Страница:
Мэррин бросила Джераду в лицо свои обвинения, но он ведь сказал, что она все истолковала неправильно. А как иначе истолковать то, что он одолжил денег ее отцу, что просил не рассказывать ей о своем субботнем визите? Нет, Джерад не просто так приехал в «Березовую рощу», он хотел ее совратить. Таков был его план, и она в этом нисколько не сомневалась.
Совращение, деньги, мщение. Мщение, совращение, деньги. Эти три понятия ходили по кругу в ее голове. Поняв, что она зациклилась, Мэррин съехала с обочины и вдруг поняла, что ей совсем не хочется возвращаться домой.
Если бы были деньги, Мэррин сняла бы номер в первом попавшемся отеле. Деньги. Это слово заняло первое место в ее мыслях, отбросив остальные в сторону. Необходимо вернуть Джераду долг, ее собственный и отцовский, – вот что самое главное. До тех пор, пока Мэррин не расплатится сполна, ему стоит только свистнуть, чтобы она снова явилась в роли его так называемой подружки.
Судорожный вздох слетел с губ девушки. Она не увидится с Джерадом до тех пор, пока не скопит необходимую сумму. Она будет урезывать себя во всем, возьмет сверхурочную работу, начнет откладывать каждый пенни, но долг вернет.
И Мэррин свернула к маленькому коттеджу, принадлежавшему человеку, на которого она всегда могла положиться.
– Из окна я увидел машину и сразу подумал, что это ты, – разулыбался дядя Амос, едва открыл дверь.
– Извини, если разбудила, – пробормотала Мэррин.
– Я не спал, дорогая. У меня появилась небольшая проблема, и я как раз бьюсь над ее разрешением.
Старик окинул Мэррин проницательным взглядом и сразу же понял, в каком состоянии находится девушка.
– Входи же скорее, моя милая. Давай-ка посмотрим, смогу ли я помочь в разрешении твоей проблемы.
Неужели все написано у нее на лице? Мэррин поплелась вслед за дядюшкой в его маленькую гостиную.
– Прости, я не хотела тебе мешать, – тихо проговорила Мэррин. – Я только… хотела спросить, могу ли я переночевать у тебя.
Никогда Мэррин не любила своего дядюшку больше, чем в тот момент, когда он не моргнув глазом ответил:
– Знаешь, я расчистил от хлама свободную спальню, когда узнал, что Роберт с семьей обрушился тебе на голову. С тех пор комната свободна.
– Ох, дядюшка! – прошептала Мэррин, с трудом борясь с подступившими слезами.
– Эй, эй, девочка, пойду-ка я приготовлю тебе горячего чая, – улыбнулся старик.
Они уже сидели за столом и попивали чай, когда Мэррин вспомнила об обязательствах перед семьей.
– Мне нужно позвонить домой и сообщить, где я нахожусь, – уныло проговорила она.
– Если хочешь, я им сам позвоню.
– Нет, я, наверное…
Но Амос уже взял телефонную трубку. По его тону Мэррин поняла, что ответил ему отец.
– Мэррин остается ночевать у меня, – сообщил Амос, тщательно скрывая неприязнь к собеседнику. – А если кому—то интересно мое мнение, я бы предпочел, чтобы она пожила у меня до тех пор, пока дом, где вы все так прочно обосновались, снова станет ее собственностью.
И с этими словами он положил трубку.
Потом повернулся к Мэррин, улыбнулся и подмигнул ей:
– Считаешь, что я был несколько… м—м–м… резковат?
– Ну, я…
– Понимаю, ты бы действовала намного мягче. Но я знаю твоего отца гораздо лучше, чем ты. Он живет по принципу «положи мне палец в рот, и я всю руку откушу». – Улыбка исчезла с лица Амоса. – Твой брат пошел в него. А вот ты, моя милая, ты в маму.
– У Роберта сейчас настали трудные времена, – немедленно встала на защиту брата Мэррин.
– И у тебя тоже, дорогая, – спокойно возразил Амос. – Не хочешь рассказать, что с тобой произошло? Да ты пойми, я ведь не из стариковского любопытства. Просто ты мне слишком дорога.
– Спасибо, дядюшка, ты помог уже тем, что разрешил мне переночевать у тебя.
– Брось, – отмахнулся старик, продолжая размышлять о проблемах племянницы.
Следуя присущей ему логике, он предположил:
– По всей вероятности, это связано с деньгами, да? – Не услышав от Мэррин возражений, он подхватил возникшую мысль: – Ты вполне справлялась до того, как тебе на голову свалился брат со своей ватагой, а потом еще и папаша—пьяница. Они—то и подточили твой бюджет. По дому ничего не делают, сели тебе на шею и ножки свесили…
Амос умолк, запустив пятерню в седую шевелюру. А Мэррин смотрела на него и удивлялась его проницательности. Ведь она ни разу не говорила с ним на эту неприятную тему.
Внезапно он бросил на нее пронзительный взгляд.
– Они хотят, чтобы ты продала мамино кольцо, да?
Мэррин грустно усмехнулась. Амос отлично знал, как она дорожила этим колечком.
– Ох, дядюшка, я уже продала его, – призналась девушка и разрыдалась.
Старик немедленно подсел к ней и обнял за плечи. Мало—помалу Мэррин выложила ему историю об ограблении, повинуясь внутреннему побуждению поделиться с самым близким ей человеком.
– Значит, это случилось рядом с домом Джерада? – спросил Амос. – Парень мне сразу понравился. Он тебе помог?
Мэррин рассказала Амосу о том, как Джерад дал ей в долг две тысячи фунтов, но о любви к Джераду она не могла поведать никому, даже дяде Амосу. Остановилась Мэррин на том, что отец увеличил ее долг на четыреста фунтов, и добавила:
– Сегодня вечером я заехала к Джераду.
– Бедная девочка, он ведь тебе небезразличен, – понимающе вздохнул проницательный старик, почесывая подбородок. – Ты приехала к нему, и вы поссорились. А предметом ссоры стали деньги, одолженные им твоему отцу, которые тот рассматривает как подарок и отдавать не собирается. Так?
– Что—то вроде того, – пробормотала сконфуженная Мэррин.
– Ладно, дорогая, утро вечера мудренее, – сказал Амос, поднимаясь. – Ложись—ка ты спать, да отдохни хорошенько, а завтра поглядим, что можно сделать.
Спать—то Мэррин легла, но выспаться ей почти не удалось. Тяжелые мысли вконец извели ее. То она думала о том, насколько усугубил ее положение отец, выпросив деньги у Джерада, то вспоминала, что Джерад выведал у отца, куда она поехала, и просил не говорить ей об этом…
Проснулась она рано и, выйдя в гостиную, с удивлением обнаружила там Амоса Ярдли, облаченного не в обычный потертый комбинезон, а в приличный костюм и отутюженную белую рубашку.
