Страница:
— Прежде чем попасть в цель, — назидательно поднял палец Сержант, — вы должны узнать вкус крови… Только так можно понять своего врага и… полюбить его! Кроме того, у вас должна отсутствовать всякая жалость и сострадание к вашему врагу. Он для вас всего лишь цель, которую следует уничтожить.
Сержант ловко поднял козу и привязал ее к стволу дерева вниз головой. Бедное животное отчаянно заблеяло. Действия Сержанта были уверенными и быстрыми. Чувствовалось, что подобную процедуру он проделывал не однажды. Он вытащил из-за голенища нож и, широким взмахом перерезав животному горло, стал пить крупными глотками кровь.
— А теперь ты! — повернулся вдруг Сержант к застывшему Святому.
В эту минуту он напоминал вурдалака, выбравшегося из-под могильной плиты. Его лицо, перепачканное кровью, внушало ужас. Чертанов поймал себя на том, что в первое мгновение невольно слегка отпрянул от него.
Блатной нетвердой походкой подошел к животному и, согнувшись, сделал несколько глотков. Кровь капала на его лицо, пролилась за шиворот, но Герасим, казалось, не замечал этого.
— Ты! — остановился перст Сержанта на Чертанове. — Бегом!
Животное било в предсмертной конвульсии копытами, словно отбивалось от невидимого врага.
Михаил застыл, усиленно соображая, как следует поступить. Никогда бы не подумал, что подобное может входить в программу обучения.
— Бегом, я сказал! — крикнул Сержант.
Чертанов увидел в его глазах самую настоящую ярость. Он привык, чтобы его приказы исполняли беспрекословно.
Михаил шагнул к дереву и, вцепившись руками в холку козы, приложился к ране. Он почувствовал приторно-соленый вкус крови. Совершив насилие, Чертанов сделал один глоток, потом другой… Его едва не вывернуло наизнанку, но он сдержался. Утерев рукавом окровавленный рот, отошел от дерева.
— Завтра я приведу целое стадо коз. По одной на каждого. Следующий этап обучения не начнется до тех пор, пока вы не научитесь пить кровь. — Взгляд у Сержанта сделался немигающим. — Каждый должен вспомнить, какова на вкус кровь, прежде чем нажать на курок винтовки. Иначе из вас никогда не получится настоящих бойцов!
Михаил внимательно следил за Сержантом, прохаживающимся вдоль строя. Похоже, что он не шутил.
Неожиданно он развернулся:
— Не слышу криков одобрения.
В строю невесело заулыбались, принимая все это за шутку. Конечно, с этой козой Сержант немного переборщил, но можно сделать скидку на своеобразный солдафонский юмор.
Но, видно, Сержант был не из тех людей, что умеют расслабляться.
— Где крики одобрения? — злобно рявкнул он.
— Великолепно, — раздалось из строя.
Сержант остановился напротив Пятака, и тот, приподняв подбородок, отчаянно завизжал:
— Отличная идея!
Губы сурового наставника тронула ироническая улыбка.
Сержант и в самом деле оказался большим специалистом. Видно, тот, кто его нанял, платил ему немалые деньги.
Чертанов никогда бы не мог заподозрить себя в особой сентиментальности, но в тот раз ему было очень жаль бедную козу. Он никак не мог стереть из памяти картину конвульсирующего животного. К тому же в голову беспрестанно лезли самые невероятные мысли, от которых хотелось отгородиться доброй порцией алкоголя. Но в лагере царил сухой закон, и нарушать его было чревато — все помнили про двух исчезнувших курсантов.
Чертанов невольно поморщился, вспомнив вкус крови животного. Он буквально преследовал его. Даже когда он ел обыкновенный хлеб, у него возникало ощущение, как будто он макает его в блюдце с кровью. А ведь в какой-то момент кровь показалась ему даже слегка сладковатой и не такой уж невкусной. Поначалу Михаил думал, что такое состояние испытывает только он один, но, к немалому удивлению, узнал, что нечто подобное ощущают и другие.
На соседних нарах ворочался Святой. Ему тоже не спалось. Месяц общения с Сержантом изрядно расцарапал ему душу. А ведь особо чувствительным блатного не назовешь.
— Послушай, Стрелок, — окликнул он Михаила, — Куда ты меня затащил?
— Ты же, кажется, хотел быть свободным, вот и терпи! — отозвался Михаил.
Герасим глубоко вздохнул. Чиркнув зажигалкой, закурил. На несколько секунд землянку осветило красноватым пламенем. Лицо Святого, и без того мрачное, сейчас выглядело каким-то зловещим.
— У меня такое впечатление, что он не в ладах с головой. Надо делать ноги, пока он нас не пришиб! Я не желаю больше пить кровь коз! Достал он этой кровью, — Святой скрипнул зубами. — Сваливать надо. Я покаяться хочу, от грехов очиститься. А то — Святой, Святой… Грешник я. Мне долго отмаливать грехи надо…
Чертанову уже не однажды приходила в голову подобная мысль. Вот только озвучивать ее он не решался.
— А тебе не кажется, что он пришибет нас сразу, как только мы навострим лыжи? — спросил Чертанов.
Святой сел на нарах, запалил свечу и, установив ее рядом на табурет, сказал:
— Все может быть. А только не верится мне, чтобы нас оставили в живых. Я как на этих «диких гусей» посмотрю, так меня мороз по коже пробирает! Как только мы сделаем свое дело, нас тотчас ликвидируют. Я думаю, что здесь не криминальные разборки. У блатных все как-то попроще будет, да и в организации такого размаха нет. Здесь большая политика! Борьба за власть. Нашими руками хотят убрать какого-нибудь политического туза, чтобы расчистить дорогу для кого-то другого. Втемную нас используют! Сам понимаешь, одно дело стрелять в фирмача, и совсем другое — палить в политика! Назревают какие-то межпартийные разборки, вот нас и втягивают в их орбиту. Хотят нашими руками проделать всю черную работу, а сами опять останутся в белых перчатках. Ведь сейчас время такое смутное… одна политическая элита сменяет другую. Мы уберем неугодного и даже слинять не успеем, как нас пристрелят! — возбужденным голосом объяснял Святой. — А потом где-нибудь за городом обнаружат наши продырявленные тела. Тогда уж ни у кого сомнения не будет, что стреляли уголовнички. А политбомонд здесь как бы совершенно ни при чем. А заодно и покойника перед смертью можно дерьмом перепачкать. Сам-то за себя он ответить уже не сумеет.
