Страница:
Вопросы короткими очередями атаковали показное спокойствие Тоота. Он слушал вполуха, что проходчики секции «Зэта» дошли до форта номер шесть третьей линии, при этом два человека убиты, один ранен. Что секция очистки «Дагма» обезвредила три фугаса, полсотни мин-скорпионов, а также подорвала самоходную баллисту, и всё это, не потеряв ни одного человека.
«А может, это всё-таки ложь? – крутилось в голове ротмистра. – Может, там наверху меня проверяют, верен ли я, чту ли Статут и повеления Неизвестных Отцов? Нет, здесь, похоже, всё не так просто. Надо приказать наблюдать за этим вахмистром, а завтра с утра устроить ему перекрестный допрос».
Тоот подумал, кому из двенадцати офицеров базы он может доверить роль ассистента в столь щекотливом деле. Он опять поймал себя на мысли, что верит в рассказ бывшего механика-водителя.
«А если он не врёт?! О Кроссе-Грасе лучше никому не знать. Надо разобраться самому, но как? – Тоот спохватился, увидев, что штаб-ротмистр Гага уже минуты три смотрит на него, ожидая распоряжения.
– Вольно! – как-то устало выдохнул Тоот. – Воспитуемых развести по баракам, патрули – на маршруты, караулам занять посты и огневые точки.
– Слушаюсь! – выпалил штабротмистр и чётко повернулся на каблуках.
– Старшину секции «Лата» ко мне! – вспоминая о недавнем желании установить наблюдение, в спину заместителю скомандовал ротмистр.
«Надо как-то отвлечься, – подумал он, шагая по коридору, – иначе навязчивая мысль взорвёт мозг. Жив или нет, как выяснить? Что делать?»
Старшина хозяйственной секции «Лата» не слишком облегчил терзания командира гарнизона. Сказать о новичке ему было почти нечего: механик толковый, скорее балагур, чем молчун, крепкий, но не злобный. Так, один из многих.
Тоот включил экран, что делал крайне редко, только когда из столицы торжественно объявляли о новых декретах Неизвестных Отцов или передавали сводку о присвоении наград и званий, о свежих назначениях и отставках. Сейчас ничего этого не было. На экране мелькали какие-то чудовищные существа, среди которых бегал некто в странном защитном снаряжении с непонятным, но, видно, эффективным оружием.
«На давешнего горца похож, – отфиксировал Тоот. – Ох и странные фантазии у них там в горах. Надо же такое вообразить!»
Ментаграмма оставалась на редкость дикой и нелепой. Какие-то странные уродцы, похожие на людей, но всё же не люди. С ними сражается герой. Вот он отскочил, схватил нелюдя за нижнюю челюсть, быстро задрал её и рубанул по горлу ребром ладони.
«Что-то не так в этой ментаграмме. – Ротмистр напрягся. – Какая-то нелепица. Что-то не так». Он мотнул головой, точно отгоняя сон. Но тут пульт взвыл сигналом тревоги и загорелась лампочка на карте укрепрайона. «Огнемётная позиция!» – вскочил Тоот.
Спустя мгновение ожил селектор.
– Господин ротмистр, докладывает воспитуемый Грат. Сработка упреждающей сигнализации на белом рубеже Периметра. Противник не опознан. Отстреляно две кассеты. Может, разведчики мутантов, может, тварь какая.
– Хорошо, – отозвался Тоот, – служите.
В голове его сам собою всплыл один из перлов бригадира Дрыма: «Часовые должны быть расставлены на расстоянии вытянутого выстрела друг от друга».
«Белый рубеж Периметра – дальние подступы, – отгоняя воспоминания, подумал Тоот. – Последнее время сволочи окончательно распоясались». Он даже для себя не стал уточнять, кого имеет в виду. В сущности, какая разница: мутанты из-за Голубой Змеи или же здешние неведомые современной науке монстры? «Каждую ночь повадились лазить. Порой и до красной линии доходят. Что ж дальше-то будет?»
Стоило ему об этом подумать, как лампочка на огнемётной позиции зажглась вновь. Тоот выждал положенные тридцать секунд – селектор не включался.
– Что ещё стряслось? – проворчал он и сам щёлкнул тумблером. Связь заработала, но вместо слов в динамике слышались крики ужаса и хлопки одиночных выстрелов. Из винтовки. Значит, прямо на позиции.
– Доложите обстановку! Что происходит?!
И вновь без ответа. Тоот схватил из стойки автомат, вогнал в гнездо толстую металлическую коробку магазина и рванулся из блокгауза.
«Неужели Дрым? Не послушал-таки?»
Ротмистр бежал, слыша, как воет сирена и выдвигается на огневой рубеж к огнемётной позиции группа тревоги. Он мчал со всех ног, понимая, что должен опередить её. Увидев перед собой упыря, легионеры, не раздумывая, начнут палить из всех стволов, пока не превратят лохматое чудище в решето.
Он ворвался на позицию первым, заученно поводя из стороны в сторону автоматным стволом, чтобы не упустить внезапно появившуюся цель. Два испуганных лица с разинутыми в немом крике ртами глядели на него, не в силах что-либо вразумительное ответить. Грат тыкал пальцем на длинный хобот огнемёта. Ротмистр глянул и в первый миг обмер, затем расхохотался, опуская автомат. Ничего более нелепого в этой ситуации и представить было нельзя: вокруг зелёной с пропалинами стальной трубы, всё плотнее сжимая кольца, обвивался гривастый питон – безглазая тварь, воспринимающая мир при помощи своеобразной гривы на хребте. Почуяв тепло и вибрацию, эти мерзкие исчадия буквально выстреливают собой, как сжатая пружина, бьют по жертве костяным выростом-клювом, затем обвиваются вокруг «обеда» и пускают в ход добрую сотню присосок – крошечных пастей по всей длине тела.
Сейчас добычей гривастому питону стал разогревшийся после стрельбы ствол огнемёта.
– Молодцы! Повеселили! – хохотал Тоот, чувствуя, как уходит нервное напряжение сегодняшнего дня. Он повернулся, закидывая автомат за спину. И в тот же миг почувствовал, как приклад дёрнулся, получив удар крючковатого выроста, и грязно-бурое змеиное тело начало обвивать туловище и ноги. Отчаявшись поужинать огнемётом, питон нашёл себе новую добычу. Тоот почувствовал, что ещё миг, и кости его с хрустом переломятся в железных объятиях змея.
