Страница:
Иван Стрельцов
Афганский осведомитель
Действующие лица, как и описываемые события, являются плодом авторского вымысла.
* * *
Начальник районного отделения милиции подполковник Иваненко был крупным пятидесятилетним мужчиной с широкими борцовскими плечами и мощным подбородком, над которым по бокам свисали морщинистые щеки, из-за чего подполковник походил на старого бульдога.
В молодости Игорь Сергеевич начинал карьеру обычным опером «на земле», где за хватку и недюжинную силу блатные его окрестили Волкодавом, теперь подполковник даже внешне соответствовал своей кличке.
Сейчас, мусоля во рту незажженную сигарету, Иваненко поигрывал старой бензиновой зажигалкой. Напротив начальника РОВД сидел полковник Грачук, представитель МВД и старинный приятель Волкодава. Московский гость был полной противоположностью хозяину кабинета – худощавый, с утонченным интеллигентным лицом, одет был, что называется, «с иголочки» и благоухал изысканным парфюмом.
– Ты, Семен Александрович, стал настоящим столичным жителем, – неискренне улыбаясь, наконец проговорил Иваненко.
– Положение обязывает, – без пафоса ответил Грачук и тут же с легкой укоризной добавил: – И тем не менее, Игорь, это еще не дает нам повода переходить на официоз. Все-таки в школе милиции сидели за одной партой, а потом столько грязи перемесили, когда трясли «малины» да «катраны»… Не говоря уже о выпитой водке.
– Так-то оно так, вот только не многие любят такие детали вспоминать. Особенно когда являются с внезапной комиссией.
– Детали, говоришь, – хмыкнул полковник. – Ладно, как скажешь. Давай поговорим о деталях. Кого ты только что здесь песочил по полной программе?
– Карла Маркса, – недовольно буркнул подполковник.
– Н-не понял, – приподняв удивленно брови, растягивая слова, произнес Грачук. Его глаза подозрительно прищурились.
– Есть тут у нас один фрукт из уголовного розыска, Кирилл Марков, капитан, в простонародье Карл Маркс.
– Сильно умный или просто совпадение имени и фамилии?
– И то и другое, – отвел глаза в сторону Волкодав, болезненно поморщившись. Потом, не выдержав, горячо заговорил, позабыв о субординации: – Понимаешь, Семен, парень – опер от бога, сколько гиблых дел раскрутил – не передать. Это пока он на службе, а вне службы…
– И что, всегда этот деятель был таким? – поинтересовался нейтральным тоном московский проверяющий.
– Да нет, он восемь лет назад пришел к нам после университета. Я тогда еще замом был в РОВД. Крепкий парень, спортсмен и, главное, не глупый, все на лету хватал. Опер, как я сказал, настоящий талант. А год назад, как получил капитана, от него жена ушла. Вот с этого все и началось.
– Что, сильно загулял, обмывая звание?
– Не больше, чем остальные. Да и дел на службе невпроворот.
– Чего же она свинтила? Раз у супруга приличный карьерный рост, – искренне удивился Грачук.
– А чего жены от оперов уходят? – Иваненко вспомнил о сигарете во рту, щелкнул несколько раз зажигалкой. И снова заговорил, выпустив струю серого дыма: – Зарплата сам знаешь какая, а постоянного жилья нет, и еще неизвестно, что с ним может произойти на службе. Он, кстати, уже два ранения имеет.
– И что, поэтому куролесить начал?
– Да не то чтобы куролесить, но неприятности к нему липнут, как магнит к железу. – Подполковник задумался, в несколько глубоких затяжек докурил сигарету и вмял окурок в дно пепельницы. – Был тут у нас случай жуткий пару месяцев назад, бежал из мест заключения вор-рецидивист Чалый. Как позже выяснилось, в бега он пошел только с одной целью – отомстить изменившей ему любовнице. Из-за этого, как говорится на Украине, «совсем з глузду съехал». Только прежде, чем зоновские опера сообразили что к чему, Чалый женщину первый нашел, убил и даже частично съел…
– Ни фига себе, страсти, Шекспир отдыхает, – не удержался от реплики Семен Александрович, уже позабывший кровавые сцены преступлений во времена его бурной молодости.
– Н-да, у нас свой колорит любовных страстей, – с кривой ухмылкой согласился с московским гостем Волкодав, выуживая из пачки очередную сигарету. – В общем, после такой картины я получил от вышестоящего руководства хорошую взбучку, которой не преминул поделиться с подчиненными из УГРО. Парни два с лишним месяца землю рыли не хуже гробокопателей и вот три дня назад вычислили нору гада. Но чисто взять не удалось…
– Что, оказал сопротивление?
