Страница:
Тяжелый трехосный грузовик, рыкнув, с шипением замер. Из кабины высунулся молодой лейтенант в новеньком камуфляже и тяжелом бронежилете, надетом поверх. Поддерживая левой рукой лежащий на коленях автомат, лейтенант оглянул невзрачного вида бойцов, потом тоном заправского вояки спросил, обращаясь к Маклахову:
– Эй, «сундук», это, что ли, команда «три пятерки» для Грозненской комендатуры?
– Она самая, – подтвердил Игорь Маклахов, продолжая невозмутимо курить.
– Ну, тогда грузитесь, колонна на Грозный заканчивает формироваться. Только за вами и задержка.
– На погрузку, – скомандовал старший, бросив под ноги окурок и наступив на него подошвой кирзача.
К удивлению лейтенанта, пожитков у «контрабасов» оказалось значительно больше, чем обычно. Кроме личных вещмешков, в кузов грузовика загрузили еще десяток нестандартной формы деревянных ящиков, выкрашенных в обычный ядовито-зеленый цвет, но без какой-либо маркировки.
Наконец погрузка была закончена, и «прапорщик», сказав: «Трогай», взобрался в кузов. На что лейтенант недовольно буркнул: «Крохоборы».
Теперь, когда стало ясно, что операция «Бумеранг» с треском провалилась и никакого восстания в тылу федеральных войск не произойдет, как не будет осуждено ведущими мировыми странами подавление этого восстания, уже никто не слушал правозащитников, визгливо пищащих по углам.
В такой ситуации следовало искать новый оптимальный выход. Например, объявить его, Абдулла Камаля, известного всем под прозвищем Бабай, главнокомандующим, оставив себе лишь политическую власть. Уж тогда бы он смог объединить вокруг себя всех полевых командиров, на деньги, получаемые из-за рубежа, нанять целую армию высокопрофессиональных наемников, и не только арабов, за большие деньги пошли бы воевать и американцы, и европейцы. В мире достаточно таких, чья религия – банкноты. И чем больше банкнот, тем сильнее их вера. Можно было бы заставить русских в очередной раз умыться кровью, но Ушастый уперся – и ни в какую. В этом жесте он видел покушение на собственную власть.
«Можно подумать, он реально может кем-то командовать или его кто-то слушает», – размышлял Бабай, продолжая в мыслях спор с президентом.
Договориться так и не удалось, Абдуллу пришлось покинуть президентский бункер и вернуться к своему отряду арабских наемников.
По узкой горной дороге они двигались на четырех «УАЗах», боевики то и дело поднимали головы к небу, которое сейчас таило смертельную опасность в виде внезапно появившихся боевых вертолетов или штурмовиков. Для того, чтобы машины было легче покидать, с вездеходов сняли брезентовые крыши.
Уже ни горы, ни леса не могли защитить боевиков, федералы наконец-то научились методам партизанской войны, и часто их разведгруппы нападали на боевиков.
«Нужно уходить отсюда», – неожиданно подумал Абдулл. В течение нескольких месяцев он получал шифровки из Афганистана. Руководство, когда-то направившее его в Чечню, теперь требовало вернуться обратно, чтобы бороться с американским милитаризмом. Бабай каждый раз откладывал отъезд, считая, что сможет в корне изменить сложившуюся здесь ситуацию, чтобы впоследствии иметь государство, на территории которого можно будет укрыться от многочисленных врагов. Но из задуманного ничего не получалось, а даже наоборот, увеличился риск попасть в плен к федералам. Следовало поторопиться с отъездом.
Покинув территорию аэродрома, «Урал» загромыхал по улицам Моздока. На окраине города выстроилась готовая колонна. Десяток грузовых «Уралов» и «ЗИЛ-150» сопровождали три БМП-2 с длинными скорострельными пушками, пара БТР-80 с крупнокалиберными пулеметами и автоматическими гранатометами «пламя», приваренными к башням. На броне расселись солдаты отряда сопровождения из внутренних войск.
Бойцы, не один месяц сопровождавшие автомобильные колонны и не раз вступавшие в перестрелки с сепаратистами, чувствовали себя настоящими вояками, что располагало к некоторой вольности в форме и экипировке. У многих бронежилеты были надеты прямо на голое тело, демонстрируя бронзовый загар и рельеф мышц. Головные уборы тоже были различными: импортные бейсболки с завернутыми на затылок козырьками, камуфляжные панамы и черные бай-керские банданы с черепами. Колорит этого воинства, больше напоминавшего пиратское «береговое братство», дополнял командир. Парень лет двадцати семи, обритый «под Котовского», в черных солнцезащитных очках «Пилот». Держа на локтевом сгибе левой руки «АКМС» с пулеметным диском вместо стандартного магазина, в вытянутых пальцах правой руки он зажал окурок сигареты. Через расстегнутый бронежилет была видна мускулистая грудь с бледно-синей наколкой, поверх которой болталась на цепочке пара американских армейских жетонов.
– Кто рискует жизнью, тот главенствует над всеми, – глядя на отчаянное воинство, с усмешкой процитировал кого-то из классиков Макнамара. Его подчиненные только хмыкнули. Настоящие профессионалы редко заботятся о внешней мишуре.
Едва «Урал» занял место в хвосте колонны, как за ними пристроился «КамАЗ» с установленной на открытом кузове скорострельной двухствольной зениткой «ЗУ-23-2». Вслед за «КамАЗом» встали два БТРа, формирование колонны был закончено.
Командир охранения, докурив сигарету, щелчком отшвырнул окурок и, громко крикнув: «По коням», направился в голову колонны, где на первой боевой машине сидели саперы. Фыркнув выхлопными газами, подобно огромной броненосной сороконожке, колонна сдвинулась с места.
На равнинной территории Чечни в конце лета не особо красиво и довольно однообразно, серо-коричневый пейзаж выгоревшей под беспощадным солнцем степи тянулся до самых гор, закутанных в дымку облаков. Подобное зрелище быстро надоедает, единственный способ сократить дорогу – впасть в плен нежного Морфея. Вскоре в кузове грузовика все бойцы «Вымпела», устроившись кто где смог, мирно сопели. Привычных к любым фронтовым коллизиям, их даже на разбудил взрыв обнаруженного саперами фугаса.