Под пламенем свечи угловато бесновались тени, отчего слова Святого принимали какой-то особый демонический смысл. Ведь Михаил и сам не однажды думал о том же самом. Это еще раз доказывает, что у зэков необычайно остро развита интуиция.
— И что же ты предлагаешь?
Святой с силой раздавил сигарету о табурет и, повернувшись к Михаилу, сказал:
— Рвать нужно отсюда! И чем раньше мы это сделаем, тем лучше!
— Легко сказать… А ты не думаешь о том, что после этого они на нас спустят всех собак?
Святой порывисто встал:
— А я-то думал, что ваши своих в беде не оставляют. Думаешь, я не видел, как ты записочки под стол подкладывал? Наверняка за нами кто-то из твоих уже топает. А может, они уже где-то рядом? Или я чего-то не понимаю?
Снаружи послышался какой-то неясный шорох, потом раздался чей-то глуховатый голос. Чертанов невольно посмотрел на дверь. Вряд ли их подслушивают, но все-таки следовало быть осторожным.
— Давай поговорим об этом завтра, — предложил Михаил. — Этот долбаный Сержант наверняка опять что-нибудь придумает, нужно как следует выспаться.
День начался как обычно — с пронзительного крика Сержанта:
— Подъем, уголовнички!
Более отвратительного голоса Чертанов не слышал за всю свою жизнь, особенно остро это ощущалось по утрам.
Через несколько минут все собрались на небольшой площадке перед землянками. Там уже стояли Сержант и его подручные.
Окинув неровный строй суровым взглядом, Сержант отрывисто сообщил:
— Сегодня ночью из нашего лагеря ушло четыре человека. Весьма необдуманный поступок с их стороны. Хотя в какой-то степени их можно понять. Развлечений здесь, в лесу, никаких, жратва — так себе! Что сготовим, то и сожрем… Даже девочек нема. Но хочу напомнить, что каждый из вас давал обещание, что останется в лагере до окончания курсов. Следовательно, своим поступком они поставили себя вне закона! Причем вне закона дважды! Один раз перед государством, а в второй перед нами. — Помолчав немного, он со значением продолжил: — Я хочу сказать, что наша учеба продолжается. Правда, я никак не думал, что она может пойти в столь форсированном режиме. — Улыбнувшись, Сержант показал крепкие зубы. — Итак, даю вам десять минут на сборы. С собой взять сухой паек и дополнительный боекомплект. Ваша цель — эта четверка. И предупреждаю, не следует приближаться к ним более чем на пятьсот метров! Каждый из этого квартета очень неплохой стрелок. Всем понятно? А теперь — расходись!
Глава 5 ПРАВО НА ОТСТРЕЛ
Сержант ловко поднял козу и привязал ее к стволу дерева вниз головой. Бедное животное отчаянно заблеяло. Действия Сержанта были уверенными и быстрыми. Чувствовалось, что подобную процедуру он проделывал не однажды. Он вытащил из-за голенища нож и, широким взмахом перерезав животному горло, стал пить крупными глотками кровь.
— А теперь ты! — повернулся вдруг Сержант к застывшему Святому.
В эту минуту он напоминал вурдалака, выбравшегося из-под могильной плиты. Его лицо, перепачканное кровью, внушало ужас. Чертанов поймал себя на том, что в первое мгновение невольно слегка отпрянул от него.
Блатной нетвердой походкой подошел к животному и, согнувшись, сделал несколько глотков. Кровь капала на его лицо, пролилась за шиворот, но Герасим, казалось, не замечал этого.
— Ты! — остановился перст Сержанта на Чертанове. — Бегом!
Животное било в предсмертной конвульсии копытами, словно отбивалось от невидимого врага.
Михаил застыл, усиленно соображая, как следует поступить. Никогда бы не подумал, что подобное может входить в программу обучения.
— Бегом, я сказал! — крикнул Сержант.
Чертанов увидел в его глазах самую настоящую ярость. Он привык, чтобы его приказы исполняли беспрекословно.
Михаил шагнул к дереву и, вцепившись руками в холку козы, приложился к ране. Он почувствовал приторно-соленый вкус крови. Совершив насилие, Чертанов сделал один глоток, потом другой… Его едва не вывернуло наизнанку, но он сдержался. Утерев рукавом окровавленный рот, отошел от дерева.
— Завтра я приведу целое стадо коз. По одной на каждого. Следующий этап обучения не начнется до тех пор, пока вы не научитесь пить кровь. — Взгляд у Сержанта сделался немигающим. — Каждый должен вспомнить, какова на вкус кровь, прежде чем нажать на курок винтовки. Иначе из вас никогда не получится настоящих бойцов!
Михаил внимательно следил за Сержантом, прохаживающимся вдоль строя. Похоже, что он не шутил.
Неожиданно он развернулся:
— Не слышу криков одобрения.
В строю невесело заулыбались, принимая все это за шутку. Конечно, с этой козой Сержант немного переборщил, но можно сделать скидку на своеобразный солдафонский юмор.
Но, видно, Сержант был не из тех людей, что умеют расслабляться.
— Где крики одобрения? — злобно рявкнул он.
— Великолепно, — раздалось из строя.
Сержант остановился напротив Пятака, и тот, приподняв подбородок, отчаянно завизжал:
— Отличная идея!
Губы сурового наставника тронула ироническая улыбка.
* * *
Пошел второй месяц их проживания в лесном лагере. За это время Сержант действительно многому научил каждого из них. Стрельба в цель с расстояния в семьсот метров представлялась им теперь почти детской забавой. Сержант никогда не использовал мишени, вместо них употреблялись фотографии, на которых были запечатлены самые обычные люди. Следовало преодолеть психологический порог, чтобы выстрелить в располагающую улыбку женщины. Иногда мишенью служили дыни, наполненные красной краской. При попадании плод легко разрывался, разбрызгивая во все стороны алую сочную мякоть. По уверению Сержанта, нечто подобное происходит с головой, когда в нее попадает пуля. Зрелище не из самых приятных, но психику закаляло.Сержант и в самом деле оказался большим специалистом. Видно, тот, кто его нанял, платил ему немалые деньги.
Чертанов никогда бы не мог заподозрить себя в особой сентиментальности, но в тот раз ему было очень жаль бедную козу. Он никак не мог стереть из памяти картину конвульсирующего животного. К тому же в голову беспрестанно лезли самые невероятные мысли, от которых хотелось отгородиться доброй порцией алкоголя. Но в лагере царил сухой закон, и нарушать его было чревато — все помнили про двух исчезнувших курсантов.
