Страница:
…Этой же ночью в машинном отделении пассажирского лайнера «Варшава» внезапно вспыхнул пожар. Пять часов вызванные пожарные боролись с огнем. Жертв, к счастью, не было, но сам пароход пострадал основательно. Владельцы «Варшавы» расселили туристов в самых фешенебельных гостиницах, обещая незабываемые экскурсии по султанату, а если через десять дней «Варшава» не сможет выйти в море, их отправят в Европу самолетом, даже выплатят компенсацию.
Полуденный зной раскалил стены центральной тюрьмы Буктара до температуры духовки. От жара, исходящего от раскаленных стен, страдали не только заключенные, но и охрана. Свободные от дежурств надзиратели и конвоиры спускались в подвал и наслаждались иллюзией прохлады.
Главный комиссар криминальной полиции Абуала Малик волей случая последние дни вынужден был проводить основное время в стенах тюрьмы.
Во время ланча он съел пару сандвичей с майонезом, яйцом и говядиной, все это запил забористым чаем «Липтон» (сказывались два года стажировки в Скотленд-Ярде), после чего ненадолго прилег на диван в углу кабинета начальника тюрьмы, но заснуть не успел. В кабинет ураганом ворвался американец.
– А-а, дружище, решили на деньги налогоплательщиков организовать себе отпуск? – с порога закричал Френк Биглер. Американец явно находился в хорошем расположении духа.
– В нашей стране граждане не платят налоги, – скривился комиссар, привстав с дивана.
– Кражу личных средств султана, который все оплачивает в вашей стране из своего кармана, я бы вообще отнес к государственной измене, – не преминул пустить шпильку американец, но, увидев, что комиссар недовольно скривился, примирительно заговорил: – Не стоит дуться, дружище, лучше скажите, как наши русские друзья? Есть сдвиги?
– Вся информация собрана и отсортирована, – не принял примирительного тона старшего агента ЦРУ Малик. – Изучайте, я не буду вам мешать.
Полицейский комиссар собрался покинуть кабинет, но Биглер его задержал.
– Вы еще успеете отдохнуть, господин Малик, а изучать информацию мне легче в вашем присутствии. Вдруг возникнут какие-то вопросы.
– Как скажете, – обреченно кивнул полицейский. Усевшись на диване, он взял утреннюю газету и демонстративно погрузился в чтение.
Старший агент на этот жест только хмыкнул и с жаром принялся за изучение подготовленных документов. Полицейские чиновники поработали на славу, четко расписав каждый из трех дней пребывания заключенных в султанате. Здесь же были и переводы их разговоров на английский и арабский языки. Привлекшие внимание экспертов высказывания были отмечены ядовито-желтым маркером.
При внимательном изучении пометок Френк Биглер недовольно выругался, в разговорах двух арестованных контрразведчиков не было ничего ценного. Обычный бытовой треп. А ведь американец специально распорядился их посадить в одной камере в надежде, вдруг что-то да проскользнет. Не проскользнуло.
– Видеозапись делали? – не оборачиваясь, спросил он.
– Конечно, – комиссар указал рукой на письменный стол. – В столе лазерный диск с записью.
Просмотр записи Френк решил устроить в ускоренном режиме. Ничего особенного. Арестованные спали, ели, с утра занимались гимнастикой, беседовали, сидя на нарах, но внезапно что-то промелькнуло, заставив подозрительно дернуться уставший взгляд Биглера. Агент нажал кнопку «стоп» и немного перемотал назад, бормоча себе под нос: «Ну-ка, ну-ка».
Малик встал с дивана и подошел к американцу. На экране монитора русские общались между собой весело и беззаботно, при этом их лица были почему-то напряжены, руками арестанты делали какие-то пассы.
– Вот оно! – торжествующе воскликнул Биглер, ставя DVD-плеер на паузу.
– Похоже на язык глухонемых, но это не он, – произнес комиссар ошеломленно, понимая, что в очередной раз дал маху. Он уже мысленно представлял, какие кары будут обрушены на головы его подчиненных, как его отвлек голос цэрэушника.
– Вы правы, вряд ли это язык глухонемых, – с сомнением покачал головой американец. – В свое время Христофоров работал в отделе по разработке организованной преступности и внедрению своих людей в ее ряды. Думаю, это ручная азбука, которой пользуются заключенные в русских тюрьмах. – Френк Биглер широко улыбнулся, поздравляя себя с тем, что настоял на отправке ему полного досье на Христофорова и, главное, что он подробно изучил его.
– Вам придется обратиться в Лэнгли, – наконец собрался с мыслями комиссар криминальной полиции. – Боюсь, у нас нет специалистов в этой области.
– В Лэнгли тоже нет специалистов такого профиля. Этой проблеме совсем недавно стали уделять внимание в ЦРУ, выделенная группа изучает «феню». В общем, все это будет не скоро, да и не имеет уже особого значения. Подобная информация должна быть свежей. Главное, теперь нам ясно – русские не желают почетной капитуляции. – Биглер почувствовал, как у него пересохло во рту, но рассчитывать на порцию рома с колой в полицейском участке не приходилось.
– Что будем делать? – ненавязчиво поинтересовался Малик.
– Ну, раз господа чекисты решили воевать… Займитесь этими субъектами, комиссар, самым серьезным образом. В ближайшие дни мне необходимо их признание в убийстве Заурбека Галиперова…
Виктор открыл глаза, тщетно всматриваясь в чернильную тьму, заодно соображая, где он сейчас находится.
