Всю ночь шел снег, но день выдался ясный, морозный. Однако тучи и вправду сгущались. Рано поутру выйдя за ворота, – тут интуиция опять отлично сработала! – Никита тренированным глазом заметил на легком снежке следы вдоль забора. Кто-то ночью топтался там – то ли выжидал чего, то ли подстерегал… Вызвал Сашку, и второго охранника тоже – Витьку. Им, кстати, поутру как раз и объявили, что «в услугах больше не нуждаются». Парни прибыли быстро, особо не расспрашивали, почему это, мол, Настю охранять надо. Лишь пообещали «беречь, как зеницу». И, оба крупные да плотные, немедленно окопались на кухне. Витька, обнаружив в холодильнике лишь «вечную мерзлоту», моментом смотался в сельпо, и они принялись что-то там кашеварить, по очереди выходя отследить территорию. А побледневшая от волнений (и недоедания) Настя снова забурилась в свои поиски.
   А Никита тем временем уже входил в Секретариат Патриархии. На всякий случай повернул кольцо камнем внутрь, – это было единственное, что оно позволяло с собой сделать. Встретили его ласково, сочувственно – все знали, что был он близок к покойному. Но, произнося дежурные проникновенные слова, все тщательно изучали пол. Парень поиграл желваками, выслушивая отца Владимира, важного чиновника в иностранном ведомстве. В искренность соболезнований совсем не поверил. Его пригласили к только что избранному местоблюстителем патриаршего престола митрополиту Дамиану.
   Он тоже ласковее некуда принял бывшего (это еще отец Владимир в своих речах подчеркнул) начальника охраны. Посетовал, что приходится расставаться. Высказал лучезарную надежду, что лишь на время. А как заговорил о печальных событиях, – молчун-вояка просто заслушался, ибо митрополит был редким златоустом. Любил Никита книжки в жанре фэнтези, и вспомнился ему один персонаж из Толкиена: белый маг Саруман, перед чьим умением красиво убедить не мог устоять никто… Конечно, заподозрить в магии светильника Церкви было и смешно, и нелепо: колдовать служителям категорически возбранялось еще с незапамятных библейских времен. Однако Дамиан с общих фраз быстро переключился на вопросы более чем конкретные. Заговорил о расследовании, которое взялась проводить служба безопасности Церкви. Обмолвился и о следах невероятного 47-го размера, в числе прочих найденных в опочивальне уби… тут митрополит осекся и продолжил, уже в русле официальной позиции Синода: почившего в Бозе Алексия. Но внима-а-тельно взглянул на Никиту, и тот понял: оговорка не была случайной! Машинально покосился на свои ноги: ребята в отряде, смеясь, недаром их «лыжами» называли! Тот самый несуразный 47-й размер и впрямь был необычен даже для здоровяков-десантников. По мнению златоуста выходило, что кто-то сильно напугал или разгневал Патриарха, и тот умер от разрыва сердца. И вроде как их, проклятых, двое было, оба – в огромных башмаках. И опять митрополит – зорко так! – взглянул на Никиту. И заговорил, на сей раз строго, резко, – о незапертом сейфе и о брошенном раскрытом ларце. О святотатстве. О пропавшем мобильнике покойного. А потом перешел к самому главному, отчего Никиту прошиб холодный пот:
   – Сын мой, известно ли тебе, что у Святейшего был один такой простенький перстень… с синим камешком? Вещица сама по себе чепуховая, но древняя… Среди описи числился, а среди найденных на месте престу… – Дамиан опять осекся, – … в опочивальне, его не нашли. Все, хоть и вповалку, да на месте, а перстня нет. Тебе, как доверенному лицу, могу сказать: есть тягостные подозрения, что кто-то до прибытия наших людей побывал в резиденции и что-то там искал. Что тебе известно по этому поводу? Говорил ли тебе что-то об этой реликвии Святейший? Тебя не могли найти в тот день, что крайне прискорбно… Кто мог интересоваться драгоценностями Церкви? – Его Высокопреосвященство снова перешел на задумчивый, отеческий тон – он увидел, как напряглось и посуровело лицо Никиты.
