Стивенсон Нил. Вирус «Reamde»

   – Вы правы, – подтвердил Уоллес. – Дело не только в номерах кредиток.
   – Тогда в чем?
   – Вчерашние события привели к заметно бо́льшим проблемам.
   – Например?
   – Вы совсем идиот – задавать такие вопросы?
   – Сейчас вы все понимать, – сообщил Иванов. – Мы уже здесь.
   Зула встала ближе к окну и увидела, как подкатил черный лимузин.
   Двое из тех, что болтались снаружи, подбежали, открыли задние двери. Из одной возник тучный мужчина в смокинге, с водительской стороны вышел стройный человек в кожаной куртке поверх пижамы. Оба синхронно отняли от ушей телефоны, сложили и сунули в карманы.
   Один из помощников проводил прибывших к передней двери – коридор за ней вел в открытое помещение, где стояли машины. Второй – одетый не по погоде в футболку и джинсы – подошел к стоявшему перед домом потрепанному фургончику, распахнул задние двери, потянулся внутрь, закинул на плечо какой-то длинный предмет, отступил и пинком захлопнул створки. Предмет оказался коробкой (четыре фута в длину и примерно по футу по другим сторонам) со знаком соседнего строительного магазина и надписью «Промышленный полиэтилен. 0,006 дюйма». Помощник занес его в дом и опустил за собой ворота.

