Светлова Татьяна. Ведьма для инквизитора (Стокгольмский синдром)

   Было бы также очень неплохо позвонить по всем найденным номерам и узнать, кто и как на них откликнется. Но в доме было два аппарата: один наверху, в гостиной, второй внизу, у компьютера. Если набирать по нижнему, верхний может тренькать.
   Подумав, Кис решил забрать верхний телефон-трубку с собой в компьютерную комнату.
   Он тихо поднялся наверх и вдруг услышал голоса в Майиной комнате.
   Алексей замер, прислушиваясь.
   - .... мы с тобой обо всем договорились, отвяжись. Даже Марик знал и кушал.
   - Да? И потому за тобой шпионил?
   - Это его личное дело.
   - Ты с детства была шлюхой!
   - Эка новость!
   - Приличные женщины себя так не ведут!
   - Так не люби меня, Веня, не люби! Я неприличная, я шлюха, я тварь продажная, я плохая во всех отношениях. Не люби, не проси, не желай, забудь такую дрянь! Я тебя не уговаривала меня любить, между прочим.
   - Знаю... Но не могу.
   - А не можешь, - тогда, чтобы я больше не слышала подобных текстов! Иначе...
   - Иначе что?
   - Пошлю тебя к одной гостеприимной старушке, - чертова бабушка называется!
   - Это тебе не так просто будет сделать!..
   - Ты мне угрожаешь?
   Молчание.
   - Это угроза, Веничка? - вкрадчиво переспросила она.
   - Нет... прости... я вне себя от твоих выходок... - тихо забормотал Веня, и Алексей придвинулся поближе к двери, чтобы расслышать его слова. Ты знаешь ведь! Знаешь, что я тебя люблю, как сумасшедший... я тебе никогда не сделаю ничего плохого... Просто я не могу это видеть!
   - Твои проблемы. Не хочешь - не смотри, я тебя не звала. Все условия между нами обговорены давно, ты их принял, теперь выполняй!
   Майя тоже понизила голос, и Алексей сделал еще шаг, едва при этом не уронив Венину клюку, приставленную к бочке. Но вовремя ее поймал и бесшумно водворил на место.
   - И имей ввиду, Веничка, - продолжала Майя. - ... Тсс ! - вдруг прошептала она. - Тебе не показалось... Ты не слышал ничего?
   - Когда я с тобой, я ничего не слышу!
   Тихое шлепанье босых Майиных приблизилось к двери, и Кис резво задвинулся за кресло.
   - Ну и напрасно, - донеслось до него отчетливо, прямо из-за двери. Жить надо свою жизнь, Веня. А не мою. Радуйся утру, радуйся вечеру, наслаждайся своим бытием. А не сохни из-за шлюхи... До чего мужчины глупы, боже ты мой.
   - Только скажи, скажи одно: ты сдержишь обещание?
   - Веня, ты всегда переспрашиваешь по десять раз?
   - Я... Нет, прости, ты права, я просто...
   - Ты просто дурью маешься, вот что!
   - Если любовь называется дурь, - тогда я ею маюсь...
   - Я пошла спать.
   Кис быстро проскользнул к себе в комнату и забрался в постель. К счастью, Майя проследовала к себе. Алексей решил переждать какое-то время сейчас возвращаться в подвал было опасно.
   Интересно, что за обещание дала Вене Майя? Что значит "мы с тобой обо всем договорились"? И что за смутная угроза прозвучала в Вениных словах?
   ***
   Он задремал, однако скоро проснулся. В доме стояла тишина. Кис предпринял небольшое путешествие к обеим дверям: за Вениной слышалось негромкое похрапывание, Майина комната была безмолвна. Но она спала тихо, теперь он это знал.
   Взяв телефон из гостиной, Кис снова спустился вниз. Набрал для начала единственный номер, зафиксированный модемом Вениного компьютера. На том конце отозвался автоответчик: "Вас приветствует туристическое бюро Агата..." Хм, турбюро? Уж не намылился ли Веня за границу? А что, его поведение...
