Страница:
— Жулик? — вмешался Шибанов, прекрасно разбиравшийся в уголовной иерархии.
— Скорее фраер. Но честным я бы его не назвал.
— А кем работала Людмила? — подключился Михаил.
— Что-то покупала, что-то продавала. В последнее время антиквариатом интересовалась. Но деньги у нее были всегда! Может, из-за них ее и убили.
— А откуда она была родом?
— Из-под Ленинграда, извиняюсь, из-под Питера. Но там копать бесполезно, Люда давно перебралась в Москву. По-моему, и родителей-то у нее в живых не осталось, как, впрочем, и ее самой… Эх, муторно у меня на душе. Оставили бы вы меня в покое, господа. Водка кончилась, а без нее как забудешься?
Лишь вечером был опрошен последний свидетель — почти глухой, но чрезвычайно зрячий дедок лет восьмидесяти. Именно он сказал, что рано утром из подъезда дома вышел мужчина в темно-синей спортивной куртке. Рассмотреть его лица не удалось — оно по самые глаза было обмотано белым шарфом. Не оглядываясь, неизвестный пересек двор и скрылся за углом. Там стояли «Жигули» темно-вишневого цвета девятой либо девяносто девятой модели. Никому из жильцов близлежащих домов эта машина не принадлежала. А следовательно, это была единственная зацепка. Та самая печка, от которой можно было начинать танцевать.
Поколебавшись, Михаил все же решил заглянуть к своей бывшей благоверной. Нельзя сказать, чтобы он так уж тосковал по прежней семейной жизни, но, подобно старому кобелю, продолжал топтать привычную тропу, прекрасно осознавая, что однажды вместо угощения нарвется на неприятности.
Главное, что заставляло Михаила заглянуть сюда, так это желание увидеть сына, которого он любил.
Квартиру на Житной улице он оставил супруге с сыном, а сам съехал в крохотную комнату, выделенную ему управлением. У Натальи — бывшей жены — по поводу раздела имущества имелась собственная философия — она считала, что отвергнутый муж должен уходить из семьи в одних трусах. Примерно так Михаил и поступил, хотя натянул поверх трусов кое-какую одежонку и даже забрал свою зубную щетку. На прощание Наталья задушевно пожелала ему провести остаток жизни на любом из московских вокзалов, но Михаил не принадлежал к числу мужчин, которые быстро опускаются без женской заботы.
Отпустив служебную машину, он вошел во двор и посмотрел на окна второго этажа. В спальне горел тусклый желтый свет. Скорее всего Наталья читала перед сном какой-нибудь сентиментальный женский роман, роняя горькие слезы на белоснежную наволочку. Можно было представить ее и за более интересным занятием. Помнится, Наталья любила экспериментировать в сексе, и свет не был для нее большой помехой.
Докурив сигарету до фильтра, Михаил яростно втер окурок в асфальт и направился в сторону подъезда. Дверь на короткий звонок открылась почти сразу. Михаил испытал укол ревности — Наталья явно ожидала гостя, и им был отнюдь не бывший супруг. Заготовленная улыбка медленно сползла с ее лица, сменившись недовольной гримасой.
Михаил уверенно прошел в комнату, слегка потеснив плечом Наталью.
— Юное поколение спит? — спросил он, едва поздоровавшись.
— Да, — хмуро ответила жена. — Тебя здесь не ждали.
Михаил усмехнулся:
— Я всегда обожал сюрпризы. Я останусь ночевать.
— А если сейчас ко мне придет… друг? Что тогда? Ты будешь держать над нами свечку?
Наталья всегда умела выискивать самые уязвимые точки. Оставалось только держать удар. Притворно зевнув, Михаил отмахнулся:
— Спасибо за предложение, но сегодня я не расположен к групповому сексу. Так что постели мне где-нибудь на диване и постарайся кричать не очень громко.
На лице Натальи промелькнула растерянность. Кажется, она поняла, что подобную бестактность не стоит проявлять даже по отношению к бывшему мужу. Они ведь расстались вполне по-светски, без расцарапанных физиономий и битой посуды. Да и деньги на сына Михаил давал щедро и регулярно.
— Тебе кофе с молоком? — Наташин вопрос прозвучал скорее утвердительно. Где-то даже с извиняющимися нотками.
— Приятно, что ты не забыла моих привычек, — улыбнулся Михаил, устраиваясь за столом.
Вокруг все было родное… и совершенно чужое. Знакомые вещи не желали признавать бывшего хозяина.
— Не обижайся, — пробормотала Наталья, колдуя над кофеваркой. — Между нами ведь давно все кончено…
— Не следует об этом напоминать лишний раз, я и так все прекрасно помню.
— Ко мне действительно может прийти… знакомый.
Михаил пожал плечами:
— Тебе не следует волноваться по этому поводу. Никаких сцен ревности не предвидится. И, разумеется, я не стану сбрасывать с лестницы твоего знакомого, предпочитающего наносить поздние визиты. Должна же быть у одинокой женщины хоть какая-то отрада?
— Ты очень любезен, — фыркнула Наталья, поставив на стол две чашки кофе, одна из которых была подкрашена молоком. — Угощать тебя больше нечем, разве что овсяным печеньем. Помнится, раньше ты его очень любил.
Михаил кивнул:
— Я вижу, ты не забыла моих привычек.
Он сделал первый глоток, махонький, как будто бы дегустировал напиток.
— Ты умел навязывать свои привычки, — сухо сказала Наталья. — Уже через год нашей совместной жизни я начала считать их почти своими.
Привычки. Их у Михаила имелось немало. Например, в прежние времена после совместного распития кофе они с Натальей переходили к заключительной части обязательной программы, в постели. Теперь же рассчитывать приходилось лишь на овсяное печенье… Странно это было. Сидишь, косишься на колени жены и не решаешься прикоснуться к ним рукой, чтобы это не было воспринято как попытка изнасилования.
Михаила всегда тянуло к этой женщине, хотя он и себе не признавался в этом. Не в том смысле, чтобы ему не хватало ее пресных супов или язвительных замечаний. Просто он нестерпимо желал ее как женщину — страстно, до потемнения в глазах. Она чувствовала это и всегда надевала холодную маску недоступности. Но сегодня с ней произошла перемена. Какие-то бесенята плясали в ее глазах.
