Пол тоже заметил эти взгляды.
— Все гадают, кто ты такая, — с улыбкой сказал он, когда метрдотель отошел. — В этом костюме ты выглядишь как супермодель. И такая прическа тоже тебе очень идет…
На самом деле Полу очень не хватало ее косы, ее голубой майки и вылинявших шортов, в которых она была на «Морской звезде». Их первая встреча почему-то запечатлелась в его мозгу особенно ярко, и он часто рисовал себе Глэдис именно такой, какой она была тогда. Впрочем, Пол надеялся, что когда-нибудь Глэдис и Сэм снова поднимутся на борт его яхты. Он был почти готов отдать команде приказ перегнать «Морскую звезду» из Франции на Антигуа.
Они заказали суп из омаров, жареных голубей для Глэдис и бифштекс с пикантным соусом для него, а также салат из цикория и шоколадное суфле на десерт. Когда официант, принесший заказ, налил вино и отошел от их столика, Пол неожиданно предложил Глэдис отдохнуть вместе с детьми у него на яхте.
— «Морская звезда» придет на Антигуа через две недели или чуть больше, — сказал он. — Это значит, что на Пасху вы сможете прилететь ко мне и провести там несколько дней. Думаю, что, даже если вы немного задержитесь, на школьных занятиях это не отразится.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила Глэдис. — Нас все-таки слишком много. Имей в виду, дети порой способны свести с ума кого угодно. Подумай, может, ты лучше пригласишь кого-нибудь другого?
— Если твои остальные дети хоть чем-то похожи на Сэма, я смогу выносить их как угодно долго, — возразил Пол. — И потом, если даже разместить их по двое в каюте, то на яхте останется еще достаточно места для других гостей. На самом деле сейчас мне хотелось бы видеть у себя Шона, но он — скверный моряк, к тому же его жена наверняка откажется. Она, видишь ли, уже на третьем месяце, поэтому подобное путешествие может ей повредить. Я, конечно, все равно спрошу. Быть может, твои дети подружатся с детьми Шона, хотя они, конечно, еще слишком малы, чтобы общаться с твоими на равных. В общем, дети не проблема. Пока мы с Сэмом будем управлять яхтой, остальные могут смотреть видео, играть в лото, в триктрак или во что-нибудь еще…
Пол так загорелся этой идеей, что Глэдис растаяла. Отказаться от такого предложения было совершенно невозможно. Тем более Дуг уже намекнул ей, что у него на предстоящие каникулы свои планы. Он и его новая «спутница жизни» собирались съездить с ее детьми в Диснейленд. Дети Глэдис были обижены тем, что отец не пригласил и их тоже. Но, как сказала Мэйбл, большинство разводов кончаются именно так. Отцы перестают интересоваться собственными детьми, как только находят подружку.
— Значит, ты… серьезно нас приглашаешь? — осторожно поинтересовалась Глэдис. — Знаешь, ты ведь не обязан…
— Знаю. Но я этого хочу. Ну а если ты думаешь, что будешь скучать по нашим с тобой телефонным разговорам, можешь звонить мне на мостик из каюты по внутренней связи… Это поможет тебе вспомнить, кто я такой.
Он, разумеется, шутил.
Услышав его предложение, Глэдис от души рассмеялась.
— Отлично, — сказала она. — Мне прямо сейчас хочется выйти на улицу и позвонить тебе из платного телефона-автомата.
— Я не стану подходить, — серьезно ответил Пол.
— Почему? — удивилась Глэдис, и он посмотрел на нее с каким-то странным выражением лица.
— Потому что у меня — свидание. Первое свидание за много, много лет. Боюсь, этому нужно учиться заново. Я просто не помню, как это делается.
Его глаза стали какими-то беззащитными, и Глэдис, сама того не сознавая, ответила ему чуть слышным шепотом, боясь причинить Полу боль одним лишь звуком собственного голоса:
— Так это… свидание? Я думала, мы друзья.
Она была совершенно сбита с толку, и Пол это понял. Покачав головой, он сказал:
— Разве нельзя быть и тем, и другим одновременно?
Он действительно приехал в Нью-Йорк не только ради бизнеса, хотя и уверял Глэдис в обратном. После шести месяцев заочного общения ему страстно хотелось увидеть ее.
— Наверное, можно, но… — ответила Глэдис, отчего-то вдруг занервничав.
— Осторожней, не разлей суп, — сказал Пол, заметив, как дрожит ложка в ее руке, и Глэдис неловко улыбнулась. Его вопрос буквально потряс ее.
Глэдис было страшно менять хоть что-то в отношениях, которые ее устраивали. Еще под Рождество, еще до того, как от нее ушел Дуг, Пол сказал ей, что они будут только друзьями. Но почему тогда он назвал их сегодняшнюю встречу свиданием? Что это значит? Почему он вдруг передумал?
— Знаешь, Пол, иногда ты меня… просто пугаешь, — сказала она, и Пол невольно улыбнулся. В эти минуты Глэдис казалась ему очень молодой, очень наивной и… удивительно красивой. Совершенно очевидно, что она не ходила на свидания, наверное, еще дольше, чем он.
— Я тебя и правда напугал? — Его лицо неожиданно стало озабоченным. — Прости, я вовсе не хотел!.. Я не знал, что тебя это испугает.
— Я и не испугалась… Почти не испугалась. Но ведь ты сам сказал, что мы будем только друзьями. Помнишь, когда я звонила тебе перед самым Рождеством?..
— Перед Рождеством? Но ведь это было очень давно!.. Я и сам не знаю, почему я так сказал. Что ж, очевидно, я сморозил глупость, — признался он, и Глэдис почувствовала, как сердце у нее в груди на мгновение замерло, а потом забилось быстрее. — Надеюсь, ты меня простишь?
Глэдис с готовностью кивнула. Она всегда готова была простить его.
Глядя на нее, Пол вздохнул и, протянув через стол руку, осторожно взял ее пальцы в свои.
— Иногда, Глэдис, мне становится очень страшно… и очень грустно. Мне ужасно не хватает Седины, и тогда я… говорю такие вещи, которые говорить не следовало бы.
Это было похоже на попытку отступиться. Глэдис показалось, что она вдруг перестала его понимать.
К глазам подступили слезы, а горло стиснуло внезапной судорогой. Она не хотела его терять, не хотела навсегда испортить их отношения, пусть они оставались бы «только дружбой». Ей было совершенно ясно, что, если все превратится в нечто большее, Пол в конце концов может сам этого испугаться и снова сбежать на свою яхту, на этот раз — навсегда.
— Мне кажется, иногда ты действительно не вполне отдаешь себе отчет в том, что с тобой творится… — сказала она, аккуратно промокнув глаза его носовым платком. — Как и я, впрочем…
— Возможно, ты права. Но почему бы нам не довериться друг другу? Почему бы не разобраться во всем вместе?
