Стовер Мэтью Вудринг. Новый Орден Джедаев: Изменник

   И именно потому Джейсен не открывал глаз. Ибо он знал, что на самом деле это не так.
   Это место было желудком. Чревом чудовища, которое проглотило его. При открытых глазах несоответствие между тем, что он видел, и тем, что он чувствовал, отозвалось бы ему непреодолимой тошнотой; даже при закрытых глазах, при концентрации сознания на пустоте в груди, неуловимое противоречие выворачивало его наизнанку. Джейсен мог ощущать чудовище и как глотку, и как желудок, и даже как трепетное полуразумное удовольствие от вкуса добычи... так же как мог ощущать свое собственное тело, и ушибы, полученные в хрящеватой глотке, и саднящий локоть, который он ободрал, протискиваясь через клапан пищевода, и боль в распухшем колене, которое он незаметно для себя подвернул, преследуя призрачного Анакина, и собственное обжигающее дыхание, и холодное насыщенное зияние в чреве чудовища, и само чрево чудовища, ибо чудовище и Джейсен были единым целым.
   Он проглотил сам себя.
   "...Пожалуйста, о, ПОЖАЛУЙСТА, за что, за что, ЗА ЧТОООО, пожалуйста, я не хочу такой смерти, вы должны помочь мне, ПОМОГИТЕ мне, вы должны... ПОМОГИ МНЕЕЕЕ..."
   Голос был вполне человеческим. Женским. Хриплым, надрывным, наполненным мучительным ужасом. Звук этого голоса был абсолютно реален. Ровно настолько же, насколько реален был и Анакин. Больше Джейсен не попадется. Многие виды применяют телепатию - начиная c йаммосков и заканчивая виллипами; если верить рассказам, то даже кораллы-прыгуны имели мысленную связь со своими пилотами. Теперь Джейсену стало ясно: это крупное пещерообразное существо было неподвижным хищником, издающим особые телепатические сигналы, чтобы привлечь добычу. Явление Анакина было частным случаем: каждой жертве предлагалось что-то или кто-то безусловно преданный и надежный. За кем пойдут без вопросов и размышлений... и будут схвачены.
   Какая горькая насмешка: призрачный червячок, свернувшийся в груди, предохранял его от напрасной надежды, и все же ярость, питающая червячка, привела его прямо в пасть чудовища. "Умирать таким образом отвратительно", подумал Джейсен, впервые после падения во тьму поразмыслив связно.
   Зато своевременно. Смерть пришлась бы кстати; он не возражал. Лучше умереть, чем жить, неся в себе тьму. По крайней мере, все закончится. Он мог бы просто скорчиться здесь и подождать...
   Но только - в тишине.
   "Пожалуйста, помогите мне, пожалуйста, аааААААА..."
   Превращение ужаса в неприкрытое страдание словно мазнуло по векам; Джейсен вскочил на ноги. Ловушка или нет, слышать это было превыше его сил. Он слишком много знал о боли.
   - Замолчи, - прорычал он, так и не выпустив этих слов из глубины своего горла. - Молчи, молчи, молчи.
   Эхо криков раздавалось со стороны сморщенного отверстия, только что сократившегося в нескольких метрах слева: из простирающегося за ним тоннеля, конец которого исчезал в желтовато-зеленом сумраке. Джейсен неуверенно ступил на склон. Крики не прекращались, только теперь они стали нечленораздельными, нечеловеческими, резкими, отчаянными.
   Тоннель все не заканчивался - сворачиваясь вокруг самого себя широкой спиралью, он открывал все новые, с каждым разом более широкие пещеры: сырые и темные. Биосвечение, которым была наполнена глотка и полость сверху, теперь только слабо мерцало через раскрывающиеся клапаны тоннелей. Вокруг клубился белый туман...
   "Нет, не туман", понял Джейсен, добравшись до очередной пещеры. Дым. Выедающий глаза, удушливый, с привкусом кислот. Пол в этой пещере был ужасно неровным, в рытвинах, словно тонкая кожица, натянутая на емкости, в которые можно было забраться в полный рост; круто закругляющиеся емкости, на дне которых виднелись каменно твердые присоски, похожие на гигантские рты.
