И время сейчас явно не подходящее. Два года назад все издательские конторы охватил небывалый бум оккультизма, когда столы в редакциях были буквально завалены «спиритическими» фотографиями и тому подобным ширпотребом. Всякий раз казалось, что весь мир сошел с ума, стоило только взглянуть на горы фальсификаций, выдаваемых за «вещественные доказательства» существования потустороннего мира. Огури и сам испытывал некоторые сомнения по части правдивости «строго научной» трактовки мироздания, но найти хоть сколько-нибудь убедительное свидетельство аномальных явлений не удалось и ему. Добровольные «информаторы» просто бомбардировали издателей своими «статьями», тем самым перевернув с ног на голову нормальное положение вещей. Каждый божий день редакция оказывалась, в буквальном смысле, безо всяких преувеличений, похороненной под слоем вновь доставленных посылок. Причем, абсолютно все они были заполнены оккультной мишурой. Объектом таких бомбардировок стала не только редакция «М-Ньюс». Одновременно с ней спиритическая лавина погребла громадный издательский конгломерат с простым названием «Японские СМИ». Страдали от этого явления все, а понять причины не удавалось никому. Издатели не пожалели сил и времени на анализ всей входящей корреспонденции, который показал, что большинство посланий оказались анонимными, как того и следовало ожидать, но все же «информаторы и очевидцы» скорей всего не писали по нескольку писем каждый. По самым грубым подсчетам, как минимум десять миллионов человек со всех концов Японии хоть раз, но посылали письма в издательства. Десять миллионов! Это число потрясло издательский мир. Сами письма, как правило, не содержали ничего особенно страшного, но их количество было поистине ужасающим. Иными словами, получалось, что отправителем писем был каждый десятый японец, однако среди людей, имеющих отношение к издательскому делу, равно как и среди членов их семей, их друзей и знакомых, подобных «писателей» не нашлось ни одного. Назрел естественный вопрос: что же, собственно, творится, и откуда взялись эти бумажные завалы? Редакторы все еще продолжали ломать головы, как вдруг волна схлынула сама собой, хотя никто так и не понял, что произошло. После непрерывного аврала длиною в полгода все вдруг оборвалось как страшный сон, работа редакций вернулось в нормальное русло, а писем такого рода больше никто не получил. Ни единого.
Солидному еженедельнику, выпускаемому газетным издательством, подобало выработать конкретную политику по отношению к подобным явлениям, и как редактор Огури обязан был ясно ее сформулировать. Решение его было следующее: неуклонно игнорировать. Вероятнее всего, первой искоркой всей этой истерии стала публикация в одном из журналов, которые Огури привык считать низкопробными. Как всегда бывает: кто-то где-то пропечатал сомнительные фотографии с комментариями «очевидцев», подстегнув тем самым творческие инстинкты активного читателя, что и привело к столь экстраординарным последствиям. Понятное дело — такая трактовка событий могла убедить далеко не каждого. Но, как бы то ни было, Огури должен был владеть ситуацией, а значит, и придумать ей мало-мальски рациональное объяснение.
Следуя решению главного редактора Огури, его подчиненные теперь не вскрывали конвертов, и все приходящие письма и посылки безропотно предавались огню. По отношению к читательской массе редакция заняла четкую и неизменную позицию, согласно которой оккультизму любого рода был объявлен решительный отворот-поворот, и всякий интерес к нему пресекался на корню. Потому ли, нет ли, но небывалый напор читательской корреспонденции постепенно стал проявлять признаки угасания. И в это самое время, вдруг откуда ни возьмись, объявляется этот идиот Асакава и начинает ворошить угли уже почти потушенного пожара. Огури пристально, исподлобья смотрел ему в лицо: ну-ну, решил расковырять мне старые раны?…
— Вот что, родной…
Огури всегда так обращался к собеседнику, когда не знал, что сказать.
— Вы только не подумайте, я прекрасно понимаю, что вас тревожит, но…
— Да нет… Кто спорит, тема интересная, тут все ясно. Интригует, захватывает и все такое… Но если в конце опять завоняет этой ерундой, то как прикажешь это расхлебывать?
«Этой ерундой»… Огури пока еще был уверен, что оккультный бум два года назад был целиком и полностью сфабрикован. И еще он чувствовал отвращение. После всех неприятностей он вряд ли смог бы избавится от предубеждения по отношению к любым проявлениям оккультизма.
— Да я, собственно, и не утверждаю, что тут какая-то мистика. Просто… вряд ли это может быть простым совпадением, вот в чем проблема…
— Совпадением, говоришь…
Огури, прикрыв уши ладонями, снова прокручивал в голове услышанное.
…Так. Племянница жены Асакавы, Тиэко Оиси, скончалась у себя дома в Хонмоку пятого сентября около одиннадцати часов вечера. Причина смерти — острая сердечная недостаточность. И это в девятнадцать-то лет, даже школу не окончив? В тот же день, в то же самое время, остановившись на красный свет на перекрестке перед вокзалом Синагава, падает с мотоцикла и умирает девятнадцатилетний студент. Причина — тот же сердечный приступ.
— Ну, не знаю. По-моему, чистое совпадение и ничего больше. А ты просто услышал от таксиста байку про аварию и случайно вспомнил о смерти племянницы жены… Что скажешь?
— Но послушайте… — Асакава чувствовал, что редактор «клюнул», — Этот мотоциклист — он же пытался снять шлем, когда метался в агонии!
— Ну и?…
— Так ведь и Тиэко, когда ее нашли мертвой, лежала, вцепившись себе в голову так, как будто пыталась разорвать ее на части. У нее в кулаках даже клочья волос остались.
Асакава несколько раз встречался с Тиэко. Как и все ее сверстницы, она крайне трепетно относилась к своим волосам, и каждый свой день начинала с мытья головы. Трудновато было поверить, чтобы она вдруг, ни с того ни с сего начала рвать на себе волосы… Кто-то, не ясно кто, заставил ее это сделать. Всякий раз, когда Асакава пытался представить себе, как обезумевшая Тиэко вырывает себе волосы, ему мерещилась тень невидимого кого-то. И тот ни с чем не сравнимый ужас, который, должно быть, переполнял ее…
— Короче, дорогой, ты достал уже со своими домыслами! Ты что, не понимаешь, что если намеренно искать совпадения, то даже в абсолютно несвязанных событиях, хоть что-нибудь — да найдешь? Ну, допустим: оба умерли от сердечного приступа. И мучились, само собой: в голову себе вцеплялись, шлем пытались сдернуть… И что? Ситуация — обычнее некуда!