   Эта история с закопанным трупом, - он ведь понимает, что когда-нибудь детектив выберется от них и сообщит, - не может не сообщить! - об убийстве киллера... Как это Веня сказал? "Мы вдвоем покажем, что его убили вы"? Ерунда, бородач и сам понимает, что ерунда, детский лепет. Однако он на удивление спокоен.
   Кис живописал Вене опасность, которой он подвергается, оставаясь в доме. Однако и страшная картинка не произвела на Веню никакого впечатления. Храбрый Веня нисколько не боится ни милиции, ни мафии. И вот каковы причины его храбрости: он здесь не останется! Свалит за границу. В вояж? Или по контракту на работу? Скорее, последнее. На работу, причем хорошо оплачиваемую, - русские головы ценятся повсюду, среди компьютерщиков всего мира конкуренцию им составляют только индийцы...
   ***
   Из трех номеров, которые запечатлел Венин мобильный, два должны были принадлежать шоферу-охраннику Гоше и Бориске. Третий так и остался загадкой: его не признали ни Майя, ни Веня. Кис набрал их в том порядке, в котором звонки были сделаны.
   Первый же откликнулся сонным, но чеканным голосом: "Слушаю!". Такой дисциплинированный голос мог принадлежать только охраннику.
   - Гоша? - спросил Кис.
   - Так точно! - откликнулся голос, и Кису показалось, что Гоша даже щелкнул каблуками, или, скорее, стукнул босыми пятками под одеялом.
   Алексей отключился. Этот номер можно забыть.
   Второй был похож на номер мобильного. Верно, по нему откликнулся автомат, сообщивший женским голосом, что абонент не доступен.
   На третьем включился не менее дежурный автоответчик, предложивший перезвонить на данный номер попозже.
   Ну что ж, Кис непременно перезвонит, будьте спокойны.
   ***
   С бьющимся сердцем он набрал номер Саши. Ее нежный, сонный голос ответил ему, и он почувствовал, как его охватила нервная дрожь.
   - Прости, родная, я тебя разбудил...
   - О чем ты, Алеша, - выдохнула она обрадовано, - какая разница! Я так рада тебя слышать... Ты где?
   - Все там же.
   - В заложниках?
   - Нет, уже нет. Пытаюсь разобраться в этом деле...
   - Разумеется. Я достаточно хорошо знаю тебя...
   - Девушка эта вляпалась всерьез, она в опасности. Прошлой ночью ее пытались убить, передай Сереге... Теперь она моя клиентка.
   - Конечно, Алеша, я понимаю.
   - У тебя все в порядке?
   - Не волнуйся за меня.
   - По интернету мы больше не сможем связаться, но я позвоню тебе, как только будет возможность...
   - Будет - так будет, а не будет - не страшно. Не дергайся. Ты же знаешь, я всегда жду тебя...
   ... "Любимый", - она хотела добавить "любимый"!
   Но не сделала этого.
   Кис отключился и невидящим взглядом уставился в компьютер. Сердце его разрывалось на части.
   ***
   Он чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда две горячих ладошки сомкнулись у него на груди. Она действительно ходит бесшумно, эта Майя!
   - Не спится? - раздался тихий голос у него за спиной.
   Он промолчал.
   - Ты меня ждал этой ночью, да?
   На это он тоже не ответил.
   Ладошки соскользнули ниже. Алексей был вполне строен, но непроизвольно втянул живот, - и он себя ненавидел за это, за желание показаться стройнее, чем он есть. За желание понравиться ей.
   - Что ты тут выискиваешь, ищейка? - Майя коснулась губами его макушки, где едва начали редеть волосы, и Алексей снова проклял себя, уловив подлый страх, что она заметит этот признак подступающей лысины. - Ты на меня работаешь или против меня?
   - Доверяй, но проверяй, - буркнул Кис.
   - А я сейчас Веню позову, - сладко пропела она, и ладошки скользнули еще ниже.
   - Зови, - сказал он, из последних сил безразлично.
   - Он тебя за свой компьютер убьет. Он за него и маму родную убьет, это его идол, он на него молится.
   - А мне показалось, что он молится на тебя.
   - Тебе всего лишь показалось, - вкрадчиво проговорила Майя, меж тем как ладошки достигли цели.
