Страница:
Периодическая таблица научной фантастики
1, H, Водород, 1.00197
«Гинденбург»
Межвременные агенты любят назначать встречи во времена знаменитых бедствий. Это связано с личностным фактором. Иначе они просто не верят, что ты запомнишь дату.
Именно поэтому я встретился с Иваном на базе воздушного флота в Лэйкхерсте в тот самый день, когда «Гинденбург» должен был исчезнуть в пламени.
Мы были в кабинете командующего офицера — не думайте, что это было просто устроить, — когда он подал свой рапорт:
— Герр Эйденбенц не прислушался бы к увещеваниям. Поэтому я оставил свой портфель под его диваном и сделал анонимный звонок в гестапо. Он умер во время допроса через три дня, — Иван ослепительно ухмыльнулся. — Никакой атомной бомбы для Дядюшки Адольфа.
— Прекрасная работа, — сам я еврей, и если бы это зависело от меня, Гитлер был бы удушен при рождении. Но мы уже пытались однажды, а сделали только хуже. Теперь мы полагаемся на таких людей, как Иван, талантов, рождающихся единицами на миллионы, способных запомнить множественные прошлые, и таким образом ведущих события к желаемому будущему.
— Давай выпьем.
Я налил нам понемногу командирского бурбона. Через окно я мог наблюдать за гигантским дирижаблем, таким большим и спокойным, с медленной грацией движущимся к причальной башне. Мурашки ползали у меня по телу, когда я думал о том, как много людей должно было погибнуть.
Мы чокнулись бокалами.
— Бедный Эйденбенц, — сказал я. — Разве тебя не волнует вся та боль, которую мы причиняем таким же невиновным, как он?
— Ты что, чокнулся? Я заставляю крутиться колеса истории. Это словно быть богом! — он указал в сторону дирижабля. — Вы, людишки, различимы для меня не более, чем такое же скопище атомов водорода. Вы носитесь вокруг и неистово врезаетесь друг в друга, а как в результате каждый из вас влияет на курс дирижабля? Что касается меня, то я могу делать все, что только захочу, и кто сможет меня остановить? Вы даже не сможете сказать, что я сотворил. Вы забываете и думаете, что так и было всегда.
Он вынул карманный детонатор и ударил по кнопке. Снаружи мгновенно зазвучали вопли сигнала тревоги.
— Вы даже забыли, что я сделал ЭТО.
Пламя пылающего «Гинденбурга» отбрасывало дьявольское сияние на его черты. Он улыбнулся.
— Ох уж это человечество, — пробормотал он.
Именно поэтому я встретился с Иваном на базе воздушного флота в Лэйкхерсте в тот самый день, когда «Гинденбург» должен был исчезнуть в пламени.
Мы были в кабинете командующего офицера — не думайте, что это было просто устроить, — когда он подал свой рапорт:
— Герр Эйденбенц не прислушался бы к увещеваниям. Поэтому я оставил свой портфель под его диваном и сделал анонимный звонок в гестапо. Он умер во время допроса через три дня, — Иван ослепительно ухмыльнулся. — Никакой атомной бомбы для Дядюшки Адольфа.
— Прекрасная работа, — сам я еврей, и если бы это зависело от меня, Гитлер был бы удушен при рождении. Но мы уже пытались однажды, а сделали только хуже. Теперь мы полагаемся на таких людей, как Иван, талантов, рождающихся единицами на миллионы, способных запомнить множественные прошлые, и таким образом ведущих события к желаемому будущему.
— Давай выпьем.
Я налил нам понемногу командирского бурбона. Через окно я мог наблюдать за гигантским дирижаблем, таким большим и спокойным, с медленной грацией движущимся к причальной башне. Мурашки ползали у меня по телу, когда я думал о том, как много людей должно было погибнуть.
Мы чокнулись бокалами.
— Бедный Эйденбенц, — сказал я. — Разве тебя не волнует вся та боль, которую мы причиняем таким же невиновным, как он?
— Ты что, чокнулся? Я заставляю крутиться колеса истории. Это словно быть богом! — он указал в сторону дирижабля. — Вы, людишки, различимы для меня не более, чем такое же скопище атомов водорода. Вы носитесь вокруг и неистово врезаетесь друг в друга, а как в результате каждый из вас влияет на курс дирижабля? Что касается меня, то я могу делать все, что только захочу, и кто сможет меня остановить? Вы даже не сможете сказать, что я сотворил. Вы забываете и думаете, что так и было всегда.
Он вынул карманный детонатор и ударил по кнопке. Снаружи мгновенно зазвучали вопли сигнала тревоги.
— Вы даже забыли, что я сделал ЭТО.
Пламя пылающего «Гинденбурга» отбрасывало дьявольское сияние на его черты. Он улыбнулся.
— Ох уж это человечество, — пробормотал он.
2, He, Гелий, 4.0026
Джэйн Картер с Марса
Представьте, что ваша бабушка — Дежа Торис, Принцесса Гелиума! Ее подобия, вырезанные из мрамора, с шарообразными грудями и всем прочим, в этом легендарном городе расставлены повсюду. Неудивительно, что Джэйн Картер подалась в панки.
Однажды утром она очнулась от пьяного сна, чтобы обнаружить перед собой четырехрукого огра, бьющегося лбом об пол. Его помятые доспехи позволили идентифицировать его как члена Имперской Стражи.
— Зверолюди вторглись в столицу! — взвыл он. — Ты должна освободить свой народ, о принцесса!
— Почему я? — нечетко спросила она. — Почему не кто-нибудь другой, кому не похрену?
Но кровь заговорит. Следующим событием, которое она осознала, было ее облачение в бабушкины ремни и нагрудник, осуществленное верными приверженцами старого режима, а затем она поняла, что сражается на перилах с мечом в одной руке и лучевой пушкой в другой.
Поскольку она была чертовски пьяна, у нее не возникло и мысли о личной безопасности.
— Чё за дела, пирсинга раньше не видал? — сказала она ошеломленному воину, отбрасывая его в сторону. — Это называется ИРОКЕЗ! — крикнула она на другого и прошила его насквозь.