Кофе было допито. На донышке чашки оставалась вязкая темно-коричневая гуща такого отменного качества, что хоть гадай по ней — любит, не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет. Ладонь Михаила будто бы невзначай легла на руку Натальи. И он не ошибся. Вместо того чтобы надменно фыркнуть, она лишь опустила ресницы, что в этой щекотливой ситуации воспринималось как приглашение к более активным действиям. Если бы Михаил попытался передать, что он испытал при этом открытии, то выжал бы из себя только невнятное сипение и хрип. У него перехватило горло. Похоже, Наталья тоже волновалась.
— Из этого ничего хорошего не выйдет, — прошептала она. — Я уже не твоя.
— Может, это даже к лучшему. Тебя ведь не каждый день соблазняет бывший супруг?
Порывисто подхватив Наталью на руки, Михаил понес ее в спальную комнату. Аккуратно положил на широкую кровать. Халатик распахнулся — под ним ничего. Еще один сюрприз! Раньше Наталья никогда не ожидала гостей без нижнего белья. Михаил знал, что женщины быстро меняются, но уж не настолько же!
Его взгляд скользнул по ее животу вниз и застыл там, где на мраморной коже темнел тщательно постриженный кустик волос. Наталья не собиралась менять позу. Напротив, она закинула руки за голову, давая понять, что не возражает против того, чтобы бывший супруг вспомнил, как она хороша. Набросившись на нее с жадностью изголодавшегося зверя, Михаил с тоской подумал о том, что после Натальи он не сумел получить настоящего удовольствия ни от одной другой женщины. Это была последняя связная мысль, пришедшая ему в голову…
Расслабленно откинувшись на подушку, Михаил взглянул на часы. Господи, уже три часа ночи. Давно он не пускался в подобные сексуальные марафоны. Трудно поверить, но каких-то четыре часа назад он буквально валился с ног от усталости.
Наталья перевернулась на живот, демонстрируя идеальные линии своей гибкой спины, и принялась рыться в тумбочке. Достала сигарету, зажигалку. Еще одна новая деталь в ее поведении, которая не порадовала Михаила.
— Ты разве куришь? — удивился он.
— Как видишь. — Она привычно размяла сигарету и закурила. — Ведь я свободная женщина, и мне никто ничего не может запретить. Разве не так? — В ее взгляде сверкнул вызов.
— Так… Просто ты была совсем другой.
— Забудь. Все это было в прошлой жизни.
— А в нынешней что? Знакомые, навещающие тебя по ночам?
— Знакомый, — поправила она Михаила. — Он славный, милый, он очень любит меня и, кстати, гораздо моложе.
Ничего не скажешь, веселенькое развлечение — лежать в постели с бывшей женой и обсуждать достоинства ее любовника.
— А как твой славный молодой человек в постели? Не промах? — мрачно поинтересовался Михаил.
— Ты не можешь без пошлостей? — парировала Наталья.
— Здоровое мужское любопытство и не более того.
— Что ж, я удовлетворю твое любопытство… Хотя вы, мужики, как-то очень уж одинаково устроены, но все-таки кое-какая разница между вами существует.
— Раньше ты со мной подобными наблюдениями не делилась.
— Когда это раньше? — неожиданно вспылила Наталья. — Когда я была твоей женой, так, что ли? Попробовала бы я затронуть подобную тему, так ты бы меня сразу удавил! С твоим-то характером!
— Ты мне изменяла?
— А тебе не кажется, что в ситуации, в которой мы с тобой сейчас оказались, это не самый удачный вопрос?
— Ну, я уже давно не Отелло, а ты далеко не Дездемона.
— Ты уверен, что хочешь правды?
— Да.
Свет от желтого абажура падал на лицо Натальи, от чего ее кожа выглядела золотистой.
— Было однажды, — призналась она после заметного колебания.
Михаил почувствовал горечь. Он жадно закурил.
— И как это произошло, позволь узнать?
Наталья пожала плечами.
— А как это обычно происходит? Легла в постель в одном качестве, а встала в совершенно ином… В общем-то, я не назло тебе так сделала, все получилось как-то само собой. Помнишь, год назад ты меня отпустил на день рождения к подруге?
— Что-то припоминаю, — неуверенно протянул Михаил.
— Так вот, никакого дня рождения не было. Меня ждал мой бывший одноклассник. Когда-то между нами было влечение, да вот как-то не удавалось его реализовать. Разве можно было упустить такую возможность?
— И часто вы потом вспоминали молодость?
— Еще раза три… Но… — Наталья что-то хотела добавить, однако ее оборвал звонок в дверь. Так мог звонить только человек, который был уверен, что в этом доме его ждут.
— Вот тебе повод для новых светлых воспоминаний, — сказал Михаил, поднявшись с кровати.
— Ты куда?! — заволновалась Наталья. — Прошу тебя, не делай глупостей!
— Не переживай, — усмехнулся Михаил и, набросив на плечи рубашку, направился в прихожую. — Не в моих правилах компрометировать женщину.
— Что ты собираешься делать? — в ее голосе прозвучал самый настоящий испуг.
— Хочу посмотреть в глазок и убедиться, что припозднившийся кавалер все-таки тебя достоин. А вдруг он кривой или хромой?
Михаил, стараясь не шуметь, босыми ногами прошлепал к двери и посмотрел в глазок. У порога, чуть наклонив коротко стриженную голову, стоял самый обыкновенный парень лет тридцати. Черные волосы, узкое лицо. Такой тип мужчин нравится женщинам. Парень показался ему знакомым. Михаил присмотрелся, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека раньше, но не вспомнил и неслышно отступил назад.
Раздался еще один звонок, уже не столь решительный. После чего на лестнице послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь подъезда.
— Правда, симпатичный? — с издевкой спросила Наталья, когда Михаил вернулся.
Она успела накинуть на себя халатик, но раздевать ее снова отчего-то не тянуло.
— Жилистый, значит, выносливый. — Михаил постарался придать своему голосу как можно больше равнодушия.
Наталья вытащила из пачки еще одну сигарету. Закурила. Изящно у нее получилось, почти картинно.
— Мне приятна твоя оценка моего любовника. При случае могу передать ему твое восхищение. Думаю, он тоже будет польщен.
Струйка дыма была направлена прямиком в Михаила. Так отгоняют надоедливую мошкару.
— Тогда заодно скажи ему, что я нахожу тебя в постели несколько вяловатой, — парировал Михаил, одеваясь. — Может, нам с ним стоит встретиться и совместно обсудить твое сексуальное поведение?