– Не то чтоб оказал, но, как матерый хищник, почувствовал, что обложили, и приготовился подороже продать свою жизнь. В общем, дверь входную закрывать не стал, лампочку в прихожей выкрутил, а сам влез под верхнюю одежду под вешалкой и терпеливо ждал с топором в руке. Наши дверь открыли, а внутрь не идут, буквально чувствовали дыхание смерти. Даже служебный пес, немецкая овчарка Султан, на что уже зверюга матерый, в пяти задержаниях участвовал, а тут ни в какую… Поджал хвост и жалобно скулит у ног кинолога. Ну что ты будешь делать, ситуация патовая. И тут вызывается доброволец, Кирилл Марков приехал на адрес после сдачи дежурства и, ни с кем не советуясь, снимает с себя дубленку, наматывает ее на левую руку и прямиком в квартиру. Через секунду слышим удар и глухой звук падения тела. «Ну, все, кранты Карлу Марксу», – я весь похолодел, а еще через секунду появляется во всей своей красе Марков с топором в руке и как ни в чем не бывало заявляет: «Идите, вяжите своего любвеобильного каннибала».
– Действительно, геройский парень, – поджал губы московский гость, сейчас в его голосе слышались нотки истинного восхищения.
– Геройский, – подтвердил Иваненко. – И тем же вечером отмудохал в ресторане трех пижонов. Те подвыпили и решили перед девчонками распустить перья, да наткнулись на Маркова, и тот в прямом смысле повыбивал из них дурь. А один из них к тому же оказался комсомольским секретарем педучилища, да и какой-то родственник занимает не последний пост в райкоме партии. В общем, «телега» еще та покатилась, соответственно, дело приобрело политический окрас. Замполит сейчас ходит гоголем, как же, кроме проведения политинформации появилось новое развлечение. Хочет Кирилла турнуть со службы как злостного нарушителя Кодекса строителя коммунизма. Ему лишь бы галочку поставить в свой журнальчик, а на судьбу человека плевать. А парня жаль, он ведь если не с нами будет, то перейдет на другую сторону баррикад. И тогда уж точно многие хлебнут лиха.
– Да уж, – хмыкнул Семен Грачук. – Я когда учился в академии, нам читали по психологии специальный курс лекций. Сотрудники МВД, которые привыкли ходить по лезвию, продолжают это делать и когда их со службы гонят. И бороться с этими орлами куда сложнее, чем с обычными урками, всю нашу кухню знают назубок.
– Так что, у Кирилла нет никакого шанса? – упавшим голосом спросил начальник РОВД.
– Как раз наоборот, – улыбнулся полковник, потом, тяжело вздохнув, добавил: – Как раз из-за таких орлов я по всему Союзу катаюсь. – После короткой паузы Грачук снова заговорил: – В общем, так, Игорь Сергеевич, я сейчас займу кабинет твоего замполита, а ты срочно пришли мне туда личное дело своего Карла Маркса, а через часок засылай и его самого.
– Сейчас все устроим, – со вздохом облегчения быстро проговорил Иваненко…
За окном раскинулся внутренний двор РОВД. Двое молодых милиционеров, орудуя большими лопатами, убирали с территории темный ноздреватый снег. В дальнем углу водитель менял переднее колесо у видавшего виды патрульного «УАЗа». Закатанные по локоть руки шофера были запачканы машинным маслом, но он не обращал на это внимания, полностью поглощенный своим занятием.
И как бы в насмешку над неряхой в большой луже с талой водой весело плескалась стайка воробьев.
«Как зима ни упирается, а весна уже вовсю захватила стратегические высоты», – едва успел подумать Семен Грачук, как в дверь постучали.
– Войдите.
На пороге стоял крепко сложенный молодой мужчина выше среднего роста, с открытым славянским лицом и настороженным взглядом из-под густых бровей.
– Вызывали, товарищ полковник? – глухим голосом спросил вошедший.
– Проходите, капитан, садитесь. Разговор предстоит трудный и долгий, – произнес Семен Александрович и сразу же отметил, как в кривой ухмылке дернулся рот оперативника.
«Подсознательная реакция, значит, у парня есть характер, а не пустая и глупая бравада».
Заняв кресло за столом замполита, Грачук подвинул поближе толстую папку с личным делом капитана.
– Как же это вы, Кирилл Николаевич, умудряетесь сочетать полезное с приятным?
– Так карта легла, как говорят наши клиенты, – снисходительно усмехнулся Марков.
– Вы мастер спорта по самбо.
– В прошлом году сдал на мастера, – пояснил безразличным тоном Кирилл и тут же поправил московского гостя: – Только мой профиль не спортивное самбо, а боевое.
– Нравится демонстрировать силу, власть или просто тяга к риску, пусть и не оправданному? – продолжал напирать полковник Грачук.
