Стаут Рекс. Вышел месяц из тумана

   — Извините, но мне наплевать, чему вы верите, а чему нет. И мистеру Вульфу тоже. Вы не можете упрекнуть нас в том, что мы отказались дать показания о случившемся. У нас не было выбора, и мы рассказали все, что знаем. Наши показания у вас. Ежели вы добудете более точные сведения о том, что говорила эта женщина, тогда нас и упрекайте.
   — Я же пытался вам объяснить…
   — Ну да. А я вас перебил.
   — Вы утверждаете, что она подробно описала встречу в дешевом ресторанчике одного из руководителей своей фирмы с клиенткой противоположной стороны, назвала день, когда это произошло, и сказала, что сегодня утром беседовала с этим человеком, хотя и не назвала его имени. Назвала одну лишь миссис Соррел. Так вот, я этому не верю. — Он постучал костяшками пальцев по нашим показаниям и наклонил голову чуть вперед. — Говорю вам, Гудвин, если вы пытаетесь скрыть имя этого человека в своих личных целях, чтобы на этом заработать, то же самое относится и к мистеру Вульфу — если вас кто-нибудь подрядил расследовать убийство и вы используете при этом информацию, которую утаили от меня, чтобы на этом выгадать, я не пожалею сил, чтобы до вас добраться.
   Я взъерошил свою шевелюру.
   — Послушайте, — начал я, — похоже, вы чего-то не поняли. Только что по радио передали, что женщина, пришедшая проконсультироваться с мистером Вульфом, была убита в его кабинете — задушена его собственным галстуком в то самое время, когда он любовался своими орхидеями и болтал с Арчи Гудвином. Завтра все это будут смаковать газеты. Мне уже слышится чей-то хриплый смех. Мистер Вульф сейчас не в состоянии даже съесть что-то — обед до сих пор стоит нетронутый. Все это творится с нами с той самой секунды, когда мы увидели на полу труп. Если бы она назвала нам имя человека, о котором идет речь, что бы мы по-вашему сделали? Вы же утверждаете, что знаете нас, как облупленных, — значит, должны знать и это. Так вот, я бы отправился его искать. Мистер Вульф ушел бы из кабинета, запер дверь и пошел бы на кухню. После возвращения Фрица он сидел бы там и пил пиво. В котором часу он спустился бы в кабинет и обнаружил тело, зависело бы от того, когда и что он услышал бы от меня. Если б мне хоть немного бы повезло, я попал бы сюда одновременно с убийцей — ну, разумеется, до вашего с экспертами появления. Это не опровергло бы тот факт, что женщину задушили галстуком Ниро Вульфа, но напустило бы еще больше тумана. Говорю вам все это, чтобы вы поняли: не так уж хорошо вы нас знаете, как вам кажется. Что же до того, верите вы мне или нет, это заботит меня меньше всего.
   Колючие серые глаза Кремера нацелились на меня:
   — Итак, вы пошли бы за ним и изловили его. А он вот пришел сюда и убил ее. Каково, а? Как вам это нравится? Откуда он узнал, что она здесь? Как вообще он попал сюда?
   Тут я произнес нечто такое, что здесь приводить не буду, а затем добавил:
   — Вы опять за свое? Я уже обсуждал это со Стеббинсом, потом с Роуклифом и с вами. Неужели этого мало?
   — Проклятие! — воскликнул инспектор. Сложив бумаги, в том числе и наши показания, он убрал их в карман, встал, отпихнув стул, и затем невразумительно рыкнул:
   — Бьюсь об заклад на оба моих глаза…
   С этими словами он вышел в холл и что-то сказал находившемуся в кабинете Стеббинсу. Можете себе представить в каком расстройстве чувств я пребывал: я даже не вышел в холл, чтобы убедиться, что эти люди не прихватили с собой ничего лишнего. Вы, небось, думаете, что Жемчужинка, Стеббинс, проторчав битых пять часов у нас в доме, хотя бы потрудился зайти попрощаться со мной? Где там! Я услышал, как грохнула входная дверь. Так вот, это был Жемчужинка. Кремер никогда не хлопает дверьми.
