Стругацкий Борис. Понедельник начинается в субботу (сценарий)

   - Вы бы шли пока отсюда, Александр Иванович, - говорит тот недовольно. - Только мешаетесь...
   - Иди, иди, - говорит Хома. - Там получку дают.
   - Получку так получку, - со вздохом говорит Саша. - Но к завтрашнему-то дню вы управитесь?
   Ему никто не отвечает. Он опять вздыхает и уходит.
   Он идет по длинным коридорам. Все заняты, все спешат. Саша спускается в бухгалтерию, распихивает очередь, состоящую сплошь из дублей, и нагибается к окошечку кассира.
   - А, Александр Иванович? Что это вы сегодня лично? Вот здесь, пожалуйста...
   Саша расписывается в ведомости.
   - А что, профессор Выбегалло в отъезде? - спрашивает кассир, отсчитывая деньги.
   Саша пожимает плечами.
   - Вы его не видели? - спрашивает кассир.
   - Слава богу, нет, - говорит Саша.
   - Вы знаете... - говорит кассир, отсчитывая деньги. - Раз, два, три, четыре, пять... Уже два часа выдаю, а его все нет. Обычно окошечко откроешь, а он тут как тут, самый первый...
   - Проспал, наверное, - равнодушно говорит Саша. - Прибежит еще.
   - Проспал? - Кассир с сомнением качает головой. - Чтобы профессор Выбегалло проспал в день получки?
   - Может быть, заболел? - Саша заинтересовался.
   - Дубля бы непременно прислал, что вы!
   - Действительно, странно, - говорит Саша.
   Он выходит в коридор и останавливает какого-то сотрудника.
   - Выбегаллу не видел?
   - Бог спас, - бросает сотрудник и устремляется дальше.
   Саша останавливает другого сотрудника.
   - Выбегаллу не видел?
   - А что это такое?.. А, Выбегаллу? Что ты, конечно, нет!
   Саша в задумчивости бредет по коридору. Все, кого он останавливает, отвечают ему:
   - Выбегалло? Оно где-то здесь болталло... Но вот когда - не помню. Давно.
   - Один раз видел. Хватит с меня.
   - А зачем он тебе? Делать тебе нечего?
   Саша проходит мимо дверей, на которых висит табличка: "Заведующий отделом разнообразных приложений тов. проф. Выбегалло А.А.". На ходу на всякий случай дергает ручку. Дверь заперта. Саша проходит дальше и заглядывает в лабораторию отдела разнообразных приложений.
   Атмосфера здесь самая неделовая. Все курят. Двое играют в крестики и нолики. Кто-то читает Сименона, поглощая бутерброды. Кто-то вытачивает красивый мундштучок. Играет магнитофон.
   - Выбегаллу не видели? - спрашивает Саша.
   Все взоры обращаются на него. Затем все вопросительно переглядываются.
   - А зачем он тебе? - спрашивает тот, что читал Сименона. - Что тебе плохо без него?
   - Серьезно, ребята, где Выбегалло? - спрашивает Саша.
   - Был здесь как-то... - нерешительно говорит тот, что читал Сименона. - Дня три, наверное, назад.
   - Раньше, - авторитетно отзывается сотрудник с мундштуком. - Это было еще до того, как ты на бюллетень уходил... Он еще спросил, что такое постельная принадлежность из пяти букв.
   - А что это такое? - заинтересованно спрашивает один из игроков в крестики и нолики.
   Со всех сторон сыплются предложения: диван, тумба, одеял. Начинается спор. Саша проходит в дверь, на которой написано: "Группа самонадевающейся обуви". Здесь работают. Один сотрудник сидит в носках на специальном кресле, выставив наготове ноги, а другой регулирует чудовищный мокроступ, заводя его специальным ключиком, как заводную игрушку. Затем он пускает мокроступ по полу. Мокроступ с жужжанием, мигая маленькими фарами, подъезжает к сидящему и надевается на подставленную ногу. Жужжание переходит в визг, сидящий с воплем принимается стаскивать мокроступ. Когда ему удается извлечь ногу, оказывается, что носок в лохмотьях.