* * *

   Первым по лестнице поднялся человек в пижаме, обошел комнату, разглядывая все и всех, затем сказал Уоллесу:
   – Воллес.
   – Соколов, – ответил тот.
   Со слов Уоллеса Зула представляла Соколова восьмифутовым великаном с бензопилой, но теперь почти не сомневалась, что тот пришел вообще без оружия. Этот худой жилистый человек больше напоминал баскетболиста-красноармейца, возраст его определялся с трудом – примерно за сорок. У него были рыжеватые с проседью волосы, которые, казалось, как сбрили полгода назад, так с тех пор и не трогали. Он пару дней не брился, но щетина у него росла лишь на подбородке. У Соколова были большие нос и кадык, а неопределенный цвет глаз зависел от того, на что они обращались. На Зулу будто сквозь зеркальное стекло безразлично посмотрели глаза голубого оттенка, на Питера – тоже. Соколов убедился, что в туалете никого нет. Потом проверил в шкафах. Потом под диванами и под кроватями. Потом обнаружил дверь в соседнее помещение, где Питер делал ремонт, исчез там ненадолго, а когда вышел, что-то сказал по-русски.
   Видимо, слово означало «чисто» – из лестничного проема возник человек в смокинге, а за ним второй – в футболке и с рулоном полиэтилена. Первый бегло оглядел помещение, особо внимательно – пустой зал, отдал приказ, и помощник ушел обратно вниз.
   У Иванова были светлые глаза. Темные волосы, казавшиеся еще темнее от помады, которой он зализывал их назад, открывали мощный круглый лоб. Бледное лицо румянилось от холода. Поверх смокинга на плечах висело черное пальто, отлично подогнанное по фигуре, мягко говоря, коренастой. Однако двигался Иванов проворно; Зула представила, как тот раскидывает соперников на хоккейной площадке, – вероятно, в юности он проделывал такое не раз, чем наверняка до сих пор гордился. В отличие от Соколова на Зулу с Питером Иванов обратил куда больше внимания, а Уоллеса почти не заметил, будто полагая, что тот теперь годен лишь в качестве подставки для спикерфона. Он взглянул на Питера, покачал головой, а подойдя к Зуле, засуетился. Зачем он здесь, какого рода дела явился улаживать – все это не имело никакого значения. К женщинам следовало относиться совершенно иначе. Присутствие одной лишь девушки меняло все. Иванов поцеловал ей ручку, принес извинения за неудобства, несколько раз спросил, не зябко ли «прекрасной африканке» и не желает ли она горячего кофе. Все это проделывалось под многозначительные взгляды в сторону Питера, чьи манеры не шли с его ни в какое сравнение.
   Снизу вернулся первый помощник все с той же коробкой полиэтилена, а за ним второй – со строительным степлером. Они встали в лестничном проеме, посмотрели на Иванова – тот мотнул головой в сторону пустого зала – и отправились куда велено, закрыв за собой дверь. Соколов с интересом наблюдал.
   Наконец все устроились: Уоллес, Питер и Зула – на диване, напротив них в самом большом кресле – Иванов, за ним, сложив руки за спину, то стоял, то бесшумно расхаживал и поглядывал в окна Соколов.
   – Я не понимаю, – начал Иванов. – Вы пишете, у вас посреди Британской Колумбии сломалась машина. При этом с ней все в порядке, а вы, оказывается, в Сиэтле у Питера – у человека, с которым я, к сожалению, не знаком.
   Уоллес раскрыл рот, откашлялся и только со второй попытки сумел произнести:
   – Сэр, я солгал, так как знал, что не смогу предоставить номера кредитных карт в обещанные сроки. Я предполагал задержку на пару часов и надеялся, что вы не станете возражать.
   Иванов поддернул рукав, явив самые громадные часы из всех, какие когда-либо видела Зула.
   – Пара – это сколько? Мой английский иногда меня подводит.
   – Задержка вышла дольше, чем я ожидал.
   – И какова ее причина? Может, нас развел Питер?
   Питер вздрогнул. Иванов извинился перед Зулой.
   Уже какое-то время из соседнего помещения доносились редкие невнятные звуки, но теперь все расслышали «вжж» раскатываемого рулона, а затем отчетливое клацанье строительного степлера. Иванов заметил, что Питер и Зула отвлеклись, но понял их мысли неверно.
   – Там делают литл дырочки. Совсем литл. Замазать их очень легко. Понадобится лишь… – Тут он произнес слово по-русски, взглянул на Соколова, но тот пропустил вопрос, поскольку его тоже увлекли, а возможно, и удивили звуки из-за стены. Тогда Иванов посмотрел на картофелеголового великана возле оружейного сейфа. Детина заизвинялся, так как ничем не мог помочь, крикнул что-то в лестничный проем курильщику, стоявшему на посту в гараже. Снизу донеслось:
   – Шпаклевка!
   – Шпаклевка, – закончил Иванов и развел руками, будто просил прощения.
   – Питер здесь ни при чем. Наоборот, он очень старался мне помочь, – сказал Уоллес.
   – То есть развел нас не Питер.
   – Точно так, сэр.
   – Тогда кто? Может, вы, Уоллес?
   – Нет. Тут проблема иного рода.
   – Правда? Это какого же?
   – Технического.
   – А! Значит, вы поехали сюда, в этот склад, к мистеру Гению за техподдержкой?
   – Да.