Шелест волн, плещущихся за бортом «Аграбы», вернул его в действительность. Теперь все встало на свои места.
Смахнув пот со взмокшего лба, Виктор бесшумно поднялся с койки, сунул ноги в парусиновые штаны. Рядом раздавалось мерное сопение спящих Мустафы и Али, третий, Ясер, дежурил.
Виктор тенью выскользнул из каюты и выбрался на палубу. Облокотившись на фальшборт, он полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух.
После того как стало известно, что местные власти в ликвидации Заурбека Галиперова (и, естественно, полковника) обвиняют двух русских «туристов», ливийцы из команды теперь и на него пялились с неприкрытым подозрением. Если Ясер и Али пытались не подавать виду, то Мустафа не скрывал своей ненависти к нему. Рано или поздно эта ситуация должна выйти из-под контроля и вылиться в грандиозное рукоприкладство, а может, и чего похуже.
Виктор прикрыл глаза и стал равномерно дышать, обогащая кровь кислородом. Нужно было успокоиться и трезво осмыслить свое положение.
Для начала Савченко немного себя пожалел: «Эх, Владимир Николаевич, подставили вы меня, товарищ полковник. Из Стамбула до России рукой подать, а отсюда… Черт его знает, как с этого острова выбираться». Неожиданно Виктор представил, каково приходится Христофорову и Лялькину в арабской тюрьме, и перестал себя жалеть. Теперь на смену эмоциям пришла логика.
«Если мы не возвращаемся домой, значит, чего-то или кого-то ждем. Нового командира или следователя, который будет выяснять причину гибели Фарука. Так по крайней мере поступили бы в Российской армии или на спецслужбе. Ливийские товарищи многому научились у советских коллег, а, значит, такой вариант вполне возможен».
Теперь следовало определиться с тем, что же станут искать дознаватели. Два года, проведенные в закрытом учебном центре ФСБ, не прошли для Савченко бесследно, его готовили не только как опытного бойца, бывший морпех также обладал приличным багажом знаний по таким дисциплинам, как поиск и предварительное дознание. Эти знания также были специфической направленности, но общая схема была схожей.
«Естественно, я при любом раскладе крайний, только пришить мне они ничего не смогут». Микрофон, который Виктор по приказу Христофорова установил в капитанской каюте, он вчера снял и во время утренней пробежки выбросил в отстойник далеко от «Аграбы». Сейчас главное было самому не подставиться.
За спиной послышался какой-то шум, вернее, даже не шум, просто воздух колыхнулся. Виктор резко обернулся и попытался занять боевую стойку, но не успел, из-за рубки на него бросилась черная тень…
Глава 3
Назир Шах, высокий подтянутый сорокалетний мужчина, выглядел моложе своих лет. Он больше напоминал тридцатилетнего спортсмена и уж совсем не был похож на ливийца. Наверное, виной тому европейские корни – родословная следователя ливийской контрразведки шла от белоэмигрантов, осевших в Ливии после гражданской войны.
Три поколения смешивания кровей так и не дали его коже оливкового цвета, как у большинства ливийцев. Впрочем, европейская внешность давала ему массу преимуществ, учитывая специфику его работы.
Прилетев в Буктар из Мадрида, Назир Шах поселился в кемпинге на берегу моря. Приняв душ, следователь заказал чашку крепкого кофе по-турецки, потом через свой портативный компьютер отправил шифрованное сообщение на компьютер Али.
Заместитель покойного полковника Аббаса приехал в кемпинг, где остановился Шах, во второй половине дня. Согласно восточному обычаю, как и положено родственникам, мужчины обнялись и расцеловались.
– Проходи, садись, – Назир указал в глубь коттеджа. В холле все было готово к приему гостя, на полу расстелен большой цветастый ковер, в центре которого уже стояло блюдо с фруктами, рядом пиалы с шербетом, финиками, варенными в меду, и другие сладости.
– Потом закажем кальян, немного расслабимся, – усевшись по-турецки, произнес следователь, вынимая из кармана широких белых штанов небольшую записную книжку с позолоченной шариковой ручкой, вставленной в специальный зажим на обложке. – Ну, а сперва поговорим о деле, ради которого я сюда прилетел.
Посмотрев на записную книжку, Али сообразил, что раз следователь пользуется столь примитивным носителем информации, то в помещении работает скеллер, электронная глушилка, мешающая работе электронных записывающих устройств.
– По поводу произошедшего я отправил подробный отчет, – негромко проговорил Али.
– Да, конечно, – кивнул следователь, раскрывая свой блокнот. – Я его подробно изучил, но, к сожалению, многое для меня осталось неясным. Поэтому и потребовалась эта наша встреча – прежде чем заняться расследованием, хотелось бы уточнить кое-какие детали.
– Я понимаю и расскажу все, что известно.
– Отлично. Тогда переходим к делу. Первый вопрос: во время пребывания «Аграбы» в Черноморске пропали двое матросов, Юсеф и Касим. Тебе известно, куда они подевались?
– В то время у полковника были какие-то дела с руководством местной чеченской диаспоры. Подозреваю, что те состояли в противоборстве с криминальным сообществом города. Думаю, полковник выделил двух матросов (боевиков) для решения какой-то силовой акции. Касим и Юсеф сошли на берег, имея при себе стрелковое оружие. Больше я их не видел, а вскоре «Аграба» по приказу полковника вышла в нейтральные воды.