Асакава помотал головой, хотя и чувствовал резонность аргументов редактора. Но просто отступить себе не позволил.
— Но послушайте, у них же в груди, в груди схватило. С чего бы им за голову-то хвататься?
— У тебя что, у самого инфаркт был когда-нибудь?
— Ну… не было.
— Ага! А у врача спрашивал?
— Что?
— Что, что… Хватаются за голову при инфаркте или нет.
Асакаве пришлось смолчать. На самом-то деле он консультировался с врачом, только ответ его не удовлетворил. Ни то, ни се: «Ну, не скажу, чтобы это было невозможно… Скажем, при инсульте или субарахноидальном кровотечении, одновременно возникают боли и в голове, и в животе».
— То есть, тут все от человека зависит. Допустим… ну, доняла человека алгебра — и один в башку себе вцепляется, а другой сигарету смолит. А кто-то, может, и живот чешет…
Огури говорил, крутясь на конторском стуле.
— В любом случае, ты же пока конкретных выводов не можешь сделать, так? И лишних колонок у нас тоже не водится. Ты же помнишь, что два года назад было. Нам сейчас на такой материал лучше не замахиваться. А так, конечно, пиши себе, если приспичило…
Да, тут можно согласиться. Что ни говори, а главный прав. Может, действительно, просто случайное совпадение. Но все-таки что-то здесь не так. И врач, в конце концов, только мычал да головой качал: явно затруднялся. По крайней мере, на лице у него было написано, что конкретно в его практике таких случаев не было.
— Хорошо, я понял.
На данный момент, лучше всего было просто молча удалиться. Пока не удалось объективно доказать наличие связи между этими двумя происшествиями, убедить редактора вряд ли будет возможно. «А если ничего не раскопаю, можно будет с чистой совестью обо всем забыть», — решил для себя Асакава.
Асакава направился в архив на четвертом этаже. Нужно было навести кое-какие справки о завтрашнем респонденте, но гораздо сильнее интересовало другое: он снова подумал о необъяснимой, но объективно существующей связи между теми двумя смертями. Он еще не знал, с какой стороны к этому подступиться, но едва удалось выкинуть из головы телефонный голос преуспевшего фирмача, как в мозг тут же просочился вопрос:
…Пятого сентября около одиннадцати вечера внезапно, без видимых причин умерли два человека. Но ограничилось ли дело двумя?
Если нет, если еще обнаружатся подобные происшествия, то вероятность случайного совпадения будет стремиться к нулю. Асакава решил поднять подшивки газет за начало сентября. Специфика работы заставляла его дотошно просматривать газеты, но в статьях социальной тематики он, как правило, прочитывал только «шапки» и запросто мог что-то упустить. Уж что-нибудь, да отыщется — должно отыскаться. Почему-то он был в этом уверен. Ему даже мерещился странный заголовок, увиденный в газете как раз месяц назад, где-то в уголке страницы, среди прочих социальных статей. Вспомнилось только место: кажется, слева внизу… Прочитав его тогда, он еще подумал «Ого!», но тут его зачем-то позвали, он оглянулся на голос и в общей суете забыл дочитать заметку.
Асакава начал с утренних газет за шестое сентября. Он не сомневался, что найдет зацепку, и читал с азартом подростка, ищущего сокровища. В полутьме архива даже от простого чтения газет испытываешь больший душевный подъём, чем от скучных мещанских интервью. Чем носиться снаружи, пересекаясь с разными людьми, Асакава предпочитал работать с материалами.
Так, теперь седьмое, вечер… Заметка была как раз там, где и он предполагал ее найти. Прижатая статьей о морской аварии с 39 жертвами, она была еще незаметнее, чем помнилось. Ничего странного, что тогда он ее пропустил. Сняв очки в серебристой оправе, Асакава приблизил лицо к странице, и читал, стараясь не пропустить ни единого слова, ни единой буквы…
По номеру машины было установлено, что труп мужчины принадлежал 19-летнему слушателю абитуриентских курсов р-на Сибуя столичного округа Токио, а труп женщины — 17-летней ученице частной школы повышенной ступени р-на Исого г.Иокогама. Автомобиль был взят пострадавшим напрокат в Сибуя за два дня до происшествия.
В момент обнаружения машина была замкнута с включенным зажиганием. Предположительное время смерти — ночь на 5 сентября. Поскольку окна автомобиля были задраены, предполагалась, что пострадавшие уснули и умерли от недостатка кислорода, однако допускается возможность отравления, и делать окончательный вывод о причинах смерти было бы преждевременно. Версия об убийстве на данный момент исключается.
Больше ничего не сообщалось, но Асакаве и этого было вполне достаточно. Во-первых, умершая школьница была того же возраста, что и его племянница Тиэко, и тоже училась в частной старшей школе в Иокогама. Во-вторых, парень, взявший напрокат машину, как и тот мотоциклист, был 19-ти лет и ходил на те же самые подготовительные курсы. Предполагаемое время смерти практически идентично. И причины смерти, как и в первом случае, не ясны.
Налицо общие для всех четырех смертей обстоятельства. Теперь не потребуется много времени, чтобы доказать их очевидное сходство. Что ни говори, а по работе Асакава был вхож в издательства крупных газет и недостатка в информации не испытывал. Сняв ксерокопию со статьи, он вернулся на секунду в редакцию. Он чувствовал себя так, словно напал на небывалую золотую жилу, ноги несли сами, и он еле дождался лифта.
Пресс-клуб мэрии Ёкосука.
Ёсино сидел за своим столом и строчил рукопись. Если бы не пробки на хайвеях, из токийского головного издательства сюда можно добраться всего за час. Асакава тихонько подошел сзади.
— Привет!
С Ёсино они не виделись полгода.
— О! Асакава, ты что ли! Каким ветром? Садись, садись! — Ёсино придвинул свободный стул.