Доверие, недавно установившееся между бывшими супругами, рухнуло. Михаил одевался неторопливо, надеясь, что Наталья остановит его хотя бы взглядом, но она невозмутимо курила.
Не произнеся больше ни слова, Михаил покинул дом, который давно перестал считать своим. На улице ощущение близкой опасности мгновенно пронзило его сознание. Как правило, оно не подводило Михаила.
Прикосновение к кобуре придало ему уверенности, вглядываясь в темные закоулки двора, он не мог избавиться от неприятного чувства, что за ним наблюдают. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, Михаил заторопился со двора на улицу. Приближался рассвет, и хотелось выкроить хотя бы парочку часов для сна.
Он не заметил, как от дерева отделился мужской силуэт, двинувшийся за ним следом. Некоторое время неизвестный сопровождал Михаила, а потом, поотстав, повернул обратно.
Убийца подкараулил его на лестничной площадке, между вторым и третьим этажом, вогнал ему клинок в сердце, а потом — пулю в висок. Свидетелей не нашлось, соседи не слышали никакого шума. Следов тоже никаких, ну разве что отстрелянная гильза, закатившаяся в самый угол. Картина преступления снова позволяла предположить, что убийца был прекрасно осведомлен о планах своей жертвы и подстерегал ее в нужном месте и в нужное время.
Совещание с оперативным составом Крылов назначил ровно в десять, но прежде полковник пожелал встретиться с Михаилом Чертановым. Геннадий Васильевич ответил на приветствие подчиненного коротким кивком и указал взглядом на стул.
— Какие-нибудь соображения по текущему делу имеются? — спросил он у Михаила, едва тот разместился напротив.
Крылов слыл прирожденным сыскарем. И если бы его лишили любимого занятия, то он наверняка засох бы от тоски, как это бывает с деревом, лишенным питательных соков. Полковник производил впечатление человека великодушного, где-то даже доброго, чему в немалой степени способствовала его полнота, которая делала его похожим на детскую плюшевую игрушку. Но в действительности полковник имел очень сильный характер и порой смотрел на сотрудников таким буравящим взглядом, как будто намеревался проделать каждому дыру во лбу.
Михаил невольно поежился.
— Я опросил всех свидетелей… Вернее, тех, кого возможно было опросить за это время, — невольно поправился он, заметив, как складка между бровями полковника заметно углубилась. — Предположительно убийца был одет в темно-серую куртку. На голове черная вязаная шапочка, лицо он обмотал зеленым шарфом. Так что рассмотреть его никто не сумел. Опять же предположительно он немного выше среднего роста… Хотя все это условно… В обоих случаях его видели мельком две пожилые женщины. Это очень ненадежные свидетели. Сегодня они говорят одно, завтра — совершенно иное… Но то, что действовал один и тот же человек, не вызывает никаких сомнений. Выстрелы были произведены в правый висок и с очень близкого расстояния. Калибр пули такой же, как и в других случаях.
— Зацепки какие-нибудь конкретные имеются? Друзья, круг знакомых? Может быть, убийцу и жертв что-нибудь связывало?
— Эту линию мы тоже прорабатываем, товарищ полковник. Жертвы не были даже знакомы. Жили в противоположных концах города, совершенно разный круг общения. Женщина, как нам удалось выяснить, занималась антиквариатом. Мужчина, убитый в Медведкове, бывший офицер десантных войск, подавшийся работать у бандитов. Его интерес к антиквариату носил, гм, специфический характер. Собирал дань с антиквариатчиков…
— У них были при себе деньги?
— Скорее всего, — ответил Михаил.
— Деньги обязательно должны были быть, — согласился Крылов. — С точки зрения преступника, любой антиквариатчик — идеальная жертва. Народ в основном интеллигентный, мягкотелый.
— Так точно, товарищ полковник, это не банк грабить, где могут башку прострелить, а потом у антиквариатчиков при себе всегда имеется несколько тысяч долларов. Из-за такой суммы можно пойти на риск. Оружия при себе они не имеют, таких потрясти — все равно что яблоню.
— А что ты скажешь по поводу убийства «кассира» — рэкетира? Мужик был сильный, не робкого десятка. Думаешь, легко застать такого врасплох? Да и другие были такие же…
Михаил пожал плечами:
— Очень напоминает вызов ворам. Пойти на такое мог только законченный отморозок. Ведь его будем искать не только мы, но и братва, что куда для него опаснее. Если они найдут его раньше нас, то мгновенно упакуют в деревянный бушлат.
— Ничего не изменится, даже если мы опередим Варяга, — буркнул Крылов. — Беспредельщика прирежут после ареста где-нибудь, в следственном изоляторе, на зоне. И все-таки ловить его нам. Где? Как?
— Похоже на то, что преступник имеет в среде скупщиков антиквариата своего информатора, — осторожно предположил Михаил.
— Не исключено, — охотно согласился полковник. — И обрати внимание, майор, на кассира он напал не где-нибудь на дороге, а в его собственном подъезде. В это время человек расслабляется, потому что пришел домой. А здесь для него, оказывается, заготовлен сюрприз в виде нескольких граммов свинца в голову.
В руках у полковника была красивая шариковая ручка, которую он то и дело переворачивал. Ручка обладала интересной особенностью — стоило ее слегка наклонить, как крохотная девушка, спрятавшаяся в толще прозрачного пластика, лишалась лифчика, при более сильном наклоне дело доходило и до узких трусиков.
— Совершенно верно, — поддакнул Михаил, скосив глаза на пальцы Крылова. Очень хотелось пообстоятельнее рассмотреть занятную игрушку, увлекшую начальство.
Перехватив его взгляд, Крылов сунул ручку в карман и сказал:
— Между всеми убийствами короткие перерывы. Деньги у грабителя заканчиваются быстро, значит, он любит жить на широкую ногу. Наверняка деньги спускаются в казино, оставляются в ресторанах халдеям, тратятся на шлюх. — Он неодобрительно крякнул. — Ты вот что, майор, напряги свою агентуру во всех злачных местах, может быть, там что-нибудь интересное всплывет. Мало ли, может, проговорится кто-нибудь? Если работал не залетный какой-нибудь, то о нем наверняка должны знать. Если все-таки это промышлял гастролер, то его вообще могут сдать нам с потрохами. Во — первых, на чужой хлеб роток не раскрывай, а во-вторых, он как кость поперек горла Варягу, который доит антиквариатчиков. Как ты думаешь, майор?