   – Ну и как – он помог?
   – Да. И Зула тоже.
   – Ах простите меня, я несправедлив, – покраснел Иванов.
   Тишина. Только клацанье степлера за стеной.
   – Итак, – поднял бровь Иванов. – Проблема решена?
   – Боюсь, нет.
   – Что-то не так с файлом? – Тяжелый взгляд на Питера.
   – С файлом все было в порядке.
   – Было?
   – Теперь он недоступен.
   – Вы не сделали копию?
   – Разумеется, сделал, сэр, только она тоже недоступна.
   – Что значит «недоступна»? Вы потеряли компьютер?
   – Нет. И компьютер, и резервный диск у меня, но данные зашифрованы.
   – Вы забыли ключ?
   – У меня его и не было.
   Тут Иванов рассмеялся.
   – Я, конечно, не спец по компьютерам… но как так – у вас нет ключа от файла, который вы зашифровали?
   – Я его не шифровал.
   – А кто? Питер?
   – Нет! – воскликнул тот.
   – Зула?
   – Нет, – хором ответили Питер и Уоллес.
   – Разве она не может сказать за себя?
   – Мистер Иванов, я его не зашифровывала, – сказала Зула, чем заслужила одобрительный кивок, как гимнаст, ловко приземлившийся на ноги.
   – Тогда ху? Кто-то, кого здесь нет?
   – В некотором смысле.
   Лицо Иванова расплылось в улыбке.
   – Вот это уже разговор! Выяснили, откуда ноги растут. Теперь я чувствую себя нужным.
   Открылась дверь соседнего помещения. Оттуда вышли двое с заметно похудевшим рулоном и молча спустились вниз. Зула увидела, что вся комната закатана в полиэтилен: один кусок укрывал пол, краями взбираясь на стены, остальные висели по всему периметру и даже на потолке.
   – В некотором смысле! – Иванов хлопнул себя по коленям. – Замечательное выражение. – Тут он перестал улыбаться и воззрился на Уоллеса. – Уоллес!
   – Да, сэр?
   – Сколько человек сегодня прикасались к вашему компьютеру?
   – Только один, сэр. Я сам.
   – А сколько к тому прекрасному дорогому сейфу?
   – Один.
   – Тогда ху в некотором смысле зашифровал файл?
   – Мы не знаем. Но можем получить ключ. – Уоллес начал заговаривать Иванова: – Вот с их помощью мы добудем ключ…
   Иванов обхватил голову руками и уставился перед собой в пол.
   Один из помощников вернулся с беспроводной дрелью, паяльной лампой, промышленным скотчем и мотком толстой проволоки, зашел в пластиковую комнату и прикрыл за собой дверь.
   – Во-первых, я хочу понять: нас что – поимели?
   – Да, нас определенно поимели, сэр, – подтвердил Уоллес.
   – Извинитесь перед Зулой за свои выражения!
   – Прошу прощения.
   – И крепко поимели?
   – Крепко.
   – На вашем ноутбуке и на запасном диске много важных документов.
   – Да.
   – Их состояние?
   – То же.
   – Все зашифрованы?
   – Да, сэр.
   – И оригиналы, и копии?
   Напряжение стало таким, что Зула чувствовала: либо она сейчас потеряет сознание, либо ее стошнит.
   Иванов рассмеялся.
   – Теперь понято, как быть. Нас серьезно имеют. Знакомая ситуация – и мне, и Соколову. Питер!
   – Да, мистер Иванов?
   – Сталинградскую битву знаете?
   – Нет, сэр.
   – Одна из самых крупных битв в истории, – подсказала Зула.
   Потерявший было дар речи Иванов просиял и торжественно указал на Зулу.
   – Потрясающая, великая победа Родины-матери, правда?
   – Я бы так не сказала.
   – Это почему?! – задиристо спросил Иванов, явно втягивая Зулу в свою игру.
   – Потому что немцы глубоко вторглись на территорию России и страна понесла чудовищные потери.
   Это был верный ответ.
   – Чудовищные! Тэррибл! – Иванов обернулся к Уоллесу – мол, смотри, какая умная. – Чудовищные! Слышите, что говорит Зула? Она понимает. Откуда вы родом? Уж наверное не из этой идиотской страны.
   – Из Эритреи.
   – Из Эритреи!
   – Да.
   Иванов снова показал на Зулу рукой.
   – Чудовищные потери! Эта девушка понимает, что такое чудовищные потери. Где ваши родители?
   – Умерли.
   – Умерли! В самом деле чудовищная потеря. Но войну-то эритрейцы выиграли!
   – Да.
   – И сами вы теперь в этой славной стране. Тоже своего рода победа, верно?
   – Да.
   – После Сталинграда русские дошли до Берлина. Уоллес! Ясно, к чему я клоню?!
   – Да, сэр.
   – Вы сказали, что эти двое – Питер с Зулой – помогут решить техническую проблему и победить в нашей маленькой битве, несмотря на чудовищные потери. Так?
   – Да, мы как раз занимались…
   – Уоллес, сделайте одолжение, зайдите туда. – Иванов жестом прервал его и показал на закатанную в пластик комнату. Уоллес не шевельнулся. – Просто зайдите за дверь.
   – А можно, чтобы все было быстро и просто?
   – Нет, пока вы сидите тут на диване. А уж насколько выйдет быстро и просто, зависит от того, как быстро двигаетесь вы, и от того, что мне расскажут Питер и Зула. А теперь идите и ждите.
   Уоллес встал и под удивленный взгляд Соколова побрел куда велено. Один из помощников, осторожно ступая по скользкому пластику, пропустил его и закрыл дверь. Раздался треск липкой ленты, отдираемой от рулона.
   – Мистер Иванов, Уоллес не виноват, – сказала Зула.
   – Вы прекрасная девушка. Умная, понимаете в компьютерах. Так убедите меня. Чтобы я поверил.