Чертанов невольно поморщился, вспомнив вкус крови животного. Он буквально преследовал его. Даже когда он ел обыкновенный хлеб, у него возникало ощущение, как будто он макает его в блюдце с кровью. А ведь в какой-то момент кровь показалась ему даже слегка сладковатой и не такой уж невкусной. Поначалу Михаил думал, что такое состояние испытывает только он один, но, к немалому удивлению, узнал, что нечто подобное ощущают и другие.
На соседних нарах ворочался Святой. Ему тоже не спалось. Месяц общения с Сержантом изрядно расцарапал ему душу. А ведь особо чувствительным блатного не назовешь.
— Послушай, Стрелок, — окликнул он Михаила, — Куда ты меня затащил?
— Ты же, кажется, хотел быть свободным, вот и терпи! — отозвался Михаил.
Герасим глубоко вздохнул. Чиркнув зажигалкой, закурил. На несколько секунд землянку осветило красноватым пламенем. Лицо Святого, и без того мрачное, сейчас выглядело каким-то зловещим.
— У меня такое впечатление, что он не в ладах с головой. Надо делать ноги, пока он нас не пришиб! Я не желаю больше пить кровь коз! Достал он этой кровью, — Святой скрипнул зубами. — Сваливать надо. Я покаяться хочу, от грехов очиститься. А то — Святой, Святой… Грешник я. Мне долго отмаливать грехи надо…
Чертанову уже не однажды приходила в голову подобная мысль. Вот только озвучивать ее он не решался.
— А тебе не кажется, что он пришибет нас сразу, как только мы навострим лыжи? — спросил Чертанов.
Святой сел на нарах, запалил свечу и, установив ее рядом на табурет, сказал:
— Все может быть. А только не верится мне, чтобы нас оставили в живых. Я как на этих «диких гусей» посмотрю, так меня мороз по коже пробирает! Как только мы сделаем свое дело, нас тотчас ликвидируют. Я думаю, что здесь не криминальные разборки. У блатных все как-то попроще будет, да и в организации такого размаха нет. Здесь большая политика! Борьба за власть. Нашими руками хотят убрать какого-нибудь политического туза, чтобы расчистить дорогу для кого-то другого. Втемную нас используют! Сам понимаешь, одно дело стрелять в фирмача, и совсем другое — палить в политика! Назревают какие-то межпартийные разборки, вот нас и втягивают в их орбиту. Хотят нашими руками проделать всю черную работу, а сами опять останутся в белых перчатках. Ведь сейчас время такое смутное… одна политическая элита сменяет другую. Мы уберем неугодного и даже слинять не успеем, как нас пристрелят! — возбужденным голосом объяснял Святой. — А потом где-нибудь за городом обнаружат наши продырявленные тела. Тогда уж ни у кого сомнения не будет, что стреляли уголовнички. А политбомонд здесь как бы совершенно ни при чем. А заодно и покойника перед смертью можно дерьмом перепачкать. Сам-то за себя он ответить уже не сумеет.
Под пламенем свечи угловато бесновались тени, отчего слова Святого принимали какой-то особый демонический смысл. Ведь Михаил и сам не однажды думал о том же самом. Это еще раз доказывает, что у зэков необычайно остро развита интуиция.
— И что же ты предлагаешь?
Святой с силой раздавил сигарету о табурет и, повернувшись к Михаилу, сказал:
— Рвать нужно отсюда! И чем раньше мы это сделаем, тем лучше!
— Легко сказать… А ты не думаешь о том, что после этого они на нас спустят всех собак?
Святой порывисто встал:
— А я-то думал, что ваши своих в беде не оставляют. Думаешь, я не видел, как ты записочки под стол подкладывал? Наверняка за нами кто-то из твоих уже топает. А может, они уже где-то рядом? Или я чего-то не понимаю?
Снаружи послышался какой-то неясный шорох, потом раздался чей-то глуховатый голос. Чертанов невольно посмотрел на дверь. Вряд ли их подслушивают, но все-таки следовало быть осторожным.
— Давай поговорим об этом завтра, — предложил Михаил. — Этот долбаный Сержант наверняка опять что-нибудь придумает, нужно как следует выспаться.
День начался как обычно — с пронзительного крика Сержанта:
— Подъем, уголовнички!
Более отвратительного голоса Чертанов не слышал за всю свою жизнь, особенно остро это ощущалось по утрам.
Через несколько минут все собрались на небольшой площадке перед землянками. Там уже стояли Сержант и его подручные.
Окинув неровный строй суровым взглядом, Сержант отрывисто сообщил:
— Сегодня ночью из нашего лагеря ушло четыре человека. Весьма необдуманный поступок с их стороны. Хотя в какой-то степени их можно понять. Развлечений здесь, в лесу, никаких, жратва — так себе! Что сготовим, то и сожрем… Даже девочек нема. Но хочу напомнить, что каждый из вас давал обещание, что останется в лагере до окончания курсов. Следовательно, своим поступком они поставили себя вне закона! Причем вне закона дважды! Один раз перед государством, а в второй перед нами. — Помолчав немного, он со значением продолжил: — Я хочу сказать, что наша учеба продолжается. Правда, я никак не думал, что она может пойти в столь форсированном режиме. — Улыбнувшись, Сержант показал крепкие зубы. — Итак, даю вам десять минут на сборы. С собой взять сухой паек и дополнительный боекомплект. Ваша цель — эта четверка. И предупреждаю, не следует приближаться к ним более чем на пятьсот метров! Каждый из этого квартета очень неплохой стрелок. Всем понятно? А теперь — расходись!
Глава 5 ПРАВО НА ОТСТРЕЛ
Чертанов был потомственным охотником. Ружье в его семье было такой же обыденной вещью, как ложка или, к примеру, сапоги. В семье было заведено, что, даже выходя во двор по большой нужде, они брали с собой карабин. Тайга-то за околицей! Михаил любил оружие и, как всякий охотник, верил, что оно наделено душой. Ему всегда приятно было ощущать его тяжесть, прикладывать щеку к отполированному прикладу, разбирать его, вдыхать запах оружейного масла.
Но одно дело охотиться на зверя, и совсем другое — целиться в оптический прицел в человека.
В этот раз ему придется охотиться на человека.