Глэдис на мгновение закрыла глаза и кивнула. Когда же она снова посмотрела на него, то увидела, что Пол улыбается. Он был рад тому, что с ними происходит, и нисколько не смущался своего чувства. На мгновение он даже забыл о Седине и блаженствовал от сознания того, что в его жизни появилось что-то новое, светлое.
После этого объяснения настроение и у Глэдис, и у Пола снова поднялось. Он принялся рассказывать какие-то забавные случаи, которые происходили на его яхте, и Глэдис от души смеялась, слушая, как гости Пола напивались и падали в воду и как одна леди позабыла задраить иллюминаторы в каюте и едва не потопила «Морскую звезду».
— Хорошо, — сказала она, — я буду помнить, что иллюминаторы нельзя оставлять открытыми.
— А если забудешь, — подхватил Пол, — я тебе напомню. Тонуть — это такая морока, к тому же от морской воды портятся ковры!
Глэдис слушала его, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Она знала о парусах и яхтах гораздо меньше, чем Сэм , и Пол вовсю этим пользовался. История с незакрытыми иллюминаторами была подлинной (лишь, в одном месте Пол слегка приврал), зато следующую он выдумал от начала и до конца.
— Удивительно все же, как надежно спроектирована моя яхта! Однажды в сильный шторм мы опрокинулись. Так вот, мачты вместе с парусами описали под водой полный круг, после чего яхта снова встала на киль и пошла дальше как ни в чем не бывало. Многие члены экипажа даже не заметили, что побывали под водой. Только паруса промокли, и их пришлось долго сушить.
Поначалу глаза Глэдис расширились от ужаса, а рот слегка приоткрылся, но потом она сообразила, в чем дело.
— Пол Уорд, я тебя ненавижу! — заявила Глэдис, при чем ее голос и интонация удивительно напоминали Сэма. — Это все не правда!
— Ну, зачем же так резко? — рассмеялся Пол. — Я просто хочу произвести впечатление. «Морская звезда» на самом деле очень устойчива. Когда мы будем на Антигуа, я покажу тебе, как трудно ее опрокинуть!
— Пожалуй, ни на какие острова я с тобой не поеду, — решительно сказала Глэдис. — Иначе ты посадишь нас на рифы только для того, чтобы показать, какой у твоей яхты крепкий корпус! И вообще — прибереги свои истории для Сэма — он, по крайней мере, не станет верить всему, как я.
Но она нисколько не сердилась на Пола. Он просто пытался ее развеселить, и ему это удалось. А главное, он сам отвлекся от своих мрачных мыслей.
— Уж он не станет, — пробормотал Пол с удрученным видом, но глаза его смеялись.
Он явно получал удовольствие от ее общества, от еды, от вина и даже от окружающей обстановки. Насколько Пол помнил, в последний раз он чувствовал себя так легко и свободно очень давно, еще до того, как… Но он не хотел вспоминать, когда это было. Главное, ему было хорошо сейчас, а остальное не имело значения.
— Хотя, по-моему, я вру очень убедительно, — добавил он задумчиво.
— Очень, — согласилась Глэдис со смущенной улыбкой. Ей нравились его легкий, безобидный юмор и непринужденная манера держаться, которая очень напоминала ей прежнего Пола. И то ли благодаря этому, то ли чему-то другому, она начинала чувствовать себя с ним так же свободно, как и во время их телефонных разговоров.
Они провели вместе чудесный вечер. Когда десерт был съеден, а кофе выпит, они вышли из ресторана и не торопясь вернулись в «Карлайль». Времени было еще мало, и Пол пригласил Глэдис подняться к нему в номер, чтобы немного поболтать. И она ответила согласием. Возвращаться в Уэстпорт не хотелось. Няня была готова остаться до утра, если Глэдис слишком задержится в городе. А это означало, что времени у нее было сколько угодно.
— У меня довольно удобный номер, но, к сожалению, это не люкс и не апартаменты, — извинился Пол, пропуская Глэдис в кабину лифта. — Просто удобная квартира на одного.
Глэдис ничего не ответила. Ей было совершенно все равно.
Пока лифт поднимался на нужный этаж, Пол успел кое-что рассказать Глэдис об Антигуа и других островах из группы Малых Антильских, которые они могли бы при желании посетить. У Глэдис было о них самое смутное представление. Пол объяснил, что весной там стоит тихая и совсем не жаркая погода, зато людей отдыхает гораздо меньше, чем на Багамах.
На девятом этаже они вышли, и Пол показал Глэдис свой номер. Он был достаточно просторным, но, как и предупреждал Пол, выглядел совершенно безликим, несмотря на обилие свежих цветов и мини-бар, в котором можно было найти напитки на любой вкус. Пол сразу же налил Глэдис бокал вина, но она не стала пить, помня о том, что ей еще предстоит возвращаться. Вместо этого она попросила глоток пепси.
Пол, позвонив в коридорную службу, заказал для нее крюшон, фрукты и печенье.
Пощипывая кисточку винограда и запивая ее в меру холодным крюшоном, от которого слегка щипало небо, Глэдис присела на краешек дивана. Она еще не успела проголодаться после ужина, съеденного в «Дэниэле», но виноград и персики выглядели так аппетитно, что Глэдис не смогла устоять.
Пол уселся рядом с ней. Еще несколько минут он, словно по инерции, продолжал рассказывать о своей яхте и далеких южных островах, но потом вдруг замолчал. В ту же минуту Глэдис ощутила, как ее словно пронзил легкий электрический разряд. Нечто подобное она испытывала только однажды — в тот день, когда впервые встретила Пола.
Теперь ей стало окончательно ясно, что в нем было что-то наподобие внутреннего магнетизма, который притягивал ее с непреодолимой силой.
— Не могу поверить, что все это на самом деле, — промолвил Пол. — Мне все время кажется, что я вот-вот проснусь у себя на яхте, а капитан или его помощник скажут, что ты просишь меня к телефону.
— Странно, да? — Глэдис улыбнулась, вспоминая их долгие разговоры и холодные, продуваемые всеми ветрами будки телефонов-автоматов. Это было одним из самых драгоценных ее воспоминаний, с которым она не рассталась бы ни за что на свете. — Знаешь, — сказала она, негромко смеясь, — иногда, когда мы заканчивали разговор, мои руки так застывали, что мне не сразу удавалось разжать пальцы и повесить трубку на рычаг.
Пол смотрел на Глэдис. В ее глазах он видел нежность и ласку, и сердце его переполняло новое, незнакомое чувство, которое незаметно, исподволь взросло между ними и неожиданно завладело ими обоими.
