Стайн Роберт Лоуренс. Вся нечисть

   Я просил их и умолял. Айрис просила и умоляла. А этим злыдням хоть бы что. Уставились на меня и из грязи не выпускают. Что тут делать будешь? Другого способа отделаться от них нет. И вот сижу я в ледяной грязной каше и начинаю петь.
   – «Ты видишь…
   Они так и покатились со смеху. Свистят, улюлюкают. Словом, резвятся вовсю. Чуть сами не падают в грязь.
   – …и дом храбрых».
   Кое-как дотянул я до конца. Половину слов, само собой, растерял. В высоких местах голос у меня срывался, и я фальшивил почем зря. И уж, само собой, никогда мне так муторно не было. Что теперь обо мне Айрис будет думать? Что второго такого дебила не сыщешь. Что я законченный неудачник. Мне хотелось раствориться в этой грязи, уползти в нее, как червяку, и больше никогда не вылезать на свет божий.
   Я собрался с силами, выскочил из лужи и дунул со всех ног. Не оглядываясь. Ни на четырех заклятых врагов. Ни на Айрис. На Айрис тем более. Не хватало мне видеть, как и она смеется надо мной. Или жалеет.
   Я мчался не останавливаясь, будто все силы ада гонятся за мной. Прибежав домой, я захлопнул за собой дверь и бросился к себе в комнату.
   Это все из-за Таши, стучало у меня в голове. Сначала она вышибла меня из редакции – и все из-за какой-то случайности. А затем еще и сказала Жабе, что я настучал на него. Естественно, Жаба с дружками насел на меня. А чего им оставалось делать? Выследить меня и унизить перед Айрис! Всему виной Таша… всему виной Таша…
   Я долго не мог заснуть, все думал, как в один прекрасный день сполна отомщу Таше.
   Рано утром меня разбудил звонок. Была суббота. Я поднял трубку, еще толком не проснувшись. И кто, вы думаете, звонил? Таша.
   Да-да, она. Совершенно неожиданный звонок. Который изменил всю мою жизнь.

