Страница:
– Да, мам, на машине.
– Хорошо, значит, доберешься сам. Тогда, мальчики, разрешаю вам поболтать, а старая развалина отправится домой, пока не свалилась. Спокойной ночи, джентльмены. – Она поцеловала Лайонела в щеку, махнула рукой Полу и поспешила к машине. Вард уехал раньше, чтобы вместе с детьми приготовить ужин. Пол удивленно взглянул на часы – почти девять, кроме них на площадке никого. Он ничего не ел с ланча и наверняка Лайонел тоже голоден. Что такого, если они вместе где-то перекусят?
– Хочешь, перехватим по гамбургеру, Лайонел? Ты, наверное, проголодался. – Что плохого в таком вопросе? К тому же, сын Фэй явно обрадовался.
– С удовольствием, если вы свободны.
Лай так молод, скромен, застенчив. Они пошли к машинам, и Пол с улыбкой обнял его за плечи. Вокруг ни души, никто не истолкует неверно этот жест.
– Поверь, говорить с тобой очень интересно. У меня давным-давно не было такого собеседника.
– Рад слышать.
Лай улыбнулся Полу. Они уже подошли к стоянке. У Пола был серебристый «порше», а у Лайонела красный «мустанг», его гордость.
– Какая замечательная машина.
– Я получил ее по случаю окончания школы в июне.
– Прекрасный подарок.
В возрасте Лайонела Пол купил старую машину за семьдесят пять долларов. Но это и понятно – его родители не были Вардом и Фэй Тэйерами. И не жили на Беверли Хиллз. Пол приехал в Калифорнию из Буффало, когда ему было двадцать два. С тех пор его жизнь стала прекрасной, особенно в последние три года. Карьера взлетела ослепительно, сперва благодаря случайному роману с главным продюсером Голливуда, потом он пробивался сам, благодаря своим способностям, и никто этого не мог отрицать. Неважно, что думали о Поле Стиле, но он был чертовски хорош, и большинство из тех, с кем он сталкивался, ничего дурного не могли о нем сказать. Он порядочный и очень обязательный человек, с ним приятно работать. Между съемками, правда, Пол иногда позволял себе расслабиться – курил наркотики, нюхал кокаин, кололся амилнитритом. Ходили слухи об оргиях в его доме, о нетрадиционном сексе, но Он никого не насиловал и никому не причинял зла, а на съемочной площадке работал самоотверженно. Иногда ему просто необходимо «выпускать пар из котла»; в конце концов, он еще очень молод.
Пол решил отвезти Лайонела в «Гамбургер Хемлетт» на Сансет, сел за руль, и они тронулись в путь. Этот мальчик волновал его. Пол не хотел причинять ему зла ни физически, ни морально; Лай ему нравился гораздо больше, чем кто-либо, во всяком случае, сейчас. Жаль, что парню всего восемнадцать. Дьявольское искушение – он так красив и так юн. Когда они ели, Пол не мог отвести от него глаз. Позже, когда они вышли на улицу, Лайонел не знал, как отблагодарить актера за такую честь и такое отношение. Полу очень хотелось пригласить его к себе, по он боялся, что Лай неправильно поймет его, и они неуклюже топтались на тротуаре. Пол разглядывал его, пытаясь понять, знает ли Лайонел о себе. Если да, все гораздо проще, но если он и не подозревает… Однако Пол не спускал с него глаз и вдруг понял, что надо брать быка за рога и прямо спросить. Вдруг он ошибается? Тогда они могли бы стать просто друзьями. Никак нельзя его отпустить… ну никак… Во всяком случае – не сейчас… не так сразу.
– Я понимаю, что это глупо, но ты не хочешь ли поехать ко мне чего-нибудь выпить? – Он говорил смущенно, но глаза Лайонела просияли.
– Очень.
Может, он все понимал?.. Полу до безумия хотелось знать наверняка, но как?
– Я живу в Малибу. Поедешь за мной, или твою машину оставим здесь, а потом я привезу тебя обратно?
– А это не слишком вас затруднит? Малибу в часе езды отсюда.
– Нисколько. Я поздно ложусь. А сегодня, может, вообще не лягу. Завтра съемки в четыре утра.
– А моя машина здесь будет в безопасности? Они осмотрелись и решили, что да. Тут всю ночь торговали гамбургерами, и никто не осмелился бы забраться в машину при людях. Рассудив так, Лайонел скользнул в «порше» Пола и почувствовал, что умер и вознесся на небеса. Он словно оказался в другом мире, сидя на гладком черном кожаном сидении; щиток напоминал панель в самолете, мотор взревел, и они рванули. Пол включил стерео, и Роджер Миллер мягко запел откровенно чувственную песню.
По дороге в Малибу Полу очень хотелось закурить сигарету с марихуаной, но он опасался употреблять наркотики в присутствии мальчика. Он боялся потерять контроль над собой и отказался от этой мысли. Они болтали, слушали музыку, и когда приехали в дом Пола на побережье, Лайонел чувствовал себя со своим новым другом совершенно свободно.
Пол вставил ключ в замок и впустил Лайонела в дом. Все там соответствовало уже создавшемуся настроению. Из окна во всю стену был виден океан, освещенный мягкими огнями, а в гостиной полно диванов, подушек, растений в кадках; лампочки в стенных нишах освещали антикварные безделушки, которые Пол обожал. На стенах висели красивые бра и полки с книгами. Была и стереосистема, откуда лилась тихая музыка. Лайонел сел и огляделся. Пол бросил на диван кожаную куртку, налил по стакану белого вина, подошел к гостю и сел рядом.
– Ну, нравится? – Он гордился домом. Нищий парень из Буффало прошел длинный-длинный путь и теперь был счастлив.
– Господи… Какая красота…
– Да, неплохо. – Он не стал спорить. Молодые люди смотрели на берег, на морс; весь мир, казалось, раскинулся у их ног.
Когда они допили вино, Пол предложил прогуляться. Ему нравилось бродить по пляжу, а было всего одиннадцать часов… Он скинул туфли, Лайонел последовал его примеру, и они вышли на гладкий белый песок. Лайонел подумал, что никогда в жизни не был так счастлив. Им овладело странное, незнакомое чувство. Оно возникало всякий раз, когда он смотрел на своего спутника, и это смущало юношу.
На обратном пути к дому Пол остановился и сел на песок. Он посмотрел на океан, потом на притихшего Лайонела, и вдруг слова выскочили сами:
– Тебя что-то смущает, Лай?
Так его называла мать. Пол подумал, что мальчик не будет против подобной фамильярности. По-видимому, тот не возражал и кивнул в ответ, почувствовав облегчение от того, что может быть откровенным с мужчиной, который, похоже станет его другом.
– Да. – Лай надеялся, что с помощью Пола он сможет разобраться в своих чувствах. – Да, смущает.
– Мне было знакомо такое ощущение еще до того, как я приехал сюда из Буффало. – Он вздохнул. – Тогда я это ненавидел.