Во второй половине дня колонна наконец достигла Грозного и медленно стала вползать на окраину города. Сейчас наступал наиболее опасный момент… Несмотря на то что столица Чечни давно считалась под властью федеральных войск, в руинах разрушенных домов и в коллекторах канализации еще бродили боевики сепаратистов, которые при всяком удобном случае нападали, обстреливали и взрывали колонны, патрули, комендатуры и блокпосты.
Но на этот раз все обошлось, и колонна дошла в целости и сохранности.
– Подъем! – заорал дурным голосом лейтенант изчюпровождения, когда «Урал» с «вымпеловцами» остановился во внутреннем дворе комендатуры.
– Выгружаемся, – приказал Маклахов и первым перепрыгнул через борт грузовика, остальные последовали за ним. Когда вся команда оказалась на плацу перед зданием комендатуры, к ним вышел дородный, уже немолодой полковник в сопровождении щеголеватого майора.
– Смирно! – скомандовал Макнамара, сообразив, что пожаловал комендант собственной персоной. Поднеся руку к виску, он попытался доложить по всей форме. —Товарищ полковник, команда «три пятерки» прибыла для дальнейшего прохождения…
– Команда? – возмущенно воскликнул комендант, его серое в глубоких морщинах лицо приобрело багровый цвет мороженой говядины. – Это же сбор блатных и шайка нищих. Прислали, что называется, «на тебе, боже, что мене негоже». Они же тут растащат и пропьют все, не только что плохо лежит, но и то, что составляет государственную тайну. Будут бегать за водкой, пока чечены не переловят и не поотрезают головы!
– Может, отправить их в «Забытый полк»? – предложил безразличным тоном майор, стоящий за спиной коменданта. – Там недокомплект. Да и не особо куда побежишь, кругом минные поля, и до ближайшей винно-водочной «точки» не менее десяти километров.
– «Забытый полк»? – переспросил заинтересованно полковник, ухватившись за спасительную мысль, как утопающий за подвернувшееся бревно. – Значит, так, лейтенант, – обратился он к сопровождающему офицеру, стоящему возле грузовика. – Забирай эту зондеркоманду и тарабань в «Забытый полк». Чтобы через минуту духу их здесь не было. Ферштейн?
– Так точно, – вытянулся лейтенант.
– Выполняй.
Название «Забытый полк» носил блокпост, расположенный на окраине Грозного. В отличие от большинства своих собратьев «Забытый полк» находился в отдалении от центральных дорог, и единственным объяснением созданию там блокпоста была господствующая над городом высота, которую часто для обстрелов использовали боевики, и лучшее средство борьбы с ними было разместить на ее вершине свой блокпост.
Несколько раз боевики пытались выбить оттуда федеральные силы, но ничего из этого не получилось. На блокпосту, кроме некоторых дотов с крупнокалиберными пулеметами, пары зарытых в грунт по самые башни счетверенных зениток «шилка» и батареи 82-мм минометов, были приняты и другие меры безопасности. Все подходы к высоте были заминированы сотнями противопехотных мин, установленных на неизвлечение. Все эти меры вскоре привели к тому, что на блокпост стали ссылать самых нерадивых военнослужащих.
Такую «точку» ФСБ не могла оставить без внимания. И вскоре под видом смены руководства командование блокпостом приняли офицеры госбезопасности, официально числящиеся в рядах Министерства обороны. После этого «Забытый полк», все еще считающийся местом ссылки у военного коменданта, на самом деле стал базой «рыцарей плаща и кинжала». Лейтенант, сопровождавший «Урал», понятия не имел, кого сопровождал, зато майор, помощник коменданта, в свое время попавшийся в сети контрразведки на спекуляции продуктами и давший подписку о сотрудничестве, за сутки до этого получил приказ команду «три пятерки» направить в «Забытый полк».
На блокпосту командированных «вымпеловцев» ждали. Едва «Урал» въехал на территорию, к грузовику устремился заранее подготовленный дежурный взвод, чтобы помочь с разгрузкой.
Лейтенант этому был только рад, время неумолимо приближалось к вечеру, и надо было торопиться, чтобы не застрять здесь до утра. Едва последний ящик покинул кузов, он живо заскочил в кабину, и грузовик сорвался с места.
– Ну, здорово, – едва машина скрылась из виду, радушно проговорил начальник блокпоста Чугунов, протягивая Маклахову руку. Оба офицера госбезопасности были давними знакомцами, когда-то заканчивали одно закрытое высшее учебное заведение. Потом служили в одном управлении, несколько раз вместе ездили «на войну». Так что их вполне можно было назвать друзьями, хотя по-настоящему близкими друзьями они никогда не были.
Мужчины обменялись рукопожатиями, потом Чугунов сказал:
– Я для твоей команды приготовил отдельный блиндаж, оружие, экипировку. Но, смотрю, последнее было явно лишним. Вы, как истинные кочевники, все свое носите с собой.
– Конечно, – улыбнулся Макнамара. – Оружие пристреляно, экипировка подогнана. Осталось только ждать новостей.
– Добрые новости не заставят себя ждать.
– Будем надеяться.
Утро следующего дня для морских пехотинцев началось с физзарядки. Голые по пояс бойцы, уже забывшие о таком мероприятии обычной гарнизонной службы, поспешно покидали вагоны и тут же строились повзводно.
– Быстрее, быстрее шевелись, детинушки, – подгонял морпехов инструктор по физической подготовке, которого привез с собой Христофоров, двухметровый верзила с абсолютно голым черепом. Его мускулистое тело было покрыто различными татуировками, как у закоренелого урки. Размахивая длинными, как у гориллы, руками он все приговаривал: – Не будете укладываться в нормативы, будем дополнительно тренироваться с утяжелителями.
Наконец батальон выстроился перед составом, и инструктор произнес, каннибальски улыбаясь:
– Первый номер нашей программы – аттракцион «Офицерские горки», десять километров по пересеченной местности, по горам, оврагам, буеракам. Налево, бегом марш!
Гулко топая тяжелыми сапогами, морские пехотинцы сорвались с места.
Умывшись, подполковник Вавилов через вагонное стекло наблюдал за физзарядкой подчиненных. Когда последние бойцы исчезли из виду, комбат, взяв со столика пачку сигарет, выбрался из вагона на платформу, оглядывая местность, куда их забросила судьба.