7

   – Алло, – хрипло пробормотал я, все еще не совсем очнувшись ото сна и прокашливаясь.
   – Мне нужна твоя помощь, – сказала Таша.
   – А… – с недоумением выдавил я, присев на кровати.
   Это еще что? Таше нужна моя помощь? Я что, сплю и мне это снится?
   – Нужен репортаж, – продолжала Таша. – Для газеты. Я всех просила, кого знаю, никто не может. Остаешься только ты. Хотя мне и не хотелось тебя просить. Но ты – моя последняя надежда.
   – А… – тупо тянул я.
   – Рикки, ты поумнее что-нибудь сказать можешь? – сердилась Таша. – Я что, тебя разбудила?
   – А… Да нет… – Я снова прокашлялся и потряс головой, чтоб собраться с мыслями.
   Таше нужна моя помощь?
   – Приходи в школу. Надо сделать репортаж о зимней мойке машин в нашей школе, – говорила Таша. – Текст и фото. Ясно?
   – А… – бубнил я. («Да что я заладил «а…» да «а…»? Шок, наверно».) – Мойка машин зимой, говоришь?
   Слышно, как Таша вздохнула.
   – Ты что, ничего не слышал о том, что у нас в школе регулярно ребята моют машины? Не видел знаки? Они всюду поразвешаны. И в газете объявляли.
   – Ах да, как же. Я и забыл, – соврал я, глядя в окно. Солнечный денек. Самый раз для мытья машин. – Здорово. Я бегу в школу, Таша, – сказал я ей. – Спасибо, что даешь мне еще один шанс.
   – Я бы и не подумала звать тебя, – холодно процедила Таша. – Только все наши репортеры разошлись по своим делам, а остальные участвуют в мойке машин. Если б мой пес умел снимать, я б скорее его попросила.
   – И на том спасибо, – кричу.
   Я понимаю: она хочет оскорбить меня. Но ведь в то же время она действительно дает мне шанс. А там, глядишь, и в летнюю школу ходить не придется.
   Я натянул выцветшие джинсы и свитер. Проглотил на ходу завтрак – розовые, синие и зеленые хлопья со стаканом апельсинового сока. И вприпрыжку помчался в школу.
   День был теплый. По радио, правда, обещали к вечеру снег, только не очень-то верилось.
   Перебегая улицу, чтобы попасть на школьный двор, я увидел, как множество ребят собралось на спортплощадке. Это они будут мыть чужие машины. На большом объявлении, парусящем на утреннем ветерке, можно было прочитать: «Хардингская школьная мойка машин – $5».
   Из подсобки тянули шланги. На длинной стойке стояло множество небольших ведер, лежали губки и груды белых тряпок. Синий «понтиак» и минивэн уже стояли в очереди, ожидая мойки.
   Я открыл школьную дверь и спустился вниз, в редакцию газеты. В классе была только Таша. Склонившись над клавиатурой, она печатала очередной материал. Увидев меня, она нахмурилась.
   – Я бы и сама сделала репортаж, – сказала она, – но мне надо дописать передовицу. Я просто не могу разорваться.
   Хорошенькое приветствие, не правда ли?
   – Я сделаю хороший репортаж, – пообещал я.
   Таша встала из-за компьютера и взяла со стола мисс Ричардз камеру.
   – Вот, бери ее, Рикки. – И протянула камеру мне. – Поосторожнее с ней, ради бога. Это «Пентакс» моего папы. Очень дорогой. И самый любимый.
   Держа камеру на весу, я разглядывал ее, подносил к глазам.
   – Улыбнитесь, пожалуйста!
   Но Таша не улыбнулась.
   – Предупреждаю, Рикки. Постарайся, чтоб с камерой ничего не случилось. Береги как зеницу ока. Сделаешь четыре-пять снимков ребят, моющих машины, и неси ее сюда. Ясно?
   – Чего уж яснее, – ответил я.
   – Репортаж должен быть строк на двадцать-двадцать пять, – продолжала она. – Напишешь сегодня же и завтра отдашь мне. Не позднее.
   – Будет сделано, – сказал я.
   – Оставляю тебе колонку на второй полосе, – пообещала Таша. – Понятно? Надеюсь, на этот раз ты не устроишь какую-нибудь петрушку.
   – Обещаю.
   Я повернулся и побежал на площадку. Вся моя жизнь может измениться с сегодняшнего утра. Все пойдет по-другому, как только я выполню этот заказ. Так говорил я себе. Но как только я появился на спортплощадке, жизнь моя пошла под откос.

8

   Жмурясь от яркого утреннего солнца, я вприпрыжку поскакал на спортплощадку. Кроссовки скользили по мокрой траве. Я бережно прижимал к себе камеру.
   Подойдя к месту мойки, я прикрыл ладонью глаза. Узнал голубой «понтиак» – это родителей Жабы. Вокруг сновали ребята, поливая автомобиль из шлангов.
   Я поднял камеру повыше.
   – Вот так, поливайте, – крикнул я мойщикам. – Мне надо сделать фото для «Гералда».
   И тут что-то ударило меня в живот. Что-то холодное. Я вздрогнул – так это было внезапно. Еще две струи ударили мне в лицо и в грудь.
   – Эй! – сумел крикнуть я. – Прекратите! Вы что, сдурели?
   Я попытался уклониться от воды, но теперь на меня были направлены четыре шланга.
   – О-о-о-о! – Вода была ледяная.
   Подныривая под струи, я увидел злобно ухмыляющиеся физиономии Бренды, Жабы, Дэйвида и Джареда. Как это я сразу не сообразил?
   Отплевываясь, я развернулся и попытался убежать. Ледяная вода окатывала меня с головы до ног. Еще одна струя ударила в спину.
   – Да хватит. Эй, вы, хватит! – надрывался я.
   И тут только я вспомнил о камере. Наклонив голову, чтобы уклониться от очередного холодного душа, я посмотрел на камеру: с нее стекала вода!
   – А-а-а-а! – вырвался из моей глотки дикий вопль.
   Я потерял голову. Впервые в жизни. Повесив камеру на грудь, я круто развернулся и пошел на своих обидчиков. Мой последний шанс, напомнил я себе. Мой последний шанс работать в газете – и они все погубили!
   С хихоньками и хахоньками эти гады поливали меня из шлангов, пытаясь остановить. Но я, наклонив голову, шел прямо на них. Отплевываясь и отфыркиваясь, я прыгнул на Жабу, ухватил его за пояс и повалил на землю. Теперь ему было не до смеха.
   Я вырвал шланг у него из рук, открыл дверцу машины его папаши и направил струю внутрь.
   – О боже! – в ужасе простонал Жаба.
   Дэйвид направил струю мне в спину, окатив сверху донизу. У соседней машины мойщики веселились от всей души, наблюдая за нами.
   Я окатил водой заднее сиденье и перешел к переднему.
   Когда Бренда, Дэйвид и Джаред побросали свои шланги, я швырнул в сторону свой и пустился бежать. Они за мной. Далеко убежать мне не удалось: трава была скользкая. Пробежал я несколько шагов, поскользнулся и тяжело рухнул на землю. Лицом вниз. Прямо на камеру.