* * *

   Зула говорила целый час.
   Она рассказывала о сути и происхождении компьютерных вирусов, о той их разновидности, которая зашифровывает файлы ради выкупа, о том, как непросто заработать этим способом, об оригинальной идее безымянных создателей «REAMDE». Иванов никогда не слышал о многопользовательских ролевых онлайн-играх – пришлось объяснять их технологию, социологию, историю и то, как они стали серьезной частью индустрии развлечений.
   Иванов слушал внимательно, но иногда прерывал – в половине случаев делал Зуле комплименты, поскольку не сомневался, что любая женщина, которая не услышит от него лестное слово минимум раз в пять минут, непременно убьет его во сне ножом для колки льда. Еще он задавал вопросы: одни были на удивление толковыми, другие показывали, что Иванов пугающе плохо понимает технические тонкости.
   Когда разобрались с вводной частью, стали выяснять, насколько виноват Уоллес: по его ли недосмотру произошло заражение – другими словами, откуда взялся вирус.
   Зула рассказала все, что выяснила сама. «REAMDE» попадал в компьютеры через «дыру» в почтовой программе – в той, которая, помимо прочего, ведала адресной книгой и календарем. В «Т’Эрре», если вам хочется свершений, следует владеть большим числом вассалов. Координация действий стала ключевым моментом игры; для заключения сделок, организации набега на врага, похода в подземелье и тому подобного требовалось, чтобы несколько игроков из вашей феодальной иерархии одновременно были в онлайне. Эти планы попадали в расписание наряду с тренировками, походами к стоматологу, экзаменационной зубрежкой и прочим. То есть отдельные приложения почти не годились, поэтому возникла сторонняя программа, прорывшая туннель между «Т’Эррой» и почтой. На нее перешли большинство подписчиков. С помощью программы рассылались, например, приглашения участвовать в рейде. В основном это были простые текстовые сообщения, но с возможностью прикрепить картинку или какой-нибудь другой файл. Тут-то и обнаружилась «дыра». «REAMDE» пользовался переполнением буфера почты, прописывал вредоносный код в систему, получал администраторские права и мог делать с компьютером все, что угодно, включая шифрование данных на любом доступном носителе. Впрочем, первым делом он рассылал себя по всему списку из адресной книги жертвы.
   Кое о чем Зула умолчала. Во-первых, на корпоративном вики-сайте говорилось, что о «дыре» в почтовой программе уже некоторое время было известно и большинство антивирусников успешно ее прикрывали. Однако самые заядлые геймеры – те, кто играл в полноэкранном режиме, – подвергались опасности, поскольку не замечали все более истеричных предупреждений, которыми сыпали защитные программы.
   И еще: вероятнее всего, Уоллес подцепил вирус с компьютера Ричарда – через флешку.
   – Значит, Уоллес использовал то самое приложение и заразился, – уточнил Иванов.
   – Да. Безо всякого дурного умысла, – подтвердила Зула. Первую половину лекции она провела на всплеске энергии, но в последние десять минут навалилась усталость, и Зула начала говорить медленнее, жевать слова, обрывать фразы на середине. Хуже того, она стала понимать, что вывод, к которому придет Иванов, такой: Уоллес напортачил и его надо наказать. Эта мысль окончательно лишила ее сил.
   И тут, к собственному удивлению, а затем и стыду, она склонилась вперед, спрятала лицо в ладони и заплакала.