Переплетение железнодорожных путей, разгрузочные платформы, приземистые строения пакгаузов, многотонные краны. Для боевого пловца, готовившегося всю свою службу для диверсий на стратегических объектах в тылу вероятного противника, картина был очень знакомая – подъездные пути к ядерным комплексам подземного базирования.
«По-видимому, где-то поблизости находились ракеты Южной группы войск, —догадался Вавилов, закуривая сигарету. – Ракеты по договору ОВС пустили под нож, а до объекта руки все не доходили, вот чекисты его решили использовать. Молодцы, ничего не скажешь».
После зарядки и завтрака личному составу было приказано снять тельняшки, срезать шевроны и кокарды, на черные береты надеть камуфляжные чехлы. По старинной флотской традиции нашлось несколько смутьянов, которые пытались отстоять реликвии морской славы. Но бузотеров быстро прижали «к ногтю» и обезличивание батальона прошло в спокойном режиме.
Перед обедом в штабном вагоне появился Христофоров. Командирам взводов, рот, батарей были переданы расписанные до мелочей распоряжения. Комбату достался общий план всей операции. Он внимательно ознакомился с ним, потом, взглянув на сидящего напротив полковника госбезопасности, сказал:
– Толково написано, учтены все нюансы. Непонятно только одно: откуда такая уверенность, что Бабай зайдет в это селение?
– У него другого выхода не будет, – спокойно ответил чекист. – Загонщики не дадут зверю пойти в другую сторону.
– Ну, тогда ладно, – удовлетворенно кивнул Вавилов.
Он только сейчас сообразил: батальон морской пехоты, привлеченный к участию в ликвидации наиболее непримиримых и одиозных полевых командиров, не более чем вершина огромного айсберга под названием ФСБ, со всеми ее структурами, оперативным, экспертным, следственным и аналитическим отделами. А еще дальше в черной глубине внедренная агентура, выряженная в одежды сепаратистов. Диверсанты, занявшие исходные позиции на лесных и горных тропах и готовые по первому сигналу их перекрыть, создав невидимое и в то же время непреодолимое препятствие для намеченной жертвы. И затем, как умелые загонщики, гнать зверя к той яме, где его и добить.
Несмотря на все реформы, которые по своей сути были равносильны вредительству, госбезопасность все же сохранила свой костяк. И теперь, когда представился удобный случай, профессионалы решили взять реванш за недавнее прошлое.
– Толковый план, – еще раз проговорил комбат, осмыслив, что стоит за ровными строчками машинописного текста.
– Сейчас офицеры изучают детали плана. Рядовые и сержанты получают боеприпасы, – произнес Христофоров. – Я бы хотел познакомиться с личным составом. Надо устроить во второй половине дня общее построение. С полной выкладкой и боевой техникой.
– Сделаем, – пообещал Вавилов.
Сразу же после обеда была объявлена боевая тревога. Морские пехотинцы, надев бронежилеты, ранцы, каски, схватив оружие, выпрыгивали из вагонов. С глухим звериным ревом с платформ съезжали БМД, самоходные артиллерийские установки. Несколько минут длилась суета, потом все замерло. Огромный многофункциональный организм застыл, агрессивно ощетинившись десятками артиллерийских и сотнями автоматно-пулеметных стволов, став похожим на фантастического хищника, готового к смертельной атаке на жертву или на такого же хищника, как сам.
– Неплохо, – задумчиво произнес Христофоров, наблюдавший за действиями морских пехотинцев с момента объявления боевой тревоги. Потом спросил, указывая на ближайший к штабному вагону взвод: – Почему у этих бойцов оружие без ремней?
– Почему? – переспросил комбат, поворачиваясь к щеголеватому начальнику разведки.
– Взводом разведки сейчас командует старший сержант Федоров, – начал обстоятельно объяснять главный батальонный разведчик. – Он приказал бойцам снять ремни с автоматов на манер английских коммандос. Так они даже в самой пиковой ситуации готовы к бою.
– Почему командир взвода контрактник, а не офицер? – поинтересовался чекист.
– Прежний командир отбыл на учебу в академию. А сержант только вернулся из госпиталя. Опытный боец, трижды кавалер ордена Мужества, последний орден получил в Москве из рук Президента, – быстро пояснил комбат. – Тем более что мы возвращались вроде домой.
– Он что, знаком с тактикой английских коммандос? – задал новый вопрос Христофоров. Он еще толком ничего не решил, но неординарный сержант его заинтересовал.
– Думаю, да, – не совсем уверенно проговорил начальник разведки.
– Откуда?
– В Боснии скорее всего познакомился, – сказал разведчик и, увидев удивленный взгляд Христофорова, добавил: – Воевал наемником в Югославии.
– Действительно, интересный экземпляр. Надо узнать его поближе.
Шамиль устал меньше других, потому что из-за увечья не шел пешком, а ехал в седле. Выбрав наиболее выносливых, отправил их в сторожевые секреты, потом назвал тех, кому придется сменить часовых. В партизанской войне охрана лагеря – едва ли не самая главная задача. Безопасность – гарантия жизни и гарантия продолжения борьбы.
Распределив обязанности, Пастух наконец смог расстелить под деревом свой спальник. Сев на него, он прислонился спиной к шершавому стволу и, прикрыв веки, провалился в черноту беспокойного сна…
Проснулся Шамиль, когда на горы спустилась ночь. Отдохнувшие боевики разбили полевой лагерь, установили палатки, натянули навесы, под которыми укрыли лошадей и привезенную на них поклажу. В центре лагеря была вырыта яма, внизу разожгли костер и подвесили большой котел, в котором варилась ароматная баранья похлебка.
Чтобы источник тепла не обнаружили самолеты-разведчики, имевшие на борту тепловизоры, над котлом была подвешена плащ-палатка, на которую набросали мокрой травы.
Поднявшись на ноги, Шамиль заковылял в сторону котла, из-под которого виднелись красноватые языки пламени. Ночью в горах сыро и холодно, из-за низкой температуры нестерпимо ныла культя. Фантомные боли создавали иллюзию, что болит ступня, остатки которой ампутировал врач.
Усевшись недалеко от очага, Пастух протянул поближе к огню раненую ногу. В отличие от рядового бойца, которому достаточно лишь выполнять приказы своих начальников, командир такой роскоши лишен, он постоянно должен думать, и не столько о себе самом, сколько о своих подчиненных, поставленной задаче и сложившемся положении.