«Как нелепо, – едва успел подумать он, и тут ему показалось, что во тьме блеснули длинные клыки, что-то клацнуло над ухом, и змеиные кольца обвисли и спали наземь.
– Упырь! Упырь! – фальцетом взвизгнул Грат. – Упырь! Ну вы же видели, это был упырь!
Он тыкал пальцем в обезглавленное тело питона. Вокруг, переводя дыхание, толкались легионеры, не веря, что их командир вышел целым и почти невредимым из схватки с гривастым питоном.
– Вы видели?! Вы видели!
– Что-то тёмное, – неуверенно сказал второй лейтенант Марг, возвращая пистолет в кобуру. – Как тень мелькнуло и пропало куда-то.
– Я клянусь вам, господа. Это был упырь!
– Воспитуемый Грат! – растирая грудь и плечи, зло выдохнул ротмистр.
– Прошу извинить, господин ротмистр! На позиции огнемёта наблюдался упырь.
– Кто ещё может подтвердить?
– Голова питона исчезла, – как-то не в лад заметил один из легионеров.
– Может, и был, – почесал затылок второй лейтенант Марг. – Как бы там ни было, а следует доложить в столицу.
– Доложим, – буркнул Тоот и вдруг почувствовал, что теряет сознание.
Глава 3
Глава 4
«А может, это всё-таки ложь? – крутилось в голове ротмистра. – Может, там наверху меня проверяют, верен ли я, чту ли Статут и повеления Неизвестных Отцов? Нет, здесь, похоже, всё не так просто. Надо приказать наблюдать за этим вахмистром, а завтра с утра устроить ему перекрестный допрос».
Тоот подумал, кому из двенадцати офицеров базы он может доверить роль ассистента в столь щекотливом деле. Он опять поймал себя на мысли, что верит в рассказ бывшего механика-водителя.
«А если он не врёт?! О Кроссе-Грасе лучше никому не знать. Надо разобраться самому, но как? – Тоот спохватился, увидев, что штаб-ротмистр Гага уже минуты три смотрит на него, ожидая распоряжения.
– Вольно! – как-то устало выдохнул Тоот. – Воспитуемых развести по баракам, патрули – на маршруты, караулам занять посты и огневые точки.
– Слушаюсь! – выпалил штабротмистр и чётко повернулся на каблуках.
– Старшину секции «Лата» ко мне! – вспоминая о недавнем желании установить наблюдение, в спину заместителю скомандовал ротмистр.
«Надо как-то отвлечься, – подумал он, шагая по коридору, – иначе навязчивая мысль взорвёт мозг. Жив или нет, как выяснить? Что делать?»
Старшина хозяйственной секции «Лата» не слишком облегчил терзания командира гарнизона. Сказать о новичке ему было почти нечего: механик толковый, скорее балагур, чем молчун, крепкий, но не злобный. Так, один из многих.
Тоот включил экран, что делал крайне редко, только когда из столицы торжественно объявляли о новых декретах Неизвестных Отцов или передавали сводку о присвоении наград и званий, о свежих назначениях и отставках. Сейчас ничего этого не было. На экране мелькали какие-то чудовищные существа, среди которых бегал некто в странном защитном снаряжении с непонятным, но, видно, эффективным оружием.
«На давешнего горца похож, – отфиксировал Тоот. – Ох и странные фантазии у них там в горах. Надо же такое вообразить!»
Ментаграмма оставалась на редкость дикой и нелепой. Какие-то странные уродцы, похожие на людей, но всё же не люди. С ними сражается герой. Вот он отскочил, схватил нелюдя за нижнюю челюсть, быстро задрал её и рубанул по горлу ребром ладони.
«Что-то не так в этой ментаграмме. – Ротмистр напрягся. – Какая-то нелепица. Что-то не так». Он мотнул головой, точно отгоняя сон. Но тут пульт взвыл сигналом тревоги и загорелась лампочка на карте укрепрайона. «Огнемётная позиция!» – вскочил Тоот.
Спустя мгновение ожил селектор.
– Господин ротмистр, докладывает воспитуемый Грат. Сработка упреждающей сигнализации на белом рубеже Периметра. Противник не опознан. Отстреляно две кассеты. Может, разведчики мутантов, может, тварь какая.
– Хорошо, – отозвался Тоот, – служите.
В голове его сам собою всплыл один из перлов бригадира Дрыма: «Часовые должны быть расставлены на расстоянии вытянутого выстрела друг от друга».
«Белый рубеж Периметра – дальние подступы, – отгоняя воспоминания, подумал Тоот. – Последнее время сволочи окончательно распоясались». Он даже для себя не стал уточнять, кого имеет в виду. В сущности, какая разница: мутанты из-за Голубой Змеи или же здешние неведомые современной науке монстры? «Каждую ночь повадились лазить. Порой и до красной линии доходят. Что ж дальше-то будет?»
Стоило ему об этом подумать, как лампочка на огнемётной позиции зажглась вновь. Тоот выждал положенные тридцать секунд – селектор не включался.
– Что ещё стряслось? – проворчал он и сам щёлкнул тумблером. Связь заработала, но вместо слов в динамике слышались крики ужаса и хлопки одиночных выстрелов. Из винтовки. Значит, прямо на позиции.
– Доложите обстановку! Что происходит?!
И вновь без ответа. Тоот схватил из стойки автомат, вогнал в гнездо толстую металлическую коробку магазина и рванулся из блокгауза.
«Неужели Дрым? Не послушал-таки?»
Ротмистр бежал, слыша, как воет сирена и выдвигается на огневой рубеж к огнемётной позиции группа тревоги. Он мчал со всех ног, понимая, что должен опередить её. Увидев перед собой упыря, легионеры, не раздумывая, начнут палить из всех стволов, пока не превратят лохматое чудище в решето.
Он ворвался на позицию первым, заученно поводя из стороны в сторону автоматным стволом, чтобы не упустить внезапно появившуюся цель. Два испуганных лица с разинутыми в немом крике ртами глядели на него, не в силах что-либо вразумительное ответить. Грат тыкал пальцем на длинный хобот огнемёта. Ротмистр глянул и в первый миг обмер, затем расхохотался, опуская автомат. Ничего более нелепого в этой ситуации и представить было нельзя: вокруг зелёной с пропалинами стальной трубы, всё плотнее сжимая кольца, обвивался гривастый питон – безглазая тварь, воспринимающая мир при помощи своеобразной гривы на хребте. Почуяв тепло и вибрацию, эти мерзкие исчадия буквально выстреливают собой, как сжатая пружина, бьют по жертве костяным выростом-клювом, затем обвиваются вокруг «обеда» и пускают в ход добрую сотню присосок – крошечных пастей по всей длине тела.