   – Я идиот! Самый глюпый человек на свете! – воскликнул Иванов и встал. Опасаясь, что он вздумает ее успокаивать, Зула взяла себя в руки, но головы не подняла, наблюдая сквозь слезы, как лакированные туфли русского, немного покружив на месте, удалились в сторону выхода. Она несколько раз всхлипнула, злясь теперь еще и на собственную дурость. По-настоящему она не плакала с похорон матери.
   Не прошло и пятнадцати секунд, как Иванов вернулся. Его шаги раздались за спиной, и Зула вздрогнула – что-то мягкое и тяжелое легло ей на плечи.
   – Эх вы. – Иванов обращался к Питеру. Он взял его руку, приобнял ей Зулу да еще прихлопнул сверху, будто укладывал сырой раствор. Зула пришла в себя – не из-за объятий, а из-за иронии, пусть и мрачной: какой-то там Иванов (уж не важно, кто он и что он) прилетел на частном самолете из Торонто и учит Питера, как надо обходиться с девушкой, а перепуганный Питер не в состоянии объяснить, что они с Зулой больше не пара.
   Иванов взялся распоряжаться. Его люди зашевелились, достали телефоны. Зула села прямо, противясь руке Питера, а тот, боясь перечить Иванову, руку не убирал – она так и лежала мертвым зверьком.
   – Уверен я только в одном: меня поимели, – объявил Иванов и уже привычно извинился перед Зулой. – Вы понимаете по-русски? Kto kovo, как говорил Ленин. То есть «кто кого». В этот раз «кого» – это я. Поимели меня. Я труп. Такой же, как он. – Иванов кивнул в сторону соседней комнаты. У Зулы перехватило дыхание. – Это даже не вопрос. Вопрос в том, как я стану трупом. У меня еще есть тайм. Недели две. И я хочу провести их хорошо. Погибать с честью уже поздно, однако есть шанс сдохнуть лучше, чем он. – Еще один кивок. – Я умру как «кто», а не как тот, «кого». Мои братья увидят, что я боролся до конца, несмотря на чудовищные потери. Они поймут. Меня простят – пусть мертвого, но человека, а не раздавленного клопа. Теперь надо выяснить, кто этот «кто».
   Питер наконец убрал руку, Зула выпрямилась и открыто посмотрела на Иванова. Тот с интересом оглядел парочку и, обращаясь в основном к Зуле, совершенно светским тоном спросил:
   – Вопрос понятен?
   – Вы хотите знать, кто вас обманул?
   – Я бы употребил иное слово, но да, хочу.
   Некоторое время они молчали. Внизу заводилась машина. Несколько человек одновременно разговаривали по телефону.
   – Вы хотите установить личность Тролля – человека, который создал вирус, – уточнил Питер.
   – Да! – Иванов начинал нервничать.
   – А если мы выясним, то у нас с вами все ОК?
   – ОК? – Иванов явно не желал торговаться, если эту беседу вообще можно было назвать торгом.
   – Ну то есть расстанемся по-хорошему?
   Хотя вся ситуация явно грозила разрешиться очень плохо, Иванов до сих пор ни жестом, ни намеком не угрожал ни Питеру, ни Зуле. Он поднял бровь и посмотрел на Питера совершенно по-новому – как на человека, который в некотором смысле сам себя ставит под удар; который сам признает, что чем-то обязан Иванову и станет держать ответ, если не сдержит слова.
   Иванов пожал плечами, будто говоря: «Такая мысль мне на ум не приходила, но раз вы упомянули…»
   – Вы необычайно великодушны.
   Во время этой интерлюдии Питер понял свою ошибку, и теперь пытался выкарабкаться из ловушки.
   – Вы же понимаете, что автор вируса может быть где угодно. Он наверняка очень хорошо скрыл свои следы…
   – Совсем меня запутали. Вы можете найти Тролля или нет?
   Питер взглянул на Зулу.
   – Вы на нее не смотрите. Ведь это вы у нас компьютерный гений?
   Питер не смог выдавить ни слова.