— Все верно, товарищ полковник.
— С антиквариатчиками мы, конечно, немного дали маху. Нам нужно было давно заиметь среди них осведомителя. Там происходит черт знает что, а мы совершенно не в курсе. Нужно действовать на опережение. — Крылов подпер большими пальцами подбородок и спросил: — Трудно будет внедрить к ним нашего человека?
Михаил ненадолго задумался:
— Я немного знаю эту публику. Своеобразная каста, сторонящаяся разного рода чужаков. К ним просто так, без рекомендации, не подступишься. А потом, даже среди них существует очень жесткая конкуренция. Сработаться с ними может только очень компетентный человек.
— Это ты в самую точку, — согласился полковник. — Для этого дела идеально подошел бы Маркелов Захар. Парень он артистичный. Помнишь, как мы его в охрану внедрили? — Майор молча кивнул. — Но сейчас уже не получится, засвечен! Ты-то сам кого порекомендуешь?
Нечасто полковник Крылов просил совета. Обычно к чужому мнению он относился как к полному недоразумению, не выдерживающему никакой критики.
— Ну-у… трудно так сразу сказать, — замялся Михаил.
— Тогда скажу я. Шибанов!
— Гриша? Ему придется трудновато, товарищ полковник. Все-таки, как говорится, не пацан, а сформировавшийся человек. Ему трудновато будет подстроиться под психологию этого жулья. Здесь должен быть кто-то с более гибким мышлением.
— Глупости, майор, — отчеканил Крылов. — Шибанов в курсе дела, парень он сообразительный, и если будут возникать какие-то вопросы, то ты будешь помогать ему решать их по мере возникновения. Задача понятна?
— Так точно, товарищ полковник, — выдавил из себя Михаил.
— Тогда ступай и пожелай другу успехов на новом поприще. После совещания я с вами обоими побеседую на эту тему более подробно.
Достав из недр пиджака свою хитрую ручку, Крылов принялся вертеть ее в руках с таким видом, словно она интересовала его куда сильнее всех оперативных разработок, вместе взятых.
Глава 5 ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ
— Скорее фраер. Но честным я бы его не назвал.
— А кем работала Людмила? — подключился Михаил.
— Что-то покупала, что-то продавала. В последнее время антиквариатом интересовалась. Но деньги у нее были всегда! Может, из-за них ее и убили.
— А откуда она была родом?
— Из-под Ленинграда, извиняюсь, из-под Питера. Но там копать бесполезно, Люда давно перебралась в Москву. По-моему, и родителей-то у нее в живых не осталось, как, впрочем, и ее самой… Эх, муторно у меня на душе. Оставили бы вы меня в покое, господа. Водка кончилась, а без нее как забудешься?
Лишь вечером был опрошен последний свидетель — почти глухой, но чрезвычайно зрячий дедок лет восьмидесяти. Именно он сказал, что рано утром из подъезда дома вышел мужчина в темно-синей спортивной куртке. Рассмотреть его лица не удалось — оно по самые глаза было обмотано белым шарфом. Не оглядываясь, неизвестный пересек двор и скрылся за углом. Там стояли «Жигули» темно-вишневого цвета девятой либо девяносто девятой модели. Никому из жильцов близлежащих домов эта машина не принадлежала. А следовательно, это была единственная зацепка. Та самая печка, от которой можно было начинать танцевать.
* * *
Михаил посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Время не такое уж позднее, но не самое лучшее, чтобы отправиться к кому-нибудь в гости. В такой час можно прийти к проверенной любовнице, победно сжимая в руках бутылку дорогого вина. Или к холостому приятелю, осатаневшему от одиночества. Но уж никак не в приличную семью, где расцелованные на ночь детишки уже видят сны, а их родители читают в постели книжки, лениво подумывая, а не выполнить ли им свои супружеские обязанности.Поколебавшись, Михаил все же решил заглянуть к своей бывшей благоверной. Нельзя сказать, чтобы он так уж тосковал по прежней семейной жизни, но, подобно старому кобелю, продолжал топтать привычную тропу, прекрасно осознавая, что однажды вместо угощения нарвется на неприятности.
Главное, что заставляло Михаила заглянуть сюда, так это желание увидеть сына, которого он любил.
Квартиру на Житной улице он оставил супруге с сыном, а сам съехал в крохотную комнату, выделенную ему управлением. У Натальи — бывшей жены — по поводу раздела имущества имелась собственная философия — она считала, что отвергнутый муж должен уходить из семьи в одних трусах. Примерно так Михаил и поступил, хотя натянул поверх трусов кое-какую одежонку и даже забрал свою зубную щетку. На прощание Наталья задушевно пожелала ему провести остаток жизни на любом из московских вокзалов, но Михаил не принадлежал к числу мужчин, которые быстро опускаются без женской заботы.
Отпустив служебную машину, он вошел во двор и посмотрел на окна второго этажа. В спальне горел тусклый желтый свет. Скорее всего Наталья читала перед сном какой-нибудь сентиментальный женский роман, роняя горькие слезы на белоснежную наволочку. Можно было представить ее и за более интересным занятием. Помнится, Наталья любила экспериментировать в сексе, и свет не был для нее большой помехой.
Докурив сигарету до фильтра, Михаил яростно втер окурок в асфальт и направился в сторону подъезда. Дверь на короткий звонок открылась почти сразу. Михаил испытал укол ревности — Наталья явно ожидала гостя, и им был отнюдь не бывший супруг. Заготовленная улыбка медленно сползла с ее лица, сменившись недовольной гримасой.
Михаил уверенно прошел в комнату, слегка потеснив плечом Наталью.
— Юное поколение спит? — спросил он, едва поздоровавшись.
— Да, — хмуро ответила жена. — Тебя здесь не ждали.
Михаил усмехнулся:
— Я всегда обожал сюрпризы. Я останусь ночевать.
— А если сейчас ко мне придет… друг? Что тогда? Ты будешь держать над нами свечку?
Наталья всегда умела выискивать самые уязвимые точки. Оставалось только держать удар. Притворно зевнув, Михаил отмахнулся:
— Спасибо за предложение, но сегодня я не расположен к групповому сексу. Так что постели мне где-нибудь на диване и постарайся кричать не очень громко.
На лице Натальи промелькнула растерянность. Кажется, она поняла, что подобную бестактность не стоит проявлять даже по отношению к бывшему мужу. Они ведь расстались вполне по-светски, без расцарапанных физиономий и битой посуды. Да и деньги на сына Михаил давал щедро и регулярно.