Сейчас добычей гривастому питону стал разогревшийся после стрельбы ствол огнемёта.
– Молодцы! Повеселили! – хохотал Тоот, чувствуя, как уходит нервное напряжение сегодняшнего дня. Он повернулся, закидывая автомат за спину. И в тот же миг почувствовал, как приклад дёрнулся, получив удар крючковатого выроста, и грязно-бурое змеиное тело начало обвивать туловище и ноги. Отчаявшись поужинать огнемётом, питон нашёл себе новую добычу. Тоот почувствовал, что ещё миг, и кости его с хрустом переломятся в железных объятиях змея.
«Как нелепо, – едва успел подумать он, и тут ему показалось, что во тьме блеснули длинные клыки, что-то клацнуло над ухом, и змеиные кольца обвисли и спали наземь.
– Упырь! Упырь! – фальцетом взвизгнул Грат. – Упырь! Ну вы же видели, это был упырь!
Он тыкал пальцем в обезглавленное тело питона. Вокруг, переводя дыхание, толкались легионеры, не веря, что их командир вышел целым и почти невредимым из схватки с гривастым питоном.
– Вы видели?! Вы видели!
– Что-то тёмное, – неуверенно сказал второй лейтенант Марг, возвращая пистолет в кобуру. – Как тень мелькнуло и пропало куда-то.
– Я клянусь вам, господа. Это был упырь!
– Воспитуемый Грат! – растирая грудь и плечи, зло выдохнул ротмистр.
– Прошу извинить, господин ротмистр! На позиции огнемёта наблюдался упырь.
– Кто ещё может подтвердить?
– Голова питона исчезла, – как-то не в лад заметил один из легионеров.
– Может, и был, – почесал затылок второй лейтенант Марг. – Как бы там ни было, а следует доложить в столицу.
– Доложим, – буркнул Тоот и вдруг почувствовал, что теряет сознание.
Глава 3
Странник гнал своё нелепое угловатое железное чудище, которое местные жители самодовольно почитали средством передвижения, принимающим жёсткой подвеской все ухабы раздолбанной дороги. Конечно, можно было воспользоваться автомобилем Департамента или, пуще того, бронеходом начальствующего состава, но это бы привлекло лишнее внимание к его и без того заметной персоне. Лицо Странника, как всегда, было надменно и бесстрастно, но под ледяною оболочкой бушевало скрытое раздражение, почти негодование. Дело, которое заставило его покинуть столицу, было из ряда вон выходящим, как ни силился он убедить в обратном своих подчинённых и Неизвестных Отцов.
Нападение на танковый завод в Харраке представлялось какой-то дикой нелепицей. Во-первых, все источники в подполье как один молчали о подобной акции, и Странник готов был поклясться, что выродки ничего не знают о происшествии в Харраке. Да и не могли они напасть: атака произошла через две минуты после включения противобаллистической защиты, в то время, когда охваченные патриотическим угаром работники радостно воспевали мудрость Вождей и несгибаемую волю любимого ими народа.
Удар был нанесён стремительно, да и времени занял всего ничего. Сначала группа молодчиков в глухих, похожих на водолазные, шлемах захватила караульные помещения и пункт наблюдения. Охрана была обезоружена и скована наручниками. Затем вторая группа ворвалась в лабораторию подвижных излучателей, вынесла секретную документацию и какое-то оборудование. Дальше – больше: кто-то особо бдительный успел включить сигнализацию, и к заводу, ревя сиреной, устремился бронетранспортёр с полицейской группой быстрого реагирования. Почти у самого завода из окон полуразрушенного торгового центра по боевой машине открыл огонь автоматический гранатомёт. Когда же стражи порядка, самозабвенно продолжая славить Неведомых Отцов, попытались выбраться из раскуроченного железного гроба на колёсах, по ним с трёх сторон ударили автоматы. Двенадцать человек были уничтожены в считанные секунды. При осмотре места преступления на лёжках засады были обнаружены три отстрелянных магазина. Так называемых «толстых» магазина на шестьдесят патронов. Такие стояли на вооружении лишь Боевого Легиона. Как ни крути, на операцию подпольщиков этот налёт совершенно не похож – четко спланированная и прекрасно осуществлённая диверсионная операция. Но кем, чёрт возьми? Кем?!
Уничтожив бронетранспортёр с полицией, захватив документацию и оборудование, нападавшие скрылись неведомо куда. В первый момент в Харраке поползли слухи, что в город прокрались хонтийские диверсанты, но суровый окрик из столицы заставил газетчиков хранить молчание: на танковый завод не нападали, бронетранспортёр загорелся сам из-за неисправности двигателя. Всё. Точка. Дело закрыто.
Странник досадливо сжал зубы. В Департаменте, в его личной канцелярии имелась отдельная папка, именовавшаяся «Партизаны». Каждый год, каждый месяц заставлял разрастаться это и без того пухлое досье. Всякий раз атаки производились быстро, чётко и, главное, почти бесследно. Но что более всего раздражало Странника – он не мог уловить в действиях неведомых ему диверсантов какой-либо логики. Подпольщики время от времени устраивали акции возмездия, убивали того или иного военачальника или государственного чиновника, взрывали автомобиль с легионерами или уж, что считалось высшим пилотажем, выводили из строя одну из башен противобаллистической защиты. Здесь не было ничего подобного.
Вернее, не так: за партизанами числилось три захвата башен в прошлом году и один в этом. Официально все они были списаны на подпольщиков, но у Странника и его контрразведки не было ни малейшего сомнения, что подпольем здесь и не пахнет. Один и тот же сценарий: внезапный, чётко выверенный удар, захват и… Вот это самое «и» как раз и не давало Страннику покоя. Создавалось ощущение, что, посидев несколько минут на башне-излучателе, неведомые бойцы уходили, ничего не взяв и не повредив. Но тогда зачем?!
Посланные на место преступления сотрудники обнаруживали следы перестрелки, упаковки от использованных перевязочных материалов – больше ничего и никого.
