Вульф кивнул:
— Надо его опередить. Сможете вы заполучить сюда эту красотку?
— Попытаюсь. Я уже догадался, что у вас на уме. Могу попробовать пригласить ее по телефону. Если же это не сработает, придумаем какой-нибудь трюк с карточкой. Когда вам ее доставить? Сейчас?
— Нет Мне нужно время, чтобы продумать план действий. Сколько сейчас времени?
Мог бы, кстати, повернуть голову, чтобы взглянуть на стенные часы.
— Десять минут четвертого.
— Договоритесь с нею на шесть. Нам нужны и остальные, в том числе мистер Отис.
Хотя телефон отеля «Черчилль» не так хорошо знаком мне, как номер нашего адвоката, я его все-таки вспомнил. Телефонистку отеля я попросил соединить меня с миссис Соррел. После некоторой паузы до меня донесся хорошо знакомый голос.
— Миссис Соррел у телефона Кто говорит?
— Это Арчи Гудвин. Я звоню из кабинета Ниро Вульфа. Сейчас к нам заходил инспектор полиции. Он беседовал с мистером Вульфом и только что ушел. А перед этим здесь были три человека, которых вы хорошо знаете, миссис Соррел. Это адвокаты Эдей, Хейдекер и Джетт. В результате всплыли кое-какие интересные подробности, и мистер Вульф хотел бы обсудить их с вами, перед тем как принять план действий на будущее. Сегодня утром вы спрашивали, не согласится ли он представлять ваши интересы. Так что у вас будет возможность обговорить это непосредственно с ним. Шесть вечера вас устроит? Адрес вы знаете.
Последовало молчание. Затем она спросила:
— Что за интересные подробности?
— Мистер Вульф предпочитает сообщить вам о них лично. Не сомневаюсь, что вам они покажутся занятными.
— А почему он не может сам прийти ко мне?
— Я ведь говорил вам, он никогда не покидает дом по делам службы.
— Действительно, говорили. Приходите-ка лучше ко мне сами. Прямо сейчас.
— Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Мистер Вульф хочет обсудить все проблемы с вами лично.
Снова молчание. Потом вопрос.
— А полиция там будет?
— Конечно, нет.
После паузы:
— Вы сказали, в шесть?
— Именно так.
— Отлично. Я приду.
Я повесил трубку и, повернувшись к шефу, объявил:
— Договорились. Она приглашала меня к себе, но с этим можно подождать. У вас осталось менее трех часов, чтобы придумать шараду, которую вы перед ней разыграете. Кстати, два из них вы, очевидно, проведете в обществе орхидей. Чем пока заняться мне?
— Приведите мистера Отиса, — буркнул Вульф.
— Надо его опередить. Сможете вы заполучить сюда эту красотку?
— Попытаюсь. Я уже догадался, что у вас на уме. Могу попробовать пригласить ее по телефону. Если же это не сработает, придумаем какой-нибудь трюк с карточкой. Когда вам ее доставить? Сейчас?
— Нет Мне нужно время, чтобы продумать план действий. Сколько сейчас времени?
Мог бы, кстати, повернуть голову, чтобы взглянуть на стенные часы.
— Десять минут четвертого.
— Договоритесь с нею на шесть. Нам нужны и остальные, в том числе мистер Отис.
Хотя телефон отеля «Черчилль» не так хорошо знаком мне, как номер нашего адвоката, я его все-таки вспомнил. Телефонистку отеля я попросил соединить меня с миссис Соррел. После некоторой паузы до меня донесся хорошо знакомый голос.
— Миссис Соррел у телефона Кто говорит?
— Это Арчи Гудвин. Я звоню из кабинета Ниро Вульфа. Сейчас к нам заходил инспектор полиции. Он беседовал с мистером Вульфом и только что ушел. А перед этим здесь были три человека, которых вы хорошо знаете, миссис Соррел. Это адвокаты Эдей, Хейдекер и Джетт. В результате всплыли кое-какие интересные подробности, и мистер Вульф хотел бы обсудить их с вами, перед тем как принять план действий на будущее. Сегодня утром вы спрашивали, не согласится ли он представлять ваши интересы. Так что у вас будет возможность обговорить это непосредственно с ним. Шесть вечера вас устроит? Адрес вы знаете.
Последовало молчание. Затем она спросила:
— Что за интересные подробности?
— Мистер Вульф предпочитает сообщить вам о них лично. Не сомневаюсь, что вам они покажутся занятными.
— А почему он не может сам прийти ко мне?
— Я ведь говорил вам, он никогда не покидает дом по делам службы.
— Действительно, говорили. Приходите-ка лучше ко мне сами. Прямо сейчас.
— Я бы с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Мистер Вульф хочет обсудить все проблемы с вами лично.
Снова молчание. Потом вопрос.
— А полиция там будет?
— Конечно, нет.
После паузы:
— Вы сказали, в шесть?