* * *

   Зула очень устала, мысли разбредались. Слово «воспоминание» не вполне верно описывало творившееся в ее голове, однако память подкидывала образы, которые соответствовали сигналам, захлестывавшим сенсорные органы. Происходившее куда больше напоминало ее ранние годы, чем провинциальную айовскую жизнь. Чтобы охватить ситуацию целиком, Зуле не хватало сил, ясности ума или, как говорят нерды, ширины канала. Главным было ощущение опасности. Осознавала она и практическую задачу, но ни то ни другое не объясняло накатывавшей волнами дурноты. Была еще моральная проблема, которую Зула не замечала, пока Уоллеса не отправили в соседнее помещение. Тип вроде Иванова вполне мог счесть ее смехотворно наивной. Один раз простить себя за наивность она могла. Но теперь ее просили сдать человека – совершенно чужого, далекого, – создателя «REAMDE». Зула на такое не подписывалась. А Питер предал ее не моргнув глазом.
   – Мисс Зула! Прошу прощения. Вы, я вижу, очень устали, – сказал Иванов. – Но скажите, вы работаете как раз на эту компанию?
   Айовские девушки, само собой, всегда отвечают «да». Особенно если спрашивает вежливый, взрослый, хорошо одетый мужчина, тем более проделавший такой долгий путь.
   Зуле отчего-то вспомнился один эпизод. Ей было лет четырнадцать, Айову тогда охватила метамфетаминовая зараза. Однажды, сидя дома одна, Зула увидела на дороге странный фургончик: тот двигался очень медленно, пару раз проехал мимо, а потом свернул к мастерской. Из машины, нервно оглядываясь, вылезли двое. Чуя неладное, Зула позвонила дяде Джону (так она называла своего второго приемного отца), и тот с невероятным спокойствием начал давать указания: закрыть все двери, взять дробовик и коробку патронов, спрятаться на чердаке. Фоном его деловитым инструкциям служили (а иногда и перекрывали их) приглушенный рокот, скрежет и стук, производимые, как она поняла чуть позже, его автомобилем на скорости сто миль в час. Не успела Зула убрать за собой чердачную лестницу, как снаружи донесся рев двигателя. Она выглянула в слуховое окошко. Прямо посреди двора стояла машина, за которой вокруг всего дома тянулся длинный след, – дядя проверил, не взломаны ли двери. Сам Джон, ковыляя на протезах, спешил укрыться за автомобилем, а на дорогу в этот самый момент вылетал фургон с открытой дверью. От мастерской, из того места, где хранился баллон с жидким аммиаком, шел вроде бы дым. Через несколько минут приехала полиция, и Зула решила выйти. Джон накричал на нее, поскольку не разрешал спускаться, потом обнял, сказал, какая она молодец, спросил, где дробовик, повторил, какая у него Зула умница, велел лезть обратно на чердак и ждать. Из окошка она разглядела то, чего не должна была видеть: медики в защитных костюмах складывали в черный мешок нечто большое, бурое и сморщенное. Один из воров, которого, вероятно, спугнуло внезапное появление дяди Джона, что-то напутал и угодил под аммиачный душ, высосавший из его тела всю воду.
   Именно тогда (хотя такого не случалось прежде и редко – потом) Зула ощутила присутствие некоего тайного канала вроде силовых линий в «Т’Эрре», связывавшего ее эритрейский народ с ее айовской семьей.

