Страница:
– Ты, тля, сука траханная в жопу! Тебя кто стрелять просил? Я в тебя стрелял? Я в тебя хотя бы ствол направил? Я в тебя хотя бы гранату кинул? Я в тебя хотя бы ракету запустил? Какого хрена ты в меня стреляешь?
Люди в черном ответили парой секунд тишины, потом кто-то неуверенно хихикнул, и они разразились хохотом.
Из– за машин выскочил низенький на фоне остальных человечек без винтовки. Он плавно подкрался поближе и сообщил:
– Кабель мы пересоеденили, так что если хочешь потянуть время – у нас его навалом.
– Бля! – очень выразительно сказал я и потянулся за трубочкой. – Мне так по фигу, что вы там куда перекоробили.
– А кто тебе тогда не по фигу? – спросил низенький. – И, кстати, если не секрет, ты кто, о непробиваемый незнакомец?
Я посмотрел ему за спину, где до стрелков тоже дошло, что я какой-то не такой, и которые, испугавшись, дружно взяли меня на прицел.
– Я не непробиваемый. – честно сознался я, переводя внимание со стрелков на низенького. От него веяло холодной расчетливостью, полным отсутствия ограниченности. Подавив вздрагивание, я чиркнул зажигалкой и пыхнул:
– Это у меня костюмчик непробиваемый.
– Костюмчик? – недоверчиво буркнул он, и в его голове зашуршали, перебираясь, банки данных. – Это какой такой непробиваемый костюмчик. И ты, собственно, кто?
Банки данных в его голове выдали несколько вариантов ответа. Я выбрал тот, что нужен и сообщил:
– Костюмчик на мне двенадцатый, а я приехал за тем, что у вас сперли.
Его банки данных взвыли паникой и захлопнулись. Его рука чуть дернулась к кобуре и тут же расслаблено повисла.
– Мы можем уйти? – хрипло спросил он.
Затолкал поглубже смех, я старательно влез в роль чего-то настолько страшного, чего могут испугаться сотня штурмовиков с оборудованием и отцедил:
– В это раз можете.
Коротыш повернулся и махнул рукой своим людям.
Попыхивая трубочкой, я посмотрел, как они спешно свертываться и улетают.
Проводив взглядом последний катер, исчезнувший в потоке транспорта в небе, я окинул взглядом трехэтажные улицы, выходящие на площадь двухсотметрового радиуса и перевел взгляд на вывалившегося из люка лейтенанта.
– Ты кто? – прохрипел он, замирая в паре шагов от меня.
– Может, ты мне расскажешь, кто такой должен быть я, если с удовольствием ношу прототип автономного и умного костюма – скафандра, курю и прилетел за парой кило гипергенератора.?
Лейтенант задумчиво открыл рот, закрыл его и уставился в воздух. Оставив его думать, я пошел к двери в скупку.
– Ты или оператор биокостюмов, один из трех на планете, или очень наглый самоубийца, избравший для обрыва жизни такой экзотический способ, как уничтожение собственным скафандром. – ударил в спину голос лейтенанта.
– Почему уничтожение? Он вообще добрый и дружелюбный, особенно если с ним по-человечески. – мурлыкнул я.
Лейтенант поперхнулся какой-то фразой, а я шагнул в распахнутую дверь.
«А что, собственно, вы собираетесь мной колоть?» Электронный микроскоп массой 5 тонн
«Это я-то не передаюсь половым путем?!» Кариес
«Да хоть груздем…!» Фаллоимитатор
«Стоять! Это изнасилование!» Нимфоманка
Люди в черном ответили парой секунд тишины, потом кто-то неуверенно хихикнул, и они разразились хохотом.
Из– за машин выскочил низенький на фоне остальных человечек без винтовки. Он плавно подкрался поближе и сообщил:
– Кабель мы пересоеденили, так что если хочешь потянуть время – у нас его навалом.
– Бля! – очень выразительно сказал я и потянулся за трубочкой. – Мне так по фигу, что вы там куда перекоробили.
– А кто тебе тогда не по фигу? – спросил низенький. – И, кстати, если не секрет, ты кто, о непробиваемый незнакомец?
Я посмотрел ему за спину, где до стрелков тоже дошло, что я какой-то не такой, и которые, испугавшись, дружно взяли меня на прицел.
– Я не непробиваемый. – честно сознался я, переводя внимание со стрелков на низенького. От него веяло холодной расчетливостью, полным отсутствия ограниченности. Подавив вздрагивание, я чиркнул зажигалкой и пыхнул:
– Это у меня костюмчик непробиваемый.
– Костюмчик? – недоверчиво буркнул он, и в его голове зашуршали, перебираясь, банки данных. – Это какой такой непробиваемый костюмчик. И ты, собственно, кто?
Банки данных в его голове выдали несколько вариантов ответа. Я выбрал тот, что нужен и сообщил:
– Костюмчик на мне двенадцатый, а я приехал за тем, что у вас сперли.
Его банки данных взвыли паникой и захлопнулись. Его рука чуть дернулась к кобуре и тут же расслаблено повисла.
– Мы можем уйти? – хрипло спросил он.
Затолкал поглубже смех, я старательно влез в роль чего-то настолько страшного, чего могут испугаться сотня штурмовиков с оборудованием и отцедил:
– В это раз можете.
Коротыш повернулся и махнул рукой своим людям.
Попыхивая трубочкой, я посмотрел, как они спешно свертываться и улетают.
Проводив взглядом последний катер, исчезнувший в потоке транспорта в небе, я окинул взглядом трехэтажные улицы, выходящие на площадь двухсотметрового радиуса и перевел взгляд на вывалившегося из люка лейтенанта.
– Ты кто? – прохрипел он, замирая в паре шагов от меня.
– Может, ты мне расскажешь, кто такой должен быть я, если с удовольствием ношу прототип автономного и умного костюма – скафандра, курю и прилетел за парой кило гипергенератора.?
Лейтенант задумчиво открыл рот, закрыл его и уставился в воздух. Оставив его думать, я пошел к двери в скупку.
– Ты или оператор биокостюмов, один из трех на планете, или очень наглый самоубийца, избравший для обрыва жизни такой экзотический способ, как уничтожение собственным скафандром. – ударил в спину голос лейтенанта.
– Почему уничтожение? Он вообще добрый и дружелюбный, особенно если с ним по-человечески. – мурлыкнул я.
Лейтенант поперхнулся какой-то фразой, а я шагнул в распахнутую дверь.
«А что, собственно, вы собираетесь мной колоть?» Электронный микроскоп массой 5 тонн
– Где тебя обучали на операторов спецкостюмов? – с порога рявкнул полковник.