Пол ничего больше не сказал Глэдис. Вместо этого он наклонился к ней и-, обняв за плечи, поцеловал в губы, сладкие не То от виноградного сока, не то от чего-то еще. А Глэдис внезапно поняла, что получила ответы на все вопросы, которые даже не решалась задать.
Прошло довольно много времени, прежде чем они снова заговорили друг с другом. Голос Пола звучал совсем негромко, но был хриплым от страсти.
— Мне кажется, я влюбился в тебя, Глэдис, — прошептал Пол. Он и сам не ожидал, что такое может случиться с ними. Еще меньше ожидала этого Глэдис, ибо с самой их первой встречи она постоянно твердила себе, что такое просто невозможно.
— Я очень долго не позволяла себе этого почувствовать, — сказала она, — а когда почувствовала — старалась не проговориться, но теперь…
— Я давно понял, что люблю тебя, — он крепче прижал ее к себе, — но боялся, что это может оказаться совсем не то, чего ты хочешь и чего ждешь…
— А я боялась, что ты… что я… — Глэдис никак не могла решиться высказать ему то, что мучило ее больше всего. Разве сумеет она когда-нибудь сравняться с Сединой в его глазах? Она не смела на это даже надеяться, однако и говорить Полу о своих опасениях Глэдис не хотела. Во всяком случае — не сейчас. Он поцеловал ее еще раз и прижал к себе с такой силой, что на мгновение ей стало трудно дышать. Потом Пол неожиданно поднялся и, взяв ее под локоть, подвел к дверям спальни.
— Я сделаю, как ты скажешь, — проговорил он, останавливаясь на пороге. В глазах его промелькнули сожаление и печаль. Он готов был навсегда оставить свою прежнюю жизнь и вступить в новую, если Глэдис хочет того же. Он любил ее сильнее, чем кого бы то ни было, — в эти минуты это стало ему предельно ясно. — Если ты хочешь сейчас же уехать, я… не буду возражать, — проговорил он с очевидным трудом. — Я… я все понимаю, Глэдис.
Но она только посмотрела на него и покачала головой. Глэдис никуда не хотела уезжать. Она давно уже поняла, что хочет быть с ним, но не желала себе в этом признаться. Больше того, она изо всех сил сопротивлялась возникшему внутри ее чувству и, казалось, даже одержала победу. Глэдис уже почти смирилась с тем, что они будут просто друзьями, но стоило ему поцеловать ее, как здание лжи и самообмана, возведенное ею с таким тщанием, в одночасье рухнуло.
— Я люблю тебя, Пол… — сказала она негромко.
Тогда он ввел ее в спальню, погасил свет и, уложив Глэдис на кровать, лег рядом, прижимая ее к себе, прикасаясь к ней, наслаждаясь ее теплом, ее нежностью и красотой. Потом Пол осторожно снял с нее костюм и все, что он нашел под ним, черные чулки, разделся сам, и вот уже оба они приникли один к другому с жадностью, какой они в себе не подозревали.
— Ты так прекрасна, Глэдис! — прошептал Пол, приподнимаясь на локте и глядя на нее сверху вниз, и она протянула к нему руки и улыбнулась той самой улыбкой, которую он так хорошо помнил и которой ему так не хватало все эти многие месяцы.
Не выпуская друг друга из объятий, они поднялись в самые небеса, и танцевали там, и в конце концов обрели то, что так долго искали на жестокой и скучной земле, искали в объятиях других людей, которых тоже когда-то любили и которые любили их. Но все, что осталось в прошлом, казалось им теперь просто наваждением, от которого они сумели наконец избавиться. Никогда раньше ни он, ни она не испытывали ничего подобного, и океан нежности и любви, который плавно покачивал их, словно два лепестка на воде, был еще одним — и самым наглядным — доказательством того, что они оба с самого начала были созданы только друг для друга. В эти мгновения — а может быть часы, годы, столетия — Глэдис и Пол как будто рождались заново. Вместе с ними оживали их прежние упования, надежды и мечты, которые были давно позабыты или просто брошены как несбыточные.
Они стонали, но не от горя, а от наслаждения, ибо обоим было ясно: на самом деле ничто не кончилось — все только начинается.
Они долго лежали неподвижно и молчали. Потом Пол поцеловал Глэдис, а еще некоторое время спустя она неожиданно уснула. Он долго смотрел на нее спящую, потом закрыл глаза и погрузился в спокойный, крепкий сон, словно моряк, который долго скитался в пустынных морях и землях и наконец вернулся домой.
Когда они проснулись, солнце уже встало. Пол снова занимался с Глэдис любовью, и она призналась ему, что даже не знала, как удивительно, волшебно и прекрасно это может быть.
— Я тоже, — ответил он, с обожанием глядя на нее и испытывая благоговейный трепет перед ее нежностью и красотой. Глэдис была всем, чего ему так не хватало все это время, и он жалел, что не понял — не позволил себе понять этого раньше.
— Я больше не отпущу тебя, — сказал он и улыбнулся счастливо, как ребенок. — Ты будешь со мной везде — на яхте, в офисе, в других местах… Я не смогу жить, не видя тебя!
— Вот как? — Глэдис озорно улыбнулась в ответ. — А как же мои дети? Вообще-то, мне уже давно пора возвращаться в Уэстпорт.
Услышав эти слова. Пол застонал.
— Ты сможешь вернуться сегодня вечером? — спросил он. Ему очень хотелось снова заниматься с ней любовью, но он понимал, что и Глэдис, и ему самому нужен небольшой перерыв, чтобы освоиться с тем, что так внезапно на них свалилось.
Глэдис задумалась. Она знала, что ей будет трудно уехать от детей в третий раз.
— А может, лучше ты приедешь к нам? — спросила она с надеждой.
— Но… как же твои дети?
— Мы что-нибудь придумаем… В крайнем случае, положим тебя с Сэмом.
— Это было бы интересно… — протянул Пол, и Глэдис хихикнула.
— Ничего, как-нибудь, — повторила она. Ей не хотелось покидать Пола, но оставаться дольше она не могла и поэтому, неохотно отстранившись от него, стала одеваться.
Лежа на кровати, Пол наблюдал за Глэдис. Она казалась ему прекрасной. Даже не верилось, что всего несколько минут назад он держал в объятиях это великолепное, почти не тронутое возрастом тело. Но дело было не только в физической близости. Полу очень хотелось верить, что ее душа и сердце тоже принадлежат ему.
Но отношения с Глэдис были совсем не похожи на те, что сложились у него с Селиной. Самым соблазнительным, дразнящим, притягивающим было в Селине то, что она никогда не раскрывалась перед ним полностью — в ее душе всегда оставался недоступный для него уголок. Должно быть, подобным образом Седина охраняла свою независимость, давая Полу понять, что он никогда не сможет владеть ею полностью.