— Тебе кофе с молоком? — Наташин вопрос прозвучал скорее утвердительно. Где-то даже с извиняющимися нотками.
— Приятно, что ты не забыла моих привычек, — улыбнулся Михаил, устраиваясь за столом.
Вокруг все было родное… и совершенно чужое. Знакомые вещи не желали признавать бывшего хозяина.
— Не обижайся, — пробормотала Наталья, колдуя над кофеваркой. — Между нами ведь давно все кончено…
— Не следует об этом напоминать лишний раз, я и так все прекрасно помню.
— Ко мне действительно может прийти… знакомый.
Михаил пожал плечами:
— Тебе не следует волноваться по этому поводу. Никаких сцен ревности не предвидится. И, разумеется, я не стану сбрасывать с лестницы твоего знакомого, предпочитающего наносить поздние визиты. Должна же быть у одинокой женщины хоть какая-то отрада?
— Ты очень любезен, — фыркнула Наталья, поставив на стол две чашки кофе, одна из которых была подкрашена молоком. — Угощать тебя больше нечем, разве что овсяным печеньем. Помнится, раньше ты его очень любил.
Михаил кивнул:
— Я вижу, ты не забыла моих привычек.
Он сделал первый глоток, махонький, как будто бы дегустировал напиток.
— Ты умел навязывать свои привычки, — сухо сказала Наталья. — Уже через год нашей совместной жизни я начала считать их почти своими.
Привычки. Их у Михаила имелось немало. Например, в прежние времена после совместного распития кофе они с Натальей переходили к заключительной части обязательной программы, в постели. Теперь же рассчитывать приходилось лишь на овсяное печенье… Странно это было. Сидишь, косишься на колени жены и не решаешься прикоснуться к ним рукой, чтобы это не было воспринято как попытка изнасилования.
Михаила всегда тянуло к этой женщине, хотя он и себе не признавался в этом. Не в том смысле, чтобы ему не хватало ее пресных супов или язвительных замечаний. Просто он нестерпимо желал ее как женщину — страстно, до потемнения в глазах. Она чувствовала это и всегда надевала холодную маску недоступности. Но сегодня с ней произошла перемена. Какие-то бесенята плясали в ее глазах.
Кофе было допито. На донышке чашки оставалась вязкая темно-коричневая гуща такого отменного качества, что хоть гадай по ней — любит, не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет. Ладонь Михаила будто бы невзначай легла на руку Натальи. И он не ошибся. Вместо того чтобы надменно фыркнуть, она лишь опустила ресницы, что в этой щекотливой ситуации воспринималось как приглашение к более активным действиям. Если бы Михаил попытался передать, что он испытал при этом открытии, то выжал бы из себя только невнятное сипение и хрип. У него перехватило горло. Похоже, Наталья тоже волновалась.
— Из этого ничего хорошего не выйдет, — прошептала она. — Я уже не твоя.
— Может, это даже к лучшему. Тебя ведь не каждый день соблазняет бывший супруг?
Порывисто подхватив Наталью на руки, Михаил понес ее в спальную комнату. Аккуратно положил на широкую кровать. Халатик распахнулся — под ним ничего. Еще один сюрприз! Раньше Наталья никогда не ожидала гостей без нижнего белья. Михаил знал, что женщины быстро меняются, но уж не настолько же!
Его взгляд скользнул по ее животу вниз и застыл там, где на мраморной коже темнел тщательно постриженный кустик волос. Наталья не собиралась менять позу. Напротив, она закинула руки за голову, давая понять, что не возражает против того, чтобы бывший супруг вспомнил, как она хороша. Набросившись на нее с жадностью изголодавшегося зверя, Михаил с тоской подумал о том, что после Натальи он не сумел получить настоящего удовольствия ни от одной другой женщины. Это была последняя связная мысль, пришедшая ему в голову…
Расслабленно откинувшись на подушку, Михаил взглянул на часы. Господи, уже три часа ночи. Давно он не пускался в подобные сексуальные марафоны. Трудно поверить, но каких-то четыре часа назад он буквально валился с ног от усталости.
Наталья перевернулась на живот, демонстрируя идеальные линии своей гибкой спины, и принялась рыться в тумбочке. Достала сигарету, зажигалку. Еще одна новая деталь в ее поведении, которая не порадовала Михаила.
— Ты разве куришь? — удивился он.
— Как видишь. — Она привычно размяла сигарету и закурила. — Ведь я свободная женщина, и мне никто ничего не может запретить. Разве не так? — В ее взгляде сверкнул вызов.
— Так… Просто ты была совсем другой.
— Забудь. Все это было в прошлой жизни.
— А в нынешней что? Знакомые, навещающие тебя по ночам?
— Знакомый, — поправила она Михаила. — Он славный, милый, он очень любит меня и, кстати, гораздо моложе.
Ничего не скажешь, веселенькое развлечение — лежать в постели с бывшей женой и обсуждать достоинства ее любовника.
— А как твой славный молодой человек в постели? Не промах? — мрачно поинтересовался Михаил.
— Ты не можешь без пошлостей? — парировала Наталья.
— Здоровое мужское любопытство и не более того.
— Что ж, я удовлетворю твое любопытство… Хотя вы, мужики, как-то очень уж одинаково устроены, но все-таки кое-какая разница между вами существует.
— Раньше ты со мной подобными наблюдениями не делилась.
— Когда это раньше? — неожиданно вспылила Наталья. — Когда я была твоей женой, так, что ли? Попробовала бы я затронуть подобную тему, так ты бы меня сразу удавил! С твоим-то характером!
— Ты мне изменяла?
— А тебе не кажется, что в ситуации, в которой мы с тобой сейчас оказались, это не самый удачный вопрос?
— Ну, я уже давно не Отелло, а ты далеко не Дездемона.
— Ты уверен, что хочешь правды?
— Да.
Свет от желтого абажура падал на лицо Натальи, от чего ее кожа выглядела золотистой.
— Было однажды, — призналась она после заметного колебания.
Михаил почувствовал горечь. Он жадно закурил.
— И как это произошло, позволь узнать?
Наталья пожала плечами.
— А как это обычно происходит? Легла в постель в одном качестве, а встала в совершенно ином… В общем-то, я не назло тебе так сделала, все получилось как-то само собой. Помнишь, год назад ты меня отпустил на день рождения к подруге?