— Именно так.
— Отлично. Я приду.
Я повесил трубку и, повернувшись к шефу, объявил:
— Договорились. Она приглашала меня к себе, но с этим можно подождать. У вас осталось менее трех часов, чтобы придумать шараду, которую вы перед ней разыграете. Кстати, два из них вы, очевидно, проведете в обществе орхидей. Чем пока заняться мне?
— Приведите мистера Отиса, — буркнул Вульф.
8
Уже тогда я не сомневался — не сомневаюсь и сейчас — что оплата услуг Сола, Фреда и Орри в этом деле была лишней тратой денег, а поскольку расплачивается на сей раз не клиент, это были деньги самого Вульфа. Когда в пять часов Сол позвонил в дверь, я мог бы сказать ему, что, в сущности, работа закончена. Я не утверждаю, что способен справиться одновременно с пятерыми, даже если среди них есть женщина и семидесятипятилетний старик, но в данном случае трудно было предположить, что причины выйти из себя найдутся более чем у одного человека, а с ним уж я надеялся как-нибудь управиться. Но когда Сол вошел в дом, я, следуя инструкциям, вручил ему шестьдесят зелененьких.
Когда в восемь минут седьмого прозвенел звонок и я впустил в дом Риту Соррел, вокруг было тихо, как будто у нас никого не было. Я провел посетительницу в кабинет, представил ее Вульфу и повесил ее шубку — кажется, из белой норки — на спинку обтянутого красной кожей кресла. Никто, кроме Вульфа на глаза ей не показывался. То, что она приветствовала шефа улыбкой и при этом опустила на мгновенье свои длинные темные ресницы, еще не означало, что она удостаивает такой чести только важные персоны, — меня одарила в коридоре таким же знаком внимания.
— Не привыкла я приходить к людям, которым захотелось меня видеть, — сказала она Вульфу. — Это для меня нечто новенькое. Может быть поэтому я и пришла, — люблю новые ощущения. Мистер Гудвин сказал, что вы хотите со мной что-то обсудить.
— Да, верно. Некоторые деликатные и очень личные моменты. А поскольку беседа будет тем более плодотворной, чем более откровенный и искренний она будет носить характер, мы с вами должны разговаривать с глазу на глаз. Будь любезен, Арчи, оставь нас, стенографировать на сей раз не надо.
— А если миссис Соррел попросит меня… — возразил было я.
Но шеф не дал мне договорить.
— Нет. Оставь нас, пожалуйста.
Я вышел. Затворив за собой дверь, я дошел до конца коридора, повернул направо и открыл дверь гостиной. Когда я вошел, первой моей заботой было плотно закрыть дверь. Потом я огляделся.
Все были в сборе. Ламонт Отис восседал в массивном кресле у окна — у того самого, через которое выбралась днем раньше мисс Пэйдж. Сейчас она сидела по левую руку старика, по правую же расположился Эдей Джетт занял стул, стоявший у самой стены в правом углу комнаты. На кушетке лицом ко мне сидел Хейдекер; с одной стороны от него занял позицию Фред Даркин, с другой — Орри Кэтер. Сол Пензер стоял посреди комнаты. Лица присутствующих обратились ко мне, и тут Эдей начал было что-то говорить, но я сразу его оборвал:
— Если вы будете говорить, то ничего не услышите, а даже если вы сами не горите желанием ничего слышать, то другим этого очень хочется. Все, что вы желаете высказать, приберегите на потом. Мистер Вульф предупреждал вас, что динамик на стене этой комнаты соединен проводом с микрофоном в его кабинете, где он сейчас кое с кем беседует. С кем именно я говорить не буду — вы и так поймете. Можно включать, Сол.
Сыщик обошел кушетку, щелкнул выключателем, и из динамика донесся голос Вульфа
— …И рассказала о своем деле мистеру Гудвину, прежде чем он поднялся ко мне. Она заявила, что ровно неделю назад, в понедельник вечером — видела одного из руководителей своей фирмы в ресторанчике за тайной беседой с вами. Из этого она сделала вывод, что человек этот предал интересы своего клиента — а данном случае вашего супруга — и стал действовать в ваших интересах. По некоторым причинам, которые казались ей существенными, она не сказала об этом ни одному из компаньонов. А вот вчера днем она наконец решилась сказать в глаза тому человеку о своих подозрениях и потребовать у него объяснений. Тот ничего объяснить не смог. В разговоре с Гудвином она отказалась назвать имя этого человека, пока не будет уверена, что я берусь за дело. Со мною поговорить ей так и не удалось. Мистер Гудвин, разумеется, поставил в известность обо всем этом полицию.
Голос миссис Соррел:
— Она так его и не назвала?