   Алексей замер. Нет, это выше его сил.
   Нет, этого он не выдержит.
   Нет, пора этому положить конец!
   Нет, эта наглая девица, эта рыжая бестия, эта малолетняя путана, - она выводит его из себя!!!
   Он вдруг распрямился и резко встал.
   Майя, отброшенная его рывком, приземлилась на пол. Венин медвежий халат добровольно соскользнул с ее плеч, обнажив весь верх до талии, подвязанной пояском. Она комфортно уселась по-турецки, прямо у его ног, и подняла глаза к нему. Выражение ее глаз он не понял. В них было, кажется, желание? В них было, похоже, обожание?!
   Нет, он не собирался вникать! Он стоял, возвышаясь над ней, глядя на нее сверху вниз, не зная, что делать. Впрочем, он знал: надо было уйти. Но выражение ее глаз мешало. Оно было слишком смиренным. Оно было слишком беззащитным. Ну просто собачий преданный взгляд. Уйти - все равно как ударить. Ударить беззащитное животное, доверившееся ему... Черт знает что, одним словом.
   Вот он и стоял. Возвышаясь над ней. Вид сверху открывал весьма интересный ракурс на ее грудь.
   Она смотрела снизу. И заговорила.
   - Ты не веришь, да?
   - Чему? - спросил он сухо.
   - Что я могу тебя любить.
   - С какой стати?
   - Ты не поймешь. Ты глупый, ограниченный мент.
   - А ты тонкая душа, сложная и непостижимая?
   - Примерно.
   Надо было уйти. Надо было промолчать. Надо было...
   Или просто: не надо было.
   - Ты любишь Александру?
   - Тебя не касается.
   - Это не ответ.
   Уйти! Не отвечать!
   - Люблю.
   - Почему?
   - А так бывает: почему? Разве любят - почему? Любят, потому что любят.
   - Ты глупый.
   - Слушай, детка, шла бы ты...
   - Ну ты же меня хочешь. Правда?
   - Шла бы ты спать!
   - Признайся!
   Ну все, хватит! Кис сделал шаг назад.
   - Подожди, не уходи! - Она обхватила его ноги и прижалась к ним щекой. - Ты понимаешь, что я люблю тебя ни с какой стати?
   Он не ответил.
   - Мне от тебя ничего не надо!
   - Слава богу, повезло.
   - Я тебя люблю просто так. Сама не знаю, почему.
   - А мужа, стало быть, ты любила не просто так?
   - Это только добрый боженька любит нас всех просто так. А человеки любят всегда за что-то. За красоту, за ум, за обаяние, за успех, богатство, власть и прочие составляющие. И ты, - ты тоже вряд ли любил бы свою Касьянову, если бы она была укладчицей рельс...
   - У меня никаких "составляющих" нет. Ни тех, ни этих. Так что можешь отдыхать.
   - В том-то и дело! У тебя их нет, а я в тебя влюбилась!
   - Сочувствую. Но ничем не могу помочь.
   - Врешь. Ты ко мне неравнодушен.
   - Неравнодушен - еще не значит любовь.
   - Тоже верно.... Неужели ни капельки?
   Молящий взор снизу, руки обвивают его колени. Скажите пожалуйста, ну как в такой ситуации быть жестоким? Ну никак. Никак невозможно.
   - Слушай, девочка... Видишь ли, дело в том, что...
   - Сердце твое занято?
   - Примерно так.
   - А туда никак две женщины не поместятся? Пойми, мне ничего от тебя не нужно. Ничего! Мне не нужно замуж, мне не нужно денег, - да у тебя их и нет, - мне не нужно... Ничего, понимаешь? Я просто хочу тебя...
   - Майя, давайте закончим этот разговор. Он нас никуда не приведет, все это бессмысленно...
   - Пожалуйста, не уходи, ты даже не представляешь... Нет, я сама не понимаю, почему, - но меня так тянет к тебе... Мне нужно просто, чтобы ты ко мне прикоснулся... Я не знаю, что в тебе такое, что за тяга...
   Самым диким во всем этом было то, что похожие слова он уже слышал!