   Джейсен закашлялся, отгоняя дым от лица, и двинулся в ту сторону, откуда кричали, балансируя на тонких извилистых гранях, которым емкости касались друг друга. В глубине пещеры один из гигантских ртов сомкнул свои губы на человеческой девушке. Джейсен остановился над нею, раскачиваясь на теплом твердом краю емкости. Она выглядела такой же реальной, как и Анакин: реальной от кончиков спутанных волос до дорожек слез на щеках. Из намертво сжавшейся присоски торчала только голова девушки и одна рука; увидев его наверху, девушка дернулась. Ее пальцы беспомощно сжались, а глаза побелели от боли и страха.
   - Пожалуйста, кто бы вы ни были, ПОЖАЛУЙСТА, вы должны... ПОМОГИТЕ МНЕ, пожалуйста, оно СЪЕДАЕТ меня, оно... оно... съедает меня ЗАЖИВО...
   Наконец он понял, что это за присоски. Пещера сверху на самом деле была ни чем иным, как зобом или глоткой, настоящие же желудки были за этими ртами на дне емкостей. Вот зачем чудовище являло ему девушку. Она была приманкой.
   - Замолчи, - прошептал Джейсен. - Ты не настоящая. Замолчи.
   Он всего лишь хотел умереть в тишине. Неужели он многого просил? Разве он не заслужил хотя бы этого? Ну почему все должно быть так отвратительно, так ужасно, так невыносимо гадко? Всего лишь спокойно умереть... Вселенная - что, возненавидела его? "Когда вселенная ненавидит тебя, у тебя один лишь только путь", прошептал призрачный червячок. "Возненавидь ее в ответ".
   Джейсен именно так и поступил, и это было легко. Он возненавидел вселенную. Он возненавидел все: бессмысленное страдание и напрасную смерть; глупые, бездумные, бесполезные законы природы и пульсирующую, кровожадную, наглую жизнь. Джейсен возненавидел твердую плоть под ногами, и воздух, который вдыхал, и самого себя, и даже свою ненависть - и внезапно усталость и сомнения отступили, все стало легко и просто; все обрело смысл, ибо было ненавистью и ненависть была всем, а самому Джейсену расхотелось умирать.
   Ему захотелось искалечить кого-нибудь. Джейсен взглянул на кричащую девушку.
   Он ненавидел ее. Она даже не была настоящей. Как во сне. Он мог сделать все что угодно. Что угодно. Сердце глухо стучало, а дыхание было горячим и прерывистым. Что угодно. Силы наполняли его, словно в груди прорвало плотину. Джейсен улыбнулся, вытянул руку и сжал кулак.
   Сила подавила ее крики до задыхающегося хрипа. Сквозь Силу Джейсен чувствовал ужас девушки, чувствовал, как неистовое жжение пищеварительных кислот разъедает ее кожу; сквозь Силу он чувствовал мощь, достаточную для того, чтобы расколоть этот череп как яйцо птерозавра, для того, чтобы...
   "Постой", взмолился последний клочок здравомыслия. "Постой". Джейсен чувствовал ее... в Силе?
   - Ох, - прошептал он. Ноги его подкосились. - Ох, о нет, о, пожалуйста, не надо...
   И ненависть, и сила исчезли одновременно. Джейсен подался вперед, ботинки сорвались с края, и он некрасиво шлепнулся прямо возле рта-присоски. Он так бы и лежал там, без сознания или во сне, пока рот не раскрылся бы, чтобы проглотить и его, но рука... настоящая, девичья рука... настоящая рука настоящей девушки вцепилась в кожу-тунику и вытряхнула Джейсена из забытья. Крик девушки оцарапал ему перепонки:
   - ПОМОГИ мне, ты должен ПОМОЧЬ МНЕ, ты должен помочь мне...