9

   – Значит, меня выгоняют из газеты? – не особенно удивился я.
   На Таше просто лица не было.
   – Линзы разбиты, – бормотала она. – Корпус помят, внутри вода. – Голос у нее дрожал. – Ее только на помойку выбросить.
   – Я не виноват, – кротко повторил я.
   Таша яростно отбросила прядку рыжих волос со лба.
   – Ну, ты мне за это заплатишь, Рикки, – прошипела она. – Ты заплатишь за камеру, Рикки. Иначе мой папа из тебя все по суду вытрясет!
   – Но, Таша, – пытался вставить я. – Ты же знаешь, что я не виноват!
   – Убирайся с глаз долой! – вне себя от ярости завопила Таша. – Убирайся! Чтоб духу твоего здесь не было. Ты никогда ни в чем не виноват!
   – Но ведь это правда, – настаивал я. – Если б ты выслушала меня…
   – Ты просто чума какая-то, Рикки. – Таша еще раз осмотрела разбитую камеру и затем бросила ее на стол. – Для тебя нет ничего серьезного на свете. У тебя все выеденного яйца не стоит.
   – Но, Таша…
   – Убирайся! – снова крикнула она. – Это был твой последний шанс. Ты и его-то не заслуживал. Ты просто мразь какая-то. Нечисть самая настоящая. Правильно обзывают тебя Рикки Крысяком. Ты и есть маленький, злобный грызун.
   Слышать такое было очень больно! Словно ножом ударили в грудь. У меня даже дыхание остановилось.
   Круто повернувшись, чтобы не показать Таше, как она меня больно обидела, я побежал вон из класса и из школы. На спортплощадке ребята смеялись, шутили, кричали, перебивая друг друга. Все мыли машины: терли губками с мылом, поливали, вытирали досуха. Всем было весело.
   За спиной я услышал:
   – Рикки-Брики Ку-ку! – И кто-то засмеялся.
   Я не стал оборачиваться и побежал еще быстрее. Я знал, что к понедельнику всем станет известно, как я сгубил Ташину камеру. Все только об этом и будут говорить, будут потешаться: как же, Рикки Крысяк снова учудил.
   Я бежал, и Ташины слова продолжали звенеть у меня в ушах. С каждым шагом я все больше злился. Мне хотелось выть. Меня прямо разрывало от бешенства. Вот тогда-то я и решил отплатить Таше. Тогда-то и пришла мне в голову эта злая шутка. Нечисть… нечисть… нечисть… Это слово звенело у меня ушах.
   «Рикки, ты просто нечисть какая-то. Прямо маленький злобный грызун… Ты мне за это заплатишь, Рикки. А если нет, мой папа все из тебя по суду вытрясет!»
   Грызун. Грызун. Грызун… Какое право она имела так обзывать меня? Это подло.
   Как же она меня достала! Я был в такой ярости. Но когда я прибежал наконец домой, я уже улыбался. У меня сложился план. Я знал, что надо сделать. Знал, как отомстить.
   Да, весь план отчетливо предстал передо мной. Он сработает. Не может не сработать.
   Вот, значит, как все было. И вот я здесь.
   В понедельник вечером я прокрался в класс, где работали над завтрашним номером газеты Таша и мисс Ричардз, и напечатал свое маленькое объявление в конце первой страницы «Хардинг Гералда». Я был вне себя от радости. Я просто упивался своим остроумием.
   Понимая, что надо торопиться – Таша и мисс Ричардз могут вернуться с минуты на минуту, – я настороженно прислушивался к любому звуку, чтобы успеть смыться. Никогда в жизни я так не нервничал, и тем не менее довольная улыбка не сходила у меня с губ. Рикки, все они считают тебя последним идиотом, а ты, Рикки, гений! Поздравляю! Только ты мог придумать такую поразительно тонкую и ужасную месть!
   То и дело озираясь на дверь, я продолжал стучать по клавишам, пока не напечатал все до конца:

   «Всей Нечисти! Всей Нечисти! Если ты настоящая Нечисть, звони Таше по тел. [phone] после полуночи».

   Я еще раз перечитал написанное. И еще раз, довольный, улыбнулся.
   Мне хотелось петь и плясать от радости. Но вести себя надо было тихо, как мышка.
   Я встал, вышел из-за стола и повернулся к окну. Вот она, спасительная щель. Я был уже на полпути к окну, как вдруг услышал кашель Таши, и она вошла в класс. Все, я попался!

10

   Я замер ни жив ни мертв. Это ж надо, подумал я. Всего в пяти шагах окно. Всего в каких-то пяти шагах – спасение. Только пять шагов сейчас – все равно что пять миль!
   Я закрыл глаза и стал ждать, когда Таша заорет. Но вместо крика я услышал голос мисс Ричардз из коридора:
   – Таша, можно тебя на минутку?
   Я открыл глаза в тот самый момент, когда Таша выходила из класса. Заметила ли она меня? Нет, иначе бы заорала.
   У-у-у-уф! я ринулся к окну. Приземлившись на четвереньки, я быстро вскочил на ноги и припустил к дому.
   Бог с ним, с окном. Закрыть его – себя выдать, решил я.
   В третий раз за четыре дня я всю дорогу до дома бежал. В пятницу и субботу – как униженный неудачник, как какая-то нечисть, а сейчас – как победитель. Как чемпион! Как гений!
   Я молча вбежал в дом. Стоя в коридоре, прислушался. Из комнаты, где стоял телевизор, доносился голос диктора – мама с папой, как всегда слушали прогноз погоды. Штормы на Тихом океане в северо-западном участке… предупреждение о наводнении… Несколько недель назад я уговаривал маму с папой включить канал МТВ. Но их никак нельзя было уговорить, потому что по МТВ не передают прогноз погоды.
   Сейчас я был на седьмом небе от радости. Меня так и подмывало ворваться к ним в комнату и рассказать все о моей гениальной шутке. Только я этого не сделал. Вместо этого на цыпочках я поднялся к себе в комнату и закрыл дверь. Кому бы позвонить? Меня так и распирало от желания поделиться с кем-нибудь своими подвигами. Но с кем? Кому позвонить? Айрис. Ну конечно же Айрис! Кому же еще. Она оценит мою шутку. Айрис поймет. Сердце у меня готово было выскочить из груди. Я снял трубку. Какая же фамилия у Айрис? Чандлер? Кэндл? Кэндлер. Точно. Айрис Кэндлер.
   Номер телефона я узнал в справочном бюро. И тут же набрал. Один гудок. Два. Айрис сняла трубку с третьего гудка. Мы поздоровались. Она явно удивилась, услышав мой голос.
   – Можешь угадать, где я сейчас был?
   Только я ответа не ждал. Я выдал всю историю, не останавливаясь ни на секунду. Вернее, история сама вылетела из меня.
   – Ну как? Разве не гениально? – задал я вопрос. И засмеялся. – Газета выходит завтра. Завтрашнюю ночь Таше не удастся выспаться. Вся школа будет звонить ей до самого рассвета.
   Я ждал, что Айрис тоже засмеется, но она долго молчала.
   – Разве все это не забавно? – наконец спросил я.
   – Типа того, – послышался голос Айрис. – Только что-то у меня дурные предчувствия, Рикки. Добром все это не кончится, вот увидишь.
   – Но, Айрис, – воскликнул я, – это всего лишь шутка. Что тут уж такого страшного?