– Так в нашей работе без риска никак нельзя. А сила и власть лишь компоненты оперативного применения.
– Так тоже говорят ваши клиенты? – Слушая капитана, московский гость испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, вроде свой товарищ-сыскарь, а с другой стороны, какой-то отморозок, не ценящий ни свою, ни чужую жизни.
– Нет, это мое личное наблюдение, – коротко и буднично ответил Кирилл.
– Вы, Кирилл Николаевич, что-нибудь слышали о подразделении «Кобальт»? – наконец определившись в своем отношении к оперативнику, задал ключевой вопрос Семен Грачук.
– Никак нет.
– Это специальный отряд МВД, действующий на территории республики Афганистан. Как, кстати, и отряды коллег из КГБ «Альфа» и «Каскад», задачи также схожи – обучение афганских товарищей и, естественно, оперативно-следственная работа. Конечно, с учетом местной специфики, специфики постоянных боевых действий.
Полковник замолчал и вопросительно посмотрел на сидящего напротив капитана. Лицо Маркова было серьезным и сосредоточенным, как посмертная маска тевтона.
– Сейчас идет набор смены «Кобальта», – продолжил Семен Александрович. – Естественно, это большая ответственность, в отряд набирают лучших, настоящих профессионалов. Неженатых и, как говорится, идейно выдержанных.
– Само собой, – кивнул Кирилл, теперь его глаза настороженно блестели.
– Есть мысль и тебя туда направить, капитан. Ты – профи высочайшей пробы, к тому же холостой. Но вот последний параграф ни в тын ни в ворота. – Рука полковника легла на папку с делом офицера. – Тут как у летчика – взлет-посадка. Только у тебя залет и насадка, прямо башибузук дикий.
– Так есть же и благодарности, – не удержался Кирилл.
– Это твое начальство высказывает свое отношение к твоей работе. И это норма. Если твои выходки здесь могут заканчиваться увольнением с «волчьим билетом» в худшем случае, то на войне смерть, зачастую не только твоя. Ты это понимаешь и готов перековаться?
– Так точно! – взвился со стула Кирилл, вытягиваясь по стойке «смирно» во весь свой рост.
– Поверю на слово, – немного подумав, кивнул полковник. После этого разговора он был просто уверен, что оперативник лучший кандидат из всего РОВД на зачисление в спецподразделение. – Значит, так, Кирилл Николаевич, сейчас ты отправляешься домой и не спеша, обстоятельно собираешься. С завтрашнего дня в РОВД готовишь к сдаче все свои дела, через неделю получаешь командировочные документы на вояж «за речку». Только на эту тему не особо распространяешься. Ясно?
– Самой собой, – широко улыбнулся Кирилл…
В молодости Игорь Сергеевич начинал карьеру обычным опером «на земле», где за хватку и недюжинную силу блатные его окрестили Волкодавом, теперь подполковник даже внешне соответствовал своей кличке.
Сейчас, мусоля во рту незажженную сигарету, Иваненко поигрывал старой бензиновой зажигалкой. Напротив начальника РОВД сидел полковник Грачук, представитель МВД и старинный приятель Волкодава. Московский гость был полной противоположностью хозяину кабинета – худощавый, с утонченным интеллигентным лицом, одет был, что называется, «с иголочки» и благоухал изысканным парфюмом.
– Ты, Семен Александрович, стал настоящим столичным жителем, – неискренне улыбаясь, наконец проговорил Иваненко.
– Положение обязывает, – без пафоса ответил Грачук и тут же с легкой укоризной добавил: – И тем не менее, Игорь, это еще не дает нам повода переходить на официоз. Все-таки в школе милиции сидели за одной партой, а потом столько грязи перемесили, когда трясли «малины» да «катраны»… Не говоря уже о выпитой водке.
– Так-то оно так, вот только не многие любят такие детали вспоминать. Особенно когда являются с внезапной комиссией.
– Детали, говоришь, – хмыкнул полковник. – Ладно, как скажешь. Давай поговорим о деталях. Кого ты только что здесь песочил по полной программе?
– Карла Маркса, – недовольно буркнул подполковник.
– Н-не понял, – приподняв удивленно брови, растягивая слова, произнес Грачук. Его глаза подозрительно прищурились.
– Есть тут у нас один фрукт из уголовного розыска, Кирилл Марков, капитан, в простонародье Карл Маркс.
– Сильно умный или просто совпадение имени и фамилии?
– И то и другое, – отвел глаза в сторону Волкодав, болезненно поморщившись. Потом, не выдержав, горячо заговорил, позабыв о субординации: – Понимаешь, Семен, парень – опер от бога, сколько гиблых дел раскрутил – не передать. Это пока он на службе, а вне службы…
– И что, всегда этот деятель был таким? – поинтересовался нейтральным тоном московский проверяющий.
