Когда боль прошла, она подумала, уж не приснилось ли ей все.
Успокоила себя, еще немного понежилась в теплой воде и уже собралась вылезать, как накатила новая схватка, и Одри уцепилась за оба крана, чтобы не упасть. Она поспешно выкарабкалась из ванны, завернулась в полотенце и хотела идти будить Чарльза, но тут отошли воды, залив весь пол. Ее охватила паника. Так не должно быть! Господи, что же это! Она изо всех сил старалась не думать о выкидыше.
Чарльз, когда она стала его тормошить, сонно перекатился на бок, но вдруг рывком сел и уставился на нее.
— Кажется, у меня началось, — испуганно прошептала она. — Чарли… мне страшно!
— Не бойся, родная! — Он ободряюще улыбнулся ей и соскочил с кровати. — Все будет хорошо. Посиди, я что-нибудь на себя натяну и помогу тебе одеться.
Но она вцепилась в него и стала хватать ртом воздух.
— Давно началось? — спросил Чарли, не в силах смотреть, как она мучается. — Почему сразу не разбудила?
— У меня было всего несколько схваток… но они… о Боже, Чарли, о-о-о…
Он с трудом уложил ее на кровать.
— Я пойду позвоню доктору.
— Нет! Не оставляй меня!
— Я быстро! Честное слово!
Он вылетел из спальни, по дороге забарабанил в дверь Ви и чуть не скатился по лестнице к телефону. Разбуженный среди ночи доктор сказал, что будет ждать их в больнице. Завидуя его спокойствию, Чарли бегом бросился назад.
Одри сидела на постели, широко расставив ноги и согнув их в коленях. Ви держала ее за руки.
— В больницу! — крикнул он с порога и, подхватив со стула брюки, рубашку и носки, метнулся в ванную.
Второпях натянул на себя одежду, вышел, сунул ноги в ботинки.
— Пойду выводить машину.
Но Одри лихорадочно трясла головой, подавала ему какие-то знаки, и у него не хватило духу уйти. Он подошел к постели, заглянул в испуганные, расширившиеся от боли глаза.
— Родная моя…
— Не уходи… Я не поеду…
— Боюсь, что действительно уже поздно, — вмешалась Вайолет. — Позвони доктору, попроси его приехать сюда.
— Как — здесь?! — в ужасе воскликнул Чарли.
А вдруг что-то не так? В больнице все же спокойнее. Но Ви молча кивнула на дверь, и Чарли подчинился. Через час после первых схваток Одри начала кричать. Слава Богу, доктор еще не ушел. И хотя Чарли говорил сбивчиво, он сразу все понял и сказал, что скоро будет. Не прошло и пятнадцати минут, как он вошел в спальню, тихо прикрыл за собой дверь и, заглянув Одри в лицо, громко и отчетливо проговорил:
— Слушайте меня! Ваш ребенок скоро появится на свет.
Помогите ему. Надо очень глубоко дышать. — Доктор внимательно смотрел в ее обезумевшие от боли глаза. — Ну, дышите же! Сильно, как собака, ну! — Он вырвал ее руки у Чарли и Ви. — Вот так! Еще раз!
Чарли, разинув рот, слушал, как доктор кричит на Одри, и удивлялся, что она выполняет его команды. На сей раз, когда схватка миновала, даже улыбнулась, довольная собой.
Еще пять минут она глубоко дышала, тужилась и кричала.
При самом пронзительном крике доктор наклонился над ней и удовлетворенно что-то пробормотал.
По щекам Чарли катились слезы. Почти в шоке он увидел между ног жены головку ребенка.
— Вот он, Господи, какой красивый!
Доктор деловито повернул маленькие пухлые плечики и вытащил все тельце. Через минуту ребенок уже лежал на животе матери, а Чарли смог прикоснуться к долгожданному сыну. Вайолет смеялась и плакала.
Доктор с довольным видом отступил от кровати. Ви сказала ему, что ничего прекраснее в жизни не видела.
— Хм, новые методы древнейшего искусства, — заметил он и ободряюще улыбнулся Одри. — Вы отлично справились, миссис Паркер-Скотт. Я горжусь вами.
Счастливая Одри взглянула на мужа, и тот поднес ребенка к ее груди. Малыш тут же начал сосать. Спустя час она, уже вымытая и прибранная, лежала на постели с запеленутым младенцем на руках. Чарли сидел рядом и любовался сотворенным им чудом. У малыша были рыжеватые волосики и большущие глаза, как у Одри, но в остальном он был очень похож на Чарли.