   – Не знаю. Сам ничего понять не могу… Тяжело мне, очень тяжело, – голос сорвался: тут Никита не соврал ни капельки. – Если бы я там был, то, может, ничего бы и не случилось… В смысле, «скорую» бы вызвали вовремя! А я, как на грех, с девушкой своей завис… гулял то есть! Никогда себе не прощу! А про кольцо это… Нет, я его и не видал никогда, да меня в подробности сокровищ ризницы и не посвящал никто…
   Опять потупился, машинально взглянув на свой сжатый кулак – костяшки побелели! Перстень сейчас выглядел на руке как простое обручальное кольцо. Но вроде бы Кирилл ничего не заметил, или сделал вид… Нет! Конечно, не заметил, иначе беседа приняла бы совсем другой оборот!
   Митрополит стал прощаться, обронив, что дело-то оно, конечно, молодое, но… Вновь пообещал подумать о судьбе Никиты. Намекнул, что его надежность и преданность теперь нуждаются в серьезном подтверждении. И вдруг, скользнув проницательным взглядом по руке Никиты, спросил:
   – А что, сын мой, никак ты женился? Вижу – кольцо у тебя…
   – Это… так, обручились мы… Да и пора, мне уж тридцатник скоро стукнет… Свадьба не за горами, – ставший пунцовым парень попытался улыбнуться. Но не от смущения он покраснел, а от волнения. Еще бы, вдруг митрополит спросит, освящал ли Никита кольцо? Да и освятить захочет?! Но и тут Бог отвел: Его Высокопреосвященство рассеянно благословил уволенного начальника охраны, вроде как окончательно потеряв интерес и к нему, и к его сердечным делам. Надо думать, и к трудоустройству… Но перстень он увидел, пусть только ободок! Что бы это значило? Стало быть, кто-то перстень замечает, а кто-то – нет? Может, довериться? Или не стоит торопиться?
   Так ничего и не решив, парень отправился восвояси. На выходе Никиту долгим взглядом проводил отец Владимир. Что-что, а уж взглядом здесь умели работать…
   Уже выезжая из города Никита обратил внимание на следовавшую по пятам машину. Прибавил скорость – традиционно черный джип несся за ним как приклеенный. Свернул в проселок, – эти места он явно знал лучше преследователей, – стал кружить дачными тропами. Камень на руке сиял все ярче, словно азарт погони придавал ему энергию. Навстречу из ворот новорусского участка, – типичные башенки, эркеры, кирпичный высоченный забор, – неторопливо выезжал фургон, украшенный рекламой какой-то супер-пупер эксклюзивной мебели. Никита успел проскочить, а дорога для джипа оказалась на какое-то время перекрыта. Уф-ф, оторвался!
   Настю он нашел за компьютером, ребят – на кухне. Сытых, розовых, довольных. Рассказал, что увольнение – не только их удел. На вопрос: «А чего Дамиан?» ответил, покосившись на любимую, что повел себя митрополит с этим, как его… с «византийским лукавством». Настя удивленно улыбнулась, – точь-в-точь педагог от внезапных успехов своего самого отстающего ученика.
   В ответ друзья доложили, что ничего подозрительного вроде не заметили и что «живы будем – не помрем». Странным показалось лишь то, что в это время года на соседних участках наблюдалась какая-то жизнь. А Настя утверждала, что все эти летние домики зимой пустуют. Вроде никого конкретно и не видели, но кто-то там точно был – следы, ведущие к домикам, виднелись отчетливо.
   В любом случае, недавнее преследование обозначило недвусмысленную перспективу: покоя им не дадут. Надо срочно сматываться, но – куда? Сашка помялся и предложил квартирку тещи, что недавно померла от жадности. Жена Сашкина вознамерилась ее продать, но наследственные качества характера не позволяли сделать это быстро. Так что пока «убитая» двушка в хрущевке стояла «безвидна и пуста».
   Собрались по-армейски быстро. Настю извлекли из Интернета, погрузили в машину – с ноутбуком и сменой белья в охапку – и спешно покинули гостеприимную дачу, вычислить которую теперь не смог бы только ленивый – возможности спецслужб ребятам были хорошо известны. На выезде с садового товарищества услыхали позади шум мотора… Никита, проехав шлагбаум, выскочил и заглянул в сторожку, где валялся пьяный сторож дачного кооператива. Тогда он опустил шлагбаум и заклинил его намертво – чтобы выехать следом, надо было бы снести все напрочь. И тут беглецы ударили по газам! Как уж там преследователи разбирались со сторожем, да и они ли это были – осталось тайной, но слежки ребята не заметили до самой Москвы.