Лайонел улыбнулся.
– Наверное, мы говорим о разных вещах. Оба рассмеялись, а когда умолкли, Пол взглянул на него.
– Я не хочу вводить тебя в заблуждение. Я голубой. – И вдруг ужаснулся своим словам. А вдруг Лайонел возненавидит его?.. Что, если он сейчас вскочит и убежит? Впервые он испугался, что его отвергнут. Это все равно, что сделать гигантский шаг назад, снова оказаться в Буффало… Опять почувствовать себя безнадежно влюбленным, как в мистера Хулихэма, той весной, на бейсболе, когда ты ничего не можешь сказать, а просто смотришь на него в душевой и до отчаяния хочешь дотронуться до его лица… руки… ноги… дотронуться везде… и потрогать там… Он повернулся к Лайонелу и пристально посмотрел на него. – Ты понимаешь, что это?
– Да, конечно.
– Ты, наверное, знаешь, какое особое чувство одиночества возникает иногда у мужчины. – Пол обнажал перед Лайонелом душу, и тот кивал, не отрывая от него глаз. – Думаю, ты понимаешь меня, Лайонел, и чувствуешь то же самое. Не так ли?
Слезы медленно потекли по щекам Лайонела. Он кивнул и, не в силах больше смотреть в эти глаза, опустил лицо на руки и зарыдал. Тысячи лет одиночества разом отступили. Пол обнял его и прижал к себе, пока Лайонел не успокоился. А потом снова заглянул в глаза юноши.
– Я влюблен в тебя. Не знаю, что с этим делать. – Пол никогда не чувствовал себя таким свободным, как сейчас. Было замечательно признаваться в своем чувстве. Лайонел ощутил, как все его тело зажглось, и вдруг понял то, чего не мог понять раньше… чего не хотел знать… о чем боялся думать. Он понял теперь все, заглянув в глаза этого мужчины. – Ты еще девственник?
Лайонел кивнул и прохрипел:
– Да.
Он тоже влюбился в Пола, но не знал, как признаться. Лай молился и думал, что со временем сможет сказать эти слова, и Пол не прогонит его, позволит быть радом…
– А ты с девочкой когда-нибудь спал? Юноша молча покачал головой. Именно по этой причине он и стал задумываться о себе.
Он никогда этого не хотел, никогда. Не было желания.
– И я никогда. – Пол вздохнул и лег на спину, нежно держа Лайонела за руку, потом несколько раз поцеловал его ладонь. – Я много думал о таких, как мы… С этим ничего не поделаешь. Мы ведь с самого детства такие. Мне кажется, я узнал об этом очень рано, просто боялся признаться себе. Лайонел осмелел.
– И я тоже… Я боялся, что кто-то обнаружит… узнает… прочтет мои мысли… Мой брат – настоящий спортсмен. Отец хочет, чтобы и я был таким. Но я не могу, никак не могу… – Слезы полились снова, и Пол еще крепче сжал его руку.
– А Фэй ничего не подозревает? Лайонел быстро замотал головой.
– Я и себе не признавался до сегодняшнего вечера. – Но теперь он все уже знал. Знал точно. Ему хотелось быть с Полом и больше ни с кем. Он искал его всю жизнь и не собирался терять.
Пол продолжал наблюдать за ним.
– А ты уверен, что готов все это принять? Пути назад нет. Ты уже не сможешь передумать… Говорят, некоторым удавалось… Но я удивляюсь, как они смогли себя пересилить… не знаю… – Он посмотрел на Лайонела. Они лежали бок о бок на песке. Пол поднялся на локте, склонился над юношей. На целые мили вокруг никого не было. Дома светились вдали окнами, как ювелирные украшения, как тысячи обручальных колец, соединяющихся в одну корону… – Я бы не хотел делать того, к чему ты еще не готов.
– Я готов… Я знаю, что готов, Пол… Мне было так одиноко до сих пор… Пол, не бросай меня…
Пол обнял его и крепко прижал к себе, не в силах больше терпеть. Все, что надо, он сделал. Предложил выбор. Он никогда не мог просто воспользоваться кем-то и не собирался начинать такое с Лая.
– Ну, пошли домой.
Пол грациозно встал и протянул Лайонелу руку. Тот легко вскочил и с беззаботной улыбкой пошел за ним к дому. По пути они весело разговаривали, и Лайонел ощутил, как тысячепудовая тяжесть свалилась с его плеч. Он теперь понял, кто он, куда сейчас идет, и не сомневался в правильности своего выбора. Они вошли в дом, взбодренные ночной прохладой. Пол налил по стакану вина, глотнул и разжег камин. А потом исчез в другой комнате, оставив Лайонела наедине с его мыслями и вином. Когда он вернулся, свет был погашен, комната погрузилась во тьму, горел камин, и Пол, обнаженный, встал в центре, маня одними глазами его к себе. Лайонел не колебался. Встал и пошел к нему.
15
16
17
– Хорошо, значит, доберешься сам. Тогда, мальчики, разрешаю вам поболтать, а старая развалина отправится домой, пока не свалилась. Спокойной ночи, джентльмены. – Она поцеловала Лайонела в щеку, махнула рукой Полу и поспешила к машине. Вард уехал раньше, чтобы вместе с детьми приготовить ужин. Пол удивленно взглянул на часы – почти девять, кроме них на площадке никого. Он ничего не ел с ланча и наверняка Лайонел тоже голоден. Что такого, если они вместе где-то перекусят?
– Хочешь, перехватим по гамбургеру, Лайонел? Ты, наверное, проголодался. – Что плохого в таком вопросе? К тому же, сын Фэй явно обрадовался.
– С удовольствием, если вы свободны.
Лай так молод, скромен, застенчив. Они пошли к машинам, и Пол с улыбкой обнял его за плечи. Вокруг ни души, никто не истолкует неверно этот жест.
– Поверь, говорить с тобой очень интересно. У меня давным-давно не было такого собеседника.
– Рад слышать.
Лай улыбнулся Полу. Они уже подошли к стоянке. У Пола был серебристый «порше», а у Лайонела красный «мустанг», его гордость.
– Какая замечательная машина.
– Я получил ее по случаю окончания школы в июне.
– Прекрасный подарок.
В возрасте Лайонела Пол купил старую машину за семьдесят пять долларов. Но это и понятно – его родители не были Вардом и Фэй Тэйерами. И не жили на Беверли Хиллз. Пол приехал в Калифорнию из Буффало, когда ему было двадцать два. С тех пор его жизнь стала прекрасной, особенно в последние три года. Карьера взлетела ослепительно, сперва благодаря случайному роману с главным продюсером Голливуда, потом он пробивался сам, благодаря своим способностям, и никто этого не мог отрицать. Неважно, что думали о Поле Стиле, но он был чертовски хорош, и большинство из тех, с кем он сталкивался, ничего дурного не могли о нем сказать. Он порядочный и очень обязательный человек, с ним приятно работать. Между съемками, правда, Пол иногда позволял себе расслабиться – курил наркотики, нюхал кокаин, кололся амилнитритом. Ходили слухи об оргиях в его доме, о нетрадиционном сексе, но Он никого не насиловал и никому не причинял зла, а на съемочной площадке работал самоотверженно. Иногда ему просто необходимо «выпускать пар из котла»; в конце концов, он еще очень молод.