Заросший бородой по самые глаза, Ёсино выглядит слегка пугающе, хотя на самом деле — человек исключительно душевный.
— Ну что, как? Работы-то хватает?
— Да… Есть маленько.
Раньше Ёсино работал в департаменте гуманитарных проблем вместе с Асакавой и был на три года старше его. Значит, сейчас ему тридцать пять.
— А я, понимаешь, зашел в отдел информации, а мне говорят, что ты тут… обитаешь.
— Ну-у, я-то думал, ты мне специально чего интересненького подбросишь!…
Асакава протянул копию заметки. Ёсино неожиданно долго вчитывался в нее. Вроде бы сам писал, должен и так знать, что там, а гляди: читает, прямо каждым нервом; про арахис свой любимый забыл — ко рту поднес, так и сидит. Ага, зажевал… А статью свою как будто там, в желудке у себя, медленно вместе с орехами переваривает.
— Что-то не так в статье, или… — он вдруг заговорил серьезно.
— Да нет, я просто тебя поподробнее расспросить хотел.
Ёсино поднялся с места.
— Пойдем-ка, чайку попьем…
— У тебя со временем как?…
— Да ладно, мне самому интересно.
Рядом с мэрией как раз есть приличное маленькое кафе, где кофе дают всего за 200 иен.
Ёсино уселся за столик и обернулся к стойке.
— Два кофе!
И тут же вплотную придвинулся к Асакаве и заговорил:
— Короче, такое дело. Я уже двенадцать лет вкалываю по гуманитарной части, и с чем только мне работать не приходилось! Но вот это… Знаешь, честно говоря, впервые, — он отхлебнул воды и продолжал. — Слышь, Асакава, давай, услуга за услугу, а? Ты-то какого рожна в это полез?
Раскрывать все карты пока не стоит. Асакава не слишком хотел делиться сенсацией. Ёсино — парень не промах: ему только дай — сразу же сам все и оприходует. Пришлось приврать.
— Да нет, ничего особенного. Просто племянница моя, Тиэко, с девчонкой той дружила. Вот и спрашивает, что, да как, да почему. Вот, я к тебе и…
Отговорка, конечно, детсадовская. Асакава ожидал, что Ёсино начнет подозрительно сверкать глазами, но тот лишь побледнел и слегка отстранился.
— Правда?
— Ага. Сам понимаешь, школьники — они же такие. Им бы по умершим друзьям горевать, так ведь нет — смерть, видите ли, странная была, и то, и сё… Просто спасу нет. Уж будь другом, расскажи, как было дело.
— Ну, а что ты, собственно, хочешь знать?
— Причины смерти-то потом выяснили?
Ёсино кивнул.
— Мм, как сказать… То есть, что это внезапная остановка сердца, всем понятно, но почему это произошло, никто толком объяснить не может.
— А версия убийства? Удушение или что-то в этом роде.
— Немыслимо. На шее никаких кровоподтеков.
— Яд?…
— Вскрытие ничего такого не обнаружило. Реакция нулевая.
— Выходит, это дело еще не раскры…
— Что ты несешь! Там и раскрывать-то нечего. Раз убийства нет, то юридически и «дела» никакого нет. Смерть от болезни или там… гибель при аварии — нечастный случай и не больше. Расследования, разумеется, тоже никто вести не будет, — Ёсино откинулся на спинку стула и говорил как-то холодно, даже зло.
— А почему имена не сообщают?
— Несовершеннолетние, мол… Но вообще-то, сдается мне, что, то ли боятся они чего, то ли сомневаются.
Ёсино вдруг вспомнил что-то, ухмыльнулся и подался вперед.
— У парня, видишь ли, джинсы и плавки были до колен спущены. И девка без трусов.
— То бишь, они как раз «занимались»?
— Не занимались, но собирались! Как раз, вот-вот уже самый сенокос, и вдруг — бац! — Ёсино хлопнул в ладоши, — Что-то произошло.
Что ни говори, занимательная манера рассказывать.
— Слушай, Асакава, не темни, выкладывай. Ты же явно по этому делу что-то раскопал! Да не скажу я никому! И материал перетягивать у тебя не буду. Просто интересно мне, и все.
Асакава не проронил ни слова.
— Ну, ну! Не томи. Ну, па-а-жа-алста…
А может… Ну, нет! Пока лучше не говорить. Хотя и ложь тоже не пройдет.
— Извини, старик. Подожди немного. Я пока и сам толком ничего не знаю. Дня через два-три все расскажу. Обещаю.
Лицо Ёсино выражало полную безнадежность.
— Ага, вот так всегда. Ладно-ладно.
Асакава посмотрел на него вопрошающим взглядом. Давая понять, что желал бы услышать продолжение.
В любом случае, что-то произошло, иначе и быть не могло. Ну, не могут парень с девчонкой перед самым трахом вдруг ни с того ни с сего взять и задохнуться. Такого даже в анекдотах не бывает. Думали сначала, что начал действовать яд, который они заранее выпили, но ведь реакции-то нет! Строго говоря, есть и такие яды, которые реакции не дают, но чтобы такие штуки школьникам достать… Маловероятно.
Ёсино вспомнил место происшествия. Он сам там был и помнил все достаточно отчетливо. От Асина на гору Окусуяма поднимался проселок, а к нему примыкал пустырь, со всех сторон окруженный деревьями. Там и стоял автомобиль, задние огни которого были едва заметны с проезжающих машин. Нетрудно предположить, зачем парень свернул именно туда. Ночью по дороге практически никто не ездит, листья деревьев, облепивших склон — отличное прикрытие, так что для малообеспеченных пар — сексодром, лучше не придумаешь.
— Вот. Позы были странные: парню голову зажало между рулем и боковым стеклом, а девчонке — вообще между дверью и сиденьем. Я своими глазами видел, как трупы из машины вытаскивали. Двери с двух сторон открыли, а они так в разные стороны и кувыркнулись. Как будто в момент смерти их какая-то сила выдавливала наружу, и продолжала давить еще часов тридцать, пока их не нашли. Полицейские только двери приоткрыли, и трупы как из пушки вышибло. А машина-то — двудверка, и так сделана, что если ключ в салоне оставить, то снаружи не запереть. Соображаешь? Они же там как в крепости были: ключ зажигания воткнут, двери изнутри заперты… Снаружи их вряд ли что-то могло застигнуть. А знаешь, какие лица у них были? Перекошены до неузнаваемости, как будто они от ужаса ополоумели.