Положение его отряда было если не критическим, то близким к тому. Потеряв тяжелое вооружение, Шамиль сперва радовался, что удалось спасти основную часть отряда. Но уже вскоре понял, с потерей минометов и противотанковых ракетных комплексов он потерял свою убойную силу. И теперь мог разве что ночью обстреливать блокпосты федералов, как доморощенные местные мстители. Такие обстрелы милиционеры и солдаты внутренних войск называли не иначе как «беспокоящие обстрелы», то есть лишь мешающие спать отдыхающей смене. На это никак не мог согласиться «национальный герой Ичкерии».
От бессилия и злобы Шамиль аж заскрежетал зубами. Боевые действия кардинально изменились, теперь у повстанцев оставалось два варианта: либо уйти за границу, либо рано или поздно (а в последнее время все чаще) погибнуть.
Уйти за границу – в конце концов, это возможно, несмотря на то что все главенствующие высоты заняты пограничными заставами, а по тропам шастают диверсионные группы спецназа. И все же пройти можно было, даже потеряв две трети остатков отряда. Вопрос в другом – что он там будет делать, колченогий калека? Все «хлебные места» там уже заняты. Кто-то ездит по мусульманским государствам, призывает помочь повстанцам и припеваючи живет на пожертвования, другие торгуют наркотиками или оружием, третьи торгуют похищенными заложниками. У всех свой доход, и никто не потерпит конкурента. Если сами не убьют, то подошлют тех, у кого есть к нему свои счеты. А таких немало, с начала девяностых он воевал в абхазском батальоне с мусульманами-абхазами против христиан-грузин.
Вспомнив начало своей боевой карьеры, Шамиль протянул руку к правому бедру и вытащил из кобуры видавший виды пистолет Макарова, свой первый трофей, который считал талисманом. Языки пламени всполохами бликов отражались на вороненой поверхности ствольной коробки. Побег за границу отпадал, оставалось умереть героем.
К Пастуху подошел медведеподобный бородач и протянул котелок с похлебкой. Горячее наваристое варево с костью, с которой свисали лохмотья мяса, утолило голод. После этого пессимистические мысли отошли прочь, жить стало веселее. Вытерев куском лепешки жир со стенок котелка, Пастух вздохнул. Сейчас даже потеря минометов и ракет не казалась тяжелой утратой.
«Ракеты можно одолжить у Бабая, – неожиданно подумал чеченец, вспомнив о своем побратиме. – В конце концов, это я ему передал поставщика. Он мне должен».
Затем он стал думать, на что использовать эти ракеты. Он должен совершить то, о чем будут говорить долго, передавая из уст в уста, из поколения в поколение. Вот тогда можно смело сказать: Шамиль Одноногий– национальный герой Чечни.
Лагерь тем временем пришел в движение, несколько боевиков, поев, взяли свое оружие и пошли менять тех, кто сидел в секретах.
– Мустафа, – позвал Пастух своего ординарца.
Невысокий худой парень с редкой бороденкой, свисавшей с лица, бросился бегом по первому зову эмира. Остановившись перед сидящим, он покорно произнес:
– Слушаю тебя, Шамиль.
– Готовь рацию, – коротко приказал Одноногий.
Несмотря на новейшие средства, которыми были оснащены боевики, в последнее время радиопереговоры стали довольно опасным занятием. Службы радиоперехвата тщательно стерегли эфир. И стоило кому-то выйти на связь, как тут же включалась хитроумная аппаратура, она не только записывала текст, но и определяла координаты передатчика, по которому сразу же наносился ракетный удар.
Теперь боевики вели переговоры только через ретрансляторы, которые выводились в сторону от радиостанции на несколько сот метров. Это хоть немного оберегало радиста от прямого попадания.
Трое радистов под командой Мустафы, собрав ретранслятор, стали с ним подниматься к вершине горы. Через полчаса радиостанция со всеми предосторожностями была готова к работе.
Включив тумблер, Шамиль поднес ко рту микрофон:
– Пастух вызывает Бабая. Пастух вызывает Бабая.
– Бабай слушает тебя, брат, – прозвучал голос алжирца в наушниках.
– Слушаю. – Чекист поднялся с полки и включил ночник.
– Только что перехватили радиопереговоры на чеченских частотах, —доложил офицер.
Полевая форма на «слухаче» смотрелась не лучше, чем попона на жирафе. Чувствовалось, что военно-техническая интеллигенция не привыкла к такой форме одежды. Но условия конспирации требовали маскарада.
– Попрошу подробнее, капитан.
– В двадцать два десять зафиксированы радиопереговоры. Контакт был устойчивый, хотя чеченцы с равным интервалом меняли частоты, нам все же удалось прочно захватить саму передачу и полностью ее записать. Правда, текст зашифрован синхронным с радиостанцией шифратором, но для наших криптографов при их аппаратуре это семечки. Через два часа, надеюсь, расшифровка будет закончена. Хотя аналитики считают, что боевики в курсе того, что их шифры не более чем фикция, поэтому пользуются лишь ключевыми словами, которые понятны только общающимся, а для посторонних могут означать все, что угодно.
– Ясно, – кивнул Христофоров.
Он и сам понимал, что противник далеко не прост и кодированные радиоребусы спецы будут решать довольно долго. А время не ждет, время на проведение операции «Бумеранг возвращается» строго лимитировано.
– Засечь передатчики удалось? – наконец поинтересовался полковник.
– Один работал практически на прием, лишь дважды выходил кратковременно в конце и начале сеанса. Второй работал дольше, но все-таки недостаточно долго для привязки его к конкретной точке. «Вилка» получилась около десяти квадратных километров.
– Большой квадратик, – задумчиво произнес чекист, потом внимательно посмотрел на «слухача» и спросил: —Авиацию навести сможем?
– Разве что вызвать из Энгельса дивизию стратегической авиации и по площади ковровым методом сделать лунный пейзаж, —последовал основательный ответ.
– Лунный пейзаж, говоришь? – мечтательно сказал полковник, но капитан не проявил никаких эмоций, поэтому пришлось его отпустить. —Ладно, идите работайте. Если что, ко мне с докладом. В любое время суток.
– Эй, «сундук», это, что ли, команда «три пятерки» для Грозненской комендатуры?
– Она самая, – подтвердил Игорь Маклахов, продолжая невозмутимо курить.