Ви решила не мешать идиллии. Да и самой ей тяжело было смотреть на них. С тех пор как Джеймс… Часы пробили шесть — занимался чудесный июльский день, пели птицы…
Ви вышла через черный ход, проводила взглядом машину доктора, и тут подъехала другая, довольно побитая. Ви удивленно вытянула шею, чтобы посмотреть, кто за рулем. Нет… не может быть!.. Сердце у нее остановилось. Она так закричала, что крик достиг ушей Одри и Чарли. Чарльз выскочил из дома и увидел, как она стоит на пороге, приложив пальцы к дрожащим губам, а Джеймс выходит из машины и оцепенело смотрит на самую дорогую, самую красивую для него женщину в мире, о которой он мечтал все три месяца, пока с помощью участников Сопротивления добирался сюда из Франции. Наконец, прихрамывая, Джеймс двинулся к ней. Он потерял руку, но разве это имело значение? Ведь он жив, жив! Чарли немного постоял, со слезами на глазах глядя на них, потом вернулся к жене.
— Что там, Чарли? — все еще слабым голосом спросила Одри.
У Чарли отнялся язык. Рождение сына, второе рождение лучшего друга — надо же, чтобы все сразу, в один день!
— Джеймс… вернулся…
Она откинулась на подушку и заплакала. Дошли-таки их молитвы! Права была Ви, что верила!
Одри взяла его за руку; оба молчали, всей душой благодаря Господа за свершившееся чудо.
Прошло много времени, прежде чем Джеймс зашел посмотреть на счастливое семейство. Кто-то плакал, кто-то смеялся, Александра и Джеймс не могли оторваться от отца, а Молли радостно прыгала вокруг них. В этот незабываемый день Одри и Чарльз решили добавить еще одно имя своему первенцу. Теперь малыш будет именоваться Джеймс Эдвард Энтони Чарльз Паркер-Скотт.
Глава 44
Глава 45
Успокоила себя, еще немного понежилась в теплой воде и уже собралась вылезать, как накатила новая схватка, и Одри уцепилась за оба крана, чтобы не упасть. Она поспешно выкарабкалась из ванны, завернулась в полотенце и хотела идти будить Чарльза, но тут отошли воды, залив весь пол. Ее охватила паника. Так не должно быть! Господи, что же это! Она изо всех сил старалась не думать о выкидыше.
Чарльз, когда она стала его тормошить, сонно перекатился на бок, но вдруг рывком сел и уставился на нее.
— Кажется, у меня началось, — испуганно прошептала она. — Чарли… мне страшно!
— Не бойся, родная! — Он ободряюще улыбнулся ей и соскочил с кровати. — Все будет хорошо. Посиди, я что-нибудь на себя натяну и помогу тебе одеться.
Но она вцепилась в него и стала хватать ртом воздух.
— Давно началось? — спросил Чарли, не в силах смотреть, как она мучается. — Почему сразу не разбудила?
— У меня было всего несколько схваток… но они… о Боже, Чарли, о-о-о…
Он с трудом уложил ее на кровать.
— Я пойду позвоню доктору.
— Нет! Не оставляй меня!
— Я быстро! Честное слово!
Он вылетел из спальни, по дороге забарабанил в дверь Ви и чуть не скатился по лестнице к телефону. Разбуженный среди ночи доктор сказал, что будет ждать их в больнице. Завидуя его спокойствию, Чарли бегом бросился назад.
Одри сидела на постели, широко расставив ноги и согнув их в коленях. Ви держала ее за руки.
— В больницу! — крикнул он с порога и, подхватив со стула брюки, рубашку и носки, метнулся в ванную.
Второпях натянул на себя одежду, вышел, сунул ноги в ботинки.
— Пойду выводить машину.
Но Одри лихорадочно трясла головой, подавала ему какие-то знаки, и у него не хватило духу уйти. Он подошел к постели, заглянул в испуганные, расширившиеся от боли глаза.
— Родная моя…
— Не уходи… Я не поеду…
— Боюсь, что действительно уже поздно, — вмешалась Вайолет. — Позвони доктору, попроси его приехать сюда.
— Как — здесь?! — в ужасе воскликнул Чарли.
А вдруг что-то не так? В больнице все же спокойнее. Но Ви молча кивнула на дверь, и Чарли подчинился. Через час после первых схваток Одри начала кричать. Слава Богу, доктор еще не ушел. И хотя Чарли говорил сбивчиво, он сразу все понял и сказал, что скоро будет. Не прошло и пятнадцати минут, как он вошел в спальню, тихо прикрыл за собой дверь и, заглянув Одри в лицо, громко и отчетливо проговорил:
— Слушайте меня! Ваш ребенок скоро появится на свет.