Я моя рука разжалась. Опечатанный контейнер рухнул на ногу. Я дернул ногой и зашипел. Контейнер подлетел и грохнулся на пол. Посмотрев на замерший в паре метров ящик, я сделал тупое лицо и промямлил:
– А что, сэр, этому надо где-то учиться?
Полковник посверлил меня взглядом, вздохнул и махнул рукой на стул.
Крышка стола отъехала и из стола с гудением поползла выпивка.
На ходу к столу я поднял контейнер. Разместив его на стол, я сел в стул.
Подождав, пока он наполнит стаканы, я поднял свой и спросил:
– Господин полковник. Вы не могли бы в качестве ценного приза рассказать, что я такого сделал?
– Разве что в качестве ценного приза. – буркнул полковник, опрокинул в себя стакан, крякнул, покосился на контейнер и рыкнул:
– Диспетчер!… Биолабораторию базы!… Глюк? Это Шварк. Пришли, пожалуйста, Харизану за подарком в мой кабинет, а заодно полюбоваться на телоида, вляпавшегося в ее одинадцатый прибамбас… Хоршо. Через десять минут… Да, давай… Диспетчер, подсоедини Оператора-2… Хари, здравствуй, солнышко. Ты уже на пути ко мне?… Возьми, пожалуйста, какой-нибудь ножик, соскоблишь одиннадцатого… нет. Еще жив… ладно, жду… подарок? Один мой зеленый курьер взял на испуг штурмбригаду РК и уговорил их не штурмовать скупку под полуобещание, что два кило гипергенератора попадут в нашу биолабораторию а не полетят куда-то дальше… Не очень радуйся. Глюк. Будешь должен. И с Депом СпецРесурсов будешь утрясать совместно, моей старой задницы может оказаться мало… Все, Отключить.
Полковник переместил взгляд из воздуха на меня, пошарил рукой под столом и неожиданно кинул в меня сигару.
Поймав ее в паре сантиметров от лица, я медленно сунул ее в зубы, потянулся за зажигалкой и спросил:
– А что такое полусоглашение?
Полковник сунул свою сигару в рот, закурил и сообщил, глядя на меня очень настороженно:
– Это когда ты сказал или сделал что-то, что другая сторона поняла как сообщение о том, что ты будешь делать что-то одно. Ты, конечно, можешь свалить ответственность на них и заявить, что ты не это имел в виду, но почему-то на ПД это почти то же самое, что нарушить подписанный контракт. Рабкорпораты, которых ты напугал у скупки, подумали, что ты – оператор биокостюмов, который прилетел за гипергенератором для своей лаборатории, и поэтому очень неприлично будет отправлять гипер дальше, чему я, в отличие от Спецресурсов, очень рад.
– А что такое гиперрег? – спросил я, смакуя чуть горьковатую сигару.
– Гиперрег – это бактериальная культура повышенной метаморфности, которая при вступлении в контакт с любым клеточным организмом в дозе от ста грамм инфицирует его и начинает замещать любые больные или отсутствующие клетки. Человек вырабатывает антитела к гиперрегу за неделю, в течении которой он может вырастить и полностью излечить все. Кроме того, гиперрег может морфировать в любые клетки с любыми заданными операторам свойствами. А еще…
Полковник замер, уставившись на дверь, и его лицо начало расплываться в теплой улыбке.
Я обернулся, и мое лицо тоже начало улыбаться, показывая, что наружу появился, отодвинув камуфляж, мягкий и дружелюбный я. Прятаться от стоящей в дверях сухонкой угловатой женщины не хотелось.
Она обратила взгляд ярко-зеленых глаз в мою сторону, и костюм радостно шелохнувшись, что-то ее ответил. Она улыбнулась, посмотрела на меня, потом в меня и ее улыбка стала чуть грустной. Потом она перевела взгляд на полковника и покачала головой.
– Нет, Двигатель, он не Оператор. Не буду говорить, что он, потому то он пока не пришел к себе, но он не Тихоговорящий. – тихо, но очень ясно сказала она, подарила мне теплый взгляд и пошла к столу.
Положив руку на контейнер, она на секунду прислушалась к содержимому, а потом сказала:
– Спасибо за подарок.
Взяв контейнер, она пошла к двери, о чем-то общаясь с моим костюмом, судя по испускаемым им волнам щекотки. Остановившись на пороге, она обернулась ко мне и попросила:
– Будешь улетать – зайди ко мне, чтобы ему не очень грустно было с тобой расставаться, ладно?
Я кивнул, потому что говорить в воздух, в котором висели ее слова, не хотелось.
Она улыбнулась и вышла.
– Это кто? – спросил я через полминуты, за которые костюм перестал щекотаться и успокоился в ожидании случая сделать что-нибудь полезное.
– Это оператор биокостюмов агент Департамента особых дел Харизана. – промурлыкал полковник и пыхнув сигарой, прежним тоном сказал:
– Ну а теперь давай о тебе.
Я моя рука разжалась. Опечатанный контейнер рухнул на ногу. Я дернул ногой и зашипел. Контейнер подлетел и грохнулся на пол. Посмотрев на замерший в паре метров ящик, я сделал тупое лицо и промямлил:
– А что, сэр, этому надо где-то учиться?
Полковник посверлил меня взглядом, вздохнул и махнул рукой на стул.
Крышка стола отъехала и из стола с гудением поползла выпивка.
На ходу к столу я поднял контейнер. Разместив его на стол, я сел в стул.
Подождав, пока он наполнит стаканы, я поднял свой и спросил:
– Господин полковник. Вы не могли бы в качестве ценного приза рассказать, что я такого сделал?
– Разве что в качестве ценного приза. – буркнул полковник, опрокинул в себя стакан, крякнул, покосился на контейнер и рыкнул:
– Диспетчер!… Биолабораторию базы!… Глюк? Это Шварк. Пришли, пожалуйста, Харизану за подарком в мой кабинет, а заодно полюбоваться на телоида, вляпавшегося в ее одинадцатый прибамбас… Хоршо. Через десять минут… Да, давай… Диспетчер, подсоедини Оператора-2… Хари, здравствуй, солнышко. Ты уже на пути ко мне?… Возьми, пожалуйста, какой-нибудь ножик, соскоблишь одиннадцатого… нет. Еще жив… ладно, жду… подарок? Один мой зеленый курьер взял на испуг штурмбригаду РК и уговорил их не штурмовать скупку под полуобещание, что два кило гипергенератора попадут в нашу биолабораторию а не полетят куда-то дальше… Не очень радуйся. Глюк. Будешь должен. И с Депом СпецРесурсов будешь утрясать совместно, моей старой задницы может оказаться мало… Все, Отключить.