«Если они ничего не берут, – размышлял Странник, – вероятно, цель их противоположна. Возможно, они не снимают, а наоборот – ставят». Этого контрразведчики сказать не могли. Никто из них просто не в силах был разобраться в проводах и микросхемах. Для Странника оказалось неприятным открытием, что и дежурные техники, обслуживающие башни, тоже не в силах предложить однозначного вменяемого ответа. Всё, что они умели, – выбрасывать один блок из схемы и заменять его новым. Что это за блок, для чего он нужен – никто из них толком не знал. Логика подсказывала простое решение – призвать на помощь кого-нибудь из проектировщиков башен-излучателей, но совершенно неожиданно для себя Странник вдруг получил отказ. Аргументация Неизвестных Отцов была незамысловатой – башни работают, повреждений нет. Вполне можно предположить, что нападения – лишь провокация выродков-подпольщиков, направленная на то, чтобы похитить кого-нибудь из разработчиков ПБЗ и через них выйти на «святая святых» – передающий центр.
Логика в их словах была. Он, может, и согласился бы с таким решением, если бы захваты не повторялись вновь и вновь. Уж в третий-то раз можно догадаться, что никто из разработчиков не приедет. К чему рисковать снова и снова? Раз концы упорно не сходились с концами, оставалось одно: Неизвестные Отцы, а скорее всего сам Канцлер, прячут разработчиков не от выродков, а от него самого, начальника контрразведки. Этакая матрёшка. Тайна в тайне.
Харрак встретил Странника дорогами, предназначенными, скорее, для танков, чем для машин лёгкого класса.
Над кучами мусора время от времени встречались криво наклеенные плакаты с хорькообразной физиономией и бравурной надписью: «Мэр Керр Несс полностью очистит наш город». Везде и всегда физиономия глядела безумными глазами и отчего-то казалась выползшей из ближайшей кучи мусора. Странник поморщился. Наличие таких субъектов у власти однозначно свидетельствовало о том, что государство неизлечимо больно.
Громада танкового завода была оцеплена легионерами. На каждом углу – где стволом крупнокалиберного пулемёта, где пусковой аппарелью с кассетой противотанковых ракет – щетинилась бронетехника.
«Они что, здесь очумели? – подумал Странник. – Решили, что теперь партизаны пойдут на штурм завода развёрнутым строем при поддержке танков? Если была надежда отыскать какие-либо следы по округе – теперь можно о ней забыть».
Он едва успел нажать на тормоз – из-за разбитого торгового комплекса выехал, грохоча и коптя воздух, старенький бронеход и повернул башенку с тяжёлым пулемётом аккурат в сторону подъехавшего автомобиля. Шестеро легионеров с автоматами наперевес бросились к машине.
– Что вы делаете вблизи охраняемого секретного объекта?
Холодный взгляд Странника ожёг говорившего, точно его головой сунули в морозильную камеру.
– Кто начальник? – демонстрируя жетон, едва шевельнул губами Странник.
– Бригадир Луд! – поедая глазами невесть откуда взявшуюся большую шишку, прогорланил капрал. – Если позволите, почту за честь сопроводить вас к нему!
– Найду, – коротко ответил шеф контрразведки. – Уберите с дороги свою скобяную лавку!
– Слушаюсь, энц генерал!
Странник отвернулся и нажал педаль газа. Как и ожидалось, бригадир Луд с двумя помощниками вёл допрос в одном из кабинетов заводоуправления. На этот раз жертвой был какой-то понурый фельдфебель, давно выслуживший свой законный срок.
– Где ты стоял, ублюдок?
– Мой пост расположен во фланкирующем капонире, у спаренной пулемётной установки. Под моим началом состоят двенадцать нижних чинов, заместитель…
– Твоего заместителя мы допросим позже. Вы обязаны прикрывать ближние подступы к заводской проходной. Так или нет?
– Так точно, энц бригадир, – обречённо вздохнул фельдфебель.
– Где вы были в момент нападения?
– На боевой позиции.
– И что вы там делали? У вас обзор – полный круг, мёртвая зона – минимальна. Как вы умудрились просмотреть нападавших?
– Не могу знать. Они появились внезапно. Только мы закончили песню, тут вдруг двери настежь, врываются эти в глухих шлемах, автоматы наизготовку.
– Массаракш! Вша паскудная! – Бригадир Луд ударил кулаками по столу. – Как они оказались возле дверей? Ты что же, не понимаешь, о чём я тебя спрашиваю?!
– Не могу знать, энц бригадир!
– Я тебя заставлю говорить, изменник!
– Постойте. – Странник подошёл к столу, и бригадир с помощниками, узнав знакомую длинную фигуру, вскочили и вытянулись. – Расскажи о шлемах.
– Да что тут говорить, – со вздохом ответил фельдфебель. – Круглые шлемы. У каждого сбоку вроде антенна, лица не видно, стекло дымчатое.
– Они что-то говорили? Как-то приказали вам сложить оружие? Или вы сами с перепугу автоматы побросали?
– Никак нет, не побросали. Двое из наших попробовали даже с предохранителя их снять, но не успели. В решето их.
– Так что насчёт слов?
– Они говорили. Голос шёл как будто из груди. Там штуковина висела.
– Понятно, – оборвал его Странник. – Нарисовать сможешь?
– Попробую.
– Возьми бумагу, стило и тщательнейшим образом изобрази вчерашних диверсантов. Всё, что ты запомнил. Как можно подробнее.
– Слушаюсь! – расправил плечи фельдфебель.
– Бригадир, этого и всех, кто видел нападавших, ко мне. Где начальник лаборатории, на которую был совершен налёт?
– Он у себя, разбирается как раз. С ним первый лейтенант…
– Где лаборатория? – оборвал его Странник.
– Через двор налево, там дальше по аллее, за ней справа увидите двухэтажное здание.
– Ясно.
Начальник контрразведки вышел во двор и направился к тенистой аллее, придававшей унылому заводскому двору вид небольшого уютного сквера.
– Поберегись! – вдруг послышалось сбоку.
Странник отпрянул в сторону, и как нельзя кстати. Столетний зеленый великан с грохотом рухнул наземь.
– Что вы делаете? – подходя к лесорубам, спросил он.
– Вот, – один из пильщиков вытер пот со лба, – деревья валим. В целях безопасности.
– С какой целью? – Странник недоуменно поднял брови.
– В целях безопасности, – повторил работник, – мэр приказал. Там диверсанты прячутся.
– Вот как? – усмехнулся Странник. – Интересно, а откуда они там берутся?
Второй лесоруб, радуясь возможности передохнуть, пустился в разъяснения:
– Мэр сказал, они там растут. На лиственных – хонтийцы, а на хвойных – пандейцы.
– Нет, – вмешался его товарищ, – они из стволов выходят. Я точно запомнил!