— Нет. Как я уже говорил вам, наша с вами беседа должна быть откровенной. Сегодня утром вы сказали мистеру Гудвину по телефону, что в прошлый понедельник беседовали за ленчем с Грегори Джеттом. Я не настаиваю на том, чтобы считать это последним вашим словом, и допускаю, что вы просто пытались замутить воду. Вы же можете потом совершенно безнаказанно утверждать, что этого телефонного разговора не было.
Джетт встрепенулся и резко наклонился вперед в своем кресле-качалке, но произведенный им шум не заглушил доносившийся из динамика голос, а я, дотронувшись до руки молодого адвоката, привел его в чувство.
— А что, если я не откажусь от своих слов? Что, если я снова повторю: это был Грегори Джетт?
— Не советую этого делать. Если вы пытаетесь не только замутить воду, но и разжечь между людьми вражду, поищите лучше другое применение вашим усилиям. Это ведь был не мистер Джетт, а мистер Хейдекер…
Зажатый между Фредом и Орри, Хейдекер при всем желании не смог бы даже пошевелиться. Единственный раздавшийся в комнате звук издал Ламонт Отис — он дернулся в кресле, и из его горла исторгся сдавленный хрип. Энн Пэйдж успокаивающе сжала его руку.
Снова послышался голос миссис Соррел:
— Занятная беседа у нас с вами получается. Мистер Гудвин предупредил меня, что я услышу кое-что интересное, и действительно, так оно и вышло. Итак, я значит сидела в ресторане с мужчиной и даже не представляла себе, с кем именно! Ну знаете, мистер Вульф!
— Нет, мадам, этот номер у вас не пройдет. И я вам сейчас постараюсь объяснить, почему. Раньше я предполагал, что один из трех компаньонов — Эдей, Хейдекер или Джетт — убил Берту Аарон. Учитывая то, что она рассказала Гудвину это можно назвать чем-то большим, чем просто предположением, — скорее гипотезой. Но три часа назад мне пришлось ее опровергнуть: я узнал, что все трое без пятнадцати шесть собрались на совещание в кабинете у мистера Эдея. Гудвин же оставил мисс Аарон одну и поднялся ко мне в тридцать девять минут шестого, то есть всего за шесть минут до этого. Вероятность того, что все трое сговорились и намеренно лгут, показалась мне близкой к нулю — ведь остальные служащие фирмы могли бы легко разоблачить этот обман. Но хотя никто из них троих не убивал мисс Аарон, один из них, быть может, предопределил ее участь — умышленно или нет, не знаю. Из компаньонов, лишь мистер Хейдекер, как стало известно, покинул контору примерно в то же время, что и мисс Аарон. Он заявил, что отлучался по личному делу, но за его передвижениями проследить было невозможно. Мое новое предположение — пока еще не гипотеза — заключается в том, что мистер Хейдекер проследил путь покойной до моего дома, увидел, что она вошла внутрь, зашел в ближайшую телефонную будку и позвонил вам, чтобы предупредить о том, что ваш с ним разговор может быть раскрыт, после чего помчался обратно в контору, без сомнения, в самом отвратительном настроении, и попал на совещание на пятнадцать минут позже срока.
На этот раз настала очередь Эдея нарушить тишину в комнате. Встав со стула, он подошел к кушетке и вперил взгляд в Хейдекера. Рядом стояли мы с Солом, но останавливать Эдея не пришлось — очевидно, «генератор идей» иссяк.
Вульф тем временем продолжал:
— Теперь, однако, это предположение переросло в гипотезу, и я не думаю, что ее в будущем придется опровергнуть. Мистер Хейдекер — как впрочем, и я — не верит, что после телефонного разговора с ним вы пришли сюда с намерением совершить убийство. Разумеется, этого быть не могло — откуда вы знали, что застанете будущую жертву здесь одну? Мистер Хейдекер полагает, что вы просто хотели исправить положение, насколько это было в ваших силах, — в лучшем случае предотвратить грозившее вам разоблачение, в худшем — узнать, насколько они для вас опасны. Вы позвонили сюда, мисс Аарон сняла трубку, вы уговорили ее впустить вас и выслушать ваши доводы. Мистер Хейдекер думает, что, когда вы вошли и узнали, что она одна и не успела еще поговорить со мною, вы, повинуясь внезапному побуждению, схватили со стола тяжелый кусок нефрита и ударили ее по голове. Он считает также, что, увидев ее лежащей на полу без сознания, вы снова уступили внезапному побуждению и, заметив на столе галстук…
Голос миссис Соррел:
— Откуда вы знаете, что именно думает мистер Хейдекер?
Если б я оказался нужен на месте действия, следующая реплика была бы за мной. Шеф дал мне инструкцию поступать сообразно обстоятельствам. Если бы реакция Хейдекера вызвала у меня сомнение в том, что он признает свою вину, я должен был бы войти в кабинет и дать сигнал об этом Вульфу, пока тот не зашел слишком далеко. Но в данном случае принять решение мне было легко: поза Хейдекера, сидевшего, упершись локтями в колени и закрыв лицо руками, явно изобличала расположение его духа.