– «Подозреваю» и «думаю» не те термины, что подходят для ведения расследования, – недовольно поморщился Назир Шах. – Их к делу не подошьешь, и на пальцах докладов начальство не признает.
Али недоуменно пожал плечами:
– Махмуд Аббас не имел привычки обсуждать свои приказы с подчиненными. Поэтому я могу говорить с уверенностью лишь о том, что знаю наверняка. А об остальном только догадываюсь.
– Все это понятно, – следователь сделал в записной книжке какие-то пометки и в упор посмотрел на собеседника. – Через некоторое время после вашего отплытия из Черноморска на встрече глав местных чеченских кланов произошел большой взрыв, почти все собравшиеся погибли. Юсеф с Касимом могли это сделать?
Али вновь недоуменно сдвинул плечами.
– Они были многопрофильными бойцами, но зачем это нужно было полковнику? Он ведь вел с чеченцами переговоры.
– А если предположить возможность утечки секретной информации? И взрыв не что иное, как зачистка всех осведомленных?
Теперь Али задумался надолго, складывая головоломку из известных ему фактов, главным из которых был тайник с пятьюдесятью миллионами долларов. Зная норов партнеров по тайному ремеслу, он нисколько не сомневался, что вайнахи, узнав о таких деньгах, за просто так отрезали бы им головы и сожгли к чертовой матери опустошенную яхту. «Не с этим ли фактом был связан наш внезапный отход из Черноморска, – неожиданно осенило ливийца. Мысль показалась ему настолько верной, что он тут же попытался отыскать контраргументы. – Тогда почему мы не пошли домой, а болтались в нейтральных водах в ожидании встречи с братьями Максуровыми? – Но правильно поставленный вопрос, подобно торпеде, уже шел самостоятельно к цели наиболее подходящего ответа. – Максуровы – единственные, кто обладал нужным Аббасу товаром. Остальные тейпы могли попытаться захватить деньги лишь по одному желанию или, вернее сказать, по праву сильного. А полковник их опередил, приказав Юсефу и Касиму взорвать место сборища вайнахов», – Али недовольно поморщился своей догадке, полковник Махмуд Аббас Аль Фарук был профессионалом в области, где вопросы решались при помощи взрывных устройств. Примеров тому было достаточно, например, взорвавшийся над Англией пассажирский авиалайнер.
– Так что ты думаешь? – прервал размышления Али Назир Шах.
– Думаю, теоретически это возможно.
– Если все так, как мы себе представляем, то вполне логично, что взрыв у главной мечети не что иное, как месть чеченцев полковнику Аббасу. Логично?
Али, приглядевший на подносе большой румяный персик, с сочным хрустом впился в него зубами. Говорить с полным ртом было неудобно, поэтому моряк отрицательно замотал головой.
– Почему? – удивился Назир Шах, но ответа на свой вопрос дождался, когда собеседник прожевал плод.
– Если это месть, то логичнее предположить, что чеченцы скорее всего напали бы на нас на яхте, а не стали бы взрывать Махмуда Аббаса вместе со своим лидером.
– Логичнее, – вынужден был согласиться следователь, – но только в том случае, если цель – только один полковник Аббас. А если не он один? Заурбек Галиперов последние месяцы для повстанческого движения Ичкерии был не просто балластом, а гораздо хуже. От борьбы он отошел, собирал первое время средства для полевых командиров, теперь же львиную долю оставлял себе, устроившись здесь с уютом и комфортом, не хуже падишаха. Многие за это на него затаили злобу, но на открытое противостояние никто не решился. Конфликт между волками мгновенно отпугнул потенциальных инвесторов, а так вдруг появился шанс одним выстрелом двух зайцев убить. Так логичнее?
– Даже трех, – на этот раз без пререканий согласился Али.
Пропустив последнюю реплику мимо ушей, следователь сделал очередную пометку в записной книжке. – Эту версию возьмем как основную, но не будем выпускать из виду и другие. Согласен?
– Конечно, – ответил бывший помощник полковника Аббаса, с аппетитом доедая персик.
– А теперь давай поговорим о «третьем зайце», или какую роль играют во всем этом спектакле русские. И начнем с четвертого члена вашего экипажа…
Экстренные вызовы к директору СВР начальника управления специальных операций в последние месяцы стали вполне обычным явлением. Каждый день аналитический отдел через открытые источники, а также от агентуры фиксировал разного рода изменения в международной политике. Где-то разгорались войны, гремели взрывы террористических акций, звучали разного рода заявления с высоких трибун или изобреталась очередная гадость в тайных лабораториях. В курсе всего этого должен быть руководитель Службы внешней разведки и, выявив наиболее доминирующие угрозы государству российскому, докладывать лично президенту.
Начальник управления специальных операций, в прошлом удачливый агент-нелегал, часто выступал в роли эксперта той или иной проблемы, потому что одному человеку невозможно объять необъятное.
– Разрешите войти? – отворив дверь в кабинет начальника СВР, с порога спросил он.
– Проходи, садись, – не отрывая взгляда от экрана монитора, главный разведчик рукой указал на кресло возле рабочего стола. Изучив последнюю информацию, руководитель Службы внешней разведки отключил компьютер, снял с носа очки в тонкой золотой оправе и слегка помассировал уставшие глаза. – Слышал, что произошло с «Варшавой»?