Граждане, находившиеся недостаточно близко, чтобы учуять ее дыхание, были воодушевлены и возносили руки.
У Зверолюдей не было ни единого шанса.
Так и получилось, что Джэйн Картер против собственной воли оказалась на Имперском троне, с едва одетыми самцами, припадающими к ней с обоих сторон, целующими и ласкающими ее икры. Тысяча слуг спешила исполнить каждое ее приказание. Она была уважаема, почитаема, обожаема. В ее честь воздвигались статуи.
От нее не ускользнула ирония служившейся ситуации.
Однажды утром она очнулась от пьяного сна, чтобы обнаружить перед собой четырехрукого огра, бьющегося лбом об пол. Его помятые доспехи позволили идентифицировать его как члена Имперской Стражи.
— Зверолюди вторглись в столицу! — взвыл он. — Ты должна освободить свой народ, о принцесса!
— Почему я? — нечетко спросила она. — Почему не кто-нибудь другой, кому не похрену?
Но кровь заговорит. Следующим событием, которое она осознала, было ее облачение в бабушкины ремни и нагрудник, осуществленное верными приверженцами старого режима, а затем она поняла, что сражается на перилах с мечом в одной руке и лучевой пушкой в другой.
Поскольку она была чертовски пьяна, у нее не возникло и мысли о личной безопасности.
— Чё за дела, пирсинга раньше не видал? — сказала она ошеломленному воину, отбрасывая его в сторону. — Это называется ИРОКЕЗ! — крикнула она на другого и прошила его насквозь.
Граждане, находившиеся недостаточно близко, чтобы учуять ее дыхание, были воодушевлены и возносили руки.
У Зверолюдей не было ни единого шанса.
Так и получилось, что Джэйн Картер против собственной воли оказалась на Имперском троне, с едва одетыми самцами, припадающими к ней с обоих сторон, целующими и ласкающими ее икры. Тысяча слуг спешила исполнить каждое ее приказание. Она была уважаема, почитаема, обожаема. В ее честь воздвигались статуи.
От нее не ускользнула ирония служившейся ситуации.
3, Li, Литий, 6.941
Литий для Господа
Бог сидел в углу, хныча. Его серафим мягко пытался уговорить Его (Бога нельзя заставить сделать что-нибудь, чего Он делать не хочет, поэтому Его нужно уговаривать) принять свой литий. Он нуждался в пяти гигатоннах в день просто для того, чтобы функционировать.
Двойственное расстройство Большого Парня — это наиохраняемейший секрет всего Бытия. Каждый знает, как в приступе мании он сотворил Небеса и Землю в какие-то шесть дней. Каждый знает, как будучи в депрессии он упал в такую топь безнадеги, что позволил тому кретинскому маленькому льстецу, Утренней Звезде, досаждать Иову, который был самым преданным Его слугой.
Проблема была, Бог просто не хотел признавать, что у Него была проблема. Он сваливал все на Адама — за яблоко — или Еву — за искушение Адама. Он валил все на Ирода, на Гитлера, на Трехстороннюю Комиссию, на что угодно, кроме себя Самого.
— Открой-ка пошире, — пропел Серафим, подбадриваемый всеми небесными силами и чинами. — Прими свое замечательное лекарство.
Бог зарыл Свое лицо в ладони.
— Что у меня за дети, — хныкал он. — Ой гевалт, что я такое сделал, чтобы заслужить подобную семью?
— Почему бы тебе не попробовать немного попоражать? — побуждал серафим. — Разве это будет не прелестно? Бангкок! Эта мировая столица передаваемого половым путем недуга. Это было бы замечательным способом изречь свое Слово.
Но Бог не слушал.
Тем временем Младший, сутулясь, прибыл на Небеса (у Него была тяжкая юность), прижимая к Себе продырявленные руки, и сказал:
— Поглядите, что они там внизу со мной сотворили! Я, типа, совсем вымотался.
Архангел Михаил бросил в его сторону злобный взгляд.
— Как и твой старик, — усмехнулся он.
Двойственное расстройство Большого Парня — это наиохраняемейший секрет всего Бытия. Каждый знает, как в приступе мании он сотворил Небеса и Землю в какие-то шесть дней. Каждый знает, как будучи в депрессии он упал в такую топь безнадеги, что позволил тому кретинскому маленькому льстецу, Утренней Звезде, досаждать Иову, который был самым преданным Его слугой.
Проблема была, Бог просто не хотел признавать, что у Него была проблема. Он сваливал все на Адама — за яблоко — или Еву — за искушение Адама. Он валил все на Ирода, на Гитлера, на Трехстороннюю Комиссию, на что угодно, кроме себя Самого.
— Открой-ка пошире, — пропел Серафим, подбадриваемый всеми небесными силами и чинами. — Прими свое замечательное лекарство.
Бог зарыл Свое лицо в ладони.
— Что у меня за дети, — хныкал он. — Ой гевалт, что я такое сделал, чтобы заслужить подобную семью?
— Почему бы тебе не попробовать немного попоражать? — побуждал серафим. — Разве это будет не прелестно? Бангкок! Эта мировая столица передаваемого половым путем недуга. Это было бы замечательным способом изречь свое Слово.
Но Бог не слушал.
Тем временем Младший, сутулясь, прибыл на Небеса (у Него была тяжкая юность), прижимая к Себе продырявленные руки, и сказал:
— Поглядите, что они там внизу со мной сотворили! Я, типа, совсем вымотался.
Архангел Михаил бросил в его сторону злобный взгляд.
— Как и твой старик, — усмехнулся он.
4, Be, Берилий, 9.0122
Берилл, огромный, словно Риц
На Планете Драгоценностей редчайшая и наиболее ценимая из всех субстанций — это грязь. Дрянь из под ногтей бродяги принесла бы достаточно, чтобы обеспечивать его в течение года.
По пустынным равнинам чистейших бриллиантов бредут состоятельные туристы. Они носят очки с прорезями, чтобы защищать себя от ослепляющих отблесков солнца. Впереди виднеется красное сверкание. Это и есть их цель.
