше пятидесяти человек. Найдем такого, какой тебе требуется.
— Давай его сюда.
Наконец такой нашелся, признаю, но лишь после того, как я отсидел в конторе часов пять и проинтервьюировал с десяток претендентов. Может, я и был чересчур разборчив, не скрываю, поскольку не исключал возможности, что вся его деятельность будет состоять только в том, чтобы получать в день свою двадцатку плюс деньги на непредвиденные расходы, но после того, как мне удалось направить расследование по верному пути, я вовсе не хотел рисковать и испортить начатое даже малейшей ошибкой. Человек, которого я выбрал, был моего возраста, и звали его Натан Гаррис. Лицо у него было сплошь из одних углов, пальцы костлявыми, и если я кое-что смыслил в глазах, то он подходил мне по всем статьям. Я судил о людях не по ушам, как Пегги Поттер.
Я привел его к себе в отель. Мы поели у меня в номере, и я до двух ночи растолковывал ему, что мне от него нужно. Ему предстояло вернуться домой, взять кое-что из вещей и зарегистрироваться в отеле «Южные моря» под именем Уолтера Финча, получив такой номер, который бы меня устраивал. Я позволил ему записать все, что он хотел, с тем пониманием, что к тому времени, когда это может понадобиться, чего может и не случиться, он должен все это крепко-накрепко запомнить. Чтобы не забивать ему голову разными подробностями, я позволил себе сказать ему только то, что может знать литературный агент Уолтер Финч и не больше, а потому, когда он ушел, он ничего не знал про Джоан Уэлман, Рейчел Эйбрамс, а также Корригана, Фелпса, Кастина и Бриггса.
Ложась спать, я приоткрыл окно на три дюйма, и утром лужа воды от дождя добралась до края ковра. Взяв часы с ночного столика, я увидел, что уже 9.20 или 12.20 в Нью-Йорке. На глендейлской почте мне сказали, что письмо полетит самолетом, который сядет в «Ла Гардиа» в восемь утра по нью-йоркскому времени, а значит, будет доставлено на Мэдисон авеню, быть может, в ту самую минуту, когда я потягивался и зевал.
Беспокоила меня миссис Кларенс Поттер. Миссис Поттер уверила меня, что ее муж, независимо от того, одобрит он наши совместные действия или нет, вмешиваться не будет, но под ложечкой у меня сосало, особенно на пустой желудок, когда я думал о том, что он может натворить, послав телеграмму Корригану, Фелпсу, Кастину и Бриггсу. Выдержать я был больше не в силах. Не закрыв окна и даже не посетив ванной комнаты, я набрал номер в Глендейле. Мне ответила она сама.
— Доброе утро, миссис Поттер. Говорит Арчи Гудвин. Я только хотел спросить… Вы рассказали мужу про нашу затею?
— Конечно. Я же предупредила вас, что расскажу.
— Я помню. И как он к этому отнесся? Можно мне с ним поговорить?
— По-моему нет. Он не очень понял, что я ему рассказала. Я объяснила, что у вас нет экземпляра рукописи и что ее, по-видимому, вообще не существует, но он считает, что мы должны попробовать ее разыскать и попытаться продать в кино. Я сказала ему, что нам следует подождать ответа на мое письмо, с чем он согласился. Он все поймет, я уверена, когда хорошенько подумает.
— Разумеется. Что же касается Уолтера Финча, то я его нашел, и он живет в отеле «Южные моря». Ростом он чуть выше среднего, и на вид ему тридцать пять. У него костлявое лицо, длинные костлявые пальцы и темно-карие глаза, которые кажутся черными. Разговаривая, он смотрит собеседнику в глаза, и у него довольно приятный баритон. Хотите все это записать?
— Нет, я запомню.
— Уверены?
— Да.
— Буду надеяться. Я весь день проведу у себя в номере в «Ривьере». Если что-нибудь случится, звоните мне в любое время.