Начальник специальных операций наморщил лоб, припоминая, о чем ему стало известно за последние часы. И тут же сообразил, что речь идет не о столице Польши, а о пассажирском теплоходе.
– Пожар в машинном отделении. Ничего страшного. Руководители туристической фирмы, арендовавшие корабль, заявили, что через семь-десять дней все будет в порядке. Пассажиров разместили в гостиницах города и обещали компенсацию за неудобства.
– Все так, только вот меня настораживает факт, что на теплоходе находится наш агент Воронцова, и пожар вспыхнул, именно когда «Варшава» зашла в порт Буктар.
– Думаете, это связано с арестом фээсбэшников? – предположил бывший нелегал.
– Да нет, – покачал головой директор. – Зная характер Алены, опасаюсь, как бы она не устроила чего-нибудь в духе Джеймса Бонда.
В кабинете повисла гнетущая тишина, оба шпионских генерала хорошо знали Алену Воронцову. Более десяти лет тому назад совсем молоденькая девушка была заслана в регион Ближнего и Среднего Востока, несколько лет она пускала «корни», приживаясь в жарком климате. И как только основные политические акценты сместились в эту зону, Воронцова оказалась во всеоружии, успешно выполняя все порученные руководством задания. Иногда работая, что называется, на самой грани, отделяющей от провала. Но настоящий профессионализм и авантюрная жилка каждый раз помогали ей выйти сухой из воды.
Во времена Первого главного управления КГБ за все «художества» ее обязательно бы заменили более осторожным агентом. Но СВР не обладала достаточным количеством кадров, поэтому руководству и приходилось мириться с «амазонкой» в стенах своего департамента.
– Полагаете, следует «зарядить» резидентуру на зондирование почвы вокруг этого пожара? – спросил начальник специальных операций.
– Пока не стоит проявлять активность. Сейчас их главная задача – выяснить причину провала группы «координаторов ФСБ». Есть какие-то сдвиги?
– Активно работать запрещено, вот они и осваивают окольные пути через иностранные представительства. Но когда будут конкретные результаты – трудно сказать.
– Это понятно, – согласился начальник внешней разведки, – активизировать резидентуру, когда у всех на слуху «горячая» операция, значит сдать с потрохами всех агентов местной контрразведки. Пусть продолжают работать окольными путями, может, что и всплывет. Вот тогда-то мы и вцепимся по-настоящему. Кстати, – неожиданно вспомнил директор, – а как там Титов, уже приехал?
– Уже дома. На неделе отправляем в подмосковный профилакторий, нервы подлечить. Ну а потом, чтобы не мозолил глаза, думаем направить в Монголию.
– Добро, – директор вновь нацепил на нос очки, но внезапно встрепенулся, будто вспомнив что-то. – Да, по поводу Воронцовой. Подготовь все-таки кого-нибудь из нелегалов и план мероприятий на случай форсмажорных обстоятельств.
– Сделаем, товарищ генерал, – заверил бывший нелегал.
– Мы должны объединить наши усилия в борьбе с оккупантами, – Черный Принц уже несколько часов доказывал генералу Кураджи о необходимости совместных действий.
Старик внимательно слушал пакистанца и даже время от времени кивал, но, как только дело доходило до конкретики, упорно уходил от ответа.
В конце концов Черный Принц решил задать вопрос напрямую:
– Вы готовы, генерал, к сотрудничеству в нашей общей борьбе?
Кураджи провел пальцами по седым усам и мягко улыбнулся:
– Борьба у нас действительно общая, а вот цели абсолютно разные. Мы сражаемся за свободу своей родины, а вам нужен мировой пожар и террор, тот факел, которым вы этот пожар разжигаете. И в этом наши цели полярно расходятся, поэтому союзниками мы никогда не станем.
На лице Черного Принца не дрогнул ни один мускул, хотя он почти физически ощущал, как в его жилах от ярости закипает кровь. В таком состоянии он мог старика убить одним ударом, и, пожалуй, так и сделал бы, если бы не стоящий за его спиной мрачный верзила с глазами волка. Черный Принц достаточно долго варился в котле этой войны и имел большое количество связей среди повстанцев и партизан, и поэтому все знал о тех людях, которых собирался брать в союзники.
Здоровяка звали Джамал Рафали, офицер президентской гвардии, фанатик Хусейна, готовый умереть за него без колебаний. С арестом президента майор, казалось, потерял жизненный стержень. Теперь он был предан генералу Кураджи как собака, вернее сказать, как бойцовый пес.
Глядя через плечо старика на верзилу, Черный Принц пытался придумать, как переманить на свою сторону эту машину для убийства.
– Хорошо, – наконец пакистанец изобразил на своем лице некое подобие улыбки. – Думаю, пока еще не наступило время для нашей совместной борьбы. Но позже мы обязательно вернемся к этому разговору.
Кураджи развел руками и, не оборачиваясь, приказал:
– Джамал, проводи гостя.
Черный Принц поднялся и направился к выходу, слыша за своей спиной тяжелую поступь майора Рафали. Они прошли по узкому подземному тоннелю, который вел к выходу в небольшой пальмовой роще на окраине столицы Ирака.