Шестиугольный в сечении, это величайший выход чистой берилловой породы на планете. Мастеровые вырезали в нем комнаты с флейтообразными колоннами и искусно сделанными каминами, есть также бальные и банкетные залы. На исходе дня, когда солнце сияет через Рубиновые Горы и закат отражается от равнин, гости сопровождаются в подвальные комнаты-сейфы, вырезанные из темнейшего изумруда. Даже здесь стены утонченно мерцают.
Но не красота приводит посетителей в Риц-Бериллиум. Красота для них настолько обыденна, что стала невидимой.
Они приходят из-за убогости.
Каждое утро в Риц-Бериллиум горничные кладут под кровати комки пыли. На бюро всегда есть пленка грязи, а на зеркалах — смазанная патина отпечатков пальцев. Во всех ванных есть ободок.
Останавливаться здесь стоит целого состояния, но, черт возьми, оно того стоит! Нигде больше на Планете Драгоценностей вы не сможете испытать нечистость в таком замечательном объеме. Многие проводят жизни, копя деньги, чтобы в течение уикэнда ликовать в такой неряшливости, которую может предоставить только Риц-Бериллиум. Неизвестно о том, чтобы хоть кто-нибудь пожалел о тратах.
Если вы кого-то на Планете Драгоценностей назовете грязнулей, он улыбнется и поблагодарит вас.
По пустынным равнинам чистейших бриллиантов бредут состоятельные туристы. Они носят очки с прорезями, чтобы защищать себя от ослепляющих отблесков солнца. Впереди виднеется красное сверкание. Это и есть их цель.
Шестиугольный в сечении, это величайший выход чистой берилловой породы на планете. Мастеровые вырезали в нем комнаты с флейтообразными колоннами и искусно сделанными каминами, есть также бальные и банкетные залы. На исходе дня, когда солнце сияет через Рубиновые Горы и закат отражается от равнин, гости сопровождаются в подвальные комнаты-сейфы, вырезанные из темнейшего изумруда. Даже здесь стены утонченно мерцают.
Но не красота приводит посетителей в Риц-Бериллиум. Красота для них настолько обыденна, что стала невидимой.
Они приходят из-за убогости.
Каждое утро в Риц-Бериллиум горничные кладут под кровати комки пыли. На бюро всегда есть пленка грязи, а на зеркалах — смазанная патина отпечатков пальцев. Во всех ванных есть ободок.
Останавливаться здесь стоит целого состояния, но, черт возьми, оно того стоит! Нигде больше на Планете Драгоценностей вы не сможете испытать нечистость в таком замечательном объеме. Многие проводят жизни, копя деньги, чтобы в течение уикэнда ликовать в такой неряшливости, которую может предоставить только Риц-Бериллиум. Неизвестно о том, чтобы хоть кто-нибудь пожалел о тратах.
Если вы кого-то на Планете Драгоценностей назовете грязнулей, он улыбнется и поблагодарит вас.
5, B, Бор, 10.811
Фрэнсис, дитя насмешек
Говорящий Мул Фрэнсис проснулся от длинного и пустого сна, чтобы обнаружить себя в команде из двадцати мулов, тащащих руду из буровых рудников в Долине Смерти.
Это был кошмар наяву.
— Не может быть, чтобы это случилось со мной, — вскричал он. — Я АРТИСТ! Ладно, я комик. Может, я и работаю в кино охотнее, чем в настоящем театре. Все равно, искусство есть искусство. Я посвятил свою жизнь возвышению духа. Что я здесь делаю?
Другие мулы посмотрели на него, словно на безумца. Один из них заржал. Другой закричал. Для Фрэнсиса стало очевидным, что здесь он был единственным говорящим мулом.
Погонщик мулов слез с лошади. Им был высокий ковбой с длинным, слегка несимметричным лицом. Он выглядел странно знакомым.
— Хорошо, мистер Мул, — сказал он. — По какому поводу вся эта суматоха?
— Вы должны позвонить моему агенту! Произошла ужасная ошибка!
— Никакой ошибки, мистер Мул, — ковбой потряс головой, заставив щеки задрожать. Глаза у него блеснули. — Я боюсь, что вы умерли и были реинкарнированы.
— Но, боже мой, почему в качестве мула? Я могу петь! Я могу танцевать! Я сделал ярче жизни миллионов!
— Тебе была дарована уникальная возможность и, давай начистоту, ты ее упустил. Это происходит постоянно. Люди получают то, что заслуживают. Я сам был президентом Соединенных Штатов, а теперь я снова там, где и должен быть. Но ты же не слышишь, чтобы я жаловался, разве не так? А даже если бы и слышал, принесло бы это мне какую-нибудь пользу?
— Боже мой, — выдохнул Фрэнсис. — Вы взаправду Рональд...
— Тссс, — ковбой прижал палец к губам. — Давай не будем искушать меня ложной гордостью. Теперь соберись. Время поработать.
— Неужели отсюда нет никакого выхода?
— Усердно работай, честно старайся изо всех сил, и, когда ты умрешь, ты переродишься в лучшего мула. Потом делай это снова, в своей следующей жизни. Если ты продержишься так достаточно долго, что ж, — ковбой раскинул руки, — трудно сказать, где ты можешь оказаться.
Это был хороший совет, хоть и тяжелый для восприятия. Фрэнсис энергично взялся за работу. Путь от буровых разработок в Хармони до Моява покрывал 165 миль, один пятидесятимильный отрезок которых был безводным. Дороги были примитивными, и жара летом поднималась до 55 градусов. Но он держался. Несмотря на всю помпу и болтовню он был доброй душой.
Иногда он и ковбой проводили вечера вместе, беседуя о старых деньках в Голливуде.
Хотя иногда в нем разрасталось чувство чудовищной несправедливости и он выкрикивал:
— Почему я должен быть заперт в этом нелепом теле? Почему я не мог переродиться в Оливье или Гильгуда?
Ковбой всегда выслушивал это хладнокровно.
— Снова вы за старое, мистер Мул, — говорил он со слабой улыбкой. — Снова вы за старое.
Это был кошмар наяву.
— Не может быть, чтобы это случилось со мной, — вскричал он. — Я АРТИСТ! Ладно, я комик. Может, я и работаю в кино охотнее, чем в настоящем театре. Все равно, искусство есть искусство. Я посвятил свою жизнь возвышению духа. Что я здесь делаю?