11

   Кого, вы думаете, я встретил первым утром на следующий день, когда пришел в школу? Точно. Ташу. Кого же еще. Она, даже не глядя, отвернулась, словно перед ней была дохлая крыса. Сделала вид, будто не заметила меня.
   Да мне-то все это по фигу. Я больше думал о моем маленьком сюрпризе для Таши в конце первой страницы «Гералда». Я-то знал, что это даст мне заряд бодрости на целый день. А в бодрости я нуждался.
   Я повернул по коридору к шкафчикам раздевалки, и тут два моих одноклассника, Джош и Грег, нарочно толкнули меня.
   – Рикки, ты чего толкаешься? – закричал Джош.
   А Грег снова толкнул меня прямо на Джоша.
   – Да хватит! Я же сказал: хватит толкать меня, – кричал Джош.
   – Отвяжитесь! – бросил я и проскользнул мимо них.
   Довольные, они пошли дальше, смеясь и толкаясь.
   Ах, какие весельчаки, не правда ли? Пристанут как банный лист, попробуй отвяжись от них.
   Я открыл свой шкафчик и стал перекладывать туда учебники из ранца.
   – Эй, Рикки, не хочешь помыть машину моего папаши? – Это Тони орал через весь коридор.
   Я сделал вид, что не слышу.
   Все начали смеяться над этой шуткой.
   – Рикки, слушай, не хочешь хоть чего-нибудь помыть? – не унимается Тони. – Помой рожу!
   Экий шутник! Но все так и покатывались.
   Я захлопнул дверцу шкафчика и прошел мимо, ни на кого не глядя. Все это из-за Таши, говорил я себе. Только хорошо смеется тот, кто смеется последним. Подождем до вечера.
   Я повернул по коридору и направился к своему классу. Вижу, у фонтанчика стоят Бренда и Жаба. Я хотел проскользнуть незаметно, но оказался недостаточно проворным. Бренда прижала ладонь к фонтанчику, и струя холодной воды ударила мне в грудь.
   – Как насчет омовения, мойщик машин? – крикнул Жаба.
   Коридор сотрясся от всеобщего хохота.
   – Погоди, мой отец вытрясет из тебя все до последнего цента за машину! – не унимался Жаба. – Твои родители не расплатятся до скончания века.
   – Твой папаша опоздал, – отвечаю я. – Ему придется занимать очередь.
   – Рикки Крысяк! Рикки Крысяк! – начал скандировать кто-то.
   Добро пожаловать на день дразнилок в Хардингскую среднюю школу. Сегодня день Рикки. К сожалению, у нас здесь каждый день – «День поношения Рикки». Только сегодня мне на все плевать. Сегодня я твердо знаю, что это мой день. Сегодня я отыграюсь. Школьную газету разносят днем. И Ташу всю ночь будут изводить звонками.
   О сладкая месть!
   Сегодняшний вечер мы с родителями провели в гостях у моих двоюродных братьев на другом конце города. Вернулись от них только в половине десятого, так что у меня оставалось неполных два часа на уроки. Спать я лег около двенадцати – для буднего дня довольно поздно – и уже засыпал, когда раздался звонок телефона на столике у моей кровати. Я скосил глаза на радиочасы: было две минуты первого. «Это кто же так поздно звонит?» – спросил я себя.