Оказавшись на поверхности, пакистанец вздохнул полной грудью. После спертого влажного воздуха бункера здесь дышалось намного легче. Черный Принц неожиданно вспомнил, как совсем недавно его погребло взрывом в полевом блиндаже, в тот раз он уцелел просто чудом, но еще большим чудом оказалось то, что американские парашютисты, уничтожившие отряд боевиков «Аль Каиды», не смогли его найти. «А ведь генерал прав, нам нужен мировой пожар, такой, чтобы неверным казалось, что у них под ногами горит земля», – подумал Черный Принц: действительно, он ставил своей целью запугать американцев, их союзников и вообще европейцев. Вчера ночью он отправил группу боевиков в Саудовскую Аравию совершить террористический акт, который должен отбить охоту туристам и бизнесменам посещать Ближний Восток.
Из-за крайней пальмы появилась группа вооруженных людей. Это были боевики из группы Черного Принца. Пакистанец помахал им рукой, но, прежде чем уйти, он повернулся лицом к майору Рафали и негромко сказал:
– И все-таки мы должны воевать вместе.
Джамал на это заявление лишь пожал плечами и неопределенно ответил:
– Я всего лишь солдат, выполняющий приказы командования.
Черный Принц больше ничего не стал говорить, легкой походкой бесшумно удалился. Как поступить со строптивым генералом, террорист уже придумал, теперь оставалось лишь воплотить свой план в жизнь…
Солнце плескалось в мутноватой воде акватории яхт-клуба, где отсвечивали всеми цветами радуги маслянистые пятна соляры, случайно пролитой каким-то раззявой-механиком.
Виктор Савченко сидел в удобном штурманском кресле на капитанском мостике. Настроение у бывшего морпеха было препротивнейшим, да еще и скула саднила. Вся левая сторона от подбородка до уха отсвечивала богатым фиолетовым цветом.
Опасность он успел почувствовать, но вовремя сгруппироваться, чтобы отразить нападение, не получилось.
Метнувшаяся к Виктору черная тень с близкого расстояния при свете луны мгновенно материализовалась в свирепую образину Мустафы. В высоком прыжке ливиец выбросил ногу, целясь противнику в голову. В данной ситуации проведение приема было весьма рискованным, уйди Савченко с линии атаки, и Мустафа вылетел бы за борт, как мешок с мусором. А придись удар пяткой точно в цель, и исход вполне мог оказаться фатальным. Расклад был пятьдесят на пятьдесят, и результат оказался таким же. Виктор не успел уйти с линии атаки, но зато дернул шеей. Тяжелый удар зацепил его левую скулу, и то по касательной. Так что Савченко даже не отключился на короткое мгновение, и успел шагнуть вправо с разворотом в противоположную сторону корпуса.
Мустафа приземлился на палубу, но занять боевую стойку не смог. Кулак Виктора тут же врезался ему в область печени, заставив здоровяка согнуться от боли. Ливиец утробно икнул и стал медленно оседать, в это же мгновение навстречу ему рванулось колено морпеха. Едва рухнув на палубу, Мустафа тут же вскочил и, размазывая кровавые потеки по лицу, прошипел сквозь дыры выбитых зубов:
– Я убью тебя, сволочь, – подняв руки на уровне груди, бросился в атаку.
Виктор, недолго думая, ушел на нижний уровень и, присев, выбросил вперед правую ногу, целясь под коленную чашечку. Удар пришелся точно в цель. Мустафа покатился по палубе. «Большой шкаф громко падает», – неожиданно всплыло в сознании бывшего морпеха, после чего злость буквально ослепила Савченко.
Ничего не соображая, Виктор подхватил с мачты кусок каната от парусного вооружения и на манер удавки накинул на могучую шею ливийца, затягивая изо всех сил.
Мустафа попытался подняться на ноги, но все его усилия были тщетными. Упертое между лопаток колено не позволяло это сделать. Араб натужно захрипел и забился в судорогах, Виктор попытался сильнее натянуть концы каната, но внезапный мощный удар сбил его с ног. Чтобы не «поцеловать» зубами доски палубы, пришлось отпустить канат.
Перекувыркнувшись через плечо, Савченко вновь встал в боевую стойку.
– Вы что, совсем уже озверели от безделья? – свистящим шепотом произнес Али, стоящий в одних плавках над хрипящим Мустафой.
Три поколения смешивания кровей так и не дали его коже оливкового цвета, как у большинства ливийцев. Впрочем, европейская внешность давала ему массу преимуществ, учитывая специфику его работы.
Прилетев в Буктар из Мадрида, Назир Шах поселился в кемпинге на берегу моря. Приняв душ, следователь заказал чашку крепкого кофе по-турецки, потом через свой портативный компьютер отправил шифрованное сообщение на компьютер Али.
Заместитель покойного полковника Аббаса приехал в кемпинг, где остановился Шах, во второй половине дня. Согласно восточному обычаю, как и положено родственникам, мужчины обнялись и расцеловались.
– Проходи, садись, – Назир указал в глубь коттеджа. В холле все было готово к приему гостя, на полу расстелен большой цветастый ковер, в центре которого уже стояло блюдо с фруктами, рядом пиалы с шербетом, финиками, варенными в меду, и другие сладости.
– Потом закажем кальян, немного расслабимся, – усевшись по-турецки, произнес следователь, вынимая из кармана широких белых штанов небольшую записную книжку с позолоченной шариковой ручкой, вставленной в специальный зажим на обложке. – Ну, а сперва поговорим о деле, ради которого я сюда прилетел.