— Хороший вопрос, — донесся из динамика рокот Вульфа. — Мне, конечно, трудно было бы оказаться в шкуре Хейдекера. Следовало сказать: он говорит, что думает именно так. Вы, может быть знаете, мадам: он один из тех, кто не в силах выдержать психологическое давление. Разоблачение того, что он предал интересы фирмы, несомненно, положит конец его карьере адвоката, но умолчание о том, что он виновен в недонесении на убийцу, могло бы его попросту погубить. Вам, должно быть, известно…
— Если он говорит, что, по его мнению, убийство совершила я, то он просто лжет. Он сам ее убил. Он лжец и предатель. Вчера он звонил мне дважды. В первый раз сказал, что нас видели тогда в ресторане, и предостерег меня, во второй раз — через час после первого звонка — заявил, что принял необходимые меры и опасность нам больше не грозит. Так что он ее и убил. Когда мистер Гудвин сказал мне, что выяснились некоторые интересные подробности, я сразу поняла, в чем дело: он раскис и начал врать. Он самый настоящий подлец. Потому я и пришла сюда. Признаю, что я виновна в недонесении на убийцу. Я знаю, что это очень плохо с моей стороны, но, может быть, заявить на него еще не поздно? Или уже поздно?
— Нет. Признание может облегчить вашу совесть и одновременно вашу участь. Когда именно он вам позвонил второй раз?
— Точно не знаю. Между пятью и шестью вечера. Примерно в половине шестого.
— Что за уговор был между вами и почему вы его так скрывали?
— Не сомневаюсь, что он нагородил вранья и по этому поводу. Авантюру эту придумал он сам. Месяц назад он пришел ко мне и заявил, что может предоставить информацию о моем муже, которую можно будет использовать против него, чтобы защитить мои права. Он хотел…
Тут Хейдекер дернул головой и взвизгнул:
— Это ложь! Я к ней не ходил, она сама ко мне пришла!
Странная вещь — человеческая натура! Изучаешь ее, изучаешь, а до конца все равно не поймешь. Никогда не подумал, что такое возможно: когда она обвинила его в убийстве, он и глазом не моргнул, а тут… Эдей, который все еще стоял рядом, уставившись на компаньона, что-то сказал, но что именно, я не разобрал.
Миссис Соррел тем временем продолжала:
— Он хотел, чтобы я заплатила ему за эти сведения миллион долларов, но я не могла этого сделать — я ведь не знала, сколько мне достанется. Так что, в конце концов я обещала дать ему десятую часть того, что получу сама. Об этом мы и говорили в тот вечер в ресторане.
— Ну и как, сообщил он вам эти сведения? — поинтересовался шеф.
— Нет. Он потребовал слишком большой аванс. Нам трудно было договориться — мы ведь не могли записать наши условия на бумаге и поставить наши подписи.
— Еще бы! — хмыкнул Вульф. — К тому же от подобного документа мало проку, когда ясно, что ни одна из сторон не осмелится его обнародовать. Надеюсь, вы понимаете, миссис Соррел, что ваше признание повлечет за собой дачу показаний в суде по делу об убийстве. Готовы вы подтвердить ваши слова под присягой?
— Очевидно, придется это сделать. Я знала, что это мне предстоит уже тогда, когда собиралась сегодня к вам.
— Значит, вы просто строите из себя дурочку, мадам! — вдруг отчеканил Вульф, резко сменив тон, — словно хлыстом стегнул.
И снова настал критический момент, когда следующее слово могло быть за мной. Наш план, предусматривавший, что все произнесенные слова в кабинете слышали четыре компаньона, рассчитан был на то, что Хейдекер признает свою вину при свидетелях. Если бы он сумел совладать со своими нервами, Вульф рисковал перегнуть палку. Но Хейдекер был сломлен. Конечно, он не изложил еще на бумаге свое признание и не подписал его, но теперь не было сомнений, что он это сделает. Так что я не стал останавливать шефа.
Послышался голос миссис Соррел:
— Что вы, мистер Вульф! Я никого из себя не строю. Вовсе нет.
— Не нет, а да! Вас выдают даже мелочи. После того, как вы вчера днем позвонили по моему номеру и поговорили с мисс Аарон, вам надо было добраться сюда как можно скорее. Поскольку тогда еще вы никого убивать не собирались, вам не пришло в голову принимать меры предосторожности. Не знаю, есть ли у вас своя машина с шофером, но даже если есть, посылать за ней, значило, потратить лишнее время, а тут каждая минута была на счету. Станции метро поблизости от моего дома нет, автобусы ходят медленно да и останавливаются далеко отсюда. Без сомнения, вы наняли такси. Несмотря на то, что на улицах интенсивное движение, на такси сюда можно было доехать быстрее, чем дойти пешком. Подозреваю, что такси вам ловил швейцар отеля «Черчилль». Но даже если это не так, разыскать водителя будет проще простого. Достаточно позвонить инспектору Кремеру, который был у меня сегодня днем, и порекомендовать ему найти водителя такси, который посадил вас в свою машину у отеля «Черчилль» и довез до моего дома. Это я и намереваюсь сделать. И этого будет достаточно, чтобы вас изобличить.
