Стюарт Мэри. Малая качурка

   Криспин снова кивнул.
   — Да, это Бэгшоу. Он очень деятельный. Очевидно, Макей по-настоящему его заинтересовал. Сомневаюсь, что ему нужен дом. Ему необходимо что-нибудь гораздо большее: существует земля для постройки. Побережье и остров превратятся в аттракционы; вы знакомы с такого рода вещами — огромный «центр досуга», как он его называет, на морском побережье и гостиница люкс с курсом обучения гольфу…
   — На мачере, — прошептала Меган.
   — Так он называется? Полоска земли вдоль западного берега. Он показывал мне карту в поезде. Я пытался сказать, что острова такие красивые и курорт их уничтожит, но бесполезно. Знаю, это печально. Но что поделать?
   — Неужели нельзя ничего предпринять? — воскликнула я. — Да, Нейл хочет все продать, и он дал согласие на опцион, но я сомневаюсь, что он будет рад узнать, какие изменения предстоят в этих краях. И, наверняка, существует способ все это остановить и подождать другого предложения.
   — Судя по твоим словам, я сомневаюсь, — ответил брат. — Бэгшоу говорил мне об опционе. И как я понял, он платит очень много — гораздо больше той суммы, которую обыкновенно выплачивают за собственность подобного рода. Понятия не имею, насколько соглашение обязательно и каковы его условия, но, как я уже заметил, он очень деятельный. Вот все, что мне известно.
   — Но если мистер Бэгшоу разозлился на Ивэна Макея за то, что Ивэн явился сюда для того, чтобы совершить мелкий грабеж… И, может быть, он — мистер Бэгшоу — боится, что это испортит его дело? А вдруг, это соглашение не такое уж и обязательное, — с надеждой заявила я. — То есть, если Ивэн — мошенник, то он мог что-нибудь сделать не так с предложением мистера Бэгшоу…
   — Скоро узнаем, — сказала Меган у окна. — Они возвращаются.
 
   Не знаю, чего я ожидала по возвращении катера, но испытала облегчение, обнаружив, что нам больше не придется встречаться с Ивэном Макеем. Он не вернулся; по-видимому, его забрал с собой констебль. Катер аккуратно подошел к пристани и стал борт о борт с «Морской выдрой», строго к причалу. С катера сошел Нейл, и они вместе с сержантом двинулись к коттеджу.
   На них, разумеется, бросился мистер Бэгшоу, у которого, по всей очевидности, было много, чего еще сказать, но сержант спокойно обошел его и направился далее. Бэгшоу пошел рядом, разговаривая на ходу. Нейл остановился и поговорил с Арчи, а потом тоже стал подниматься к дому.
   Сержант был краток. Спортивную сумку нашли, в ней оказалось полным-полно всякой всячины, главным образом, серебро, часть китайского фарфора и другие предметы искусства, завернутые в полотенца и иные кухонные тряпки. Еще там оказались часы с камина гостиной. За исключением одной вазы, которая разбилась, и часов, которые тоже не восстановишь, все осталось в целости. Сумку Ивэн кинул на отмель, когда скрылся из вида за прибрежной скалой. Ее нашли лежащей на песчаном дне. И да, портрет Дяди Фергуса тоже нашли. Он стоял за лодочным сараем, как я и сказала. И да, мистер Макей оказал помощь в поисках спортивной сумки и теперь едет на остров, дабы помочь полиции в их расследовании… И нет, необходимости снова обыскивать «Малую качурку» нет. Они вполне удовлетворены заявлением мистера Макея о том, что он не имеет отношения к нарушению таможенного закона, поэтому лодка может остаться здесь. Насколько он понял, именно мистер Бэгшоу дал деньги на ее наем, таким образом, если ему понадобится лодка, он вполне может ее взять.