Посмотрев на записную книжку, Али сообразил, что раз следователь пользуется столь примитивным носителем информации, то в помещении работает скеллер, электронная глушилка, мешающая работе электронных записывающих устройств.
– По поводу произошедшего я отправил подробный отчет, – негромко проговорил Али.
– Да, конечно, – кивнул следователь, раскрывая свой блокнот. – Я его подробно изучил, но, к сожалению, многое для меня осталось неясным. Поэтому и потребовалась эта наша встреча – прежде чем заняться расследованием, хотелось бы уточнить кое-какие детали.
– Я понимаю и расскажу все, что известно.
– Отлично. Тогда переходим к делу. Первый вопрос: во время пребывания «Аграбы» в Черноморске пропали двое матросов, Юсеф и Касим. Тебе известно, куда они подевались?
– В то время у полковника были какие-то дела с руководством местной чеченской диаспоры. Подозреваю, что те состояли в противоборстве с криминальным сообществом города. Думаю, полковник выделил двух матросов (боевиков) для решения какой-то силовой акции. Касим и Юсеф сошли на берег, имея при себе стрелковое оружие. Больше я их не видел, а вскоре «Аграба» по приказу полковника вышла в нейтральные воды.
– «Подозреваю» и «думаю» не те термины, что подходят для ведения расследования, – недовольно поморщился Назир Шах. – Их к делу не подошьешь, и на пальцах докладов начальство не признает.
Али недоуменно пожал плечами:
– Махмуд Аббас не имел привычки обсуждать свои приказы с подчиненными. Поэтому я могу говорить с уверенностью лишь о том, что знаю наверняка. А об остальном только догадываюсь.
– Все это понятно, – следователь сделал в записной книжке какие-то пометки и в упор посмотрел на собеседника. – Через некоторое время после вашего отплытия из Черноморска на встрече глав местных чеченских кланов произошел большой взрыв, почти все собравшиеся погибли. Юсеф с Касимом могли это сделать?
Али вновь недоуменно сдвинул плечами.
– Они были многопрофильными бойцами, но зачем это нужно было полковнику? Он ведь вел с чеченцами переговоры.
– А если предположить возможность утечки секретной информации? И взрыв не что иное, как зачистка всех осведомленных?
Теперь Али задумался надолго, складывая головоломку из известных ему фактов, главным из которых был тайник с пятьюдесятью миллионами долларов. Зная норов партнеров по тайному ремеслу, он нисколько не сомневался, что вайнахи, узнав о таких деньгах, за просто так отрезали бы им головы и сожгли к чертовой матери опустошенную яхту. «Не с этим ли фактом был связан наш внезапный отход из Черноморска, – неожиданно осенило ливийца. Мысль показалась ему настолько верной, что он тут же попытался отыскать контраргументы. – Тогда почему мы не пошли домой, а болтались в нейтральных водах в ожидании встречи с братьями Максуровыми? – Но правильно поставленный вопрос, подобно торпеде, уже шел самостоятельно к цели наиболее подходящего ответа. – Максуровы – единственные, кто обладал нужным Аббасу товаром. Остальные тейпы могли попытаться захватить деньги лишь по одному желанию или, вернее сказать, по праву сильного. А полковник их опередил, приказав Юсефу и Касиму взорвать место сборища вайнахов», – Али недовольно поморщился своей догадке, полковник Махмуд Аббас Аль Фарук был профессионалом в области, где вопросы решались при помощи взрывных устройств. Примеров тому было достаточно, например, взорвавшийся над Англией пассажирский авиалайнер.
– Так что ты думаешь? – прервал размышления Али Назир Шах.
– Думаю, теоретически это возможно.
– Если все так, как мы себе представляем, то вполне логично, что взрыв у главной мечети не что иное, как месть чеченцев полковнику Аббасу. Логично?
Али, приглядевший на подносе большой румяный персик, с сочным хрустом впился в него зубами. Говорить с полным ртом было неудобно, поэтому моряк отрицательно замотал головой.
– Почему? – удивился Назир Шах, но ответа на свой вопрос дождался, когда собеседник прожевал плод.
– Если это месть, то логичнее предположить, что чеченцы скорее всего напали бы на нас на яхте, а не стали бы взрывать Махмуда Аббаса вместе со своим лидером.
– Логичнее, – вынужден был согласиться следователь, – но только в том случае, если цель – только один полковник Аббас. А если не он один? Заурбек Галиперов последние месяцы для повстанческого движения Ичкерии был не просто балластом, а гораздо хуже. От борьбы он отошел, собирал первое время средства для полевых командиров, теперь же львиную долю оставлял себе, устроившись здесь с уютом и комфортом, не хуже падишаха. Многие за это на него затаили злобу, но на открытое противостояние никто не решился. Конфликт между волками мгновенно отпугнул потенциальных инвесторов, а так вдруг появился шанс одним выстрелом двух зайцев убить. Так логичнее?
– Даже трех, – на этот раз без пререканий согласился Али.
Пропустив последнюю реплику мимо ушей, следователь сделал очередную пометку в записной книжке. – Эту версию возьмем как основную, но не будем выпускать из виду и другие. Согласен?
– Конечно, – ответил бывший помощник полковника Аббаса, с аппетитом доедая персик.