Помогите ему. Надо очень глубоко дышать. — Доктор внимательно смотрел в ее обезумевшие от боли глаза. — Ну, дышите же! Сильно, как собака, ну! — Он вырвал ее руки у Чарли и Ви. — Вот так! Еще раз!
Чарли, разинув рот, слушал, как доктор кричит на Одри, и удивлялся, что она выполняет его команды. На сей раз, когда схватка миновала, даже улыбнулась, довольная собой.
Еще пять минут она глубоко дышала, тужилась и кричала.
При самом пронзительном крике доктор наклонился над ней и удовлетворенно что-то пробормотал.
По щекам Чарли катились слезы. Почти в шоке он увидел между ног жены головку ребенка.
— Вот он, Господи, какой красивый!
Доктор деловито повернул маленькие пухлые плечики и вытащил все тельце. Через минуту ребенок уже лежал на животе матери, а Чарли смог прикоснуться к долгожданному сыну. Вайолет смеялась и плакала.
Доктор с довольным видом отступил от кровати. Ви сказала ему, что ничего прекраснее в жизни не видела.
— Хм, новые методы древнейшего искусства, — заметил он и ободряюще улыбнулся Одри. — Вы отлично справились, миссис Паркер-Скотт. Я горжусь вами.
Счастливая Одри взглянула на мужа, и тот поднес ребенка к ее груди. Малыш тут же начал сосать. Спустя час она, уже вымытая и прибранная, лежала на постели с запеленутым младенцем на руках. Чарли сидел рядом и любовался сотворенным им чудом. У малыша были рыжеватые волосики и большущие глаза, как у Одри, но в остальном он был очень похож на Чарли.
Ви решила не мешать идиллии. Да и самой ей тяжело было смотреть на них. С тех пор как Джеймс… Часы пробили шесть — занимался чудесный июльский день, пели птицы…
Ви вышла через черный ход, проводила взглядом машину доктора, и тут подъехала другая, довольно побитая. Ви удивленно вытянула шею, чтобы посмотреть, кто за рулем. Нет… не может быть!.. Сердце у нее остановилось. Она так закричала, что крик достиг ушей Одри и Чарли. Чарльз выскочил из дома и увидел, как она стоит на пороге, приложив пальцы к дрожащим губам, а Джеймс выходит из машины и оцепенело смотрит на самую дорогую, самую красивую для него женщину в мире, о которой он мечтал все три месяца, пока с помощью участников Сопротивления добирался сюда из Франции. Наконец, прихрамывая, Джеймс двинулся к ней. Он потерял руку, но разве это имело значение? Ведь он жив, жив! Чарли немного постоял, со слезами на глазах глядя на них, потом вернулся к жене.
— Что там, Чарли? — все еще слабым голосом спросила Одри.
У Чарли отнялся язык. Рождение сына, второе рождение лучшего друга — надо же, чтобы все сразу, в один день!
— Джеймс… вернулся…
Она откинулась на подушку и заплакала. Дошли-таки их молитвы! Права была Ви, что верила!
Одри взяла его за руку; оба молчали, всей душой благодаря Господа за свершившееся чудо.
Прошло много времени, прежде чем Джеймс зашел посмотреть на счастливое семейство. Кто-то плакал, кто-то смеялся, Александра и Джеймс не могли оторваться от отца, а Молли радостно прыгала вокруг них. В этот незабываемый день Одри и Чарльз решили добавить еще одно имя своему первенцу. Теперь малыш будет именоваться Джеймс Эдвард Энтони Чарльз Паркер-Скотт.
Глава 44
Еще через месяц Чарльз, полностью оправившись от ран, явился в министерство внутренних дел. Боли порой еще мучили его, но не настолько, чтобы удержать дома. За восемь месяцев он успел истомиться и снова рвался в бой. Его направили в Северную Африку, но теперь не в Каир, а в Касабланку. Одри втайне завидовала ему: муж будет в гуще событий, а ее удел — грустить и тревожиться. Перед отъездом он ей признался: одновременно с обязанностями военного корреспондента его ждет участие в совместной операции союзных войск под названием «Факел», которая должна привести к их высадке в Северной Африке. Глаза Чарли горели от возбуждения. Ему поручено собирать информацию для союзников, а позже, когда они высадятся, он возьмет интервью у генерала Эйзенхауэра. Высадка десанта намечалась на осень. В отличие от Египта Касабланка не была в руках союзников, а вместе с Алжиром и Ораном находилась под контролем режима Виши. Место весьма экзотическое, кого там только нет: и англичане, и американцы, и немцы, и французские коллаборационисты — словом, каждый день жди чего угодно. Крупные соединения немецких войск задействованы на востоке, у нацистов не хватает сил на этот регион, поэтому высадка, по всем прогнозам, должна пройти успешно.