Другие мулы посмотрели на него, словно на безумца. Один из них заржал. Другой закричал. Для Фрэнсиса стало очевидным, что здесь он был единственным говорящим мулом.
Погонщик мулов слез с лошади. Им был высокий ковбой с длинным, слегка несимметричным лицом. Он выглядел странно знакомым.
— Хорошо, мистер Мул, — сказал он. — По какому поводу вся эта суматоха?
— Вы должны позвонить моему агенту! Произошла ужасная ошибка!
— Никакой ошибки, мистер Мул, — ковбой потряс головой, заставив щеки задрожать. Глаза у него блеснули. — Я боюсь, что вы умерли и были реинкарнированы.
— Но, боже мой, почему в качестве мула? Я могу петь! Я могу танцевать! Я сделал ярче жизни миллионов!
— Тебе была дарована уникальная возможность и, давай начистоту, ты ее упустил. Это происходит постоянно. Люди получают то, что заслуживают. Я сам был президентом Соединенных Штатов, а теперь я снова там, где и должен быть. Но ты же не слышишь, чтобы я жаловался, разве не так? А даже если бы и слышал, принесло бы это мне какую-нибудь пользу?
— Боже мой, — выдохнул Фрэнсис. — Вы взаправду Рональд...
— Тссс, — ковбой прижал палец к губам. — Давай не будем искушать меня ложной гордостью. Теперь соберись. Время поработать.
— Неужели отсюда нет никакого выхода?
— Усердно работай, честно старайся изо всех сил, и, когда ты умрешь, ты переродишься в лучшего мула. Потом делай это снова, в своей следующей жизни. Если ты продержишься так достаточно долго, что ж, — ковбой раскинул руки, — трудно сказать, где ты можешь оказаться.
Это был хороший совет, хоть и тяжелый для восприятия. Фрэнсис энергично взялся за работу. Путь от буровых разработок в Хармони до Моява покрывал 165 миль, один пятидесятимильный отрезок которых был безводным. Дороги были примитивными, и жара летом поднималась до 55 градусов. Но он держался. Несмотря на всю помпу и болтовню он был доброй душой.
Иногда он и ковбой проводили вечера вместе, беседуя о старых деньках в Голливуде.
Хотя иногда в нем разрасталось чувство чудовищной несправедливости и он выкрикивал:
— Почему я должен быть заперт в этом нелепом теле? Почему я не мог переродиться в Оливье или Гильгуда?
Ковбой всегда выслушивал это хладнокровно.
— Снова вы за старое, мистер Мул, — говорил он со слабой улыбкой. — Снова вы за старое.
6, С, Углерод, 12.0115
Они сделаны из углерода
— Они сделаны из углерода.
— Фи!
— В основном связанного с атомами водорода и кислорода.
— Фу.
— Слушай, Сераф, это не наше дело — выносить суждения. Наше дело — это поиск разумных рас и приглашение их в Галактическую Экумену, тем самым даруя им преимущества мира, процветания, бессмертия и так далее и тому подобное. Я могу прочесть твои мысли, и, откровенно говоря, они тебя недостойны.
— Да, но... вещество! Если бы это был всего лишь один из низких духовных уровней, я бы понял, но они же полностью врезаны в мирскую реальность. Это уж слишком.
— Как ты предлагаешь нам поступить?
— Давай их пропустим. Есть очаровательный маленький групповой разум в...
— Ну уж нет.
— Посмотри на это место! Должно быть, здесь миллионы душ! Миллиарды! Как они могут жить вместе так плотно? Вряд ли они стоят трудов.
— Не нам спрашивать почему, Сераф. Нам лишь выполнять или же впадать в духовное заблуждение.
— Но... хорошо, сэр.
— Замечательно. Теперь установи с ними контакт. Мне не терпится справиться с этим и закончить дело.
— Я пытался, сэр. Как только мы впервые здесь оказались. Я предвидел мое впадение в неподчинение и начал процесс связи в качестве акта раскаяния.
— Молодчина. Что они говорят?
— Ничего, сэр. Я не думаю, что они могут меня слышать.
— Что?! Как долго ты пытаешься?
— С того момента, как мы здесь оказались. Три тысячи лет.
— И они не ответили?
— Они сделаны из углерода. Они не слишком-то кажутся способными ловить эфирные вибрации.
— Что ты вещал?
— Эсхатологический Универсал. Он очень популярен среди выявленных духовных цивилизаций. Потом я попробовал Сутру Млечного Пути. Никакого ответа.
— Слишком возвышенно. Попробуй что-нибудь менее заумное.
— Я также вещал несколько самоочевидных этических систем: «Жизнь Священна», «Экстаз Существования» и тому подобную ерунду для детишек. Они вроде и их не уловили.
— Упрощай, упрощай! Сократи сообщение до его наименьшего общего именования и проталкивай его всем, чем только можешь. Как только мы установим контакт, мы сможем на этом основываться.
— Ладно, шеф. Эй, вы там! Добрый день! ДОБРЫЙ ДЕНЬ!
(приношу свои извинения Терри Биссону)
— Фи!
— В основном связанного с атомами водорода и кислорода.
— Фу.
— Слушай, Сераф, это не наше дело — выносить суждения. Наше дело — это поиск разумных рас и приглашение их в Галактическую Экумену, тем самым даруя им преимущества мира, процветания, бессмертия и так далее и тому подобное. Я могу прочесть твои мысли, и, откровенно говоря, они тебя недостойны.
— Да, но... вещество! Если бы это был всего лишь один из низких духовных уровней, я бы понял, но они же полностью врезаны в мирскую реальность. Это уж слишком.
— Как ты предлагаешь нам поступить?
— Давай их пропустим. Есть очаровательный маленький групповой разум в...
— Ну уж нет.
— Посмотри на это место! Должно быть, здесь миллионы душ! Миллиарды! Как они могут жить вместе так плотно? Вряд ли они стоят трудов.
— Не нам спрашивать почему, Сераф. Нам лишь выполнять или же впадать в духовное заблуждение.