Энн Пэйдж встала. Она явно находилась в затруднительном положении — ей хотелось подойти к Грегори Джетту, с которого она не сводила глаз, но в то же время страшно было отойти от мистера Отиса, съежившегося в кресле, понурившего голову и закрывшего глаза. К счастью Джетт заметил ее порыв, подошел к ней и нежно обнял. То, что он в столь критический для свой фирмы момент мог думать о личных делах, было характерно для этого человека — неисправимого романтика.
Вульф тем временем обрушивал на миссис Соррел удар за ударом:
— Я также предложу инспектору прислать сюда полисмена, чтобы взять вас под стражу, пока будут искать водителя такси. Если вы спросите, почему я не сделал этого до сих пор, почему я сперва говорю все это вам, могу ответить: это с моей стороны слабость — мне просто хочется получить моральное удовлетворение. Чуть больше суток назад в этой самой комнате я по вашей вине подвергся самому жестокому унижению за всю мою жизнь. Не могу сказать, что подобная расплата доставляет мне удовольствие, но…
Тут вдруг динамик выплюнул целый набор звуков: женский визг (его, должно быть, издала миссис Соррел), скрип отодвигаемого кресла, какое-то шуршание, а под конец приглушенное рычание, несколько напоминавшее звуки, которые обычно издает мой шеф.
Я ринулся к двери в гостиную, распахнул ее, сделал несколько шагов — и застыл в изумлении: такого зрелища мне никогда в жизни видеть не приходилось и явно больше не придется. Ниро Вульф обхватил своими ручищами прелестную молодую женщину и крепко прижимал ее к своим мощным телесам, не давая пустить в ход руки. Я так и стоял без движения, словно остолбенев.
— Арчи! — пророкотал шеф. — Держи же ее, черт возьми!
Я повиновался.
Когда в восемь минут седьмого прозвенел звонок и я впустил в дом Риту Соррел, вокруг было тихо, как будто у нас никого не было. Я провел посетительницу в кабинет, представил ее Вульфу и повесил ее шубку — кажется, из белой норки — на спинку обтянутого красной кожей кресла. Никто, кроме Вульфа на глаза ей не показывался. То, что она приветствовала шефа улыбкой и при этом опустила на мгновенье свои длинные темные ресницы, еще не означало, что она удостаивает такой чести только важные персоны, — меня одарила в коридоре таким же знаком внимания.
— Не привыкла я приходить к людям, которым захотелось меня видеть, — сказала она Вульфу. — Это для меня нечто новенькое. Может быть поэтому я и пришла, — люблю новые ощущения. Мистер Гудвин сказал, что вы хотите со мной что-то обсудить.
— Да, верно. Некоторые деликатные и очень личные моменты. А поскольку беседа будет тем более плодотворной, чем более откровенный и искренний она будет носить характер, мы с вами должны разговаривать с глазу на глаз. Будь любезен, Арчи, оставь нас, стенографировать на сей раз не надо.
— А если миссис Соррел попросит меня… — возразил было я.
Но шеф не дал мне договорить.
— Нет. Оставь нас, пожалуйста.
Я вышел. Затворив за собой дверь, я дошел до конца коридора, повернул направо и открыл дверь гостиной. Когда я вошел, первой моей заботой было плотно закрыть дверь. Потом я огляделся.
Все были в сборе. Ламонт Отис восседал в массивном кресле у окна — у того самого, через которое выбралась днем раньше мисс Пэйдж. Сейчас она сидела по левую руку старика, по правую же расположился Эдей Джетт занял стул, стоявший у самой стены в правом углу комнаты. На кушетке лицом ко мне сидел Хейдекер; с одной стороны от него занял позицию Фред Даркин, с другой — Орри Кэтер. Сол Пензер стоял посреди комнаты. Лица присутствующих обратились ко мне, и тут Эдей начал было что-то говорить, но я сразу его оборвал:
— Если вы будете говорить, то ничего не услышите, а даже если вы сами не горите желанием ничего слышать, то другим этого очень хочется. Все, что вы желаете высказать, приберегите на потом. Мистер Вульф предупреждал вас, что динамик на стене этой комнаты соединен проводом с микрофоном в его кабинете, где он сейчас кое с кем беседует. С кем именно я говорить не буду — вы и так поймете. Можно включать, Сол.