– Ну, тогда грузитесь, колонна на Грозный заканчивает формироваться. Только за вами и задержка.
– На погрузку, – скомандовал старший, бросив под ноги окурок и наступив на него подошвой кирзача.
К удивлению лейтенанта, пожитков у «контрабасов» оказалось значительно больше, чем обычно. Кроме личных вещмешков, в кузов грузовика загрузили еще десяток нестандартной формы деревянных ящиков, выкрашенных в обычный ядовито-зеленый цвет, но без какой-либо маркировки.
Наконец погрузка была закончена, и «прапорщик», сказав: «Трогай», взобрался в кузов. На что лейтенант недовольно буркнул: «Крохоборы».
* * *
Алжирский наемник Абдулл Камаль был вне себя от ярости, договориться с Ушастым они так и не смогли. Бывший полковник Советской армии не только ничего не контролировал, но уже и не мог адекватно оценивать складывающуюся не в его пользу ситуацию.Теперь, когда стало ясно, что операция «Бумеранг» с треском провалилась и никакого восстания в тылу федеральных войск не произойдет, как не будет осуждено ведущими мировыми странами подавление этого восстания, уже никто не слушал правозащитников, визгливо пищащих по углам.
В такой ситуации следовало искать новый оптимальный выход. Например, объявить его, Абдулла Камаля, известного всем под прозвищем Бабай, главнокомандующим, оставив себе лишь политическую власть. Уж тогда бы он смог объединить вокруг себя всех полевых командиров, на деньги, получаемые из-за рубежа, нанять целую армию высокопрофессиональных наемников, и не только арабов, за большие деньги пошли бы воевать и американцы, и европейцы. В мире достаточно таких, чья религия – банкноты. И чем больше банкнот, тем сильнее их вера. Можно было бы заставить русских в очередной раз умыться кровью, но Ушастый уперся – и ни в какую. В этом жесте он видел покушение на собственную власть.
«Можно подумать, он реально может кем-то командовать или его кто-то слушает», – размышлял Бабай, продолжая в мыслях спор с президентом.
Договориться так и не удалось, Абдуллу пришлось покинуть президентский бункер и вернуться к своему отряду арабских наемников.
По узкой горной дороге они двигались на четырех «УАЗах», боевики то и дело поднимали головы к небу, которое сейчас таило смертельную опасность в виде внезапно появившихся боевых вертолетов или штурмовиков. Для того, чтобы машины было легче покидать, с вездеходов сняли брезентовые крыши.
Уже ни горы, ни леса не могли защитить боевиков, федералы наконец-то научились методам партизанской войны, и часто их разведгруппы нападали на боевиков.
«Нужно уходить отсюда», – неожиданно подумал Абдулл. В течение нескольких месяцев он получал шифровки из Афганистана. Руководство, когда-то направившее его в Чечню, теперь требовало вернуться обратно, чтобы бороться с американским милитаризмом. Бабай каждый раз откладывал отъезд, считая, что сможет в корне изменить сложившуюся здесь ситуацию, чтобы впоследствии иметь государство, на территории которого можно будет укрыться от многочисленных врагов. Но из задуманного ничего не получалось, а даже наоборот, увеличился риск попасть в плен к федералам. Следовало поторопиться с отъездом.
Покинув территорию аэродрома, «Урал» загромыхал по улицам Моздока. На окраине города выстроилась готовая колонна. Десяток грузовых «Уралов» и «ЗИЛ-150» сопровождали три БМП-2 с длинными скорострельными пушками, пара БТР-80 с крупнокалиберными пулеметами и автоматическими гранатометами «пламя», приваренными к башням. На броне расселись солдаты отряда сопровождения из внутренних войск.
Бойцы, не один месяц сопровождавшие автомобильные колонны и не раз вступавшие в перестрелки с сепаратистами, чувствовали себя настоящими вояками, что располагало к некоторой вольности в форме и экипировке. У многих бронежилеты были надеты прямо на голое тело, демонстрируя бронзовый загар и рельеф мышц. Головные уборы тоже были различными: импортные бейсболки с завернутыми на затылок козырьками, камуфляжные панамы и черные бай-керские банданы с черепами. Колорит этого воинства, больше напоминавшего пиратское «береговое братство», дополнял командир. Парень лет двадцати семи, обритый «под Котовского», в черных солнцезащитных очках «Пилот». Держа на локтевом сгибе левой руки «АКМС» с пулеметным диском вместо стандартного магазина, в вытянутых пальцах правой руки он зажал окурок сигареты. Через расстегнутый бронежилет была видна мускулистая грудь с бледно-синей наколкой, поверх которой болталась на цепочке пара американских армейских жетонов.
– Кто рискует жизнью, тот главенствует над всеми, – глядя на отчаянное воинство, с усмешкой процитировал кого-то из классиков Макнамара. Его подчиненные только хмыкнули. Настоящие профессионалы редко заботятся о внешней мишуре.
Едва «Урал» занял место в хвосте колонны, как за ними пристроился «КамАЗ» с установленной на открытом кузове скорострельной двухствольной зениткой «ЗУ-23-2». Вслед за «КамАЗом» встали два БТРа, формирование колонны был закончено.
Командир охранения, докурив сигарету, щелчком отшвырнул окурок и, громко крикнув: «По коням», направился в голову колонны, где на первой боевой машине сидели саперы. Фыркнув выхлопными газами, подобно огромной броненосной сороконожке, колонна сдвинулась с места.
На равнинной территории Чечни в конце лета не особо красиво и довольно однообразно, серо-коричневый пейзаж выгоревшей под беспощадным солнцем степи тянулся до самых гор, закутанных в дымку облаков. Подобное зрелище быстро надоедает, единственный способ сократить дорогу – впасть в плен нежного Морфея. Вскоре в кузове грузовика все бойцы «Вымпела», устроившись кто где смог, мирно сопели. Привычных к любым фронтовым коллизиям, их даже на разбудил взрыв обнаруженного саперами фугаса.
Во второй половине дня колонна наконец достигла Грозного и медленно стала вползать на окраину города. Сейчас наступал наиболее опасный момент… Несмотря на то что столица Чечни давно считалась под властью федеральных войск, в руинах разрушенных домов и в коллекторах канализации еще бродили боевики сепаратистов, которые при всяком удобном случае нападали, обстреливали и взрывали колонны, патрули, комендатуры и блокпосты.