Одри хотелось поехать с ним, но нельзя же бросить ребенка на Ви, да еще когда та наслаждается вновь обретенным счастьем, Ви и так уже столько для нее сделала. Подруги поменялись ролями. Теперь в основном Одри присматривала за четырьмя детьми, а Джеймс и Ви гуляли, разъезжали на машине и не могли наглядеться друг на друга. Одри читала им все письма, приходившие от Чарльза.
Судя по ним, Касабланка — настоящий вертеп: смешение рас, интриги, разгул — совсем как в Шанхае. Ничего общего с упорядоченной, размеренной жизнью Каира. Город грязный, дымный, от описания гостиничного номера Чарли у Одри волосы встали дыбом. Но все это пустяки, главное — от него во многом зависит успех операции. О ней он, конечно, не писал, но Одри умела читать между строк.
Наместники Виши хлопот никому не доставляют: пьют, таскаются по бабам и не замечают, что творится у них под носом.
Никому дела нет, чем торгуют англичане, американцы, итальянцы и немцы: мулами, наркотиками или секретной информацией.
Чарли прислал оттуда несколько любопытных репортажей с фотографиями продающих сигареты детей, обивающих углы проституток, пьяных солдат. Он побывал в Оране и Рабате, но Центром грядущих событий становилась Касабланка.
В сентябре, октябре и ноябре караваны двигались по Средиземному морю. Немцы не могли этого не знать, но не догадывались, куда перебрасываются силы. Сами они глубоко увязли в Египте и Ливии, и успешная высадка союзников в Касабланке, Оране и Алжире 7 и 8 ноября 1942 года застала их врасплох.
Гарнизоны Виши пытались оказать сопротивление, но оно было быстро подавлено.
В январе Черчилль, Рузвельт и генералы Жиро и де Голль прибыли в Касабланку на знаменитую конференцию. После нее главнокомандующим экспедиционными войсками союзников стал Эйзенхауэр, а контроль над Триполи получили англичане. Отныне Чарльз все свои донесения передавал напрямую американцам. Одри буквально оживала, получив от него очередную весточку.
— Бедняжка, она так по нему скучает! — сказала Джеймсу Вайолет. Она понимала, что подруге нелегко, но ее муж по крайней: мере жив и, если верить его письмам, в полной безопасности.
Джеймс ожидал нового назначения. Ви подумывала о том, чтобы перебраться с ним в Лондон, а детей оставить на попечение свекра и Одри, которая останется там с Молли и Эдвардом, как все называли малыша, — трое Джеймсов в одном доме — это было бы чересчур.
Джеймс-старший, как и прежде, поражал всех своей жизнерадостностью. Ви тоже стала прежней, лишь в глубине ее глаз еще не растаяла боль: не так-то просто вмиг отрешиться от всего, что она пережила, когда все считали, что ее муж погиб. Она слушала его рассказы о том, как он пробирался по оккупированной Франции и как лишился руки. Восемнадцать дней он провалялся без сознания в каком-то амбаре, и если бы не французская семья, спасшая ему жизнь… От одной этой мысли мороз пробегал у Ви по коже. Зато теперь все хорошо.
В апреле Чарли сообщил, что Роммель, побитый и больной, вернулся в Германию. Одри сразу вспомнила, как они брали у него интервью, и загрустила. Еще сильнее сказалось одиночество, когда в мае супруги Готорны переселились в лондонский дом. Джеймс почти все время проводил на службе, а Ви не хотела расставаться с ним даже на день. Чарльз обещал приехать на первый день рождения Эдварда, но потом прислал телеграмму:
СЕЙЧАС НЕ ПОЛУЧИТСЯ ТЧК ВОЗМОЖНО БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ ТЧК ДЕРЖИСЬ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЧК ЧАРЛИ.
Одри устала держаться. Она уже отняла от груди ребенка и вновь вернулась к своим занятиям фотографией. Временами ей казалось, что все прекрасно обошлись бы и без нее. Молли, Александра и Джеймс подрастают, у них полно друзей, Эдварду так же хорошо с няней и лордом Готорном, как с ней. Она так прямо и сказала Ви и Джеймсу однажды вечером, когда ужинала с ними в Лондоне.