   Между прочим, сказал сержант Фрэзер, внезапно превратившись в человека, он крайне сожалеет, что помешал отпуску мисс Фенимор, и он надеется, что больше ничего ужасного не произойдет. Разумеется, мистер — или профессор — Хэмилтон будет позже вызван, а от мисс Фенимор и юных леди будут приняты заявления, но в данный момент он надеется, что мы все обо всем забудем и станем наслаждаться отпуском, а пока ему пора…
   Я пожала ему руку и что-то пробормотала. Я опять думала о бессонной ночи и о том, сколько пришлось сказать и выслушать прежде, чем покой вновь пришел в башню из слоновой кости. К счастью, мистер Бэгшоу решил больше не говорить, и отпустил сержанта восвояси. Из обрывков разговоров, которые я услышала, когда мужчины поднимались к коттеджу, я поняла, что он, мистер Бэгшоу, изо всех сил старался отмежеваться от подвигов Ивэна Макея, и теперь его волновало лишь одно, чтобы его оставили здесь, а катер бы ушел своим ходом.
   Создалось впечатление, что отход катера послужил сигналом опустить занавес после окончания спектакля. Драма закончилась, тайна разрешилась. Осталась лишь группа обыкновенных людей, желающих продолжать жить своей обыкновенной жизнью. На мгновение конец горящего шнура коснулся их, и они вступили в соприкосновение с непривычным и неприятным подсудным делом. Но потом их оставили приходить в себя и надеяться, что ожоги со временем пройдут.
   Арчи, что-то пробурчав, спустился к «лендроверу» и вынул из багажника чемоданы Криспина. Криспин, прихрамывая, следовал за ним, держа в руках свою драгоценную видеокамеру. Они отнесли вещи наверх в спальню, которую я им указала. Меган убирала со стола, а Энн скрылась в кухне, откуда вскоре послышался звук воды и донесся запах свежеприготовленного кофе. Мистер Бэгшоу, молчаливый и усталый, опустился в кресло, которое еще совсем недавно занимал Ивэн Макей, и уставился на золу в камине. В этой висевшей складками одежде, которая была ему как раз до того, как он попал в тюрьму, он выглядел нелепо, словно из него выпустили воздух, и как-то беззащитно.
   Я тихо произнесла:
   — Вы, должно быть, устали, мистер Бэгшоу. Скоро будет готов кофе, а потом, может, Арчи Макларен отвезет вас в деревню. Почему бы не отложить ваши дела с мистером Хэмилтоном на потом? Вам следует сначала отдохнуть. Простите, что не могу оставить вас у себя, но, наверняка, миссис Макдугал с почты вам поможет устроиться.
   Он поднял голову, но глаз от камина не отвел. Создавалось впечатление, что разговаривает он с погасшим огнем.
   — Я понятия не имел, что он замыслил. Совершенно ничего не знал. Они должны мне поверить.
   — Они поверят. Я уверена. Если бы не поверили, вас бы тут не оставили, верно? Они же не думают, что Ивэн Макей замешан в это дело с наркотиками, в ином случае они бы забрали лодку для тщательного обыска. Вы же сами слышали, как они это сказали. Что случилось здесь, к вам не имеет никакого отношения.
   Он перевел на меня взгляд.
   — Я не могу опять возвращаться в тюрьму, мисс Фенимор. Я рассказал все вашему брату. Мы вместе ехали в поезде. Я еще тогда ему все рассказал.
   — Да, я знаю.
   — Он ведь спас меня, понимаете. Мы вместе попали в крушение, поезд сошел с рельс неподалеку от Кендала. Когда паровоз опрокинулся, и началось крушение, на меня что-то упало. Не знаю, что, там темно было. И ваш брат меня вытащил.
   — Вот как? Я не знала. Какой кошмар. Вы были ранены?
   — Нет, нет. Одни царапины да потрясение, вот и все. Но если бы он не вытащил меня… После того, как он меня вытащил, все это свалилось, и я мог погибнуть. Там он и повредил себе ногу, но и потом он пытался помочь другим людям.
   — Естественно, он же врач. Это его долг.