— Обязательно.
Какая умница с блестящими глазками, подумал я, вешая трубку. Она отлично знает, что муж у нее тупица, но ни за что не хочет в этом признаться. Я позвонил, попросил принести мне завтрак и газеты, умылся, почистил зубы и поел, так и не снимая пижамы. Затем позвонил в «Южные моря» и попросил соединить меня с Уолтером Финчем. Он был у себя в номере 1216 и сказал, что успешно справляется с домашним заданием. Я велел ему быть на месте, пока не позвоню снова.
Приняв душ, я побрился, оделся, прочитал все газеты и, полюбовавшись в окно на дождь, позвонил и попросил принести мне журналы. Я заставил себя не сидеть в ожидании телефонного звонка, потому что могут пройти целые сутки и еще полдня, прежде чем раздастся звонок, и незачем портить себе нервы. Тем не менее, перелистывая журналы, я довольно часто поглядывал на часы, переводя местное время на нью-йоркское. Одиннадцать пятьдесят, значит, там уже два пятьдесят. Двенадцать двадцать пять означает три двадцать пять. Четыре минуты второго — это четыре минуты пятого. Час сорок пять — без четверти пять, то есть почти конец рабочего дня. Отбросив журналы в сторону, я снова подошел к окну полюбоваться на дождь, потом позвонил в бюро обслуживания и заказал себе обед.
Я жевал кусочек филе альбакора. когда зазвонил телефон. Чтобы доказать самому себе, как я спокоен, я дожевал и проглотил рыбу, а уж потом снял трубку. Звонила миссис Поттер.
— Мистер Гудвин, мне только что позвонил мистер Корриган!
Хорошо, что я успел проглотить филе.
— Отлично! И что же он сказал?
— Он расспрашивал меня про мистера Финча. Я сказала ему все, что вы велели. — Она говорила чересчур быстро, явно волнуясь, но я не стал ее перебивать. — Он спросил, где рукопись, и я ответила ему, у мистера Финча. Он спросил, видела ли я ее или читала, и я сказала, нет. Он велел мне не подписывать никаких контрактов и ни на что не соглашаться, пока мы с ним не увидимся. Он вылетел из Нью-Йорка, будет в Лос-Анджелесе завтра в восемь утра и прямо из аэропорта приедет ко мне.
Забавно. Я все еще глотал кусок филе, хотя мог бы поклясться, что он давно уже у меня в желудке. Рыба была вкусной.
— Как, по-вашему, он мог что-либо заподозрить?
— Ни в коем случае! Я была на высоте!
— В этом я не сомневаюсь. Будь я рядом, я бы обязательно погладил вас по головке. А то и сделал бы кое-что еще, поэтому хорошо, что меня там не было. Может, мне приехать отрепетировать все заново? Что вы ему скажете?
— По-моему, в этом нет необходимости. Я все помню.
— Ладно. Он захочет как можно скорее добраться до Финча, но сначала задаст вам кучу вопросов. Что вы скажете, если он попросит вас показать ему письмо вашего брата, в котором тот упоминает, что написал роман?
— Я скажу, что у меня нет письма. Что я его не сохранила.
— Правильно, Корриган появится у вас часам к десяти. В какое время уходит из дома ваш муж?
— В двадцать минут восьмого.
— Отлично. Вряд ли вас поджидает опасность, если он убийца, поскольку ему известно, что вы ни разу не видели рукописи, но тем не менее рисковать мы не можем. Я не сумею приехать к вам, потому что должен быть у Финча в номере, когда Корриган явится туда. Поэтому слушайте. Ровно в восемь утра к вам приедет человек, который предъявит удостоверение из сыскного агентства. Спрячьте этого человека так, чтобы он мог слышать все, что происходит. Посадите его…
— Вот еще! Ничего со мной не случится!