Сыщик обошел кушетку, щелкнул выключателем, и из динамика донесся голос Вульфа
— …И рассказала о своем деле мистеру Гудвину, прежде чем он поднялся ко мне. Она заявила, что ровно неделю назад, в понедельник вечером — видела одного из руководителей своей фирмы в ресторанчике за тайной беседой с вами. Из этого она сделала вывод, что человек этот предал интересы своего клиента — а данном случае вашего супруга — и стал действовать в ваших интересах. По некоторым причинам, которые казались ей существенными, она не сказала об этом ни одному из компаньонов. А вот вчера днем она наконец решилась сказать в глаза тому человеку о своих подозрениях и потребовать у него объяснений. Тот ничего объяснить не смог. В разговоре с Гудвином она отказалась назвать имя этого человека, пока не будет уверена, что я берусь за дело. Со мною поговорить ей так и не удалось. Мистер Гудвин, разумеется, поставил в известность обо всем этом полицию.
Голос миссис Соррел:
— Она так его и не назвала?
— Нет. Как я уже говорил вам, наша с вами беседа должна быть откровенной. Сегодня утром вы сказали мистеру Гудвину по телефону, что в прошлый понедельник беседовали за ленчем с Грегори Джеттом. Я не настаиваю на том, чтобы считать это последним вашим словом, и допускаю, что вы просто пытались замутить воду. Вы же можете потом совершенно безнаказанно утверждать, что этого телефонного разговора не было.
Джетт встрепенулся и резко наклонился вперед в своем кресле-качалке, но произведенный им шум не заглушил доносившийся из динамика голос, а я, дотронувшись до руки молодого адвоката, привел его в чувство.
— А что, если я не откажусь от своих слов? Что, если я снова повторю: это был Грегори Джетт?
— Не советую этого делать. Если вы пытаетесь не только замутить воду, но и разжечь между людьми вражду, поищите лучше другое применение вашим усилиям. Это ведь был не мистер Джетт, а мистер Хейдекер…
Зажатый между Фредом и Орри, Хейдекер при всем желании не смог бы даже пошевелиться. Единственный раздавшийся в комнате звук издал Ламонт Отис — он дернулся в кресле, и из его горла исторгся сдавленный хрип. Энн Пэйдж успокаивающе сжала его руку.
Снова послышался голос миссис Соррел:
— Занятная беседа у нас с вами получается. Мистер Гудвин предупредил меня, что я услышу кое-что интересное, и действительно, так оно и вышло. Итак, я значит сидела в ресторане с мужчиной и даже не представляла себе, с кем именно! Ну знаете, мистер Вульф!
— Нет, мадам, этот номер у вас не пройдет. И я вам сейчас постараюсь объяснить, почему. Раньше я предполагал, что один из трех компаньонов — Эдей, Хейдекер или Джетт — убил Берту Аарон. Учитывая то, что она рассказала Гудвину это можно назвать чем-то большим, чем просто предположением, — скорее гипотезой. Но три часа назад мне пришлось ее опровергнуть: я узнал, что все трое без пятнадцати шесть собрались на совещание в кабинете у мистера Эдея. Гудвин же оставил мисс Аарон одну и поднялся ко мне в тридцать девять минут шестого, то есть всего за шесть минут до этого. Вероятность того, что все трое сговорились и намеренно лгут, показалась мне близкой к нулю — ведь остальные служащие фирмы могли бы легко разоблачить этот обман. Но хотя никто из них троих не убивал мисс Аарон, один из них, быть может, предопределил ее участь — умышленно или нет, не знаю. Из компаньонов, лишь мистер Хейдекер, как стало известно, покинул контору примерно в то же время, что и мисс Аарон. Он заявил, что отлучался по личному делу, но за его передвижениями проследить было невозможно. Мое новое предположение — пока еще не гипотеза — заключается в том, что мистер Хейдекер проследил путь покойной до моего дома, увидел, что она вошла внутрь, зашел в ближайшую телефонную будку и позвонил вам, чтобы предупредить о том, что ваш с ним разговор может быть раскрыт, после чего помчался обратно в контору, без сомнения, в самом отвратительном настроении, и попал на совещание на пятнадцать минут позже срока.
На этот раз настала очередь Эдея нарушить тишину в комнате. Встав со стула, он подошел к кушетке и вперил взгляд в Хейдекера. Рядом стояли мы с Солом, но останавливать Эдея не пришлось — очевидно, «генератор идей» иссяк.
Вульф тем временем продолжал:
— Теперь, однако, это предположение переросло в гипотезу, и я не думаю, что ее в будущем придется опровергнуть. Мистер Хейдекер — как впрочем, и я — не верит, что после телефонного разговора с ним вы пришли сюда с намерением совершить убийство. Разумеется, этого быть не могло — откуда вы знали, что застанете будущую жертву здесь одну? Мистер Хейдекер полагает, что вы просто хотели исправить положение, насколько это было в ваших силах, — в лучшем случае предотвратить грозившее вам разоблачение, в худшем — узнать, насколько они для вас опасны. Вы позвонили сюда, мисс Аарон сняла трубку, вы уговорили ее впустить вас и выслушать ваши доводы. Мистер Хейдекер думает, что, когда вы вошли и узнали, что она одна и не успела еще поговорить со мною, вы, повинуясь внезапному побуждению, схватили со стола тяжелый кусок нефрита и ударили ее по голове. Он считает также, что, увидев ее лежащей на полу без сознания, вы снова уступили внезапному побуждению и, заметив на столе галстук…
Голос миссис Соррел:
— Откуда вы знаете, что именно думает мистер Хейдекер?