   А я все сидел в кресле. Когда на часах было без двадцати двенадцать, я сказал себе вслух:
   — Неплохо бы пойти прогуляться.
   Но, это, как видно, на меня не подействовало. Через пять минут я встал, взял со стола копию своих показаний, отправился в кабинет и положил бумаги в ящик своего стола. Оглядевшись, я увидел, что полицейские оставили все в более или менее пристойном виде. Я сходил за пишущей машинкой и водрузил ее на место, убедился, что сейф заперт, затем вышел в коридор, чтобы проверить, заперта ли входная дверь, накинул цепочку и отправился на кухню. Фриц сидел за столиком, за которым я обычно завтракаю; он весь сгорбился и прижался лбом к краю стола.
   — Клюкнул ты, что ли?
   Он поднял голову:
   — Нет, Арчи. Пытался, но как-то не пошло.
   — Иди спать.
   — Нет. Вдруг ему захочется есть?
   — Может ему теперь уже никогда не захочется есть. Ладно, спокойной ночи. Приятных сновидений.
   Я вышел в коридор, поднялся по лестнице на один пролет и постучал в дверь. В ответ раздался странный звук — не то рычание, не то стон. Я открыл дверь и вошел. Вульф сидел в глубоком кресле с книгой в руке. Он был в костюме и при галстуке.
   — Они ушли, — доложил я. — Последними оставались Кремер и Стеббинс. Только что вышли. Фриц сидит на кухне и ждет, не попросите ли вы поесть. Позвоните-ка ему лучше. А потом неплохо бы залечь спать. Ничего лучше все равно не придумаете.
   — Ты что, сможешь уснуть? — вопросил он.
   — Наверно. Мне как-то это всегда удавалось.
   — А я вот читать не могу, — пожаловался он и отложил книгу. — Ты когда-нибудь замечал во мне такую черту как памятозлобие?
   — Как-как? Придется справиться в словаре, что сие значит. Может, объясните?
   — Неистовая жажда с кем-то сквитаться. Довольно злокачественный недуг.
   — Да нет, не замечал.
   — Так вот, я теперь им страдаю. Он не дает мне покоя. Не могу рассуждать хладнокровно. Я должен вывести мерзавца на чистую воду до того, как это сделает полиция. Пусть к восьми утра здесь соберется вся компания — Сол, Орри и Фред. Не знаю, что конкретно я им поручу, но утром я буду это знать. После того как свяжешься с ними, можешь спать, сколько душе угодно, если, конечно, тебе это удастся.
   — Если у вас есть для меня поручения, я могу и не ложиться.
   — Отложим до завтра. Эта проклятая жажда мести — как бельмо на глазу. Моя способность мыслить никогда так не страдала, как сегодня. Никогда не думал…
   Тут вдруг раздался звонок в дверь. Сейчас, когда нашествие оккупантов схлынуло, этого можно было ожидать — ведь Кремер, когда был у нас, не разрешил пускать в дом никаких репортеров или фотографов.
   Я обдумывал, не отключить ли на ночь звонок, а теперь, спускаясь по лестнице, уже твердо решил, что так и сделаю. Фриц, стоявший у двери на кухню, вздохнул с облегчением, чуть только завидел меня. Щелкнув выключателем, он зажег лампу над крыльцом.
   Если это был репортер, то, несомненно, самый старый в Америке, Он привел с собой какую-то девицу — то ли помощницу, то ли подружку. Я неторопливо подошел к двери, разглядывая эту парочку сквозь прозрачное лишь с моей стороны стекло. Старик был шестидесяти футов ростом, с изборожденным морщинами вытянутым скуластым лицом и впалыми щеками; на нем были хорошо сшитое дорогое темно-серое пальто и серая фетровая шляпа, на шее — светло-серый шерстяной шарф. Девица казалась его внучкой; ее меховая шапка оставляла открытым лишь овал лица. Я откинул цепочку, рывком распахнул дверь и спросил:
   — Что вам угодно, сэр?