— У меня такое чувство. Од, что ты что-то замышляешь, — заметил Джеймс, словно прочитав ее тайные мысли. — Я ошибаюсь?
— Да; пожалуй.. — — Она растерянно посмотрела на друзей и умолкла.
Но на следующий день Одри пошла в министерство внутренних дел и предложила свои услуги, уламывать никого не пришлось Она хорошо поработала полтора года назад в Северной Африке, конечно же, и теперь для нее найдется работа. Ей обещали позвонить через несколько дней, и в ожидании звонка она осталась у Ви и Джеймса. После звонка из министерства она чуть не запрыгала от радости. В поезде, на котором она возвращалась в дом лорда Готорна, ее опять начали мучить сомнения.
Ребенку она очень нужна, и Молли тоже… но без Чарли жизнь все равно не в радость. Дети устроены, сыты, а она в любой момент может вернуться. Войдя в дом, Одри увидела, как Эдвард весело гукает на руках лорда Готорна, а Молли сражается на ковре с Джеймсом. Все повернулись к ней, и она одарила каждого улыбкой, думая о том, как ей объяснить все Молли.
Укладывая девочку спать, Одри присела на краешек кровати и принялась гладить черные шелковистые волосы, напоминавшие ей о Лин Вей. Наконец, собравшись с духом, объявила Молли, что опять хочет уехать.
— Я постараюсь вернуться побыстрей, моя девочка.
— Папу опять ранили?
— Нет, он здоров. Но я думаю, мне надо быть с ним, потому что ему там очень одиноко.
Дурацкая непоседливость опять гонит ее на край света, как гнала ее отца, как когда-нибудь погонит Эдварда, и он тоже будет недоумевать, откуда это в нем.
— Надо ехать и остаться хочется. Знаешь, иногда так трудно сделать выбор.
Девятилетняя Молли понимающе кивнула. Вон мама Александры и Джеймса тоже уехала, хотя и недалеко.
Ничего, они как-нибудь перетерпят, втроем не так скучно, да и дедушка (Молли тоже называла лорда Кларка дедушкой) с ними.
— Ты будешь мне писать?
У Одри защемило сердце. Еще тяжелее стало на следующий день, когда она увидела, что ее сын впервые самостоятельно пошел ножками. Ну как тут оторваться?..
Вечером она потягивала портвейн, сидя с лордом Готорном у камина, и душу ее раздирали сомнения. Конечно, она будет очень скучать по ним, как теперь скучает по Чарли — Поезжай, Одри, — сказал лорд Готорн. — Если тянет — поезжай.
Он немного напоминал ей собственного деда, хотя ужиться с ним было гораздо легче. Но дед был так же мудр, и сердце у него было, в общем, доброе.
— Не знаю, что делать. И здесь хочу быть, и там, с Чарли.
— Я позабочусь о ребятах.
— Я знаю, сэр, иначе и думать бы не посмела Спасибо вам.
Она попросила не провожать ее на вокзал. Крепко прижала к себе маленького Эдварда, потом передала его лорду Готорну, крепко стиснула в объятиях Молли. Выглянув из машины, она увидела, что Молли носится по лужайке за Джеймсом, ее черные волосы развеваются на ветру, а маленький Эдвард неуклюже ковыляет за ними, издает какие-то звуки, смеется и через каждые два шага падает. Ребята помахали ей и вернулись к своим играм. Одри с облегчением подумала, что поступила правильно — здесь и без нее все будет в полном порядке.
Одри хотелось поехать с ним, но нельзя же бросить ребенка на Ви, да еще когда та наслаждается вновь обретенным счастьем, Ви и так уже столько для нее сделала. Подруги поменялись ролями. Теперь в основном Одри присматривала за четырьмя детьми, а Джеймс и Ви гуляли, разъезжали на машине и не могли наглядеться друг на друга. Одри читала им все письма, приходившие от Чарльза.
Судя по ним, Касабланка — настоящий вертеп: смешение рас, интриги, разгул — совсем как в Шанхае. Ничего общего с упорядоченной, размеренной жизнью Каира. Город грязный, дымный, от описания гостиничного номера Чарли у Одри волосы встали дыбом. Но все это пустяки, главное — от него во многом зависит успех операции. О ней он, конечно, не писал, но Одри умела читать между строк.
Наместники Виши хлопот никому не доставляют: пьют, таскаются по бабам и не замечают, что творится у них под носом.