12

   В темноте я попытался нащупать телефон и, конечно, свалил его на пол. И он громко звонил на полу.
   Я выскочил из кровати и схватил трубку, прислушиваясь, не проснулись ли мама с папой. Слышали они или нет? Мне не разрешается болтать по телефону после десяти вечера.
   Прокашлявшись, я проговорил в трубку:
   – Алло?
   – Рикки, это я, Айрис.
   – Уже полночь, Айрис. Ты чего так поздно звонишь? У тебя все в порядке?
   – Папа чуть не весь вечер провисел на телефоне. Рикки, ты видел школьную газету? – спросила она свистящим шепотом.
   – Нет. А что? – ответил я, залезая под одеяло. – Когда принесли газету, меня вызвала библиотекарша. Она интересовалась книжками, которые я потерял. А когда я вернулся в класс, газет уже не было.
   – Так ты не видел газету? – с изумлением спросила Айрис.
   – Да нет же, – повторил я. – Я не получил свой экземпляр. А что, здорово? Объявление внизу читается?
   – Да знаешь… – Айрис замолчала.
   – Но это потрясающе? – возбужденно допытывался я.
   – Я бы не сказала, – совсем тихо проговорила Айрис. – На самом деле, Рикки, у тебя могут быть большие неприятности.
   – Что-что? – переспросил я, прижав трубку покрепче. Айрис говорила так тихо, что я почти ничего не слышал. – Айрис, о чем ты говоришь?
   – Большие неприятности, – повторила она.
   У меня холодок пробежал по спине.
   – Большие неприятности? Но почему? Что ты имеешь в… в… виду? – запинаясь, переспросил я опять.
   – Объявление… – начала она и остановилась. Молчание длилось довольно долго. – О, мне надо заканчивать, – наконец проговорила она, – папа вне себя.
   – Подожди, Айрис, – не сдавался я, – почему у меня могут быть большие неприятности? Да скажи ты толком.
   – Ну все, кончаю, – услышал я ее голос. Это она говорила с отцом. – Это так, надо было сказать пару слов, пап. Я понимаю, что уже полночь.
   – Пожалуйста, Айрис, скажи мне, пока не положила трубку…
   – Не могу больше, – бросила она.
   Я услышал щелчок, и в трубке наступило молчание. Я в сердцах швырнул трубку. Да что с ней такое? Почему она четко и ясно не сказала, что там стряслось и что мне угрожает?
   Несколько раз взбив подушку, я лег и до подбородка натянул одеяло. Закрыл глаза и попытался расслабиться, чтобы побыстрее заснуть.
   Телефон снова зазвонил. Я вскочил как ошпаренный. На сей раз я умудрился снять трубку, не сбросив телефон на пол.
   – Айрис, спасибо, что снова позвонила мне, – прошептал я.
   – Я видел объявление в школьной газете, – произнес тихий голос.
   Я почувствовал комок в горле. Теперь я знал, что это не Айрис.
   – Я видел твое объявление, – шептал все тот же голос. – Я звоню, как ты велел.
   – Чего? А почему ты звонишь мне? – Я тоже перешел на свистящий шепот.
   – Я делаю, как ты велел, – отозвался шепот.
   – А… а кто ты?
   – Я – Нечисть.

13

   Я бросил трубку. Снова взбил подушку и натянул одеяло.
   За окном завывал ветер. Тени, отбрасываемые уличным фонарем перед нашим домом, плясали на моей стене.
   В голове у меня все смешалось. Кто это был? Я почти уверен, что это мальчишеский голос. Почему он звонил мне? В объявлении, которое я ввел в газету, значился номер телефона Таши.
   Впрочем, мне не пришлось слишком долго ломать себе голову. Телефон снова зазвонил. Я успел снять трубку с первого же звонка. Я бросил взгляд на дверь. Если мама или папа услышат, что я говорю по телефону, у меня и в самом деле будут серьезные неприятности.
   – Алло! Кто это? – спросил я.
   – Привет. Я – Нечисть. – Это был другой голос. Тоже мальчишеский. Говорил приглушенно.
   – Кто-кто? – выдавил я.
   – Нечисть. Я позвонил, как только увидел твой приказ.
   – Слушай, отвяжись! – крикнул я и бросил трубку.
   – Что все это значит? – произнес я вслух. Я не отрывал глаз от телефона. Ждал нового звонка.
   Зазвонит еще или нет?
   – Рикки, – загудел голос за дверью.
   Я подскочил до потолка. Дверь открылась, и я увидел папу в полосатой сине-белой пижаме. Он тер себе щеку.
   – Рикки, что это все значит? Что за звонки?
   Я сделал вид, что ничего не знаю.
   – Звонки?
   Он подозрительно посмотрел на меня.
   – Я слышал, телефон звонил, как минимум, трижды, – буркнул он.
   – А, ты про эти звонки! – с невинным видом протянул я, хотя, сколько ни придуривайся, толку мало.
   – Ты же знаешь, после десяти тебе не разрешается пользоваться телефоном, – строго сказал папа и зевнул. – А сейчас уже давно заполночь. Кто это звонит тебе так поздно?
   – Это кто-то подшутил, – объясняю я. – Ну, сам понимаешь. Ребята из школы.
   Папа отбросил волосы со лба.
   – Не вижу в этом ничего веселого.
   Я опустил голову.
   – Я понимаю. Но я-то не виноват…
   Он поднял руку, останавливая меня.
   – Скажи своим ребятам, чтоб больше этого не делали. Я серьезно. Если они будут звонить так поздно, я отберу у тебя телефон.
   – Ладно, скажу.
   Я бы, может, и сказал, подумал я, знать бы только кому.
   Папа снова зевнул. Он зевал так громко, как никто на свете. Не зевал, а ревел. Кончив зевать, он выключил свет в комнате и пошел к себе.
   Только он вышел, телефон снова зазвонил.
   – Ради бога… – начал я.
   – Я – Нечисть, – послышался хрипловатый шепот. На сей раз голос был девчоночий. – Я видела объявление. Я готова. Пора сеять. Пора править. Когда Нечисти встретятся?
   – Чего? Встретятся? – Ответа я не стал дожидаться и повесил трубку.
   Я ошарашенно смотрел на телефон, совершенно сбитый с толку. Почему звонят мне? Что произошло? Что за путаница? И почему звонки такие чудные? Почему эта девчонка сказала, что она готова сеять? Готова править? Что в конце концов происходит?
   Телефон снова зазвонил…