Полковник переместил взгляд из воздуха на меня, пошарил рукой под столом и неожиданно кинул в меня сигару.
Поймав ее в паре сантиметров от лица, я медленно сунул ее в зубы, потянулся за зажигалкой и спросил:
– А что такое полусоглашение?
Полковник сунул свою сигару в рот, закурил и сообщил, глядя на меня очень настороженно:
– Это когда ты сказал или сделал что-то, что другая сторона поняла как сообщение о том, что ты будешь делать что-то одно. Ты, конечно, можешь свалить ответственность на них и заявить, что ты не это имел в виду, но почему-то на ПД это почти то же самое, что нарушить подписанный контракт. Рабкорпораты, которых ты напугал у скупки, подумали, что ты – оператор биокостюмов, который прилетел за гипергенератором для своей лаборатории, и поэтому очень неприлично будет отправлять гипер дальше, чему я, в отличие от Спецресурсов, очень рад.
– А что такое гиперрег? – спросил я, смакуя чуть горьковатую сигару.
– Гиперрег – это бактериальная культура повышенной метаморфности, которая при вступлении в контакт с любым клеточным организмом в дозе от ста грамм инфицирует его и начинает замещать любые больные или отсутствующие клетки. Человек вырабатывает антитела к гиперрегу за неделю, в течении которой он может вырастить и полностью излечить все. Кроме того, гиперрег может морфировать в любые клетки с любыми заданными операторам свойствами. А еще…
Полковник замер, уставившись на дверь, и его лицо начало расплываться в теплой улыбке.
Я обернулся, и мое лицо тоже начало улыбаться, показывая, что наружу появился, отодвинув камуфляж, мягкий и дружелюбный я. Прятаться от стоящей в дверях сухонкой угловатой женщины не хотелось.
Она обратила взгляд ярко-зеленых глаз в мою сторону, и костюм радостно шелохнувшись, что-то ее ответил. Она улыбнулась, посмотрела на меня, потом в меня и ее улыбка стала чуть грустной. Потом она перевела взгляд на полковника и покачала головой.
– Нет, Двигатель, он не Оператор. Не буду говорить, что он, потому то он пока не пришел к себе, но он не Тихоговорящий. – тихо, но очень ясно сказала она, подарила мне теплый взгляд и пошла к столу.
Положив руку на контейнер, она на секунду прислушалась к содержимому, а потом сказала:
– Спасибо за подарок.
Взяв контейнер, она пошла к двери, о чем-то общаясь с моим костюмом, судя по испускаемым им волнам щекотки. Остановившись на пороге, она обернулась ко мне и попросила:
– Будешь улетать – зайди ко мне, чтобы ему не очень грустно было с тобой расставаться, ладно?
Я кивнул, потому что говорить в воздух, в котором висели ее слова, не хотелось.
Она улыбнулась и вышла.
– Это кто? – спросил я через полминуты, за которые костюм перестал щекотаться и успокоился в ожидании случая сделать что-нибудь полезное.
– Это оператор биокостюмов агент Департамента особых дел Харизана. – промурлыкал полковник и пыхнув сигарой, прежним тоном сказал:
– Ну а теперь давай о тебе.
«Это я-то не передаюсь половым путем?!» Кариес
Бутылка, чуть дрогнув, осталась стоять на месте. Бронелист за ней недовольно загудел.
– Промазал что ли? – спросил я себя, опуская пистолет. Пожилой крепыш прапорщик – оружейник, тихонько хихикнул и сказал:
– А ты сходи, посмотри на нее, сынок.
Я пожал плечами, засунул пистолет в кобуру и пошел посмотреть на бутылку, вставленную мной на брус в сотне шагов от огневой линии.
В бутылке зияло сквозное отверстие. Посмотрев на бронелист, я увидел, в нем вмятину, на дне которой зияла дырка.
Я охреневше потянулся за трубочкой и пошел к оружейнику поинтересоваться, что у меня – пистолет или мелкокалиберное противотанковое орудие.
– Ну что, попал? – спросил он, улыбаясь в усы.
– Попал. – все еще охреневше сказал я и вытащив пистолет, положил его на столик, за которым он сидел.
– Это что? – спросил я его.
– Это – командирский магнитный автомат-ликвидатор образца первой конфедерации. Предназначался для расстреливания в упор одетых в бронескафандр пехотинцев. Снят с вооружения в связи с повышенной опасностью. Имеет три режима стрельбы – одиночный, три пули со средним интервалом, непрерывный с высоким интервалом. При высоком интервале стрельбы скорострельность десять выстрелов в секунду. Начальная скорость пули при накачке ускорителей до максимума – шестьсот сорок звуков. Конкретно данный экземпляр снабжен кронштейнами для подсоединения приклада, или наплечно-пружинной кобуры с нательным магазином на тысячи две пуль, верхним кронштейном под термо– или оптический прицел и нижним для лазерного. Оружейник перевел дух и ожидательно посмотрел на меня.
– А где их можно взять и откуда берется энергия.
– Купить можно в этом магазине. – он протянул мне карточку, выхваченную из рукава. – А откуда он берет энергию, – спроси конструкторов.
Я вздохнул, взял пистолет, вынул обойму, выщелкнул шарик, потом выщелкнул другой, из обоймы, прихваченной на складе.
– Разницы? – спросил я, кивнув на черный и серебристый шарики.
Оружейник боязливо покосился на шарики и сообщил:
– Черный – жесткий сплав обогащенный для массы ураном или плутонием, бронебойный стандартный. А серебряный, который запрещен к применению на территориях КВР – микроатомный заряд какого-то хитрого сплава магния со францием с микроактиватором, эквивалент пять килограмм нитроглицерина.
Я посмотрел на шарики, потом на пояс, где висел незаконный ядерный арсенал и мне стало страшноватенько и противно от ощущения, что в моих руках гнусная вредная неуправляемая сила, которая готова сорваться с цепи и утопить окружающее в липком вязком бесконечном безысходном страдании.
Ощущение врезалось в тело, разбежалось по мышцам, взвинчивая из в нежелании причинять страдания, нежелании остаться посреди выжженной пустыни, набитой проклинающими меня вечными полутрупами, нарастающими кусками гниющего мяса, отваливающегося с них и заполняющего мир своим невыносимым тошнотворным блевотным смердом, тем более непереносимым, что блевать уже нечем, потому что внутри уже пусто, и осталось только вывернуться наизнанку, выставив миру обмазанные дерьмом кишки.
– Эй, парень! – окликнул оружейник.