— Не уверен. Из-за этой рукописи уже убили троих. Он приедет к вам в восемь, и вы…
— Мой муж может отпроситься с работы и утром остаться дома.
— Нет. Извините, но такой вариант исключается. Ваш разговор с Корриганом будет нелегким, и нам вовсе ни к чему, чтобы в него кто-нибудь вмешался, даже ваш муж. Приедет человек с удостоверением, вы его впустите в дом, спрячьте, и пусть он уйдет не раньше, чем через час после отъезда Корригана. Либо так, либо я приеду сам, но это сорвет всю нашу игру. В каком отеле Финч?
— В «Южных морях».
— Опишите его.
— Довольно высокий, лет тридцати с чем-то, с костлявым лицом и костлявыми руками, темные глаза и, когда говорит, не сводит с вас взгляда.
— Правильно. Ради Бога, не перепутайте и не опишите меня. Помните, что к вам приходил Финч.
— Неужто вы сомневаетесь во мне, мистер Гудвин?
— Нет, не сомневаюсь.
— О чем же тогда разговор?
— Ладно, забудем. Во второй половине дня меня в номере не будет. Если вам что-нибудь понадобится, попросите передать, что вы звонили. Желаю удачи, миссис Поттер.
— И вам того же.
Филе немного остыло, но я прикончил его с удовольствием. Настроение у меня поднялось. Я позвонил Финчу в «Южные моря» и сказал, что рыбка, быть может, из крупных клюнула и попалась на крючок, а потому я зайду к нему в восемь утра. Он весь в боевой готовности, ответил он. Я поднял трубку, решив было позвонить в Нью-Йорк, но передумал. Глупо, конечно, что есть риск в звонке Джорджа Томпсона по номеру Ниро Вульфа, но лучше быть глупым, чем потом о чем-либо жалеть. Взяв плащ и шляпу, я спустился в вестибюль и оттуда пробежался под дождем до ближайшей аптеки. Из телефона-автомата я позвонил Вульфу, но когда доложил о том, как развиваются события, он только хмыкнул в ответ, и все. Никаких инструкций или наставлений. У меня сложилось впечатление, что я оторвал его от чего-то важного, к примеру, решения кроссворда.
Я не совсем утонул, пока нашел такси, которое доставило меня в сыскное агентство. На этот раз мне не пришлось быть у Долмана таким разборчивым, как накануне, ибо любой идиот был способен у себя под носом помешать человеку убить женщину, но даже в этом случае я не хотел иметь дело с Гибсоном или с кем-нибудь вроде него. Долман продемонстрировал мне довольно приличного малого, которого я тщательно проинструктировал, заставив повторить все мои наставления. Оттуда я поехал в «Южные моря», намеренно не предупредив Финча, чтобы лишний раз проверить его и посмотреть его номер. Он лежал на кровати, читая книгу под названием «Сумерки абсолюта», что показалось мне чересчур умным для сыщика, но, с другой стороны, Финч ведь был литературным агентом, поэтому воздержался от комментариев. Номер был отличный, не большой и не маленький, с ванной комнатой в одном углу и большим шкафом в другом. Долго я там не задержался, потому что нервы у меня были на пределе. Я обязан быть возле телефона у себя в номере в «Ривьере». Если что-нибудь случится, я должен узнать об этом первым. Например, Кларенс Поттер скоро явится домой с работы или уже явился. Что если он засомневался еще больше и решил приступить к действиям?
Но до самой ночи телефон упрямо молчал.
В четверг утром в 8.20 я появился в номере Финча в «Южных морях». Он уже встал и был одет, но еще не завтракал, да и я перед уходом из «Ривьеры» выпил лишь апельсинового сока. Засунув мокрые от дождя шляпу и плащ поглубже в стенной шкаф, я попросил его заказать яичницу с ветчиной, оладьи с медом и кофе. Он позвонил обслуге, попросил принести мне все, что я велел, а для себя — чернослив, гренки и кофе, что заставило меня метнуть на него взгляд, но он выглядел вполне нормально. Когда он положил трубку, я позвонил в Глендейл и после четырех гудков услышал голос миссис Поттер.