– Не буду спрашивать, как ты спала. Ответ вижу на твоем лице, – с добродушной улыбкой проговорил дядя Амос. – Вон какие круги под глазами. Да и у меня ночка выдалась не из легких, – признался он.
– Все ломал голову над своим изобретением?
– Ломал, да не над изобретением. Проблемка, знаешь ли… Но сейчас все стало на свои места. Итак, юная леди, уважь старика, возьми сегодня отгул на работе.
Мэррин непонимающе уставилась на него.
– Это еще зачем? А, ты считаешь, что я слишком плохо выгляжу, чтобы показываться на людях? – Она улыбнулась. – Не волнуйся, со мной все в по…
– Спрашиваешь, зачем? Отвечаю. Мне нужно отлучиться по неотложным делам, а ты, моя дорогая, сделай милость, съезди по адресу, который когда—то был твоим, собери свои вещички и привези их сюда.
Видя, как Мэррин в ужасе качает головой, он твердо добавил:
– А на обед я хочу жаркое, приготовленное по рецепту твоей мамы. Помнишь его? Так чего стоишь? Отомри, дорогая, иначе тебе просто не успеть управиться с моими поручениями.
Мэррин с обожанием смотрела на этого человека, всю жизнь заменявшего ей отца.
– Я согласна, – улыбнулась она.
– Моя девочка, – одобрительно кивнул Амос.
Мэррин была рада, что все утро ей пришлось суетиться: это отвлекало от горьких мыслей о Джераде. Воспользовавшись отсутствием дяди, она сделала в доме генеральную уборку, стараясь не трогать его бумаги и чертежи. Она ничего в них не понимала, но дядя ими дорожил.
В четверть десятого Мэррин выкроила минутку и позвонила в свой офис. Объяснила, что она жива и здорова, но ей нужно денек отдохнуть, и договорилась с боссом об отгуле. Потом снова принялась скрести полы и мыть окна.
Вскоре дом сверкал чистотой, и Мэррин отправилась домой за вещами. Ни отец, ни брат не возражали против ее переезда. Похоже, их этот факт нисколько не тронул. И лишь Кэрол сказала, что будет по ней скучать.
– Ты вправе поступать, как тебе вздумается, – вздохнула она. – Если честно, я вообще не понимаю, как ты терпела нас все это время. Но меня угнетает чувство вины. Получается, что мы выжили тебя из собственного дома.
– В принципе он никогда не был моим, – пожала плечами Мэррин, думая о том, что, поскольку дом, в сущности, принадлежит ее отцу, все они имеют на него равные права.
Но, как выяснилось позже, она глубоко заблуждалась.
Когда Мэррин подъехала к коттеджу дяди Амоса, его машина уже стояла у ворот.
Амос успел переодеться в свой любимый комбинезон. Увидев племянницу, он сказал:
– Присаживайся, Мэррин, мне нужно кое—что тебе сказать.
Свои откровения он начал с того, что дом, который она только что покинула, на самом деле принадлежит ему, Амосу Ярдли, а вовсе не ее отцу.
От изумления Мэррин застыла в стареньком кресле.
– Т—тебе? А я думала, что владелец – мой отец.
– Это он так решил. Получив твое письмо и узнав, что теперь вы живете все вместе, он тут же бросил все и примчался сюда. Ход его мыслей был примерно таков: я переписал дом на твою маму, а она скоропостижно скончалась, и поскольку они не были официально разведены, то ее недвижимость автоматически переходит к нему. Недавно он явился ко мне, и я ему все доходчиво разъяснил.
– Значит, дом принадлежит тебе, – медленно повторила девушка.
Новость не укладывалась в голове, ведь дядюшка практически влачил нищенское существование.
– Он был изначально предназначен для твоей матери, – проговорил Амос. – Я купил его для нее, когда понял, что Льюис Шеперд не в состоянии ее содержать, да и не прилагает к этому особых усилий. Видя, как он относится к жене – извини, дорогая, я долго молчал, потому что он твой отец, но Льюис никогда не был хорошим мужем твоей маме, – я предпринял кое—какие шаги, чтобы он не смог распорядиться собственностью жены поверх ее головы.
– Дом твой, – безжизненным голосом повторила Мэррин.
– Когда с твоей мамой случилось несчастье… когда она умерла, я намеревался переписать дом на тебя. Конечно, я знал, что при первой возможности Льюис примчится к тебе и начнет сосать из тебя кровь, ведь он по натуре пиявка. А ты податлива и к тому же столько лет не виделась с ним… Да, я идиот, полный и законченный идиот. Вместо того чтобы спрашивать, как у тебя с деньгами, мне следовало совершать поступки. – Дядя Амос вздохнул и с любовью посмотрел на Мэррин. – Время для поступков наступило сегодня утром, – улыбнулся он, и девушка поняла, что сейчас ее ждет что—то еще более неожиданное. – Я посетил своего нотариуса и написал завещание в твою пользу, затем посетил банк и положил на твое имя десять тысяч фунтов. – Видя, как Мэррин беззвучно открывает и закрывает рот, он добавил: – Естественно, такой же суммой я обеспечу и Роберта.
– Но… но я не знала, что у тебя есть деньги! – выговорила, наконец, Мэррин.
Старик хихикнул.
– Потому, что я выгляжу как оборванец? Потому, что у меня всего один костюм? А зачем мне два или три? Я чувствую себя вполне комфортно и в комбинезоне. С фабрикантами я встречаюсь всего пару раз в году, а если их заинтересовывает то или иное мое изобретение, они сами наведываются ко мне.
– Кого—то интересуют твои… изобретения?
– Такое случается, и довольно часто, – улыбнулся Амос.
Пытаясь осознать услышанное, Мэррин потрясла головой. Как же плохо она знает своего дорогого дядю! Да, он никогда не хвастался своими достижениями, но ведь и она не расспрашивала его…
– В общем, – добавил дядя Амос, скромно потупившись, – я неплохо зарабатываю на жизнь.
– Да, но… – Мэррин замялась, путаясь в собственных мыслях. – Я не могу принять от тебя такую сумму, дядя. Понимаешь…
– Ты что, не слышишь меня, Мэррин? – прикрикнул старик. – Ты – моя наследница, и я не вижу причины, почему бы не сделать тебе маленькую выплату авансом, тем более ты сейчас попала в тяжелое финансовое положение. Конечно, хотелось бы надеяться, что твой милейший папаша не наложит свою лапу на твои деньги.
– Но ты… ты в состоянии выдать мне… то есть мне и Роберту… деся… двадцать тысяч? – заплетающимся языком пролепетала Мэррин.