Голос качнул облако ощущений в сторону. Я удержал его там, как отодвинутый вверх маятник, готовый качнуться обратно и снести меня как кеглю. Оружейник поймал взгляд моих расширившихся глаз и сказал:
– Тебя никто не заставляет развязывать ядерную войну. Просто или ты таскаешь это с собой и готов это использовать, и оно под контролем, или ты это кладешь это на склад, и оно лежит там опять же таки под контролем. Просто реши, как ты будешь это контролировать.
Я глянул на зависший маятник и щелкнул по нему пальцем. Он разбился и рассыпался тающими осколками.
– ну, положить его обратно я еще смогу – раздумчиво сказал я, глядя на серебристый шарик. – Так что я пока поиграю в тяжеловооруженный танк.
Оружейник с легкой улыбкой посмотрел, как я сую карточку в карман.
– А деньги у тебя на закупку есть?
Я на секунду замер, а потом чиркнул зажигалкой и прикурил, в облаке дыма вспоминая, что у меня с деньгами.
Выдав мне инструкцию пока сходить куда-нибудь, до тира, например, полковник углубился в обсуждение с кем-то, что со мной делать. Где-то раньше говорили про какие-то карточки.
– Не знаю. – честно сознался я. – А что такое карточки, которых мне пока не дали?
Оружейник хмыкнул в усы.
– Карточки – это бабки. Любому конфедеративному сотруднику для работы на планете выдаются две карточки – личную, где его собственные деньги, которые он может тратить, как захочет. Она имеет плюсовой баланс. И вторую – для работы, которая подключена к счету КВР теоретически неисчерпаемому. С нее можно снимать на такси, автобус, пожрать в дороге и так далее. В общем-то, система кредитования сотрудников не отслеживает все выплаты, но сильно большие суммы типа купить машину, лучше согласовывать с департаментом, чтобы карточка вдруг не заблокировалась.
– А сколько стоит машина? – спросил я. Задумываясь, на какие деньги дооборудовать стволы.
– Кредитов пятьсот – тысячу, если не самую-самую.
– Угу. Спасибо. – буркнул я, углубляясь в раздумья, что же здесь почем, занимаясь этим занятием уже на ходу к выходу из шестого подвального яруса башни, на который затолкали тир.
Из задумчивости меня вывел врезавшийся в лоб сердитый взгляд полковника.
Обнаружив, что я в глубокой задумчивости влетел к нему в кабинет, и на стуле сидит крепкое крупное тело, голова и задранная правая рука которого облеплены белым, я нечленораздельно мнякнул и начал, прикрываясь испуганной рожей, отходить к двери.
– Заходи, раз уж ворвался, штурмовик хренов. – буркнул полковник. – присаживайся.
Я открыл рот чтобы спросить, на что, но не успел. Под потолком щелкнуло, и на пол со свистом грохнулся табурет. Пару раз резиново подпрыгнув он завершил свои передвижения в стоящем положении у стола.
Задрав голову на далекий потолок, я обнаружил там богатый запас табуреток, готовых обрушится мне на голову. Прикрыв голову руками, я переместился на табурет, морщась, покосился на потолок и убрал руки.
Фигура рядом, от лица которой наружу торчали только правый красный с прожилками глаз, тихонько рассмеялась.
– Ты что, системы экспресс-конференц-зал ни разу ни видал? – удивленно спросил полковник. Потом, ответив сам себе, махнул рукой.
Крышка стола откинулась, и из стола с жужжанием пополз поднос с бутылками. Отметив, что уровень жидкости в них вернулся на прежний уровень, я выжидательно посмотрел на полковника ми на фигуру с глазом.
– Каждый раз, когда вижу его, рука тянется к бутылке – объяснил полковник фигуре. – Если он в ближайшее время не освоится и не перестанет заходить сюда, или не исчезнет с планеты вообще, я сопьюсь. – грустно сказал он, разливая в стаканы.
– А что? – спросила фигура голосом, который заставлял предположить, что легких у нее нет, и воздух для толкания через голосовые связки она запасает в желудке.
– Все действительно так плохо, сэр, или меня пора засунуть куда-нибудь, чтобы не пах? – присоединился я.
– Случилось. – подтвердил полковник, поднял стакан и опрокинул его внутрь. Мы последовали его примеру.
Посмотрев, как у фигуры захлопываешься рот, изнутри тоже выложенный белым, я спрятал трубку в карман и сделал внимательное лицо. Изучив его, полковник буркнул:
– Я уже решил и договорился, что пока то да се, тебя поставят вторым резервным. Но тут как раз зашел Тривкин. – он кивнул на фигуру. – Показать, что после того, как его перехватили с грузом, он временно не работает, и это временно надолго. Так что первый резервный ушел на его место, а из тебя придется делать аварийную затычку.
– А что, сэр, это очень страшно? – испуганно спросил я, думая, что затеряться в незнакомом городе на незнакомой планете будет очень неприятно.
– Да не то, чтобы страшно. После того, что ты учинил с первым грузом, это страшно скорее не для тебя. Просто, знаешь ли, резерв-1 – это такой туды-сюдык, который на базе появляется только чтобы запихнуть груз, а остальное время, он болтается в ожидании вызова где приспичит. И что-то боязно выпускать тебя на беззащитную планету, которая хоть условно, но все-таки пригодна для жизни.
Полковник сделал паузу, давая мне вставить убеждения и заверения, в том, что после моего посещения на планете все-таки можно будет жить.
– Что вы, сэр, мне, знаете ли, еще отчеты писать надо. Вы мне только покажите, где переодеться, чтобы не очень выделяться среди местных.
Полковник и Тривкин захохотали. Просмеявшись, полковник сказал:
– Убедил. Если ты замаскируешься под местных, то планете точно ничего уж не грозит, кроме как разве что безработицы из-за того, что ты распугаешь клиентов. Значит, счас спускаешься на первый, получаешь карточки. И выходишь на стоянку такси у главного выхода. Там найдешь 146 с Ханероном или 159 с Брямзом. Скажешь, что от меня и надо сориентироваться на местности. После того, как сориентируешься… ПОСЛЕ ТОГО, КАК… доложишься диспетчеру как курьер-резерв Базы-2. Вопросы?
– А почему после?
– Потому что до рискуешь запутаться.
– Промазал что ли? – спросил я себя, опуская пистолет. Пожилой крепыш прапорщик – оружейник, тихонько хихикнул и сказал:
– А ты сходи, посмотри на нее, сынок.
Я пожал плечами, засунул пистолет в кобуру и пошел посмотреть на бутылку, вставленную мной на брус в сотне шагов от огневой линии.
В бутылке зияло сквозное отверстие. Посмотрев на бронелист, я увидел, в нем вмятину, на дне которой зияла дырка.