   От Александры.
   И, повторенные Майей, они вызывали в нем протест, - она не имела права говорить и чувствовать так же, как Саша! Она была совсем другая, эта Майя, она была примитивной распущенной девчонкой, она была...
   И в то же время, невероятным образом, эти Сашины слова, произнесенные "распущенной девчонкой", открывали потайную дверцу в его душу... Дверцу, которую он считал бронированной!
   Она приподнялась и ее руки заскользили по его брюкам, - вверх. Алексей решительно не знал, что делать.
   - Умоляю, молчи, ничего не говори, - просто молчи и не мешай мне, прошу тебя... - горячечно бормотала она.
   Уйти!
   Она встала на колени, ее пальцы вцепились в застежку его брюк.
   Немедленно уйти!
   Первая пуговица.
   Он стоял, как парализованный.
   Вторая пуговица.
   Вот сейчас, прямо сейчас, - уйти!!!
   Третья пуговица.
   Кис схватил Майю за запястья, сильно сжал. Она подняла к нему лицо, полное мольбы. Кис молча откинул ее руки и вышел из комнаты. Майя осталась стоять на коленях, посредине, одна, глядя в пол.
   У него снова разрывалось сердце.
   Проклятье!
   ***
   О сне и речи быть не могло. Майя виделась ему так, как он оставил ее: полуобнаженную, на коленях, с опущенной головой, рассыпанными по плечам волосами, прямо Мария Магдалина, - смиренная и униженная. Униженная им. Он испытывал стыд - никогда еще не приходилось ему унижать женщину. И жалость. И два эти чувства каким-то неведомым образом переплавлялись в другое, которому он не хотел даже подбирать слова. Но оно лезло само: желание. Образ этой смиренной грешницы, униженной им, распалял его, раскалял его до умопомрачения.
   Остаток ночи он думал о давней истории с женой, о ее измене. До него вдруг сейчас дошло все то, что он упустил раньше: сначала ее легкую отрешенность, бродячую улыбку, некстати появлявшуюся на губах, - тогда он не догадался, совсем не догадался, что это вестник надвигающейся любви, другой любви, не к нему... Тогда она еще была нежна с ним по ночам, она еще продолжала любить его, уже начиная любить другого... Потом ее отчуждение, холодность, попытки избежать близости с ним... И тогда он тоже ничего не понял, ничего. Мог ли он ее остановить? Нужно ли было ее останавливать? Или просто нужно было самому все осознать и сказать: иди. Иди к нему, раз уж так вышло... Но он не понял, не заметил, не догадался.
   Потом - воспринял как предательство. Они все скрыли от него, - она и его лучший друг, Славка. Тогда Алексей был однозначно уверен в своей правоте: они должны были придти к нему и сказать прямо, так, мол, и так.
   А вот теперь... Теперь вдруг ему показалось, что он понимает: это было невозможно. Чтобы сказать ему, они должны были быть уверены в своих отношениях. А отношениям нужно время. Вот не может же он сам сказать сейчас Александре: ты знаешь, так вышло, я тут немножко увлекся одной девчонкой... Нет, конечно нет! Собственно, говорить-то не о чем. А когда и если он сочтет, что есть о чем говорить - то для Александры это будет поздно. Она уже не простит. Она расценит как предательство. Точно так же, как в свое время Кис.
   Но только этого никогда не будет. Он этого не допустит. Он сумел уйти сегодня. И так будет и дальше, как Колобок: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, и от Майи уйду...
   Да, уйду.
   ***
   Он встал поздно, больной и хмурый, - бессонные ночи давали себя знать. Майя уже примеряла парик.
   - Ну как, хороша я?
   Она была лучезарна, никаких следов обиды или гнева за его бесцеремонность, в которой он казнился всю ночь.
   Кис деловито осмотрел все причиндалы. Парик был очень хорошего качества, светлый шатен, стрижка "каре"; темно-зеленая юбка до колен, короткий пиджачок того же цвета, простые кремовые босоножки на маленьком каблуке. Майя уже успела изменить макияж, придав цвет легкого загара рукам и лицу, помада с оттенком рябины, зеленоватые легкие тени. До сих пор она почти не пользовалась макияжем, кроме туши для ресниц и легкой розовой, почти натуральной помады, и ныне этот макияж вкупе с одеждой и париком взрослил ее лет на пять и к тому же простил ее, придавая ей куда более скромный образ начинающей деловой женщины.