Пол решил отвезти Лайонела в «Гамбургер Хемлетт» на Сансет, сел за руль, и они тронулись в путь. Этот мальчик волновал его. Пол не хотел причинять ему зла ни физически, ни морально; Лай ему нравился гораздо больше, чем кто-либо, во всяком случае, сейчас. Жаль, что парню всего восемнадцать. Дьявольское искушение – он так красив и так юн. Когда они ели, Пол не мог отвести от него глаз. Позже, когда они вышли на улицу, Лайонел не знал, как отблагодарить актера за такую честь и такое отношение. Полу очень хотелось пригласить его к себе, по он боялся, что Лай неправильно поймет его, и они неуклюже топтались на тротуаре. Пол разглядывал его, пытаясь понять, знает ли Лайонел о себе. Если да, все гораздо проще, но если он и не подозревает… Однако Пол не спускал с него глаз и вдруг понял, что надо брать быка за рога и прямо спросить. Вдруг он ошибается? Тогда они могли бы стать просто друзьями. Никак нельзя его отпустить… ну никак… Во всяком случае – не сейчас… не так сразу.
– Я понимаю, что это глупо, но ты не хочешь ли поехать ко мне чего-нибудь выпить? – Он говорил смущенно, но глаза Лайонела просияли.
– Очень.
Может, он все понимал?.. Полу до безумия хотелось знать наверняка, но как?
– Я живу в Малибу. Поедешь за мной, или твою машину оставим здесь, а потом я привезу тебя обратно?
– А это не слишком вас затруднит? Малибу в часе езды отсюда.
– Нисколько. Я поздно ложусь. А сегодня, может, вообще не лягу. Завтра съемки в четыре утра.
– А моя машина здесь будет в безопасности? Они осмотрелись и решили, что да. Тут всю ночь торговали гамбургерами, и никто не осмелился бы забраться в машину при людях. Рассудив так, Лайонел скользнул в «порше» Пола и почувствовал, что умер и вознесся на небеса. Он словно оказался в другом мире, сидя на гладком черном кожаном сидении; щиток напоминал панель в самолете, мотор взревел, и они рванули. Пол включил стерео, и Роджер Миллер мягко запел откровенно чувственную песню.
По дороге в Малибу Полу очень хотелось закурить сигарету с марихуаной, но он опасался употреблять наркотики в присутствии мальчика. Он боялся потерять контроль над собой и отказался от этой мысли. Они болтали, слушали музыку, и когда приехали в дом Пола на побережье, Лайонел чувствовал себя со своим новым другом совершенно свободно.
Пол вставил ключ в замок и впустил Лайонела в дом. Все там соответствовало уже создавшемуся настроению. Из окна во всю стену был виден океан, освещенный мягкими огнями, а в гостиной полно диванов, подушек, растений в кадках; лампочки в стенных нишах освещали антикварные безделушки, которые Пол обожал. На стенах висели красивые бра и полки с книгами. Была и стереосистема, откуда лилась тихая музыка. Лайонел сел и огляделся. Пол бросил на диван кожаную куртку, налил по стакану белого вина, подошел к гостю и сел рядом.
– Ну, нравится? – Он гордился домом. Нищий парень из Буффало прошел длинный-длинный путь и теперь был счастлив.
– Господи… Какая красота…
– Да, неплохо. – Он не стал спорить. Молодые люди смотрели на берег, на морс; весь мир, казалось, раскинулся у их ног.
Когда они допили вино, Пол предложил прогуляться. Ему нравилось бродить по пляжу, а было всего одиннадцать часов… Он скинул туфли, Лайонел последовал его примеру, и они вышли на гладкий белый песок. Лайонел подумал, что никогда в жизни не был так счастлив. Им овладело странное, незнакомое чувство. Оно возникало всякий раз, когда он смотрел на своего спутника, и это смущало юношу.
На обратном пути к дому Пол остановился и сел на песок. Он посмотрел на океан, потом на притихшего Лайонела, и вдруг слова выскочили сами:
– Тебя что-то смущает, Лай?
Так его называла мать. Пол подумал, что мальчик не будет против подобной фамильярности. По-видимому, тот не возражал и кивнул в ответ, почувствовав облегчение от того, что может быть откровенным с мужчиной, который, похоже станет его другом.
– Да. – Лай надеялся, что с помощью Пола он сможет разобраться в своих чувствах. – Да, смущает.
– Мне было знакомо такое ощущение еще до того, как я приехал сюда из Буффало. – Он вздохнул. – Тогда я это ненавидел.
Лайонел улыбнулся.
– Наверное, мы говорим о разных вещах. Оба рассмеялись, а когда умолкли, Пол взглянул на него.
– Я не хочу вводить тебя в заблуждение. Я голубой. – И вдруг ужаснулся своим словам. А вдруг Лайонел возненавидит его?.. Что, если он сейчас вскочит и убежит? Впервые он испугался, что его отвергнут. Это все равно, что сделать гигантский шаг назад, снова оказаться в Буффало… Опять почувствовать себя безнадежно влюбленным, как в мистера Хулихэма, той весной, на бейсболе, когда ты ничего не можешь сказать, а просто смотришь на него в душевой и до отчаяния хочешь дотронуться до его лица… руки… ноги… дотронуться везде… и потрогать там… Он повернулся к Лайонелу и пристально посмотрел на него. – Ты понимаешь, что это?
– Да, конечно.
– Ты, наверное, знаешь, какое особое чувство одиночества возникает иногда у мужчины. – Пол обнажал перед Лайонелом душу, и тот кивал, не отрывая от него глаз. – Думаю, ты понимаешь меня, Лайонел, и чувствуешь то же самое. Не так ли?
Слезы медленно потекли по щекам Лайонела. Он кивнул и, не в силах больше смотреть в эти глаза, опустил лицо на руки и зарыдал. Тысячи лет одиночества разом отступили. Пол обнял его и прижал к себе, пока Лайонел не успокоился. А потом снова заглянул в глаза юноши.
– Я влюблен в тебя. Не знаю, что с этим делать. – Пол никогда не чувствовал себя таким свободным, как сейчас. Было замечательно признаваться в своем чувстве. Лайонел ощутил, как все его тело зажглось, и вдруг понял то, чего не мог понять раньше… чего не хотел знать… о чем боялся думать. Он понял теперь все, заглянув в глаза этого мужчины. – Ты еще девственник?
Лайонел кивнул и прохрипел:
– Да.
Он тоже влюбился в Пола, но не знал, как признаться. Лай молился и думал, что со временем сможет сказать эти слова, и Пол не прогонит его, позволит быть радом…
– А ты с девочкой когда-нибудь спал? Юноша молча покачал головой. Именно по этой причине он и стал задумываться о себе.