Я охреневше потянулся за трубочкой и пошел к оружейнику поинтересоваться, что у меня – пистолет или мелкокалиберное противотанковое орудие.
– Ну что, попал? – спросил он, улыбаясь в усы.
– Попал. – все еще охреневше сказал я и вытащив пистолет, положил его на столик, за которым он сидел.
– Это что? – спросил я его.
– Это – командирский магнитный автомат-ликвидатор образца первой конфедерации. Предназначался для расстреливания в упор одетых в бронескафандр пехотинцев. Снят с вооружения в связи с повышенной опасностью. Имеет три режима стрельбы – одиночный, три пули со средним интервалом, непрерывный с высоким интервалом. При высоком интервале стрельбы скорострельность десять выстрелов в секунду. Начальная скорость пули при накачке ускорителей до максимума – шестьсот сорок звуков. Конкретно данный экземпляр снабжен кронштейнами для подсоединения приклада, или наплечно-пружинной кобуры с нательным магазином на тысячи две пуль, верхним кронштейном под термо– или оптический прицел и нижним для лазерного. Оружейник перевел дух и ожидательно посмотрел на меня.
– А где их можно взять и откуда берется энергия.
– Купить можно в этом магазине. – он протянул мне карточку, выхваченную из рукава. – А откуда он берет энергию, – спроси конструкторов.
Я вздохнул, взял пистолет, вынул обойму, выщелкнул шарик, потом выщелкнул другой, из обоймы, прихваченной на складе.
– Разницы? – спросил я, кивнув на черный и серебристый шарики.
Оружейник боязливо покосился на шарики и сообщил:
– Черный – жесткий сплав обогащенный для массы ураном или плутонием, бронебойный стандартный. А серебряный, который запрещен к применению на территориях КВР – микроатомный заряд какого-то хитрого сплава магния со францием с микроактиватором, эквивалент пять килограмм нитроглицерина.
Я посмотрел на шарики, потом на пояс, где висел незаконный ядерный арсенал и мне стало страшноватенько и противно от ощущения, что в моих руках гнусная вредная неуправляемая сила, которая готова сорваться с цепи и утопить окружающее в липком вязком бесконечном безысходном страдании.
Ощущение врезалось в тело, разбежалось по мышцам, взвинчивая из в нежелании причинять страдания, нежелании остаться посреди выжженной пустыни, набитой проклинающими меня вечными полутрупами, нарастающими кусками гниющего мяса, отваливающегося с них и заполняющего мир своим невыносимым тошнотворным блевотным смердом, тем более непереносимым, что блевать уже нечем, потому что внутри уже пусто, и осталось только вывернуться наизнанку, выставив миру обмазанные дерьмом кишки.
– Эй, парень! – окликнул оружейник.
Голос качнул облако ощущений в сторону. Я удержал его там, как отодвинутый вверх маятник, готовый качнуться обратно и снести меня как кеглю. Оружейник поймал взгляд моих расширившихся глаз и сказал:
– Тебя никто не заставляет развязывать ядерную войну. Просто или ты таскаешь это с собой и готов это использовать, и оно под контролем, или ты это кладешь это на склад, и оно лежит там опять же таки под контролем. Просто реши, как ты будешь это контролировать.
Я глянул на зависший маятник и щелкнул по нему пальцем. Он разбился и рассыпался тающими осколками.
– ну, положить его обратно я еще смогу – раздумчиво сказал я, глядя на серебристый шарик. – Так что я пока поиграю в тяжеловооруженный танк.
Оружейник с легкой улыбкой посмотрел, как я сую карточку в карман.
– А деньги у тебя на закупку есть?
Я на секунду замер, а потом чиркнул зажигалкой и прикурил, в облаке дыма вспоминая, что у меня с деньгами.
Выдав мне инструкцию пока сходить куда-нибудь, до тира, например, полковник углубился в обсуждение с кем-то, что со мной делать. Где-то раньше говорили про какие-то карточки.
– Не знаю. – честно сознался я. – А что такое карточки, которых мне пока не дали?
Оружейник хмыкнул в усы.
– Карточки – это бабки. Любому конфедеративному сотруднику для работы на планете выдаются две карточки – личную, где его собственные деньги, которые он может тратить, как захочет. Она имеет плюсовой баланс. И вторую – для работы, которая подключена к счету КВР теоретически неисчерпаемому. С нее можно снимать на такси, автобус, пожрать в дороге и так далее. В общем-то, система кредитования сотрудников не отслеживает все выплаты, но сильно большие суммы типа купить машину, лучше согласовывать с департаментом, чтобы карточка вдруг не заблокировалась.
– А сколько стоит машина? – спросил я. Задумываясь, на какие деньги дооборудовать стволы.
– Кредитов пятьсот – тысячу, если не самую-самую.
– Угу. Спасибо. – буркнул я, углубляясь в раздумья, что же здесь почем, занимаясь этим занятием уже на ходу к выходу из шестого подвального яруса башни, на который затолкали тир.
Из задумчивости меня вывел врезавшийся в лоб сердитый взгляд полковника.
Обнаружив, что я в глубокой задумчивости влетел к нему в кабинет, и на стуле сидит крепкое крупное тело, голова и задранная правая рука которого облеплены белым, я нечленораздельно мнякнул и начал, прикрываясь испуганной рожей, отходить к двери.
– Заходи, раз уж ворвался, штурмовик хренов. – буркнул полковник. – присаживайся.
Я открыл рот чтобы спросить, на что, но не успел. Под потолком щелкнуло, и на пол со свистом грохнулся табурет. Пару раз резиново подпрыгнув он завершил свои передвижения в стоящем положении у стола.
Задрав голову на далекий потолок, я обнаружил там богатый запас табуреток, готовых обрушится мне на голову. Прикрыв голову руками, я переместился на табурет, морщась, покосился на потолок и убрал руки.
Фигура рядом, от лица которой наружу торчали только правый красный с прожилками глаз, тихонько рассмеялась.
– Ты что, системы экспресс-конференц-зал ни разу ни видал? – удивленно спросил полковник. Потом, ответив сам себе, махнул рукой.
Крышка стола откинулась, и из стола с жужжанием пополз поднос с бутылками. Отметив, что уровень жидкости в них вернулся на прежний уровень, я выжидательно посмотрел на полковника ми на фигуру с глазом.
– Каждый раз, когда вижу его, рука тянется к бутылке – объяснил полковник фигуре. – Если он в ближайшее время не освоится и не перестанет заходить сюда, или не исчезнет с планеты вообще, я сопьюсь. – грустно сказал он, разливая в стаканы.
– А что? – спросила фигура голосом, который заставлял предположить, что легких у нее нет, и воздух для толкания через голосовые связки она запасает в желудке.