— Ты знаешь, кто убежал? — спросил Святой, топая следом за Чертановым.
— Знаю, что эти пацаны сплели лапти из воркутинской колонии, — ответил Михаил.
— Кто они такие?
— Все четверо служили в морской пехоте где-то под Владивостоком. Прекрасные стрелки! Чего-то у них там случилось… Они перебили караул и отправились на «вольные хлеба», прихватив с собой автоматы. Начальство подняло по тревоге целую дивизию, пытались их разыскать. Раза три даже окружали, но они всякий раз уходили, оставляя за собой трупы. Поймали их совершенно случайно: завалились как-то к леснику в избенку, а тот уже успел получить на них наводку, вот и напоил их «заряженной» водкой. А как морпехи вырубились, связал их как следует, да и отвез на телеге в гарнизон. Честно говоря, я очень удивлен, что они нас не прирезали.
— Это пожизненное, — уважительно сказал Святой.
— То-то и оно.
— Как же они выкрутились?
— А вот выкрутились… Кому-то заплатили, кого-то припугнули. У них откуда-то появились очень сильные покровители. Поэтому они и оказались здесь.
Местность, по которой они шли, была сильно заболоченной, сапоги с громким чавканьем проваливались в густую вязкую жижу, тревожа при этом тучи комаров.
— А мы правильно идем-то? — засомневался вдруг Святой. — А то, сам понимаешь, не в кайф делать крюк. И что-то я других не вижу.
— Мы с тобой впереди остальных идем, другие поотстали. А еще четыре человека в другую сторону свернули. Наверняка сейчас за ними «дикие гуси» топают, чтобы и эти ноги не сделали.
— А если все-таки попытаются? — не унимался Святой.
— Пристрелят! Для них это вроде забавы.
— А ты уверен, что мы правильно идем? За ними?
— Уверен! — убежденно заявил Чертанов. — Морпехи через границу ломанутся. Верняк! В России их тут же менты примут, едва они на шоссе выберутся! Если не менты, так братва, что еще хуже. Сержант уже наводку на них дал кому следует… Посмотри туда, — показал он пальцем, — видишь, кочка примята? Здесь они прошлепали! Часа три назад. Грамотно ребята поступают, след в след ступают!
— А ты глазастый. Откуда у тебя это?
— Разве я тебе не говорил? Я же из потомственных охотников, — не стал вдаваться в детали Михаил.
Чертанов не сумел бы ответить, откуда у него такая уверенность, что именно этой дорогой проследовали четверо беглецов. Просто знал, и все! Таким вещам не учат, их впитывают с самого рождения, как родную речь. Чертанов всегда необыкновенно остро ощущал связь с природой, представляя себя с ней единым целым. И если контакт неожиданно ослабевал, то, следовательно, назревала какая-то нешуточная опасность. Нечто подобное он ощутил и сейчас.
Михаил остановился и вытянул вперед ладони. От травы, по которой совсем недавно прошли люди, исходил слабый электрический ток, неприятно щекотавший кожу.
Но самое главное было в том, что он уловил едва заметный запах, который мог немало поведать о своем хозяине.
Чертанов наклонился и понюхал следы. Здесь прошел не один человек, вне всякого сомнения!
Чертанову не однажды приходилось убеждаться в том, что звери пахнут по-разному. Чаще всего это связано с состоянием, в котором они пребывают. Голодный зверь пахнет резче, с какой-то неприятной горчинкой. От следов сытого зверя отдает откровенной сладостью. Но запах напуганного зверя значительно отличается от всех прочих своей резкостью и способен распространяться на значительные расстояния. При этом он делается необыкновенно летучим и легко пропитывает одежду.
Запаха злобы Чертанову улавливать не приходилось, но тут он вдруг понял, что кисло-приторный запах может исходить от людей, заряженных яростью.
Михаил выпрямился.
— И что же ты там унюхал? — с иронией спросил Святой.
— А ты зря насмехаешься. Понюхай, многое можешь учуять, — серьезно отреагировал Чертанов. — Ясно одно, что просто так они не дадутся. Так что пристрелить их будет за благо.
— Третий, где вы находитесь? — раздался в наушниках голос Сержанта.
— В квадрате Б-2.
— Значит, по болоту топаете? Отлично! Эти подонки где-то рядом с вами. Сейчас вы пройдете болото и соединитесь со вторым отрядом. Как меня слышите?
— Слышим хорошо. Выходим из болота и соединяемся со вторым отрядом.
Они не прошли и двухсот метров, когда увидели впереди двух человек, стоящих около небольшого озера.
— Вон они, — удовлетворенно протянул Чертанов. — Степа Беленький и Толя Амбал.
Одетые в маскхалаты «гиллес», Беленький и Амбал практически сливались с пейзажем, и только комариный рой, вившийся вокруг, выдавал их присутствие.
За прошедший месяц со Степой Беленьким у Михаила установились почти приятельские отношения. Но вот с Толиком Амбалом отношений как-то не получалось. Чувствовалось, что человек он непростой. Бескомпромиссный характер блатного выдавал строгий взгляд, которым он буквально полосовал по лицу каждого, будто заточенным клинком.
— Ноги нужно делать отсюда! — высказался Степа Беленький, когда подошли Чертанов со Святым. — Пока нас этот Сержант совсем не уделал. Видел я на своем веку немало зверей, но этот хуже всех будет!
— Я родом из этих мест. Отсюда километров через двадцать будет финская граница, — сказал Толик. — Пересечь ее, и все! Свобода! Что ты об этом думаешь? — прищурившись, посмотрел он на Чертанова.
— Я так же думаю, — как можно убедительнее произнес Михаил, — если этот Сержант не завалит нас, то это сделают за него немного позже другие. Но сейчас не время уходить, можно напороться на морпехов, а уж они точно никого не пожалеют!
Степа Беленький кивнул:
— Но в целом ты не против?
— Нет.
— Ладно, тогда поговорим об этом позже.
— Верно, давай сейчас о деле. Мы идем прямо за ними, — уверенно высказался Чертанов. — Они тоже наверняка знают, что мы топаем за ними по пятам. А это такие ребята, что палец в рот не клади! Сейчас у нас с Сержантом одна задача — надо достать их! А дальше как фишка ляжет, — добавил он со значением. — Вот такая она, диалектика.
Постояв, двинулись дальше.
