Страница:
В Ингернике Финкаун что-то вроде исторической аномалии, древний город, почти не подвергшийся разрушению. Чуду способствовали два обстоятельства: практически мгновенная гибель окрестного населения в момент падения Гирейна и одиозное богатство столицы исчезнувшего Ингерланда. Когда политическая ситуация немного стабилизировалась (в смысле – невменяемые сторонники короля вымерли), толпы черных магов потянулись сюда за имуществом покойных горожан. Предприятие оказалось настолько выгодным, что прятавшихся в руинах нежитей просто затоптали. Впрочем, после восстановления Финкаун недолго оставался столицей: кое-кому мешали спать мысли о мертвецах, хотя, на мой взгляд, жить под знаком Чумы – гораздо более нервное занятие. Правительство переехало в Хо-Карг, отчего, на мой взгляд, город только выиграл.
Замок на холме был очень стар. Когда-то он служил резиденцией монархов, впоследствии – обиталищем инквизиции, а теперь принадлежал местному отделению НЗАМИПС. Проницательные горожане окрестили старую крепость Домом Короля, и, надо признать, прозвище хорошо отражало действительность.
Из окна моего номера открывался потрясающий вид на эту достопримечательность – сквозь вязь паровозных дымов (гостиница располагалась рядом с сортировочной станцией). Сопровождающий из НЗАМИПС что-то чирикал про свои ошибки и проблемы с бронированием, но я почти не слушал его – считал паровозные гудки. Каждая трель была неповторимым звуковым паспортом соответствующего агрегата, прямо сейчас там катались три небольших маневровых паровозика (трехактная свирель), щебетание которых бесцеремонно оборвал солидный шеститактный рев. Я чуть из окна не выпрыгнул! Это ОН, последнее достижение алхимии, могучий локомотив с парогенератором и электрической передачей усилия на ось!!! Скорость этого чудовища ограничивалась лишь радиусом железнодорожных путей, а длина состава – прочностью сцепок. Что поделать, предки не страдали избытком фантазии и не заложили в чугунку надлежащего запаса прочности.
Я по-быстрому вытолкал за дверь назойливого чиновника и завалился спать под несмолкающий стук колес и грохот сортировки. Всю ночь меня баюкал любимый детский сон с паровозиками и мной в качестве машиниста. Цветные вагончики катались по холмам Краухарда под самыми немыслимыми углами, а шум составов подозрительно напоминал тарахтение дядиного грузовичка. Под утро Шорох решил отличиться, и над долинами моих снов с басовитым рокотом пронесся летучий агрегат из древних времен. Однако техномагия. Хорошо!
Утром выяснилось, что слушать чиновника надо было внимательнее – так круто я еще ни разу не попадал.
Место, где мне полагалось получить дальнейшие инструкции, оказалось банкетным залом, в котором вот-вот должен был начаться прием. Я стоял рядом с мотоциклом в своих походных штанах, бутсах на шнуровке и в плаще с завязками, с тихим отчаянием разглядывая дорогие костюмы и вечерние платья гостей. И, что самое противное, у меня не было ни малейшего представления, кого там искать и что делать, если мы все-таки не встретимся. А если возвращаться в номер, то это лишний час, и все равно я буду выглядеть как замарашка. Где в Финкауне за полчаса найти фрак? И сколько это будет стоить…
Обычный человек впал бы в отчаяние, белого хватил бы удар, но черного такой ерундой не одолеешь.
Да какого Шороха! Кто мне говорил, что некроманты – мужики со странностями? Ну и фиг! Они сами виноваты, что подослали ко мне вчера слабоумного.
Я выщелкнул чистящее проклятие, подвязал очки к верхней пуговице жилетки и решительным шагом направился внутрь. Видимо, чего-то подобного от некоторых гостей и ждали, потому что швейцар даже не поморщился и поклонился мне так же чопорно, как и всем остальным:
– Рад приветствовать вас на третьем ежегодном симпозиуме по проблемам прикладной магии, сэр! Регистрация участников за стойкой справа.