В этом и заключалась основная разница между ней и Глэдис, которая отдавала себя Полу целиком. Она была ласковой, отзывчивой, ранимой, и Полу казалось, что ему не хватит и тысячи лет, чтобы вычерпать до дна океан нежности, который изливали на него ее глаза, ее голос и руки. И восторг сладострастия, который они разделили, еще крепче привязал их друг к другу именно в духовном плане.
Он тоже принял душ и стал одеваться. Глэдис в свою очередь наблюдала за ним и таинственно улыбалась. Сказавший о нем, что он был «до неприличия хорош собой», нисколько не погрешил против истины. То же самое и еще многое другое она могла сказать сама.
Они вместе молча спустились в вестибюль отеля. Только когда Глэдис уже садилась в машину. Пол наклонился к ней и, глядя ей в глаза так, словно хотел запомнить это мгновение на всю жизнь, негромко сказал:
— Будь осторожна, Глэдис… Я люблю тебя. В ответ Глэдис поцеловала его, и ее длинные светлые волосы, которые она не стала заплетать в косу, невзначай упали ей на щеку. Пол коснулся их, чтобы отвести в сторону, и они показались ему мягкими, как самый тонкий шелк. Глэдис смотрела на него снизу вверх, и в глазах ее светились невинность и доверие, безмятежное спокойствие и уверенность.
— Я тоже тебя люблю. Позвони мне — я расскажу, как до нас добраться.
Потом она отъехала, а Пол долго смотрел ей вслед. Наконец он повернулся, чтобы идти обратно в отель, но стоило ему коснуться ручки двери, как он вспомнил Селину, и сердце его заныло от чувства острого раскаяния и вины.
Но эта боль была совсем легкой и прошла, как только он поднялся в свой номер и увидел в спальне забытый Глэдис платок.
Глава 7
— Все гадают, кто ты такая, — с улыбкой сказал он, когда метрдотель отошел. — В этом костюме ты выглядишь как супермодель. И такая прическа тоже тебе очень идет…
На самом деле Полу очень не хватало ее косы, ее голубой майки и вылинявших шортов, в которых она была на «Морской звезде». Их первая встреча почему-то запечатлелась в его мозгу особенно ярко, и он часто рисовал себе Глэдис именно такой, какой она была тогда. Впрочем, Пол надеялся, что когда-нибудь Глэдис и Сэм снова поднимутся на борт его яхты. Он был почти готов отдать команде приказ перегнать «Морскую звезду» из Франции на Антигуа.
Они заказали суп из омаров, жареных голубей для Глэдис и бифштекс с пикантным соусом для него, а также салат из цикория и шоколадное суфле на десерт. Когда официант, принесший заказ, налил вино и отошел от их столика, Пол неожиданно предложил Глэдис отдохнуть вместе с детьми у него на яхте.
— «Морская звезда» придет на Антигуа через две недели или чуть больше, — сказал он. — Это значит, что на Пасху вы сможете прилететь ко мне и провести там несколько дней. Думаю, что, даже если вы немного задержитесь, на школьных занятиях это не отразится.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила Глэдис. — Нас все-таки слишком много. Имей в виду, дети порой способны свести с ума кого угодно. Подумай, может, ты лучше пригласишь кого-нибудь другого?
— Если твои остальные дети хоть чем-то похожи на Сэма, я смогу выносить их как угодно долго, — возразил Пол. — И потом, если даже разместить их по двое в каюте, то на яхте останется еще достаточно места для других гостей. На самом деле сейчас мне хотелось бы видеть у себя Шона, но он — скверный моряк, к тому же его жена наверняка откажется. Она, видишь ли, уже на третьем месяце, поэтому подобное путешествие может ей повредить. Я, конечно, все равно спрошу. Быть может, твои дети подружатся с детьми Шона, хотя они, конечно, еще слишком малы, чтобы общаться с твоими на равных. В общем, дети не проблема. Пока мы с Сэмом будем управлять яхтой, остальные могут смотреть видео, играть в лото, в триктрак или во что-нибудь еще…
Пол так загорелся этой идеей, что Глэдис растаяла. Отказаться от такого предложения было совершенно невозможно. Тем более Дуг уже намекнул ей, что у него на предстоящие каникулы свои планы. Он и его новая «спутница жизни» собирались съездить с ее детьми в Диснейленд. Дети Глэдис были обижены тем, что отец не пригласил и их тоже. Но, как сказала Мэйбл, большинство разводов кончаются именно так. Отцы перестают интересоваться собственными детьми, как только находят подружку.
— Значит, ты… серьезно нас приглашаешь? — осторожно поинтересовалась Глэдис. — Знаешь, ты ведь не обязан…
— Знаю. Но я этого хочу. Ну а если ты думаешь, что будешь скучать по нашим с тобой телефонным разговорам, можешь звонить мне на мостик из каюты по внутренней связи… Это поможет тебе вспомнить, кто я такой.
Он, разумеется, шутил.
Услышав его предложение, Глэдис от души рассмеялась.
— Отлично, — сказала она. — Мне прямо сейчас хочется выйти на улицу и позвонить тебе из платного телефона-автомата.
— Я не стану подходить, — серьезно ответил Пол.
— Почему? — удивилась Глэдис, и он посмотрел на нее с каким-то странным выражением лица.
— Потому что у меня — свидание. Первое свидание за много, много лет. Боюсь, этому нужно учиться заново. Я просто не помню, как это делается.
Его глаза стали какими-то беззащитными, и Глэдис, сама того не сознавая, ответила ему чуть слышным шепотом, боясь причинить Полу боль одним лишь звуком собственного голоса:
— Так это… свидание? Я думала, мы друзья.
Она была совершенно сбита с толку, и Пол это понял. Покачав головой, он сказал:
— Разве нельзя быть и тем, и другим одновременно?
Он действительно приехал в Нью-Йорк не только ради бизнеса, хотя и уверял Глэдис в обратном. После шести месяцев заочного общения ему страстно хотелось увидеть ее.
— Наверное, можно, но… — ответила Глэдис, отчего-то вдруг занервничав.
— Осторожней, не разлей суп, — сказал Пол, заметив, как дрожит ложка в ее руке, и Глэдис неловко улыбнулась. Его вопрос буквально потряс ее.
Глэдис было страшно менять хоть что-то в отношениях, которые ее устраивали. Еще под Рождество, еще до того, как от нее ушел Дуг, Пол сказал ей, что они будут только друзьями. Но почему тогда он назвал их сегодняшнюю встречу свиданием? Что это значит? Почему он вдруг передумал?
— Знаешь, Пол, иногда ты меня… просто пугаешь, — сказала она, и Пол невольно улыбнулся. В эти минуты Глэдис казалась ему очень молодой, очень наивной и… удивительно красивой. Совершенно очевидно, что она не ходила на свидания, наверное, еще дольше, чем он.