– Что за чушь? – поморщился Странник.
– Никакая не чушь! – оскорбился первый лесоруб. – Мэру, ему виднее. А сам-то ты кто таков?
Штаб-врач Зогу измерил пульс, приложил два пальца ко лбу, потом зачем-то помял шею Тоота в районе сонной артерии, затем помолчал и изрёк глубокомысленно:
– Что ж, вам несказанно повезло. – Он отошёл от кровати за занавеску смотровой, и оттуда послышался звук льющейся воды. – Вам дважды повезло, господин ротмистр. В первую очередь, потому что гривастый питон долбанул своим гадским клювом не по макушке, как обычно, а по прикладу вашего автомата. Приклад, ясное дело, в щепы. И второе: большая часть пастей оказалась на мундире, который сшит, слава Творцу, из исключительно крепкой ткани. Так что у вас обнаружено всего два прокуса: один – в районе шеи, другой – на запястье правой руки, которой вы держали автомат. – Штаб-доктор вернулся к раненому. – Чуть больше бы точек контакта – и я вас, пожалуй, не откачал бы.
– Но ведь гривастые питоны не ядовиты, – едва шевеля губами, прошептал Тоот.
– Да. В привычном нам понимании не ядовиты. Та дрянь, которую они выделяют при укусе, даже полезна. Но только в очень-очень малых дозах. Это сильнейшее обезболивающее, а заодно и успокоительное. Жертва впадает в сонное оцепенение и перестает сопротивляться, только и всего. Дальше питон жрёт её всей сотней пастей.
Ротмистр поёжился.
– Энц бригадир уже самолично о вас справлялся, – продолжал говорить штаб-доктор. – Спрашивал, как ваше самочувствие, разрешены ли посещения. Я сказал, что уже лучше, после обеда он сможет вас навестить. Но! – Лекарь поднял указательный палец. – По моему квалифицированному мнению, вас следует как можно скорее отправить в столицу для детального обследования. В конце концов, не так часто мы имеем дело с человеком, выжившим после атаки гривастого питона. И личная от меня вам рекомендация… Вы ведь в прошлом году не отдыхали?
– Не до того было.
– И в этом тоже в отпуск ещё не ходили.
– Некогда, – делая попытку чуть приподняться на локте, ответил Тоот.
– Лежите, лежите. Покуда яд не начнёт рассасываться, ничего у вас не получится. Лежите, отдыхайте, ни о чём не волнуйтесь. Сейчас мы измерим тоны вашего сердца, а через пару часов снова возьмем кровь, гляну динамику изменений, и тогда смогу вам, энц ротмистр, ответить, что вас в ближайшее время ждет.
Штаб-врач Зогу откланялся, оставив ротмистра в полном одиночестве. Тоот лежал, закрыв глаза, и в голове у него бесконечной каруселью без связи и порядка крутились разрозненные картинки вчерашнего дня: упырь, вахмистр Грас, нелепая пальба на огнемётной позиции, снова вахмистр, но уже лет на пятнадцать моложе. Питон, обвивший ствол огнемёта, развалины Торнаты, брат, поздравляющий его с первым самостоятельным уроком в гимназии, вчерашний экран с идиотскими ментаграммами захваченного намедни горца с непроизносимым именем… Стоп! Ротмистр изо всех сил постарался остановить исчезающую из памяти картинку. Что-то не так! Ну конечно, не так! Обнаруженное несоответствие отчего-то вдруг развеселило его, захотелось вскочить и броситься спрашивать у всех, кто смотрел вчерашнюю передачу, заметили или нет? Всё вроде бы в ментаграмме было хорошо, красиво, зрелищно: чудовище, человекообразные уродцы. Но тень! У всего и всех была двойная тень. Одна сильная, тёмная, другая едва заметная, чуть в стороне. Но всегда тени было две.
«Как же так? Что ж за напасть такая? Как только горцу этакий бред в голову пришёл?»
В дверь, неспешно пыхтя, подобно старенькому паровозу, вошёл, почти вкатился, комендант базы с объёмистым пакетом в руках. Ротмистр сделал непроизвольную попытку вскочить и встретить старшего по званию как подобает. Но тщетно.
– Лежите, Тоот, лежите, – сдвигая пылевую маску, прогудел бригадир. – Вы тут у нас герой. Кстати, друг мой, что за странную историю рассказывают? Будто бы в самый момент схватки, откуда ни возьмись, появился упырь, откусил голову этой мерзкой ползучей твари и пропал бесследно.
– Прошу извинить, – еле ворочая губами, ответил Тоот. – При всем почтении я этого не видел. И видеть не мог.
– Ну да, конечно, – утирая платком со лба пот, кивнул бригадир. – А вот солдаты видели. И воспитуемые тоже. Куда надо доложили. Там к тебе множество вопросов образовалось. Так что выздоравливай, становись на ноги и – в столицу.
– Слушаюсь, господин бригадир, – чуть слышно выдохнул Тоот.
– Вот, – бригадир достал из подмышки свой пакет и водрузил на тумбе возле кровати. – Здесь фрукты и пирожки от госпожи Идои. Моя жена считает вас настоящим героем.
– Это преувеличение.
– Ни к чему прибедняться. Вот, кушайте! Отменные фрукты, не волнуйтесь – не здешние. – Бригадир гулко засмеялся над собственной шуткой. – В общем, так, господин ротмистр. Штаб-доктор Зогу настаивает на продолжительном отпуске для вас, и я с ним согласен. Встанете на ноги, передадите командование гарнизоном штаб-ротмистру Гаге и езжайте в столицу. Когда тамошние умники вас отпустят – смело отдыхайте, развлекайтесь. В вашем распоряжении девяносто дней. Приказ ясен?
– Так точно!
– Просьбы имеются?
– Так точно! Разрешите перевести воспитуемого Кросса из секции «Лата» 114-го отряда на время моего отпуска ко мне денщиком и механиком-водителем.
– Воспитуемого? – не скрывая удивления, переспросил бригадир.
– Так точно, – с трудом шевеля языком от усталости, ответил Тоот. – Под мою ответственность.
– Что ж, под твою ответственность. Если он не выродок – конечно, забирай.
Нападение на танковый завод в Харраке представлялось какой-то дикой нелепицей. Во-первых, все источники в подполье как один молчали о подобной акции, и Странник готов был поклясться, что выродки ничего не знают о происшествии в Харраке. Да и не могли они напасть: атака произошла через две минуты после включения противобаллистической защиты, в то время, когда охваченные патриотическим угаром работники радостно воспевали мудрость Вождей и несгибаемую волю любимого ими народа.