Ёсино тяжело вздохнул.
— Сам подумай. Допустим, вылез из леса страшный зверюга. От страха они должны, по идее, друг к другу прильнуть. Ну, парень, может и не станет, но уж женщина-то всяко к мужику прижмется. Как-никак, влюбленная пара. А тут что? Они в двери спинами прямо вросли, как будто хоть на миллиметр, но подальше друг от друга убежать хотели.
Он беспомощно развел руками.
— Так что, в том-то и беда, что ни черта тут не понятно.
Не случись кораблекрушения в окрестностях Ёкосука, заметка получилась бы гораздо увесистей. Неплохая бы вышла игрушка для рядового читателя — настоящий ребус. И все же… все же. Настораживала странная атмосфера, поглотившая всех, кто был на месте происшествия, включая даже криминалистов. Идиотское состояние: почти каждый видел или слышал что-то подобное, и все об этом думают, и слова уже сами на язык лезут, но никто — ни один человек, высказать это вслух не отваживается. Ясно как день: не могут двое подростков вместе умереть от разрыва сердца, да еще секунда в секунду, но все потчуют себя этой медицинской байкой, в которую сами же и не верят. Молчат не потому, что не хотят быть поднятыми на смех за «ненаучность». Просто каждый боится признаться себе, что скован тем же невообразимым ужасом. Уж лучше тогда прятаться за научными выкладками, которые, хоть и трещат по швам, но худо-бедно что-то объясняют.
И Асакава, и Ёсино спиной чувствовали неприятный холодок. Думали об одном и том же, некоторое время молчали, понимая, что терзаемы одним и тем же предчувствием: это — еще не конец, с этого все только начинается! Можно обладать тысячью ученых степеней, но человек по природе своей всегда верил и будет верить в существование чего-то, не поддающегося рациональному объяснению.
— Кстати, а когда их нашли, где они держали руки? — как бы вдруг поинтересовался Асакава.
— У головы… Нет, скорей даже обеими руками закрывали лицо.
— А волосы? Волосы на голове не рвали? — спросил Асакава, потянув себя за шевелюру.
— Чего?
— В смысле… ну, может они в голову себе вцеплялись, волосы вырывали…
— Да нет, ничего такого вроде не припомню. — Понятно. А имена и адреса тех двоих нельзя получить как-нибудь? — Отчего же… можно. Но смотри, ты обещал!
Удостоверившись, что Асакава засмеялся и кивнул, Ёсино поднялся из-за стола. Стол дрогнул, кофе выплеснулся на блюдце. В течение всего разговора Ёсино так к нему и не притронулся.
Когда Асакава чувствовал, что интерес к происшествию угасает, он доставал из кармана четыре небольшие карточки, чтобы снова оживить воспоминания и еще раз удостовериться, что все это не могло быть простой случайностью. На карточках, под именами и адресами четырех человек были отведены поля, чтобы подробно записывать все данные, которые удавалось по ним собрать: как жили, что делали в августе-сентябре и т.д.
Объект 1
Тиэко Оиси (ж., 17), род. 21.10.1972
Частная женская гимназия Кэйсэй, 3 класс
Адрес: Иокогама, Нака-ку, Хонмоку-мотомати 1-7
Обстоятельства смерти: 5/IX, ок. 11 веч., дома, в отсутствие родителей
Причина смерти: острая сердечная недостаточность
Объект 2
Сюити Ивата (м.,19), род. 26.05.1971
Подготовительные курсы Эйсин, 1 семестр.
Адрес: Токио, Синагава-ку, Наканобу 1-5-23
Обстоятельства смерти: 5/1Х, 10:47 веч., при падении с мотоцикла на перекрестке у вокзала Синагава.
Причина смерти: сердечный приступ
Объект 3
Ёко Цудзи (ж., 17), род. 12.01.1973
Частная женская гимназия Кэйсэй, 3 класс
Адрес: Иокогама, Исого-ку, Мори 5-19
Обстоятельства смерти: Ночью с 5 на 6/IX, в машине, запаркованной у преф. дороги у подножья г.Окусуяма
Причина смерти: острая сердечная недостаточность
Объект 4
Такэхико Номи (м.,19), род. 4.12.1970
Подготовительные курсы Эйсин, 2 семестр
Адрес: Токио, Сибуя-ку, Уэхара 1-10-4
Обстоятельства смерти: Ночью с 5 на 6/IX, в машине, запаркованной у преф. дороги у подножья г.Окусуяма
Причина смерти: острая сердечная недостаточность
То, что Тиэко Оиси и Ёко Цудзи ходили в одну школу, а Такэхико Номи и Сюити Ивата учились на одних курсах и были приятелями, подтверждалось всеми опрошенными, хотя и так было совершенно очевидно. Такэхико и Ёко могли и не быть влюбленной парой, но во всяком случае хорошо знали друг друга, доколе уж отправились на машине за город поразвлечься. Да и среди одноклассников Ёко ходил слух, что она дружит со студентом из Токио. Не совсем ясно было только, когда и как они познакомились. Естественно, напрашивался вопрос, а не было ли чего-нибудь между Тиэко Оиси и Сюити Иватой, но так и не удалось обнаружить ничего, что хотя бы косвенно это подтверждало. Возможно, они и не знали друг друга ранее. Но что тогда могло связывать всех четверых? Слишком уж близки были их отношения, чтобы таинственное нечто случайно выбрало их своими жертвами. Например, их могли убить, чтобы не допустить разглашения какой-то тайны… Асакава попытался придумать что-нибудь понаучнее. «Ну, скажем, однажды они вместе заразились каким-то вирусом, поражающим сердце… Ой, ой, напридумывал! Ты вообще когда-нибудь слышал, чтобы вирусы вызывали сердечную недостаточность?»