– О господи! Ну конечно!
На этом, казалось бы, тема была исчерпана, но у Мэррин родился новый вопрос:
– А почему мама никогда не говорила мне, что дом на самом деле принадлежит тебе?
– Да потому, что твоя мама была чудесной, мягкой, любящей женщиной. Она делала все возможное, чтобы ты не узнала, какой свиньей был Льюис. Никудышный муж, никудышный отец. Она как могла возвеличивала его в твоих глазах.
– А те деньги, что он время от времени посылал нам…
– Твоя мама была очень гордой, милая моя девочка, – грустно улыбнулся дядя Амос. – Она не позволяла мне посылать более внушительные суммы. Да и вообще не хотела, чтобы я вмешивался. – Он решительно тряхнул головой, словно ставя точку. – А теперь, дорогая, давай—ка приступим к приготовлению обеда, не то я так и останусь голодным. Да, кстати, возьми там чековую книжку на твое имя и – марш на кухню.
– Дядя! – воскликнула Мэррин; тело ее словно пружиной выбросило из кресла. – Спасибо тебе! – И она, обняв старика, осыпала поцелуями его лицо.
Амос с довольной улыбкой принял знаки ее благодарности. Потом поднялся и ушел в мастерскую. Ошеломленная Мэррин осталась в маленькой гостиной, переваривая то, что услышала от дядюшки. Дом – его. У нее есть десять тысяч. Стоп. Вот оно! Теперь она может сполна расплатиться с Джерадом!
Голова ее шла кругом.
Мэррин вышла во двор, открыла багажник машины и перетащила чемоданы в свою новую комнату. Поскольку она знала, что коттедж очень маленький, она взяла с собой только самое необходимое. Разложив вещи по полочкам, она в нерешительности села за стол и задумалась. Каким образом ей следует отдать долг?
Выписать чек?
Пусть она полная идиотка, пусть у нее нет гордости, раз он буквально выставил ее за дверь, но ей было необходимо увидеть его. Необходимо!
Значит, ехать к нему? Повторение вчерашнего?
И тут в ней проснулась ее гордость. Гипертрофированная? Унаследованная от матери? Да плевать! Он прогнал тебя – ну и пусть! Ей нужно увидеть его еще раз и объясниться.
Давай, девочка, вперед!
Перед Мэррин лежала чековая книжка…
«Джераду Монтгомери», – написала она. Это у нее вышло легко, а вот над последующими словами на свободной строчке пришлось подумать.
«Дорогой Джерад, – написала она, – спасибо за все. Окончательный расчет устраивает нас обоих. Искренне твоя, Мэррин».
Мэррин вложила чек на две тысячи четыреста фунтов в конверт и надписала адрес Джерада. Пока не передумала, быстро дошла до почты и – господи, как дрожат пальцы! – бросила конверт в зияющую пустоту ящика.
Вот теперь – все.
Казалось бы, она должна вздохнуть с облегчением, но не тут—то было. На душе стало еще тяжелее.
Наутро Мэррин явилась в свой офис, стараясь разобраться в скопившихся бумагах. А в мыслях крутилось одно: любимый дядюшка, стоявший на грани бедности, оказывается, достаточно состоятельный человек. А теперь и у нее есть деньги, и она, отдав долги Джераду, может хоть как—то разобраться со своей жизнью.
Конечно, ее деньги не значат для Джерада ровным счетом ничего. Получив чек, он повертит его в пальцах и наверняка бросит в кучу бумаг на столе, недоуменно пожав плечами. И навсегда забудет о существовании какой—то там Мэррин Шеперд.
От последней мысли сердце ее обливалось кровью. Когда же пройдет эта нестерпимая боль?
После ужина дядя Амос пошел в свою мастерскую, а Мэррин снова принялась думать о Джераде. Получил ли он уже ее письмо? Наверное, получил. Хотя… может, он куда-нибудь отлучился по делам или допоздна засиделся на работе…
Ее размышления прервал телефонный звонок.
Мэррин нерешительно посмотрела на телефон. Как быть? Позвать дядю? Но ведь кто—то мог просто ошибиться номером, поэтому, решив зря не отрывать старика от дела, она взяла трубку.
– Алло!
– Где ты взяла деньги? – раздался разъяренный вопль Джерада.
От неожиданности она вздрогнула и отстранила трубку от уха. Ей так хотелось услышать его голос – но не этот дикий рев.
Что ж, она в долгу не останется, решила Мэррин и заорала в ответ:
– Не надейся – не на панели! – И швырнула трубку на рычаг, едва не разбив вдребезги телефон.
Что он о себе возомнил, черт побери! Мэррин вдруг ощутила, что ее сотрясает крупная дрожь. Боже праведный, зачем он позвонил? И почему сюда? Значит, сперва он связался с ее родными, и они сказали ему, что она переехала к дяде…
Мэррин передернула плечами. Теперь ей все стало безразлично, пусть сам разбирается со своими проблемами.
Однако, убрав со стола и вымыв грязную посуду, девушка поняла, что напрасно обманывает себя. Он нужен ей, он необходим ей как воздух. И если бы она не взорвалась так нелепо, они бы мило поболтали по телефону. Во всем виноват ее дурацкий характер.
Одно она знала наверняка: больше он ей не позвонит.
Джерад и не позвонил. Он заявился собственной персоной.
Дядя Амос все еще работал в мастерской на заднем дворе, когда Мэррин услышала настойчивый звонок в дверь. Поспешив в прихожую и впустив гостя в дом, она поняла, что получила то, о чем мечтала, – возможность спокойно и доброжелательно поговорить с любимым человеком.
Щеки ее заалели, дыхание участилось, радостная улыбка начала расцветать на губах. Но тут же исчезла: свирепое выражение лица Джерада вовсе не располагало ни к спокойствию, ни к доброжелательности. Вид его был грозен, глаза метали молнии. Еще немного – и он перегрызет ей горло, подумала Мэррин и решила первой броситься в атаку.
– Приехал, чтобы снова оскорблять меня? – язвительно поинтересовалась она.
– Откуда деньги?
– Не твое дело!
– Черта с два! – взревел Джерад. – Это очень даже мое дело.
Мэррин презрительно сморщила носик.
– С чего ты это взял? С каких пор тебя стали интересовать мои дела? – спросила Мэррин и выжидающе уставилась на Джерада.
Он не сразу нашелся с ответом. Странно, подумала Мэррин, нерешительность так несвойственна ему. Вот и хорошо, пусть помучается.
– Я привык к тебе… Ты мне… нравишься, – наконец произнес Джерад.