– Да нет, он восемь лет назад пришел к нам после университета. Я тогда еще замом был в РОВД. Крепкий парень, спортсмен и, главное, не глупый, все на лету хватал. Опер, как я сказал, настоящий талант. А год назад, как получил капитана, от него жена ушла. Вот с этого все и началось.
– Что, сильно загулял, обмывая звание?
– Не больше, чем остальные. Да и дел на службе невпроворот.
– Чего же она свинтила? Раз у супруга приличный карьерный рост, – искренне удивился Грачук.
– А чего жены от оперов уходят? – Иваненко вспомнил о сигарете во рту, щелкнул несколько раз зажигалкой. И снова заговорил, выпустив струю серого дыма: – Зарплата сам знаешь какая, а постоянного жилья нет, и еще неизвестно, что с ним может произойти на службе. Он, кстати, уже два ранения имеет.
– И что, поэтому куролесить начал?
– Да не то чтобы куролесить, но неприятности к нему липнут, как магнит к железу. – Подполковник задумался, в несколько глубоких затяжек докурил сигарету и вмял окурок в дно пепельницы. – Был тут у нас случай жуткий пару месяцев назад, бежал из мест заключения вор-рецидивист Чалый. Как позже выяснилось, в бега он пошел только с одной целью – отомстить изменившей ему любовнице. Из-за этого, как говорится на Украине, «совсем з глузду съехал». Только прежде, чем зоновские опера сообразили что к чему, Чалый женщину первый нашел, убил и даже частично съел…
– Ни фига себе, страсти, Шекспир отдыхает, – не удержался от реплики Семен Александрович, уже позабывший кровавые сцены преступлений во времена его бурной молодости.
– Н-да, у нас свой колорит любовных страстей, – с кривой ухмылкой согласился с московским гостем Волкодав, выуживая из пачки очередную сигарету. – В общем, после такой картины я получил от вышестоящего руководства хорошую взбучку, которой не преминул поделиться с подчиненными из УГРО. Парни два с лишним месяца землю рыли не хуже гробокопателей и вот три дня назад вычислили нору гада. Но чисто взять не удалось…
– Что, оказал сопротивление?
– Не то чтоб оказал, но, как матерый хищник, почувствовал, что обложили, и приготовился подороже продать свою жизнь. В общем, дверь входную закрывать не стал, лампочку в прихожей выкрутил, а сам влез под верхнюю одежду под вешалкой и терпеливо ждал с топором в руке. Наши дверь открыли, а внутрь не идут, буквально чувствовали дыхание смерти. Даже служебный пес, немецкая овчарка Султан, на что уже зверюга матерый, в пяти задержаниях участвовал, а тут ни в какую… Поджал хвост и жалобно скулит у ног кинолога. Ну что ты будешь делать, ситуация патовая. И тут вызывается доброволец, Кирилл Марков приехал на адрес после сдачи дежурства и, ни с кем не советуясь, снимает с себя дубленку, наматывает ее на левую руку и прямиком в квартиру. Через секунду слышим удар и глухой звук падения тела. «Ну, все, кранты Карлу Марксу», – я весь похолодел, а еще через секунду появляется во всей своей красе Марков с топором в руке и как ни в чем не бывало заявляет: «Идите, вяжите своего любвеобильного каннибала».
– Действительно, геройский парень, – поджал губы московский гость, сейчас в его голосе слышались нотки истинного восхищения.
– Геройский, – подтвердил Иваненко. – И тем же вечером отмудохал в ресторане трех пижонов. Те подвыпили и решили перед девчонками распустить перья, да наткнулись на Маркова, и тот в прямом смысле повыбивал из них дурь. А один из них к тому же оказался комсомольским секретарем педучилища, да и какой-то родственник занимает не последний пост в райкоме партии. В общем, «телега» еще та покатилась, соответственно, дело приобрело политический окрас. Замполит сейчас ходит гоголем, как же, кроме проведения политинформации появилось новое развлечение. Хочет Кирилла турнуть со службы как злостного нарушителя Кодекса строителя коммунизма. Ему лишь бы галочку поставить в свой журнальчик, а на судьбу человека плевать. А парня жаль, он ведь если не с нами будет, то перейдет на другую сторону баррикад. И тогда уж точно многие хлебнут лиха.
– Да уж, – хмыкнул Семен Грачук. – Я когда учился в академии, нам читали по психологии специальный курс лекций. Сотрудники МВД, которые привыкли ходить по лезвию, продолжают это делать и когда их со службы гонят. И бороться с этими орлами куда сложнее, чем с обычными урками, всю нашу кухню знают назубок.
– Так что, у Кирилла нет никакого шанса? – упавшим голосом спросил начальник РОВД.