   — Я Ламонт Отис, — ответил он. — Это дом Ниро Вульфа?
   — Совершенно верно.
   — Я бы хотел повидаться с ним. Поговорить о моей секретарше, мисс Берте Аарон, и уточнить некоторые сведения, которые я получил от полиции. Со мною мисс Пэйдж, моя помощница, член коллегии адвокатов. Я пришел сюда, поскольку ситуация крайне запутанная. Надеюсь, мистер Вульф не откажется меня принять
   — Тоже на это надеюсь, — отозвался я. — Но с вашего позволения…
   Я вышел на крыльцо и выкрикнул прямо в морозную тишину улицы:
   — Эй, кто там есть? Джиллиан? Мерфи? Идите сюда на минутку.
   Из глухой тени внезапно соткалась человеческая фигура. Когда она была уже посреди улицы, я вгляделся в нее и воскликнул:
   — Э, да это Уайли! Поднимайтесь на крыльцо.
   Полисмен остановился на тротуаре
   — Зачем это? — осведомился он.
   — А действительно зачем? — в свою очередь поинтересовался Отис. — Можно узнать?
   — Конечно, можно. Инспектор полиции по фамилии Кремер боится осрамиться, упустив нас из виду. Буду вам очень обязан, если вы в присутствии мистера Уайли ответите мне на простой вопрос, приглашал вас сюда мистер Вульф или я?
   — Конечно, нет.
   — Вы пришли по собственной инициативе?
   — Да. Но я не…
   — Извините. Вы слышали его слова, Уайли? Включите это в ваш отчет. Это сбережет Кремеру много времени и нервов. Очень вам…
   — А кто он такой? — полюбопытствовал полисмен.
   Я пропустил этот вопрос мимо ушей. Вернувшись в прихожую, я пригласил гостей в дом, запер дверь и задвинул щеколду. Отис вручил мне свое пальто и шляпу, девушка же осталась в шубке отопление на ночь немного убавили, и в доме было холодновато. Когда мы вошли в кабинет, мисс Пэйдж уселась в кресло и расстегнула шубку, но не сняла ее. Я подошел к терморегулятору и повернул ручку до отметки семьдесят, затем подошел к своему столу, снял трубку и позвонил Вульфу по внутреннему телефону. Думаю, надо бы сходить за ним, а то вдруг заартачится и не захочет никого видеть, пока не изживет свое «бельмо на глазу». Но дело в том, что у меня не было никакого желания второй раз за день оставлять посетителей одних в кабинете, да еще когда у одного из них сердчишко побаливает.
   Вульф снял трубку и промычал:
   — М-м-да?..
   — Здесь мистер Ламонт Отис. С помощницей мисс Энн Пэйдж, — она тоже член коллегии адвокатов. Он надеется, что вы поймете, его визит вызван чрезвычайными обстоятельствами.
   В ответ ничего. Пять секунд молчания, затем трубку положили. Чувствуешь себя дураком, когда прижимаешь к уху умолкнувшую, как будто скончавшуюся, трубку. Так что я положил ее на рычаг, но пока что не решался повернуться лицом к посетителям. Кто знает — спустится к нам шеф или нет? Я взглянул на часы. Если он не появится в течение пяти минут, я за ним поднимусь. Наконец я повернулся и спросил Отиса:
   — Вы согласитесь минут пять подождать?
   Он кивнул, затем задал вопрос:
   — Это случилось здесь?
   — Да. Она лежала вот на этом месте, — я показал на пятно в нескольких дюймах от ступни мисс Пэйдж. Отис сидел в обтянутом желтой кожей кресле рядом с письменным столом Вульфа. — Здесь лежал ковер, — продолжал я, — но его забрали на исследование криминалисты. Они конечно… Ох, извините, мисс Пейдж, мне не следовало указывать вам место… — сказал я, увидев, что она резко отодвинула назад свое кресло и закрыла глаза.