   Когда под вечер приехали на место в район «Сокола» и кое-как разместились, позвонила Людка, жена Сашки. По обыкновению, сразу начала вопить в трубку, что к нему тут приходили какие-то люди, разыскивали, а она и не знает, где он, черт его дери, шляется и по каким шалавам его носит, и чтобы немедленно дул на мамашину квартиру – покупатели к восьми придут смотреть. Иначе ей самой придется ехать аж из Бирюлево, и мало тогда Сашке не покажется! Она так орала, что становилось непонятно, зачем Людка пользуется телефоном? Ее и так было бы слышно даже во Владивостоке.
   Приняли решение до прибытия покупателей всем, кроме «хозяина», погулять в районе. Ноги сами привели ребят к церкви Всех Святых. Уже смеркалось, и в храме почти никого не было, только пара старух и богомольный, почти нищенски одетый юноша – из тех, кто никому толком не нужен и кому нет нужды объяснять, зачем это в XXI веке существует такой «пережиток», как церковь. Стоило только взглянуть, как истово он крестится в своем непонятного фасона пальтишке с облезлым, когда-то цигейковым воротником, по которому рассыпались кустарно стриженные соломенные волосы…
   Витька, в глубине души почитавший религию суеверием, а себя – «продвинутым», поодаль глазел на росписи стен и сводов. Свою работу в Патриархии он, демобилизованный в никуда и умеющий только воевать, воспринимал как «хлебную должность», а не как религиозное призвание. Впрочем, так рассуждают и некоторые священники, чего же вы хотите от солдата? Религиозное призвание вообще – дело такое, интимное, сразу и не объяснишь…
   Так вот, Витька ждал, когда можно будет выйти из храма, покурить и заглянуть в гастроном – в животе уже начинало неприлично урчать. Что ж, кому – храм, а кому – гастроном.
   Никита с Настей постояли перед алтарем, потом поставили свечи: за упокой, понятное дело, и – Матронушке… Настя трепетно относилась к этой святой, еще совсем недавно ходившей среди людей обычной нищенкой. Помолились…
   И совсем уже собрались уходить, как вдруг откуда-то возникла бабулька – в беленьком платочке, почти горбатенькая, крохотная. Она приблизилась, схватила Настю за рукав и зашептала горячо ей что-то на ухо… Девушка растерянно оглянулась на Никиту:
   – Она говорит… Говорит, что нам всем надо скорее идти туда, в придел… Никита, я ничего не понимаю…
   А бабушка уже семенила к неприметной двери, странно запрокинув голову и сильно прихрамывая. Никита только хотел сказать, что нечего всяких бабок слушать, как вдруг почуял, снова почуял ледяной запах опасности. И перстень вдруг тоже заволновался – стал покалывать, словно через него электричество пропускали. Сделав знак Виктору, он кинулся следом за Настей, и, едва группа скрылась, в церковь ввалились двое здоровяков в черном, огляделись, прошлись, не сняв вязаных черных шапчонок, шныряя повсюду внимательными, совсем не смиренными взглядами. И вновь растворились, растаяли как морок, под гневное шиканье продававшей свечи женщины: «Шапки, шапки-то снимите, окаянные, не в пивную небось пришли!»
   А наши друзья спешили по какому-то служебному коридорчику вслед за согбенной бабулькой, удивительно резво семенящей на кривеньких ножках в простых войлочных чунях. Она вывела ничего не понимающую троицу в крохотный старинный палисадничек, бывший когда-то погостом при храме, и прошептала:
   – Бегите, деточки, и пока в дом-то не вертайтесь, неспокойно там… К ночи можете туда прийти, не раньше. Словам друга свово не верьте, не со зла он, а по злому принуждению.
   – Откуда вы, бабушка, все про нас знаете? Как вас зовут? – Настя вдруг заметила в полутьме, что вроде как крохотные глаза женщины какие-то… незрячие!
   – И-и, милая, это я вас не знала досель, а вы-то меня хорошо знаете, не дале как сегодня вот вспомнили, спаси вас Бог! Если помощь нужна будет – приходите сюда, особливо после того, как церковь на ночь закроют. Вам тут завсегда помощь и окажут! Я-то здесь часто бываю, да и прочие наши заглядывают… Даже Пантелеймон сегодня появился, все за вас волнуются… А вы, если придете, отца Алексея найдите. Но лучше к ночи приходите… Ну, с Богом, милые мои! А ты, парень, береги – вещь-то! Она много зла может принести, ежели не в те руки попадет.