Но на этот раз все обошлось, и колонна дошла в целости и сохранности.
– Подъем! – заорал дурным голосом лейтенант изчюпровождения, когда «Урал» с «вымпеловцами» остановился во внутреннем дворе комендатуры.
– Выгружаемся, – приказал Маклахов и первым перепрыгнул через борт грузовика, остальные последовали за ним. Когда вся команда оказалась на плацу перед зданием комендатуры, к ним вышел дородный, уже немолодой полковник в сопровождении щеголеватого майора.
– Смирно! – скомандовал Макнамара, сообразив, что пожаловал комендант собственной персоной. Поднеся руку к виску, он попытался доложить по всей форме. —Товарищ полковник, команда «три пятерки» прибыла для дальнейшего прохождения…
– Команда? – возмущенно воскликнул комендант, его серое в глубоких морщинах лицо приобрело багровый цвет мороженой говядины. – Это же сбор блатных и шайка нищих. Прислали, что называется, «на тебе, боже, что мене негоже». Они же тут растащат и пропьют все, не только что плохо лежит, но и то, что составляет государственную тайну. Будут бегать за водкой, пока чечены не переловят и не поотрезают головы!
– Может, отправить их в «Забытый полк»? – предложил безразличным тоном майор, стоящий за спиной коменданта. – Там недокомплект. Да и не особо куда побежишь, кругом минные поля, и до ближайшей винно-водочной «точки» не менее десяти километров.
– «Забытый полк»? – переспросил заинтересованно полковник, ухватившись за спасительную мысль, как утопающий за подвернувшееся бревно. – Значит, так, лейтенант, – обратился он к сопровождающему офицеру, стоящему возле грузовика. – Забирай эту зондеркоманду и тарабань в «Забытый полк». Чтобы через минуту духу их здесь не было. Ферштейн?
– Так точно, – вытянулся лейтенант.
– Выполняй.
Название «Забытый полк» носил блокпост, расположенный на окраине Грозного. В отличие от большинства своих собратьев «Забытый полк» находился в отдалении от центральных дорог, и единственным объяснением созданию там блокпоста была господствующая над городом высота, которую часто для обстрелов использовали боевики, и лучшее средство борьбы с ними было разместить на ее вершине свой блокпост.
Несколько раз боевики пытались выбить оттуда федеральные силы, но ничего из этого не получилось. На блокпосту, кроме некоторых дотов с крупнокалиберными пулеметами, пары зарытых в грунт по самые башни счетверенных зениток «шилка» и батареи 82-мм минометов, были приняты и другие меры безопасности. Все подходы к высоте были заминированы сотнями противопехотных мин, установленных на неизвлечение. Все эти меры вскоре привели к тому, что на блокпост стали ссылать самых нерадивых военнослужащих.
Такую «точку» ФСБ не могла оставить без внимания. И вскоре под видом смены руководства командование блокпостом приняли офицеры госбезопасности, официально числящиеся в рядах Министерства обороны. После этого «Забытый полк», все еще считающийся местом ссылки у военного коменданта, на самом деле стал базой «рыцарей плаща и кинжала». Лейтенант, сопровождавший «Урал», понятия не имел, кого сопровождал, зато майор, помощник коменданта, в свое время попавшийся в сети контрразведки на спекуляции продуктами и давший подписку о сотрудничестве, за сутки до этого получил приказ команду «три пятерки» направить в «Забытый полк».
На блокпосту командированных «вымпеловцев» ждали. Едва «Урал» въехал на территорию, к грузовику устремился заранее подготовленный дежурный взвод, чтобы помочь с разгрузкой.
Лейтенант этому был только рад, время неумолимо приближалось к вечеру, и надо было торопиться, чтобы не застрять здесь до утра. Едва последний ящик покинул кузов, он живо заскочил в кабину, и грузовик сорвался с места.
– Ну, здорово, – едва машина скрылась из виду, радушно проговорил начальник блокпоста Чугунов, протягивая Маклахову руку. Оба офицера госбезопасности были давними знакомцами, когда-то заканчивали одно закрытое высшее учебное заведение. Потом служили в одном управлении, несколько раз вместе ездили «на войну». Так что их вполне можно было назвать друзьями, хотя по-настоящему близкими друзьями они никогда не были.
Мужчины обменялись рукопожатиями, потом Чугунов сказал:
– Я для твоей команды приготовил отдельный блиндаж, оружие, экипировку. Но, смотрю, последнее было явно лишним. Вы, как истинные кочевники, все свое носите с собой.
– Конечно, – улыбнулся Макнамара. – Оружие пристреляно, экипировка подогнана. Осталось только ждать новостей.
– Добрые новости не заставят себя ждать.
– Будем надеяться.
Утро следующего дня для морских пехотинцев началось с физзарядки. Голые по пояс бойцы, уже забывшие о таком мероприятии обычной гарнизонной службы, поспешно покидали вагоны и тут же строились повзводно.
– Быстрее, быстрее шевелись, детинушки, – подгонял морпехов инструктор по физической подготовке, которого привез с собой Христофоров, двухметровый верзила с абсолютно голым черепом. Его мускулистое тело было покрыто различными татуировками, как у закоренелого урки. Размахивая длинными, как у гориллы, руками он все приговаривал: – Не будете укладываться в нормативы, будем дополнительно тренироваться с утяжелителями.
Наконец батальон выстроился перед составом, и инструктор произнес, каннибальски улыбаясь:
– Первый номер нашей программы – аттракцион «Офицерские горки», десять километров по пересеченной местности, по горам, оврагам, буеракам. Налево, бегом марш!
Гулко топая тяжелыми сапогами, морские пехотинцы сорвались с места.
Умывшись, подполковник Вавилов через вагонное стекло наблюдал за физзарядкой подчиненных. Когда последние бойцы исчезли из виду, комбат, взяв со столика пачку сигарет, выбрался из вагона на платформу, оглядывая местность, куда их забросила судьба.
Переплетение железнодорожных путей, разгрузочные платформы, приземистые строения пакгаузов, многотонные краны. Для боевого пловца, готовившегося всю свою службу для диверсий на стратегических объектах в тылу вероятного противника, картина был очень знакомая – подъездные пути к ядерным комплексам подземного базирования.