   - Прости, - пробормотал Джейсен, часто моргая, настраивая взгляд, судорожно пытаясь подняться. - Прости, мне жаль, я не знал...
   Его зрение наконец прояснилось, и он увидел ее, впервые увидел по-настоящему.
   Он увидел под сальной грязью длинные, когда-то мягкие и светлые волосы; увидел голубые глаза на нежно очерченном личике; увидел, что... "Она едва ли старше меня. И если я ПРЯМО СЕЙЧАС ничего не предприму, то она никогда и не вырастет". Джейсен уже не был уверен, что ноги будут держать его; он просто перевернулся и сжал икрами основание рта-присоски, схватив девушку обеими руками за запястье.
   Он дергал с такой силой, на какую только был способен - по крайней мере, с достаточной для того, чтобы мольбы девушки захлебнулись в визге боли...
   - Ты сломаешь мне РУКУ, пожалуйста, ты должен подняться, ты должен ПОДНЯТЬ меня...
   Подняться? У него не было сил стоять на ногах. У него не было сил, чтобы спасти девушку. Его сил хватало только на то, чтобы причинить ей еще больше боли. И чтобы отравить ее последние минуты напрасной надеждой. Едва ли он был способен представить, через что она прошла, отстав от эвакуационных транспортов, пережив бомбардировку Корусканта и вторжение на планету йуужань-вонгов. Пережив трансформацию родной планеты в чужую, в том числе и смещение с орбиты. Неделями и месяцами прячась на нижних уровнях, избегая встреч с захватчиками. А после всего этого пещерообразное чудовище приманило ее к своей пасти...
   Сердце несчастной, должно быть, пело от радости и облегчения. Наконец-то она нашла пристанище... И лишь потом обнаружила, что единственным пристанищем для нее будет смерть. И какая смерть: оказаться съеденной заживо, быть переваренной в сознании и при памяти. Но, взглянув наверх, где стоял он, Джейсен, она обрела нежданную надежду. Ведь она не знала, что человек, пришедший на помощь, был сломленным бывшим джедаем, охваченным тьмой, полубезумным от отчаяния. И как он дожил до такой никчемности?
   Эта явная несправедливость разозлила Джейсена. Почему именно ему выпало смотреть, как умирает девушка? Он никогда не стремился быть героем. Никогда не стремился получить силу и власть. Но с того самого дня, когда он родился, к нему было приковано внимание целой галактики, ожидающей великих свершений, достойных его прославленных родителей и легендарного дяди.
   Он не был достоин даже своей собственной легенды. Такой, какой она была. И многим бы это пришлось по вкусу, ведь так? Где-то должно быть немало злорадных людей, которые тешат свое нездоровое самолюбие тем, что за глаза называют его трусом; и ни один из этих жалких хихикающих негодяев понятия не имеет, каково это - висеть в "объятиях боли", или надрываться ради того, чтобы спасти несколько жизней в Детской, или не по своей воле столкнуться лицом к лицу с непроницаемым безразличием, которое кое-кто называет истинной сущностью вселенной...
   Гнев набух, хлынул в Джейсена и унес его с уже привычным красным приливом; только на этот раз Джейсен не сопротивлялся, не расплескивал поток, а отдался его воле.
   Джейсен приветствовал это. Во вздымающемся красном потоке он нашел ту силу, что была нужна ему.
 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ДОМА И НА СВОБОДЕ

 
   Дом. Квартира семейства Соло, что неподалеку от обрушившейся громадины Имперского Сената, по-прежнему была почти цела. Дом - вот куда Джейсен стремился с того самого дня, когда пришел в себя под радужным мостом. Куда еще ему оставалось идти?
   Бывает ли что-нибудь чудеснее, чем наконец найти свой путь к дому? Только об одном Джейсен никогда не задумывался: что будет после того, как он достигнет своей цели? Все эти недели в глубине души он ожидал, что свидание с местом, в котором он вырос, кое-что, да значит: что он обретет там некую безопасность.