   С этими словами старушка скрылась обратно в церковь. Никита ошарашенно огляделся и осторожно проверил – нет ли кого вокруг. Но повалил снег, неожиданно густой и пушистый, он скрадывал звуки и позволил ребятам окольной тропкой незаметно пробраться к парку, а там по едва освещенной аллее выйти на улицу подальше и перевести дух… Мела метель, и прохожих совсем не было, лишь тепло светились окна домов… Чужих домов… Настю пронзило ощущение бесприютности, но оно быстро прошло – стоило вспомнить неведомую бабушку: мир и правда оказался не без добрых людей!
   – И шо це було? – подал голос Виктор, менее всех расположенный к чудесным знамениям.
   – Не знаю, Вить. Странно она как-то это сказала, ну, будто мы ее только что вспоминали… – Никита очнулся от глубокой задумчивости и стал набирать телефон Саши. Никто не отвечал. И перстень устало померк, словно надорвался, пытаясь защитить своих подопечных…
   Зато Настя, открытая всему чудесному, быстрее всех пришла в себя и заторопилась в магазин – чудеса чудесами, а ужин для троих здоровых мужиков никто не отменял! Она даже и не удивилась особо – потому что видела, как внезапно и словно ниоткуда возникла странная всеведущая бабушка там, у поставца со свечами. А две старушки как стояли в углу, так и остались стоять, мелко крестясь. Но этой, третьей, не было в храме, когда они вошли! И Настя первая поняла, кто им помог спастись от тех, наглых и стремительных, несущих гибель. Уверенное спокойствие охватило ее – впервые за эти дни.
   В гастрономчике, под завязку набитом продуктами, равнодушная продавщица стала что-то выговаривать Никите, конкретному как закон Ома: «Вот сами и доставайте свою водку, я не полезу на верхнюю полку, вас много, а я…» На помощь пришел Виктор, с шутливой угрозой подхвативший: «… вот именно! Нас много, а ты – одна!» Продавщица с халой на голове и драматическим номером бюста тут же все нашла, и достала, и завернула, и сладко защебетала про тяжелую свою участь. Еще бы, такой красавец заигрывает! Внешность у Вити была определенно сердцеедная: все продавщицы всегда и везде перебегали из «вражеского лагеря работников торговли» на его сторону! А вот на сторону хмурого, неулыбчивого Никиты перебежала одна Настя… Спиртное решили взять, чтобы старым дедовским способом снять стресс, и один робко протестующий голос Насти потонул в мощном мужском воодушевлении.
   Однако Саша так и не отвечал на звонки. Никите вздумалось пойти в торговый центр – купить башмаки получше. Вспомнил, как Дамиан покосился на его затрапезное старье. Пока в обувном искали подходящие гигантские ботинки, причитая, что чемоданы у них – в следующем отделе, зазвонил телефон. Саша по-пионерски бодро, – чуть ли не под заливистые звуки горна, – отрапортовал, что покупатели были, и все купили, и они могут безбоязненно вернуться.
   Только слишком бодро у него это получилось. Если кто-то и мог употреблять задорно-эротические обороты типа «всегда готов!», то уж точно не сумрачный, застенчивый Сашка, замурзанный женой и судьбой. Бодрость в голосе Никиту не обманула: возвращаться было нельзя.

Глава 5
Демоны древнего подземелья

   Странное это было место. Любой человек ничего, кроме ужаса не испытывал бы под этими сводами. Но Серый Мастер давно забыл, что он когда-то был человеком… Он шел по длинному сумрачному, ведущему куда-то вниз коридору, освещенному лишь трепетным пламенем факела. Мысленно готовился к встрече с Хозяином. На стенах то тут, то там виднелись странные символы и знаки, отдаленно похожие на египетские иероглифы. Кое-где тонкими струйками стекала вода, поблескивая в неверном свете, и звук шагов глухим эхом таял позади, порождая жутковатое ощущение, что по пятам движется кто-то еще. Но Мастер не боялся: Подземелье было очень древним, возникшим в незапамятные времена, дороги сюда не знал ни один из ныне живущих людей. Идущий навстречу судьбе понимал, что там не примут оправданий. Если удастся остаться в живых, то это будет исключение из веками существовавших правил. Требовался результат, а не цепь досадных случайностей и нелепых нестыковок. Результат любой – пусть самой страшной! – ценой. Впрочем, последнее Серого Мастера нисколько не смущало. Но в этот раз самое страшное оказалось еще и самым бессмысленным. А бессмысленного Хозяин никогда не терпел и не прощал. Как не терпел вокруг себя человеческих новшеств. Вот – вместо фонарика пришлось воспользоваться чадящим факелом. Фигура в плаще с капюшоном торопливо шла тесными коридорами, тени метались по выщербленной кирпичной кладке, по растрескавшимся каменным плитам, выхватывая из мрака таинственные символы, запрещавшие чужаку проникать в потайное логово… Досада сменялась трепетом, трепет – мрачным осознанием своего провала. Отчеты Хозяину, всегда недовольному и раздраженному, сопровождались страхом и этим вязким чувством вины. Ибо наказание за провинности было поистине ужасным… Но и награда за верную службу превышала все, мыслимое простым человеком! Но был ли когда-нибудь Хозяин «простым человеком»?..