«По-видимому, где-то поблизости находились ракеты Южной группы войск, —догадался Вавилов, закуривая сигарету. – Ракеты по договору ОВС пустили под нож, а до объекта руки все не доходили, вот чекисты его решили использовать. Молодцы, ничего не скажешь».
После зарядки и завтрака личному составу было приказано снять тельняшки, срезать шевроны и кокарды, на черные береты надеть камуфляжные чехлы. По старинной флотской традиции нашлось несколько смутьянов, которые пытались отстоять реликвии морской славы. Но бузотеров быстро прижали «к ногтю» и обезличивание батальона прошло в спокойном режиме.
Перед обедом в штабном вагоне появился Христофоров. Командирам взводов, рот, батарей были переданы расписанные до мелочей распоряжения. Комбату достался общий план всей операции. Он внимательно ознакомился с ним, потом, взглянув на сидящего напротив полковника госбезопасности, сказал:
– Толково написано, учтены все нюансы. Непонятно только одно: откуда такая уверенность, что Бабай зайдет в это селение?
– У него другого выхода не будет, – спокойно ответил чекист. – Загонщики не дадут зверю пойти в другую сторону.
– Ну, тогда ладно, – удовлетворенно кивнул Вавилов.
Он только сейчас сообразил: батальон морской пехоты, привлеченный к участию в ликвидации наиболее непримиримых и одиозных полевых командиров, не более чем вершина огромного айсберга под названием ФСБ, со всеми ее структурами, оперативным, экспертным, следственным и аналитическим отделами. А еще дальше в черной глубине внедренная агентура, выряженная в одежды сепаратистов. Диверсанты, занявшие исходные позиции на лесных и горных тропах и готовые по первому сигналу их перекрыть, создав невидимое и в то же время непреодолимое препятствие для намеченной жертвы. И затем, как умелые загонщики, гнать зверя к той яме, где его и добить.
Несмотря на все реформы, которые по своей сути были равносильны вредительству, госбезопасность все же сохранила свой костяк. И теперь, когда представился удобный случай, профессионалы решили взять реванш за недавнее прошлое.
– Толковый план, – еще раз проговорил комбат, осмыслив, что стоит за ровными строчками машинописного текста.
– Сейчас офицеры изучают детали плана. Рядовые и сержанты получают боеприпасы, – произнес Христофоров. – Я бы хотел познакомиться с личным составом. Надо устроить во второй половине дня общее построение. С полной выкладкой и боевой техникой.
– Сделаем, – пообещал Вавилов.
Сразу же после обеда была объявлена боевая тревога. Морские пехотинцы, надев бронежилеты, ранцы, каски, схватив оружие, выпрыгивали из вагонов. С глухим звериным ревом с платформ съезжали БМД, самоходные артиллерийские установки. Несколько минут длилась суета, потом все замерло. Огромный многофункциональный организм застыл, агрессивно ощетинившись десятками артиллерийских и сотнями автоматно-пулеметных стволов, став похожим на фантастического хищника, готового к смертельной атаке на жертву или на такого же хищника, как сам.
– Неплохо, – задумчиво произнес Христофоров, наблюдавший за действиями морских пехотинцев с момента объявления боевой тревоги. Потом спросил, указывая на ближайший к штабному вагону взвод: – Почему у этих бойцов оружие без ремней?
– Почему? – переспросил комбат, поворачиваясь к щеголеватому начальнику разведки.
– Взводом разведки сейчас командует старший сержант Федоров, – начал обстоятельно объяснять главный батальонный разведчик. – Он приказал бойцам снять ремни с автоматов на манер английских коммандос. Так они даже в самой пиковой ситуации готовы к бою.
– Почему командир взвода контрактник, а не офицер? – поинтересовался чекист.
– Прежний командир отбыл на учебу в академию. А сержант только вернулся из госпиталя. Опытный боец, трижды кавалер ордена Мужества, последний орден получил в Москве из рук Президента, – быстро пояснил комбат. – Тем более что мы возвращались вроде домой.
– Он что, знаком с тактикой английских коммандос? – задал новый вопрос Христофоров. Он еще толком ничего не решил, но неординарный сержант его заинтересовал.
– Думаю, да, – не совсем уверенно проговорил начальник разведки.
– Откуда?
– В Боснии скорее всего познакомился, – сказал разведчик и, увидев удивленный взгляд Христофорова, добавил: – Воевал наемником в Югославии.
– Действительно, интересный экземпляр. Надо узнать его поближе.
* * *
Остатки отряда Одноногого Шамиля расположились у подножия остроконечной горы в густой лещине. Измученные долгим переходом, боевики валились поддеревья, не в силах установить палатки или хотя бы натянуть маскировочные тенты.Шамиль устал меньше других, потому что из-за увечья не шел пешком, а ехал в седле. Выбрав наиболее выносливых, отправил их в сторожевые секреты, потом назвал тех, кому придется сменить часовых. В партизанской войне охрана лагеря – едва ли не самая главная задача. Безопасность – гарантия жизни и гарантия продолжения борьбы.
Распределив обязанности, Пастух наконец смог расстелить под деревом свой спальник. Сев на него, он прислонился спиной к шершавому стволу и, прикрыв веки, провалился в черноту беспокойного сна…
Проснулся Шамиль, когда на горы спустилась ночь. Отдохнувшие боевики разбили полевой лагерь, установили палатки, натянули навесы, под которыми укрыли лошадей и привезенную на них поклажу. В центре лагеря была вырыта яма, внизу разожгли костер и подвесили большой котел, в котором варилась ароматная баранья похлебка.
Чтобы источник тепла не обнаружили самолеты-разведчики, имевшие на борту тепловизоры, над котлом была подвешена плащ-палатка, на которую набросали мокрой травы.
Поднявшись на ноги, Шамиль заковылял в сторону котла, из-под которого виднелись красноватые языки пламени. Ночью в горах сыро и холодно, из-за низкой температуры нестерпимо ныла культя. Фантомные боли создавали иллюзию, что болит ступня, остатки которой ампутировал врач.
Усевшись недалеко от очага, Пастух протянул поближе к огню раненую ногу. В отличие от рядового бойца, которому достаточно лишь выполнять приказы своих начальников, командир такой роскоши лишен, он постоянно должен думать, и не столько о себе самом, сколько о своих подчиненных, поставленной задаче и сложившемся положении.