Он никогда этого не хотел, никогда. Не было желания.
– И я никогда. – Пол вздохнул и лег на спину, нежно держа Лайонела за руку, потом несколько раз поцеловал его ладонь. – Я много думал о таких, как мы… С этим ничего не поделаешь. Мы ведь с самого детства такие. Мне кажется, я узнал об этом очень рано, просто боялся признаться себе. Лайонел осмелел.
– И я тоже… Я боялся, что кто-то обнаружит… узнает… прочтет мои мысли… Мой брат – настоящий спортсмен. Отец хочет, чтобы и я был таким. Но я не могу, никак не могу… – Слезы полились снова, и Пол еще крепче сжал его руку.
– А Фэй ничего не подозревает? Лайонел быстро замотал головой.
– Я и себе не признавался до сегодняшнего вечера. – Но теперь он все уже знал. Знал точно. Ему хотелось быть с Полом и больше ни с кем. Он искал его всю жизнь и не собирался терять.
Пол продолжал наблюдать за ним.
– А ты уверен, что готов все это принять? Пути назад нет. Ты уже не сможешь передумать… Говорят, некоторым удавалось… Но я удивляюсь, как они смогли себя пересилить… не знаю… – Он посмотрел на Лайонела. Они лежали бок о бок на песке. Пол поднялся на локте, склонился над юношей. На целые мили вокруг никого не было. Дома светились вдали окнами, как ювелирные украшения, как тысячи обручальных колец, соединяющихся в одну корону… – Я бы не хотел делать того, к чему ты еще не готов.
– Я готов… Я знаю, что готов, Пол… Мне было так одиноко до сих пор… Пол, не бросай меня…
Пол обнял его и крепко прижал к себе, не в силах больше терпеть. Все, что надо, он сделал. Предложил выбор. Он никогда не мог просто воспользоваться кем-то и не собирался начинать такое с Лая.
– Ну, пошли домой.
Пол грациозно встал и протянул Лайонелу руку. Тот легко вскочил и с беззаботной улыбкой пошел за ним к дому. По пути они весело разговаривали, и Лайонел ощутил, как тысячепудовая тяжесть свалилась с его плеч. Он теперь понял, кто он, куда сейчас идет, и не сомневался в правильности своего выбора. Они вошли в дом, взбодренные ночной прохладой. Пол налил по стакану вина, глотнул и разжег камин. А потом исчез в другой комнате, оставив Лайонела наедине с его мыслями и вином. Когда он вернулся, свет был погашен, комната погрузилась во тьму, горел камин, и Пол, обнаженный, встал в центре, маня одними глазами его к себе. Лайонел не колебался. Встал и пошел к нему.
15
Пол привез Лайонела обратно, туда, где они ели гамбургеры, в четыре утра, и они стояли на стоянке, глядя друг на друга. Все казалось странным. Так много случилось после того, как они ужинали здесь. Случилось прекрасное. У Лайонела будто выросли крылья. Это была самая красивая ночь в его жизни. Он чувствовал, что Пол сделал все хорошо… И даже более чем хорошо. Лайонел не знал, как благодарить его.
– Не знаю, что сказать… Я так благодарен… – Переминаясь с ноги на ногу, он улыбнулся другу.
– Не волнуйся. Если хочешь, вечером встретимся.
Лайонел едва дышал. Его охватило сильное возбуждение. Он даже не догадывался, как невероятно здорово это могло быть, но с Полом все было именно так.
– Очень хочу.
Пол сощурился, обдумывая, где им лучше встретиться.
– А если снова здесь, в семь? Просто подожди в машине, а потом поедешь за мной следом. Если я буду совсем измочален, по дороге где-нибудь поужинаем. Как, годится?
Обычно он не так ухаживал за своими мужчинами, но сейчас слишком много работы над картиной.
– Здорово. – Лайонел засиял, потом сонно зевнул. Пол засмеялся и потрепал его по волосам.
– Поезжай домой и хорошенько выспись. А мне целый день работать.
Лайонел с сочувствием посмотрел на друга.
– Передай привет маме. – И испугался своих слов.
Пол засмеялся:
– Думаю, пока не стоит. – А может, и в дальнейшем тоже. Он вовсе не был уверен, что Фэй обрадуется, узнав, что ее старший сын гомик. – Если спросит, я скажу, что возил тебя кормить гамбургерами, а потом ты отправился домой. Хорошо?
Лайонел кивнул. А что, если он сам случайно проговорится? Ему стало не по себе. А собственно, чего бояться? В конце концов, люди все равно узнают. Он не собирался прятаться в скорлупу. Но, с другой стороны, пока не следует никому говорить… Он хотел, чтобы это был их с Полом секрет.
– Ну, счастливо тебе… – Ему хотелось поцеловать Пола прямо здесь, на стоянке, но он не осмелился; Пол нежно коснулся его щеки. Глаза светились теплом.
– Будь осторожнее… Отдохни, милый… Столько любви звучало в этих словах, что сердце Лая подпрыгнуло. Пол сел в машину, махнул рукой, серебристый «порше» сорвался с места, и мальчик скользнул в свой автомобиль. Он едва мог дождаться вечера, а приехав на свидание, был в свежей рубашке, в свитере, в безупречных замшевых брюках, аккуратно причесанный и благоухал лосьоном после бритья, купленным днем. Пол заметил его старания и был тронут. У него не было времени даже принять душ перед уходом со съемочной площадки – не хотелось опаздывать. Он обнял Лайонела и понял – мальчик вне себя от счастья при виде его. Лай трепетал.
– Как прошел день, Пол?
– Замечательно, благодаря тебе. – Он широко улыбнулся, и мальчик засиял. – Я знал роль, и все прошло очень гладко. Мы сегодня хорошо поработали. – Пол оглядел себя – он все еще был в солдатской форме, как на съемках, перед уходом ему никто даже не напомнил, что неплохо бы переодеться.
– Поехали, мне надо привести себя в порядок. Полу хотелось пригласить Лайонела в бар для голубых, куда он любил иногда заглянуть поужинать или выпить, но рановато вводить мальчика в мир гомосексуалистов. Он инстинктивно чувствовал, что и Лайонел еще не готов, и хотел, чтобы такой выход стал событием, чтобы между ними возникло что-то особенное, хотел доиграть начатую игру… Пока они побудут вдвоем, в стороне от его дружков. Лайонел снова решил ехать в машине Пола. По дороге в Малибу они купили шесть банок пива, немного вина, все для салата, пакет свежих фруктов, два бифштекса, – хороший ужин на двоих. Лайонел сказал, что умеет готовить.
И это подтвердилось, когда они приехали домой. Пол вышел из ванной, обернув полотенце вокруг талии. Лайонел подал ему стакан белого вина и с улыбкой сообщил:
– Ужин будет готов через пять минут.
– Прекрасно, я проголодался.