— Они от вас метрах в шестистах, — вновь услышал Чертанов в наушниках голос Сержанта. Оставалось только удивляться его осведомленности. А может, вокруг лагеря установлены датчики и микрофоны? — Эти твари знают, что вы идете за ними. Они решили подготовить для вас сюрприз. Будьте осторожнее и не наделайте глупостей. — После чего добавил с некоторым задором: — Веселое дело вас ожидает, хлопцы!
— Не сомневаемся.
Сержант был словно призрак, который появлялся из ничего и так же растворялся среди болот. Попробуй предскажи, в каком именно месте материализуется этот дьявол!
— Сержант? — спросил Толик.
Чертанов хмыкнул:
— Он самый. Находится где-то рядом. Мне кажется, что он сам может подстрелить этих морпехов, но ждет, чтобы эту работенку выполнили мы.
Степа поморщился:
— Он устраивает нам выпускной экзамен.
— У нас нет выбора, если мы не убьем их, Сержант пристрелит нас, — буркнул Амбал.
— Все верно! — сказал Чертанов. — Ну, чего мы стоим? Вперед! Будем идти двумя группами. Я со Святым пойду вот по этой тропе, а вы пойдете с той стороны. От нас метров за сто. Поддерживаем связь. Пошли!
Вот она, маленькая война. Вот они, стандартные условия: если ты не убьешь врага, тогда он обязательно уничтожит тебя. Следовало быть хладнокровным, как пресмыкающиеся, однако спокойствие давалось с трудом. И добрая порция адреналина, пущенная в кровь, вновь и вновь заставляла учащенно биться сердце.
Чертанов вдруг понял, что охота за человеком представлялась ему куда более увлекательным занятием, чем охота на дикого зверя. В какой-то степени даже самый коварный зверь во многом предсказуем, а человек, наделенный гибким мышлением, всегда склонен к нестандартным решениям, которые всегда трудно предугадать.
Чертанов попытался отключить сознание и довериться только инстинкту охотника, который в минуту опасности необычайно обострялся. Ноги как будто сами указывали дорогу, сворачивали в нужном направлении. Изредка наклоняясь, Чертанов вдыхал запах, витавший над тропой. Он чувствовал, как в носоглотку ударяет острый дух. Нечто подобное испытывает собака, когда бежит по следу.
Четверка беглецов явно занервничала. Ярость сменилась нешуточным страхом.
— Далеко еще? — спросил Святой.
За прошедшие несколько часов он успел убедиться в охотничьих талантах Чертанова и теперь смотрел на него с заметным уважением.
— Еще километра два с половиной, — сказал Михаил. — А потом мы увидим их. По такому кочкарнику не очень-то разбежишься.
— Тогда поторопимся.
Беглецов Чертанов увидел в тот момент, когда впереди показалась опушка леса.
— Они тут, — уверенно сказал Чертанов, посматривая по сторонам.
Впереди шевельнулся куст — и это при абсолютном безветрии! Где-то внутри холодно заныло. Вот он, механизм предчувствия! Достаточно оказаться рядом со смертельной опасностью, как тотчас обостряются все чувства. И попробуй объясни физиологическую природу этого!
Стараясь унять волнение, Чертанов навел винтовку на цель. Михаил вдруг осознал, что это ни с чем не сравнимое чувство, когда смотришь на человека через оптический прицел. Начинаешь ощущать себя едва ли не Создателем… Впрочем, нет, дьяволом, который запросто может забрать жизнь.
Чертанов узнал человека, затаившегося за кустом. В отряде он получил кличку Акула. Если присмотреться к нему повнимательнее, то в нем действительно было что-то от этой страшной морской твари. Парень всегда сверкал своей белозубой улыбкой, но при общении с ним думалось, что зубы ему нужны для того, чтобы рвать горло противнику.
Интересно, для кого же в этот раз он приберег свои клыки?
Через несколько секунд на опушке показался еще один человек. Повернувшись, он что-то сказал своему напарнику, и тот обернулся.
Ага! Они заметили Степу Беленького и Толика Амбала, выходящих из леса.
Странное это чувство — наблюдать за человеком через оптический прицел винтовки. Вот он что-то говорит, улыбается. Но совершенно не подозревает, что следующие мгновения уже будут протекать без его участия. Мир не остановится, просто на земле на одного человека станет меньше. И ничего тут не поделаешь, таков закон выживания.
Дальномерная шкала оптического прицела указывала, что до цели пятьсот пятьдесят метров. Чертанов сделал необходимую поправку. Он вдруг почувствовал, что через какую-то секунду Акула выстрелит, снайпера следовало опередить. Правда, был риск, что после того, как пуля сразит его, он может рефлекторно нажать на курок и застрелит Степу Беленького.
Чертанов быстро соображал. С такого расстояния выстрел должен быть идеальным. Пуля должна попасть в продолговатый мозг, соединяющий кору больших полушарий со спинным мозгом. Подобное попадание исключает всякое рефлекторное движение. Вот только точка, куда надо попасть, необыкновенно мала, в диаметре всего лишь два с половиной сантиметра, и находится она между носом и зубами.
Стараясь опередить Акулу, Михаил затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Приклад винтовки привычно ударил в плечо, и Чертанов увидел, как враг уткнулся лицом в землю, позабыв о враждебных намерениях.
Его напарник сообразил быстрее, чем следовало предположить. Он попытался отползти назад, пытаясь уйти от невидимого снайпера. Голову он предупредительно прятал в густой траве. На какие-то мгновения мелькнула его спина и тотчас затерялась.
— Ты видишь что-нибудь? — поинтересовался Чертанов у Святого.
Блатной отрицательно покачал головой:
— Абсолютный голяк! Но он где-то здесь. Отполз, сука! Сейчас возьмет и шарахнет между глаз.
— Давай отойдем к тем кустам!
Чертанова не покидало ощущение, что в этот момент он сам сделался объектом наблюдения. Подобное чувство знакомо всякому охотнику, когда за ним из засады наблюдает коварный и жестокий зверь. Это и есть та самая телепатическая связь, что связывает охотника и его жертву. Какая-то неведомая сила заставила Михаила вжаться в землю, и тотчас над головой тонко и коротко пропела пуля, срезав толстый сук.
В наушниках раздался размеренный голос Сержанта:
— Молодец, сумел среагировать. Значит, не прошла моя наука даром. Если тебя сегодня не убьют, то толк будет. А теперь попробуй определить, где он. Советую не поднимать голову, он держит твое местоположение под прицелом.