— Но... хорошо, сэр.
— Замечательно. Теперь установи с ними контакт. Мне не терпится справиться с этим и закончить дело.
— Я пытался, сэр. Как только мы впервые здесь оказались. Я предвидел мое впадение в неподчинение и начал процесс связи в качестве акта раскаяния.
— Молодчина. Что они говорят?
— Ничего, сэр. Я не думаю, что они могут меня слышать.
— Что?! Как долго ты пытаешься?
— С того момента, как мы здесь оказались. Три тысячи лет.
— И они не ответили?
— Они сделаны из углерода. Они не слишком-то кажутся способными ловить эфирные вибрации.
— Что ты вещал?
— Эсхатологический Универсал. Он очень популярен среди выявленных духовных цивилизаций. Потом я попробовал Сутру Млечного Пути. Никакого ответа.
— Слишком возвышенно. Попробуй что-нибудь менее заумное.
— Я также вещал несколько самоочевидных этических систем: «Жизнь Священна», «Экстаз Существования» и тому подобную ерунду для детишек. Они вроде и их не уловили.
— Упрощай, упрощай! Сократи сообщение до его наименьшего общего именования и проталкивай его всем, чем только можешь. Как только мы установим контакт, мы сможем на этом основываться.
— Ладно, шеф. Эй, вы там! Добрый день! ДОБРЫЙ ДЕНЬ!
(приношу свои извинения Терри Биссону)
7, N, Азот, 14.0067
Азот: Введение
Азот — это бесцветный и безвкусный газообразный элемент без запаха. Он не горит, не является катализатором горения. Он достаточно неактивный, хотя вступает в соединения с кислородом и некоторыми активными металлами. Он является составной частью аммиака, азотной кислоты, аминокислот, а также многих удобрений, красок и взрывчаток.
Приблизительно четыре пятых земной атмосферы — это азот. Его эффект смягчения гораздо более реактивного кислорода — это то, что делает возможным жизнь на планете. Он присутствует во всех органических веществах, в основном в протеинах, и потому может считаться существенным для жизни. Фиксация азота — это процесс извлечения чистого азота из воздуха путем связывания его с другими элементами либо химическими методами, либо с помощью воздействия бактерий. Бактериальные агенты, называемые фиксаторами азота, могут быть найдены в клубеньках бобовых растений, таких как люцерна, горох и соя.
Существует множество коммерческих применений фиксации азота. Оно включает в себя цианамидовый процесс для производства аммиака, арочный процесс для получения азотной кислоты и процесс Хабера, в котором аммиак синтезируется непосредственным смешиванием азота и водорода.
Эльфы и гномы, работающие на заводском комплексе в Трентоне, штат Нью-Джерси, используют гигантские количества азота для ежесуточной генерации ночи.
Отсюда и название.[01]
Приблизительно четыре пятых земной атмосферы — это азот. Его эффект смягчения гораздо более реактивного кислорода — это то, что делает возможным жизнь на планете. Он присутствует во всех органических веществах, в основном в протеинах, и потому может считаться существенным для жизни. Фиксация азота — это процесс извлечения чистого азота из воздуха путем связывания его с другими элементами либо химическими методами, либо с помощью воздействия бактерий. Бактериальные агенты, называемые фиксаторами азота, могут быть найдены в клубеньках бобовых растений, таких как люцерна, горох и соя.
Существует множество коммерческих применений фиксации азота. Оно включает в себя цианамидовый процесс для производства аммиака, арочный процесс для получения азотной кислоты и процесс Хабера, в котором аммиак синтезируется непосредственным смешиванием азота и водорода.
Эльфы и гномы, работающие на заводском комплексе в Трентоне, штат Нью-Джерси, используют гигантские количества азота для ежесуточной генерации ночи.
Отсюда и название.[01]
8, O, Кислород, 15.9994
Кислородные планеты
Из всех миров, на которых существует жизнь, планеты с кислородной атмосферой являются наиболее ценными и редкими.
Звезды, конечно, также обычны, как грязь, и также запачканы жизнью. Обитатели солнц, гигантские как Австралия и малюсенькие как штат Нью-Джерси, заполняют поверхность даже такой обыденной звезды, как наша. Красные гиганты вроде Альдебарана вмещают столько живых существ на своей поверхности, что любой свет, который от них исходит, является чудом. Большинство промышленников и руководителей Известной Вселенной происходят с красных гигантов.
После звезд идут газовые гиганты. По каким-то причинам аммиачные атмосферы частично способствуют разумной жизни.
Так как формы жизни на основе аммиака почти всегда летуны, лишенные даже рудиментарных манипуляционных конечностей, они ведут жизнь ума. Большинство философов и теологов Известной Вселенной происходят с газовых гигантов.
Третьи в очереди — безатмосферные планеты. Возникло множество свободных от разъедающих эффектов атмосферы цивилизаций на магнитной, гравитационной, энергетической основах. Это расы ремесленников — купцов, механиков, художников.
Последние из всех и наиболее ценные планеты — кислородные, часто называемые «Мирами Золотой Середины» из-за того, что для удержания обширных океанов, которые делают атмосферу стабильной, они не должны находиться от своих солнц ни слишком близко, ни слишком далеко, а могут существовать только на дистанции «самое оно».
Кислородные планеты ценятся за свои разумные виды. Кислородные расы обычно пользуются инструментами, демонстрируют необычайную изобретательность в стрессовых ситуациях, крайне верны и вдобавок неукротимо игривы, а также способны быть обученными почти любому навыку.
Из них получаются замечательные домашние животные.
Звезды, конечно, также обычны, как грязь, и также запачканы жизнью. Обитатели солнц, гигантские как Австралия и малюсенькие как штат Нью-Джерси, заполняют поверхность даже такой обыденной звезды, как наша. Красные гиганты вроде Альдебарана вмещают столько живых существ на своей поверхности, что любой свет, который от них исходит, является чудом. Большинство промышленников и руководителей Известной Вселенной происходят с красных гигантов.
После звезд идут газовые гиганты. По каким-то причинам аммиачные атмосферы частично способствуют разумной жизни.