– Все действительно так плохо, сэр, или меня пора засунуть куда-нибудь, чтобы не пах? – присоединился я.
– Случилось. – подтвердил полковник, поднял стакан и опрокинул его внутрь. Мы последовали его примеру.
Посмотрев, как у фигуры захлопываешься рот, изнутри тоже выложенный белым, я спрятал трубку в карман и сделал внимательное лицо. Изучив его, полковник буркнул:
– Я уже решил и договорился, что пока то да се, тебя поставят вторым резервным. Но тут как раз зашел Тривкин. – он кивнул на фигуру. – Показать, что после того, как его перехватили с грузом, он временно не работает, и это временно надолго. Так что первый резервный ушел на его место, а из тебя придется делать аварийную затычку.
– А что, сэр, это очень страшно? – испуганно спросил я, думая, что затеряться в незнакомом городе на незнакомой планете будет очень неприятно.
– Да не то, чтобы страшно. После того, что ты учинил с первым грузом, это страшно скорее не для тебя. Просто, знаешь ли, резерв-1 – это такой туды-сюдык, который на базе появляется только чтобы запихнуть груз, а остальное время, он болтается в ожидании вызова где приспичит. И что-то боязно выпускать тебя на беззащитную планету, которая хоть условно, но все-таки пригодна для жизни.
Полковник сделал паузу, давая мне вставить убеждения и заверения, в том, что после моего посещения на планете все-таки можно будет жить.
– Что вы, сэр, мне, знаете ли, еще отчеты писать надо. Вы мне только покажите, где переодеться, чтобы не очень выделяться среди местных.
Полковник и Тривкин захохотали. Просмеявшись, полковник сказал:
– Убедил. Если ты замаскируешься под местных, то планете точно ничего уж не грозит, кроме как разве что безработицы из-за того, что ты распугаешь клиентов. Значит, счас спускаешься на первый, получаешь карточки. И выходишь на стоянку такси у главного выхода. Там найдешь 146 с Ханероном или 159 с Брямзом. Скажешь, что от меня и надо сориентироваться на местности. После того, как сориентируешься… ПОСЛЕ ТОГО, КАК… доложишься диспетчеру как курьер-резерв Базы-2. Вопросы?
– А почему после?
– Потому что до рискуешь запутаться.
«Да хоть груздем…!» Фаллоимитатор
– Здесь еще никого из туристов не бывает. – покровительственно буркнул Брямз, легким движением косматой лапы заворачивая маленький бронированный автобус с кольца привокзальной площади на одну из узеньких улочек, во все стороны разбегавшихся от трехэтажной вогнутой громадины пассажирско-пропускного здания Базы-2, встроенного в окружавший базу сорокаметровый забор, ощетинившийся пушками.
Комментарий Брямза относился к моей реакции на одинокую девушку, лениво бредущую от здания. Из одежды на ней был только красный биокостюм и пояс со свисающими с него тряпочками и сумочками.
Я оторвался от развевающейся по ветру гривы черных волос и вернулся к наблюдению за узенькими улочками безо всякого разделения тротуаров и проезжей части. Похожие, как братья-близнецы дома старались как будто вырядиться по разному и обвешивались украшениями вывесок, чтобы хоть как-то различаться.
На тротуарах изредка попадались одинокие фигуры в форме, женщины в биокостюмах и мужчины в темных одеждах.
– Лекарь. – откоментировал таксист поворот моей головы на мелькнувший снежно-белый балахон. – Вообще, прикосмодромный вокзал – это просто жилой квартал, расходящийся до внутренней кольцевой… вот она.
Дома оборвались, отрезанные широкой, в сорок полос, трассой. Улочка выходила на трассу, по которой лениво полз большой грязно-серый грузовик.
Я посмотрел на мелькающие в небе поток катеров и вопросительно уставился на водителя.
Он покосился на меня круглым синим глазом, сверкнувшим из-под густой седой брови, щелкнул рычажком на небольшом пульте, из которого торчали два штурвала и потянул левый.
Такси плавно взлетело и скользнув между струйками катеров, зависло на высоте полукилометра.
– Значит, смотри, – ткнул водитель большим ногтем в экран на потолке. Экран транслировал картинку вида вниз.
– Это База-2 и прикосмпортовый, обведены кольцевой, от которой, от вот этих кварталоразделителей, начинаются идущие дальше проспекты, Левая-Правая Руки и Ноги. Примерно на Локтях и Коленях стоят скупки, и по ним проходит Средняя Кольцевая. На Ладонях и Ступнях, это большие площади, проходит Большая Кольцевая, за которой месиво из парков, тиров, дач и вообще, обрывающееся в леса где-то в пятидесяти километрах от Пупка, или прикосмопортовой площади.
С востока на запад через город проходит, вон она, труба планетарной транспортной сети, называемой Пояс. Станции посадки – на пересечении со Средней Кольцевой.
По проспектам стоят магазины, преимущественно с всякими игрушками, тряпками, таблетками, кремами и энергоприсадками и так далее, и серди них всяческие кафе и рестораны.
Вторым рядом за двориками стоят всякие тиры, бассейны, клубы, и всяка фигня. Затем справа-слева идут проезжие дороги, они же парковочные, за которыми идут просто улицы, где вперемешку жилые дома, магазины с едой и так далее. За двумя-тремя улицами начинаются сектора парков, в которых по-разному разбросаны всякие аттракционы, будки, кафешки и так далее. Парки называются Голова, Между ног, Под Мышкой с Пистолетом и Под Мышкой с Бумажником.
– А названия о чем-нибудь говорят? – поинтересовался я, прочищая трубку.
– Конечно. – рассеянно сказал он, глядя, как я засыпаю табак. – Между ног просто чуть обустроенный лес, в котором слоняются все подряд и все подряд, кроме патрулей местной полиции. Это просто непредсказуемое место, куда ходят, когда уже не знаешь, чего хочется. В Подмышке с пистолетом разные лабиринты и площадки для беготни и перестрелок. На каждой площадке свои расценки, правила и персонал.
Он сделал паузу и сердито добавил:
– В том числе и насмерть. В Подмышке с бумажником особенно дорогие заведения. Там все совершенно безопасно для клиента, но цена на все в два-три-десять раз выше, а в общем, все то же самое. В голове игровая зона – разные игры, где надо немного пошевелить мозгами. Заведения разные, но у каждого ест казино. Вот такие у нас парки. Так тебя куда? – сердито осведомился он. Только тут до меня дошло, что он считает меня туристом, которого ему сплавил полковник.