– А теперь давай поговорим о «третьем зайце», или какую роль играют во всем этом спектакле русские. И начнем с четвертого члена вашего экипажа…
Экстренные вызовы к директору СВР начальника управления специальных операций в последние месяцы стали вполне обычным явлением. Каждый день аналитический отдел через открытые источники, а также от агентуры фиксировал разного рода изменения в международной политике. Где-то разгорались войны, гремели взрывы террористических акций, звучали разного рода заявления с высоких трибун или изобреталась очередная гадость в тайных лабораториях. В курсе всего этого должен быть руководитель Службы внешней разведки и, выявив наиболее доминирующие угрозы государству российскому, докладывать лично президенту.
Начальник управления специальных операций, в прошлом удачливый агент-нелегал, часто выступал в роли эксперта той или иной проблемы, потому что одному человеку невозможно объять необъятное.
– Разрешите войти? – отворив дверь в кабинет начальника СВР, с порога спросил он.
– Проходи, садись, – не отрывая взгляда от экрана монитора, главный разведчик рукой указал на кресло возле рабочего стола. Изучив последнюю информацию, руководитель Службы внешней разведки отключил компьютер, снял с носа очки в тонкой золотой оправе и слегка помассировал уставшие глаза. – Слышал, что произошло с «Варшавой»?
Начальник специальных операций наморщил лоб, припоминая, о чем ему стало известно за последние часы. И тут же сообразил, что речь идет не о столице Польши, а о пассажирском теплоходе.
– Пожар в машинном отделении. Ничего страшного. Руководители туристической фирмы, арендовавшие корабль, заявили, что через семь-десять дней все будет в порядке. Пассажиров разместили в гостиницах города и обещали компенсацию за неудобства.
– Все так, только вот меня настораживает факт, что на теплоходе находится наш агент Воронцова, и пожар вспыхнул, именно когда «Варшава» зашла в порт Буктар.
– Думаете, это связано с арестом фээсбэшников? – предположил бывший нелегал.
– Да нет, – покачал головой директор. – Зная характер Алены, опасаюсь, как бы она не устроила чего-нибудь в духе Джеймса Бонда.
В кабинете повисла гнетущая тишина, оба шпионских генерала хорошо знали Алену Воронцову. Более десяти лет тому назад совсем молоденькая девушка была заслана в регион Ближнего и Среднего Востока, несколько лет она пускала «корни», приживаясь в жарком климате. И как только основные политические акценты сместились в эту зону, Воронцова оказалась во всеоружии, успешно выполняя все порученные руководством задания. Иногда работая, что называется, на самой грани, отделяющей от провала. Но настоящий профессионализм и авантюрная жилка каждый раз помогали ей выйти сухой из воды.
Во времена Первого главного управления КГБ за все «художества» ее обязательно бы заменили более осторожным агентом. Но СВР не обладала достаточным количеством кадров, поэтому руководству и приходилось мириться с «амазонкой» в стенах своего департамента.
– Полагаете, следует «зарядить» резидентуру на зондирование почвы вокруг этого пожара? – спросил начальник специальных операций.
– Пока не стоит проявлять активность. Сейчас их главная задача – выяснить причину провала группы «координаторов ФСБ». Есть какие-то сдвиги?
– Активно работать запрещено, вот они и осваивают окольные пути через иностранные представительства. Но когда будут конкретные результаты – трудно сказать.
– Это понятно, – согласился начальник внешней разведки, – активизировать резидентуру, когда у всех на слуху «горячая» операция, значит сдать с потрохами всех агентов местной контрразведки. Пусть продолжают работать окольными путями, может, что и всплывет. Вот тогда-то мы и вцепимся по-настоящему. Кстати, – неожиданно вспомнил директор, – а как там Титов, уже приехал?
– Уже дома. На неделе отправляем в подмосковный профилакторий, нервы подлечить. Ну а потом, чтобы не мозолил глаза, думаем направить в Монголию.
– Добро, – директор вновь нацепил на нос очки, но внезапно встрепенулся, будто вспомнив что-то. – Да, по поводу Воронцовой. Подготовь все-таки кого-нибудь из нелегалов и план мероприятий на случай форсмажорных обстоятельств.
– Сделаем, товарищ генерал, – заверил бывший нелегал.
– Мы должны объединить наши усилия в борьбе с оккупантами, – Черный Принц уже несколько часов доказывал генералу Кураджи о необходимости совместных действий.
Старик внимательно слушал пакистанца и даже время от времени кивал, но, как только дело доходило до конкретики, упорно уходил от ответа.
В конце концов Черный Принц решил задать вопрос напрямую:
– Вы готовы, генерал, к сотрудничеству в нашей общей борьбе?
Кураджи провел пальцами по седым усам и мягко улыбнулся:
– Борьба у нас действительно общая, а вот цели абсолютно разные. Мы сражаемся за свободу своей родины, а вам нужен мировой пожар и террор, тот факел, которым вы этот пожар разжигаете. И в этом наши цели полярно расходятся, поэтому союзниками мы никогда не станем.
На лице Черного Принца не дрогнул ни один мускул, хотя он почти физически ощущал, как в его жилах от ярости закипает кровь. В таком состоянии он мог старика убить одним ударом, и, пожалуй, так и сделал бы, если бы не стоящий за его спиной мрачный верзила с глазами волка. Черный Принц достаточно долго варился в котле этой войны и имел большое количество связей среди повстанцев и партизан, и поэтому все знал о тех людях, которых собирался брать в союзники.