– Как раз наоборот, – улыбнулся полковник, потом, тяжело вздохнув, добавил: – Как раз из-за таких орлов я по всему Союзу катаюсь. – После короткой паузы Грачук снова заговорил: – В общем, так, Игорь Сергеевич, я сейчас займу кабинет твоего замполита, а ты срочно пришли мне туда личное дело своего Карла Маркса, а через часок засылай и его самого.
– Сейчас все устроим, – со вздохом облегчения быстро проговорил Иваненко…
За окном раскинулся внутренний двор РОВД. Двое молодых милиционеров, орудуя большими лопатами, убирали с территории темный ноздреватый снег. В дальнем углу водитель менял переднее колесо у видавшего виды патрульного «УАЗа». Закатанные по локоть руки шофера были запачканы машинным маслом, но он не обращал на это внимания, полностью поглощенный своим занятием.
И как бы в насмешку над неряхой в большой луже с талой водой весело плескалась стайка воробьев.
«Как зима ни упирается, а весна уже вовсю захватила стратегические высоты», – едва успел подумать Семен Грачук, как в дверь постучали.
– Войдите.
На пороге стоял крепко сложенный молодой мужчина выше среднего роста, с открытым славянским лицом и настороженным взглядом из-под густых бровей.
– Вызывали, товарищ полковник? – глухим голосом спросил вошедший.
– Проходите, капитан, садитесь. Разговор предстоит трудный и долгий, – произнес Семен Александрович и сразу же отметил, как в кривой ухмылке дернулся рот оперативника.
«Подсознательная реакция, значит, у парня есть характер, а не пустая и глупая бравада».
Заняв кресло за столом замполита, Грачук подвинул поближе толстую папку с личным делом капитана.
– Как же это вы, Кирилл Николаевич, умудряетесь сочетать полезное с приятным?
– Так карта легла, как говорят наши клиенты, – снисходительно усмехнулся Марков.
– Вы мастер спорта по самбо.
– В прошлом году сдал на мастера, – пояснил безразличным тоном Кирилл и тут же поправил московского гостя: – Только мой профиль не спортивное самбо, а боевое.
– Нравится демонстрировать силу, власть или просто тяга к риску, пусть и не оправданному? – продолжал напирать полковник Грачук.
– Так в нашей работе без риска никак нельзя. А сила и власть лишь компоненты оперативного применения.
– Так тоже говорят ваши клиенты? – Слушая капитана, московский гость испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, вроде свой товарищ-сыскарь, а с другой стороны, какой-то отморозок, не ценящий ни свою, ни чужую жизни.
– Нет, это мое личное наблюдение, – коротко и буднично ответил Кирилл.
– Вы, Кирилл Николаевич, что-нибудь слышали о подразделении «Кобальт»? – наконец определившись в своем отношении к оперативнику, задал ключевой вопрос Семен Грачук.
– Никак нет.
– Это специальный отряд МВД, действующий на территории республики Афганистан. Как, кстати, и отряды коллег из КГБ «Альфа» и «Каскад», задачи также схожи – обучение афганских товарищей и, естественно, оперативно-следственная работа. Конечно, с учетом местной специфики, специфики постоянных боевых действий.
Полковник замолчал и вопросительно посмотрел на сидящего напротив капитана. Лицо Маркова было серьезным и сосредоточенным, как посмертная маска тевтона.
– Сейчас идет набор смены «Кобальта», – продолжил Семен Александрович. – Естественно, это большая ответственность, в отряд набирают лучших, настоящих профессионалов. Неженатых и, как говорится, идейно выдержанных.
– Само собой, – кивнул Кирилл, теперь его глаза настороженно блестели.
– Есть мысль и тебя туда направить, капитан. Ты – профи высочайшей пробы, к тому же холостой. Но вот последний параграф ни в тын ни в ворота. – Рука полковника легла на папку с делом офицера. – Тут как у летчика – взлет-посадка. Только у тебя залет и насадка, прямо башибузук дикий.
– Так есть же и благодарности, – не удержался Кирилл.
– Это твое начальство высказывает свое отношение к твоей работе. И это норма. Если твои выходки здесь могут заканчиваться увольнением с «волчьим билетом» в худшем случае, то на войне смерть, зачастую не только твоя. Ты это понимаешь и готов перековаться?
– Так точно! – взвился со стула Кирилл, вытягиваясь по стойке «смирно» во весь свой рост.
– Поверю на слово, – немного подумав, кивнул полковник. После этого разговора он был просто уверен, что оперативник лучший кандидат из всего РОВД на зачисление в спецподразделение. – Значит, так, Кирилл Николаевич, сейчас ты отправляешься домой и не спеша, обстоятельно собираешься. С завтрашнего дня в РОВД готовишь к сдаче все свои дела, через неделю получаешь командировочные документы на вояж «за речку». Только на эту тему не особо распространяешься. Ясно?