— Что-то припоминаю, — неуверенно протянул Михаил.
— Так вот, никакого дня рождения не было. Меня ждал мой бывший одноклассник. Когда-то между нами было влечение, да вот как-то не удавалось его реализовать. Разве можно было упустить такую возможность?
— И часто вы потом вспоминали молодость?
— Еще раза три… Но… — Наталья что-то хотела добавить, однако ее оборвал звонок в дверь. Так мог звонить только человек, который был уверен, что в этом доме его ждут.
— Вот тебе повод для новых светлых воспоминаний, — сказал Михаил, поднявшись с кровати.
— Ты куда?! — заволновалась Наталья. — Прошу тебя, не делай глупостей!
— Не переживай, — усмехнулся Михаил и, набросив на плечи рубашку, направился в прихожую. — Не в моих правилах компрометировать женщину.
— Что ты собираешься делать? — в ее голосе прозвучал самый настоящий испуг.
— Хочу посмотреть в глазок и убедиться, что припозднившийся кавалер все-таки тебя достоин. А вдруг он кривой или хромой?
Михаил, стараясь не шуметь, босыми ногами прошлепал к двери и посмотрел в глазок. У порога, чуть наклонив коротко стриженную голову, стоял самый обыкновенный парень лет тридцати. Черные волосы, узкое лицо. Такой тип мужчин нравится женщинам. Парень показался ему знакомым. Михаил присмотрелся, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека раньше, но не вспомнил и неслышно отступил назад.
Раздался еще один звонок, уже не столь решительный. После чего на лестнице послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь подъезда.
— Правда, симпатичный? — с издевкой спросила Наталья, когда Михаил вернулся.
Она успела накинуть на себя халатик, но раздевать ее снова отчего-то не тянуло.
— Жилистый, значит, выносливый. — Михаил постарался придать своему голосу как можно больше равнодушия.
Наталья вытащила из пачки еще одну сигарету. Закурила. Изящно у нее получилось, почти картинно.
— Мне приятна твоя оценка моего любовника. При случае могу передать ему твое восхищение. Думаю, он тоже будет польщен.
Струйка дыма была направлена прямиком в Михаила. Так отгоняют надоедливую мошкару.
— Тогда заодно скажи ему, что я нахожу тебя в постели несколько вяловатой, — парировал Михаил, одеваясь. — Может, нам с ним стоит встретиться и совместно обсудить твое сексуальное поведение?
Доверие, недавно установившееся между бывшими супругами, рухнуло. Михаил одевался неторопливо, надеясь, что Наталья остановит его хотя бы взглядом, но она невозмутимо курила.
Не произнеся больше ни слова, Михаил покинул дом, который давно перестал считать своим. На улице ощущение близкой опасности мгновенно пронзило его сознание. Как правило, оно не подводило Михаила.
Прикосновение к кобуре придало ему уверенности, вглядываясь в темные закоулки двора, он не мог избавиться от неприятного чувства, что за ним наблюдают. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, Михаил заторопился со двора на улицу. Приближался рассвет, и хотелось выкроить хотя бы парочку часов для сна.
Он не заметил, как от дерева отделился мужской силуэт, двинувшийся за ним следом. Некоторое время неизвестный сопровождал Михаила, а потом, поотстав, повернул обратно.
* * *
Следующее убийство не заставило себя долго ждать. Оно произошло в противоположном конце Москвы, в Медведкове. Опять человек Варяга, опять рэкетир.Убийца подкараулил его на лестничной площадке, между вторым и третьим этажом, вогнал ему клинок в сердце, а потом — пулю в висок. Свидетелей не нашлось, соседи не слышали никакого шума. Следов тоже никаких, ну разве что отстрелянная гильза, закатившаяся в самый угол. Картина преступления снова позволяла предположить, что убийца был прекрасно осведомлен о планах своей жертвы и подстерегал ее в нужном месте и в нужное время.
Совещание с оперативным составом Крылов назначил ровно в десять, но прежде полковник пожелал встретиться с Михаилом Чертановым. Геннадий Васильевич ответил на приветствие подчиненного коротким кивком и указал взглядом на стул.
— Какие-нибудь соображения по текущему делу имеются? — спросил он у Михаила, едва тот разместился напротив.
Крылов слыл прирожденным сыскарем. И если бы его лишили любимого занятия, то он наверняка засох бы от тоски, как это бывает с деревом, лишенным питательных соков. Полковник производил впечатление человека великодушного, где-то даже доброго, чему в немалой степени способствовала его полнота, которая делала его похожим на детскую плюшевую игрушку. Но в действительности полковник имел очень сильный характер и порой смотрел на сотрудников таким буравящим взглядом, как будто намеревался проделать каждому дыру во лбу.
Михаил невольно поежился.
— Я опросил всех свидетелей… Вернее, тех, кого возможно было опросить за это время, — невольно поправился он, заметив, как складка между бровями полковника заметно углубилась. — Предположительно убийца был одет в темно-серую куртку. На голове черная вязаная шапочка, лицо он обмотал зеленым шарфом. Так что рассмотреть его никто не сумел. Опять же предположительно он немного выше среднего роста… Хотя все это условно… В обоих случаях его видели мельком две пожилые женщины. Это очень ненадежные свидетели. Сегодня они говорят одно, завтра — совершенно иное… Но то, что действовал один и тот же человек, не вызывает никаких сомнений. Выстрелы были произведены в правый висок и с очень близкого расстояния. Калибр пули такой же, как и в других случаях.
— Зацепки какие-нибудь конкретные имеются? Друзья, круг знакомых? Может быть, убийцу и жертв что-нибудь связывало?
— Эту линию мы тоже прорабатываем, товарищ полковник. Жертвы не были даже знакомы. Жили в противоположных концах города, совершенно разный круг общения. Женщина, как нам удалось выяснить, занималась антиквариатом. Мужчина, убитый в Медведкове, бывший офицер десантных войск, подавшийся работать у бандитов. Его интерес к антиквариату носил, гм, специфический характер. Собирал дань с антиквариатчиков…
— У них были при себе деньги?
— Скорее всего, — ответил Михаил.
— Деньги обязательно должны были быть, — согласился Крылов. — С точки зрения преступника, любой антиквариатчик — идеальная жертва. Народ в основном интеллигентный, мягкотелый.