– Пока никуда. – буркнул я, чувствуя, что его мысль, что я – ебрь-терорист, зависла где-то рядом, готовая проснуться и сделать меня таковым. – Развлекаться, если вдруг потянет, что вряд ли, я буду в перерывах между работой.
– Какой? – недоверчиво спросил он.
– Спецкурьер резерв-1 Базы-2! – злобно отсалютовал я.
Водитель злобно сплюнул, выругался и значительно добродушней прогудел:
– Извини, я не понял. Курьеры по форме не ходят.
– Вот то-то и оно. – потянулся и за карточкой, которую дал прапор. – Так что для начала поехали… то есть полетели, на… мясо правой ноги, 126, лаборатория «Ствол».
– Во что ты хочешь одеться? – хмыкнул водитель, роняя машину в поток летящих к правой ноге аппаратов.
– В самое безобидное, что у них есть. – буркнул я. Водитель разразился хохотом.
Комментарий Брямза относился к моей реакции на одинокую девушку, лениво бредущую от здания. Из одежды на ней был только красный биокостюм и пояс со свисающими с него тряпочками и сумочками.
Я оторвался от развевающейся по ветру гривы черных волос и вернулся к наблюдению за узенькими улочками безо всякого разделения тротуаров и проезжей части. Похожие, как братья-близнецы дома старались как будто вырядиться по разному и обвешивались украшениями вывесок, чтобы хоть как-то различаться.
На тротуарах изредка попадались одинокие фигуры в форме, женщины в биокостюмах и мужчины в темных одеждах.
– Лекарь. – откоментировал таксист поворот моей головы на мелькнувший снежно-белый балахон. – Вообще, прикосмодромный вокзал – это просто жилой квартал, расходящийся до внутренней кольцевой… вот она.
Дома оборвались, отрезанные широкой, в сорок полос, трассой. Улочка выходила на трассу, по которой лениво полз большой грязно-серый грузовик.
Я посмотрел на мелькающие в небе поток катеров и вопросительно уставился на водителя.
Он покосился на меня круглым синим глазом, сверкнувшим из-под густой седой брови, щелкнул рычажком на небольшом пульте, из которого торчали два штурвала и потянул левый.
Такси плавно взлетело и скользнув между струйками катеров, зависло на высоте полукилометра.
– Значит, смотри, – ткнул водитель большим ногтем в экран на потолке. Экран транслировал картинку вида вниз.
– Это База-2 и прикосмпортовый, обведены кольцевой, от которой, от вот этих кварталоразделителей, начинаются идущие дальше проспекты, Левая-Правая Руки и Ноги. Примерно на Локтях и Коленях стоят скупки, и по ним проходит Средняя Кольцевая. На Ладонях и Ступнях, это большие площади, проходит Большая Кольцевая, за которой месиво из парков, тиров, дач и вообще, обрывающееся в леса где-то в пятидесяти километрах от Пупка, или прикосмопортовой площади.
С востока на запад через город проходит, вон она, труба планетарной транспортной сети, называемой Пояс. Станции посадки – на пересечении со Средней Кольцевой.
По проспектам стоят магазины, преимущественно с всякими игрушками, тряпками, таблетками, кремами и энергоприсадками и так далее, и серди них всяческие кафе и рестораны.
Вторым рядом за двориками стоят всякие тиры, бассейны, клубы, и всяка фигня. Затем справа-слева идут проезжие дороги, они же парковочные, за которыми идут просто улицы, где вперемешку жилые дома, магазины с едой и так далее. За двумя-тремя улицами начинаются сектора парков, в которых по-разному разбросаны всякие аттракционы, будки, кафешки и так далее. Парки называются Голова, Между ног, Под Мышкой с Пистолетом и Под Мышкой с Бумажником.
– А названия о чем-нибудь говорят? – поинтересовался я, прочищая трубку.
– Конечно. – рассеянно сказал он, глядя, как я засыпаю табак. – Между ног просто чуть обустроенный лес, в котором слоняются все подряд и все подряд, кроме патрулей местной полиции. Это просто непредсказуемое место, куда ходят, когда уже не знаешь, чего хочется. В Подмышке с пистолетом разные лабиринты и площадки для беготни и перестрелок. На каждой площадке свои расценки, правила и персонал.
Он сделал паузу и сердито добавил:
– В том числе и насмерть. В Подмышке с бумажником особенно дорогие заведения. Там все совершенно безопасно для клиента, но цена на все в два-три-десять раз выше, а в общем, все то же самое. В голове игровая зона – разные игры, где надо немного пошевелить мозгами. Заведения разные, но у каждого ест казино. Вот такие у нас парки. Так тебя куда? – сердито осведомился он. Только тут до меня дошло, что он считает меня туристом, которого ему сплавил полковник.
– Пока никуда. – буркнул я, чувствуя, что его мысль, что я – ебрь-терорист, зависла где-то рядом, готовая проснуться и сделать меня таковым. – Развлекаться, если вдруг потянет, что вряд ли, я буду в перерывах между работой.
– Какой? – недоверчиво спросил он.
– Спецкурьер резерв-1 Базы-2! – злобно отсалютовал я.
Водитель злобно сплюнул, выругался и значительно добродушней прогудел:
– Извини, я не понял. Курьеры по форме не ходят.
– Вот то-то и оно. – потянулся и за карточкой, которую дал прапор. – Так что для начала поехали… то есть полетели, на… мясо правой ноги, 126, лаборатория «Ствол».
– Во что ты хочешь одеться? – хмыкнул водитель, роняя машину в поток летящих к правой ноге аппаратов.
– В самое безобидное, что у них есть. – буркнул я. Водитель разразился хохотом.
«Стоять! Это изнасилование!» Нимфоманка
– Хде взял? – оторвался на меня от пистолета начальник лаборатории.
– Дали. – честно сказал я, отрываясь от стеллажей с разным хламом за его затылком. В окошечке, прорубленном в бронестекле, виднелось только лицо, спрятанное в копне седых волос.
– Хде?
Я призадумался, я потом сказал, глядя на нависающие над окошечком турели с пачками стволов.
– Ну… там.
– А-а-а-а-а. – обрадовано протянул он. – Там такое еще может быть. Че надо-то?
Я пару секунд пялился на него, пытаясь сообразить, кто кого наебал.
– Все, что к ним есть, кроме боеприпасов.
– К ним или к нему? – уточнил начлаб, косясь выпрыгавыющим из глазницы шариком глаза на лежащий перед ним пистолет.
– К ним. – вздохнул я, выкладывая рядом второй.
– Усек. – гыгыкнул оружейник, и повернувшись, пошел вглубь склада, продемонстрировав мне тощую обвисщую жопу, обтянутую темно-темно розовым костюмом.
Задница исчезла за поворотом и там загремело.