   Никто не знал, сколько ему лет и откуда он родом. Никто не смог различить его подлинного обличья. И конечной цели его тоже никто не ведал. Но всегда находились те, кто был готов служить ему. Ибо Хозяин давал могущество в мире людей.
   Вдруг коридор сделал резкий поворот и Серый Мастер оказался на узком каменном мостике, ведущем в пространство, напоминавшее залу средневекового замка. Высокие своды терялись во тьме, стены скупо освещались чадящими факелами, а вдалеке виднелся огромный камин, в котором догорали поленья, бросая багровые блики на каменные плиты пола. Мостик был перекинут через канал, черные страшные воды которого, казалось, текли отсюда прямо в Преисподнюю. Мастер осторожно перешел канал – он помнил, как однажды, много лет назад, молоденький неофит, желавший могущества, поскользнулся, упал вниз и был поглощен водой даже без всплеска, просто исчез и все… Перед камином вполоборота стояло кресло, обитое мрачным бордовым сукном. Тусклый свет падал на маленькую фигурку, застывшую в расслабленной позе.
   – Подойди ближе… Еще ближе… – прошелестел тихий голос на исчезнувшем уже языке – на земле не сохранилось даже текстов на нем. Кроме одного ветхого неистребимого пергамента. Только Мастер еще понимал этот язык и знал о документе, настолько древнем, что рядом с ним священные свитки Торы были просто свежим номером журнала «Лиза».
   – Хозяин! Я не смог добыть перстень. Мне помешали. Я убил Патриарха, но в покои неожиданно ворвался его телохранитель. Схватка с ним могла отнять много времени, и мое воздействие на ближних людей Алексия закончилось бы. Я не мог рисковать, ведь, – голос говорящего дрогнул, – я надеюсь еще пригодиться тебе…
   – Успокойся. Сядь.
   Серый Мастер вдруг заметил рядом с собой грубо сколоченный табурет. Только что его вроде бы не было… Осторожно присел на краешек. А голос продолжал шелестеть, и временами собеседник тени, закутанной в черный бархатный плащ, еле различал – скорее угадывал – слова. Неожиданные, непривычные.
   – Ты все сделал правильно. Теперь этот… ммм… телохранитель станет выпутываться, спасать свою шкуру и, рано или поздно, начнет искать остальные Знаки. Пока мы не будем отнимать у него перстень. С его помощью он отыщет то, что нам нужно, сделает всю грязную работу! – тут голос окреп и зазвенел металлом, – ведь тебе известно, что я не могу покидать подземелье в моем настоящем виде, а в облике человека мои возможности не столь велики! А ты и твои… ммм… ученики – шайка безмозглых бандитов.
   – Да, Господин, я понял. Но тогда необходимо указать ему путь…
   – Я уже подумал об этом. И нашел кое-кого – он, сам того не желая, поможет нам добиться справедливости – ведь Знаки по праву принадлежат мне! – голос стал звучать так мощно и низко, так страстно, что каменный пол поплыл перед глазами Серого Мастера. Тень медленно поднялась, напоминая в бликах пламени сгусток дыма от горящей резиновой покрышки.
   – Ты должен найти носителя кольца. Должен свести его с этим человеком. Когда придет время, я завладею их душами и отниму Знаки Сокровенного.
   Смотри!
   Перед глазами Серого Мастера из угасающих поленьев вдруг взметнулся язык пламени и в нем возникла худощавая фигура молодого парня. Широкие плечи. Светлые взлохмаченные волосы. Его можно было принять за подростка, если бы не взгляд: умный, внимательный, совсем не детский.
   – Запомни его! Запомни и найди. Ты умеешь… Пусть он передаст обладателю перстня частичку Тайны… поможет найти мое достояние… – голос Хозяина стал меркнуть, а фигура поплыла во тьму и растворилась в ней.