Если б я оказался нужен на месте действия, следующая реплика была бы за мной. Шеф дал мне инструкцию поступать сообразно обстоятельствам. Если бы реакция Хейдекера вызвала у меня сомнение в том, что он признает свою вину, я должен был бы войти в кабинет и дать сигнал об этом Вульфу, пока тот не зашел слишком далеко. Но в данном случае принять решение мне было легко: поза Хейдекера, сидевшего, упершись локтями в колени и закрыв лицо руками, явно изобличала расположение его духа.
— Хороший вопрос, — донесся из динамика рокот Вульфа. — Мне, конечно, трудно было бы оказаться в шкуре Хейдекера. Следовало сказать: он говорит, что думает именно так. Вы, может быть знаете, мадам: он один из тех, кто не в силах выдержать психологическое давление. Разоблачение того, что он предал интересы фирмы, несомненно, положит конец его карьере адвоката, но умолчание о том, что он виновен в недонесении на убийцу, могло бы его попросту погубить. Вам, должно быть, известно…
— Если он говорит, что, по его мнению, убийство совершила я, то он просто лжет. Он сам ее убил. Он лжец и предатель. Вчера он звонил мне дважды. В первый раз сказал, что нас видели тогда в ресторане, и предостерег меня, во второй раз — через час после первого звонка — заявил, что принял необходимые меры и опасность нам больше не грозит. Так что он ее и убил. Когда мистер Гудвин сказал мне, что выяснились некоторые интересные подробности, я сразу поняла, в чем дело: он раскис и начал врать. Он самый настоящий подлец. Потому я и пришла сюда. Признаю, что я виновна в недонесении на убийцу. Я знаю, что это очень плохо с моей стороны, но, может быть, заявить на него еще не поздно? Или уже поздно?
— Нет. Признание может облегчить вашу совесть и одновременно вашу участь. Когда именно он вам позвонил второй раз?
— Точно не знаю. Между пятью и шестью вечера. Примерно в половине шестого.
— Что за уговор был между вами и почему вы его так скрывали?
— Не сомневаюсь, что он нагородил вранья и по этому поводу. Авантюру эту придумал он сам. Месяц назад он пришел ко мне и заявил, что может предоставить информацию о моем муже, которую можно будет использовать против него, чтобы защитить мои права. Он хотел…
Тут Хейдекер дернул головой и взвизгнул:
— Это ложь! Я к ней не ходил, она сама ко мне пришла!
Странная вещь — человеческая натура! Изучаешь ее, изучаешь, а до конца все равно не поймешь. Никогда не подумал, что такое возможно: когда она обвинила его в убийстве, он и глазом не моргнул, а тут… Эдей, который все еще стоял рядом, уставившись на компаньона, что-то сказал, но что именно, я не разобрал.
Миссис Соррел тем временем продолжала:
— Он хотел, чтобы я заплатила ему за эти сведения миллион долларов, но я не могла этого сделать — я ведь не знала, сколько мне достанется. Так что, в конце концов я обещала дать ему десятую часть того, что получу сама. Об этом мы и говорили в тот вечер в ресторане.
— Ну и как, сообщил он вам эти сведения? — поинтересовался шеф.
— Нет. Он потребовал слишком большой аванс. Нам трудно было договориться — мы ведь не могли записать наши условия на бумаге и поставить наши подписи.
— Еще бы! — хмыкнул Вульф. — К тому же от подобного документа мало проку, когда ясно, что ни одна из сторон не осмелится его обнародовать. Надеюсь, вы понимаете, миссис Соррел, что ваше признание повлечет за собой дачу показаний в суде по делу об убийстве. Готовы вы подтвердить ваши слова под присягой?
— Очевидно, придется это сделать. Я знала, что это мне предстоит уже тогда, когда собиралась сегодня к вам.
— Значит, вы просто строите из себя дурочку, мадам! — вдруг отчеканил Вульф, резко сменив тон, — словно хлыстом стегнул.
И снова настал критический момент, когда следующее слово могло быть за мной. Наш план, предусматривавший, что все произнесенные слова в кабинете слышали четыре компаньона, рассчитан был на то, что Хейдекер признает свою вину при свидетелях. Если бы он сумел совладать со своими нервами, Вульф рисковал перегнуть палку. Но Хейдекер был сломлен. Конечно, он не изложил еще на бумаге свое признание и не подписал его, но теперь не было сомнений, что он это сделает. Так что я не стал останавливать шефа.