   Алексей счел, что маскарад вполне удался. Майя, весьма довольная его похвалой, удалилась к себе в комнату собираться.
   Однако через минуту Кис вежливо постучал в ее дверь. Майя открыла.
   - Вы договорились с Борисом? - спросил он ее.
   - Не могу его застать, - беспечно пожала она плечами. - Не отвечает.
   - А как вы вообще условились?
   - Что я позвоню и скажу, когда смогу придти.
   - Так звоните каждые пятнадцать минут!
   ***
   Алексей счел рискованным брать машину - ни свою, ни Майину. Их номерами могла располагать не только милиция, но и те, кто охотятся за Майей. А посты ГИББД - они, за редким исключением, готовы услужить тем, кто готов платить за услуги...
   Он вытащил из своей Нивы портфель, сложил в него кое-какие мелочи, запихнул туда же сумочку киллера со всеми его причиндалами, оба трофейных пистолета и мобильный телефон, который Веня сумел каким-то образом организовать для них. Кис не стал спрашивать, как именно: в Москву ли мотался для оформления, или у знакомых одолжил, - ему без разницы.
   Майя собрала свои вещи в матерчатый рюкзачок, приобретенный Веней.
   Кажется, все было готово.
   Они стояли посреди гостиной, осматриваясь - ничего ли не забыли.
   - Вы когда улетаете? - невозмутимо спросил Кис у Вени.
   - Куда? - опешил Веня.
   - За границу.
   - С чего вы взяли... И вообще, это не ваше дело!
   - Ну-ну, - сказал Кис. - Только улетайте поскорее. Повторяю, вам здесь нельзя оставаться.
   - Не пойму, как только я раньше жил без ваших советов!
   ***
   Веня вывез их на своей машине и оставил на въезде в Москву, у метро Алтуфьево. Первым делом Кис купил телефонную карту и направился к автомату, пока Майя набирала на их новом сотовом телефон Бориски.
   Домашний номер Александры не отвечал. На ее мобильный он звонить не стал: где она, с кем, в чьем присутствии будет говорить?
   Он с тяжелым сердцем повесил трубку. И с чувством вины. Он не стал разбираться, откуда оно, это чувство: некогда. Может, потом... Сейчас есть срочное дело: Бориска.
   Однако телефон Бориски, по которому Майя, посматривая на спину Киса в автомате и нервно постукивая ножкой об асфальт, исправно звонила без остановки, по-прежнему не отвечал.
   Кис взял у нее аппарат: "Диктуйте номер!"
   - Я, по-вашему, не в состоянии сама правильно набрать? - обиделась Майя.
   - Диктуйте!
   Но чуда не произошло, и в руках Алексея автоответчик продекламировал все тот же унылый и безликий текст. Зато теперь Алексей знал, который из трех номеров принадлежал Бориске.
   - Адрес его помните?
   - Если мы играем супружескую пару, то придется вам напрячься и перейти на "ты" - заметила Майя.
   Алексей вздохнул. Маленькая бестия была права.
   - Так помните?
   - Зрительно. Это в Черемушках.
   - Едем, - сказал Алексей и направился к метро.
   - На метро-о? - капризно удивилась Майя.
   - Если вас... тебя не устраивает, - тогда на такси, - проворчал Кис. Деньги у тебя есть?
   - Имеются.
   - Прекрасно. У меня нет. Я на телевидение шел, а не в заложники. Так что вы меня берете на содержание.
   - Как ты тонко заметил, заложники вводят в расходы.
   - Во-во.
   - Только ты со вчерашнего дня больше не заложник.
   - Тем более. Накладные расходы за счет клиента, - буркнул Алексей.
   ***
   Был ранний вечер, шесть часов, светло и жарко, - лето. Алексей намеренно подгадал их поход к этому времени, когда народ начинает стекаться в жилые районы и когда легко раствориться в толпе. К тому же был шанс, что деловой Бориска тоже подтянется к дому.