– Самой собой, – широко улыбнулся Кирилл…
Часть 1
Вхождение в ад
Война – это силовое воздействие, и ему нет предела.
Телесериал «Битва за море»
Собираться в далекую дорогу – занятие трудное и кропотливое, когда едешь на войну. А особенно в первый раз.
Кирилл сидел на шатком стуле в своей небогато обставленной квартире и задумчиво попыхивал сигаретой. Дела по службе в РОВД он уже сдал и даже с мужиками, с которыми столько лет пахал на одной «земле», отметил отвальную. Хорошо посидели, душевно, никто из собравшихся не говорил ни об отъезде, ни о войне в далекой жаркой стране, где советские люди отдавали свой интернациональный долг, который, кстати, никто из них в долг не брал. Мужики все собрались понятливые, одним словом – опера.
Марков сделал глубокую затяжку и, протянув руку, взял стоящую возле правой ноги початую бутылку «Жигулевского». Прохладный хмельной напиток живительной влагой пролился в пищевод.
«Да, хорошо посидели». Постепенно мыслительный процесс входил в рабочую колею. Внезапно Кирилл недовольно поморщился, вспоминая, что в конце «праздник» все же был подпорчен. Уже на выходе Кирилл столкнулся с замполитом, тот, как всегда, вынюхивал компру на подчиненных. Учуяв запах алкоголя, майор широко оскалился, обнажив редкие и острые, как у крысы, зубы. Но накинуться на жертву не решился, вспомнив, что теперь капитан Марков уже не его подчиненный, и поднимать вой на кандидата московского представителя могло оказаться себе дороже.
Поэтому майор сменил оскал на маску безразличия и, будто не замечая подвыпившего капитана, прошел мимо…
Окурок пролетел через комнату и точно попал в пол-литровую банку, где уже находилось с полсотни его собратьев.
«Время на раскачку прошло, переходим к мозговому штурму», – про себя решил Кирилл, собираясь заняться сбором экипировки для отъезда. Еще не отошедший после вчерашней нагрузки мозг, взбодренный с утра пивом, самостоятельно перескочил на другую тему. Ту, что Марков в трезвом виде держал в самом дальнем уголке своей души.
«Надо бы с Настей попрощаться», – елейным голоском шепнуло ему его подсознание. Кирилл, который уже собрался подниматься со стула, плюхнулся обратно и вытащил из мятой пачки следующую сигарету. Напоминание о жене, которая ушла от него год назад, стальными тисками сжало сердце.
Поженились они сразу после окончания университета и, как считал Марков, по любви, теперь он сильно сомневался в этом. За пять с лишним лет совместной жизни детей они не нажили. Сперва Настя убеждала его, что следует обзавестись собственным жильем, когда же лучшему сыскарю района в качестве поощрения выделили отдельную однокомнатную квартиру, супруга заявила об улучшении быта. Говорила она всегда так убедительно (или ему так казалось), что Кирилл обычно соглашался. Для себя в очередной раз решив, что этот вопрос он поднимет, когда получит майора и подаст документы на поступление в Академию МВД.
Все рухнуло в одночасье. Вернувшийся с дежурства уставший, как собака, Марков обнаружил пустую квартиру. Супруга, покидая их обжитое гнездышко, оставила постылому благоверному комфортный минимум. Рассохшийся полированный шифоньер, помнящий времена «оттепели», продавленный диван, который держали вместо скамейки для гостей в дни торжеств, пара кривобоких «венских» стульев и допотопный «бабушкин» сервант на кухне. Все остальное, кроме его личных вещей, предприимчивая супруга вывезла.
Впрочем, меркантильная сторона Кирилла мало волновала, до боли в суставах терзала обида за предательство.
Настю он отыскал быстро, она обосновалась в доме, где проживала местная элита. Ее новым избранником стал бывший бармен, а ныне руководитель обширного торгового «куста», и в друзьях у него ходили все «шишки» города, от председателя горисполкома до начальника милиции и прокурора города. Последний нюанс на Кирилла Маркова впечатления не произвел, главное, что Настя сама выбрала своего мужчину.
«Ну да, лучший вариант напиться и позвонить Настьке, вот, дескать, еду из-за тебя на войну, чтобы сложить буйну голову. Она меня пожалеет, примчится, приголубит», – воспоминания об упругом теле бывшей жены заставили сердце сыщика учащенно забиться. Кирилл сломал недокуренную сигарету и, встав со стула, только рыкнул:
– Да пошла она!