Пол поставил свой бокал на столик, потянулся к Лайонелу, поцеловал его. Когда они оторвались друг от друга, сердце Лайонела воспарило.
– Я так скучал.
– Я тоже. – Полотенце медленно соскользнуло с бедер Пола, он что-то зашептал мальчику, нетерпеливо расстегивая ремень на его брюках. – Бифштексы не сгорят? – Естественно, его это не слишком волновало… Сейчас он ни о чем не мог думать, только об этом юном теле. Лайонел оказался одним из самых его восхитительных любовников – такой активный, свежий, каждая клеточка его тела источала сладость, аромат, податливую упругость. Он рывком спустил замшевые брюки друга и нашел, что искал. Лайонел застонал, когда Пол припал к нему ртом. А через мгновение их тела сплелись на влажном полу. Ужин был забыт, они слились в страстном порыве.
– Не знаю, что сказать… Я так благодарен… – Переминаясь с ноги на ногу, он улыбнулся другу.
– Не волнуйся. Если хочешь, вечером встретимся.
Лайонел едва дышал. Его охватило сильное возбуждение. Он даже не догадывался, как невероятно здорово это могло быть, но с Полом все было именно так.
– Очень хочу.
Пол сощурился, обдумывая, где им лучше встретиться.
– А если снова здесь, в семь? Просто подожди в машине, а потом поедешь за мной следом. Если я буду совсем измочален, по дороге где-нибудь поужинаем. Как, годится?
Обычно он не так ухаживал за своими мужчинами, но сейчас слишком много работы над картиной.
– Здорово. – Лайонел засиял, потом сонно зевнул. Пол засмеялся и потрепал его по волосам.
– Поезжай домой и хорошенько выспись. А мне целый день работать.
Лайонел с сочувствием посмотрел на друга.
– Передай привет маме. – И испугался своих слов.
Пол засмеялся:
– Думаю, пока не стоит. – А может, и в дальнейшем тоже. Он вовсе не был уверен, что Фэй обрадуется, узнав, что ее старший сын гомик. – Если спросит, я скажу, что возил тебя кормить гамбургерами, а потом ты отправился домой. Хорошо?
Лайонел кивнул. А что, если он сам случайно проговорится? Ему стало не по себе. А собственно, чего бояться? В конце концов, люди все равно узнают. Он не собирался прятаться в скорлупу. Но, с другой стороны, пока не следует никому говорить… Он хотел, чтобы это был их с Полом секрет.
– Ну, счастливо тебе… – Ему хотелось поцеловать Пола прямо здесь, на стоянке, но он не осмелился; Пол нежно коснулся его щеки. Глаза светились теплом.
– Будь осторожнее… Отдохни, милый… Столько любви звучало в этих словах, что сердце Лая подпрыгнуло. Пол сел в машину, махнул рукой, серебристый «порше» сорвался с места, и мальчик скользнул в свой автомобиль. Он едва мог дождаться вечера, а приехав на свидание, был в свежей рубашке, в свитере, в безупречных замшевых брюках, аккуратно причесанный и благоухал лосьоном после бритья, купленным днем. Пол заметил его старания и был тронут. У него не было времени даже принять душ перед уходом со съемочной площадки – не хотелось опаздывать. Он обнял Лайонела и понял – мальчик вне себя от счастья при виде его. Лай трепетал.
– Как прошел день, Пол?
– Замечательно, благодаря тебе. – Он широко улыбнулся, и мальчик засиял. – Я знал роль, и все прошло очень гладко. Мы сегодня хорошо поработали. – Пол оглядел себя – он все еще был в солдатской форме, как на съемках, перед уходом ему никто даже не напомнил, что неплохо бы переодеться.
– Поехали, мне надо привести себя в порядок. Полу хотелось пригласить Лайонела в бар для голубых, куда он любил иногда заглянуть поужинать или выпить, но рановато вводить мальчика в мир гомосексуалистов. Он инстинктивно чувствовал, что и Лайонел еще не готов, и хотел, чтобы такой выход стал событием, чтобы между ними возникло что-то особенное, хотел доиграть начатую игру… Пока они побудут вдвоем, в стороне от его дружков. Лайонел снова решил ехать в машине Пола. По дороге в Малибу они купили шесть банок пива, немного вина, все для салата, пакет свежих фруктов, два бифштекса, – хороший ужин на двоих. Лайонел сказал, что умеет готовить.
И это подтвердилось, когда они приехали домой. Пол вышел из ванной, обернув полотенце вокруг талии. Лайонел подал ему стакан белого вина и с улыбкой сообщил:
– Ужин будет готов через пять минут.
– Прекрасно, я проголодался.
Пол поставил свой бокал на столик, потянулся к Лайонелу, поцеловал его. Когда они оторвались друг от друга, сердце Лайонела воспарило.
– Я так скучал.
– Я тоже. – Полотенце медленно соскользнуло с бедер Пола, он что-то зашептал мальчику, нетерпеливо расстегивая ремень на его брюках. – Бифштексы не сгорят? – Естественно, его это не слишком волновало… Сейчас он ни о чем не мог думать, только об этом юном теле. Лайонел оказался одним из самых его восхитительных любовников – такой активный, свежий, каждая клеточка его тела источала сладость, аромат, податливую упругость. Он рывком спустил замшевые брюки друга и нашел, что искал. Лайонел застонал, когда Пол припал к нему ртом. А через мгновение их тела сплелись на влажном полу. Ужин был забыт, они слились в страстном порыве.
16
Любовная связь длилась всю осень, и Лайонел никогда в жизни не был так счастлив. Дела в университете шли хорошо, а Пол успешно продолжал работу над фильмом. Однажды после большого перерыва Лайонел заехал на съемочную площадку. При виде Пола ему слишком трудно было притворяться равнодушным. Он боролся с собой, заставлял себя отводить от него глаза, опасаясь, что мать все увидит.
– Но всего-то не увидит, – подшучивал над ним Пол, – хотя она и твоя мать. И я думаю, что она бы смогла понять тебя, узнав обо всем.
Лайонел вздохнул.
– Я тоже так думаю. – Но тут он вспомнил об отце. – А вот отец – ни за что.
Пол кивнул, соглашаясь.
– Думаю, ты прав. Отцам тяжелее узнавать такое про сыновей.
– А твои родители знали? Пол покачал головой.
– Нет. Я еще довольно молод, чтобы они заинтересовались, почему я не женат. Но лет через десять начнут приставать.
– Может, к тому времени ты и впрямь женишься и заведешь кучу детей?
Оба расхохотались от абсурдности подобной мысли. Это совсем не привлекало Пола. Он не бисексуал. Женщины никогда его не волновали. А от Лайонела он был без ума, почти все вечера они занимались любовью в его огромной постели, или на кушетке перед камином… или на полу… или на берегу… Это была восхитительная связь, все друг в друге их возбуждало. Лайонел получил ключи от дома в Малибу и иногда приезжал прямо из университета или, заехав по дороге к себе, встречал Пола в городе, когда тот работал допоздна. В своей комнате он не ночевал уже несколько месяцев, и соседи постоянно подначивали его.