   Он жил в непритязательной пятиэтажке. Кис не удивился: он уже не раз сталкивался с тем, что люди, весьма не бедные, но занятые сомнительными делами, предпочитают не засвечиваться роскошными квартирами и престижными адресами.
   Однако на звонок в дверь никто не ответил. Они решили подождать.
   Спустя час на звонок по-прежнему никто не отвечал. Они перекусили в кафе у метро, снова вернулись. Борискина квартира молчала, телефон тоже.
   Найдя укромную лавочку во дворе, они прождали до часу ночи. В начале второго Кис осторожно разбудил Майю, прикорнувшую у него на плече.
   - Я попробую заглянуть в квартиру. Сиди здесь, никуда не уходи... Хотя нет, тебя нельзя оставлять одну, мало ли, пьянь какая... Пошли.
   Они поднялись снова на четвертый этаж. Кис, позвонив безрезультатно в дверь, достал отмычки и тонкие резиновые перчатки, - две пары, одну из которых протянул Майе: "Надень". Он провозился долго, замки были хитрыми, но все же уступили спустя минут двадцать.
   Они шагнули в темную прихожую. Кис достал фонарик.
   - Сколько тут комнат? - прошептал он.
   - Две, смежные.
   Он направил луч на дверь, тихо приоткрыл. В свете, падавшем из окон, можно было разглядеть комнату метров в шестнадцать, исполнявшую роль гостиной и кабинета одновременно: круглый обеденный стол, покрытый клеенкой, другой стол, письменный, с компьютером. Беспорядок царил в доме редкостный, вещи валялись повсюду, видеокассеты вперемешку с бумагами покрывали стол и пол.
   - Ну и бардак, - прошептала Майя.
   - Тсс, стой здесь, не двигайся. Это не бардак, это следы обыска.
   Майя молча вцепилась в рубашку Алексея.
   Кис обошел лучом фонарика всю комнату, всматриваясь в детали, после чего, отцепив от себя Майю и велев ей не двигаться с места, прошел вперед, к двери в другую комнату. Тихо распахнул дверь, направил луч в глубину.
   Предчувствие его не обмануло. В этой комнате тоже было все было вверх дном, а возле широкой кровати, посреди вещей и бумаг на полу лежал труп. Мужчины.
   Кис вернулся к Майе. В темноте глаза ее блестели, она смотрела вопросительно на Алексея.
   Кис взял ее за руку.
   - Пожалуйста, спокойно, ладно?
   Она быстро закивала головой, если не сказать - затрясла.
   - В той комнате труп.
   Майя сильно сжала руку Алексея, но ничего не сказала.
   - Нужно, чтобы ты посмотрела на него: это Борис или нет. Сможешь?
   Она перевела дыхание и снова кивнула.
   - Тогда пойдем. Держись за мою руку, старайся не наступать на вещи.
   Они продвинулись к спальне, и Кис навел луч на мужчину. Он лежал на животе, голова была повернута в сторону кровати. Большое лопоухое ухо нелепо торчало вверх. Кис обошел крупное тело, ведя за собой Майю, присел на корточки, высветил лицо мертвеца. Над переносицей мужчины чернела аккуратная дырочка, - входное отверстие от пули.
   - Смотри внимательно, это он?
   Она снова судорожно кивнула, - казалось, она лишилась дара речи.
   Кис потрогал мертвеца. Тело было холодным, окоченение было на спаде, трупный запах уже ощущался довольно отчетливо. По всей видимости, Бориска был убит пару дней назад.
   Кис распрямился.
   - Сомневаюсь, что мы найдем здесь то, за чем пришли... - он обвел рукой комнату. - Скорее всего, за этим же приходил тот или те, кто убили Бориску...
   - А может, его убили из-за чего-нибудь другого? - робко спросила Майя.
   - Попробуем понять. Когда ты говорила с ним по телефону?
   - Позавчера, утром.
   - Что он тебе сказал, слово в слово?
   - Что он сумел раздобыть то, что я просила... Документы и видеозаписи...