* * *

   – Один звонок – и я смогу кое-что разузнать о Тролле, – сказала Зула.
   Иванов выжидающе помолчал, потом поднял бровь.
   – Ну а дальше – приступайте, – прибавила Зула.
   Лицо Иванова окаменело, словно его обдало аммиаком.
   – Решайте свою проблему, – сформулировала она, – или делайте что сочтете нужным.
   – Звонок кому?
   – В компании соблюдают конфиденциальность.
   Иванов поморщился.
   – Не вешайте мне лапшу на уши.
   – Такие уж правила.
   В первый же ее день в Корпорации-9592 дядя Ричард объяснил: большинство сотрудников отягощены Y-хромосомой, и принципы бойскаутского лагеря тут вполне применимы. «Мальчишкам важно знать две вещи, – сказал он тогда. – Кто главный и какие правила».
   И это правило волшебным образом сработало – Иванов кивнул.
   – Фамилии, адреса, общие сведения о подписчиках в компании есть, – продолжила Зула, – но их не раскрывают. А настоящими именами в игре не пользуются. Я как игрок не могу вычислить ни владельца Тролля, ни любого другого персонажа.
   – Но ведь кто-то в компании может. Кто-то знает.
   – Да, кто-то обязательно знает.
   – И, наверное, порой нарушает правила…
   – Вообще-то нет… – Зула не договорила – Иванов снова изобразил «не вешайте лапшу».

* * *

   Судя по всему, кого-то отправили за провизией – в русской речи вдруг стали проскальзывать слова вроде «дабл эспрессо».
   – Питер. – Соколов, который до этого времени не издал почти ни звука, кивнул на веб-камеру, нацеленную вниз, на лестницу. – У тебя две камеры.
   Питер не ответил.
   – Или больше?
   Питер подумал и решил признаться:
   – Вообще-то три.
   – Угу, – сказал Соколов.
   Зула поначалу удивилась, как он мог не заметить третью – все находились на виду (первая снимала прихожую и вход с улицы, вторая – мастерскую, третья висела над лестницей), – но быстро сообразила: Соколов проверял Питера. Он обошел весь дом, все рассмотрел и прекрасно знал, где стоят камеры.
   – С датчиком движения?
   – Да.
   – Куда пишут?
   – Вот сюда, на сервер.
   Соколов, будто не расслышав, продолжал испытующе смотреть на Питера.
   – Ну и… на резервный диск, – признался тот. – Под лестницей.
   Соколов наконец отвел от него взгляд и кивнул.
   – Файлы надо стереть.
   – Хорошо, – с огромным облегчением сказал Питер, хлопнул себя по коленям, встал. – Стереть так стереть. – И под пристальным взглядом Соколова начал возиться с компьютером.
   Тем временем с машинами устроили чехарду: «кайен» Питера вывели на улицу, «приус» Зулы задвинули поглубже, а рядом поставили спортивный кабриолет Уоллеса, чтобы освободить подъезд. Пока происходили эти манипуляции, Иванов достал и преподнес Зуле как драгоценность ее телефон.

* * *

   – Зула.
   – Привет, Си-плюс.
   – Редкое удовольствие беседовать с отделом магмы.
   – Я по другому делу. Работаю тут над одним проектом… в общем, Ричард поручил.
   – Указом свыше, – насмешливо сказал Корваллис. Это выражение, которое Ричард пустил в оборот, мотивируя свои сумасбродства, вышло из употребления несколько лет назад, когда руководить отделами поставили профессиональных менеджеров.
   – Ну да. Неофициальный проект. Исследование, как бы сказать, нетипичных денежных потоков в связи с вирусом «REAMDE».
   – Любопытно. До сегодняшнего утра я ничего о нем не слышал, а теперь все только о нем и говорят.
   – Эпидемия началась в выходные. Мне нужна кое-какая информация.
   – Где поискать?
   – В моем логе. Несколько часов назад.
   Стук по клавишам.
   – Ого. Неплохо ты поумирала прошлой ночью.
   – Да уж.
   Стук по клавишам.
   – …и довольно бесцеремонно вышла.
   – Инет упал – в Джорджтауне отрубили электричество.
   – Понятно. А ты неслабо развлеклась в Торгаях.
   – Да, экспедиция вышла неудачная.
   – Пожалуй. Итак, что ищем?
   – Там ближе к началу кто-то наложил на меня лечебное заклинание – какой-то чужак. Это было часа в три утра по местному времени, когда мой персонаж находился возле пересечения силовых…