   Наконец она сделала над собой усилие и открыла глаза снова. При искусственном освещении они казались черными, но были, наверное, фиалкового оттенка.
   — Вы Арчи Гудвин? — спросила девушка.
   — Совершенно верно.
   — Вы были… вы ее нашли…
   — Именно так.
   — Была ли она… Было ли это…
   — Ее ударили по затылку камнем, куском нефрита, который мы кладем на бумаги, а потом задушили галстуком, который случайно оказался на письменном столе. Признаков борьбы не было. От удара она потеряла сознание, и не исключено, что… Мой голос, очевидно, заглушил шаги Ниро Вульфа, спускавшегося по лестнице. Он вошел в кабинет, остановился и поклонился, сначала даме, затем Отису, склонив голову ровно на одну восьмую дюйма. Потом он подошел к своему креслу и устремил взор на старого адвоката.
   — Вы мистер Ламонт Отис?
   — Да.
   — Приношу вам извинения. Конечно, это не те слова, но мне сейчас трудно подбирать выражения. Под крышей моего дома насильственной смертью умерла ваша преданная помощница, которой вы полностью доверяли. Это ведь так?
   — Да.
   — Я очень сожалею о случившемся. Если вы пришли упрекать меня, что ж, я готов выслушать ваши упреки.
   — Я пришел не за этим. — Морщины на лице нашего посетителя при ярком свете казались глубокими бороздами. — Я должен узнать, что все-таки произошло. Полицейские и окружной прокурор рассказали мне, как она была убита, но не объяснили, почему она попала в этот дом. Сдается мне, они это знают, но не хотят разглашать. Но я, по-моему, тоже имею право это знать. Берта Аарон всю жизнь полностью доверяла мне, а я ей, но я ничего не знаю о неприятностях, которые, вероятно, заставили ее прийти сюда. Зачем она к вам приходила?
   Вульф потер нос кончиками пальцев и спросил старика:
   — А сколько вам лет, мистер Отис?
   Мисс Пэйдж пошевелилась на стуле и он скрипнул. Ветеран адвокатской корпорации, привыкший, должно быть, отводить в суде тысячи вопросов как несущественные, ответил просто.
   — Мне семьдесят пять. А что?
   — Я бы не хотел, чтобы в моем доме умер кто-то еще, на сей раз по моей вине. Мисс Аарон сказала мистеру Гудвину, что не поделилась с вами своими заботами только потому, что боялась за ваше здоровье. Она ведь так сказала, Арчи?
   Я кивнул:
   — Она объяснила, что у вас не все в порядке с сердцем, так что это история может вас прикончить.
   Отис фыркнул:
   — Глупости! Оно у меня лишь изредка побаливает, и я стал ходить медленнее, но думать, что какие-то неприятности могут меня убить?! В жизни ведь все время возникают проблемы, порою довольно сложные.
   — Она преувеличила опасность, — заметила мисс Пейдж. — Я имею в виду мисс Аарон — она была очень предана мистеру Отису и страдала навязчивой идеей, что он тяжело болен.
   — Почему вы пришли сюда с мистером Отисом? — поинтересовался Вульф.
   — Не из-за его болезни. Просто я была в кабинете, мы вместе работали, а тут нам рассказали про Берту. Мистер Отис решил расспросить вас и попросил меня пойти с ним. Я ведь еще и стенографистка.
   — Вы слышали, о чем мисс Аарон рассказала мистеру Гудвину? Если я сообщу мистеру Отису те сведения, которые она боялась до него довести, вы возьмете на себя ответственность за последствия?
   Отис взорвался:
   — Черт возьми, я, я возьму на себя ответственность! В конце концом, это мое сердце!
   — Я вот пытаюсь понять, — проговорила девушка, — что хуже на него подействует: если вы все расскажете или, наоборот, если не скажете ничего. Ответственность я на себя не возьму, но можете считать меня свидетельницей: он настаивал на том, что ему необходимо знать всю правду.