   — А в госпитале выяснилось, что мы оба едем на Мойлу, и я решил подождать его, чтобы сопровождать, понимаете, ведь он нуждался в помощи. Нес его чемоданы и все такое. Когда его выпустили из больницы, он взял меня с собой в Глазго к своим друзьям. Они очень хорошо нас приняли. Оба врачи. Он — хирург-кардиолог, а она — Лаура — педиатр. Я забыл, вы, наверняка, их знаете. Вот я побыл сначала там, а потом поехал с ним. Это было все, чем я мог ему помочь.
   — Вы отлично поступили. Уверена, что вы очень ему помогли.
   — Но вы не понимаете… — Он выпрямился, в его голосе появилась горечь, он стал оживать. Грустные глаза засверкали. — Разве вы не понимаете, что, если бы я сразу поехал сюда… а я мог в субботу пароходом… я бы остановил этого м… простите, этого глупого чертового, простите, Макея. Я бы не дал ему воровать и вешать полицию на наши шеи. Ведь сделка-то честная и совершенно обычная. Но, что бы там не говорилось в свое время, и ваш брат все знает, потому что я ему все рассказал, как я уже говорил, я понятия не имел, что происходит, иначе, уверяю вас, я бы не стал иметь с ним дело, особенно после двух лет тюрьмы, которые я хочу поскорее забыть, и думаете, я бы позволил заниматься своими собственными делами и портить мою сделку и устраивать такой… шум?
   — Кофе? — вопросила Энн из двери. Она вошла с подносом в руках и подошла к столу. — Молоко, сахар, мистер Бэгшоу?
   — Да. Спасибо. И то, и другое.
   — А пончики? — спросила Меган, входя с тарелкой в руках. — Они ужасные. Если бы я не была. ученицей доктора Фенимор и поклонницей Хью Темплара, я бы сказала фантастические. — Она встретилась со мной взглядом. — Да, простите меня, Роза, но вы забыли ваше произведение на подоконнике, и я не смогла удержаться, хотя честно пыталась. И я снова повторю литературно и образно: фантастические.
   — О чем это вы? — спросила без интереса Энн, размешивая сахар в кофе для мистера Бэгшоу. — А вот и Арчи. Кофе?
   — Спасибо, не возражаю. — Арчи спустился вниз по лестнице и взял кружку. — Половину. Мне лучше ехать обратно. Спасибо. Вы со мной поедете, леди? А вы? — Эти слова были обращены к мистеру Бэгшоу, который, взглянув на меня, кивнул.
   — Я согласен. Согласен с вами, моя дорогая. Не буду больше навязывать вам свое общество. Вы явно устали, и я полагаю, что ничего хорошего сегодня уже не сделаешь. Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Мистера Хэмилтона все еще нет? Я свяжусь с ним, и, может быть, мы увидимся позже. Вы были очень добры, и я навещу вашего брата до отъезда в Лондон. Он с усилием поднялся со стула и поставил кружку на стол. — А когда я здесь все построю… ваш брат расскажет вам, какие у меня планы… вы с братом будете всегда здесь желанными гостями. Я лично прослежу, чтобы все лучшее на Мойле было вам предоставлено.
   — Большое спасибо.
   Он протянул руку, и я пожала ее.
   — Передайте мои наилучшие пожелания вашему брату. Надеюсь, что его нога скоро заживет. — В дверях его, по-видимому, осенила мысль, и он остановился. — Да, лодка. Получается, что лодка теперь на мне, а я и не знаю, что с ней делать, во всяком случае, не здесь. Если вам с вашим братом она понадобится — бесплатно, само собой — пользуйтесь ею на здоровье. Потом просто оставьте ее здесь. Я придумаю, как забрать ее и вернуть на место. Брат ваш хромает, поэтому лодка очень может пригодиться.
   — Спасибо, спасибо большое. — Вообще-то я рассчитывала на лодку Нейла, которую он сам бы и вел, но мне показалось неудобным говорить об этом. Поэтому я лишь поблагодарила мистера Бэгшоу еще раз, и затем смотрела ему вслед, когда он направлялся к «Морской выдре», где Нейл возился с мотором. Они обменялись несколькими словами, и Нейл показал пальцем в сторону Тагх-на-Туир. Потом они пожали друг другу руки. И мистер Бэгшоу забрался в «лендровер». Автомобиль двинулся в путь вверх по холму.