Удар был нанесён стремительно, да и времени занял всего ничего. Сначала группа молодчиков в глухих, похожих на водолазные, шлемах захватила караульные помещения и пункт наблюдения. Охрана была обезоружена и скована наручниками. Затем вторая группа ворвалась в лабораторию подвижных излучателей, вынесла секретную документацию и какое-то оборудование. Дальше – больше: кто-то особо бдительный успел включить сигнализацию, и к заводу, ревя сиреной, устремился бронетранспортёр с полицейской группой быстрого реагирования. Почти у самого завода из окон полуразрушенного торгового центра по боевой машине открыл огонь автоматический гранатомёт. Когда же стражи порядка, самозабвенно продолжая славить Неведомых Отцов, попытались выбраться из раскуроченного железного гроба на колёсах, по ним с трёх сторон ударили автоматы. Двенадцать человек были уничтожены в считанные секунды. При осмотре места преступления на лёжках засады были обнаружены три отстрелянных магазина. Так называемых «толстых» магазина на шестьдесят патронов. Такие стояли на вооружении лишь Боевого Легиона. Как ни крути, на операцию подпольщиков этот налёт совершенно не похож – четко спланированная и прекрасно осуществлённая диверсионная операция. Но кем, чёрт возьми? Кем?!
Уничтожив бронетранспортёр с полицией, захватив документацию и оборудование, нападавшие скрылись неведомо куда. В первый момент в Харраке поползли слухи, что в город прокрались хонтийские диверсанты, но суровый окрик из столицы заставил газетчиков хранить молчание: на танковый завод не нападали, бронетранспортёр загорелся сам из-за неисправности двигателя. Всё. Точка. Дело закрыто.
Странник досадливо сжал зубы. В Департаменте, в его личной канцелярии имелась отдельная папка, именовавшаяся «Партизаны». Каждый год, каждый месяц заставлял разрастаться это и без того пухлое досье. Всякий раз атаки производились быстро, чётко и, главное, почти бесследно. Но что более всего раздражало Странника – он не мог уловить в действиях неведомых ему диверсантов какой-либо логики. Подпольщики время от времени устраивали акции возмездия, убивали того или иного военачальника или государственного чиновника, взрывали автомобиль с легионерами или уж, что считалось высшим пилотажем, выводили из строя одну из башен противобаллистической защиты. Здесь не было ничего подобного.
Вернее, не так: за партизанами числилось три захвата башен в прошлом году и один в этом. Официально все они были списаны на подпольщиков, но у Странника и его контрразведки не было ни малейшего сомнения, что подпольем здесь и не пахнет. Один и тот же сценарий: внезапный, чётко выверенный удар, захват и… Вот это самое «и» как раз и не давало Страннику покоя. Создавалось ощущение, что, посидев несколько минут на башне-излучателе, неведомые бойцы уходили, ничего не взяв и не повредив. Но тогда зачем?!
Посланные на место преступления сотрудники обнаруживали следы перестрелки, упаковки от использованных перевязочных материалов – больше ничего и никого.
«Если они ничего не берут, – размышлял Странник, – вероятно, цель их противоположна. Возможно, они не снимают, а наоборот – ставят». Этого контрразведчики сказать не могли. Никто из них просто не в силах был разобраться в проводах и микросхемах. Для Странника оказалось неприятным открытием, что и дежурные техники, обслуживающие башни, тоже не в силах предложить однозначного вменяемого ответа. Всё, что они умели, – выбрасывать один блок из схемы и заменять его новым. Что это за блок, для чего он нужен – никто из них толком не знал. Логика подсказывала простое решение – призвать на помощь кого-нибудь из проектировщиков башен-излучателей, но совершенно неожиданно для себя Странник вдруг получил отказ. Аргументация Неизвестных Отцов была незамысловатой – башни работают, повреждений нет. Вполне можно предположить, что нападения – лишь провокация выродков-подпольщиков, направленная на то, чтобы похитить кого-нибудь из разработчиков ПБЗ и через них выйти на «святая святых» – передающий центр.
Логика в их словах была. Он, может, и согласился бы с таким решением, если бы захваты не повторялись вновь и вновь. Уж в третий-то раз можно догадаться, что никто из разработчиков не приедет. К чему рисковать снова и снова? Раз концы упорно не сходились с концами, оставалось одно: Неизвестные Отцы, а скорее всего сам Канцлер, прячут разработчиков не от выродков, а от него самого, начальника контрразведки. Этакая матрёшка. Тайна в тайне.
Харрак встретил Странника дорогами, предназначенными, скорее, для танков, чем для машин лёгкого класса.
Над кучами мусора время от времени встречались криво наклеенные плакаты с хорькообразной физиономией и бравурной надписью: «Мэр Керр Несс полностью очистит наш город». Везде и всегда физиономия глядела безумными глазами и отчего-то казалась выползшей из ближайшей кучи мусора. Странник поморщился. Наличие таких субъектов у власти однозначно свидетельствовало о том, что государство неизлечимо больно.
Громада танкового завода была оцеплена легионерами. На каждом углу – где стволом крупнокалиберного пулемёта, где пусковой аппарелью с кассетой противотанковых ракет – щетинилась бронетехника.
«Они что, здесь очумели? – подумал Странник. – Решили, что теперь партизаны пойдут на штурм завода развёрнутым строем при поддержке танков? Если была надежда отыскать какие-либо следы по округе – теперь можно о ней забыть».
Он едва успел нажать на тормоз – из-за разбитого торгового комплекса выехал, грохоча и коптя воздух, старенький бронеход и повернул башенку с тяжёлым пулемётом аккурат в сторону подъехавшего автомобиля. Шестеро легионеров с автоматами наперевес бросились к машине.
– Что вы делаете вблизи охраняемого секретного объекта?
Холодный взгляд Странника ожёг говорившего, точно его головой сунули в морозильную камеру.
– Кто начальник? – демонстрируя жетон, едва шевельнул губами Странник.
– Бригадир Луд! – поедая глазами невесть откуда взявшуюся большую шишку, прогорланил капрал. – Если позволите, почту за честь сопроводить вас к нему!
– Найду, – коротко ответил шеф контрразведки. – Уберите с дороги свою скобяную лавку!
– Слушаюсь, энц генерал!
Странник отвернулся и нажал педаль газа. Как и ожидалось, бригадир Луд с двумя помощниками вёл допрос в одном из кабинетов заводоуправления. На этот раз жертвой был какой-то понурый фельдфебель, давно выслуживший свой законный срок.