   Ответы на некие вопросы. Как если бы, заснув и проснувшись в собственной постели, он обнаружил, что весь этот кошмар - потеря семьи, юности, веры - был просто-напросто странной фантазией, обусловленной гормонами и тяжелым ужином. Бывает ли что-нибудь ужаснее, чем наконец завершить свой путь к дому, и обнаружить, что ты все еще блуждаешь? К тому времени, как явился Анакин, Джейсен чувствовал себя потерянным уже не один час. Он сидел на своем месте - на стуле, который всегда занимал в тех редких случаях, когда за обеденным столом собиралась вся семья: слева от мамы, рядом с Джейной, которая всегда садилась по правую руку от отца.
   Анакин всегда сидел напротив, рядом с Чубаккой, для которого изготовили специальное кресло. Джейсен пробовал вызвать воспоминания о тех счастливых днях - услышать резкий смех Чубакки, мамину молчаливую реакцию на отцовские не очень правдивые рассказы, тычок под ребра от Джейны или неожиданная плюха от Анакина, решившего пошвыряться кислыми клубнями, пока никто не видит... И не мог.
   Эти образы не вязались с комнатой, в которой он сидел. Она стала совсем неузнаваемой. Гладко поблескивающие синевой волокнистые шарики - разновидность гриба - покрыли кресло Чубакки и угол стола; бледно-желтая грибница переплелась с лиственным лиловым кустарником, выросшим на полу. Стол треснул пополам, не выдержав веса кроваво-красного брезент-корня размером с целого хатта, который не только проломил потолок, но и грозил проломить пол. Стены обросли разноцветными вьющимися растениями, в которых поселились различные существа, напоминающие увеличенных, к тому же теплокровных, пауков.
   Джейсен был уверен, что они и есть теплокровные; по крайней мере, их когтистые семипальцевые лапки были теплыми, когда они бегали вверх-вниз по его рукам, груди, спине и плечам. Если одно из этих существ забиралось ему на лицо, Джейсен моргал, но большую часть времени он вообще не двигался. Он мог бы пошевелиться, если бы захотел. Просто не находилось поводов. Паукообразные существа выделяли какой-то секрет, комочки густой прозрачной слюны, которая липла ко всему, за что задевала - кроме самих арахноидов. Пока секрет был свежим, существа вытягивали свои лапки и сплетали из него толстые блестящие нити, которые при высыхании становились прозрачными и упругими; и уже половина комнаты была затянута плотной застывшей паутиной.
   Джейсен отдавал себе отчет в том, что эта паутина служит для того, чтобы привязать его к стулу - что у арахноидов был смутный полуоформившийся план съесть его. Совсем недавно, пока паутина не застыла, он еще мог освободиться без усилий.
   Он этого не сделал. Хотя и сейчас малейший всплеск его гнева мог разметать арахноидов по углам, а их сеть - испепелить в мгновение ока. Но поводов к этому так и не нашлось. Анакин прошел сквозь паутину, словно ее и не было. Он надел темный жилет поверх свободной туники и узкие бриджи в кореллианском стиле. Он заткнул пальцы за широкий кожаный пояс - справа, совсем рядом с тем местом, куда цепляют световой меч - и расплылся в кривой усмешке, настолько похожей на отцовскую, что на глаза Джейсена навернулись слезы.
   - Как дела, старший брат?
   Один из арахноидов пробежал по нити, протянувшейся по груди Анакина от плеча к ребрам. Ни тот, ни другой не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Джейсен долго разглядывал Анакина, затем вздохнул.
   - Откуда же ты на этот раз?
   - На этот раз?
   Джейсен закрыл глаза.
   - Помнишь, дядя Люк рассказывал про своего учителя? Как он иногда ощущал присутствие мастера Оби-Вана в Силе, даже после того, как на его глазах Дарт Вейдер... наш дед... убил его на Звезде Смерти? Как он слышал голос мастера Оби-Вана и даже видел своего учителя пару раз?
   - А как же. Все об этом помнят.