   — Я не только настаиваю, — возгласил Отис. — но я заявляю о своем неотъемлемом праве узнать то, что касается меня лично!
   — Прекрасно, — отозвался Вульф. — Мисс Аарон появилась здесь сегодня днем, в двадцать минут шестого, вернее даже вчера — сейчас ведь уже за полночь. Она пришла без приглашения, не договорившись заранее о встрече. Минут двадцать она беседовала с мистером Гудвином. Затем он пошел наверх, чтобы посоветоваться со мной. Он отсутствовал полчаса. Все это время она была на этаже одна. Вы знаете, что увидел мистер Гудвин когда вернулся. Он передал полиции заявление, в котором воспроизвел свою беседу с покойной. — Вульф повернул голову: — Арчи, дайте мистеру Отису копию заявления.
   Я достал из ящика стола бумагу и вручил ее посетителю. Было у меня намерение встать рядом с ним — вдруг Берта Аарон была права и неприятное известие действительно окажет на него такой эффект, которого она боялась? Но потом я подумал, что мне и со своего места будет видно его лицо, так что я сел в кресло у своего письменного стола. Однако за полвека адвокатской практики этот человек научился владеть своим лицом. Все что я заметил, — это то, что челюсть его чуть выдвинулась вперед, а мышцы шеи напряглись. Он дважды внимательно перечитал мое заявление — первый раз быстро, второй — очень медленно. Дочитав, он тщательно сложил бумагу — при этом слегка ее смял — и стал засовывать ее во внутренний карман пиджака.
   — Э-э, нет, — веско сказал Вульф, — я на свой страх и риск поделился с вами сведениями, но это копия заявления, сданного в полицию. Вам нельзя ее забирать.
   Отис пропустил эти слова мимо ушей. Он взглянул на свою помощницу, и мышцы на его шее снова напряглись.
   — Не следовало мне брать вас с собою, Энн, — сказал он. — Вынужден просить вас уйти.
   Девушка взглянула на него.
   — Поверьте, мистер Отис, вы можете полностью мне довериться. Во всем. Не сомневайтесь во мне. Если вы узнали плохую новость, лучше вам не переживать ее одному.
   — Что делать! Такое я доверять вам не могу. Придется вам оставить нас.
   Я встал и сказал девушке:
   — Вы можете подождать в соседней комнате, мисс Пэйдж. Стена и дверь звуконепроницаемы.
   Она с крайне недовольным видом встала. Я открыл дверь в соседнюю комнату, включил там свет, затем подошел к двери в холл, запер ее и положил ключ в карман. Вернувшись в кабинет, я направился к своему столу. Отис спросил:
   — А звукоизоляция надежная?
   — Слышны только громкие крики, — заверил я его.
   Он перевел взгляд на Вульфа:
   — Неудивительно, что мисс Аарон думала: это меня убьет. Странно, что это действительно меня не убило. Вы говорите, в полиции есть такая же бумага?
   — Да. Однако наша с вами беседа не окончится, пока вы не вернете заявление. У мистера Гудвина нет иного документа, подтверждающего, что он сообщил эти сведения полиции. Ему опасно было даже его подписывать — он сделал это лишь под давлением полицейских.
   — Но мне надо…
   — Арчи, возьми бумагу.
   Я встал. Ну, думаю, еще одно испытание для его сердца. Но чуть только я сделал шаг к нашему посетителю, как рука его скрылась в кармане. Когда же я подошел к нему, он вынул заявление и протянул его мне.