Никому дела нет, чем торгуют англичане, американцы, итальянцы и немцы: мулами, наркотиками или секретной информацией.
Чарли прислал оттуда несколько любопытных репортажей с фотографиями продающих сигареты детей, обивающих углы проституток, пьяных солдат. Он побывал в Оране и Рабате, но Центром грядущих событий становилась Касабланка.
В сентябре, октябре и ноябре караваны двигались по Средиземному морю. Немцы не могли этого не знать, но не догадывались, куда перебрасываются силы. Сами они глубоко увязли в Египте и Ливии, и успешная высадка союзников в Касабланке, Оране и Алжире 7 и 8 ноября 1942 года застала их врасплох.
Гарнизоны Виши пытались оказать сопротивление, но оно было быстро подавлено.
В январе Черчилль, Рузвельт и генералы Жиро и де Голль прибыли в Касабланку на знаменитую конференцию. После нее главнокомандующим экспедиционными войсками союзников стал Эйзенхауэр, а контроль над Триполи получили англичане. Отныне Чарльз все свои донесения передавал напрямую американцам. Одри буквально оживала, получив от него очередную весточку.
— Бедняжка, она так по нему скучает! — сказала Джеймсу Вайолет. Она понимала, что подруге нелегко, но ее муж по крайней: мере жив и, если верить его письмам, в полной безопасности.
Джеймс ожидал нового назначения. Ви подумывала о том, чтобы перебраться с ним в Лондон, а детей оставить на попечение свекра и Одри, которая останется там с Молли и Эдвардом, как все называли малыша, — трое Джеймсов в одном доме — это было бы чересчур.
Джеймс-старший, как и прежде, поражал всех своей жизнерадостностью. Ви тоже стала прежней, лишь в глубине ее глаз еще не растаяла боль: не так-то просто вмиг отрешиться от всего, что она пережила, когда все считали, что ее муж погиб. Она слушала его рассказы о том, как он пробирался по оккупированной Франции и как лишился руки. Восемнадцать дней он провалялся без сознания в каком-то амбаре, и если бы не французская семья, спасшая ему жизнь… От одной этой мысли мороз пробегал у Ви по коже. Зато теперь все хорошо.
В апреле Чарли сообщил, что Роммель, побитый и больной, вернулся в Германию. Одри сразу вспомнила, как они брали у него интервью, и загрустила. Еще сильнее сказалось одиночество, когда в мае супруги Готорны переселились в лондонский дом. Джеймс почти все время проводил на службе, а Ви не хотела расставаться с ним даже на день. Чарльз обещал приехать на первый день рождения Эдварда, но потом прислал телеграмму:
СЕЙЧАС НЕ ПОЛУЧИТСЯ ТЧК ВОЗМОЖНО БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ ТЧК ДЕРЖИСЬ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЧК ЧАРЛИ.
Одри устала держаться. Она уже отняла от груди ребенка и вновь вернулась к своим занятиям фотографией. Временами ей казалось, что все прекрасно обошлись бы и без нее. Молли, Александра и Джеймс подрастают, у них полно друзей, Эдварду так же хорошо с няней и лордом Готорном, как с ней. Она так прямо и сказала Ви и Джеймсу однажды вечером, когда ужинала с ними в Лондоне.
— У меня такое чувство. Од, что ты что-то замышляешь, — заметил Джеймс, словно прочитав ее тайные мысли. — Я ошибаюсь?
— Да; пожалуй.. — — Она растерянно посмотрела на друзей и умолкла.
Но на следующий день Одри пошла в министерство внутренних дел и предложила свои услуги, уламывать никого не пришлось Она хорошо поработала полтора года назад в Северной Африке, конечно же, и теперь для нее найдется работа. Ей обещали позвонить через несколько дней, и в ожидании звонка она осталась у Ви и Джеймса. После звонка из министерства она чуть не запрыгала от радости. В поезде, на котором она возвращалась в дом лорда Готорна, ее опять начали мучить сомнения.
Ребенку она очень нужна, и Молли тоже… но без Чарли жизнь все равно не в радость. Дети устроены, сыты, а она в любой момент может вернуться. Войдя в дом, Одри увидела, как Эдвард весело гукает на руках лорда Готорна, а Молли сражается на ковре с Джеймсом. Все повернулись к ней, и она одарила каждого улыбкой, думая о том, как ей объяснить все Молли.
Укладывая девочку спать, Одри присела на краешек кровати и принялась гладить черные шелковистые волосы, напоминавшие ей о Лин Вей. Наконец, собравшись с духом, объявила Молли, что опять хочет уехать.