   - Наверно, я надеялся на что-то подобное. То есть, я знаю: ты мне не учитель. И я видел мертвое тело. Видел... что они сделали с тобой. Но все равно... полагаю, я не оставил надежду, понимаешь? Я всего лишь... всего лишь хотел еще раз услышать твой голос. Один раз. Увидеть твою улыбку. И влепить подзатыльник за то, что ты, как дурачок, позволил себя убить.
   - Не то чтобы когда-нибудь тебе нужны были для этого причины, а?
   Джейсен зажмурил полные слез глаза.
   - Да. Один последний раз, понимаешь?
   - Конечно.
   - Вот почему я попался на этот крючок. Дважды.
   - Дважды?
   Джейсен наклонил голову, имитируя пожатие плеч.
   - Там, в Детской, когда Вержер не позволила мне убить последнего дуриама. С помощью Силы она подделала твой голос, и я...
   - Откуда ты знаешь?
   Джейсен открыл глаза и помрачнел.
   - Что?
   - Ты уверен, что голос был поддельным?
   Его задорная усмешка ни капли не изменилась.
   - Она сделала это при помощи Силы, так? Откуда ты знаешь, не сделала ли это Сила при помощи Вержер?
   - Пожалуй, ниоткуда, - нехотя признал Джейсен. - Но по большому счету здесь нет никакой разницы.
   - Как скажешь.
   - В последний раз ты даже не был спроецирован Силой. Ты был всего лишь телепатической приманкой.
   - Может, и так. Ты уверен, что только этим я и был?
   Джейсен молча нахмурился.
   - Что случилось бы, если бы ты не увидел меня тогда на балконе?
   Джейсен опустил голову.
   - Я... не знаю. Наверно, я бы... - "сорвался", закончил он мысленно. Он не мог сказать этого вслух. Ведь он действительно сорвался. В пропасть, которая глубже и страшнее, чем смерть.
   - Так, значит, благодаря этому ты не лишился жизни, а?
   - Да. Наверно. Но то, куда ты меня привел... в смысле, куда эта телепатическая проекция привела...
   - Она, я - какая разница. - Анакин махнул рукой. - Мелкие различия не в счет.
   - Но там... внутри чудовища, - едкая кислота ожгла Джейсену горло.
   - Ты спас девушку, разве нет?
   - Ну да, спас. Несомненно, спас, - Джейсен закашлялся, воспоминания отбили охоту говорить. - А остальных...
   В чреве чудовища были другие: много народу, пятьдесят, а то и больше, человек. Они заградили выходы из тоннелей-пищеводов всего лишь через мгновение после того, как Джейсен освободил девушку. И ни один из них не был рад. Неукротимая Сила бурлила черными волнами, и Джейсен сумел превратить свои руки в инструмент, способный разжать мертвую хватку рта-присоски. При помощи Силы он чувствовал каждую клеточку тела девушки, так же как и ее ужас, надежду и боль на участках обожженной кожи; и при помощи же Силы он без труда подхватил ее и усадил на край емкости. Одним легким прыжком Сила подняла и его, потом Джейсен просто взял девушку на руки и прыгнул в тоннель-пищевод, из которого пришел сам.
   Ее одежда висела лохмотьями, покрасневшая кожа воспалилась, покрылась сукровицей, все еще сжигаемая медленным огнем пищеварительных кислот; Джейсен быстро сорвал с нее остатки одежды и натянул на девушку свою кожу-тунику. "Все хорошо. У тебя все будет хорошо", сказал он. "Кожа-туника исцелит тебя". Одежда не только впитает и нейтрализует остатки кислот, но и употребит отмершие ткани ожогов - тем самым, возможно, предохранив раны от серьезной инфекции, или даже гангрены.
   Конечно, об этом он умолчал; несмотря на темный вихрь, охвативший его, он не был настолько жесток, чтобы сказать девушке - после всего, что она перенесла - что ее новая одежда уже принялась поедать ее плоть. И как раз тогда, когда он остался в одной повязке на бедрах, он поднял взгляд и увидел остальных. Жители чудовищной пещеры, пятьдесят или около того. У некоторых были бластеры. Стволы некоторых бластеров были направлены на него.