С этой секунды бывшая жена перестала для него существовать. Местная братва не зря же называла старшего оперуполномоченного «железным». Если Марков что-то обещал, независимо от того, какого характера было это обещание, то всегда исполнял его. И не один блатной огребал по полной программе за свой язык или угрозу.
«Верхнюю одежду брать не стоит, на войне все ходят в полевой форме. А обеспечить этой формой обязанность государства, – мозг капитана работал в обычном режиме. – Значит, берем два комплекта нижнего белья, – с полки шкафа в раскрытый чемодан перекочевали трусы, майки, носки. – Дальше бритвенные принадлежности, мыло, зубная паста, щетка, – рядом с бельем оказался кожаный несессер с гигиеническими принадлежностями, который кочевал с капитаном по командировкам. – Естественно, необходимо захватить на первое время консервов, кто знает, как сложатся дела. – В чемодан полетели две банки гречневой каши с говядиной, три банки трески в собственном соку и два брикета горохового супа. Немного подумав, добавил концентраты кофе с молоком. Чемодан был почти полон, оставалось совсем немного места. – Ну, для полного комплекта не хватает двух-трех бутылок водки. Универсальное средство хоть время убить, хоть использовать для налаживания дружеских контактов. Осталось только купить».
Ликероводочный магазин находился на соседней улице, в пяти минутах ходьбы. Но выйти из квартиры Марков не успел, его остановила визгливая трель телефона.
– Слушаю, – без особого интереса проговорил оперативник.
– Кирилл, это Иваненко, – прозвучал голос начальника РОВД.
– Да, товарищ подполковник.
– Тут из министерства на твое имя пришли командировочные документы. Так что тебя ждут в канцелярии.
– Понял, сейчас буду, – ответил Кирилл. Опустив трубку на аппарат, Марков с облегчением вздохнул, ожидание окончилось. Жизнь наконец сдвинулась с мертвой точки. «Ладно, водку куплю на обратном пути»…
* * *
– Здорово, мужики, – перед строем милиционеров, собранных из разных концов необъятного Советского Союза, стоял невысокий, крепкий мужчина с красной обветренной кожей, резкими чертами лица и блеклыми, как у снулой рыбы, глазами. Встречавший «командированных» был одет в выгоревшую под жарким южным солнцем полевую форму, где на погонах были прикреплены две большие зеленые звезды. – Прежде чем вас направят «за речку», здесь вы пройдете курс молодого бойца. Хоть это место и называется полевым лагерем Ташкентской высшей школы милиции, – подполковник обвел рукой ровные ряды больших армейских палаток, за которыми виднелись постройки полосы препятствий и накатанные полосы автодрома, – тем не менее весь инструкторский состав люди армейские и, соответственно, будут вас гонять как сидоровых коз, до двадцатого пота.– Я двадцать лет назад отслужил срочную, а теперь что, меня опять будут гонять, как зеленого салагу? – из строя раздался возмущенный бас майора-сибиряка, одного из немногих, кто прибыл в Москву в форме.
– Нет, товарищ майор, – не заостряя внимания на нарушении Устава, проговорил подполковник. – Готовить вас будут три месяца, как солдат-первогодков, направляющихся для службы в ограниченном контингенте. Только вот нагрузки будут вдвое, а то и втрое интенсивнее.
По строю пробежал шепоток недовольства. Но и в этот раз подполковник не стал одергивать прибывших.
– Поясняю мысль: солдат действует в составе отделений, взводов, рот и так далее. Воюют они под командованием, и здесь их обучают тому минимуму, чтобы, попав на войну, смогли выжить. Ваши задачи «за речкой» будут существенно отличимы, и действовать придется либо небольшими группами, либо в одиночку. Поэтому и нагрузки будут соответственными. Вас никто не станет обучать профессиональным обязанностям, задача инструкторов – подготовить курсантов к тому, чтобы выжить на той страшной войне, на которой все они до единого побывали и теперь движимы одним желанием, чтобы ваши близкие не надевали черные одежды.
После такой зажигательной речи желание бузить у милиционеров сразу же пропало.
– Как я понял, мои слова все восприняли правильно, – утвердительно кивнул встречающий милицейский начальник. – Ну, раз так, напра-во и марш в палаточный городок. Селитесь по десять человек, через полчаса новое построение. Потом получите форму, а дальше посмотрим, что мы имеем в начальной сумме. Шагом марш…
* * *
Кто служил на срочной даже в десантной или морской пехоте, не могли вспомнить такой муштры, какая ожидала их в этом лагере.Утро начиналось с марш-броска на пять километров, причем инструктора, которые бежали вместе с курсантами, каждый раз устраивали новые вводные, то внезапно приказывая падать на землю и ползти по-пластунски, то передвигаться на корточках вприсядку, а потом вновь бежать с низкого старта. Через какой-то отрезок пути снова падения, переползания и опять бег.