– Ну, Тэйер… Кто же та деваха?.. Как ее зовут? Когда мы тоже развлечемся с ней? Или ты собираешься один ею пользоваться? Ну какая она, а?
– Забавная. – Лайонел уходил от ответа, но иногда думал – узнай они правду, что бы тут началось! В общем-то известно, что: обозвали бы его поганым вонючим педерастом и вышвырнули из дома.
– А кому-нибудь из друзей ты рассказывал? – как-то вечером спросил Пол, обнимая его перед камином. Они уже насладились друг другом.
Лайонел покачал головой.
– Нет. – Он подумал о ребятах, с которыми арендовал дом. Типичные первокурсники, молодые интеллектуалы, грызущие гранит науки, их сексуальная жизнь совсем другая, чем у Лайонела, совсем другая… Они пришли бы в ужас, увидев его сейчас. Но Лайонел чувствовал себя счастливым и нежно смотрел на Пола, внимательно наблюдавшего за ним.
– Ты всю жизнь собираешься прятаться, Лай? Это никуда не годится. Я уже через такое прошел.
– Но я еще не готов открыться. – Они оба это понимали.
– Ясно. – Пол не торопил. Он никуда не брал его с собой, хотя мальчик совершенно прелестный, его друзья изошли бы слюной от зависти. Но он пока не хотел раскрывать секрет. Это дело времени. В один прекрасный день они появятся вместе, и люди узнают, кто его любовник. Сын Фэй Тэйер. Пол хотел, чтобы они разделили свой выход в мир; это решение казалось ему мудрым, ведь его карьера будет поставлена на карту, если Фэй с Бардом взбесятся. Мальчику всего восемнадцать, а Полу уже двадцать девять. Может начаться такая вонь! Полу ничего хорошего ждать не придется. Агент сейчас пытается всеми способами связывать его имя с разными актрисами, потому что люди обожают совать нос в жизнь звезд и едва ли обрадуются, узнав, что их идол – педераст.
День Благодарения Лайонел провел в кругу семьи, чувствуя себя чужим, взрослым, и с удивлением обнаружил, что ему не о чем говорить с домашними. Он молча слушал остальных, Грег дурачился, как дитя малое, а близняшки вообще показались свалившимися с Луны. Лай был не в состоянии отвечать на вопросы родителей и выносил только Энн. После ужина он с облегчением понял, что теперь может ехать к Полу. Сказав родителям, что отправляется на озеро Тахо с друзьями, он все выходные проводил в доме Пола. У него было несколько недель, свободных от съемок, и оба отдыхали.
Вскоре подошло Рождество. Лайонел купил подарки и решил днем заехать на съемки. Пол был в своей уборной.
Родителей, судя по всему, поблизости не было. Лай сразу направился в маленькую, хорошо знакомую комнатенку и плюхнулся в кресло. Пол курил марихуану и предложил Лаю. Юноше не нравилось курить, он затянулся и вернул обратно. Оба улыбались, глядя друг на друга. Пол дотронулся до его бедра.
– Ох, если бы мы сейчас были дома…
Они рассмеялись. Им было очень легко друг с другом. В такие моменты они забывали, что надо скрывать свои отношения. Пол наклонился к Лайонелу, и они поцеловались.
Ни тот, ни другой не заметили, как открылась дверь, но Лайонелу послышался чей-то голос. Он оторвался от Пола и увидел в дверях Фэй с застывшим, потрясенным лицом. Ее глаза были полны слез.
Лайонел вскочил, Пол медленно поднялся, и все трое уставились друг на друга.
– Мама, пожалуйста…
Лайонел протянул к ней руки, и к горлу подступил комок. Он чувствовал себя убийцей, но даже шага навстречу ей не сделал. Фэй стояла как вкопанная, смотрела на них обоих, а потом медленно опустилась в кресло. Ноги не держали ее.
– У меня нет слов. Сколько времени это длится? – Она смотрела то на Лайонела, то на Пола.
Пол не хотел усугублять положение. Поэтому первым заговорил Лайонел, безвольно опустив руки.
– Пару месяцев… Извини, мам… – Он заплакал, и сердце Пола дрогнуло. Он стоял рядом и смотрел на Фэй. Он должен быть рядом с мальчиком, чтобы поддержать его в эту минуту, но понимал, какова может быть цена. Фэй способна в мгновение ока поломать его карьеру… Безумие – увлечься ее сыном, и сейчас он жалел об этом. Но слишком поздно. Беда уже случилась.
– Фэй, никто никого не обидел. И никто ничего не знает. Мы никуда вместе не ходим. – Пол понимал, что это не особенно утешит ее. Она посмотрела на него.
– Это твоя идея, Пол?
Фэй хотелось его придушить, но она понимала, что Пол виноват лишь отчасти, и, убитая горем, перевела взгляд на залитое слезами лицо сына.
– Лайонел… такое… раньше с тобой случалось? Она не знала, как спросить, и имела ли вообще право спрашивать. Лай мужчина, и, будь Пол девушкой, она вряд ли выясняла бы подробности. Их связь пугала. Фэй почти ничего не знала о гомосексуализме, да и не хотела знать. В Голливуде много голубых, но Фэй никогда не интересовалась – кто с кем… И вдруг среди них оказался ее сын… Ее сын только что целовался с мужчиной. Фэй вытерла слезы и снова посмотрела на обоих. Лайонел, вздохнув, сел напротив.
– Мам, это впервые. Ну, я имею в виду с Полом. И он не виноват. Я всегда был такой и всегда в душе это знал, только не понимал, что с собой делать, а он… – Лай запнулся, поглядел на Пола с благодарностью, а Фэй ощутила дурноту… – Он сумел сделать это так нежно, что я не мог, да и не хотел устоять. Я такой, какой есть. Возможно, это совсем не то, чего ты ожидала от меня, но ты ничего не смогла бы изменить. – Он подавил рыдания. – Может, ты никогда не сможешь снова полюбить меня, но я так хочу надеяться, что ты все же простишь меня… – Он подошел к ней, обнял, зарывшись лицом в ее волосы. В глазах Пола тоже стояли слезы, и он отвернулся. В такое положение ему никогда не приходилось попадать. Лайонел снова взглянул на Фэй… – Мама, я люблю тебя… и всегда любил… и всегда буду… Но Пола я тоже люблю.
Это был самый решающий момент в его жизни, другого не будет. Именно сейчас он должен отстоять себя, даже независимо от того, сколько боли причинит матери. Фэй обняла сына, прижала к себе, поцеловала в лоб. Наконец взяла его лицо в ладони и печально посмотрела в глаза. Да, для нее он все еще маленький мальчик, каким был все эти восемнадцать лет. И она очень его любила.