   Девушки вышли из кухни.
   — Не беспокойтесь, — произнесла Энн, — мы уходим. Поздоровайтесь, наконец, с братом и отдохните. Длительный сон вам определенно не повредит. Пошли, Мег.
   — Но Арчи уехал, — заметила я.
   — Знаю. Я сказала ему, что мы пойдем пешком. Хотите верьте, хотите нет, но день только начался, и мы хотим устроить себе пикник. Хотим дойти до мачера.
   — Пока он на месте, — кинула Меган. — Пока не начали летать мячи для гольфа. Как вы думаете, поплавать сейчас можно?
   — Не знаю. Спросите Нейла.
   — Я говорю не о приливах. Просто мы хотим поплавать голышом. Купальники забыли.
   — Все равно, не знаю, но желаю вам успешно это проделать. Спасибо за помощь. Приходите, когда хотите.
   — С удовольствием, — ответили они. — До свидания.
   Выйдя из дома, Меган обернулась и тихо прошептала:
   — Фантастически!
   — Чего? — спросила Энн.
   — Ничего, — ответила Меган. — «Хоть розой назови ее, хоть нет». Пошли.
   И они стали спускаться к «Морской выдре», на которой, склонившись, находился Нейл. Они немного поговорили, после чего Нейл спрыгнул на причал и пошел к коттеджу. Девушки остались ждать.
   Он заглянул в дверь.
   — Роза. Ты как себя чувствуешь? Ты столько пережила за это утро.
   — Мы все пережили. Да, спасибо, я хорошо чувствую себя. Что будем делать теперь?
   — Ничего, не сегодня. Они меня вызовут. Попытайся обо всем забыть и выспись. Я возвращаюсь к Тагх-на-Туир и забираю девушек с собой. Таким образом они быстрее доберутся до мачера. Так что, до свидания.
   — Придешь вечером ужинать? Я была бы рада.
   — Я тоже. Если ты действительно хочешь…
   — Конечно. Мне совершенно нечего делать, а Криспин привез кое-какую еду, поэтому ужин будет приготовить не трудно. К тому же я хочу тебя о многом расспросить прежде, чем обо всем забыть.
   — Тогда приду с удовольствием. Около семи?
   — Да. И… Нейл.
   — Да?
   — Меня, конечно, это не касается, но что мистер Бэгшоу сказал о Доме? О продаже, я имею в виду?
   — Ничего. Мы договорились встретиться завтра, и я ему все покажу. Только давай и об этом забудем на время, хорошо? Значит, в семь вечера. До свидания.

Глава 19

   Был поздний вечер. После такого взрывного начала день прошел мирно. Никто не заходил к нам. Я выспалась, а потом целый день, во время которого сияло солнце и дул ветерок, мы с Криспином разговаривали, бездельничали, снова разговаривали до тех пор, пока он не выложил все свои новости, а я не сообщила ему все, что я знаю о Мойле. Я приготовила легкий ужин: холодный цыпленок, ветчина, салат, обещанная клубника и сыр, который привез брат. Нейл принес из сарая шезлонги и поставил их на траву рядом с дверью коттеджа. Мы пили там кофе, а на камнях у берега пенилось море, и «Морская выдра» покачивалась рядом с «Малой качуркой».
   — Какой он славный. — Я рассказала им, что мистер Бэгшоу предложил нам свою лодку. — Только я понятия не имею, как с ней обращаться, и думаю, что Крис тоже. Ты умеешь?
   — Могу попытаться, — ответил брат. — Если Нейл преподаст мне пару уроков вождения, мне тогда не придется много ходить. Так что судно очень кстати.
   Нейл засмеялся.