После пробежки наступало время завтрака, сразу за которым курсанты приступали к занятиям. Сперва история и культура Афганистана, затем силовая подготовка, полоса препятствий, потом переходили на стрельбище.
Патронов не жалели, каждый из курсантов отстреливал по несколько магазинов. Здесь был достаточно богатый выбор мишеней: подвижные, неподвижные, ростовые и грудные, что давало возможность отработать всевозможные ситуации в боевой обстановке.
После обеда наступало время долгожданных дисциплин. Рукопашный бой, прикладная акробатика, скоростная стрельба из пистолета…
– Если нас так будут гонять еще хотя бы месяц – я дуба дам еще до отъезда «за речку», – растирая ноющие ноги, пожаловался могучий сибиряк Юрий Артюхов, майор из Новосибирска.
– Это еще что, – вставил свое слово молодой лейтенант из патрульно-постовой службы Челябинска Леня Иванов, – меня тут обрадовали, что дальше будет куда лучше. Даже в горы повезут, а потом на неделю законопатят в пустыню.
– Афган – страна контрастная, так что нужно быть готовым ко всему, – многозначительно бросил кто-то из офицеров из глубины палатки.
– Тут все как в спорте, неделю-две, и организм втянется, и все будет в норме, – вешая ремень на спинку стула, успокаивающе проговорил Кирилл Марков.
Артюхов внимательно посмотрел на него, потом спросил:
– А ты, Киря, что, конкретно спортом занимался?
– Да было малехо, – скромно улыбнулся капитан и не стал углубляться в рассказ о десяти годах, заполненных занятиями борьбой.
– Значит, тебе легче, – непонятно почему недовольно буркнул майор и с размаху завалился на кровать, под тяжестью его тела панцирная сетка жалобно заскрипела…
После тяжелых ботинок Кирилл с наслаждением сунул ноги в разношенные тапочки и, шаркая ногами, вышел из палатки. Сев на скамейку, вытащил из кармана пачку «Родопи» и с наслаждением закурил.
Сейчас мысли капитана не спеша плыли по течению, как бумажный кораблик по тихой воде лесного ручья.
«Все-таки прав был Большой Иван, – неожиданно подумал Кирилл, вспоминая своего недавнего начальника. – Мне, чтобы всякую дурь из головы выбить, просто необходимо настоящее дело. Такое, чтобы кости хрустели и мышцы ныли, тогда точно в голове никаких сопливых мыслей не будет. Так оно и получилось».
– Эй, тебя, что ли, кличут Карлом Марксом? – Возле Маркова стоял невысокий, крепко сбитый парень в выгоревшей до белизны хэбэ без знаков различия, так здесь, в учебном центре, обычно ходили инструктора.
– Ну, я, – глянул на него Марков, не понимая, что в такой ситуации должен делать – встать по стойке «смирно» и доложиться или можно по-свойски.
– А я – Сергей Емельянов, второй инструктор по рукопашке и физо, – представился парень, протягивая руку. Пожимая ее, Кирилл ощутил, что ладонь инструктора шершавая и жесткая, как у человека, привыкшего к тяжелой грубой работе.
– Я прочел в личном деле, что у тебя разряд по самбо, – продолжил Емельянов. – А у меня КМС по боксу и первый разряд по дзюдо. Люблю я это дело, еще со школы прозвали Махачом. Так как, Кирилл, ты смотришь на то, чтобы поработать в паре по-взрослому? – Сергей кивком головы указал в сторону, где возвышался надувной купол полевого спортивного зала, в котором по вечерам тренировались курсанты.
– По-взрослому хочешь? – переспросил Марков, лениво растягивая слова.
– Ну да, – Емельянов широко улыбнулся, демонстрируя крепкие крупные зубы. Парень явно был уверен в своем превосходстве над новичком, не зная того, что под записью в личном деле – самбо – имелся в виду боевой аспект этой борьбы, и того, что по долгу службы оперативник имел не один десяток схваток и задержаний, от мелких хулиганов до матерых уголовников. Кстати говоря, кое-что он смог из уголовной техники драки взять в свой арсенал. Так что инструктора сейчас ожидал неприятный сюрприз.
– Ну, раз хочешь – пошли, – Кирилл поднялся со своего места и сплюнул на огонек тлеющей сигареты, отправляя окурок в урну.
* * *
Инструктор-пистолетчик был мужчиной средних лет и совершенно не героической внешности. Тихий, почти домашний голос, уставшие карие глаза и серо-землистая кожа – верный признак недавно перенесенной малярии.Все курсанты знали, что Марьяныч, так звали инструктора, уже дважды побывал на той стороне, где готовили бойцов ХАД[1], которые занимались охраной высших должностных лиц Афганистана.