Солидному еженедельнику, выпускаемому газетным издательством, подобало выработать конкретную политику по отношению к подобным явлениям, и как редактор Огури обязан был ясно ее сформулировать. Решение его было следующее: неуклонно игнорировать. Вероятнее всего, первой искоркой всей этой истерии стала публикация в одном из журналов, которые Огури привык считать низкопробными. Как всегда бывает: кто-то где-то пропечатал сомнительные фотографии с комментариями «очевидцев», подстегнув тем самым творческие инстинкты активного читателя, что и привело к столь экстраординарным последствиям. Понятное дело — такая трактовка событий могла убедить далеко не каждого. Но, как бы то ни было, Огури должен был владеть ситуацией, а значит, и придумать ей мало-мальски рациональное объяснение.
Следуя решению главного редактора Огури, его подчиненные теперь не вскрывали конвертов, и все приходящие письма и посылки безропотно предавались огню. По отношению к читательской массе редакция заняла четкую и неизменную позицию, согласно которой оккультизму любого рода был объявлен решительный отворот-поворот, и всякий интерес к нему пресекался на корню. Потому ли, нет ли, но небывалый напор читательской корреспонденции постепенно стал проявлять признаки угасания. И в это самое время, вдруг откуда ни возьмись, объявляется этот идиот Асакава и начинает ворошить угли уже почти потушенного пожара. Огури пристально, исподлобья смотрел ему в лицо: ну-ну, решил расковырять мне старые раны?…
— Вот что, родной…
Огури всегда так обращался к собеседнику, когда не знал, что сказать.
— Вы только не подумайте, я прекрасно понимаю, что вас тревожит, но…
— Да нет… Кто спорит, тема интересная, тут все ясно. Интригует, захватывает и все такое… Но если в конце опять завоняет этой ерундой, то как прикажешь это расхлебывать?
«Этой ерундой»… Огури пока еще был уверен, что оккультный бум два года назад был целиком и полностью сфабрикован. И еще он чувствовал отвращение. После всех неприятностей он вряд ли смог бы избавится от предубеждения по отношению к любым проявлениям оккультизма.
— Да я, собственно, и не утверждаю, что тут какая-то мистика. Просто… вряд ли это может быть простым совпадением, вот в чем проблема…
— Совпадением, говоришь…
Огури, прикрыв уши ладонями, снова прокручивал в голове услышанное.
…Так. Племянница жены Асакавы, Тиэко Оиси, скончалась у себя дома в Хонмоку пятого сентября около одиннадцати часов вечера. Причина смерти — острая сердечная недостаточность. И это в девятнадцать-то лет, даже школу не окончив? В тот же день, в то же самое время, остановившись на красный свет на перекрестке перед вокзалом Синагава, падает с мотоцикла и умирает девятнадцатилетний студент. Причина — тот же сердечный приступ.
— Ну, не знаю. По-моему, чистое совпадение и ничего больше. А ты просто услышал от таксиста байку про аварию и случайно вспомнил о смерти племянницы жены… Что скажешь?
— Но послушайте… — Асакава чувствовал, что редактор «клюнул», — Этот мотоциклист — он же пытался снять шлем, когда метался в агонии!
— Ну и?…
— Так ведь и Тиэко, когда ее нашли мертвой, лежала, вцепившись себе в голову так, как будто пыталась разорвать ее на части. У нее в кулаках даже клочья волос остались.
Асакава несколько раз встречался с Тиэко. Как и все ее сверстницы, она крайне трепетно относилась к своим волосам, и каждый свой день начинала с мытья головы. Трудновато было поверить, чтобы она вдруг, ни с того ни с сего начала рвать на себе волосы… Кто-то, не ясно кто, заставил ее это сделать. Всякий раз, когда Асакава пытался представить себе, как обезумевшая Тиэко вырывает себе волосы, ему мерещилась тень невидимого кого-то. И тот ни с чем не сравнимый ужас, который, должно быть, переполнял ее…
— Короче, дорогой, ты достал уже со своими домыслами! Ты что, не понимаешь, что если намеренно искать совпадения, то даже в абсолютно несвязанных событиях, хоть что-нибудь — да найдешь? Ну, допустим: оба умерли от сердечного приступа. И мучились, само собой: в голову себе вцеплялись, шлем пытались сдернуть… И что? Ситуация — обычнее некуда!
Асакава помотал головой, хотя и чувствовал резонность аргументов редактора. Но просто отступить себе не позволил.
— Но послушайте, у них же в груди, в груди схватило. С чего бы им за голову-то хвататься?
— У тебя что, у самого инфаркт был когда-нибудь?
— Ну… не было.
— Ага! А у врача спрашивал?
— Что?
— Что, что… Хватаются за голову при инфаркте или нет.
Асакаве пришлось смолчать. На самом-то деле он консультировался с врачом, только ответ его не удовлетворил. Ни то, ни се: «Ну, не скажу, чтобы это было невозможно… Скажем, при инсульте или субарахноидальном кровотечении, одновременно возникают боли и в голове, и в животе».
— То есть, тут все от человека зависит. Допустим… ну, доняла человека алгебра — и один в башку себе вцепляется, а другой сигарету смолит. А кто-то, может, и живот чешет…
Огури говорил, крутясь на конторском стуле.
— В любом случае, ты же пока конкретных выводов не можешь сделать, так? И лишних колонок у нас тоже не водится. Ты же помнишь, что два года назад было. Нам сейчас на такой материал лучше не замахиваться. А так, конечно, пиши себе, если приспичило…
Да, тут можно согласиться. Что ни говори, а главный прав. Может, действительно, просто случайное совпадение. Но все-таки что-то здесь не так. И врач, в конце концов, только мычал да головой качал: явно затруднялся. По крайней мере, на лице у него было написано, что конкретно в его практике таких случаев не было.
— Хорошо, я понял.
На данный момент, лучше всего было просто молча удалиться. Пока не удалось объективно доказать наличие связи между этими двумя происшествиями, убедить редактора вряд ли будет возможно. «А если ничего не раскопаю, можно будет с чистой совестью обо всем забыть», — решил для себя Асакава.