   — Так-то лучше, — прокомментировал этот его жест Вульф. — Я уже выразил вам свое сожаление по поводу случившегося и принес извинения; всю информацию по этому делу вы от нас получили. Могу добавить лишь вот что: во-первых, без вашего согласия мы никому не расскажем о том, что вы сейчас узнали; во-вторых, мое самолюбие жестоко уязвлено, так что поимка убийцы доставит мне огромное удовольствие. Кроме того, что это дело относится к компетенции полицейских, это еще и мое личное дело. Я буду благодарен вам за помощь не в качестве моего клиента — хочу сразу же предупредить вас, что не приму от вас никакого гонорара. Понимаю, что вы недавно перенесли нечто вроде шока, что вас гнетут мысли о катастрофе, грозящей в будущем вашему агентству. Однако, когда эмоции схлынут, вас может прельстить перспектива уменьшить урон, самому сговорившись с работающим в вашей фирмой предателем, и помочь этому негодяю уйти от правосудия. Если вы проделаете это изобретательно и не жалея средств, то не исключено, что вы проведете полицию, но знайте: меня вы не проведете все равно.
   — Чертовски смелые предположения вы делаете и, главное, необоснованные, — отозвался Отис.
   — Я не делаю предположений, а просто посвящаю вас в свои планы. Полиция и я думаем одно и то же: кто-то из ваших компаньонов убил мисс Аарон. Хотя закон не требует, чтобы свидетельские показания против убийцы в суде содержали соображения относительно мотивов преступления, это неизбежно происходит. Можете ли вы с уверенностью утверждать, что не попытаетесь это предотвратить? Что интересы фирмы не выйдут для вас на первый план?
   Отис открыл было рот, но тут же снова его закрыл.
   Вульф кивнул:
   — Надеюсь, что нет. Тогда советую вам помочь мне. Если вы пойдете на это, я поставлю перед собой две задачи: поймать убийцу и позаботиться о том, чтобы репутация вашей фирмы пострадала как можно меньше. Если же вы не станете мне помогать, задача передо мной будет стоять лишь одна — первая. Что же касается полиции, я лично сомневаюсь, что они надеются убедить нас сотрудничать с ними — не такие уж они простаки. Им ясно, что у людей есть более важные интересы, чем забота о том, чтобы свершилось правосудие. Итак, что скажете, сэр?
   Ладони Отиса лежали на его коленях, голова была наклонена вперед, так что он имел возможность изучать тыльную поверхность своей левой руки. Потом его взгляд перекинулся на другую руку. Внимательно оглядев и ее, старик поднял голову и заговорил:
   — Вы употребили слово «гипотеза», говоря о том, что мисс Аарон была убита кем-то из моих компаньонов, и это действительно не больше, чем гипотеза. Ну скажите, откуда он узнал, что она здесь? Она ведь заявила, что никому об этом не рассказывала.
   — Он мог ее выследить. Вероятна, она покинула вашу контору вскоре после разговора с ним. Что скажете, Арчи?
   — Должно быть, она шла сюда пешком, — начал объяснять я. — От вас сюда минут пятнадцать-двадцать хода, если учесть примерную скорость ее ходьбы. В это время дня трудно поймать такси, да и по центру города они ползут черепашьим шагом, так что выследить ее было плевым делом.
   — Но как же он вошел? — не отставал Отис. — Он что, пробрался незамеченным, когда вы впустили ее?
   — Нет. Вы ведь читали мое заявление. Он увидел, что она вошла в дом, где, как было ему известно, живет Ниро Вульф. Тогда он направился к ближайшей телефонной будке и позвонил сюда. Она сняла трубку — вот эту, — я постучал пальцем по телефону на своем столе. — Меня в комнате не было, и трубку она, должно быть, сняла машинально — у опытной секретарши это рефлекс. Я, уходя, не нажал кнопку, и звонок не был слышен наверху, в оранжерее. Он прозвенел лишь на кухне, но Фрица в это время там не было. Итак, она сняла трубку, и этот человек сказал, что ему нужно немедленно с нею повидаться, — теперь он может объяснить ей тот подозрительный эпизод в ресторанчике. Она разрешила ему прийти. Когда он явился, она впустила его через парадную дверь. Он хотел лишь заморочить ей голову, но, когда понял, что она одна на этаже и пока еще не говорила с мистером Вульфом, у него возникла новая идея, и он ее осуществил. Все это заняло не более двух минут, а может и меньше.
   — Ну, все это лишь предположения.