14

   На следующее утро я с трудом поплелся в школу. Телефон без умолку звонил до двух часов ночи. До утра я проворочался с боку на бок, думая о странных звонках. Словом, до семи я, по сути дела, не сомкнул глаз, а в семь зазвенел будильник.
   За завтраком у меня чуть голова не падала в чашку с корнфлексом. Но мама с папой никакого сочувствия не проявили. Они были просто вне себя. Телефонные звонки не давали покоя и им.
   – Скажи этим ребятам, чтоб больше не вздумали звонить, – сказала мама. – Не то я пойду в школу и скажу им сама!
   Ой, этого только не хватало! Я чуть не упал со стула.
   – Скажу. Сегодня же скажу! Они не будут звонить. Обещаю!
   Вы сами знаете, что нет ничего ужаснее, чем приход мамы в школу. Представляете, она является в класс и начинает учить ребят! Мало мне того, что они и так изводят меня каждый День и зовут «Рикки-Брики Ку-ку». Как же они будут звать меня после того, как моя мать явится в школу и начнет учить их уму-разуму? Б-р-р-р. От одной мысли об этом я холодным потом покрываюсь.
   Мне пришлось призвать все свое мужество, чтобы прийти в школу и как ни в чем не бывало пробраться сквозь толпу школьников к своему шкафчику.
   – Наконец-то ты пришел! – воскликнула Айрис.
   Она ждала меня недалеко от шкафчика. На ней была рубашка из шотландки навыпуск и синие вельветовые брюки. Пластмассовые клипсы, как всегда, тихонько позвякивали. Увидев меня, она стала пробираться через толпу девчонок.
   – Вот, Рикки. Взгляни. – Она протянула мне последний номер «Хардинг Гералда».
   Так, вот оно. Мелким курсивом на нижнем поле. Мое объявление. Все как есть. Только немного переделано. Я шевелил губами, читая про себя: «Всей Нечисти! Всей Нечисти! Если ты настоящая Нечисть, звони Рикки после полуночи». И номер телефона. Моего, а не Таши. Мое имя и мой телефон. Я замычал и вернул газету Айрис.
   Она качала головой и цокала клипсами.
   – Вид у тебя ужасный. Ты сегодня спал? – спросила она.
   – Какое там. – Я вырвал у нее газету и снова просмотрел. – Но как это могло случиться? – закричал я в отчаянии.
   Перед глазами всплыла ухмыляющаяся физиономия Таши. Я бросился сквозь толпу, отпихивая ребят и ударяясь о ранцы. Я бежал по длинному извилистому коридору к помещению восьмого класса и ворвался в Ташин класс в тот самый момент, когда прозвенел первый звонок. Я обежал глазами весь класс и увидел ее у доски. Она передавала тетрадку какой-то девчонке.