Глава 6
Выход из западни

   Оставив Настю под защитой Виктора в универмаге, Никита решил сам разобраться в ситуации. Перстень наливался тяжестью и нестерпимо покалывал руку – опасность росла с каждым шагом, приближавшим парня к подъезду. Входить в который было смерти подобно. Спрятавшись за угол дома, он еще раз позвонил. Сашка отвечал таким же бодрым истеричным голосом. Только очень чуткое ухо смогло бы различить в нем нотки растерянности. Вычислив, где находится балкончик квартиры, Никита высоко подпрыгнул, уцепился за пожарную лестницу и вскарабкался на крышу хрущевки. Тихо спуститься с нее на балкон не составило труда для тренированного бойца. Осторожно заглянул в комнату.
   Сашка понуро сидел в кресле, тупо глядя на мобильник, лежавший перед ним на обшарпанном тещином журнальном столике – из допотопного гарнитура «Хельга». Один глаз затек, скула была рассечена, из раны медленно сочилась кровь. По бокам наизготовку стояли давешние люди в черном. Напротив, на диване, сидел еще один – постарше, и рангом, надо думать, повыше. Комната носила явные следы недавней потасовки. В приоткрытую форточку доносились слова старшего:
   – …так что ты не трепыхайся, а то жена твоя и сынок, сам понимаешь… Да не переживай так! Нам же только поговорить надо с твоим начальничком, никто никого не тронет. А поможешь нам – подумаем о твоем трудоустройстве. Семью-то кормить надо? На-а-до… Было бы кого кормить…
   На Никиту опять накатило ощущение нереальности происходящего. Настолько часто подобные сцены мелькали в телесериалах, что казалось: вот-вот из распахнутой двери выползут младенцы и пойдет реклама памперсов. Саша по-прежнему безжизненно смотрел в стол.
   – Ну, и где же твой бывший шеф? Что-то долгонько он тащится сюда… Ты ему, часом, не намекнул чего? А то у старых друзей есть на такой случай словечки разные, сигнальные. Смотри…
   – Придет, сам сказал: «Сейчас будем»… – разлепил губы несчастный Сашка, только что предавший друзей. – А покурить можно? Я на балконе, а то Люд… жена то есть, запрещает в доме дымить… Придет – ругаться будет, – даже в критической ситуации бедняга не мог ослушаться жены.
   – Иди, – старший пожал плечами, – ты только запустишь его в квартиру, чтобы он не заподозрил ничего. А там мы уж сами с ними разберемся. И со вторым, и с девкой.
   Саша, пошатываясь, – видать, хорошо его уделали, гады, – вышел на воздух, не заметив притаившегося за старыми лыжами и гладильной доской Никиту. Тяжкий вздох вырвался из его груди. Он напряженно смотрел вниз, словно надеялся каким-то знаком предупредить товарищей. Наконец докурил и, развернувшись, вдруг заметил Никиту. Реакция сработала моментально – то есть никакой реакции не последовало, только взгляд едва дернулся. Он прошел обратно, оставив дверь полуприкрытой. Один из охраняющих вышел, должно быть в туалет.
   Никита сообразил и немедленно набрал текст СМС-ки: «Выйди на улицу, дело есть». Перстень уже просто дергался на пальце, наполняя своего носителя странной звенящей силой, словно превращая его в туго натянутую струну.
   Через секунду Саша схватил телефон и как бы растерянно сунул его старшему. Тот хмуро прочел, задумался. Потом набрал номер на своем мобильнике:
   – Так, быстро организовать слежку за домом! Быстро, я сказал! Та-ак… Постараемся взять его у подъезда! Попался, голубь! Станет убегать – стрелять на поражение!
   Никита понял, его друга не отпустят. Скорее всего, от него сейчас же избавятся за ненадобностью.
   «Просто поговорим» – ага, как же!
   Разум еще просчитывал варианты выхода из смертельной ситуации, а тело, распахнув балконную дверь, уже ввалилось в комнату. Сашка будто ждал этого момента – ловким приемом вырубил одного охранника и послал в нокаут другого, заскочившего в комнату на шум. Расслабились ребята, нехорошо… Видать, и Сашка не ожидал тогда их нападения, раз его смогли скрутить и заставить врать в телефон.
   Сидевший спиной к балкону попытался вскочить, но Никита сцепил на его шее ручищи и слегка сжал их – раздался хрип. Сашка оперативно отнял у главаря оружие и принялся связывать лежащих на полу в бессознанке.