Положение его отряда было если не критическим, то близким к тому. Потеряв тяжелое вооружение, Шамиль сперва радовался, что удалось спасти основную часть отряда. Но уже вскоре понял, с потерей минометов и противотанковых ракетных комплексов он потерял свою убойную силу. И теперь мог разве что ночью обстреливать блокпосты федералов, как доморощенные местные мстители. Такие обстрелы милиционеры и солдаты внутренних войск называли не иначе как «беспокоящие обстрелы», то есть лишь мешающие спать отдыхающей смене. На это никак не мог согласиться «национальный герой Ичкерии».
От бессилия и злобы Шамиль аж заскрежетал зубами. Боевые действия кардинально изменились, теперь у повстанцев оставалось два варианта: либо уйти за границу, либо рано или поздно (а в последнее время все чаще) погибнуть.
Уйти за границу – в конце концов, это возможно, несмотря на то что все главенствующие высоты заняты пограничными заставами, а по тропам шастают диверсионные группы спецназа. И все же пройти можно было, даже потеряв две трети остатков отряда. Вопрос в другом – что он там будет делать, колченогий калека? Все «хлебные места» там уже заняты. Кто-то ездит по мусульманским государствам, призывает помочь повстанцам и припеваючи живет на пожертвования, другие торгуют наркотиками или оружием, третьи торгуют похищенными заложниками. У всех свой доход, и никто не потерпит конкурента. Если сами не убьют, то подошлют тех, у кого есть к нему свои счеты. А таких немало, с начала девяностых он воевал в абхазском батальоне с мусульманами-абхазами против христиан-грузин.
Вспомнив начало своей боевой карьеры, Шамиль протянул руку к правому бедру и вытащил из кобуры видавший виды пистолет Макарова, свой первый трофей, который считал талисманом. Языки пламени всполохами бликов отражались на вороненой поверхности ствольной коробки. Побег за границу отпадал, оставалось умереть героем.
К Пастуху подошел медведеподобный бородач и протянул котелок с похлебкой. Горячее наваристое варево с костью, с которой свисали лохмотья мяса, утолило голод. После этого пессимистические мысли отошли прочь, жить стало веселее. Вытерев куском лепешки жир со стенок котелка, Пастух вздохнул. Сейчас даже потеря минометов и ракет не казалась тяжелой утратой.
«Ракеты можно одолжить у Бабая, – неожиданно подумал чеченец, вспомнив о своем побратиме. – В конце концов, это я ему передал поставщика. Он мне должен».
Затем он стал думать, на что использовать эти ракеты. Он должен совершить то, о чем будут говорить долго, передавая из уст в уста, из поколения в поколение. Вот тогда можно смело сказать: Шамиль Одноногий– национальный герой Чечни.
Лагерь тем временем пришел в движение, несколько боевиков, поев, взяли свое оружие и пошли менять тех, кто сидел в секретах.
– Мустафа, – позвал Пастух своего ординарца.
Невысокий худой парень с редкой бороденкой, свисавшей с лица, бросился бегом по первому зову эмира. Остановившись перед сидящим, он покорно произнес:
– Слушаю тебя, Шамиль.
– Готовь рацию, – коротко приказал Одноногий.
Несмотря на новейшие средства, которыми были оснащены боевики, в последнее время радиопереговоры стали довольно опасным занятием. Службы радиоперехвата тщательно стерегли эфир. И стоило кому-то выйти на связь, как тут же включалась хитроумная аппаратура, она не только записывала текст, но и определяла координаты передатчика, по которому сразу же наносился ракетный удар.
Теперь боевики вели переговоры только через ретрансляторы, которые выводились в сторону от радиостанции на несколько сот метров. Это хоть немного оберегало радиста от прямого попадания.
Трое радистов под командой Мустафы, собрав ретранслятор, стали с ним подниматься к вершине горы. Через полчаса радиостанция со всеми предосторожностями была готова к работе.
Включив тумблер, Шамиль поднес ко рту микрофон:
– Пастух вызывает Бабая. Пастух вызывает Бабая.
– Бабай слушает тебя, брат, – прозвучал голос алжирца в наушниках.
* * *
– Разрешите, товарищ полковник. – В купе, где спал Христофоров, вошел «слухач», офицер радиоперехвата из группы ФАПСИ, которую полковник привез с собой из Москвы.– Слушаю. – Чекист поднялся с полки и включил ночник.
– Только что перехватили радиопереговоры на чеченских частотах, —доложил офицер.
Полевая форма на «слухаче» смотрелась не лучше, чем попона на жирафе. Чувствовалось, что военно-техническая интеллигенция не привыкла к такой форме одежды. Но условия конспирации требовали маскарада.
– Попрошу подробнее, капитан.
– В двадцать два десять зафиксированы радиопереговоры. Контакт был устойчивый, хотя чеченцы с равным интервалом меняли частоты, нам все же удалось прочно захватить саму передачу и полностью ее записать. Правда, текст зашифрован синхронным с радиостанцией шифратором, но для наших криптографов при их аппаратуре это семечки. Через два часа, надеюсь, расшифровка будет закончена. Хотя аналитики считают, что боевики в курсе того, что их шифры не более чем фикция, поэтому пользуются лишь ключевыми словами, которые понятны только общающимся, а для посторонних могут означать все, что угодно.
– Ясно, – кивнул Христофоров.
Он и сам понимал, что противник далеко не прост и кодированные радиоребусы спецы будут решать довольно долго. А время не ждет, время на проведение операции «Бумеранг возвращается» строго лимитировано.
– Засечь передатчики удалось? – наконец поинтересовался полковник.
– Один работал практически на прием, лишь дважды выходил кратковременно в конце и начале сеанса. Второй работал дольше, но все-таки недостаточно долго для привязки его к конкретной точке. «Вилка» получилась около десяти квадратных километров.
– Большой квадратик, – задумчиво произнес чекист, потом внимательно посмотрел на «слухача» и спросил: —Авиацию навести сможем?
– Разве что вызвать из Энгельса дивизию стратегической авиации и по площади ковровым методом сделать лунный пейзаж, —последовал основательный ответ.
– Лунный пейзаж, говоришь? – мечтательно сказал полковник, но капитан не проявил никаких эмоций, поэтому пришлось его отпустить. —Ладно, идите работайте. Если что, ко мне с докладом. В любое время суток.