У Мэррин задрожали колени, но она не была бы дочерью своей матери, если бы в ней снова не заговорила гордость. Нельзя допустить, чтобы Джерад отверг ее во второй раз.
– Что ж, все складывается на редкость удачно, мы не расстанемся врагами, – заявила Мэррин. – Не так ли?
Глаза Джерада превратились в две льдистые щелочки. Не ответив, он прошел мимо нее и направился к гостиной дяди Амоса. Мэррин осталась стоять, где стояла.
– Что—то я не припомню, чтобы я тебя приглашала… – начала она.
– Мы с тобой не в тех отношениях, чтобы приглашать. Нам нужно поговорить, – бросил Джерад через плечо и скрылся в гостиной.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Совращение, деньги, мщение. Мщение, совращение, деньги. Эти три понятия ходили по кругу в ее голове. Поняв, что она зациклилась, Мэррин съехала с обочины и вдруг поняла, что ей совсем не хочется возвращаться домой.
Если бы были деньги, Мэррин сняла бы номер в первом попавшемся отеле. Деньги. Это слово заняло первое место в ее мыслях, отбросив остальные в сторону. Необходимо вернуть Джераду долг, ее собственный и отцовский, – вот что самое главное. До тех пор, пока Мэррин не расплатится сполна, ему стоит только свистнуть, чтобы она снова явилась в роли его так называемой подружки.
Судорожный вздох слетел с губ девушки. Она не увидится с Джерадом до тех пор, пока не скопит необходимую сумму. Она будет урезывать себя во всем, возьмет сверхурочную работу, начнет откладывать каждый пенни, но долг вернет.
И Мэррин свернула к маленькому коттеджу, принадлежавшему человеку, на которого она всегда могла положиться.
– Из окна я увидел машину и сразу подумал, что это ты, – разулыбался дядя Амос, едва открыл дверь.
– Извини, если разбудила, – пробормотала Мэррин.
– Я не спал, дорогая. У меня появилась небольшая проблема, и я как раз бьюсь над ее разрешением.
Старик окинул Мэррин проницательным взглядом и сразу же понял, в каком состоянии находится девушка.
– Входи же скорее, моя милая. Давай-ка посмотрим, смогу ли я помочь в разрешении твоей проблемы.
Неужели все написано у нее на лице? Мэррин поплелась вслед за дядюшкой в его маленькую гостиную.
– Прости, я не хотела тебе мешать, – тихо проговорила Мэррин. – Я только… хотела спросить, могу ли я переночевать у тебя.
Никогда Мэррин не любила своего дядюшку больше, чем в тот момент, когда он не моргнув глазом ответил:
– Знаешь, я расчистил от хлама свободную спальню, когда узнал, что Роберт с семьей обрушился тебе на голову. С тех пор комната свободна.
– Ох, дядюшка! – прошептала Мэррин, с трудом борясь с подступившими слезами.
– Эй, эй, девочка, пойду-ка я приготовлю тебе горячего чая, – улыбнулся старик.
Они уже сидели за столом и попивали чай, когда Мэррин вспомнила об обязательствах перед семьей.
– Мне нужно позвонить домой и сообщить, где я нахожусь, – уныло проговорила она.
– Если хочешь, я им сам позвоню.
– Нет, я, наверное…
Но Амос уже взял телефонную трубку. По его тону Мэррин поняла, что ответил ему отец.
– Мэррин остается ночевать у меня, – сообщил Амос, тщательно скрывая неприязнь к собеседнику. – А если кому—то интересно мое мнение, я бы предпочел, чтобы она пожила у меня до тех пор, пока дом, где вы все так прочно обосновались, снова станет ее собственностью.
И с этими словами он положил трубку.
Потом повернулся к Мэррин, улыбнулся и подмигнул ей:
– Считаешь, что я был несколько… м—м–м… резковат?
– Ну, я…
– Понимаю, ты бы действовала намного мягче. Но я знаю твоего отца гораздо лучше, чем ты. Он живет по принципу «положи мне палец в рот, и я всю руку откушу». – Улыбка исчезла с лица Амоса. – Твой брат пошел в него. А вот ты, моя милая, ты в маму.
– У Роберта сейчас настали трудные времена, – немедленно встала на защиту брата Мэррин.
– И у тебя тоже, дорогая, – спокойно возразил Амос. – Не хочешь рассказать, что с тобой произошло? Да ты пойми, я ведь не из стариковского любопытства. Просто ты мне слишком дорога.
– Спасибо, дядюшка, ты помог уже тем, что разрешил мне переночевать у тебя.
– Брось, – отмахнулся старик, продолжая размышлять о проблемах племянницы.
Следуя присущей ему логике, он предположил:
– По всей вероятности, это связано с деньгами, да? – Не услышав от Мэррин возражений, он подхватил возникшую мысль: – Ты вполне справлялась до того, как тебе на голову свалился брат со своей ватагой, а потом еще и папаша—пьяница. Они—то и подточили твой бюджет. По дому ничего не делают, сели тебе на шею и ножки свесили…
Амос умолк, запустив пятерню в седую шевелюру. А Мэррин смотрела на него и удивлялась его проницательности. Ведь она ни разу не говорила с ним на эту неприятную тему.
Внезапно он бросил на нее пронзительный взгляд.
– Они хотят, чтобы ты продала мамино кольцо, да?
Мэррин грустно усмехнулась. Амос отлично знал, как она дорожила этим колечком.
– Ох, дядюшка, я уже продала его, – призналась девушка и разрыдалась.
Старик немедленно подсел к ней и обнял за плечи. Мало—помалу Мэррин выложила ему историю об ограблении, повинуясь внутреннему побуждению поделиться с самым близким ей человеком.
– Значит, это случилось рядом с домом Джерада? – спросил Амос. – Парень мне сразу понравился. Он тебе помог?
Мэррин рассказала Амосу о том, как Джерад дал ей в долг две тысячи фунтов, но о любви к Джераду она не могла поведать никому, даже дяде Амосу. Остановилась Мэррин на том, что отец увеличил ее долг на четыреста фунтов, и добавила:
– Сегодня вечером я заехала к Джераду.
– Бедная девочка, он ведь тебе небезразличен, – понимающе вздохнул проницательный старик, почесывая подбородок. – Ты приехала к нему, и вы поссорились. А предметом ссоры стали деньги, одолженные им твоему отцу, которые тот рассматривает как подарок и отдавать не собирается. Так?
– Что—то вроде того, – пробормотала сконфуженная Мэррин.
– Ладно, дорогая, утро вечера мудренее, – сказал Амос, поднимаясь. – Ложись—ка ты спать, да отдохни хорошенько, а завтра поглядим, что можно сделать.