Сержант находился где-то рядом и как господь бог наблюдал за смертельным поединком своих нерадивых сыновей. Чертанов, вжавшись в землю, стал понемногу отползать в сторону. Старался двигаться поаккуратнее, чтобы не побеспокоить чуткую осоку, в которой он лежал.
Вот он, снайперский поединок. Побеждает тот, кто окажется более хладнокровен и выдержан. В отличии от пехотинца снайпер всегда видит своего врага и даже выбирает на его теле наиболее уязвимое место, чтобы уничтожить наверняка.
— Давно я не наблюдал за таким любопытным зрелищем, — вновь раздался в наушниках довольный голос Сержанта. — Вижу, что я кое-чему тебя научил. Тебе помочь или справишься без моего участия?
В маскировочном костюме было жарко. Пот обильно заливал глаза. Хотелось вытереть намокший лоб, но шевелиться было нельзя.
— Как-нибудь справлюсь, — сдержанно ответил Чертанов.
— А ты молодец, — одобрительно протянул Сержант. — Не ожидал! Теперь вижу, что ты настоящий боец.
— Спасибо за комплимент, — хмуро ответил Чертанов.
Интересно, где же мог засесть этот чертов Сержант? Михаил посмотрел по сторонам. Вокруг ничего примечательного, если не считать пригорка, заросшего густым березняком. Он мог спрятаться только там. Больше негде! Причем с этого места он видит их всех.
Ага, вот он где! На гранитной глыбе, торчащей из болота.
И тут Чертанов увидел еще двоих беглецов, которые осторожно двигались вдоль пригорка сопки. Маскхалаты цвета болота четко контрастировали на фоне зеленой травы. Идущих можно было не заметить, если бы они не двигались. Застывшие фигуры запросто можно было бы принять за рыжие пятна выгоревшей травы. Но сейчас они допустили ошибку, возможно, самую роковую в своей жизни.
Еще два точных выстрела, и морские пехотинцы рухнули.
— Ловко ты их снял, — раздался сбоку восхищенный голос Святого. — Я бы так не сумел.
— Учись! — буркнул Михаил.
Чертанов продолжал выискивать в оптический прицел удалявшегося снайпера. Вот в центре поляны колыхнулась трава. Может, проскочил какой-то зверь? Прижав поплотнее приклад к щеке, Чертанов почувствовал его прохладу. Стебли травы колыхнулись еще раз. Сомнений быть не могло, такое происходит только в том случае, когда ползет человек. Кажется, он решил делать ноги от стремного места.
Чертанов терпеливо ждал. Через какое-то время снайпер обязательно должен поднять голову, чтобы сориентироваться. Не может же он ползти в неизвестность!
Михаил поймал себя на том, что принялся считать, решив, что снайпер приподнимет голову над травой еще до того, как он произнесет цифру сто.
— Шестьдесят три… Семьдесят четыре… Восемьдесят два… — терпеливо считал Чертанов.
В этот момент он увидел, как над травой поднялось какое-то рыжее пятно. Голова в капюшоне маскхалата выглядела совершенно бесформенной. Чертанов мгновенно навел ствол карабина в основание пятна. И тотчас нажал на курок. Голова тут же уткнулась в густую траву.
Но одно дело охотиться на зверя, и совсем другое — целиться в оптический прицел в человека.
В этот раз ему придется охотиться на человека.
— Ты знаешь, кто убежал? — спросил Святой, топая следом за Чертановым.
— Знаю, что эти пацаны сплели лапти из воркутинской колонии, — ответил Михаил.
— Кто они такие?
— Все четверо служили в морской пехоте где-то под Владивостоком. Прекрасные стрелки! Чего-то у них там случилось… Они перебили караул и отправились на «вольные хлеба», прихватив с собой автоматы. Начальство подняло по тревоге целую дивизию, пытались их разыскать. Раза три даже окружали, но они всякий раз уходили, оставляя за собой трупы. Поймали их совершенно случайно: завалились как-то к леснику в избенку, а тот уже успел получить на них наводку, вот и напоил их «заряженной» водкой. А как морпехи вырубились, связал их как следует, да и отвез на телеге в гарнизон. Честно говоря, я очень удивлен, что они нас не прирезали.
— Это пожизненное, — уважительно сказал Святой.
— То-то и оно.
— Как же они выкрутились?
— А вот выкрутились… Кому-то заплатили, кого-то припугнули. У них откуда-то появились очень сильные покровители. Поэтому они и оказались здесь.
Местность, по которой они шли, была сильно заболоченной, сапоги с громким чавканьем проваливались в густую вязкую жижу, тревожа при этом тучи комаров.
— А мы правильно идем-то? — засомневался вдруг Святой. — А то, сам понимаешь, не в кайф делать крюк. И что-то я других не вижу.
— Мы с тобой впереди остальных идем, другие поотстали. А еще четыре человека в другую сторону свернули. Наверняка сейчас за ними «дикие гуси» топают, чтобы и эти ноги не сделали.
— А если все-таки попытаются? — не унимался Святой.
— Пристрелят! Для них это вроде забавы.
— А ты уверен, что мы правильно идем? За ними?
— Уверен! — убежденно заявил Чертанов. — Морпехи через границу ломанутся. Верняк! В России их тут же менты примут, едва они на шоссе выберутся! Если не менты, так братва, что еще хуже. Сержант уже наводку на них дал кому следует… Посмотри туда, — показал он пальцем, — видишь, кочка примята? Здесь они прошлепали! Часа три назад. Грамотно ребята поступают, след в след ступают!
— А ты глазастый. Откуда у тебя это?
— Разве я тебе не говорил? Я же из потомственных охотников, — не стал вдаваться в детали Михаил.
Чертанов не сумел бы ответить, откуда у него такая уверенность, что именно этой дорогой проследовали четверо беглецов. Просто знал, и все! Таким вещам не учат, их впитывают с самого рождения, как родную речь. Чертанов всегда необыкновенно остро ощущал связь с природой, представляя себя с ней единым целым. И если контакт неожиданно ослабевал, то, следовательно, назревала какая-то нешуточная опасность. Нечто подобное он ощутил и сейчас.
Михаил остановился и вытянул вперед ладони. От травы, по которой совсем недавно прошли люди, исходил слабый электрический ток, неприятно щекотавший кожу.
Но самое главное было в том, что он уловил едва заметный запах, который мог немало поведать о своем хозяине.
Чертанов наклонился и понюхал следы. Здесь прошел не один человек, вне всякого сомнения!