— Я постараюсь вернуться побыстрей, моя девочка.
— Папу опять ранили?
— Нет, он здоров. Но я думаю, мне надо быть с ним, потому что ему там очень одиноко.
Дурацкая непоседливость опять гонит ее на край света, как гнала ее отца, как когда-нибудь погонит Эдварда, и он тоже будет недоумевать, откуда это в нем.
— Надо ехать и остаться хочется. Знаешь, иногда так трудно сделать выбор.
Девятилетняя Молли понимающе кивнула. Вон мама Александры и Джеймса тоже уехала, хотя и недалеко.
Ничего, они как-нибудь перетерпят, втроем не так скучно, да и дедушка (Молли тоже называла лорда Кларка дедушкой) с ними.
— Ты будешь мне писать?
У Одри защемило сердце. Еще тяжелее стало на следующий день, когда она увидела, что ее сын впервые самостоятельно пошел ножками. Ну как тут оторваться?..
Вечером она потягивала портвейн, сидя с лордом Готорном у камина, и душу ее раздирали сомнения. Конечно, она будет очень скучать по ним, как теперь скучает по Чарли — Поезжай, Одри, — сказал лорд Готорн. — Если тянет — поезжай.
Он немного напоминал ей собственного деда, хотя ужиться с ним было гораздо легче. Но дед был так же мудр, и сердце у него было, в общем, доброе.
— Не знаю, что делать. И здесь хочу быть, и там, с Чарли.
— Я позабочусь о ребятах.
— Я знаю, сэр, иначе и думать бы не посмела Спасибо вам.
Она попросила не провожать ее на вокзал. Крепко прижала к себе маленького Эдварда, потом передала его лорду Готорну, крепко стиснула в объятиях Молли. Выглянув из машины, она увидела, что Молли носится по лужайке за Джеймсом, ее черные волосы развеваются на ветру, а маленький Эдвард неуклюже ковыляет за ними, издает какие-то звуки, смеется и через каждые два шага падает. Ребята помахали ей и вернулись к своим играм. Одри с облегчением подумала, что поступила правильно — здесь и без нее все будет в полном порядке.
Глава 45
Перед отъездом Одри всего на минуту забежала к Вайолет.
У нее оставалось мало времени до самолета, и Ви вызвалась подбросить ее на аэродром. Они простились у выхода на поле.
— Береги себя, Од. Возвращайся поскорей.
— Мы оба вернемся. А ты береги себя и Джеймса. — Одри почувствовала себя предательницей, но ничто уже не могло ее удержать.
— Ты замечательная. Од. Я тобой восхищаюсь.
— Мной?! — смутилась Одри. — С чего бы это?
— У тебя хватает мужества бросить все, чтобы быть рядом с ним. И ты совершенно права. О детях не беспокойся.
Одри благодарно обняла подругу и долго махала вслед машине. Затем предъявила документы и поднялась в самолет. Уже в воздухе она стала вспоминать свое первое путешествие к Чарли в Каир, куда тоже явилась без предупреждения.
Полет был долгим, мучительным, самолет швыряло в воздушные ямы. Одри стискивала зубы, стараясь не поддаваться страху. Все ее мысли были о муже, которого она не видела уже почти год. Как-то он встретит ее? Вдруг теперь, когда они женаты и у них маленький сын, Чарли не одобрит ее поступка?
Крепко прижимая к себе фотокамеру, она спустилась по трапу и села в джип, точь-в-точь как тогда, в Каире. Правда, атмосфера тут совсем иная. Касабланка напомнила ей Стамбул с его мечетями, базарами, грязью и вонью. По дороге она несколько раз просила шофера остановиться и фотографировала все, что показалось ей интересным. Да, здесь она в своей стихии, и даже резкие запахи не действуют на нервы.
Перед отелем она огляделась, не спеша вошла и справилась о Чарли. Человек ответил ей по-французски:
— Oui, mademoiselle, il est la, dans Ie bar.
Она улыбнулась. Как всегда, в баре, на рабочем месте репортера. Она вошла в прокуренное помещение, вспоминая десятки других мест, где встречалась с Чарли. Венеция… Стамбул…
Шанхай и Пекин… Харбин… Сан-Франциско… Антиб… Каир… Лондон… Они исколесили весь мир, можно сказать, обняли его, держась за руки. И теперь, стоя за спиной Чарли, она легонько щелкнула его по шее.
— Еще виски? Я угощаю.