Спать—то Мэррин легла, но выспаться ей почти не удалось. Тяжелые мысли вконец извели ее. То она думала о том, насколько усугубил ее положение отец, выпросив деньги у Джерада, то вспоминала, что Джерад выведал у отца, куда она поехала, и просил не говорить ей об этом…
Проснулась она рано и, выйдя в гостиную, с удивлением обнаружила там Амоса Ярдли, облаченного не в обычный потертый комбинезон, а в приличный костюм и отутюженную белую рубашку.
– Не буду спрашивать, как ты спала. Ответ вижу на твоем лице, – с добродушной улыбкой проговорил дядя Амос. – Вон какие круги под глазами. Да и у меня ночка выдалась не из легких, – признался он.
– Все ломал голову над своим изобретением?
– Ломал, да не над изобретением. Проблемка, знаешь ли… Но сейчас все стало на свои места. Итак, юная леди, уважь старика, возьми сегодня отгул на работе.
Мэррин непонимающе уставилась на него.
– Это еще зачем? А, ты считаешь, что я слишком плохо выгляжу, чтобы показываться на людях? – Она улыбнулась. – Не волнуйся, со мной все в по…
– Спрашиваешь, зачем? Отвечаю. Мне нужно отлучиться по неотложным делам, а ты, моя дорогая, сделай милость, съезди по адресу, который когда—то был твоим, собери свои вещички и привези их сюда.
Видя, как Мэррин в ужасе качает головой, он твердо добавил:
– А на обед я хочу жаркое, приготовленное по рецепту твоей мамы. Помнишь его? Так чего стоишь? Отомри, дорогая, иначе тебе просто не успеть управиться с моими поручениями.
Мэррин с обожанием смотрела на этого человека, всю жизнь заменявшего ей отца.
– Я согласна, – улыбнулась она.
– Моя девочка, – одобрительно кивнул Амос.
Мэррин была рада, что все утро ей пришлось суетиться: это отвлекало от горьких мыслей о Джераде. Воспользовавшись отсутствием дяди, она сделала в доме генеральную уборку, стараясь не трогать его бумаги и чертежи. Она ничего в них не понимала, но дядя ими дорожил.
В четверть десятого Мэррин выкроила минутку и позвонила в свой офис. Объяснила, что она жива и здорова, но ей нужно денек отдохнуть, и договорилась с боссом об отгуле. Потом снова принялась скрести полы и мыть окна.
Вскоре дом сверкал чистотой, и Мэррин отправилась домой за вещами. Ни отец, ни брат не возражали против ее переезда. Похоже, их этот факт нисколько не тронул. И лишь Кэрол сказала, что будет по ней скучать.
– Ты вправе поступать, как тебе вздумается, – вздохнула она. – Если честно, я вообще не понимаю, как ты терпела нас все это время. Но меня угнетает чувство вины. Получается, что мы выжили тебя из собственного дома.
– В принципе он никогда не был моим, – пожала плечами Мэррин, думая о том, что, поскольку дом, в сущности, принадлежит ее отцу, все они имеют на него равные права.
Но, как выяснилось позже, она глубоко заблуждалась.
Когда Мэррин подъехала к коттеджу дяди Амоса, его машина уже стояла у ворот.
Амос успел переодеться в свой любимый комбинезон. Увидев племянницу, он сказал:
– Присаживайся, Мэррин, мне нужно кое—что тебе сказать.
Свои откровения он начал с того, что дом, который она только что покинула, на самом деле принадлежит ему, Амосу Ярдли, а вовсе не ее отцу.
От изумления Мэррин застыла в стареньком кресле.
– Т—тебе? А я думала, что владелец – мой отец.
– Это он так решил. Получив твое письмо и узнав, что теперь вы живете все вместе, он тут же бросил все и примчался сюда. Ход его мыслей был примерно таков: я переписал дом на твою маму, а она скоропостижно скончалась, и поскольку они не были официально разведены, то ее недвижимость автоматически переходит к нему. Недавно он явился ко мне, и я ему все доходчиво разъяснил.
– Значит, дом принадлежит тебе, – медленно повторила девушка.
Новость не укладывалась в голове, ведь дядюшка практически влачил нищенское существование.
– Он был изначально предназначен для твоей матери, – проговорил Амос. – Я купил его для нее, когда понял, что Льюис Шеперд не в состоянии ее содержать, да и не прилагает к этому особых усилий. Видя, как он относится к жене – извини, дорогая, я долго молчал, потому что он твой отец, но Льюис никогда не был хорошим мужем твоей маме, – я предпринял кое—какие шаги, чтобы он не смог распорядиться собственностью жены поверх ее головы.
– Дом твой, – безжизненным голосом повторила Мэррин.
– Когда с твоей мамой случилось несчастье… когда она умерла, я намеревался переписать дом на тебя. Конечно, я знал, что при первой возможности Льюис примчится к тебе и начнет сосать из тебя кровь, ведь он по натуре пиявка. А ты податлива и к тому же столько лет не виделась с ним… Да, я идиот, полный и законченный идиот. Вместо того чтобы спрашивать, как у тебя с деньгами, мне следовало совершать поступки. – Дядя Амос вздохнул и с любовью посмотрел на Мэррин. – Время для поступков наступило сегодня утром, – улыбнулся он, и девушка поняла, что сейчас ее ждет что—то еще более неожиданное. – Я посетил своего нотариуса и написал завещание в твою пользу, затем посетил банк и положил на твое имя десять тысяч фунтов. – Видя, как Мэррин беззвучно открывает и закрывает рот, он добавил: – Естественно, такой же суммой я обеспечу и Роберта.
– Но… но я не знала, что у тебя есть деньги! – выговорила, наконец, Мэррин.
Старик хихикнул.
– Потому, что я выгляжу как оборванец? Потому, что у меня всего один костюм? А зачем мне два или три? Я чувствую себя вполне комфортно и в комбинезоне. С фабрикантами я встречаюсь всего пару раз в году, а если их заинтересовывает то или иное мое изобретение, они сами наведываются ко мне.
– Кого—то интересуют твои… изобретения?
– Такое случается, и довольно часто, – улыбнулся Амос.
Пытаясь осознать услышанное, Мэррин потрясла головой. Как же плохо она знает своего дорогого дядю! Да, он никогда не хвастался своими достижениями, но ведь и она не расспрашивала его…
– В общем, – добавил дядя Амос, скромно потупившись, – я неплохо зарабатываю на жизнь.
– Да, но… – Мэррин замялась, путаясь в собственных мыслях. – Я не могу принять от тебя такую сумму, дядя. Понимаешь…
– Ты что, не слышишь меня, Мэррин? – прикрикнул старик. – Ты – моя наследница, и я не вижу причины, почему бы не сделать тебе маленькую выплату авансом, тем более ты сейчас попала в тяжелое финансовое положение. Конечно, хотелось бы надеяться, что твой милейший папаша не наложит свою лапу на твои деньги.