— Говорит Арчи Гудвин, миссис Поттер. Доброе утро! Мой человек приехал?
— Да, он появился десять минут назад. Он спрячется на кухне. Знаете, как я волнуюсь?
— Конечно знаю. Не бойтесь, все будет в порядке. Если даже Корриган заметит ваше волнение, он отнесет его за счет перспективы получения пятидесяти тысяч долларов. Не беспокойтесь. Хотите о чем-нибудь спросить?
— Нет.
— Отлично, Я у Финча в «Южных морях». Позвоните мне, если потребуется, и уж обязательно, когда он уедет.
Так она и сделает, пообещала она. Я позвонил в аэропорт. Самолет из Нью-Йорка который по расписанию должен был прибыть в восемь часов, приземлился на десять минут раньше, в 7.50.
Кухня в «Южных морях» была хуже, чем в «Ривьере», но я съел все, что мне принесли. Покончив с завтраком, мы вывезли столик с посудой в холл, а затем обсудили, стоит или не стоит застелить постель. Гаррис, или Финч, считал, что нужно застелить. Я же доказывал, что это будет выглядеть странно, ибо ни один литературный агент не встает так рано, чтобы к этому часу, освободив комнату, дать возможность горничной застелить постель, и он был вынужден со мной согласиться. Потом он спросил, буду ли я стоять или сидеть в стенном шкафу, и я ответил, что буду стоять, потому что стул может скрипнуть в самый неподходящий момент. Не успели мы покончить с этой проблемой, как зазвонил телефон. Я сидел рядом, но велел Финчу взять трубку и ответить.
— Алло! — сказал он. — Да, это Уолтер Финч. Да, я разговаривал с миссис Поттер. Совершенно справедливо… Нет, я не знал, что она написала вам, мистер Корриган. Я знаю только, что она хотела получить квалифицированный совет. Да, но я хотел бы сначала поговорить с ней, если вы не возражаете?
Молчание.
— Да, это Финч, миссис Поттер. Мистер Корриган говорит, что хочет встретится со мной по вашей просьбе насчет рукописи… Да, понимаю… Понятно… Разумеется, я встречусь с вами, прежде чем будет составлен контракт… Будьте любезны передать ему трубку.
Молчание.
— Да, я понимаю, мистер Корриган… нет, пожалуйста, я готов обсудить этот вопрос. Да, если вы сумеете приехать ко мне сейчас же. У меня в одиннадцать деловое свидание. Комната двенадцать шестнадцать в «Южных морях»… Итак, жду вас. — Сеть приготовили? — с усмешкой повернулся он ко мне.
— Не сеть, а острогу. Что там произошло?
— Да ничего серьезного. Он, по-видимому, считает, что заполучил клиента, но она не дает согласия. Он едет по собственному почину отстоять права скромной женщины, не имея к ней никаких претензий.
— Если хотите, — предложил я, — могу вам объяснить, в чем беда нашей цивилизации.
— Буду рад. В чем же?
— Мы перестали пить шампанское из дамских туфелек. Из ее туфельки я выпил бы хоть сейчас.
Я сел, наклонился, развязал шнурки на моих туфлях, снял туфли, отнес их в стенной шкаф, убрав подальше с пути. В одних носках я попрыгал по тому месту, где мне предназначалось стоять, но скрипа не услышал.
Когда я вышел из шкафа, зазвонил телефон. Финч взял трубку сказал «Алло!», а потом, прикрыв рукой микрофон, объяснил:
— Миссис Поттер. Хочет знать, какого цвета туфельки вы предпочитаете.
— Да, миссис Поттер? — взял трубку я — Это Арчи Гудвин.