4
Положив трубку, Асакава застыл, не снимая руки с телефона. В его ушах все еще звучал собственный голос. Отвратительное это чувство, когда приходится льстить без меры, выгадывая цвет лица человека на другом конце провода. Горделивый же его собеседник, царственным жестом принявший трубку из рук секретаря, слушал подробности предлагаемого плана, и по ходу разговора заметно теплел, смягчая интонации. Вот он уже, кажется, суетливо завертел головой, высчитывая возможную выгоду. Шутка ли: его трудовую биографию подробно опишут в журнале! Как раз с сентября под рубрикой «топ-интервью» начинала печататься серия статей, посвященных благим трудам и усилиям руководителей фирм, умудрившихся за одно правление поставить свою компанию на ноги. В принципе, удачно договорившись об интервью, Асакава мог бы и с большим удовлетворением положить трубку, но что-то на него давило. Тысячу раз слышанные обывательские россказни: «и страдали-то мы и терпели, и ума-то мы набирались, и шанс-то мы свой ловили». И ведь пока сам не рассыплешься извинениями и не раскланяешься, этой «истории успеха» конца не будет. Автора проекта Асакава ненавидел смертно. Он и сам кому угодно мог объяснить, что реклама необходима для поддержания издания на плаву, станет фундаментом для будущего роста и т.п. Но лично для него проблема прибыли была вторичной. Важно же для Асакавы было одно: есть интересная работа или нет. Если работа не требует воображения, то физически она может быть сколь угодно легкой, но психологически от нее нередко устаешь так, что жить не хочется.Асакава направился в архив на четвертом этаже. Нужно было навести кое-какие справки о завтрашнем респонденте, но гораздо сильнее интересовало другое: он снова подумал о необъяснимой, но объективно существующей связи между теми двумя смертями. Он еще не знал, с какой стороны к этому подступиться, но едва удалось выкинуть из головы телефонный голос преуспевшего фирмача, как в мозг тут же просочился вопрос:
…Пятого сентября около одиннадцати вечера внезапно, без видимых причин умерли два человека. Но ограничилось ли дело двумя?
Если нет, если еще обнаружатся подобные происшествия, то вероятность случайного совпадения будет стремиться к нулю. Асакава решил поднять подшивки газет за начало сентября. Специфика работы заставляла его дотошно просматривать газеты, но в статьях социальной тематики он, как правило, прочитывал только «шапки» и запросто мог что-то упустить. Уж что-нибудь, да отыщется — должно отыскаться. Почему-то он был в этом уверен. Ему даже мерещился странный заголовок, увиденный в газете как раз месяц назад, где-то в уголке страницы, среди прочих социальных статей. Вспомнилось только место: кажется, слева внизу… Прочитав его тогда, он еще подумал «Ого!», но тут его зачем-то позвали, он оглянулся на голос и в общей суете забыл дочитать заметку.
Асакава начал с утренних газет за шестое сентября. Он не сомневался, что найдет зацепку, и читал с азартом подростка, ищущего сокровища. В полутьме архива даже от простого чтения газет испытываешь больший душевный подъём, чем от скучных мещанских интервью. Чем носиться снаружи, пересекаясь с разными людьми, Асакава предпочитал работать с материалами.
Так, теперь седьмое, вечер… Заметка была как раз там, где и он предполагал ее найти. Прижатая статьей о морской аварии с 39 жертвами, она была еще незаметнее, чем помнилось. Ничего странного, что тогда он ее пропустил. Сняв очки в серебристой оправе, Асакава приблизил лицо к странице, и читал, стараясь не пропустить ни единого слова, ни единой буквы…
Юноша и девушка, погибшие при загадочных обстоятельствах, обнаружены в кабине арендованного автомобиля
7 сентября около 6 часов вечера, в г.Ёкосука, на пустыре, прилегающем к префектуральной автомагистрали Асина, водитель проезжавшего мимо легкого грузовика обнаружил легковую автомашину, на передних сидениях которой находились трупы молодых мужчины и женщины. О случившемся водитель сообщил в городское полицейское управление Ёкосука.По номеру машины было установлено, что труп мужчины принадлежал 19-летнему слушателю абитуриентских курсов р-на Сибуя столичного округа Токио, а труп женщины — 17-летней ученице частной школы повышенной ступени р-на Исого г.Иокогама. Автомобиль был взят пострадавшим напрокат в Сибуя за два дня до происшествия.
В момент обнаружения машина была замкнута с включенным зажиганием. Предположительное время смерти — ночь на 5 сентября. Поскольку окна автомобиля были задраены, предполагалась, что пострадавшие уснули и умерли от недостатка кислорода, однако допускается возможность отравления, и делать окончательный вывод о причинах смерти было бы преждевременно. Версия об убийстве на данный момент исключается.
Больше ничего не сообщалось, но Асакаве и этого было вполне достаточно. Во-первых, умершая школьница была того же возраста, что и его племянница Тиэко, и тоже училась в частной старшей школе в Иокогама. Во-вторых, парень, взявший напрокат машину, как и тот мотоциклист, был 19-ти лет и ходил на те же самые подготовительные курсы. Предполагаемое время смерти практически идентично. И причины смерти, как и в первом случае, не ясны.
Налицо общие для всех четырех смертей обстоятельства. Теперь не потребуется много времени, чтобы доказать их очевидное сходство. Что ни говори, а по работе Асакава был вхож в издательства крупных газет и недостатка в информации не испытывал. Сняв ксерокопию со статьи, он вернулся на секунду в редакцию. Он чувствовал себя так, словно напал на небывалую золотую жилу, ноги несли сами, и он еле дождался лифта.
Пресс-клуб мэрии Ёкосука.
Ёсино сидел за своим столом и строчил рукопись. Если бы не пробки на хайвеях, из токийского головного издательства сюда можно добраться всего за час. Асакава тихонько подошел сзади.
— Привет!
С Ёсино они не виделись полгода.
— О! Асакава, ты что ли! Каким ветром? Садись, садись! — Ёсино придвинул свободный стул.
Заросший бородой по самые глаза, Ёсино выглядит слегка пугающе, хотя на самом деле — человек исключительно душевный.
— Ну что, как? Работы-то хватает?
— Да… Есть маленько.
Раньше Ёсино работал в департаменте гуманитарных проблем вместе с Асакавой и был на три года старше его. Значит, сейчас ему тридцать пять.
— А я, понимаешь, зашел в отдел информации, а мне говорят, что ты тут… обитаешь.