   - Это было так... так мерзко. Я был не в силах поверить, - Джейсен тряхнул головой. - Я не хотел этому верить.
   Анакин терпеливо ждал.
   - Хуже, чем Бригады мира. Хуже, чем все, что могло прийти мне на ум, - не желая этих воспоминаний, Джейсен зажмурился. - Они там жили.
   Пещерообразное чудовище было запасливым: если его телепатическая ловушка приманивала больше животных, чем ему требовалось для еды, жертвы могли жить внутри достаточно долгое время. Влага, постоянно сочившаяся со "сталактитов", на самом деле представляла собой нутряной запас питательных веществ, что-то подобное человеческим жирам и гликогенам, и была предназначена для питания обитателей многочисленных зобов. Пещерообразное чудовище весьма экономно использовало отходы жизнедеятельности, извлекая из экскрементов питательные вещества, а из мочи - воду. А температура тел жертв помогала регулировать собственную температуру пещерообразного чудовища. Когда ему требовалась очередная подпитка, оно сжимало зоб, вынуждая жертвы перебираться поближе к ртам-присоскам.
   - По большей части это были обитатели нижних уровней, пропустившие эвакуацию... но были среди них и рабы, сбежавшие с корабля-сеятеля. Йуужань-вонги знают об этих хищниках и не трогают их; я не удивлюсь, если окажется, что это были образцы оригинального вида, от которого были выведены "летающие миры" - как тот, на котором тебя... который был у Миркра.
   Джейсен закашлялся, почему-то смутившись.
   - Прости.
   - Ничего, Джейс. - Анакин тепло и непринужденно улыбнулся. - Не беспокойся. Я не из чувствительных.
   Джейсен кивнул.
   - Зато, пожалуй, я из таких.
   - Тоже не новость. Продолжай.
   Джейсен невесело вздохнул, но гнев уже начал одолевать его снова.
   - И так вышло, что лучшего укрытия от йуужань-вонгских патрулей и быть не могло. Чудовище прятало их, давало место, еду и воду - иногда оно приманивало животных, которых можно было убить и съесть, или беженца с запасом протеиновых брикетов или еще чего-нибудь. Проблема была только одна. Время от времени оно чувствовало голод. Иногда находилось одно или два животных, которых можно было протолкнуть в рот-присоску, - Джейсен сглотнул и посмотрел на потолок. Сквозь пролом, оставшийся после гигантского брезент-корня, свешивались сверкающие зеленые полосы мха. - А иногда, - голос его вдруг стал глухим, хриплым от ярости. - Иногда не находилось.
   Анакин серьезно кивнул.
   - Девушка.
   - Точно, девушка. У них было правило: кто появился последним, тот идет первым. Первым... прямо туда. Девушка пришла всего лишь на несколько часов раньше, чем я. Но некоторые из них... тех, кто схватил ее... - дышать вдруг стало горячо, а перед глазами появилась красная пелена. - Некоторые прожили там недели. Недели, ты понимаешь? Понимаешь, что там происходило? Сколько... сколько народу... - он замолчал, отдуваясь, пока ярость, вырвавшаяся из глубины, не улеглась.
   Анакин бесстрастно наблюдал за ним. В конце концов Джейсен совладал с собой.
   - Они даже не умертвили ее, просто ударили по голове и сунули в пасть, - подбородок его напрягся и стал казаться квадратным. Голос истекал ненавистью.
   - Полагаю, они не убили ее, потому что никто не хотел брать это на себя.
   Анакин пожал плечами.
   - Люди что угодно способны рационализировать до абсурда.
   - Но она очнулась до того, как оказалась внутри, и даже почти смогла выбраться. Наполовину. По крайней мере настолько, чтобы закричать, - голос Джейсена упал до шепота. - Как раз тогда и появился я.
   - Так что же произошло?