Так как формы жизни на основе аммиака почти всегда летуны, лишенные даже рудиментарных манипуляционных конечностей, они ведут жизнь ума. Большинство философов и теологов Известной Вселенной происходят с газовых гигантов.
Третьи в очереди — безатмосферные планеты. Возникло множество свободных от разъедающих эффектов атмосферы цивилизаций на магнитной, гравитационной, энергетической основах. Это расы ремесленников — купцов, механиков, художников.
Последние из всех и наиболее ценные планеты — кислородные, часто называемые «Мирами Золотой Середины» из-за того, что для удержания обширных океанов, которые делают атмосферу стабильной, они не должны находиться от своих солнц ни слишком близко, ни слишком далеко, а могут существовать только на дистанции «самое оно».
Кислородные планеты ценятся за свои разумные виды. Кислородные расы обычно пользуются инструментами, демонстрируют необычайную изобретательность в стрессовых ситуациях, крайне верны и вдобавок неукротимо игривы, а также способны быть обученными почти любому навыку.
Из них получаются замечательные домашние животные.
9, F, Фтор, 18.9984
Послание
Общество Джона Бёрча было право. Фторизация — это заговор. Хоть и не коммунистов.
Зубная паста, как выяснилось, — это вирус из космоса.
Невероятно далекие, чудесно возвышенные инопланетяне обнаружили наше существование многие эоны назад. Доброжелательные существа эфирной чистоты, они решили сделать все, что в их силах, для того, чтобы улучшить наши жизни. Невероятно потратившись, они изобрели исключительно неуловимых вирусных посланников и запустили их через пустоту.
Миллион лет пыль парила между звездами. Человекообразные появились из африканского вельда и, как и было предсказано, построили цивилизации. В конце концов, в поздних 50-х и ранних 60-х, вирусные посланцы прибыли незамеченными, спускаясь с ночного неба.
Распаковали себя наномашины. Озарения спонтанно расцветали в человеческих мозгах. В результате серий того, что казалось логичными решениями, фтор был введен в питьевую воду.
К сожалению, инопланетяне обуздали свои основные инстинкты так давно, что они совсем забыли о войне, расизме, агрессии и всех тех мириадах бед, которые мы, люди, сами себе приносим. Они с легкостью могли бы их исцелить. Но они о них ничего не знали. Поэтому они дали нам величайший дар, о котором они только могли помыслить.
Цель фторизации — предотвратить разрушение зубов.
Зубная паста, как выяснилось, — это вирус из космоса.
Невероятно далекие, чудесно возвышенные инопланетяне обнаружили наше существование многие эоны назад. Доброжелательные существа эфирной чистоты, они решили сделать все, что в их силах, для того, чтобы улучшить наши жизни. Невероятно потратившись, они изобрели исключительно неуловимых вирусных посланников и запустили их через пустоту.
Миллион лет пыль парила между звездами. Человекообразные появились из африканского вельда и, как и было предсказано, построили цивилизации. В конце концов, в поздних 50-х и ранних 60-х, вирусные посланцы прибыли незамеченными, спускаясь с ночного неба.
Распаковали себя наномашины. Озарения спонтанно расцветали в человеческих мозгах. В результате серий того, что казалось логичными решениями, фтор был введен в питьевую воду.
К сожалению, инопланетяне обуздали свои основные инстинкты так давно, что они совсем забыли о войне, расизме, агрессии и всех тех мириадах бед, которые мы, люди, сами себе приносим. Они с легкостью могли бы их исцелить. Но они о них ничего не знали. Поэтому они дали нам величайший дар, о котором они только могли помыслить.
Цель фторизации — предотвратить разрушение зубов.
10, Ne, Неон, 20.183
Правила игорного дома
Я встретил Дьявола в Лас-Вегасе. Теперь он живет здесь все время. Он говорит, что свет полезен для его кожи. Мы прогуливались по Стрипу в полночь, неон отражался в его темных очках, и пока мы шли, я видел, как люди обожают его. Шлюхи хватали его за руку и пылко ее целовали. Крупье преклоняли колени, когда он проходил мимо.
— Королем называют Элвиса, — заметил я. — Но в действительности, титул принадлежит вам.
— Ой, пффф! — сказал довольный Дьявол. — Что же ты за льстивый маленький низкопоклонник! Ты, должно быть, надеешься продать мне свою душу.
— Ну...
— Я с этим завязал. Полностью вышел из бизнеса непосредственных продаж. Слишком много заморочек с пунктами контрактов и прочими законностями. Я почти все время проводил с адвокатами! Так жить нельзя.
— Вы больше не собираете души?
— ЭТОГО я не говорил. Минуточку, разреши мне показать как это делается сейчас.
Мы вошли в казино, окруженные людьми, играющими в автоматы. Снова и снова звенел звонок, а игрок, бесчувственный словно робот, зачерпывал монеты и снова заполнял ими машину.
— Автоматы настроены, чтобы возвращать определенный процент выручки, — Дьявол указал в сторону колеса рулетки. — Всего номеров -тридцать восемь, включая зеро и двойное зеро. Если ты выигрываешь, мы выплачиваем тридцать шесть к одному. На продолжительном отрезке времени казино всегда выигрывает. Это как налог для людей, не понимающих математики.
— Однако иногда люди выигрывают джек-пот.
— Да, и их всегда рады приветствовать снова. Мы посылаем за ними отдельный самолет, если надо. Они неминуемо разоряются и влезают в долги в течение года.
— Это законно?
— О да. Позволь тебе показать, — он вел меня к столам для покера. Я не мог не заметить, как мрачно и безрадостно выглядели все игроки. — Покер — одна из тех редких игр, где, если будешь следить за картами, которые сыграли, и сохранять трезвый рассудок, перевес будет на стороне умелого игрока.
Он положил руку на плечо игрока.
— Извините, сэр. Вы считали карты. Боюсь, вам придется уйти.
Мужчина выглядел воинственно.
— Да, ну и что? Я...
Глаза Дьявола сверкнули красным.
— Не заставляйте меня вызывать полицию.
Мужчина быстро удалился.
— И это все? — спросил я, когда мы выходили из казино.