– Но ты… ты в состоянии выдать мне… то есть мне и Роберту… деся… двадцать тысяч? – заплетающимся языком пролепетала Мэррин.
– О господи! Ну конечно!
На этом, казалось бы, тема была исчерпана, но у Мэррин родился новый вопрос:
– А почему мама никогда не говорила мне, что дом на самом деле принадлежит тебе?
– Да потому, что твоя мама была чудесной, мягкой, любящей женщиной. Она делала все возможное, чтобы ты не узнала, какой свиньей был Льюис. Никудышный муж, никудышный отец. Она как могла возвеличивала его в твоих глазах.
– А те деньги, что он время от времени посылал нам…
– Твоя мама была очень гордой, милая моя девочка, – грустно улыбнулся дядя Амос. – Она не позволяла мне посылать более внушительные суммы. Да и вообще не хотела, чтобы я вмешивался. – Он решительно тряхнул головой, словно ставя точку. – А теперь, дорогая, давай—ка приступим к приготовлению обеда, не то я так и останусь голодным. Да, кстати, возьми там чековую книжку на твое имя и – марш на кухню.
– Дядя! – воскликнула Мэррин; тело ее словно пружиной выбросило из кресла. – Спасибо тебе! – И она, обняв старика, осыпала поцелуями его лицо.
Амос с довольной улыбкой принял знаки ее благодарности. Потом поднялся и ушел в мастерскую. Ошеломленная Мэррин осталась в маленькой гостиной, переваривая то, что услышала от дядюшки. Дом – его. У нее есть десять тысяч. Стоп. Вот оно! Теперь она может сполна расплатиться с Джерадом!
Голова ее шла кругом.
Мэррин вышла во двор, открыла багажник машины и перетащила чемоданы в свою новую комнату. Поскольку она знала, что коттедж очень маленький, она взяла с собой только самое необходимое. Разложив вещи по полочкам, она в нерешительности села за стол и задумалась. Каким образом ей следует отдать долг?
Выписать чек?
Пусть она полная идиотка, пусть у нее нет гордости, раз он буквально выставил ее за дверь, но ей было необходимо увидеть его. Необходимо!
Значит, ехать к нему? Повторение вчерашнего?
И тут в ней проснулась ее гордость. Гипертрофированная? Унаследованная от матери? Да плевать! Он прогнал тебя – ну и пусть! Ей нужно увидеть его еще раз и объясниться.
Давай, девочка, вперед!
Перед Мэррин лежала чековая книжка…
«Джераду Монтгомери», – написала она. Это у нее вышло легко, а вот над последующими словами на свободной строчке пришлось подумать.
«Дорогой Джерад, – написала она, – спасибо за все. Окончательный расчет устраивает нас обоих. Искренне твоя, Мэррин».
Мэррин вложила чек на две тысячи четыреста фунтов в конверт и надписала адрес Джерада. Пока не передумала, быстро дошла до почты и – господи, как дрожат пальцы! – бросила конверт в зияющую пустоту ящика.
Вот теперь – все.
Казалось бы, она должна вздохнуть с облегчением, но не тут—то было. На душе стало еще тяжелее.
Наутро Мэррин явилась в свой офис, стараясь разобраться в скопившихся бумагах. А в мыслях крутилось одно: любимый дядюшка, стоявший на грани бедности, оказывается, достаточно состоятельный человек. А теперь и у нее есть деньги, и она, отдав долги Джераду, может хоть как—то разобраться со своей жизнью.
Конечно, ее деньги не значат для Джерада ровным счетом ничего. Получив чек, он повертит его в пальцах и наверняка бросит в кучу бумаг на столе, недоуменно пожав плечами. И навсегда забудет о существовании какой—то там Мэррин Шеперд.
От последней мысли сердце ее обливалось кровью. Когда же пройдет эта нестерпимая боль?
После ужина дядя Амос пошел в свою мастерскую, а Мэррин снова принялась думать о Джераде. Получил ли он уже ее письмо? Наверное, получил. Хотя… может, он куда-нибудь отлучился по делам или допоздна засиделся на работе…
Ее размышления прервал телефонный звонок.
Мэррин нерешительно посмотрела на телефон. Как быть? Позвать дядю? Но ведь кто—то мог просто ошибиться номером, поэтому, решив зря не отрывать старика от дела, она взяла трубку.
– Алло!
– Где ты взяла деньги? – раздался разъяренный вопль Джерада.
От неожиданности она вздрогнула и отстранила трубку от уха. Ей так хотелось услышать его голос – но не этот дикий рев.
Что ж, она в долгу не останется, решила Мэррин и заорала в ответ:
– Не надейся – не на панели! – И швырнула трубку на рычаг, едва не разбив вдребезги телефон.
Что он о себе возомнил, черт побери! Мэррин вдруг ощутила, что ее сотрясает крупная дрожь. Боже праведный, зачем он позвонил? И почему сюда? Значит, сперва он связался с ее родными, и они сказали ему, что она переехала к дяде…
Мэррин передернула плечами. Теперь ей все стало безразлично, пусть сам разбирается со своими проблемами.
Однако, убрав со стола и вымыв грязную посуду, девушка поняла, что напрасно обманывает себя. Он нужен ей, он необходим ей как воздух. И если бы она не взорвалась так нелепо, они бы мило поболтали по телефону. Во всем виноват ее дурацкий характер.
Одно она знала наверняка: больше он ей не позвонит.
Джерад и не позвонил. Он заявился собственной персоной.
Дядя Амос все еще работал в мастерской на заднем дворе, когда Мэррин услышала настойчивый звонок в дверь. Поспешив в прихожую и впустив гостя в дом, она поняла, что получила то, о чем мечтала, – возможность спокойно и доброжелательно поговорить с любимым человеком.
Щеки ее заалели, дыхание участилось, радостная улыбка начала расцветать на губах. Но тут же исчезла: свирепое выражение лица Джерада вовсе не располагало ни к спокойствию, ни к доброжелательности. Вид его был грозен, глаза метали молнии. Еще немного – и он перегрызет ей горло, подумала Мэррин и решила первой броситься в атаку.
– Приехал, чтобы снова оскорблять меня? – язвительно поинтересовалась она.
– Откуда деньги?
– Не твое дело!
– Черта с два! – взревел Джерад. – Это очень даже мое дело.
Мэррин презрительно сморщила носик.
– С чего ты это взял? С каких пор тебя стали интересовать мои дела? – спросила Мэррин и выжидающе уставилась на Джерада.