   - Я уж точно не собирался позволить им отправить ее обратно. И ничего бы не позволил им туда отправить, но все присоски открылись, а зоб подталкивал жителей к пищеводу. Чудовище хотело есть, и если они не накормят его, оно само себя накормит.
   - И последним, кто появился...
   - Точно, это был я.
   - Они пытались скормить тебя пещерообразному чудовищу?
   Джейсен ответил:
   - До этого не дошло.
   - Нет?
   - Я изменился, Анакин. Я... У меня нет оправданий. У меня нет даже объяснений. Но ты... ты должен знать...
   - Ничего, Джейс. Неважно, что произошло - неважно, что сделал ты или сделали тебе - ты по-прежнему мой старший брат, понимаешь? И всегда им будешь.
   - Старший брат, - без выражения повторил Джейсен. Глазам было больно. Он поставил локти на колени и уткнулся лицом в сожженные ладони. - Забавно... последние пару лет мне казалось, что это ты - мой старший брат.
   - Ну это никуда не годится.
   - Разве? Ты... Анакин, ты был так уверен в себе. Так уверен во всем. Так силен. Я и вправду... вправду смотрел на тебя снизу вверх, Анакин. Ты всегда вел себя так, словно знал, что будет дальше. Тебе все легко давалось.
   - Все легко, когда нет никаких сомнений.
   - Но это как раз то, чего я хотел. Быть уверенным. Я думал, это и называется быть джедаем.
   Он поднял голову, и в его глазах были слезы. Сквозь них Джейсен и рассмеялся.
   - Не понимаешь? Ты - это то, чем я мечтал стать, когда вырасту.
   - В смысле, мертвым?
   - Ты понял, о чем я.
   - Я никогда не задавал вопросов, потому что это не мое. Я никогда не раздумывал, в отличие от тебя. Я был, наверно, как дядя Люк: человек-орудие. Направь меня на злодеев и ослабь хватку - я сам разберусь с ними под аплодисменты. Но теперь все изменилось. Если продолжать - так, как я поступал, как поступал дядя Люк - то люди будут умирать и умирать. Взгляни, что случилось со мной. Со всеми нами случилось.
   - Лучше так, чем как у меня, - прошептал Джейсен. - Лучше умереть.
   - Думаешь?
   На Джейсена нахлынуло сожаление, делая тяжесть вины и отвращения к себе и вовсе невыносимой. Он взглянул на свои руки: на обожженную плоть посреди ладоней - следы от молний его гнева.
   - Анакин, я стал темным.
   - Стал ли?
   - Под развалинами старого Храма, когда Вержер собиралась отдать меня Ном Анору... то, что я сделал, было плохо, но в этом не было зла. Была паника, срыв, внезапное обретение Силы, с которой я уже было распрощался. Спасение девушки... Я не сожалею. Я не чувствовал ничего, кроме гнева. И я никого не ранил.
   - Кроме себя самого.
   - Но так и надо, правда? Разве не в этом служение джедаев - приносить свое благополучие в жертву ради других?
   Анакин поднял руку.
   - Ты скажи мне.
   Джейсен отвел взгляд. Вспоминать было больно. Рассказывать еще больнее. Но промолчать... умолчать о том, что он сделал, логически объяснить это, оправдаться... он обойдется без этого. "Не так низко я пал", подумал Джейсен. "Пока что". Он использовал силу тьмы, позволил ей течь по венам, чтобы быть на ногах и в готовности, когда столкнулся с обитателями пещерообразного чудовища, когда узнал, что они из себя представляют, и что они творят ради спасения своих жизней. Он мог бы сдержаться, если бы на этом все закончилось. То, что они делали - во что они превратились - напугало его, но он не был судьей. Он был джедаем. Он все еще мог бы найти способ помочь им. Даже когда рты-присоски раскрылись повсюду, отравляя воздух кислотными испарениями, когда пещерные жители окружили его, тыча бластерами, прикрывая равнодушие фальшивым сожалением, он все еще мог противостоять своему недоброму стремлению искалечить их. Последней каплей оказался возглас девушки.