— Все. Наши клиенты уходят в отчаянии, с грехом в самих себе, и для того, чтобы вернуться в игру, они совершают любые вообразимые зверства. Удача всегда на стороне казино.
— И тогда вы забираете их души в Ад.
— О, уже нет. Мы модернизировались, — Дьявол указал на один из неоновых знаков. — Загляни внутрь трубки. Видишь? Это души в мучениях. Что за чудесный, нервный свет они испускают. Он заставляет вас подсознательно нервничать, а это, в свою очередь, побуждает вас играть.
Не стану скрывать, что наблюдение за настоящими терзаемыми душами заставило слегка нервничать меня самого. Внезапно вся затея показалась не такой уж и хорошей идеей. А поскольку Дьявол не собирался покупать... Я решил, что смогу сократить свои расходы.
— Ладно, — сказал я стесненно. — Увидимся.
Дьявол обнажил зубы в широкой улыбке.
— О, готов поспорить на деньги.
— Королем называют Элвиса, — заметил я. — Но в действительности, титул принадлежит вам.
— Ой, пффф! — сказал довольный Дьявол. — Что же ты за льстивый маленький низкопоклонник! Ты, должно быть, надеешься продать мне свою душу.
— Ну...
— Я с этим завязал. Полностью вышел из бизнеса непосредственных продаж. Слишком много заморочек с пунктами контрактов и прочими законностями. Я почти все время проводил с адвокатами! Так жить нельзя.
— Вы больше не собираете души?
— ЭТОГО я не говорил. Минуточку, разреши мне показать как это делается сейчас.
Мы вошли в казино, окруженные людьми, играющими в автоматы. Снова и снова звенел звонок, а игрок, бесчувственный словно робот, зачерпывал монеты и снова заполнял ими машину.
— Автоматы настроены, чтобы возвращать определенный процент выручки, — Дьявол указал в сторону колеса рулетки. — Всего номеров -тридцать восемь, включая зеро и двойное зеро. Если ты выигрываешь, мы выплачиваем тридцать шесть к одному. На продолжительном отрезке времени казино всегда выигрывает. Это как налог для людей, не понимающих математики.
— Однако иногда люди выигрывают джек-пот.
— Да, и их всегда рады приветствовать снова. Мы посылаем за ними отдельный самолет, если надо. Они неминуемо разоряются и влезают в долги в течение года.
— Это законно?
— О да. Позволь тебе показать, — он вел меня к столам для покера. Я не мог не заметить, как мрачно и безрадостно выглядели все игроки. — Покер — одна из тех редких игр, где, если будешь следить за картами, которые сыграли, и сохранять трезвый рассудок, перевес будет на стороне умелого игрока.
Он положил руку на плечо игрока.
— Извините, сэр. Вы считали карты. Боюсь, вам придется уйти.
Мужчина выглядел воинственно.
— Да, ну и что? Я...
Глаза Дьявола сверкнули красным.
— Не заставляйте меня вызывать полицию.
Мужчина быстро удалился.
— И это все? — спросил я, когда мы выходили из казино.
— Все. Наши клиенты уходят в отчаянии, с грехом в самих себе, и для того, чтобы вернуться в игру, они совершают любые вообразимые зверства. Удача всегда на стороне казино.
— И тогда вы забираете их души в Ад.
— О, уже нет. Мы модернизировались, — Дьявол указал на один из неоновых знаков. — Загляни внутрь трубки. Видишь? Это души в мучениях. Что за чудесный, нервный свет они испускают. Он заставляет вас подсознательно нервничать, а это, в свою очередь, побуждает вас играть.
Не стану скрывать, что наблюдение за настоящими терзаемыми душами заставило слегка нервничать меня самого. Внезапно вся затея показалась не такой уж и хорошей идеей. А поскольку Дьявол не собирался покупать... Я решил, что смогу сократить свои расходы.
— Ладно, — сказал я стесненно. — Увидимся.
Дьявол обнажил зубы в широкой улыбке.
— О, готов поспорить на деньги.
11, Na, Натрий, 22.9898
Электрические огурчики
Попробуйте сами: в темной комнате насадите кошерный маринованный огурчик с укропом на два зубца, каждый из который прикреплен к одному проводу из электрического шнура. Затем (соблюдая все возможные меры предосторожности) воткните его в розетку.
Какое-то время ничего не происходит. Вы слышите жужжание. Вы чувствуете вонь. Струйка дыма поднимается от истязаемого огурца вверх.
А затем — что это? Один конец огурчика ЗАЖИГАЕТСЯ! Он испускает очаровательное мерцающее желтое сияние. В затемненной комнате эффект зачаровывает.
Это миг чуда и магии.
Вот объяснение: атомы соли NaCl в рассоле огурчика существуют в виде ионов натрия и хлора, свободно плавающих внутри водяных промежутков между его клетками. Когда электричество проходит по системе, ионы натрия стремятся к одному полюсу вашего самодельного устройства, чтобы захватить электрон и обрести полноту. Ион поднимается на один квантовый уровень и становится временно полным.
Однако ион натрия, словно неумелый жонглер, может захватить лишний электрон, но не сможет удержать его. Ион падает с высшего энергетического кванта на низший, испуская в процессе пучок света. Отсюда и милое желтое сияние.
Шекспир был электрическим огурчиком, как и Вирджиния Вульф, когда писала «Собственную комнату». Они были втянуты в психическое электричество их времен. Они вбирали в себя больше энергии, чем может удержать один человек. Они подскакивали на квант. Они снова опускались. Они испускали свет.
Попробуйте сами: подрубитесь к Зейтгейсту. Почувствуйте мощь. Теперь создайте шедевр. Испускайте свет.
Видите, как просто? Как я вам и говорил.
К сожалению, после этого эксперимента огурчик не пригоден к употреблению. Выбросьте его.
Какое-то время ничего не происходит. Вы слышите жужжание. Вы чувствуете вонь. Струйка дыма поднимается от истязаемого огурца вверх.
А затем — что это? Один конец огурчика ЗАЖИГАЕТСЯ! Он испускает очаровательное мерцающее желтое сияние. В затемненной комнате эффект зачаровывает.
Это миг чуда и магии.