Чертанову не однажды приходилось убеждаться в том, что звери пахнут по-разному. Чаще всего это связано с состоянием, в котором они пребывают. Голодный зверь пахнет резче, с какой-то неприятной горчинкой. От следов сытого зверя отдает откровенной сладостью. Но запах напуганного зверя значительно отличается от всех прочих своей резкостью и способен распространяться на значительные расстояния. При этом он делается необыкновенно летучим и легко пропитывает одежду.
Запаха злобы Чертанову улавливать не приходилось, но тут он вдруг понял, что кисло-приторный запах может исходить от людей, заряженных яростью.
Михаил выпрямился.
— И что же ты там унюхал? — с иронией спросил Святой.
— А ты зря насмехаешься. Понюхай, многое можешь учуять, — серьезно отреагировал Чертанов. — Ясно одно, что просто так они не дадутся. Так что пристрелить их будет за благо.
— Третий, где вы находитесь? — раздался в наушниках голос Сержанта.
— В квадрате Б-2.
— Значит, по болоту топаете? Отлично! Эти подонки где-то рядом с вами. Сейчас вы пройдете болото и соединитесь со вторым отрядом. Как меня слышите?
— Слышим хорошо. Выходим из болота и соединяемся со вторым отрядом.
Они не прошли и двухсот метров, когда увидели впереди двух человек, стоящих около небольшого озера.
— Вон они, — удовлетворенно протянул Чертанов. — Степа Беленький и Толя Амбал.
Одетые в маскхалаты «гиллес», Беленький и Амбал практически сливались с пейзажем, и только комариный рой, вившийся вокруг, выдавал их присутствие.
За прошедший месяц со Степой Беленьким у Михаила установились почти приятельские отношения. Но вот с Толиком Амбалом отношений как-то не получалось. Чувствовалось, что человек он непростой. Бескомпромиссный характер блатного выдавал строгий взгляд, которым он буквально полосовал по лицу каждого, будто заточенным клинком.
— Ноги нужно делать отсюда! — высказался Степа Беленький, когда подошли Чертанов со Святым. — Пока нас этот Сержант совсем не уделал. Видел я на своем веку немало зверей, но этот хуже всех будет!
— Я родом из этих мест. Отсюда километров через двадцать будет финская граница, — сказал Толик. — Пересечь ее, и все! Свобода! Что ты об этом думаешь? — прищурившись, посмотрел он на Чертанова.
— Я так же думаю, — как можно убедительнее произнес Михаил, — если этот Сержант не завалит нас, то это сделают за него немного позже другие. Но сейчас не время уходить, можно напороться на морпехов, а уж они точно никого не пожалеют!
Степа Беленький кивнул:
— Но в целом ты не против?
— Нет.
— Ладно, тогда поговорим об этом позже.
— Верно, давай сейчас о деле. Мы идем прямо за ними, — уверенно высказался Чертанов. — Они тоже наверняка знают, что мы топаем за ними по пятам. А это такие ребята, что палец в рот не клади! Сейчас у нас с Сержантом одна задача — надо достать их! А дальше как фишка ляжет, — добавил он со значением. — Вот такая она, диалектика.
Постояв, двинулись дальше.
— Они от вас метрах в шестистах, — вновь услышал Чертанов в наушниках голос Сержанта. Оставалось только удивляться его осведомленности. А может, вокруг лагеря установлены датчики и микрофоны? — Эти твари знают, что вы идете за ними. Они решили подготовить для вас сюрприз. Будьте осторожнее и не наделайте глупостей. — После чего добавил с некоторым задором: — Веселое дело вас ожидает, хлопцы!
— Не сомневаемся.
Сержант был словно призрак, который появлялся из ничего и так же растворялся среди болот. Попробуй предскажи, в каком именно месте материализуется этот дьявол!
— Сержант? — спросил Толик.
Чертанов хмыкнул:
— Он самый. Находится где-то рядом. Мне кажется, что он сам может подстрелить этих морпехов, но ждет, чтобы эту работенку выполнили мы.
Степа поморщился:
— Он устраивает нам выпускной экзамен.
— У нас нет выбора, если мы не убьем их, Сержант пристрелит нас, — буркнул Амбал.
— Все верно! — сказал Чертанов. — Ну, чего мы стоим? Вперед! Будем идти двумя группами. Я со Святым пойду вот по этой тропе, а вы пойдете с той стороны. От нас метров за сто. Поддерживаем связь. Пошли!
Вот она, маленькая война. Вот они, стандартные условия: если ты не убьешь врага, тогда он обязательно уничтожит тебя. Следовало быть хладнокровным, как пресмыкающиеся, однако спокойствие давалось с трудом. И добрая порция адреналина, пущенная в кровь, вновь и вновь заставляла учащенно биться сердце.
Чертанов вдруг понял, что охота за человеком представлялась ему куда более увлекательным занятием, чем охота на дикого зверя. В какой-то степени даже самый коварный зверь во многом предсказуем, а человек, наделенный гибким мышлением, всегда склонен к нестандартным решениям, которые всегда трудно предугадать.
Чертанов попытался отключить сознание и довериться только инстинкту охотника, который в минуту опасности необычайно обострялся. Ноги как будто сами указывали дорогу, сворачивали в нужном направлении. Изредка наклоняясь, Чертанов вдыхал запах, витавший над тропой. Он чувствовал, как в носоглотку ударяет острый дух. Нечто подобное испытывает собака, когда бежит по следу.
Четверка беглецов явно занервничала. Ярость сменилась нешуточным страхом.
— Далеко еще? — спросил Святой.
За прошедшие несколько часов он успел убедиться в охотничьих талантах Чертанова и теперь смотрел на него с заметным уважением.
— Еще километра два с половиной, — сказал Михаил. — А потом мы увидим их. По такому кочкарнику не очень-то разбежишься.
— Тогда поторопимся.
Беглецов Чертанов увидел в тот момент, когда впереди показалась опушка леса.
— Они тут, — уверенно сказал Чертанов, посматривая по сторонам.
Впереди шевельнулся куст — и это при абсолютном безветрии! Где-то внутри холодно заныло. Вот он, механизм предчувствия! Достаточно оказаться рядом со смертельной опасностью, как тотчас обостряются все чувства. И попробуй объясни физиологическую природу этого!