   Саша осторожно прикрывает дверь и снова выходит в коридор. В коридоре Модест Матвеевич с неизменной папкой под мышкой дает указание двум лешим в комбинезонах и с ломами. Выслушав указания, лешие подходят к стене и принимаются долбить ее.
   Саша проходит в кабинет Эдика. Эдик занят - рассматривает что-то в бинокулярный микроскоп, рядом с ним из регистрирующего прибора ползет лента самописца. Саша садится рядом с ним на стол и говорит:
   - Выбегалло пропал.
   - Это хорошо... - рассеянно говорит Эдик, но тут же спохватывается. То есть позволь... В каком смысле пропал?
   - В буквальном. Нет его нигде. И давно.
   Эдик хмурится.
   - В бухгалтерии спроси, - говорит он. - Сегодня получка...
   - Спрашивал.
   - Подожди, подожди, - испуганно говорит Эдик. - Он и за деньгами не пришел?
   Саша мотает головой. Эдик тихонько свистит, затем решительно берет телефонную трубку.
   - Алло-у? - откликается томный женский голос.
   - Извините, пожалуйста, - говорит Эдик. - Профессора Выбегалло можно к телефону?
   - Кого?
   - Это квартира профессора Выбегалло?
   - Да-а... кажется. Толик, твой папа профессор?
   В трубке вдруг раздается мужской голос:
   - В чем дело?
   - Профессор Выбегалло дома? - спрашивает Эдик.
   - Слава богу, нет.
   - Вы не скажете, где он?
   - Ушел покупать "Огонек".
   [Авторы напоминают читателю, что действие сценария происходит в конце 60-х годов.]
   - Давно?
   - Недели две.
   Эдик ошеломленно смотрит на трубку, затем осторожно кладет ее.
   - Плохо дело, - говорит он. - Неужели пропал?
   Они радостно смотрят друг на друга. Потом Эдик снова спохватывается.
   - Нет, Саша, так нельзя, - решительно говорит он. - Надо искать. Сейчас я Модесту позвоню.
   - А он тут, в коридоре...
   Они выходят в коридор. Пролом уже сделан, Модест Матвеевич примеряется к нему. Рука с папкой не проходит. Модест Матвеевич делает лешим новые указания. Грохочут ломы, гремит осыпающийся кирпич. Саша и Эдик объясняют Модесту Матвеевичу ситуацию. Тот слушает со строгим выражением лица, приложив к уху руку.
   Выслушав, он перекладывает папку под другую мышку и говорит:
   - Вы полагаете, иностранная разведка?
   - Вряд ли, - говорит Эдик. - Это было бы слишком хорошо.
   - Возможно, пьяный где-нибудь лежит, - раздумчиво говорит Модест Матвеевич. - Бывали прен-цен-ден-ты... И в кабинете нет?
   - Кабинет заперт.
   - Есть предложение, - провозглашает Модест Матвеевич. - Создать временную комиссию по расследованию дела об исчезновении товарища профессора Выбегаллы в составе: председатель - Камноедов М.М., то есть я, члены комиссии - Почкин и Привалов, то есть вы двое. Доступно?
   Он делает поворот кругом и гордо проходит сквозь пролом в стене. Эдик и Саша тоже проходят сквозь стену справа и слева от пролома. Лешие принимаются заделывать пролом.
   Около кабинета Выбегаллы Модест Матвеевич извлекает из кармана связку ключей, выбирает нужный и открывает дверь.
   Все трое входят и останавливаются на пороге. Страшная картина встает перед их глазами. Профессор Выбегалло неподвижно сидит за своим столом, склонившись над журналом "Огонек". В руке его карандаш. Он похож на покойника.