   — Меня, конечно, здесь в это время не было. Но гипотеза эта многое объясняет. Если у вас есть другая, более правдоподобная, изложите ее. Готов за вами стенографировать.
   — Полиция, верно, обшарила здесь все в поисках отпечатков пальцев?
   — А как же! Но на этой улице стоял мороз, а ваши компаньоны, я думаю, имеют привычку носить перчатки.
   — Вы сказали, он узнал, что она еще не говорила с Ниро Вульфом, но ведь она беседовала с вами.
   — Этого она могла ему и не сказать. Узнать, что она одна и не виделась еще с мистером Вульфом, можно было за считанные минуты. Либо это было так, либо она упомянула о разговоре со мной, но убийцу это не смутило. Первое предположение кажется мне более правдоподобным. Оно нравится мне больше
   Мистер Отис несколько секунд изучающе смотрел на меня, затем закрыл глаза и склонил голову. Снова открыв глаза, он устремил взгляд на моего шефа.
   — Мистер Вульф, я остаюсь при своем мнении относительно ваших слов о том, что личные соображения могут заставить меня воспрепятствовать правосудию. Вы попросили меня помочь. Как это сделать?
   — Делитесь со мной информацией. Отвечайте на мои вопросы. У вас большой опыт в уголовных делах, так что вы наверняка знаете, о чем я буду вас спрашивать
   — Лучше все-таки услышать вопросы от вас. Начинайте. Посмотрим, что из этого выйдет.
   Вульф глянул на стенные часы
   — Уже почти час ночи, а эта процедура может затянуться. Мисс Пэйдж устанет ждать.
   — Конечно, — согласился Отис и взглянул на меня: — Не могли бы вы пригласить ее сюда?
   Я встал и направился к двери Войдя в соседнюю комнату, я чуть было не начал произносить заранее заготовленные слова, но они застыли у меня на языке. В комнате никого не было. Через широко распахнутое окно в помещение мощным потоком лился холодный воздух. Когда я подошел к окну и высунул голову наружу, мне уже казалось, что я сейчас увижу под окном тело девушки, вокруг шеи которой будет обвязан один из моих галстуков, хотя в комнате их и не было. Я испытал облегчение, увидев, что под окном, которое находится, надо вам сказать, на высоте восьми футов, было пусто. 3
   Из кабинета донесся рык.
   — Арчи, куда вы, черт возьми, запропастились?
   Я закрыл окно, огляделся, нет ли где-нибудь записки и не видно ли в комнате следов борьбы, ничего такого не углядел и вернулся туда, откуда пришел.
   — Она ушла, — сказал я — Не оставив даже записки. Когда я…
   — Зачем вы открыли окно? — осведомился Вульф
   — Наоборот, я его закрыл. Оставив ее в той комнате, я запер дверь в холл, чтобы она не бродила по дому и не услышала невзначай чего-нибудь такого, чего бы ей лучше не слышать. Верно, она устала ждать и выбралась через окно.
   — Что? Она выпрыгнула в окно?! — изумился Отис.
   — Да, сэр. Как вы выражаетесь, это лишь гипотеза, но весьма правдоподобная. Судите сами: окно открыто, в комнате ее нет, под окном — тоже. Я проверил.
   — Не могу поверить. Мисс Пэйдж — человек вовсе не легкомысленный, ее скорее можно назвать даже уравновешенной и надежной… — Он вдруг умолк, затем воскликнул: — Нет! Нет! Я теперь уже не знаю, кто надежен, а кто нет. — Он оперся локтями о подлокотники кресла, подпер подбородок ладонями и проговорил: — Не могли бы вы дать мне стакан воды?
   Вульф предложил ему бренди, но он повторил, что ему нужна вода. Я сходил на кухню и принес то, что он просил. Отис достал из кармана маленький металлический коробок, извлек из него две пилюли и растворил их в воде.
   — А они помогут? — поинтересовался Вульф. — Я имею в виду пилюли.
   — Помогут. Они-то уж точно надежны.