— Ну-у, я-то думал, ты мне специально чего интересненького подбросишь!…
Асакава протянул копию заметки. Ёсино неожиданно долго вчитывался в нее. Вроде бы сам писал, должен и так знать, что там, а гляди: читает, прямо каждым нервом; про арахис свой любимый забыл — ко рту поднес, так и сидит. Ага, зажевал… А статью свою как будто там, в желудке у себя, медленно вместе с орехами переваривает.
— Что-то не так в статье, или… — он вдруг заговорил серьезно.
— Да нет, я просто тебя поподробнее расспросить хотел.
Ёсино поднялся с места.
— Пойдем-ка, чайку попьем…
— У тебя со временем как?…
— Да ладно, мне самому интересно.
Рядом с мэрией как раз есть приличное маленькое кафе, где кофе дают всего за 200 иен.
Ёсино уселся за столик и обернулся к стойке.
— Два кофе!
И тут же вплотную придвинулся к Асакаве и заговорил:
— Короче, такое дело. Я уже двенадцать лет вкалываю по гуманитарной части, и с чем только мне работать не приходилось! Но вот это… Знаешь, честно говоря, впервые, — он отхлебнул воды и продолжал. — Слышь, Асакава, давай, услуга за услугу, а? Ты-то какого рожна в это полез?
Раскрывать все карты пока не стоит. Асакава не слишком хотел делиться сенсацией. Ёсино — парень не промах: ему только дай — сразу же сам все и оприходует. Пришлось приврать.
— Да нет, ничего особенного. Просто племянница моя, Тиэко, с девчонкой той дружила. Вот и спрашивает, что, да как, да почему. Вот, я к тебе и…
Отговорка, конечно, детсадовская. Асакава ожидал, что Ёсино начнет подозрительно сверкать глазами, но тот лишь побледнел и слегка отстранился.
— Правда?
— Ага. Сам понимаешь, школьники — они же такие. Им бы по умершим друзьям горевать, так ведь нет — смерть, видите ли, странная была, и то, и сё… Просто спасу нет. Уж будь другом, расскажи, как было дело.
— Ну, а что ты, собственно, хочешь знать?
— Причины смерти-то потом выяснили?
Ёсино кивнул.
— Мм, как сказать… То есть, что это внезапная остановка сердца, всем понятно, но почему это произошло, никто толком объяснить не может.
— А версия убийства? Удушение или что-то в этом роде.
— Немыслимо. На шее никаких кровоподтеков.
— Яд?…
— Вскрытие ничего такого не обнаружило. Реакция нулевая.
— Выходит, это дело еще не раскры…
— Что ты несешь! Там и раскрывать-то нечего. Раз убийства нет, то юридически и «дела» никакого нет. Смерть от болезни или там… гибель при аварии — нечастный случай и не больше. Расследования, разумеется, тоже никто вести не будет, — Ёсино откинулся на спинку стула и говорил как-то холодно, даже зло.
— А почему имена не сообщают?
— Несовершеннолетние, мол… Но вообще-то, сдается мне, что, то ли боятся они чего, то ли сомневаются.
Ёсино вдруг вспомнил что-то, ухмыльнулся и подался вперед.
— У парня, видишь ли, джинсы и плавки были до колен спущены. И девка без трусов.
— То бишь, они как раз «занимались»?
— Не занимались, но собирались! Как раз, вот-вот уже самый сенокос, и вдруг — бац! — Ёсино хлопнул в ладоши, — Что-то произошло.
Что ни говори, занимательная манера рассказывать.
— Слушай, Асакава, не темни, выкладывай. Ты же явно по этому делу что-то раскопал! Да не скажу я никому! И материал перетягивать у тебя не буду. Просто интересно мне, и все.
Асакава не проронил ни слова.
— Ну, ну! Не томи. Ну, па-а-жа-алста…
А может… Ну, нет! Пока лучше не говорить. Хотя и ложь тоже не пройдет.
— Извини, старик. Подожди немного. Я пока и сам толком ничего не знаю. Дня через два-три все расскажу. Обещаю.
Лицо Ёсино выражало полную безнадежность.
— Ага, вот так всегда. Ладно-ладно.
Асакава посмотрел на него вопрошающим взглядом. Давая понять, что желал бы услышать продолжение.
В любом случае, что-то произошло, иначе и быть не могло. Ну, не могут парень с девчонкой перед самым трахом вдруг ни с того ни с сего взять и задохнуться. Такого даже в анекдотах не бывает. Думали сначала, что начал действовать яд, который они заранее выпили, но ведь реакции-то нет! Строго говоря, есть и такие яды, которые реакции не дают, но чтобы такие штуки школьникам достать… Маловероятно.
Ёсино вспомнил место происшествия. Он сам там был и помнил все достаточно отчетливо. От Асина на гору Окусуяма поднимался проселок, а к нему примыкал пустырь, со всех сторон окруженный деревьями. Там и стоял автомобиль, задние огни которого были едва заметны с проезжающих машин. Нетрудно предположить, зачем парень свернул именно туда. Ночью по дороге практически никто не ездит, листья деревьев, облепивших склон — отличное прикрытие, так что для малообеспеченных пар — сексодром, лучше не придумаешь.
— Вот. Позы были странные: парню голову зажало между рулем и боковым стеклом, а девчонке — вообще между дверью и сиденьем. Я своими глазами видел, как трупы из машины вытаскивали. Двери с двух сторон открыли, а они так в разные стороны и кувыркнулись. Как будто в момент смерти их какая-то сила выдавливала наружу, и продолжала давить еще часов тридцать, пока их не нашли. Полицейские только двери приоткрыли, и трупы как из пушки вышибло. А машина-то — двудверка, и так сделана, что если ключ в салоне оставить, то снаружи не запереть. Соображаешь? Они же там как в крепости были: ключ зажигания воткнут, двери изнутри заперты… Снаружи их вряд ли что-то могло застигнуть. А знаешь, какие лица у них были? Перекошены до неузнаваемости, как будто они от ужаса ополоумели.
Ёсино тяжело вздохнул.
— Сам подумай. Допустим, вылез из леса страшный зверюга. От страха они должны, по идее, друг к другу прильнуть. Ну, парень, может и не станет, но уж женщина-то всяко к мужику прижмется. Как-никак, влюбленная пара. А тут что? Они в двери спинами прямо вросли, как будто хоть на миллиметр, но подальше друг от друга убежать хотели.