   Модест Матвеевич снимает шляпу.
   - Мир тебе, дорогой товарищ, - произносит он торжественно. - Ты погиб на посту.
   Эдик бросается вперед и берет профессора за руку. Рука у профессора окоченела, как палка.
   - По-моему, он жив, - неуверенно говорит Эдик. - Рука теплая.
   - Как так - жив? - спрашивает Модест Матвеевич и надевает шляпу. Значит, спит?
   Эдик вглядывается в лицо профессора.
   - Да нет, - говорит он. - Глаза открыты.
   - Это еще ничего не значит, - уверенно возражает Модест Матвеевич. Нынче многие по конторам наладились спать с открытыми глазами.
   Между тем кабинет наполняется любопытными. Ходят, смотрят, недоумевают. Кто-то отмечает толстый слой пыли на столе. Кто-то замечает паутину, растянутую между плечами профессора и стеной. Саша заглядывает в журнал. "Огонек" раскрыт на кроссворде. Рядом лежат разрозненные тома энциклопедии. На них тоже пыль.
   Все вдруг расступаются. В кабинет стремительно входят Федор Симеонович и Кристобаль Хозевич. При почтительном молчании присутствующих они приступают к делу: Федор Симеонович ощупывает Выбегаллу, а Кристобаль Хозевич словно бы ощупывает вокруг Выбегаллы воздух.
   КИВРИН. Ан-набиоз...
   ХУНТА. Похоже... Анабиоз во внешнем поле.
   КИВРИН. Д-да, внутреннего поля не ощущается... Т-ты знаешь, Кристо, это пох-хоже на остановку... А какое там у тебя поле?
   ХУНТА. Похоже на темпоральное. Но очень мощное. Источник примерно там...
   Раскинув руки крестом, он медленно поворачивается и замирает. На лице его смущение.
   - Странно... - говорит он. - В моем отделе... Двести вторая комната...
   Саша с Эдиком быстро переглядываются. Эдик кивает, и Саша, выбравшись из толпы, выскакивает за дверь.
   Он со всех ног мчится по коридорам и по лестницам и останавливается, запыхавшись, перед дверью, на которой обозначен номер 202 и красуется табличка "Лаборатория Корнеева В.П.". Он дергает ручку. Дверь заперта. Он стучит. Никто не отзывается. Тогда он выгибает грудь колесом, вытягивает носочки и шагает сквозь дверь.
   В лаборатории Корнеева царит полумрак. Ярко светится большой экран, на котором видны оцепенелый Выбегалло, Киврин, Хунта и прочие. Киврин и Хунта, настороженно выпрямившись, пристально глядят с экрана прямо на Сашу. В отсветах экрана Саша различает Витьку Корнеева. Витька почти не виден. С неимоверной скоростью он двигается в сплошном сплетении проводов, перегонных кубов и прочей аппаратуры.
   - Витька! - испуганно кричит Саша.
   Мгновение, Корнеев оказывается возле экрана. Что-то щелкает.
   Профессор Выбегалло оживает на экране. Он подносит карандаш ко рту, кусает его и задумчиво говорит:
   - Прогулочное судно из четырех букв... Лодка! Л... О... Т...
   И тут он замечает вокруг себя людей, остолбенело глядящих на него.
   - В чем дело, товарищи? - раздраженно осведомляется он. - Я занят. Модест Матвеевич, я прошу это немедленно прекратить!
   Витька выключает экран, и сейчас же загорается свет. Вид у Витьки ужасен: он небрит, осунулся, двухнедельная щетина покрывает его щеки.
   - Засекли все-таки... - бормочет он хрипло.
   - Что все это значит, Виктор? - спрашивает Саша.
   - Мне бы еще часов пятнадцать, - бормочет Витька. Он берет большой стеклянный сосуд с прозрачной жидкостью и смотрит его на свет. - Видал?.