— Я тебя и правда напугал? — Его лицо неожиданно стало озабоченным. — Прости, я вовсе не хотел!.. Я не знал, что тебя это испугает.
— Я и не испугалась… Почти не испугалась. Но ведь ты сам сказал, что мы будем только друзьями. Помнишь, когда я звонила тебе перед самым Рождеством?..
— Перед Рождеством? Но ведь это было очень давно!.. Я и сам не знаю, почему я так сказал. Что ж, очевидно, я сморозил глупость, — признался он, и Глэдис почувствовала, как сердце у нее в груди на мгновение замерло, а потом забилось быстрее. — Надеюсь, ты меня простишь?
Глэдис с готовностью кивнула. Она всегда готова была простить его.
Глядя на нее, Пол вздохнул и, протянув через стол руку, осторожно взял ее пальцы в свои.
— Иногда, Глэдис, мне становится очень страшно… и очень грустно. Мне ужасно не хватает Седины, и тогда я… говорю такие вещи, которые говорить не следовало бы.
Это было похоже на попытку отступиться. Глэдис показалось, что она вдруг перестала его понимать.
К глазам подступили слезы, а горло стиснуло внезапной судорогой. Она не хотела его терять, не хотела навсегда испортить их отношения, пусть они оставались бы «только дружбой». Ей было совершенно ясно, что, если все превратится в нечто большее, Пол в конце концов может сам этого испугаться и снова сбежать на свою яхту, на этот раз — навсегда.
— Мне кажется, иногда ты действительно не вполне отдаешь себе отчет в том, что с тобой творится… — сказала она, аккуратно промокнув глаза его носовым платком. — Как и я, впрочем…
— Возможно, ты права. Но почему бы нам не довериться друг другу? Почему бы не разобраться во всем вместе?
Глэдис на мгновение закрыла глаза и кивнула. Когда же она снова посмотрела на него, то увидела, что Пол улыбается. Он был рад тому, что с ними происходит, и нисколько не смущался своего чувства. На мгновение он даже забыл о Седине и блаженствовал от сознания того, что в его жизни появилось что-то новое, светлое.
После этого объяснения настроение и у Глэдис, и у Пола снова поднялось. Он принялся рассказывать какие-то забавные случаи, которые происходили на его яхте, и Глэдис от души смеялась, слушая, как гости Пола напивались и падали в воду и как одна леди позабыла задраить иллюминаторы в каюте и едва не потопила «Морскую звезду».
— Хорошо, — сказала она, — я буду помнить, что иллюминаторы нельзя оставлять открытыми.
— А если забудешь, — подхватил Пол, — я тебе напомню. Тонуть — это такая морока, к тому же от морской воды портятся ковры!
Глэдис слушала его, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Она знала о парусах и яхтах гораздо меньше, чем Сэм , и Пол вовсю этим пользовался. История с незакрытыми иллюминаторами была подлинной (лишь, в одном месте Пол слегка приврал), зато следующую он выдумал от начала и до конца.
— Удивительно все же, как надежно спроектирована моя яхта! Однажды в сильный шторм мы опрокинулись. Так вот, мачты вместе с парусами описали под водой полный круг, после чего яхта снова встала на киль и пошла дальше как ни в чем не бывало. Многие члены экипажа даже не заметили, что побывали под водой. Только паруса промокли, и их пришлось долго сушить.
Поначалу глаза Глэдис расширились от ужаса, а рот слегка приоткрылся, но потом она сообразила, в чем дело.
— Пол Уорд, я тебя ненавижу! — заявила Глэдис, при чем ее голос и интонация удивительно напоминали Сэма. — Это все не правда!
— Ну, зачем же так резко? — рассмеялся Пол. — Я просто хочу произвести впечатление. «Морская звезда» на самом деле очень устойчива. Когда мы будем на Антигуа, я покажу тебе, как трудно ее опрокинуть!
— Пожалуй, ни на какие острова я с тобой не поеду, — решительно сказала Глэдис. — Иначе ты посадишь нас на рифы только для того, чтобы показать, какой у твоей яхты крепкий корпус! И вообще — прибереги свои истории для Сэма — он, по крайней мере, не станет верить всему, как я.
Но она нисколько не сердилась на Пола. Он просто пытался ее развеселить, и ему это удалось. А главное, он сам отвлекся от своих мрачных мыслей.
— Уж он не станет, — пробормотал Пол с удрученным видом, но глаза его смеялись.
Он явно получал удовольствие от ее общества, от еды, от вина и даже от окружающей обстановки. Насколько Пол помнил, в последний раз он чувствовал себя так легко и свободно очень давно, еще до того, как… Но он не хотел вспоминать, когда это было. Главное, ему было хорошо сейчас, а остальное не имело значения.
— Хотя, по-моему, я вру очень убедительно, — добавил он задумчиво.
— Очень, — согласилась Глэдис со смущенной улыбкой. Ей нравились его легкий, безобидный юмор и непринужденная манера держаться, которая очень напоминала ей прежнего Пола. И то ли благодаря этому, то ли чему-то другому, она начинала чувствовать себя с ним так же свободно, как и во время их телефонных разговоров.
Они провели вместе чудесный вечер. Когда десерт был съеден, а кофе выпит, они вышли из ресторана и не торопясь вернулись в «Карлайль». Времени было еще мало, и Пол пригласил Глэдис подняться к нему в номер, чтобы немного поболтать. И она ответила согласием. Возвращаться в Уэстпорт не хотелось. Няня была готова остаться до утра, если Глэдис слишком задержится в городе. А это означало, что времени у нее было сколько угодно.
— У меня довольно удобный номер, но, к сожалению, это не люкс и не апартаменты, — извинился Пол, пропуская Глэдис в кабину лифта. — Просто удобная квартира на одного.
Глэдис ничего не ответила. Ей было совершенно все равно.
Пока лифт поднимался на нужный этаж, Пол успел кое-что рассказать Глэдис об Антигуа и других островах из группы Малых Антильских, которые они могли бы при желании посетить. У Глэдис было о них самое смутное представление. Пол объяснил, что весной там стоит тихая и совсем не жаркая погода, зато людей отдыхает гораздо меньше, чем на Багамах.
На девятом этаже они вышли, и Пол показал Глэдис свой номер. Он был достаточно просторным, но, как и предупреждал Пол, выглядел совершенно безликим, несмотря на обилие свежих цветов и мини-бар, в котором можно было найти напитки на любой вкус. Пол сразу же налил Глэдис бокал вина, но она не стала пить, помня о том, что ей еще предстоит возвращаться. Вместо этого она попросила глоток пепси.
Пол, позвонив в коридорную службу, заказал для нее крюшон, фрукты и печенье.