   — Судно вести не трудно, только боюсь, что тебе придется больше двигаться, чем ты предполагаешь. На него надо все время забираться, и даже, если ты станешь забираться с надувной лодки, несколько дней тебе и это будет трудно. Нет, лучше забудьте о «Малой качурке», хотя бы на время, пока мы с Арчи ее не починим. Там есть свежие повреждения. Ивэн, должно быть, задел ее, когда пробирался по отмели за той прибрежной скалой. К тому же есть моя лодка, и я с радостью отвезу вас туда, куда только пожелаете.
   — Спасибо, — поблагодарил его Криспин. — Эта идея мне больше нравится.
   — С послезавтрашнего дня я в вашем распоряжении. — Нейл поставил чашку на траву рядом со своим стулом. — Я уже говорил Розе, что договорился показать Бэгшоу дом. Я не знаю, надолго ли он приехал на Мойлу, но он, естественно, захочет посмотреть все. Что же касается меня, то чем скорее, тем лучше, если это все-таки произойдет.
   — «Если это все-таки произойдет»? Ты что, поменял свое решение?
   — Не знаю, — со вздохом ответил Нейл. Голос у него был усталым и унылым. Я решила, что это из-за недавних событий, которые доставили Нейлу больше неприятных минут, чем мне, но потом я пришла к выводу, что на его настроение оказывает влияние что-то еще. Он посмотрел на Криспина. — Узнав от тебя о его планах, я понял, что он — не тот покупатель, которого я искал. Но, похоже, что теперь все зависит только от него. Остается лишь надеяться, что это место не соответствует его стандартам.
   — Да, проблема, — согласился Криспин. — Ты бы мог договориться с посредником, что сдаешь дом только на зиму, потому что летом он тебе самому понадобится, но, так как ты преподаешь в Австралии, это вряд ли возможно. Тебе действительно остается только продать поместье.
   — В Сиднее я больше не работаю. В следующем году я переберусь в Кембридж. Так что твое решение проблемы, Криспин, очень даже подойдет, если только можно будет как-нибудь уладить дело с опционом.
   — А почему ты передумал? — полюбопытствовала я.
   Наступила тишина, которая почему-то стала столь напряженной, что, казалось, что она вот-вот взорвется, не дождавшись, когда он, наконец, заговорит.
   — Из-за тебя, — ответил он.
   Я уставилась на него.
   — Из-за твоих слов, которые ты сказала за ужином. Ты так говорила об этих краях, башне, мачере, этой бухточке с выдрами. И об Эйлеан-на-Роин… Они всегда были рядом со мной: и тюлени, и птицы, и даже малые качурки, хотя я никогда их и не видел, но ты так говорила о них… — Он запнулся: — Будто эти края принадлежат им. И если задуматься, ведь так оно и есть. Я был маленьким, когда был здесь в последний раз, и все забыл… Потом вернулся и увидел все снова вместе с тобой… — Он опять запнулся, потом добавил таким тоном, будто стыдился в чем-то признаться: — Когда ты рассказывала о ночи, которую ты провела на острове, и о качурках, я понял, что они действительно много для тебя значат. Наверное, такое ощущение испытывают только истинные поэты.
   Я промолчала. А Криспин улыбнулся.
   — Поэтому, когда Криспин поведал нам о планах Бэгшоу… я так понял, что Бэгшоу очень подробно тебе все рассказал в поезде?.. Я понял, что должен отказаться от продажи, если получится. Но как?
   — Может, дом ему не понравится, — предположил Криспин. — Вдруг завтра произойдет протечка: крыша худая, а на островах практически невозможно найти рабочих, которые в состоянии починить дом. Все manana^[3], или как это на гаэльском?
   Нейл расхохотался.
   — Нет такого слова в гаэльском. Это уже при крайней необходимости. Еще какие предложения?
   — Оставь его ночевать, — предложила я, — и угости отвратительным ужином, пожаловавшись на то, что на Мойле очень трудно достать продукты и что каждую ночь электричество отключается.
   — Весь абсурд заключается в том, — медленно проговорил мой брат, — что он мне очень нравится. Да, он нахальный и полон идей, которые любому другому покажутся кошмарными, но он неплохой парень, к тому же провел два ужасных года в тюрьме. И я искренне верю ему, когда он говорит, что погряз в этом деле прежде, чем понял, что происходит. Я имею в виду дело Прескотта. Может быть… нет, нет, я говорю чушь.