   - Ничего не понимаю, - говорит Саша. - Что ты с Выбегаллой сделал? Что ты с собой сделал?
   - Я живую воду сделал, балда! - хрипит Корнеев. - Смотри!
   Он ставит сосуд на стол, хватает из ведра со льдом замороженную камбалу и кидает в живую воду. Камбала переворачивается вверх брюхом и вдруг оживает, переворачивается и ложится на дно, шевеля плавниками.
   - Колоссально! - восклицает Саша, загораясь.
   - Мне бы еще часиков пятнадцать... ну, десять, - бормочет Корнеев. Скорость реакции очень маленькая, понимаешь? Мне бы реакцию ускорить!
   Саша опомнился.
   - Подожди, - говорит он. - А Выбегалло-то здесь при чем? Что ты с ним сделал?
   - Да ничего я с ним не сделал, - нетерпеливо говорит Корнеев. - Две недели времени у него отобрал, у тунеядца. Зачем ему время? Все равно же кроссворды дурацкие решает да в преферанс дуется... Да это вздор! Ты мне лучше вот что... ты мне лучше подсчитай вот такую штуку...
   Он наклоняется над столом и принимается быстро писать.
   Между тем в кабинете Выбегаллы назревает очередной скандальчик.
   - Вы мне это прекратите, товарищ профессор Выбегалло! - орет Модест Матвеевич. - Вы мне объясните, почему вы нарушаете трудовое законодательство?
   - Никогда! - вопит Выбегалло. - Основы трудового законодательства я всосал с молоком матери! А что касается кроссвордов; то это есть гимнастика ума! Великий Эйнштейн, если хотите знать, решал кроссворды! И великий Ломоносов решал кроссворды! И этот... как его... великий этот...
   - Вы это прекратите! - перебивает Модест Матвеевич. - Работой временной комиссии установлено, что вы четырнадцать суток провели в данном кабинете, следовательно, четырнадцать ночей ночевали здесь, следовательно, четырнадцать раз нарушали трудовое законодательство, а также категорическую инструкцию о непребывании!
   Выбегалло вытаращивает глаза.
   - То есть как это - четырнадцать суток? Это какое же нынче число?
   - К вашему сведению, сегодня девятнадцатое!
   Выбегалло медленно поднимается.
   - Так позвольте же! - произносит он. - Это, значить, получку дают! Как же вы можете меня от этого отвлекать? Позвольте, позвольте, товарищи! - Он устремляется было из-за стола, но паутина не пускает его. - Да позвольте же! - в полный голос вопит Выбегалло, рвет паутину и, распихивая присутствующих, пулей вылетает в коридор.
   - В таком вот аксепте, - говорит Модест Матвеевич, строго озирая присутствующих. - Трудовое законодательство - это вам не формулы, понимаете, и не кривые. Его соблюдать надо. - Он делает движение, чтобы уйти, но любопытство пересиливает, и он наклоняется над кроссвордом. Прогулочное судно из четырех букв... Лодка! Л... О... Т... Гм!
   В лаборатории Корнеева Саша и Витька, упершись друг в друга головами, что-то чертят и пишут. Пол уже забросан исчерканными листками бумаги. Сосуд с камбалой стоит на диване. Камбала чувствует себя хорошо.
   - Конечно, если в нашем озере всю воду превратить в живую... бормочет Саша.
   - Да не в нашей луже, балда, - огрызается Корнеев.
   - Ну, я понимаю, из озера вытекает ручеек, ручеек впадает в речку...
   - Да при чем здесь речка, кретин! Всю воду, понимаешь? Всю воду на Земле можно превратить в живую. Всю!
   - Вот этого я не понимаю, - говорит Саша. - Энергии же не хватает.
   - Да как же не хватает? - плачущим голосом восклицает Корнеев. - Ну, что ты за дубина? Я же тебе показываю...