Пощипывая кисточку винограда и запивая ее в меру холодным крюшоном, от которого слегка щипало небо, Глэдис присела на краешек дивана. Она еще не успела проголодаться после ужина, съеденного в «Дэниэле», но виноград и персики выглядели так аппетитно, что Глэдис не смогла устоять.
Пол уселся рядом с ней. Еще несколько минут он, словно по инерции, продолжал рассказывать о своей яхте и далеких южных островах, но потом вдруг замолчал. В ту же минуту Глэдис ощутила, как ее словно пронзил легкий электрический разряд. Нечто подобное она испытывала только однажды — в тот день, когда впервые встретила Пола.
Теперь ей стало окончательно ясно, что в нем было что-то наподобие внутреннего магнетизма, который притягивал ее с непреодолимой силой.
— Не могу поверить, что все это на самом деле, — промолвил Пол. — Мне все время кажется, что я вот-вот проснусь у себя на яхте, а капитан или его помощник скажут, что ты просишь меня к телефону.
— Странно, да? — Глэдис улыбнулась, вспоминая их долгие разговоры и холодные, продуваемые всеми ветрами будки телефонов-автоматов. Это было одним из самых драгоценных ее воспоминаний, с которым она не рассталась бы ни за что на свете. — Знаешь, — сказала она, негромко смеясь, — иногда, когда мы заканчивали разговор, мои руки так застывали, что мне не сразу удавалось разжать пальцы и повесить трубку на рычаг.
Пол смотрел на Глэдис. В ее глазах он видел нежность и ласку, и сердце его переполняло новое, незнакомое чувство, которое незаметно, исподволь взросло между ними и неожиданно завладело ими обоими.
Пол ничего больше не сказал Глэдис. Вместо этого он наклонился к ней и-, обняв за плечи, поцеловал в губы, сладкие не То от виноградного сока, не то от чего-то еще. А Глэдис внезапно поняла, что получила ответы на все вопросы, которые даже не решалась задать.
Прошло довольно много времени, прежде чем они снова заговорили друг с другом. Голос Пола звучал совсем негромко, но был хриплым от страсти.
— Мне кажется, я влюбился в тебя, Глэдис, — прошептал Пол. Он и сам не ожидал, что такое может случиться с ними. Еще меньше ожидала этого Глэдис, ибо с самой их первой встречи она постоянно твердила себе, что такое просто невозможно.
— Я очень долго не позволяла себе этого почувствовать, — сказала она, — а когда почувствовала — старалась не проговориться, но теперь…
— Я давно понял, что люблю тебя, — он крепче прижал ее к себе, — но боялся, что это может оказаться совсем не то, чего ты хочешь и чего ждешь…
— А я боялась, что ты… что я… — Глэдис никак не могла решиться высказать ему то, что мучило ее больше всего. Разве сумеет она когда-нибудь сравняться с Сединой в его глазах? Она не смела на это даже надеяться, однако и говорить Полу о своих опасениях Глэдис не хотела. Во всяком случае — не сейчас. Он поцеловал ее еще раз и прижал к себе с такой силой, что на мгновение ей стало трудно дышать. Потом Пол неожиданно поднялся и, взяв ее под локоть, подвел к дверям спальни.
— Я сделаю, как ты скажешь, — проговорил он, останавливаясь на пороге. В глазах его промелькнули сожаление и печаль. Он готов был навсегда оставить свою прежнюю жизнь и вступить в новую, если Глэдис хочет того же. Он любил ее сильнее, чем кого бы то ни было, — в эти минуты это стало ему предельно ясно. — Если ты хочешь сейчас же уехать, я… не буду возражать, — проговорил он с очевидным трудом. — Я… я все понимаю, Глэдис.
Но она только посмотрела на него и покачала головой. Глэдис никуда не хотела уезжать. Она давно уже поняла, что хочет быть с ним, но не желала себе в этом признаться. Больше того, она изо всех сил сопротивлялась возникшему внутри ее чувству и, казалось, даже одержала победу. Глэдис уже почти смирилась с тем, что они будут просто друзьями, но стоило ему поцеловать ее, как здание лжи и самообмана, возведенное ею с таким тщанием, в одночасье рухнуло.
— Я люблю тебя, Пол… — сказала она негромко.
Тогда он ввел ее в спальню, погасил свет и, уложив Глэдис на кровать, лег рядом, прижимая ее к себе, прикасаясь к ней, наслаждаясь ее теплом, ее нежностью и красотой. Потом Пол осторожно снял с нее костюм и все, что он нашел под ним, черные чулки, разделся сам, и вот уже оба они приникли один к другому с жадностью, какой они в себе не подозревали.
— Ты так прекрасна, Глэдис! — прошептал Пол, приподнимаясь на локте и глядя на нее сверху вниз, и она протянула к нему руки и улыбнулась той самой улыбкой, которую он так хорошо помнил и которой ему так не хватало все эти многие месяцы.
Не выпуская друг друга из объятий, они поднялись в самые небеса, и танцевали там, и в конце концов обрели то, что так долго искали на жестокой и скучной земле, искали в объятиях других людей, которых тоже когда-то любили и которые любили их. Но все, что осталось в прошлом, казалось им теперь просто наваждением, от которого они сумели наконец избавиться. Никогда раньше ни он, ни она не испытывали ничего подобного, и океан нежности и любви, который плавно покачивал их, словно два лепестка на воде, был еще одним — и самым наглядным — доказательством того, что они оба с самого начала были созданы только друг для друга. В эти мгновения — а может быть часы, годы, столетия — Глэдис и Пол как будто рождались заново. Вместе с ними оживали их прежние упования, надежды и мечты, которые были давно позабыты или просто брошены как несбыточные.
Они стонали, но не от горя, а от наслаждения, ибо обоим было ясно: на самом деле ничто не кончилось — все только начинается.
Они долго лежали неподвижно и молчали. Потом Пол поцеловал Глэдис, а еще некоторое время спустя она неожиданно уснула. Он долго смотрел на нее спящую, потом закрыл глаза и погрузился в спокойный, крепкий сон, словно моряк, который долго скитался в пустынных морях и землях и наконец вернулся домой.
Когда они проснулись, солнце уже встало. Пол снова занимался с Глэдис любовью, и она призналась ему, что даже не знала, как удивительно, волшебно и прекрасно это может быть.
— Я тоже, — ответил он, с обожанием глядя на нее и испытывая благоговейный трепет перед ее нежностью и красотой. Глэдис была всем, чего ему так не хватало все это время, и он жалел, что не понял — не позволил себе понять этого раньше.
— Я больше не отпущу тебя, — сказал он и улыбнулся счастливо, как ребенок. — Ты будешь со мной везде — на яхте, в офисе, в других местах… Я не смогу жить, не видя тебя!