   - Документы в каком виде, не сказал?
   - На дискетах.
   - Хорошо. Здесь не так мало света с улицы, поэтому займись сбором всех дискет, которые найдешь в квартире. Положи к себе в рюкзак, мы их просмотрим потом. По ходу дела загляни в бумаги, которые тут валяются, если что-то тебе покажется любопытным, - зови меня. Видеокассеты собери в отдельную стопку. А я пока в компьютер к нему наведаюсь.
   Майя опустилась на четвереньки и стала ползать по полу, собирая отовсюду дискеты и заглядывая в разбросанные по полу листки.
   В компьютере Бориса име6лось два жестких диска. Папки с различными документами были на обоих. Побегав мышкой минут пятнадцать по экрану и не найдя ничего любопытного, хотел уж было выключить компьютер, но внезапно его осенила мысль. Он снова открыл "Проводник", отыскал в меню нужные параметры и выбрал строчку "Показывать скрытые файлы и папки", ОК. После чего заново уставился в список документов. На втором, дополнительном диске высветилась папка, которая называлась "Майя". Он щелкнул на нее.
   - Кажется, я нашел, - сказал он спустя некоторое время. - Речь шла, как я помню, о борделях и о наркотиках?
   - Да...
   Кис пошел в туалет, открыл стенной шкафчик, за которым прятались трубы - в таких типовых квартирах хозяева почти всегда хранят инструменты именно здесь. И впрямь, за дверцей оказались ящики с инструментами, а в одном из ящиков нашлась и маленькая отвертка.
   Вернувшись к компьютеру, он выключил его и, установив фонарик так, чтобы луч падал прямо на компьютер, стал отвинчивать боковую панель.
   - Что ты делаешь? - прошептала Майя.
   - Жесткий диск вынимаю, - ответил Кис. - Эти дискеты, - кивнул он на стопку, собранную Майей, - могут содержать важную информацию, мы их использовать для записи не сможем. А чистых нет. Что у тебя?
   - Вот, это все, - она указала на две стопки, дискет и видеокассет. - В бумагах ничего интересного не обнаружила, насколько можно разглядеть в этом свете, а в ту комнату я ходить боюсь.
   Кис включил видеомагнитофон.
   - Садись и просматривай кассеты. Нам их не в чем унести, к тому же с видеомагнитофоном у нас напряг. Просматривай начало, потом проматывай треть и снова смотри. Если ничего, имеющего отношение к вашему договору нет, ставь следующую. Время терять нельзя.
   Майя села перед телевизором на пол, ноги по-турецки, и стала проматывать кассеты. Кис разобрал окончательно компьютер, вынул второй диск, и поставил боковую панель на место.
   Он спрятал диск в портфель и вернулся в спальню. Снова склонился к телу, но в тусклом свете фонаря он мог мало что разглядеть и сказать точнее, когда наступила смерть. Снимать одежду с трупа и разглядывать пятна ему не хотелось, в конце концов, он не эксперт... Они приедут и разберутся, что и когда здесь произошло. Похоже, Бориску убили сразу, а обыск делали потом. Он, видимо, открыл убийце дверь сам... Во всяком случае, дверь не была взломана, хотя замки были хорошими и дверь укрепленной. Означает ли это, что Бориска знал человека, который пришел к нему? Или убийца представился слесарем, почтальоном, соседом снизу, посыльным, - ненужное зачеркнуть... Занавески не задернуты, - скорее всего, убийство произошло позавчера во второй половине дня, когда еще было светло. Ночью осторожный хозяин не открыл бы "слесарю", а утром Бориска был еще жив и говорил с Майей по телефону...
   С другой стороны, если его убили сразу, как только он открыл дверь, то почему его тело оказалось в спальне? Что-то тут не вяжется. Тогда, допустим, он, по каким-то причинам, впустил убийцу в дом. Произошел некий разговор. От Бориски - под дулом пистолета, к примеру, - потребовали выдать информацию. Он пошел в спальню, - может, там держал приготовленный для Майи пакет? И, как только убийца получил искомое, он выстрелил... Да, но если убийца получил искомое, - зачем ему было делать обыск?