   Задвижка на двери сама собой отодвигается, и дверь распахивается. На пороге - Киврин, Хунта, Эдик Почкин, Стеллочка и прочие другие.
   - Что же это вы, г-голубчик, затеяли? - укоризненно осведомляется у Корнеева Федор Симеонович.
   - В уголовщину ударились, Корнеев? - неприятным голосом произносит Хунта.
   Корнеев стоит, набычившись.
   - Почему это - в уголовщину? Ничего такого в уголовном кодексе нет. Если у человека не хватает времени для работы, а ослы гоняют в это время в домино и в карты... Может же человек...
   - Н-нет, голубчик! - строго говорит Федор Симеонович. - Н-не может. Человек - не может.
   - Федор Симеонович! - восклицает Саша, выскакивая вперед. Кристобаль Хозевич! Он же живую воду сделал!
   - Живая вода - это прекрасно, - говорит Хунта. - Однако даже такая блестящая цель не может оправдать таких позорных средств. Вы, Корнеев, кажется, взяли на себя права и обязанности господа бога - решать, кому время нужно, а кому оно не нужно. А ведь вы не господь бог! Вы всего лишь маг и волшебник. Способный маг и волшебник, но не более того.
   Корнеев открывает было рот, чтобы начать спор, но Федор Симеонович останавливает его властным движением руки.
   - Н-нет, голубчик, - говорит он. - И вы сами знаете, что нет. Живая вода, наука, открытия - все это прекрасно. Но не за чужой счет, голубчик. Не к-кажется ли Вам, что усматривается некоторая параллель между вашими действиями и действиями некоего профессора, специалиста по разнообразным приложениям? Н-нет уж, вы не морщитесь, голубчик. А к-как же? Тот ворует чужой труд, а вы воруете ч-чужое время. Н-не годится, и не верю я, что вы об этом не думали.
   Он подходит к дивану и ласково гладит обшивку.
   - Вот и диван вы украли... д-деградируете, Витя, деградируете...
   - Вы не младенец, Корнеев, - говорит Хунта. - Могли бы, кажется, понять, что задача не в том, чтобы перераспределить время - у одних отобрать, а другим отдать. Задача в том, чтобы ни у кого на земле - ни у кого! - не было лишнего времени. Чтобы все жили полной жизнью, чтобы все жили увлеченно и в увлечении этом видели свое счастье!
   Часть стены обрушивается. Пролом имеет вид фигуры Модеста Матвеевича. Входит Модест Матвеевич и хозяйственно озирается.
   - Так! - произносит он. - Я вижу здесь диван, инвентарный номер одиннадцать - двадцать три, каковой диван числится у нас списанным.
   Камбала в сосуде медленно переворачивается вверх брюхом и всплывает.
   Вечереет. За окном закат. Витька, Эдик и Саша, теперь уже втроем, работают за столом в корнеевской лаборатории. Трещит "мерседес", летят на пол исписанные листки бумаги. Из-под знаменитого дивана торчат ноги Хомы Брута. Потом он вылезает из-под дивана, озабоченно оглядывает его со всех сторон, стучит по нему ногой, как шофер по скату.
   - Порядок, - говорит он. - Принимайте.
   Саша вздрагивает, смотрит на него, смотрит в окно, смотрит на часы и с досадой бьет кулаком по столу.
   На берегу озера, держась за руки, медленно идут парень и девушка. Останавливаются, целуются, поворачивают обратно.
   По шоссе проходит машина. Фары ее озаряют спины молодых людей. У парня белая надпись: "Привалов 12", у девушки - "Стелла 56"...
   - Нет-нет, - говорит за кадром голос Саши. - Это просто шутка...
   Парень счищает надпись у девушки со спины.
   - ...Это, конечно, шутка. Так вообще не бывает, даже у нас в институте.
   Девушка счищает надпись со спины парня.
   - ...Но зато все остальное, что вы здесь видели, это правда, чистейшая правда... И то ли еще будет!