– Тэ-э-к. Тэк. Ага-Ага. – донеслось из-за угла, и из-за угла показалось обвисшее же брюхо, ниже которого все было прикрыто кучкой всякой всячины, обтянутой розовыми лапками.
Подождав, пока куча переместиться на прилавок, я спросил:
– Костюмчик где надыбал?
– Хочешь такой же? – показал завлаб торчащие в разные стороны зубы, даже длина которых была плюс-минус полсантиметра.
– Ну если он у тебя на самом деле с дерьмосборником и дерьмоперерабатывателем, то наверное, хочу.
Завлаб хихикнул и сказал:
– Не, я на твоем месте лучше бы скафандр бронированный, командирский первоконфедеративный достал, чтобы рикошетом не подстрелило. Только у меня нету. – он хихикнул громче и взмахом руки разровнял по столу богатство.
– Два лазерника по десятке, один – пятнарик, две наплечных кобуры по две сотни, одна – триста, приклад только один, зато титановый ручной работы, с конфигурацией плече-предплечье, оптика только одна – две тебе ни в жопу ни в ухо, нательный магазин на две тысячи, снаряженный, полгода гарантии, триста пятьдесят, шарики, если не надо, можешь выковыривать сам.
– Хрен с ними. А вковырять их потом можно будет или он одноразовый, как носовой платок?
Оружейник хмыкнул.
– Да нет, этим сопельки можно не раз и не два. Че берешь?
– Магазин, одну кобуру, оба лазерника, оптику и приклад. И покажи, как все это развесить, чтобы не очень пугать народ.
Оружейник, хохоча, исчез из поля зрения на пару секунд. Появившись, он утер слезы и начал командовать.
– Так, магазин одеваешь, так, хвост пока пусть висит, только на второе плече лямочку накинь. Так, эту фиговину, да, кобуру, натягиваешь на предплечье, так, вставляешь пистолет в держало… кисть можно назад до упора… Ага, выскакивает… руку не ушиб?… так. Лазерник просто ввинчивается. Так… второй тоже. Так. Кнопочки подсветки работают? Ага, обе. Так. Оптику бери. Отщелкни вот эту фигнюшку и надвинь до упора. Отпусти рычажок. Не сваливается? Хорошо. Приклад… ага, сам справился. Так, ремешок накинь на плече, так, отпускай, чтобы свисало. Так. Ага. Так, так, теперь шнурок обоймы в рукоятку. Так, ну вот и все.
Я посмотрел на свисавший с левого плеча автомат с прикладом, на облепивший правую руку пистолет в кобуре с дохреназарядным магазином, и понял, что если выдвину челюсть и нахмурю брови, то вполне сгожусь в модели для рисования комикса. Для мультсериалов уже не потяну – потому что там надо было шевелиться, бегать и прыгать, а шевелиться мне было страшно, чтобы не начать стрелять.
– Дали. – честно сказал я, отрываясь от стеллажей с разным хламом за его затылком. В окошечке, прорубленном в бронестекле, виднелось только лицо, спрятанное в копне седых волос.
– Хде?
Я призадумался, я потом сказал, глядя на нависающие над окошечком турели с пачками стволов.
– Ну… там.
– А-а-а-а-а. – обрадовано протянул он. – Там такое еще может быть. Че надо-то?
Я пару секунд пялился на него, пытаясь сообразить, кто кого наебал.
– Все, что к ним есть, кроме боеприпасов.
– К ним или к нему? – уточнил начлаб, косясь выпрыгавыющим из глазницы шариком глаза на лежащий перед ним пистолет.
– К ним. – вздохнул я, выкладывая рядом второй.
– Усек. – гыгыкнул оружейник, и повернувшись, пошел вглубь склада, продемонстрировав мне тощую обвисщую жопу, обтянутую темно-темно розовым костюмом.
Задница исчезла за поворотом и там загремело.
– Тэ-э-к. Тэк. Ага-Ага. – донеслось из-за угла, и из-за угла показалось обвисшее же брюхо, ниже которого все было прикрыто кучкой всякой всячины, обтянутой розовыми лапками.
Подождав, пока куча переместиться на прилавок, я спросил:
– Костюмчик где надыбал?
– Хочешь такой же? – показал завлаб торчащие в разные стороны зубы, даже длина которых была плюс-минус полсантиметра.
– Ну если он у тебя на самом деле с дерьмосборником и дерьмоперерабатывателем, то наверное, хочу.
Завлаб хихикнул и сказал:
– Не, я на твоем месте лучше бы скафандр бронированный, командирский первоконфедеративный достал, чтобы рикошетом не подстрелило. Только у меня нету. – он хихикнул громче и взмахом руки разровнял по столу богатство.
– Два лазерника по десятке, один – пятнарик, две наплечных кобуры по две сотни, одна – триста, приклад только один, зато титановый ручной работы, с конфигурацией плече-предплечье, оптика только одна – две тебе ни в жопу ни в ухо, нательный магазин на две тысячи, снаряженный, полгода гарантии, триста пятьдесят, шарики, если не надо, можешь выковыривать сам.
– Хрен с ними. А вковырять их потом можно будет или он одноразовый, как носовой платок?
Оружейник хмыкнул.
– Да нет, этим сопельки можно не раз и не два. Че берешь?
– Магазин, одну кобуру, оба лазерника, оптику и приклад. И покажи, как все это развесить, чтобы не очень пугать народ.
Оружейник, хохоча, исчез из поля зрения на пару секунд. Появившись, он утер слезы и начал командовать.
– Так, магазин одеваешь, так, хвост пока пусть висит, только на второе плече лямочку накинь. Так, эту фиговину, да, кобуру, натягиваешь на предплечье, так, вставляешь пистолет в держало… кисть можно назад до упора… Ага, выскакивает… руку не ушиб?… так. Лазерник просто ввинчивается. Так… второй тоже. Так. Кнопочки подсветки работают? Ага, обе. Так. Оптику бери. Отщелкни вот эту фигнюшку и надвинь до упора. Отпусти рычажок. Не сваливается? Хорошо. Приклад… ага, сам справился. Так, ремешок накинь на плече, так, отпускай, чтобы свисало. Так. Ага. Так, так, теперь шнурок обоймы в рукоятку. Так, ну вот и все.
Я посмотрел на свисавший с левого плеча автомат с прикладом, на облепивший правую руку пистолет в кобуре с дохреназарядным магазином, и понял, что если выдвину челюсть и нахмурю брови, то вполне сгожусь в модели для рисования комикса. Для мультсериалов уже не потяну – потому что там надо было шевелиться, бегать и прыгать, а шевелиться мне было страшно, чтобы не начать стрелять.