– Я люблю тебя такого, какой ты есть, Лайонел. И всегда буду любить. Помни это. – Она не отрывала от него взгляда. – Неважно, что случилось с тобой и что будет дальше. Я всегда рядом. – Она посмотрела на Пола, и Лайонел улыбнулся сквозь слезы. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, вот и все. И если такова твоя жизнь – я ее принимаю. Но будь осторожен и благоразумен; думай, с кем встречаешься и как справляешься с собой. Ты выбрал трудный путь.
Лай уже и сам догадывался об этом, но с Полом так легко, гораздо легче, чем прятаться от самого себя. Фэй встала и посмотрела на Пола влажными от слез глазами.
– Я только одного хочу от тебя, Пол: никому не говори. Не разрушай его жизнь. Может быть, он еще передумает. Дай ему шанс.
Пол молча кивнул. Фэй снова оглянулась на сына.
– И не рассказывай отцу. Он ни за что не поймет…
Лайонел судорожно проглотил слюну.
– Я знаю… Я… Я не могу поверить… Какая же ты замечательная, мам… – Он вытер слезы, и Фэй улыбнулась ему.
– Так уж вышло, что я тебя очень люблю. И отец тоже. – Она печально вздохнула, глядя на обоих мужчин. Непонятно. Оба такие красивые, такие по-мужски зрелые, такие молодые. Какая ужасная, напрасная трата сил, что бы там ни говорили. Она бы никогда не поверила, что подобная жизнь может кого-то осчастливить. Уж конечно, не ее сына. – Твой отец никогда не поймет, как бы он тебя ни любил. – Помолчав, она нанесла самый тяжелый удар: – Это убьет его.
Лайонел снова всхлипнул:
– Я знаю.
– Но всего-то не увидит, – подшучивал над ним Пол, – хотя она и твоя мать. И я думаю, что она бы смогла понять тебя, узнав обо всем.
Лайонел вздохнул.
– Я тоже так думаю. – Но тут он вспомнил об отце. – А вот отец – ни за что.
Пол кивнул, соглашаясь.
– Думаю, ты прав. Отцам тяжелее узнавать такое про сыновей.
– А твои родители знали? Пол покачал головой.
– Нет. Я еще довольно молод, чтобы они заинтересовались, почему я не женат. Но лет через десять начнут приставать.
– Может, к тому времени ты и впрямь женишься и заведешь кучу детей?
Оба расхохотались от абсурдности подобной мысли. Это совсем не привлекало Пола. Он не бисексуал. Женщины никогда его не волновали. А от Лайонела он был без ума, почти все вечера они занимались любовью в его огромной постели, или на кушетке перед камином… или на полу… или на берегу… Это была восхитительная связь, все друг в друге их возбуждало. Лайонел получил ключи от дома в Малибу и иногда приезжал прямо из университета или, заехав по дороге к себе, встречал Пола в городе, когда тот работал допоздна. В своей комнате он не ночевал уже несколько месяцев, и соседи постоянно подначивали его.
– Ну, Тэйер… Кто же та деваха?.. Как ее зовут? Когда мы тоже развлечемся с ней? Или ты собираешься один ею пользоваться? Ну какая она, а?
– Забавная. – Лайонел уходил от ответа, но иногда думал – узнай они правду, что бы тут началось! В общем-то известно, что: обозвали бы его поганым вонючим педерастом и вышвырнули из дома.
– А кому-нибудь из друзей ты рассказывал? – как-то вечером спросил Пол, обнимая его перед камином. Они уже насладились друг другом.
Лайонел покачал головой.
– Нет. – Он подумал о ребятах, с которыми арендовал дом. Типичные первокурсники, молодые интеллектуалы, грызущие гранит науки, их сексуальная жизнь совсем другая, чем у Лайонела, совсем другая… Они пришли бы в ужас, увидев его сейчас. Но Лайонел чувствовал себя счастливым и нежно смотрел на Пола, внимательно наблюдавшего за ним.
– Ты всю жизнь собираешься прятаться, Лай? Это никуда не годится. Я уже через такое прошел.
– Но я еще не готов открыться. – Они оба это понимали.
– Ясно. – Пол не торопил. Он никуда не брал его с собой, хотя мальчик совершенно прелестный, его друзья изошли бы слюной от зависти. Но он пока не хотел раскрывать секрет. Это дело времени. В один прекрасный день они появятся вместе, и люди узнают, кто его любовник. Сын Фэй Тэйер. Пол хотел, чтобы они разделили свой выход в мир; это решение казалось ему мудрым, ведь его карьера будет поставлена на карту, если Фэй с Бардом взбесятся. Мальчику всего восемнадцать, а Полу уже двадцать девять. Может начаться такая вонь! Полу ничего хорошего ждать не придется. Агент сейчас пытается всеми способами связывать его имя с разными актрисами, потому что люди обожают совать нос в жизнь звезд и едва ли обрадуются, узнав, что их идол – педераст.
День Благодарения Лайонел провел в кругу семьи, чувствуя себя чужим, взрослым, и с удивлением обнаружил, что ему не о чем говорить с домашними. Он молча слушал остальных, Грег дурачился, как дитя малое, а близняшки вообще показались свалившимися с Луны. Лай был не в состоянии отвечать на вопросы родителей и выносил только Энн. После ужина он с облегчением понял, что теперь может ехать к Полу. Сказав родителям, что отправляется на озеро Тахо с друзьями, он все выходные проводил в доме Пола. У него было несколько недель, свободных от съемок, и оба отдыхали.
Вскоре подошло Рождество. Лайонел купил подарки и решил днем заехать на съемки. Пол был в своей уборной.
Родителей, судя по всему, поблизости не было. Лай сразу направился в маленькую, хорошо знакомую комнатенку и плюхнулся в кресло. Пол курил марихуану и предложил Лаю. Юноше не нравилось курить, он затянулся и вернул обратно. Оба улыбались, глядя друг на друга. Пол дотронулся до его бедра.
– Ох, если бы мы сейчас были дома…
Они рассмеялись. Им было очень легко друг с другом. В такие моменты они забывали, что надо скрывать свои отношения. Пол наклонился к Лайонелу, и они поцеловались.
Ни тот, ни другой не заметили, как открылась дверь, но Лайонелу послышался чей-то голос. Он оторвался от Пола и увидел в дверях Фэй с застывшим, потрясенным лицом. Ее глаза были полны слез.
Лайонел вскочил, Пол медленно поднялся, и все трое уставились друг на друга.
– Мама, пожалуйста…
Лайонел протянул к ней руки, и к горлу подступил комок. Он чувствовал себя убийцей, но даже шага навстречу ей не сделал. Фэй стояла как вкопанная, смотрела на них обоих, а потом медленно опустилась в кресло. Ноги не держали ее.
– У меня нет слов. Сколько времени это длится? – Она смотрела то на Лайонела, то на Пола.
Пол не хотел усугублять положение. Поэтому первым заговорил Лайонел, безвольно опустив руки.