– Где ты стоял, ублюдок?
– Мой пост расположен во фланкирующем капонире, у спаренной пулемётной установки. Под моим началом состоят двенадцать нижних чинов, заместитель…
– Твоего заместителя мы допросим позже. Вы обязаны прикрывать ближние подступы к заводской проходной. Так или нет?
– Так точно, энц бригадир, – обречённо вздохнул фельдфебель.
– Где вы были в момент нападения?
– На боевой позиции.
– И что вы там делали? У вас обзор – полный круг, мёртвая зона – минимальна. Как вы умудрились просмотреть нападавших?
– Не могу знать. Они появились внезапно. Только мы закончили песню, тут вдруг двери настежь, врываются эти в глухих шлемах, автоматы наизготовку.
– Массаракш! Вша паскудная! – Бригадир Луд ударил кулаками по столу. – Как они оказались возле дверей? Ты что же, не понимаешь, о чём я тебя спрашиваю?!
– Не могу знать, энц бригадир!
– Я тебя заставлю говорить, изменник!
– Постойте. – Странник подошёл к столу, и бригадир с помощниками, узнав знакомую длинную фигуру, вскочили и вытянулись. – Расскажи о шлемах.
– Да что тут говорить, – со вздохом ответил фельдфебель. – Круглые шлемы. У каждого сбоку вроде антенна, лица не видно, стекло дымчатое.
– Они что-то говорили? Как-то приказали вам сложить оружие? Или вы сами с перепугу автоматы побросали?
– Никак нет, не побросали. Двое из наших попробовали даже с предохранителя их снять, но не успели. В решето их.
– Так что насчёт слов?
– Они говорили. Голос шёл как будто из груди. Там штуковина висела.
– Понятно, – оборвал его Странник. – Нарисовать сможешь?
– Попробую.
– Возьми бумагу, стило и тщательнейшим образом изобрази вчерашних диверсантов. Всё, что ты запомнил. Как можно подробнее.
– Слушаюсь! – расправил плечи фельдфебель.
– Бригадир, этого и всех, кто видел нападавших, ко мне. Где начальник лаборатории, на которую был совершен налёт?
– Он у себя, разбирается как раз. С ним первый лейтенант…
– Где лаборатория? – оборвал его Странник.
– Через двор налево, там дальше по аллее, за ней справа увидите двухэтажное здание.
– Ясно.
Начальник контрразведки вышел во двор и направился к тенистой аллее, придававшей унылому заводскому двору вид небольшого уютного сквера.
– Поберегись! – вдруг послышалось сбоку.
Странник отпрянул в сторону, и как нельзя кстати. Столетний зеленый великан с грохотом рухнул наземь.
– Что вы делаете? – подходя к лесорубам, спросил он.
– Вот, – один из пильщиков вытер пот со лба, – деревья валим. В целях безопасности.
– С какой целью? – Странник недоуменно поднял брови.
– В целях безопасности, – повторил работник, – мэр приказал. Там диверсанты прячутся.
– Вот как? – усмехнулся Странник. – Интересно, а откуда они там берутся?
Второй лесоруб, радуясь возможности передохнуть, пустился в разъяснения:
– Мэр сказал, они там растут. На лиственных – хонтийцы, а на хвойных – пандейцы.
– Нет, – вмешался его товарищ, – они из стволов выходят. Я точно запомнил!
– Что за чушь? – поморщился Странник.
– Никакая не чушь! – оскорбился первый лесоруб. – Мэру, ему виднее. А сам-то ты кто таков?
Штаб-врач Зогу измерил пульс, приложил два пальца ко лбу, потом зачем-то помял шею Тоота в районе сонной артерии, затем помолчал и изрёк глубокомысленно:
– Что ж, вам несказанно повезло. – Он отошёл от кровати за занавеску смотровой, и оттуда послышался звук льющейся воды. – Вам дважды повезло, господин ротмистр. В первую очередь, потому что гривастый питон долбанул своим гадским клювом не по макушке, как обычно, а по прикладу вашего автомата. Приклад, ясное дело, в щепы. И второе: большая часть пастей оказалась на мундире, который сшит, слава Творцу, из исключительно крепкой ткани. Так что у вас обнаружено всего два прокуса: один – в районе шеи, другой – на запястье правой руки, которой вы держали автомат. – Штаб-доктор вернулся к раненому. – Чуть больше бы точек контакта – и я вас, пожалуй, не откачал бы.
– Но ведь гривастые питоны не ядовиты, – едва шевеля губами, прошептал Тоот.
– Да. В привычном нам понимании не ядовиты. Та дрянь, которую они выделяют при укусе, даже полезна. Но только в очень-очень малых дозах. Это сильнейшее обезболивающее, а заодно и успокоительное. Жертва впадает в сонное оцепенение и перестает сопротивляться, только и всего. Дальше питон жрёт её всей сотней пастей.
Ротмистр поёжился.
– Энц бригадир уже самолично о вас справлялся, – продолжал говорить штаб-доктор. – Спрашивал, как ваше самочувствие, разрешены ли посещения. Я сказал, что уже лучше, после обеда он сможет вас навестить. Но! – Лекарь поднял указательный палец. – По моему квалифицированному мнению, вас следует как можно скорее отправить в столицу для детального обследования. В конце концов, не так часто мы имеем дело с человеком, выжившим после атаки гривастого питона. И личная от меня вам рекомендация… Вы ведь в прошлом году не отдыхали?
– Не до того было.
– И в этом тоже в отпуск ещё не ходили.
– Некогда, – делая попытку чуть приподняться на локте, ответил Тоот.
– Лежите, лежите. Покуда яд не начнёт рассасываться, ничего у вас не получится. Лежите, отдыхайте, ни о чём не волнуйтесь. Сейчас мы измерим тоны вашего сердца, а через пару часов снова возьмем кровь, гляну динамику изменений, и тогда смогу вам, энц ротмистр, ответить, что вас в ближайшее время ждет.