— Так точно, товарищ полковник, это не банк грабить, где могут башку прострелить, а потом у антиквариатчиков при себе всегда имеется несколько тысяч долларов. Из-за такой суммы можно пойти на риск. Оружия при себе они не имеют, таких потрясти — все равно что яблоню.
— А что ты скажешь по поводу убийства «кассира» — рэкетира? Мужик был сильный, не робкого десятка. Думаешь, легко застать такого врасплох? Да и другие были такие же…
Михаил пожал плечами:
— Очень напоминает вызов ворам. Пойти на такое мог только законченный отморозок. Ведь его будем искать не только мы, но и братва, что куда для него опаснее. Если они найдут его раньше нас, то мгновенно упакуют в деревянный бушлат.
— Ничего не изменится, даже если мы опередим Варяга, — буркнул Крылов. — Беспредельщика прирежут после ареста где-нибудь, в следственном изоляторе, на зоне. И все-таки ловить его нам. Где? Как?
— Похоже на то, что преступник имеет в среде скупщиков антиквариата своего информатора, — осторожно предположил Михаил.
— Не исключено, — охотно согласился полковник. — И обрати внимание, майор, на кассира он напал не где-нибудь на дороге, а в его собственном подъезде. В это время человек расслабляется, потому что пришел домой. А здесь для него, оказывается, заготовлен сюрприз в виде нескольких граммов свинца в голову.
В руках у полковника была красивая шариковая ручка, которую он то и дело переворачивал. Ручка обладала интересной особенностью — стоило ее слегка наклонить, как крохотная девушка, спрятавшаяся в толще прозрачного пластика, лишалась лифчика, при более сильном наклоне дело доходило и до узких трусиков.
— Совершенно верно, — поддакнул Михаил, скосив глаза на пальцы Крылова. Очень хотелось пообстоятельнее рассмотреть занятную игрушку, увлекшую начальство.
Перехватив его взгляд, Крылов сунул ручку в карман и сказал:
— Между всеми убийствами короткие перерывы. Деньги у грабителя заканчиваются быстро, значит, он любит жить на широкую ногу. Наверняка деньги спускаются в казино, оставляются в ресторанах халдеям, тратятся на шлюх. — Он неодобрительно крякнул. — Ты вот что, майор, напряги свою агентуру во всех злачных местах, может быть, там что-нибудь интересное всплывет. Мало ли, может, проговорится кто-нибудь? Если работал не залетный какой-нибудь, то о нем наверняка должны знать. Если все-таки это промышлял гастролер, то его вообще могут сдать нам с потрохами. Во — первых, на чужой хлеб роток не раскрывай, а во-вторых, он как кость поперек горла Варягу, который доит антиквариатчиков. Как ты думаешь, майор?
— Все верно, товарищ полковник.
— С антиквариатчиками мы, конечно, немного дали маху. Нам нужно было давно заиметь среди них осведомителя. Там происходит черт знает что, а мы совершенно не в курсе. Нужно действовать на опережение. — Крылов подпер большими пальцами подбородок и спросил: — Трудно будет внедрить к ним нашего человека?
Михаил ненадолго задумался:
— Я немного знаю эту публику. Своеобразная каста, сторонящаяся разного рода чужаков. К ним просто так, без рекомендации, не подступишься. А потом, даже среди них существует очень жесткая конкуренция. Сработаться с ними может только очень компетентный человек.
— Это ты в самую точку, — согласился полковник. — Для этого дела идеально подошел бы Маркелов Захар. Парень он артистичный. Помнишь, как мы его в охрану внедрили? — Майор молча кивнул. — Но сейчас уже не получится, засвечен! Ты-то сам кого порекомендуешь?
Нечасто полковник Крылов просил совета. Обычно к чужому мнению он относился как к полному недоразумению, не выдерживающему никакой критики.
— Ну-у… трудно так сразу сказать, — замялся Михаил.
— Тогда скажу я. Шибанов!
— Гриша? Ему придется трудновато, товарищ полковник. Все-таки, как говорится, не пацан, а сформировавшийся человек. Ему трудновато будет подстроиться под психологию этого жулья. Здесь должен быть кто-то с более гибким мышлением.
— Глупости, майор, — отчеканил Крылов. — Шибанов в курсе дела, парень он сообразительный, и если будут возникать какие-то вопросы, то ты будешь помогать ему решать их по мере возникновения. Задача понятна?
— Так точно, товарищ полковник, — выдавил из себя Михаил.
— Тогда ступай и пожелай другу успехов на новом поприще. После совещания я с вами обоими побеседую на эту тему более подробно.
Достав из недр пиджака свою хитрую ручку, Крылов принялся вертеть ее в руках с таким видом, словно она интересовала его куда сильнее всех оперативных разработок, вместе взятых.
Глава 5 ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ
Шибанов нервно посмотрел на часы — Кочан опаздывал на десять минут. В последние полгода его агент вел себя как девушка, избалованная вниманием. Мог опоздать минут на пятнадцать, а то и вовсе не явиться на встречу. А позже, позвонив по домашнему телефону, слезно просить прощения за забывчивость.
За подобное легкомыслие осведомителя следовало бы упечь куда-нибудь в приемник-распределитель суток на пятнадцать. Соседство с тамошним контингентом очень прочищает мозги, но Шибанов всякий раз откладывал задуманную акцию, надеясь на благоразумие Кочана.
Контактный, малость разухабистый, Кочан имел приятелей едва ли не во всех слоях общества, а потому его информация всегда отличалась достоверностью. По складу характера он был авантюристом и наверняка считал себя разведчиком, оказавшимся в стане неприятеля.
Шибанов поежился. Мартовский воздух был прохладен, и он уже пожалел о том, что не надел свитер под легкую куртку. Еще минут пятнадцать подобного ожидания, и он будет неотличим от статуй, навеки застывших в парке.
Кочан возник за спиной неожиданно, словно материализовался из воздуха. Кашлянул негромко над ухом вздрогнувшего Шибанова и, весьма довольный произведенным эффектом, присел на холодную скамью:
— Привет, начальник.
— Ты заставляешь себя ждать.
— Через весь город на перекладных добирался, начальник. У тебя ведь служебная машина. Пальцем щелкнул, и тебя куда угодно отвезут, а мне приходится свои кровные палить.
— Ты чего свистишь? — возмутился Григорий, одновременно удивляясь себе, что способен стойко выдерживать такое хамство. — У тебя же есть машина!