Здоровяка звали Джамал Рафали, офицер президентской гвардии, фанатик Хусейна, готовый умереть за него без колебаний. С арестом президента майор, казалось, потерял жизненный стержень. Теперь он был предан генералу Кураджи как собака, вернее сказать, как бойцовый пес.
Глядя через плечо старика на верзилу, Черный Принц пытался придумать, как переманить на свою сторону эту машину для убийства.
– Хорошо, – наконец пакистанец изобразил на своем лице некое подобие улыбки. – Думаю, пока еще не наступило время для нашей совместной борьбы. Но позже мы обязательно вернемся к этому разговору.
Кураджи развел руками и, не оборачиваясь, приказал:
– Джамал, проводи гостя.
Черный Принц поднялся и направился к выходу, слыша за своей спиной тяжелую поступь майора Рафали. Они прошли по узкому подземному тоннелю, который вел к выходу в небольшой пальмовой роще на окраине столицы Ирака.
Оказавшись на поверхности, пакистанец вздохнул полной грудью. После спертого влажного воздуха бункера здесь дышалось намного легче. Черный Принц неожиданно вспомнил, как совсем недавно его погребло взрывом в полевом блиндаже, в тот раз он уцелел просто чудом, но еще большим чудом оказалось то, что американские парашютисты, уничтожившие отряд боевиков «Аль Каиды», не смогли его найти. «А ведь генерал прав, нам нужен мировой пожар, такой, чтобы неверным казалось, что у них под ногами горит земля», – подумал Черный Принц: действительно, он ставил своей целью запугать американцев, их союзников и вообще европейцев. Вчера ночью он отправил группу боевиков в Саудовскую Аравию совершить террористический акт, который должен отбить охоту туристам и бизнесменам посещать Ближний Восток.
Из-за крайней пальмы появилась группа вооруженных людей. Это были боевики из группы Черного Принца. Пакистанец помахал им рукой, но, прежде чем уйти, он повернулся лицом к майору Рафали и негромко сказал:
– И все-таки мы должны воевать вместе.
Джамал на это заявление лишь пожал плечами и неопределенно ответил:
– Я всего лишь солдат, выполняющий приказы командования.
Черный Принц больше ничего не стал говорить, легкой походкой бесшумно удалился. Как поступить со строптивым генералом, террорист уже придумал, теперь оставалось лишь воплотить свой план в жизнь…
Солнце плескалось в мутноватой воде акватории яхт-клуба, где отсвечивали всеми цветами радуги маслянистые пятна соляры, случайно пролитой каким-то раззявой-механиком.
Виктор Савченко сидел в удобном штурманском кресле на капитанском мостике. Настроение у бывшего морпеха было препротивнейшим, да еще и скула саднила. Вся левая сторона от подбородка до уха отсвечивала богатым фиолетовым цветом.
Опасность он успел почувствовать, но вовремя сгруппироваться, чтобы отразить нападение, не получилось.
Метнувшаяся к Виктору черная тень с близкого расстояния при свете луны мгновенно материализовалась в свирепую образину Мустафы. В высоком прыжке ливиец выбросил ногу, целясь противнику в голову. В данной ситуации проведение приема было весьма рискованным, уйди Савченко с линии атаки, и Мустафа вылетел бы за борт, как мешок с мусором. А придись удар пяткой точно в цель, и исход вполне мог оказаться фатальным. Расклад был пятьдесят на пятьдесят, и результат оказался таким же. Виктор не успел уйти с линии атаки, но зато дернул шеей. Тяжелый удар зацепил его левую скулу, и то по касательной. Так что Савченко даже не отключился на короткое мгновение, и успел шагнуть вправо с разворотом в противоположную сторону корпуса.
Мустафа приземлился на палубу, но занять боевую стойку не смог. Кулак Виктора тут же врезался ему в область печени, заставив здоровяка согнуться от боли. Ливиец утробно икнул и стал медленно оседать, в это же мгновение навстречу ему рванулось колено морпеха. Едва рухнув на палубу, Мустафа тут же вскочил и, размазывая кровавые потеки по лицу, прошипел сквозь дыры выбитых зубов:
– Я убью тебя, сволочь, – подняв руки на уровне груди, бросился в атаку.
Виктор, недолго думая, ушел на нижний уровень и, присев, выбросил вперед правую ногу, целясь под коленную чашечку. Удар пришелся точно в цель. Мустафа покатился по палубе. «Большой шкаф громко падает», – неожиданно всплыло в сознании бывшего морпеха, после чего злость буквально ослепила Савченко.
Ничего не соображая, Виктор подхватил с мачты кусок каната от парусного вооружения и на манер удавки накинул на могучую шею ливийца, затягивая изо всех сил.
Мустафа попытался подняться на ноги, но все его усилия были тщетными. Упертое между лопаток колено не позволяло это сделать. Араб натужно захрипел и забился в судорогах, Виктор попытался сильнее натянуть концы каната, но внезапный мощный удар сбил его с ног. Чтобы не «поцеловать» зубами доски палубы, пришлось отпустить канат.
Перекувыркнувшись через плечо, Савченко вновь встал в боевую стойку.
– Вы что, совсем уже озверели от безделья? – свистящим шепотом произнес Али, стоящий в одних плавках над хрипящим Мустафой.