Штаб-врач Зогу откланялся, оставив ротмистра в полном одиночестве. Тоот лежал, закрыв глаза, и в голове у него бесконечной каруселью без связи и порядка крутились разрозненные картинки вчерашнего дня: упырь, вахмистр Грас, нелепая пальба на огнемётной позиции, снова вахмистр, но уже лет на пятнадцать моложе. Питон, обвивший ствол огнемёта, развалины Торнаты, брат, поздравляющий его с первым самостоятельным уроком в гимназии, вчерашний экран с идиотскими ментаграммами захваченного намедни горца с непроизносимым именем… Стоп! Ротмистр изо всех сил постарался остановить исчезающую из памяти картинку. Что-то не так! Ну конечно, не так! Обнаруженное несоответствие отчего-то вдруг развеселило его, захотелось вскочить и броситься спрашивать у всех, кто смотрел вчерашнюю передачу, заметили или нет? Всё вроде бы в ментаграмме было хорошо, красиво, зрелищно: чудовище, человекообразные уродцы. Но тень! У всего и всех была двойная тень. Одна сильная, тёмная, другая едва заметная, чуть в стороне. Но всегда тени было две.
«Как же так? Что ж за напасть такая? Как только горцу этакий бред в голову пришёл?»
В дверь, неспешно пыхтя, подобно старенькому паровозу, вошёл, почти вкатился, комендант базы с объёмистым пакетом в руках. Ротмистр сделал непроизвольную попытку вскочить и встретить старшего по званию как подобает. Но тщетно.
– Лежите, Тоот, лежите, – сдвигая пылевую маску, прогудел бригадир. – Вы тут у нас герой. Кстати, друг мой, что за странную историю рассказывают? Будто бы в самый момент схватки, откуда ни возьмись, появился упырь, откусил голову этой мерзкой ползучей твари и пропал бесследно.
– Прошу извинить, – еле ворочая губами, ответил Тоот. – При всем почтении я этого не видел. И видеть не мог.
– Ну да, конечно, – утирая платком со лба пот, кивнул бригадир. – А вот солдаты видели. И воспитуемые тоже. Куда надо доложили. Там к тебе множество вопросов образовалось. Так что выздоравливай, становись на ноги и – в столицу.
– Слушаюсь, господин бригадир, – чуть слышно выдохнул Тоот.
– Вот, – бригадир достал из подмышки свой пакет и водрузил на тумбе возле кровати. – Здесь фрукты и пирожки от госпожи Идои. Моя жена считает вас настоящим героем.
– Это преувеличение.
– Ни к чему прибедняться. Вот, кушайте! Отменные фрукты, не волнуйтесь – не здешние. – Бригадир гулко засмеялся над собственной шуткой. – В общем, так, господин ротмистр. Штаб-доктор Зогу настаивает на продолжительном отпуске для вас, и я с ним согласен. Встанете на ноги, передадите командование гарнизоном штаб-ротмистру Гаге и езжайте в столицу. Когда тамошние умники вас отпустят – смело отдыхайте, развлекайтесь. В вашем распоряжении девяносто дней. Приказ ясен?
– Так точно!
– Просьбы имеются?
– Так точно! Разрешите перевести воспитуемого Кросса из секции «Лата» 114-го отряда на время моего отпуска ко мне денщиком и механиком-водителем.
– Воспитуемого? – не скрывая удивления, переспросил бригадир.
– Так точно, – с трудом шевеля языком от усталости, ответил Тоот. – Под мою ответственность.
– Что ж, под твою ответственность. Если он не выродок – конечно, забирай.
Глава 4
– Легионер может находиться в двух положениях, – говаривал, бывало, бригадир Дрым, – войны и подготовки к войне. Бывает ещё третье положение – это положение в гроб. О нём вы узнаете как-нибудь после занятий. Сейчас вас ожидают первые два.
Ротмистр Тоот гладил спину лежащего перед ним упыря, вспоминая давние занятия в школе субалтернофицеров.
– Ранение – это тоже подготовка к войне, – продолжал тогда бригадир Дрым. – И если вы, хлюпики, умывшись кровью, встанете и снова броситесь в бой – из вас выйдут настоящие легионеры; нет – ваше место в хозяйственном обозе: «Сейф! Равняйсь! Смирно!»
Верзила Дрым, в своей жизни гордившийся, казалось, лишь своим мужским естеством и службой в Легионе, вышагивал тогда перед строем новобранцев, держа стек зажатым в кожаной перчатке протеза запястья левой руки. Если что и заботило его – невозможность продолжать службу в боевых частях. Через месяц после выпуска Тоота он всё же добился отправки на фронт и, как рассказывали, геройски погиб где-то на побережье в бою с хонтийцами. Мог ли такой, как Дрым, погибнуть не геройски?
Слова первого наставника Тоот запомнил на всю жизнь. Сейчас он ещё чувствовал жуткую слабость, но знал, что способен превозмочь её, потому что нет на свете ничего, что могло бы остановить настоящего легионера. Нет ничего, чего не смог бы добиться легионер.
– Ловко это у тебя получилось, – продолжая беседовать с единственным другом, сказал ротмистр. – Спасибо, что ослушался меня тогда! Подоспей ты на мгновение раньше, я б себя, может, сейчас не чувствовал как мешок с дерьмом, а не подоспей вовсе – нам бы с тобой уже не беседовать. Спасибо тебе, Дрым!
Ротмистр Тоот гладил спину лежащего перед ним упыря, вспоминая давние занятия в школе субалтернофицеров.
– Ранение – это тоже подготовка к войне, – продолжал тогда бригадир Дрым. – И если вы, хлюпики, умывшись кровью, встанете и снова броситесь в бой – из вас выйдут настоящие легионеры; нет – ваше место в хозяйственном обозе: «Сейф! Равняйсь! Смирно!»
Верзила Дрым, в своей жизни гордившийся, казалось, лишь своим мужским естеством и службой в Легионе, вышагивал тогда перед строем новобранцев, держа стек зажатым в кожаной перчатке протеза запястья левой руки. Если что и заботило его – невозможность продолжать службу в боевых частях. Через месяц после выпуска Тоота он всё же добился отправки на фронт и, как рассказывали, геройски погиб где-то на побережье в бою с хонтийцами. Мог ли такой, как Дрым, погибнуть не геройски?
Слова первого наставника Тоот запомнил на всю жизнь. Сейчас он ещё чувствовал жуткую слабость, но знал, что способен превозмочь её, потому что нет на свете ничего, что могло бы остановить настоящего легионера. Нет ничего, чего не смог бы добиться легионер.
– Ловко это у тебя получилось, – продолжая беседовать с единственным другом, сказал ротмистр. – Спасибо, что ослушался меня тогда! Подоспей ты на мгновение раньше, я б себя, может, сейчас не чувствовал как мешок с дерьмом, а не подоспей вовсе – нам бы с тобой уже не беседовать. Спасибо тебе, Дрым!