— Разбил я ее, начальник! — чуть ли не радостно объявил Кочан. — Вдрызг разбил! На Кольцевой… Один баран остановил свою тачку на крайней левой полосе, так я в нее со всего размаху въехал. Не знаю, как живой остался.
— Пьяный, что ли, был?
— Самую малость, — широко осклабился Кочан.
— Права, наверное, забрали?
— А ты думаешь, я ментов дожидаться, что ли, буду? Вылез из машины и пошел себе. А там попробуй докажи, что это я за рулем был! Угнали у меня машину, вот так-то!
— А ты хитрец.
— С вами без хитрости нельзя, быстро на кичу определите. Хе-хе-хе!
— Ты об ограблении антиквариатчиков слыхал? — перешел на деловой тон Шибанов.
— Конечно, слыхал, начальник, — кивнул Кочан. — Весь город по этому поводу гудит. Каждую неделю кого-нибудь из них убивают.
— Что ты можешь сказать об этом, Кочан?
На свое погоняло парень не обижался. При высоком росте и узких плечах его голова выглядела безобразно огромной и в самом деле напоминала выросший в чистом поле овощ. Сходство усиливали огромные уши, торчащие по бокам головы словно капустные листья.
— Начальник, вчера с корешами водяру жрали, до сих пор не могу оклематься. Может быть, ты мне на оздоровление деньжат подкинешь? А то в горле пересохло, боюсь, как бы слова к языку не прилипли. Пивком бы освежиться.
Шибанов усмехнулся. Кочан любил устраивать праздники из подобных встреч и по возможности старался урвать у куратора хотя бы полтинник.
— На, возьми! — протянул Шибанов сто рублей. — И не забудь вернуть сдачу. Это ты у нас левыми заработками промышляешь, а я на голом окладе сижу.
— Начальник, в натуре!.. Ну, ты за падлу меня, что ли, держишь? — попытался обидеться Кочан, но радость от халявной выпивки буквально распирала его. — Не переживай, я тебя нагревать не собираюсь. Тут рядом киоск есть, я мигом! — Он засеменил длинными ногами по аллее парка и, уже отойдя на значительное расстояние, обернулся, спросив: — А может, тебе, гражданин начальник, что-нибудь покрепче взять? — Прочитав на лице Шибанова отрицание, кивнул понимающе: — Ах да, конечно, служба!
Вернулся Кочан быстро, издалека победно встряхнув в воздухе двумя баллонами с пивом. Не доходя несколько шагов до скамейки, он открыл один из них и жадно проглотил зараз полтора литра. Прямо скиталец, исстрадавшийся в пустыне от жажды.
За подобное легкомыслие осведомителя следовало бы упечь куда-нибудь в приемник-распределитель суток на пятнадцать. Соседство с тамошним контингентом очень прочищает мозги, но Шибанов всякий раз откладывал задуманную акцию, надеясь на благоразумие Кочана.
Контактный, малость разухабистый, Кочан имел приятелей едва ли не во всех слоях общества, а потому его информация всегда отличалась достоверностью. По складу характера он был авантюристом и наверняка считал себя разведчиком, оказавшимся в стане неприятеля.
Шибанов поежился. Мартовский воздух был прохладен, и он уже пожалел о том, что не надел свитер под легкую куртку. Еще минут пятнадцать подобного ожидания, и он будет неотличим от статуй, навеки застывших в парке.
Кочан возник за спиной неожиданно, словно материализовался из воздуха. Кашлянул негромко над ухом вздрогнувшего Шибанова и, весьма довольный произведенным эффектом, присел на холодную скамью:
— Привет, начальник.
— Ты заставляешь себя ждать.
— Через весь город на перекладных добирался, начальник. У тебя ведь служебная машина. Пальцем щелкнул, и тебя куда угодно отвезут, а мне приходится свои кровные палить.
— Ты чего свистишь? — возмутился Григорий, одновременно удивляясь себе, что способен стойко выдерживать такое хамство. — У тебя же есть машина!
— Разбил я ее, начальник! — чуть ли не радостно объявил Кочан. — Вдрызг разбил! На Кольцевой… Один баран остановил свою тачку на крайней левой полосе, так я в нее со всего размаху въехал. Не знаю, как живой остался.
— Пьяный, что ли, был?
— Самую малость, — широко осклабился Кочан.
— Права, наверное, забрали?
— А ты думаешь, я ментов дожидаться, что ли, буду? Вылез из машины и пошел себе. А там попробуй докажи, что это я за рулем был! Угнали у меня машину, вот так-то!
— А ты хитрец.
— С вами без хитрости нельзя, быстро на кичу определите. Хе-хе-хе!
— Ты об ограблении антиквариатчиков слыхал? — перешел на деловой тон Шибанов.
— Конечно, слыхал, начальник, — кивнул Кочан. — Весь город по этому поводу гудит. Каждую неделю кого-нибудь из них убивают.
— Что ты можешь сказать об этом, Кочан?
На свое погоняло парень не обижался. При высоком росте и узких плечах его голова выглядела безобразно огромной и в самом деле напоминала выросший в чистом поле овощ. Сходство усиливали огромные уши, торчащие по бокам головы словно капустные листья.
— Начальник, вчера с корешами водяру жрали, до сих пор не могу оклематься. Может быть, ты мне на оздоровление деньжат подкинешь? А то в горле пересохло, боюсь, как бы слова к языку не прилипли. Пивком бы освежиться.
Шибанов усмехнулся. Кочан любил устраивать праздники из подобных встреч и по возможности старался урвать у куратора хотя бы полтинник.
— На, возьми! — протянул Шибанов сто рублей. — И не забудь вернуть сдачу. Это ты у нас левыми заработками промышляешь, а я на голом окладе сижу.
— Начальник, в натуре!.. Ну, ты за падлу меня, что ли, держишь? — попытался обидеться Кочан, но радость от халявной выпивки буквально распирала его. — Не переживай, я тебя нагревать не собираюсь. Тут рядом киоск есть, я мигом! — Он засеменил длинными ногами по аллее парка и, уже отойдя на значительное расстояние, обернулся, спросив: — А может, тебе, гражданин начальник, что-нибудь покрепче взять? — Прочитав на лице Шибанова отрицание, кивнул понимающе: — Ах да, конечно, служба!
Вернулся Кочан быстро, издалека победно встряхнув в воздухе двумя баллонами с пивом. Не доходя несколько шагов до скамейки, он открыл один из них и жадно проглотил зараз полтора литра. Прямо скиталец, исстрадавшийся в пустыне от жажды.