Вот объяснение: атомы соли NaCl в рассоле огурчика существуют в виде ионов натрия и хлора, свободно плавающих внутри водяных промежутков между его клетками. Когда электричество проходит по системе, ионы натрия стремятся к одному полюсу вашего самодельного устройства, чтобы захватить электрон и обрести полноту. Ион поднимается на один квантовый уровень и становится временно полным.
Однако ион натрия, словно неумелый жонглер, может захватить лишний электрон, но не сможет удержать его. Ион падает с высшего энергетического кванта на низший, испуская в процессе пучок света. Отсюда и милое желтое сияние.
Шекспир был электрическим огурчиком, как и Вирджиния Вульф, когда писала «Собственную комнату». Они были втянуты в психическое электричество их времен. Они вбирали в себя больше энергии, чем может удержать один человек. Они подскакивали на квант. Они снова опускались. Они испускали свет.
Попробуйте сами: подрубитесь к Зейтгейсту. Почувствуйте мощь. Теперь создайте шедевр. Испускайте свет.
Видите, как просто? Как я вам и говорил.
К сожалению, после этого эксперимента огурчик не пригоден к употреблению. Выбросьте его.
12, Mg, Магний, 24.312
Игра Эндера
Космические корабли ярко горели в межзвездном вакууме. Они были как минимум в сотню миль длиной. Крошечные кораблики Космических Сил сновали туда-сюда посреди пылающих остовов, уклоняясь от лучей смерти флота Пришельцев когда могли и умирая в ином случае. На стороне Космических сил было мужество. Численный перевес был на стороне Пришельцев.
— Это какая-то бессмыслица, — сказал раздраженно Эндер. — Как они могут гореть в открытом космосе? Там же нет воздуха. Это глупо.
— Обшивки сделаны из чистого магния. Пришельцы дышат кислородом. Одно прямое попадание и они вступают в реакцию. Неужели так трудно в это поверить? — спросил его инструктор юного военного гения. — Давай проверим твои навыки. Принимай управление. Покажи мне, насколько хорош.
Эндер подобрал геймпад, сдвинул силы вдоль семи векторов за раз, запустил плазменные торпеды, и внезапно добрая четверть флота Пришельцев запылала. Потом он отбросил контроллер в сторону.
— Это тупая игра. Не осталось там «Чиз Дудлз»? — в поисках он запустил руку под диванные подушки.
— Пожалуйста, — взмолился инструктор со слезами в глазах. Он был генералом и тем, кто убедил Правительство Земли вверить всю свою оборону в управление одному прыщавому мальчишке. Пришельцы были лучшими стратегами, чем взрослый человек, равно как и лучшими тактиками. Единственным, что имело смысл, было передать все Космические силы одному мальчику, а затем (для того, чтобы он не оцепенел от ответственности) скрыть от него реальность ситуации. — Получишь мороженое, если выиграешь. С шоколадной крошкой!
Глаза Эндера засияли. Он схватил геймпад и запустил серию команд. Космические Силы закрутились, развернулись... и исчезли в гиперпространстве.
Флот Пришельцев последовал за ними.
— Мы обречены! — взвыл генерал. Все линии векторов на дисплее сходились на одной маленькой бело-голубой планете. — Ты ведешь Пришельцев прямо к Земле.
— Они тоже так думают, — Эндер укусил губу и поерзал на диване. Его большие пальцы слились в одно пятно. — Но посмотрите-ка на это. Наши корабли сжигают каждую унцию топлива, которое у них есть и — враг никак не сможет этого предсказать — эти вектора проведут их прямо через солнечную корону. Их обшивки огнеупорны — они смогут выдержать жар. Это вроде пращи даст им гравитационное ускорение в десять G. Точно в пределах выносливости экипажей.
— Но теперь они не могут маневрировать!
— Им и не нужно. Смотрите. Последний из наших кораблей покидает хромосферу солнца, а их первый входит.
— Это какая-то бессмыслица, — сказал раздраженно Эндер. — Как они могут гореть в открытом космосе? Там же нет воздуха. Это глупо.
— Обшивки сделаны из чистого магния. Пришельцы дышат кислородом. Одно прямое попадание и они вступают в реакцию. Неужели так трудно в это поверить? — спросил его инструктор юного военного гения. — Давай проверим твои навыки. Принимай управление. Покажи мне, насколько хорош.
Эндер подобрал геймпад, сдвинул силы вдоль семи векторов за раз, запустил плазменные торпеды, и внезапно добрая четверть флота Пришельцев запылала. Потом он отбросил контроллер в сторону.
— Это тупая игра. Не осталось там «Чиз Дудлз»? — в поисках он запустил руку под диванные подушки.
— Пожалуйста, — взмолился инструктор со слезами в глазах. Он был генералом и тем, кто убедил Правительство Земли вверить всю свою оборону в управление одному прыщавому мальчишке. Пришельцы были лучшими стратегами, чем взрослый человек, равно как и лучшими тактиками. Единственным, что имело смысл, было передать все Космические силы одному мальчику, а затем (для того, чтобы он не оцепенел от ответственности) скрыть от него реальность ситуации. — Получишь мороженое, если выиграешь. С шоколадной крошкой!
Глаза Эндера засияли. Он схватил геймпад и запустил серию команд. Космические Силы закрутились, развернулись... и исчезли в гиперпространстве.
Флот Пришельцев последовал за ними.
— Мы обречены! — взвыл генерал. Все линии векторов на дисплее сходились на одной маленькой бело-голубой планете. — Ты ведешь Пришельцев прямо к Земле.
— Они тоже так думают, — Эндер укусил губу и поерзал на диване. Его большие пальцы слились в одно пятно. — Но посмотрите-ка на это. Наши корабли сжигают каждую унцию топлива, которое у них есть и — враг никак не сможет этого предсказать — эти вектора проведут их прямо через солнечную корону. Их обшивки огнеупорны — они смогут выдержать жар. Это вроде пращи даст им гравитационное ускорение в десять G. Точно в пределах выносливости экипажей.
— Но теперь они не могут маневрировать!
— Им и не нужно. Смотрите. Последний из наших кораблей покидает хромосферу солнца, а их первый входит.