— Вот как? — Глэдис озорно улыбнулась в ответ. — А как же мои дети? Вообще-то, мне уже давно пора возвращаться в Уэстпорт.
Услышав эти слова. Пол застонал.
— Ты сможешь вернуться сегодня вечером? — спросил он. Ему очень хотелось снова заниматься с ней любовью, но он понимал, что и Глэдис, и ему самому нужен небольшой перерыв, чтобы освоиться с тем, что так внезапно на них свалилось.
Глэдис задумалась. Она знала, что ей будет трудно уехать от детей в третий раз.
— А может, лучше ты приедешь к нам? — спросила она с надеждой.
— Но… как же твои дети?
— Мы что-нибудь придумаем… В крайнем случае, положим тебя с Сэмом.
— Это было бы интересно… — протянул Пол, и Глэдис хихикнула.
— Ничего, как-нибудь, — повторила она. Ей не хотелось покидать Пола, но оставаться дольше она не могла и поэтому, неохотно отстранившись от него, стала одеваться.
Лежа на кровати, Пол наблюдал за Глэдис. Она казалась ему прекрасной. Даже не верилось, что всего несколько минут назад он держал в объятиях это великолепное, почти не тронутое возрастом тело. Но дело было не только в физической близости. Полу очень хотелось верить, что ее душа и сердце тоже принадлежат ему.
Но отношения с Глэдис были совсем не похожи на те, что сложились у него с Селиной. Самым соблазнительным, дразнящим, притягивающим было в Селине то, что она никогда не раскрывалась перед ним полностью — в ее душе всегда оставался недоступный для него уголок. Должно быть, подобным образом Седина охраняла свою независимость, давая Полу понять, что он никогда не сможет владеть ею полностью.
В этом и заключалась основная разница между ней и Глэдис, которая отдавала себя Полу целиком. Она была ласковой, отзывчивой, ранимой, и Полу казалось, что ему не хватит и тысячи лет, чтобы вычерпать до дна океан нежности, который изливали на него ее глаза, ее голос и руки. И восторг сладострастия, который они разделили, еще крепче привязал их друг к другу именно в духовном плане.
Он тоже принял душ и стал одеваться. Глэдис в свою очередь наблюдала за ним и таинственно улыбалась. Сказавший о нем, что он был «до неприличия хорош собой», нисколько не погрешил против истины. То же самое и еще многое другое она могла сказать сама.
Они вместе молча спустились в вестибюль отеля. Только когда Глэдис уже садилась в машину. Пол наклонился к ней и, глядя ей в глаза так, словно хотел запомнить это мгновение на всю жизнь, негромко сказал:
— Будь осторожна, Глэдис… Я люблю тебя. В ответ Глэдис поцеловала его, и ее длинные светлые волосы, которые она не стала заплетать в косу, невзначай упали ей на щеку. Пол коснулся их, чтобы отвести в сторону, и они показались ему мягкими, как самый тонкий шелк. Глэдис смотрела на него снизу вверх, и в глазах ее светились невинность и доверие, безмятежное спокойствие и уверенность.
— Я тоже тебя люблю. Позвони мне — я расскажу, как до нас добраться.
Потом она отъехала, а Пол долго смотрел ей вслед. Наконец он повернулся, чтобы идти обратно в отель, но стоило ему коснуться ручки двери, как он вспомнил Селину, и сердце его заныло от чувства острого раскаяния и вины.
Но эта боль была совсем легкой и прошла, как только он поднялся в свой номер и увидел в спальне забытый Глэдис платок.
Глава 7
Вечером Пол приехал в Уэстпорт и ужинал вместе с Глэдис и ее семьей. Джессику, Эйми и Джейсона он видел впервые, и они ему понравились. Во всяком случае, он нашел их очень милыми и забавными.
Сэм развлекал всю компанию на протяжении целого ужина. Потом Пол и Джейсон вели серьезный разговор о парусниках и современном мореплавании. Эйми осторожно пыталась флиртовать с гостем, как бы пробуя свои силы в этой области. Пол нашел ее прелестной — главным образом потому, что она была очень похожа на мать. Только Джессика, храня верность отцу, держалась с ним весьма сдержанно. Впрочем, ей было известно, что у Дуга фактически уже есть новая семья, поэтому до откровенной грубости она не опускалась. Тем не менее после ужина Джессика первой встала из-за стола и отправилась к себе — готовить домашнее задание.
— Ну, кажется, ты сдал первый экзамен, — с улыбкой сказала Глэдис, когда они наконец остались вдвоем. — Джейсон сказал, что ты «клевый», Эйми нашла тебя «симпатичным», а что касается Сэма, то он любит тебя уже давно.
— Зато Джессике я, кажется, не очень понравился, — спокойно заметил Пол.
— Ошибаешься. Она, правда, ничего не говорила, но это значит только, что Джесс отнеслась к тебе достаточно терпимо. Поверь мне, я-то хорошо ее знаю. Если бы ты ей не понравился, она бы так и сказала.
— Что ж, это радует, — улыбнулся Пол. Он всегда знал, что Глэдис — образцовая мать, но теперь ему выпала возможность лично в этом убедиться. Несмотря на уход отца, дети Глэдис не озлобились и не замкнулись в себе. Они оставались под защитой ее материнской любви, и этого было достаточно, чтобы все четверо чувствовали себя уверенно и комфортно.
Вскоре после полуночи, когда дети уже давно спали, Глэдис и Пол на цыпочках прокрались в спальню. Они старались заниматься любовью как можно тише, но Пол все равно нервничал, хотя Глэдис и заперла дверь.
— Ты уверена, что мы поступаем правильно? — спросил он, когда они отдыхали, лежа в объятиях друг друга. Глэдис кивнула в ответ.
— Дверь заперта, — шепнула она, — а дети обычно спят крепко.
— Святая детская невинность… — вздохнул Пол. — Возможно, вначале нам это и поможет, но мы не сможем дурачить их вечно. Ведь я не могу остаться до утра, верно?
— Пока нет. Нужно дать им время. Известие о том, что Дуг завел себе другую женщину, да еще с двумя ребятишками, очень сильно на них подействовало. Теперь Дуг проводит уик-энды со своей новой пассией, а они…
— Понятно…
Пол вздохнул, подумав о том, как ему не повезло. Появись он на сцене раньше, чем новая подружка Дуга, все было бы иначе. Ему не пришлось бы ехать одному из Уэстпорта в Нью-Йорк в четыре часа утра.
В конце концов он остался у Глэдис до шести и успел даже немного поспать. Правда, ему снова снились самолеты, но они никуда не падали, а главное — он не видел во сне Седину. Когда рассвело, они с Глэдис на цыпочках спустились на первый этаж. Она пообещала приехать к нему вечером. Это несколько его подбодрило, но на обратном пути в Нью-Йорк Пол сообразил, что, если так пойдет и дальше, им обоим придется туго. Такие расстояния и постоянный недосып могли в буквальном смысле прикончить его. Но Глэдис того стоила.