   — Ничего подобного. Мне самому он нравится. Продолжай, — попросил Нейл.
   — Во-первых… мне ничего не известно о шотландских законах, но вполне возможно, что этот опцион тебя вовсе ни к чему не обязывает. Таким образом, все проблемы исчезают сами собой, за исключением того, что делать с домом. Но мне представляется, что, если ты покажешь мистеру Бэгшоу все… то есть всю красоту, как она есть: птиц, тюленей, цветы на мачере… и попытаешься объяснить ему, что толпы отдыхающих уничтожат все, за что они, как предполагали, заплатили… Может так случиться, что он передумает и решит поискать себе что-нибудь более подходящее?
   — Может, ты и прав, но не стоит сильно на это рассчитывать, — заметил Нейл. — У меня такое чувство, что для него эти края очень соблазнительны. Нам остается только верить, что опцион не со-дерл[ит в себе воды, а о будущем позвольте заботиться мне, в случае, если Бэгшоу сдаст позиции и уберется домой. Я не предполагаю, что я с легкостью выйду из положения. От дома избавиться трудно, даже последовав твоему предлолсению. Да, края здесь красивые. Может быть, хоть это поможет… Ты так говоришь, словно знаешь, что поможет. Ты был здесь прежде?
   — Нет. Роза рассказывала. И очень поэтически. Не могу дождаться, когда увижу качурок. Но они могут подождать и до завтрашней ночи. И если судьба их решена, то мы совершим что-то вроде грустного паломничества.
   — Ждать не обязательно, — заявил Нейл. — Мы можем отправиться прямо сейчас, если вы не устали? В конце концов, прошлую ночь ты провел в поезде. А о ноге не беспокойся. Поплывем на лодке. Сейчас прилив, и на остров не переберешься, да и в любом случае тебе не удастся перейти через дамбу с твоей ногой. Ты, правда, хочешь? А ты, Роза?
   — Я уже отдохнула. И чувствую себя прекрасно. Так что с удовольствием.
   — Тогда пошли, — сказал Нейл, поднимаясь. — Сомневаюсь, что на гаэльском вообще существует такое слово.
 
   И они там были. Ни звука не раздавалось с тюленьих камней, а птицы вскрикивали лишь изредка, сонно и откуда-то издалека. Но качурки там были, они ждали наступления ночи. Медленно смеркалось, опускалось покрывало ночи. Мы сидели некоторое время рядом с палаткой Нейла в полной тишине, лишь море бежало медленно, да легкий ветерок чуть шелестел травами. И наконец песнь началась.
   В этих тягучих спокойных сумерках это пение казалось таким нереальным, таким романтичным, что оно волновало душу. Мы сидели, не шевелясь. Все молчали. И внезапно начался полет. Темные пятнышки кружились и ныряли. Время от времени какая-нибудь птаха подлетала совсем близко, и в этой тишине казалось, что их крошечные бархатные крылья — это хлопья самой темноты, которые такие легкие, что вот-вот их унесет в море.
   И вдруг чары разрушились. Нейл неожиданно вскочил, будто на пружине, выругался и начал яростно тереть лицо и волосы. Потом он исчез в глубине палатки, нам было слышно, как он там возится.
   Я вернулась с Девятого Круга и почувствовала, что и лицо, и руки, и волосы горят и болят, словно я только что вылезла из крапивы. Как только ветерок стих, на нас напала мошка, и очень злобная. Орляк неподалеку, по-видимому, просто кишел ею. И качурки, выбравшись из своих нор, потревожили ее. Мошка заполнила воздух, наподобие жалящей пыли.
   Криспин медленно и с трудом поднялся и тоже стал себя тереть и отмахиваться. Нейл выполз из палатки с маленькой пластиковой бутылочкой в руке.
   — Вот. Кыш их, — объявил он.
   — Я пытаюсь, но они не обращают никакого внимания, — вспылил Криспин.
   Я расхохоталась.