Он дернулся, раздраженно обернулся, и у него отвисла челюсть.
— Черт возьми! Ты как здесь очутилась? — Нет, он не сердится. Глаза сияют и неотрывно глядят на ее губы. Конечно, он никогда бы сам не осмелился просить ее оставить детей на попечение Готорнов и приехать к нему, но он скучал по ней и всем сердцем рад их встрече — это очевидно.
— Да вот, решила проверить, чем ты тут занимаешься и отчего тебя домой не затянешь.
Он усмехнулся:
— Ну как там? Все спокойно?
Она кивнула, а он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.
— Там все в порядке, все тебя любят и скучают.
Официант разлил шампанское в бокалы, и тут Чарли не утерпел, перегнулся через столик и поцеловал ее со всей страстью, накопившейся за год.
Потом улыбнулся и поднял бокал.
— За нашу любовь, которая снова привела тебя ко мне! Так было, и, надеюсь, так будет всегда…
Она тоже подняла бокал.
— За нас, Чарли.
— За нас.
Глаза его лучились счастьем, он нежно притянул ее к себе, и, переполненные любовью друг к другу, они слились в сладостном поцелуе.
У нее оставалось мало времени до самолета, и Ви вызвалась подбросить ее на аэродром. Они простились у выхода на поле.
— Береги себя, Од. Возвращайся поскорей.
— Мы оба вернемся. А ты береги себя и Джеймса. — Одри почувствовала себя предательницей, но ничто уже не могло ее удержать.
— Ты замечательная. Од. Я тобой восхищаюсь.
— Мной?! — смутилась Одри. — С чего бы это?
— У тебя хватает мужества бросить все, чтобы быть рядом с ним. И ты совершенно права. О детях не беспокойся.
Одри благодарно обняла подругу и долго махала вслед машине. Затем предъявила документы и поднялась в самолет. Уже в воздухе она стала вспоминать свое первое путешествие к Чарли в Каир, куда тоже явилась без предупреждения.
Полет был долгим, мучительным, самолет швыряло в воздушные ямы. Одри стискивала зубы, стараясь не поддаваться страху. Все ее мысли были о муже, которого она не видела уже почти год. Как-то он встретит ее? Вдруг теперь, когда они женаты и у них маленький сын, Чарли не одобрит ее поступка?
Крепко прижимая к себе фотокамеру, она спустилась по трапу и села в джип, точь-в-точь как тогда, в Каире. Правда, атмосфера тут совсем иная. Касабланка напомнила ей Стамбул с его мечетями, базарами, грязью и вонью. По дороге она несколько раз просила шофера остановиться и фотографировала все, что показалось ей интересным. Да, здесь она в своей стихии, и даже резкие запахи не действуют на нервы.
Перед отелем она огляделась, не спеша вошла и справилась о Чарли. Человек ответил ей по-французски:
— Oui, mademoiselle, il est la, dans Ie bar.
Она улыбнулась. Как всегда, в баре, на рабочем месте репортера. Она вошла в прокуренное помещение, вспоминая десятки других мест, где встречалась с Чарли. Венеция… Стамбул…
Шанхай и Пекин… Харбин… Сан-Франциско… Антиб… Каир… Лондон… Они исколесили весь мир, можно сказать, обняли его, держась за руки. И теперь, стоя за спиной Чарли, она легонько щелкнула его по шее.
— Еще виски? Я угощаю.
Он дернулся, раздраженно обернулся, и у него отвисла челюсть.
— Черт возьми! Ты как здесь очутилась? — Нет, он не сердится. Глаза сияют и неотрывно глядят на ее губы. Конечно, он никогда бы сам не осмелился просить ее оставить детей на попечение Готорнов и приехать к нему, но он скучал по ней и всем сердцем рад их встрече — это очевидно.
— Да вот, решила проверить, чем ты тут занимаешься и отчего тебя домой не затянешь.
Он усмехнулся:
— Ну как там? Все спокойно?
Она кивнула, а он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.
— Там все в порядке, все тебя любят и скучают.
Официант разлил шампанское в бокалы, и тут Чарли не утерпел, перегнулся через столик и поцеловал ее со всей страстью, накопившейся за год.
Потом улыбнулся и поднял бокал.
— За нашу любовь, которая снова привела тебя ко мне! Так было, и, надеюсь, так будет всегда…
Она тоже подняла бокал.
— За нас, Чарли.
— За нас.
Глаза его лучились счастьем, он нежно притянул ее к себе, и, переполненные любовью друг к другу, они слились в сладостном поцелуе.