– Пару месяцев… Извини, мам… – Он заплакал, и сердце Пола дрогнуло. Он стоял рядом и смотрел на Фэй. Он должен быть рядом с мальчиком, чтобы поддержать его в эту минуту, но понимал, какова может быть цена. Фэй способна в мгновение ока поломать его карьеру… Безумие – увлечься ее сыном, и сейчас он жалел об этом. Но слишком поздно. Беда уже случилась.
– Фэй, никто никого не обидел. И никто ничего не знает. Мы никуда вместе не ходим. – Пол понимал, что это не особенно утешит ее. Она посмотрела на него.
– Это твоя идея, Пол?
Фэй хотелось его придушить, но она понимала, что Пол виноват лишь отчасти, и, убитая горем, перевела взгляд на залитое слезами лицо сына.
– Лайонел… такое… раньше с тобой случалось? Она не знала, как спросить, и имела ли вообще право спрашивать. Лай мужчина, и, будь Пол девушкой, она вряд ли выясняла бы подробности. Их связь пугала. Фэй почти ничего не знала о гомосексуализме, да и не хотела знать. В Голливуде много голубых, но Фэй никогда не интересовалась – кто с кем… И вдруг среди них оказался ее сын… Ее сын только что целовался с мужчиной. Фэй вытерла слезы и снова посмотрела на обоих. Лайонел, вздохнув, сел напротив.
– Мам, это впервые. Ну, я имею в виду с Полом. И он не виноват. Я всегда был такой и всегда в душе это знал, только не понимал, что с собой делать, а он… – Лай запнулся, поглядел на Пола с благодарностью, а Фэй ощутила дурноту… – Он сумел сделать это так нежно, что я не мог, да и не хотел устоять. Я такой, какой есть. Возможно, это совсем не то, чего ты ожидала от меня, но ты ничего не смогла бы изменить. – Он подавил рыдания. – Может, ты никогда не сможешь снова полюбить меня, но я так хочу надеяться, что ты все же простишь меня… – Он подошел к ней, обнял, зарывшись лицом в ее волосы. В глазах Пола тоже стояли слезы, и он отвернулся. В такое положение ему никогда не приходилось попадать. Лайонел снова взглянул на Фэй… – Мама, я люблю тебя… и всегда любил… и всегда буду… Но Пола я тоже люблю.
Это был самый решающий момент в его жизни, другого не будет. Именно сейчас он должен отстоять себя, даже независимо от того, сколько боли причинит матери. Фэй обняла сына, прижала к себе, поцеловала в лоб. Наконец взяла его лицо в ладони и печально посмотрела в глаза. Да, для нее он все еще маленький мальчик, каким был все эти восемнадцать лет. И она очень его любила.
– Я люблю тебя такого, какой ты есть, Лайонел. И всегда буду любить. Помни это. – Она не отрывала от него взгляда. – Неважно, что случилось с тобой и что будет дальше. Я всегда рядом. – Она посмотрела на Пола, и Лайонел улыбнулся сквозь слезы. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, вот и все. И если такова твоя жизнь – я ее принимаю. Но будь осторожен и благоразумен; думай, с кем встречаешься и как справляешься с собой. Ты выбрал трудный путь.
Лай уже и сам догадывался об этом, но с Полом так легко, гораздо легче, чем прятаться от самого себя. Фэй встала и посмотрела на Пола влажными от слез глазами.
– Я только одного хочу от тебя, Пол: никому не говори. Не разрушай его жизнь. Может быть, он еще передумает. Дай ему шанс.
Пол молча кивнул. Фэй снова оглянулась на сына.
– И не рассказывай отцу. Он ни за что не поймет…
Лайонел судорожно проглотил слюну.
– Я знаю… Я… Я не могу поверить… Какая же ты замечательная, мам… – Он вытер слезы, и Фэй улыбнулась ему.
– Так уж вышло, что я тебя очень люблю. И отец тоже. – Она печально вздохнула, глядя на обоих мужчин. Непонятно. Оба такие красивые, такие по-мужски зрелые, такие молодые. Какая ужасная, напрасная трата сил, что бы там ни говорили. Она бы никогда не поверила, что подобная жизнь может кого-то осчастливить. Уж конечно, не ее сына. – Твой отец никогда не поймет, как бы он тебя ни любил. – Помолчав, она нанесла самый тяжелый удар: – Это убьет его.
Лайонел снова всхлипнул:
– Я знаю.
17
Фильм закончили через пять дней после Нового года, и заключительный вечер был прекраснее всех, какие Полу когда-либо доводилось видеть. Празднество длилось почти всю ночь. Расставаясь, все целовались, обнимались, плакали. Что же до него, то он почувствовал облегчение. Какой бы понимающей ни казалась Фэй, в последнюю неделю с ней стало трудно работать. Он постоянно был в напряжении, и это сказывалось на работе, правда, основные сцены, к счастью, были давно отсняты.
Пол подозревал, что и Фэй ощущает то же самое, и очень нервничал. В последнее время он неоднократно задавал себе вопрос: даст ли она ему когда-нибудь еще роль? Пол с удовольствием работал с ней, но в глубине души чувствовал себя предателем. А может, так оно и есть. Наверное, ему надо было бежать от ее сына, но юноша так красив, свеж, молод; и Пол убедил себя, что влюбился. Сейчас он думал иначе. Лай – славный мальчик, но слишком юн для него, слишком наивен, простодушен. Лет через десять ему цены не будет. Но с некоторых пор Пол чувствовал себя с ним отчасти по-отцовски, ему уже было мало общения только с Лайонелом, он заскучал по старым друзьям, по пирушкам и оргиям. Время от времени ему надо «выпускать пар». А жизнь, которую он вел сейчас, казалась чересчур уравновешенной, слишком спокойной – сидеть вечерами дома и смотреть на огонь осточертело. Секс, конечно, был очень хорош, особенно в последнее время, когда он помогал себе амилнитритом, но Пол понимал, что долго это не продлится. Кстати, до сих пор у него ни с кем не было длительной связи.
Пол подозревал, что и Фэй ощущает то же самое, и очень нервничал. В последнее время он неоднократно задавал себе вопрос: даст ли она ему когда-нибудь еще роль? Пол с удовольствием работал с ней, но в глубине души чувствовал себя предателем. А может, так оно и есть. Наверное, ему надо было бежать от ее сына, но юноша так красив, свеж, молод; и Пол убедил себя, что влюбился. Сейчас он думал иначе. Лай – славный мальчик, но слишком юн для него, слишком наивен, простодушен. Лет через десять ему цены не будет. Но с некоторых пор Пол чувствовал себя с ним отчасти по-отцовски, ему уже было мало общения только с Лайонелом, он заскучал по старым друзьям, по пирушкам и оргиям. Время от времени ему надо «выпускать пар». А жизнь, которую он вел сейчас, казалась чересчур уравновешенной, слишком спокойной – сидеть вечерами дома и смотреть на огонь осточертело. Секс, конечно, был очень хорош, особенно в последнее время, когда он помогал себе амилнитритом, но Пол понимал, что долго это не продлится. Кстати, до сих пор у него ни с кем не было длительной связи.