В ближайшие дни Пол собирался встретиться с собственным сыном, но с гораздо большим нетерпением он ждал субботы. Глэдис шепнула ему, что выходные все четверо ее детей проведут с Дугом и у нее будет возможность приехать к нему в отель. Это, однако, не снимало главной проблемы — как им встречаться в остальные дни, но Пол надеялся, что они что-нибудь придумают.
Размышляя об этом, Пол улыбнулся. У судьбы оказалось странное чувство юмора: завести в его возрасте роман с женщиной, у которой было четверо детей, собака и дом в Коннектикуте, было все равно что пытаться установить новый мировой рекорд в марафонском беге, да еще напялив на себя зимнее пальто и ботинки. Но ради нее он был готов на любое безумство. Глэдис была восхитительна. Это искупало многое. Даже собаку.
Но в четыре часа пополудни, когда Пол ушел из своего кабинета в банке, чтобы сделать массаж и немного вздремнуть, он чувствовал себя совершенно разбитым. Короткий дневной сон почти не освежил его, и вечером, встречаясь с Глэдис в ресторане «Джино», он чувствовал себя лишь немногим лучше.
— Ну, что дети? — спросил он с беспокойством. — Они что-нибудь сказали? Может быть, они слышали, как я уходил сегодня утром?
— Разумеется, нет, — спокойно ответила Глэдис и улыбнулась. Бессонная ночь тоже далась ей нелегко, но четырнадцать лет материнства приучили ее к куда большим нагрузкам, и она выглядела свежей и бодрой. Кроме того, она была на четырнадцать лет моложе Пола, хотя он уже доказал ей, что в некоторых областях возраст не играет существенной роли.
Сэм развлекал всю компанию на протяжении целого ужина. Потом Пол и Джейсон вели серьезный разговор о парусниках и современном мореплавании. Эйми осторожно пыталась флиртовать с гостем, как бы пробуя свои силы в этой области. Пол нашел ее прелестной — главным образом потому, что она была очень похожа на мать. Только Джессика, храня верность отцу, держалась с ним весьма сдержанно. Впрочем, ей было известно, что у Дуга фактически уже есть новая семья, поэтому до откровенной грубости она не опускалась. Тем не менее после ужина Джессика первой встала из-за стола и отправилась к себе — готовить домашнее задание.
— Ну, кажется, ты сдал первый экзамен, — с улыбкой сказала Глэдис, когда они наконец остались вдвоем. — Джейсон сказал, что ты «клевый», Эйми нашла тебя «симпатичным», а что касается Сэма, то он любит тебя уже давно.
— Зато Джессике я, кажется, не очень понравился, — спокойно заметил Пол.
— Ошибаешься. Она, правда, ничего не говорила, но это значит только, что Джесс отнеслась к тебе достаточно терпимо. Поверь мне, я-то хорошо ее знаю. Если бы ты ей не понравился, она бы так и сказала.
— Что ж, это радует, — улыбнулся Пол. Он всегда знал, что Глэдис — образцовая мать, но теперь ему выпала возможность лично в этом убедиться. Несмотря на уход отца, дети Глэдис не озлобились и не замкнулись в себе. Они оставались под защитой ее материнской любви, и этого было достаточно, чтобы все четверо чувствовали себя уверенно и комфортно.
Вскоре после полуночи, когда дети уже давно спали, Глэдис и Пол на цыпочках прокрались в спальню. Они старались заниматься любовью как можно тише, но Пол все равно нервничал, хотя Глэдис и заперла дверь.
— Ты уверена, что мы поступаем правильно? — спросил он, когда они отдыхали, лежа в объятиях друг друга. Глэдис кивнула в ответ.
— Дверь заперта, — шепнула она, — а дети обычно спят крепко.
— Святая детская невинность… — вздохнул Пол. — Возможно, вначале нам это и поможет, но мы не сможем дурачить их вечно. Ведь я не могу остаться до утра, верно?
— Пока нет. Нужно дать им время. Известие о том, что Дуг завел себе другую женщину, да еще с двумя ребятишками, очень сильно на них подействовало. Теперь Дуг проводит уик-энды со своей новой пассией, а они…
— Понятно…
Пол вздохнул, подумав о том, как ему не повезло. Появись он на сцене раньше, чем новая подружка Дуга, все было бы иначе. Ему не пришлось бы ехать одному из Уэстпорта в Нью-Йорк в четыре часа утра.
В конце концов он остался у Глэдис до шести и успел даже немного поспать. Правда, ему снова снились самолеты, но они никуда не падали, а главное — он не видел во сне Седину. Когда рассвело, они с Глэдис на цыпочках спустились на первый этаж. Она пообещала приехать к нему вечером. Это несколько его подбодрило, но на обратном пути в Нью-Йорк Пол сообразил, что, если так пойдет и дальше, им обоим придется туго. Такие расстояния и постоянный недосып могли в буквальном смысле прикончить его. Но Глэдис того стоила.
В ближайшие дни Пол собирался встретиться с собственным сыном, но с гораздо большим нетерпением он ждал субботы. Глэдис шепнула ему, что выходные все четверо ее детей проведут с Дугом и у нее будет возможность приехать к нему в отель. Это, однако, не снимало главной проблемы — как им встречаться в остальные дни, но Пол надеялся, что они что-нибудь придумают.
Размышляя об этом, Пол улыбнулся. У судьбы оказалось странное чувство юмора: завести в его возрасте роман с женщиной, у которой было четверо детей, собака и дом в Коннектикуте, было все равно что пытаться установить новый мировой рекорд в марафонском беге, да еще напялив на себя зимнее пальто и ботинки. Но ради нее он был готов на любое безумство. Глэдис была восхитительна. Это искупало многое. Даже собаку.
Но в четыре часа пополудни, когда Пол ушел из своего кабинета в банке, чтобы сделать массаж и немного вздремнуть, он чувствовал себя совершенно разбитым. Короткий дневной сон почти не освежил его, и вечером, встречаясь с Глэдис в ресторане «Джино», он чувствовал себя лишь немногим лучше.
— Ну, что дети? — спросил он с беспокойством. — Они что-нибудь сказали? Может быть, они слышали, как я уходил сегодня утром?
— Разумеется, нет, — спокойно ответила Глэдис и улыбнулась. Бессонная ночь тоже далась ей нелегко, но четырнадцать лет материнства приучили ее к куда большим нагрузкам, и она выглядела свежей и бодрой. Кроме того, она была на четырнадцать лет моложе Пола, хотя он уже доказал ей, что в некоторых областях возраст не играет существенной роли.