Он беспомощно развел руками.
— Так что, в том-то и беда, что ни черта тут не понятно.
Не случись кораблекрушения в окрестностях Ёкосука, заметка получилась бы гораздо увесистей. Неплохая бы вышла игрушка для рядового читателя — настоящий ребус. И все же… все же. Настораживала странная атмосфера, поглотившая всех, кто был на месте происшествия, включая даже криминалистов. Идиотское состояние: почти каждый видел или слышал что-то подобное, и все об этом думают, и слова уже сами на язык лезут, но никто — ни один человек, высказать это вслух не отваживается. Ясно как день: не могут двое подростков вместе умереть от разрыва сердца, да еще секунда в секунду, но все потчуют себя этой медицинской байкой, в которую сами же и не верят. Молчат не потому, что не хотят быть поднятыми на смех за «ненаучность». Просто каждый боится признаться себе, что скован тем же невообразимым ужасом. Уж лучше тогда прятаться за научными выкладками, которые, хоть и трещат по швам, но худо-бедно что-то объясняют.
И Асакава, и Ёсино спиной чувствовали неприятный холодок. Думали об одном и том же, некоторое время молчали, понимая, что терзаемы одним и тем же предчувствием: это — еще не конец, с этого все только начинается! Можно обладать тысячью ученых степеней, но человек по природе своей всегда верил и будет верить в существование чего-то, не поддающегося рациональному объяснению.
— Кстати, а когда их нашли, где они держали руки? — как бы вдруг поинтересовался Асакава.
— У головы… Нет, скорей даже обеими руками закрывали лицо.
— А волосы? Волосы на голове не рвали? — спросил Асакава, потянув себя за шевелюру.
— Чего?
— В смысле… ну, может они в голову себе вцеплялись, волосы вырывали…
— Да нет, ничего такого вроде не припомню. — Понятно. А имена и адреса тех двоих нельзя получить как-нибудь? — Отчего же… можно. Но смотри, ты обещал!
Удостоверившись, что Асакава засмеялся и кивнул, Ёсино поднялся из-за стола. Стол дрогнул, кофе выплеснулся на блюдце. В течение всего разговора Ёсино так к нему и не притронулся.
5
Асакава собирался выкроить время на работе, чтобы изучить круг общения умерших четверых, да не тут-то было: работы оказалось невпроворот, и найти время никак не удавалось. Так, в беготне незаметно пролетела неделя, а за ней и месяц. Август с его парилкой и дождями, по-летнему жаркий сентябрь постепенно превращались в обрывки воспоминаний, теснимые вступающей в свои права осенью. Изредка заглядывая в газеты, Асакава до сих пор не встретил ничего, что могло бы его заинтересовать в связи с происшедшим. Может быть, он просто не замечал, а тем временем где-то продолжали происходить такие же страшные события? Как бы то ни было, те четыре смерти все чаще казались ему случайными и никак меж собой не связанными. Ёсино он так и не видел с тех пор, хотя тот, скорее всего, уже и сам все забыл. Иначе наверняка бы вышел на связь.Когда Асакава чувствовал, что интерес к происшествию угасает, он доставал из кармана четыре небольшие карточки, чтобы снова оживить воспоминания и еще раз удостовериться, что все это не могло быть простой случайностью. На карточках, под именами и адресами четырех человек были отведены поля, чтобы подробно записывать все данные, которые удавалось по ним собрать: как жили, что делали в августе-сентябре и т.д.
Объект 1
Тиэко Оиси (ж., 17), род. 21.10.1972
Частная женская гимназия Кэйсэй, 3 класс
Адрес: Иокогама, Нака-ку, Хонмоку-мотомати 1-7
Обстоятельства смерти: 5/IX, ок. 11 веч., дома, в отсутствие родителей
Причина смерти: острая сердечная недостаточность
Объект 2
Сюити Ивата (м.,19), род. 26.05.1971
Подготовительные курсы Эйсин, 1 семестр.
Адрес: Токио, Синагава-ку, Наканобу 1-5-23
Обстоятельства смерти: 5/1Х, 10:47 веч., при падении с мотоцикла на перекрестке у вокзала Синагава.
Причина смерти: сердечный приступ
Объект 3
Ёко Цудзи (ж., 17), род. 12.01.1973
Частная женская гимназия Кэйсэй, 3 класс
Адрес: Иокогама, Исого-ку, Мори 5-19
Обстоятельства смерти: Ночью с 5 на 6/IX, в машине, запаркованной у преф. дороги у подножья г.Окусуяма
Причина смерти: острая сердечная недостаточность
Объект 4
Такэхико Номи (м.,19), род. 4.12.1970
Подготовительные курсы Эйсин, 2 семестр
Адрес: Токио, Сибуя-ку, Уэхара 1-10-4
Обстоятельства смерти: Ночью с 5 на 6/IX, в машине, запаркованной у преф. дороги у подножья г.Окусуяма
Причина смерти: острая сердечная недостаточность
То, что Тиэко Оиси и Ёко Цудзи ходили в одну школу, а Такэхико Номи и Сюити Ивата учились на одних курсах и были приятелями, подтверждалось всеми опрошенными, хотя и так было совершенно очевидно. Такэхико и Ёко могли и не быть влюбленной парой, но во всяком случае хорошо знали друг друга, доколе уж отправились на машине за город поразвлечься. Да и среди одноклассников Ёко ходил слух, что она дружит со студентом из Токио. Не совсем ясно было только, когда и как они познакомились. Естественно, напрашивался вопрос, а не было ли чего-нибудь между Тиэко Оиси и Сюити Иватой, но так и не удалось обнаружить ничего, что хотя бы косвенно это подтверждало. Возможно, они и не знали друг друга ранее. Но что тогда могло связывать всех четверых? Слишком уж близки были их отношения, чтобы таинственное нечто случайно выбрало их своими жертвами. Например, их могли убить, чтобы не допустить разглашения какой-то тайны… Асакава попытался придумать что-нибудь понаучнее. «Ну, скажем, однажды они вместе заразились каким-то вирусом, поражающим сердце… Ой, ой, напридумывал! Ты вообще когда-нибудь слышал, чтобы вирусы вызывали сердечную недостаточность?»