Стараясь унять волнение, Чертанов навел винтовку на цель. Михаил вдруг осознал, что это ни с чем не сравнимое чувство, когда смотришь на человека через оптический прицел. Начинаешь ощущать себя едва ли не Создателем… Впрочем, нет, дьяволом, который запросто может забрать жизнь.
Чертанов узнал человека, затаившегося за кустом. В отряде он получил кличку Акула. Если присмотреться к нему повнимательнее, то в нем действительно было что-то от этой страшной морской твари. Парень всегда сверкал своей белозубой улыбкой, но при общении с ним думалось, что зубы ему нужны для того, чтобы рвать горло противнику.
Интересно, для кого же в этот раз он приберег свои клыки?
Через несколько секунд на опушке показался еще один человек. Повернувшись, он что-то сказал своему напарнику, и тот обернулся.
Ага! Они заметили Степу Беленького и Толика Амбала, выходящих из леса.
Странное это чувство — наблюдать за человеком через оптический прицел винтовки. Вот он что-то говорит, улыбается. Но совершенно не подозревает, что следующие мгновения уже будут протекать без его участия. Мир не остановится, просто на земле на одного человека станет меньше. И ничего тут не поделаешь, таков закон выживания.
Дальномерная шкала оптического прицела указывала, что до цели пятьсот пятьдесят метров. Чертанов сделал необходимую поправку. Он вдруг почувствовал, что через какую-то секунду Акула выстрелит, снайпера следовало опередить. Правда, был риск, что после того, как пуля сразит его, он может рефлекторно нажать на курок и застрелит Степу Беленького.
Чертанов быстро соображал. С такого расстояния выстрел должен быть идеальным. Пуля должна попасть в продолговатый мозг, соединяющий кору больших полушарий со спинным мозгом. Подобное попадание исключает всякое рефлекторное движение. Вот только точка, куда надо попасть, необыкновенно мала, в диаметре всего лишь два с половиной сантиметра, и находится она между носом и зубами.
Стараясь опередить Акулу, Михаил затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Приклад винтовки привычно ударил в плечо, и Чертанов увидел, как враг уткнулся лицом в землю, позабыв о враждебных намерениях.
Его напарник сообразил быстрее, чем следовало предположить. Он попытался отползти назад, пытаясь уйти от невидимого снайпера. Голову он предупредительно прятал в густой траве. На какие-то мгновения мелькнула его спина и тотчас затерялась.
— Ты видишь что-нибудь? — поинтересовался Чертанов у Святого.
Блатной отрицательно покачал головой:
— Абсолютный голяк! Но он где-то здесь. Отполз, сука! Сейчас возьмет и шарахнет между глаз.
— Давай отойдем к тем кустам!
Чертанова не покидало ощущение, что в этот момент он сам сделался объектом наблюдения. Подобное чувство знакомо всякому охотнику, когда за ним из засады наблюдает коварный и жестокий зверь. Это и есть та самая телепатическая связь, что связывает охотника и его жертву. Какая-то неведомая сила заставила Михаила вжаться в землю, и тотчас над головой тонко и коротко пропела пуля, срезав толстый сук.
В наушниках раздался размеренный голос Сержанта:
— Молодец, сумел среагировать. Значит, не прошла моя наука даром. Если тебя сегодня не убьют, то толк будет. А теперь попробуй определить, где он. Советую не поднимать голову, он держит твое местоположение под прицелом.
Сержант находился где-то рядом и как господь бог наблюдал за смертельным поединком своих нерадивых сыновей. Чертанов, вжавшись в землю, стал понемногу отползать в сторону. Старался двигаться поаккуратнее, чтобы не побеспокоить чуткую осоку, в которой он лежал.
Вот он, снайперский поединок. Побеждает тот, кто окажется более хладнокровен и выдержан. В отличии от пехотинца снайпер всегда видит своего врага и даже выбирает на его теле наиболее уязвимое место, чтобы уничтожить наверняка.
— Давно я не наблюдал за таким любопытным зрелищем, — вновь раздался в наушниках довольный голос Сержанта. — Вижу, что я кое-чему тебя научил. Тебе помочь или справишься без моего участия?
В маскировочном костюме было жарко. Пот обильно заливал глаза. Хотелось вытереть намокший лоб, но шевелиться было нельзя.
— Как-нибудь справлюсь, — сдержанно ответил Чертанов.
— А ты молодец, — одобрительно протянул Сержант. — Не ожидал! Теперь вижу, что ты настоящий боец.
— Спасибо за комплимент, — хмуро ответил Чертанов.
Интересно, где же мог засесть этот чертов Сержант? Михаил посмотрел по сторонам. Вокруг ничего примечательного, если не считать пригорка, заросшего густым березняком. Он мог спрятаться только там. Больше негде! Причем с этого места он видит их всех.
Ага, вот он где! На гранитной глыбе, торчащей из болота.
И тут Чертанов увидел еще двоих беглецов, которые осторожно двигались вдоль пригорка сопки. Маскхалаты цвета болота четко контрастировали на фоне зеленой травы. Идущих можно было не заметить, если бы они не двигались. Застывшие фигуры запросто можно было бы принять за рыжие пятна выгоревшей травы. Но сейчас они допустили ошибку, возможно, самую роковую в своей жизни.
Еще два точных выстрела, и морские пехотинцы рухнули.
— Ловко ты их снял, — раздался сбоку восхищенный голос Святого. — Я бы так не сумел.
— Учись! — буркнул Михаил.
Чертанов продолжал выискивать в оптический прицел удалявшегося снайпера. Вот в центре поляны колыхнулась трава. Может, проскочил какой-то зверь? Прижав поплотнее приклад к щеке, Чертанов почувствовал его прохладу. Стебли травы колыхнулись еще раз. Сомнений быть не могло, такое происходит только в том случае, когда ползет человек. Кажется, он решил делать ноги от стремного места.
Чертанов терпеливо ждал. Через какое-то время снайпер обязательно должен поднять голову, чтобы сориентироваться. Не может же он ползти в неизвестность!
Михаил поймал себя на том, что принялся считать, решив, что снайпер приподнимет голову над травой еще до того, как он произнесет цифру сто.
— Шестьдесят три… Семьдесят четыре… Восемьдесят два… — терпеливо считал Чертанов.
В этот момент он увидел, как над травой поднялось какое-то рыжее пятно. Голова в капюшоне маскхалата выглядела совершенно бесформенной. Чертанов мгновенно навел ствол карабина в основание пятна. И тотчас нажал на курок. Голова тут же уткнулась в густую траву.