Послышался голос миссис Соррел:
— Что вы, мистер Вульф! Я никого из себя не строю. Вовсе нет.
— Не нет, а да! Вас выдают даже мелочи. После того, как вы вчера днем позвонили по моему номеру и поговорили с мисс Аарон, вам надо было добраться сюда как можно скорее. Поскольку тогда еще вы никого убивать не собирались, вам не пришло в голову принимать меры предосторожности. Не знаю, есть ли у вас своя машина с шофером, но даже если есть, посылать за ней, значило, потратить лишнее время, а тут каждая минута была на счету. Станции метро поблизости от моего дома нет, автобусы ходят медленно да и останавливаются далеко отсюда. Без сомнения, вы наняли такси. Несмотря на то, что на улицах интенсивное движение, на такси сюда можно было доехать быстрее, чем дойти пешком. Подозреваю, что такси вам ловил швейцар отеля «Черчилль». Но даже если это не так, разыскать водителя будет проще простого. Достаточно позвонить инспектору Кремеру, который был у меня сегодня днем, и порекомендовать ему найти водителя такси, который посадил вас в свою машину у отеля «Черчилль» и довез до моего дома. Это я и намереваюсь сделать. И этого будет достаточно, чтобы вас изобличить.
Энн Пэйдж встала. Она явно находилась в затруднительном положении — ей хотелось подойти к Грегори Джетту, с которого она не сводила глаз, но в то же время страшно было отойти от мистера Отиса, съежившегося в кресле, понурившего голову и закрывшего глаза. К счастью Джетт заметил ее порыв, подошел к ней и нежно обнял. То, что он в столь критический для свой фирмы момент мог думать о личных делах, было характерно для этого человека — неисправимого романтика.
Вульф тем временем обрушивал на миссис Соррел удар за ударом:
— Я также предложу инспектору прислать сюда полисмена, чтобы взять вас под стражу, пока будут искать водителя такси. Если вы спросите, почему я не сделал этого до сих пор, почему я сперва говорю все это вам, могу ответить: это с моей стороны слабость — мне просто хочется получить моральное удовлетворение. Чуть больше суток назад в этой самой комнате я по вашей вине подвергся самому жестокому унижению за всю мою жизнь. Не могу сказать, что подобная расплата доставляет мне удовольствие, но…
Тут вдруг динамик выплюнул целый набор звуков: женский визг (его, должно быть, издала миссис Соррел), скрип отодвигаемого кресла, какое-то шуршание, а под конец приглушенное рычание, несколько напоминавшее звуки, которые обычно издает мой шеф.
Я ринулся к двери в гостиную, распахнул ее, сделал несколько шагов — и застыл в изумлении: такого зрелища мне никогда в жизни видеть не приходилось и явно больше не придется. Ниро Вульф обхватил своими ручищами прелестную молодую женщину и крепко прижимал ее к своим мощным телесам, не давая пустить в ход руки. Я так и стоял без движения, словно остолбенев.
— Арчи! — пророкотал шеф. — Держи же ее, черт возьми!
Я повиновался.
9
Рад был бы сообщить, что Вульфу удалось сохранить в целости и неприкосновенности репутацию адвокатской фирмы Отиса, но ничего не поделаешь — придется сказать правду. Конечно, шеф сделал все, что мог, но от него мало что зависело — Хейдекер ведь был на суде главным свидетелем обвинения, и его допрашивали целых шесть часов. Разумеется, карьера его, как юриста, на этом была кончена. Вульфу же все-таки посчастливилось: окружной прокурор в конце концов согласился, что опознать вещественное доказательство номер три — шелковый галстук коричневого цвета с узором из маленьких желтых загогулин — смогу и я, так что самого Вульфа в качестве свидетеля все-таки не вызвали. Присяжным, очевидно, показалась убедительной его версия убийства — просовещавшись всего пять часов, они вынесли вердикт о том, что миссис Соррел виновна.
А так все осталось по-старому. Фирме мистера Отиса, как и раньше, поручают судебные дела, сам он неизменно является в контору пять раз в неделю. Грегори Джетт женился на мисс Пэйдж и, как я слышал, стал больше заботиться о том, чтобы его расходы не превышали доходов. Не знаю только, увеличилась ли его доля прибыли по сравнению с прежними одиннадцатью процентами. Это уж точно вопрос деликатный.
А так все осталось по-старому. Фирме мистера Отиса, как и раньше, поручают судебные дела, сам он неизменно является в контору пять раз в неделю. Грегори Джетт женился на мисс Пэйдж и, как я слышал, стал больше заботиться о том, чтобы его расходы не превышали доходов. Не знаю только, увеличилась ли его доля прибыли по сравнению с прежними одиннадцатью процентами. Это уж точно вопрос деликатный.