   — Так называется средство от мошки, балда. Быстрее. Намажься.
   — После тебя. Послушайте, Роза, Нейл… это было просто сказочно, я бы ни за что такое не пропустил, но, может быть, мы сейчас пойдем отсюда, а придем в другой раз, когда будет ветер в пять баллов.
   Я протянула ему бутылку.
   — Я согласна. Надо было предупредить тебя. В это время года, когда ветер стихает, на стражу выходят Защитники Острова. Нейл? Ты идешь?
   — Минуточку, — ответил Нейл. Он закрыл палатку и тремя большими шагами добрался до того места, где я ждала Криспина, чтобы помочь ему спуститься.
   — Простите, — извинился он и, крепко обняв меня, расцеловал в обе щеки. — Вот. Так я тебе благодарен. Ты только что показала мне, что мне делать завтра. А теперь бежим прочь с этого страшного острова, и оставим качурок в покое.

Глава 20

   — Буду с вами откровенен, — произнес мистер Бэгшоу действительно откровенным тоном, — работы предстоит много, а вы говорите, что строительство здесь предпринять трудно?
   — Почти невозможно, — ответил Нейл.
   — Но время и деньги, и все получится? Хорошая бригада из Глазго, снабжение строительными материалами. Они поживут временно в доме, пока не устроятся. Можно и временные домики поставить близ берега… Все это можно устроить.
   — Погода вот только, — промямлил Нейл.
   Мы стояли на бельведере, откуда был виден северный край мачера и освещенная солнцем башня на острове. Слева у пирса качалась лодка Нейла, на корме которой сидел Криспин и удил рыбу.
   День тянулся долго. После завтрака приплыл Нейл на «Морской выдре» и забрал нас с Криспином к себе. Чуть позже Арчи привез на «лендровере» мистера Бэгшоу, и начался инспекционный обход владений. По просьбе Нейла я сопровождала их обоих, когда они осматривали дом, а потом предложила им что-то вроде ленча на кухне. Я еще раньше сделала сэндвичи с остатками холодного цыпленка и ветчины и прихватила с собой сыр и фрукты. Криспин уже перекусил и ушел наслаждаться мачером. Он заверил нас, что прекрасно справится сам. Мы отпустили его и занялись безнадежным отговариванием мистера Бэгшоу.
   Ничто не помогало. День стоял прекрасный и солнечный, и дом не желал выглядеть ни удручающе, ни просто заброшенным. Хотя дважды я привлекала внимание Нейла к влажным пятнам на потолке, а Нейл уныло ответил что-то о состоянии крыши и бросил на мистера Бэгшоу быстрый тревожный взгляд. При виде ужасного состояния задней части дома, мистер Бэгшоу лишь поджал губы и упомянул о прекрасном архитекторе, который, очевидно, только для того и существовал, чтобы воплощать в реальность все мечты мистера Бэгшоу. Ну а заросший сад оказался вообще не проблемой. Все эти кусты, как они там называются, заявил мистер Бэгшоу, с энтузиазмом обозревая рододендроны, просто надо обрезать, да и к чему вообще сад, когда есть такой вид?
   И мачер, конечно, поставил точку над и. К нашей с Нейлом ярости, он выглядел совсем как на идиллической открытке с видом острова. Длинная изящная линия белого, как молоко, песка, за которой море переливалось красками бирюзы, бледного нефрита и индиго. Далекие скалы отбрасывали фиолетовые тени точно так, как на классических пейзажах. И четыре мили побережья между белым песком и зелеными холмами вересковой пустоши занимал дикий луг, который по-гаэльски называется мачером. Между крошечных белых и желтых цветочков лапчатки, маргариток и таволги проглядывал торф. Чуть выше простирался следующий пласт, слепящий глаза от обилия дубровки и желтого погремка. Еще дальше колыхались на ветерке дикие маргаритки, пупавка, крестовник, черный василек, яркая ястребинка, кружевной земляной каштан и дикий кервель, ну и элегантные круглолистные колокольчики — колокольчики Шотландии.