Он не сразу нашелся с ответом. Странно, подумала Мэррин, нерешительность так несвойственна ему. Вот и хорошо, пусть помучается.
– Я привык к тебе… Ты мне… нравишься, – наконец произнес Джерад.
У Мэррин задрожали колени, но она не была бы дочерью своей матери, если бы в ней снова не заговорила гордость. Нельзя допустить, чтобы Джерад отверг ее во второй раз.
– Что ж, все складывается на редкость удачно, мы не расстанемся врагами, – заявила Мэррин. – Не так ли?
Глаза Джерада превратились в две льдистые щелочки. Не ответив, он прошел мимо нее и направился к гостиной дяди Амоса. Мэррин осталась стоять, где стояла.
– Что—то я не припомню, чтобы я тебя приглашала… – начала она.
– Мы с тобой не в тех отношениях, чтобы приглашать. Нам нужно поговорить, – бросил Джерад через плечо и скрылся в гостиной.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ну и что же ей теперь делать? Не торчать же столбом в прихожей до скончания века. Он стоял у окна, но, когда она вошла в комнату, сразу же повернулся к ней лицом. Мэррин сглотнула, собираясь с духом для решительного отпора.
– Не предлагаю тебе сесть, – заявила она, с вызовом глядя на него. – Надеюсь, разговор не займет много времени.
Ноздри Джерада дрогнули, выдавая его отнюдь не дружелюбное настроение, но он быстро взял свои эмоции под контроль.
– Ты взяла ссуду у ростовщиков? – спокойно спросил Джерад.
– По—моему, ты отомстил мне сполна, теперь – мы квиты, – резко проговорила Мэррин. – Я искренне благодарна тебе за то, что ты выручил меня из беды. В своей записке я упоминала об этом, но…
– В твоей записке также говорилось, что «окончательный расчет устраивает нас обоих», – процитировал он.
Потом прямо посмотрел ей в глаза и твердо произнес:
– Так вот, Мэррин Шеперд, я приехал, чтобы заявить: меня окончательный расчет не устраивает.
Мэррин захлопала длинными ресницами.
– Хочешь получить проценты? Хорошо, я заплачу их тебе.
Джерад скрипнул зубами.
– Довольно оскорблять меня! Я имел в виду, что никакого окончательного расчета между нами нет и быть не может. Мэррин, пойми, наши отношения не завершены. Ты ведь знаешь…
– Я знаю то, что ты раздражен, – прервала она его. – И знаю почему. Я нарушила твои планы. Тебе хотелось пожить спокойно, хотелось отдохнуть от посягательств матери и сестры на твою свободу. А я все перечеркнула своим отказом и дальше притворяться твоей… гм… подружкой.
– Об этом я даже не думал…
У Мэррин отвалилась челюсть.
– Ч—что? Что ты сказал?
Не отрывая от нее глаз, Джерад глубоко вздохнул.
Напряжение сошло с его лица. Он немного помолчал, словно обдумывая свои слова, а потом заговорил вновь:
– Насчет Пьера я сказал тебе истинную правду: он будет за границей в течение года. Правда и то, что в его отсутствие моя мать, заручившись поддержкой любимой сестрицы Веды, переключила все свое внимание на меня и мою беспутную, с ее точки зрения, холостяцкую жизнь. – Он выдержал недолгую паузу и продолжал: – Но с ее матримониальными планами, уж поверь, я бы с легкостью справился сам.
– П-присядь, пожалуйста, – предложила Мэррин и с преувеличенно тяжелым вздохом покачала головой, всем своим видом показывая, через какие ужасные муки ей пришлось пройти.
– И ты только сейчас рассказываешь мне все это? Что наше соглашение не было необходимо?
– Ну, я бы так не сказал, – возразил Джерад. – Оно было необходимо – для тебя.
– Благодарю, это очень благородно с твоей стороны. – Мэррин хотела вложить в свой голос максимум сарказма.
– Сейчас поясню. Поговорив с тобой на следующий день после того, как я одолжил тебе деньги, я понял, что ты – натура целостная, честная и чрезвычайно гордая. А это означало одно: ты была твердо намерена любым доступным способом отработать те две тысячи фунтов. Мне предстояло этот способ придумать.
Боже, как сильно она любит его! Мэррин испугалась, что ее чувства слишком очевидны, поэтому достаточно резко произнесла:
– Еще раз благодарю. Кстати, ты сам велел мне прийти на следующий день.
– Верно, но, давая тебе две тысячи, я даже не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя или одолженную сумму.
Наверное, ей не удалось скрыть свое изумление, потому что Джерад вдруг широко улыбнулся. И вновь ее влюбленное сердце отреагировало на его улыбку, да так, что Мэррин с трудом овладела собой.
– Значит, историю о том, что тебе необходима ширма в лице «постоянной подруги», ты просто выдумал?
– Возможно, мне не следовало этого делать, – признал Джерад. – Но ты хотела отработать полученные деньги. С другой стороны, я заметил, как заблестели глаза моей матери, когда она впервые увидела тебя: ведь за минуту до этого я сообщил ей, что наконец—то встретил хорошую девушку и что намерения мои серьезны. Вот тогда—то план окончательно созрел в моей голове.
– Ну да, одним ударом убил двух зайцев: на время освободился от опеки матери и дал мне возможность отработать полученные деньги, – медленно проговорила Мэррин.
– Да, что—то вроде того, – согласился Джерад. – Однако должен признаться, что сначала этот обман был невинной… гм… шалостью, и я никак не ожидал, куда этот обман заведет меня.
За последнее время на Мэррин обрушилось столько всего, что ее мозги просто отказывались работать. К тому же ей хотелось показать Джераду, будто все услышанное не очень—то ее трогает.
– Послушай, у меня что—то голова разболелась, – сообщила она.
Джерад посмотрел на нее так, что она испугалась, не переиграла ли. Сейчас встанет и уйдет, с ужасом подумала она. Но Джерад не привык оставлять что—то невыясненным, поэтому продолжал сидеть на своем диванчике, пристально изучая лицо Мэррин.
– Скажи, почему ты так настроена против меня? – наконец спросил он. – Чем я заслужил твое раздражение? Тем, что перестал…
– Не городи ерунду!
Он улыбнулся какой—то странной улыбкой, значение которой ускользнуло от Мэррин. Но она была благодарна Джераду за то, что он не стал развивать эту щекотливую тему, а вернулся к предыдущей:
– Как бы то ни было, Мэррин, обещаю, что отныне между нами не будет места недомолвкам и лжи. Они остались в прошлом. А с проблемами, связанными с моей матерью, я давно привык справляться сам. Пусть тебя это больше не волнует.
– Ты говоришь о тех женщинах, с которыми она знакомила тебя?