— Он пробыл здесь не больше десяти минут. И почти ничего у меня не спрашивал! Спросил только про мистера Финча и про письмо от брата, а потом попросил меня сказать, что будет представлять мои интересы в качестве адвоката. Я ответила ему, как вы велели, но когда он разговаривал с мистером Финчем, он делал вид, будто он уже мой адвокат. Я надеюсь, что он еще будет расспрашивать о том, о чем вы меня предупредили, но он не стал. Так что мне нечего вам рассказать, но я звоню, потому что обещала.
— Он уехал?
— Да, его ждало такси.
— Значит, ваша роль, вероятно, завершена, и вы можете, если хотите, отпустить своего телохранителя. Я только что сказал мистеру Финчу, что мне хотелось бы выпить шампанского из вашей туфельки.
— Что? О чем вы говорите?
— Вы слышали, что я сказал. К сожалению, я опоздал. Я дам вам знать, как будут развиваться события, и вы, пожалуйста, сообщите мне, если он вам позвонит, причем тотчас же.
— Хорошо.
Я повесил трубку и повернулся к Финчу.
— В нашем распоряжении минут двадцать. Хотите что-нибудь повторить?
— Нет. Я все помню.
— Будем надеяться. — Я сел — Могу вам рассказать, что представляет собой этот Корриган, но, по-моему, лучше не стоит. Скажу только, что ставлю три против одного, что он убийца, и коли так, то мы загнали его в угол, откуда он еще скалит зубы. Не думаю, что в данных обстоятельствах он решится броситься на вас, но если решится, на мою помощь не рассчитывайте. Из шкафа я вылезу, только если произойдет убийство. Когда он начнет вас убивать, орите во всю глотку.
— Спасибо, — усмехнулся он, сунул руку под пиджак, вытащил оттуда пистолет и положил его себе в карман.
16
Финч назвал Корригану номер комнаты, поэтому тот мог позвонить снизу, а мог и не позвонить. Трудно было и предсказать, с какой скоростью доставит его сюда такси, поэтому могло случиться, что Корриган появится раньше, чем мы его ждем, поднимется прямо наверх, остановится возле двери и услышит голоса. Мы заранее перестали разговаривать. Я сидел в кресле, откинувшись на спинку и разглядывая потолок, когда в дверь постучали — явно не так, как обычно стучит горничная. Не успел Финч дойти до двери, как я одним движением поднялся с кресла и очутился в стенном шкафу, довольно плотно прикрыв за собой дверцы, но так, чтобы не щелкнул замок.
По голосу я определил, что это был сам старший компаньон и никто другой. Я слышал, как дверь закрылась, как кто-то прошел мимо шкафа и как Финч предложил сесть.
— Надеюсь, вы понимаете, почему я здесь, мистер Финч, — заговорил Корриган. — Моя контора получила письмо от миссис Поттер, в котором она просит квалифицированного совета.
— Понятно, — отозвался Финч.
— По ее словам, — продолжал Корриган, — вы утверждаете, что в вашем распоряжении имеется рукопись романа Бэйрда Арчера «Не надейтесь» и что в действительности его автор — ее покойный брат Леонард Дайкс, который взял себе псевдоним «Бейрд Арчер».
По голосу я определил, что это был сам старший компаньон и никто другой. Я слышал, как дверь закрылась, как кто-то прошел мимо шкафа и как Финч предложил сесть.
— Надеюсь, вы понимаете, почему я здесь, мистер Финч, — заговорил Корриган. — Моя контора получила письмо от миссис Поттер, в котором она просит квалифицированного совета.
— Понятно, — отозвался Финч.
— По ее словам, — продолжал Корриган, — вы утверждаете, что в вашем распоряжении имеется рукопись романа Бэйрда Арчера «Не надейтесь» и что в действительности его автор — ее покойный брат Леонард Дайкс, который взял себе псевдоним «Бейрд Арчер».