– Именно о них, – подтвердил Джерад, не отрывая от нее глаз и тем самым не давая ей возможности отвернуться. – Здесь для меня все просто, я хорошо знаю, как мне поступать. Все проблемы появились в тот день, когда я встретил тебя, Мэррин.
О чем это он? Сердце Мэррин тревожно забилось, но ответа ей не подсказало. Однако пауза слишком затянулась.
– Получается, что единственный человек, которого следует винить, – это я, – выдавила она из себя.
И едва не лишилась чувств, когда Джерад вдруг подался вперед и оказался так близко, что они чуть не стукнулись лбами.
– Не предлагаю тебе сесть, – заявила она, с вызовом глядя на него. – Надеюсь, разговор не займет много времени.
Ноздри Джерада дрогнули, выдавая его отнюдь не дружелюбное настроение, но он быстро взял свои эмоции под контроль.
– Ты взяла ссуду у ростовщиков? – спокойно спросил Джерад.
– По—моему, ты отомстил мне сполна, теперь – мы квиты, – резко проговорила Мэррин. – Я искренне благодарна тебе за то, что ты выручил меня из беды. В своей записке я упоминала об этом, но…
– В твоей записке также говорилось, что «окончательный расчет устраивает нас обоих», – процитировал он.
Потом прямо посмотрел ей в глаза и твердо произнес:
– Так вот, Мэррин Шеперд, я приехал, чтобы заявить: меня окончательный расчет не устраивает.
Мэррин захлопала длинными ресницами.
– Хочешь получить проценты? Хорошо, я заплачу их тебе.
Джерад скрипнул зубами.
– Довольно оскорблять меня! Я имел в виду, что никакого окончательного расчета между нами нет и быть не может. Мэррин, пойми, наши отношения не завершены. Ты ведь знаешь…
– Я знаю то, что ты раздражен, – прервала она его. – И знаю почему. Я нарушила твои планы. Тебе хотелось пожить спокойно, хотелось отдохнуть от посягательств матери и сестры на твою свободу. А я все перечеркнула своим отказом и дальше притворяться твоей… гм… подружкой.
– Об этом я даже не думал…
У Мэррин отвалилась челюсть.
– Ч—что? Что ты сказал?
Не отрывая от нее глаз, Джерад глубоко вздохнул.
Напряжение сошло с его лица. Он немного помолчал, словно обдумывая свои слова, а потом заговорил вновь:
– Насчет Пьера я сказал тебе истинную правду: он будет за границей в течение года. Правда и то, что в его отсутствие моя мать, заручившись поддержкой любимой сестрицы Веды, переключила все свое внимание на меня и мою беспутную, с ее точки зрения, холостяцкую жизнь. – Он выдержал недолгую паузу и продолжал: – Но с ее матримониальными планами, уж поверь, я бы с легкостью справился сам.
– П-присядь, пожалуйста, – предложила Мэррин и с преувеличенно тяжелым вздохом покачала головой, всем своим видом показывая, через какие ужасные муки ей пришлось пройти.
– И ты только сейчас рассказываешь мне все это? Что наше соглашение не было необходимо?
– Ну, я бы так не сказал, – возразил Джерад. – Оно было необходимо – для тебя.
– Благодарю, это очень благородно с твоей стороны. – Мэррин хотела вложить в свой голос максимум сарказма.
– Сейчас поясню. Поговорив с тобой на следующий день после того, как я одолжил тебе деньги, я понял, что ты – натура целостная, честная и чрезвычайно гордая. А это означало одно: ты была твердо намерена любым доступным способом отработать те две тысячи фунтов. Мне предстояло этот способ придумать.
Боже, как сильно она любит его! Мэррин испугалась, что ее чувства слишком очевидны, поэтому достаточно резко произнесла:
– Еще раз благодарю. Кстати, ты сам велел мне прийти на следующий день.
– Верно, но, давая тебе две тысячи, я даже не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя или одолженную сумму.
Наверное, ей не удалось скрыть свое изумление, потому что Джерад вдруг широко улыбнулся. И вновь ее влюбленное сердце отреагировало на его улыбку, да так, что Мэррин с трудом овладела собой.
– Значит, историю о том, что тебе необходима ширма в лице «постоянной подруги», ты просто выдумал?
– Возможно, мне не следовало этого делать, – признал Джерад. – Но ты хотела отработать полученные деньги. С другой стороны, я заметил, как заблестели глаза моей матери, когда она впервые увидела тебя: ведь за минуту до этого я сообщил ей, что наконец—то встретил хорошую девушку и что намерения мои серьезны. Вот тогда—то план окончательно созрел в моей голове.
– Ну да, одним ударом убил двух зайцев: на время освободился от опеки матери и дал мне возможность отработать полученные деньги, – медленно проговорила Мэррин.
– Да, что—то вроде того, – согласился Джерад. – Однако должен признаться, что сначала этот обман был невинной… гм… шалостью, и я никак не ожидал, куда этот обман заведет меня.
За последнее время на Мэррин обрушилось столько всего, что ее мозги просто отказывались работать. К тому же ей хотелось показать Джераду, будто все услышанное не очень—то ее трогает.
– Послушай, у меня что—то голова разболелась, – сообщила она.
Джерад посмотрел на нее так, что она испугалась, не переиграла ли. Сейчас встанет и уйдет, с ужасом подумала она. Но Джерад не привык оставлять что—то невыясненным, поэтому продолжал сидеть на своем диванчике, пристально изучая лицо Мэррин.
– Скажи, почему ты так настроена против меня? – наконец спросил он. – Чем я заслужил твое раздражение? Тем, что перестал…
– Не городи ерунду!
Он улыбнулся какой—то странной улыбкой, значение которой ускользнуло от Мэррин. Но она была благодарна Джераду за то, что он не стал развивать эту щекотливую тему, а вернулся к предыдущей:
– Как бы то ни было, Мэррин, обещаю, что отныне между нами не будет места недомолвкам и лжи. Они остались в прошлом. А с проблемами, связанными с моей матерью, я давно привык справляться сам. Пусть тебя это больше не волнует.
– Ты говоришь о тех женщинах, с которыми она знакомила тебя?
– Именно о них, – подтвердил Джерад, не отрывая от нее глаз и тем самым не давая ей возможности отвернуться. – Здесь для меня все просто, я хорошо знаю, как мне поступать. Все проблемы появились в тот день, когда я встретил тебя, Мэррин.
О чем это он? Сердце Мэррин тревожно забилось, но ответа ей не подсказало. Однако пауза слишком затянулась.
– Получается, что единственный человек, которого следует винить, – это я, – выдавила она из себя.
И едва не лишилась чувств, когда Джерад вдруг подался вперед и оказался так близко, что они чуть не стукнулись лбами.