Я прошествовал к стойке и с некоторым удивлением получил готовый бейджик со своим именем и указанием «секция номер пять». Так, глядишь, мне еще и доклад придется делать. Интересно, о чем? Я нацепил бейджик поверх очков (больше места не было) и направился в сторону многообещающего позвякивания.
Атмосфера вокруг царила нерабочая. Народ фланировал по паркету, собирался кучками, здоровался, знакомился и что-то обсуждал. Эпицентром движения служил длинный ряд столиков, заставленных тарелками, подносами и горками хрустально сверкающих фужеров.
Вот это по-нашему! Никаких приветственных речей, сначала – фуршет, потом – словоблудие. Я навалил на тарелку корзиночек с салатами и попытался найти среди напитков что-то крепче минералки (знал бы – с собой принес). Над столом крепился стенд с указанием места и времени заседания секций.
– Сделал бы диплом у Чарака, был бы сейчас на острие прогресса.
Пятая секция именовалась «Проблемы ретроспективной анимации», а сзади ко мне подкрался Сатал.
– Здравствуйте!
Любимый учитель шикарно смотрелся в своем темно-сером костюме (похоже, я единственный пришел сюда в коже). Радовало, что комментировать мой внешний вид никто себе не позволял: по-видимому, любителям прикладной магии уже приходилось прикладываться к боевым магам. Все делегаты спокойно занимались своими делами, и только какой-то маньячного вида дед пялился на меня так, словно мыша увидел. Я уставился на него в ответ, с тихим злорадством ожидая, когда ему придется сдать назад: драться в таком людном месте ни один черный себе не позволит. Жизненный опыт подсказывал мне, что заигрывать с агрессивно настроенным незнакомцем бессмысленно: конфликт этим не прекратишь, а сам будешь чувствовать себя как оплеванный. Дедок надулся и очень внятно произнес: «Хах!» Старый маразматик! Прется ко мне, решил познакомиться.
– Господин Сатал.
– Господин Аксель. Мой ученик – Тангор.
Обидно, конечно, быть представленным как подмастерье, но это лучше, чем остаться с матерым колдуном один на один. Я улыбнулся с тем выражением, за которое даже отражению в зеркале хочется дать в пятак, и пропел:
– Здравствуйте!
Дед холодно прищурился:
– Переигрываешь. – И уже Саталу: – Такой же наглый, как его отец! А ведь они, казалось бы, почти не знакомы.
– Наследственность, – пожал плечами любимый учитель.
Дед фыркнул, развернулся и, не прощаясь, отправился трепать нервы кому-то еще. До чего же мне везет на знакомства…
– Завидует, – констатировал Сатал. – Он к Михандрову год с лишним подход искал, а ты за месяц справился.
– Жаль, никто об этом не знает.
– Шутишь? Чтобы Аксель признал, что принял помощь от Тангора? Да ему проще удавиться!
– А в чем беда? – Меня начинало задевать такое отношение. Да, я уже узнал про бурное прошлое моего семейства. Но когда это было!
Сатал аккуратно повернулся спиной к проходу и начал вполголоса меня просвещать:
– Твой дед его два года в цепях продержал за какой-то криминал, и думаю, что цепями дело не ограничилось. С тех пор Аксель законопослушен до тошноты, но ни один бывший инквизитор в его регионе надолго не задерживается. А твой отец занял должность координатора одновременно с ним. Улавливаешь?
Я улавливал: крутая смесь из зависти, ненависти и ущемленного самолюбия четко вела старого мага на цель. Значит, отдых на Южном побережье мне не светит.
Сатал неожиданно расслабился и повысил голос:
– Собираешься делать доклад?
– О чем?
– Да без разницы! Пятая секция собирается впервые, тебе достаточно выйти на трибуну и постоять.
Ага! Дать народу поглядеть на живого некроманта. Будто мало мне неприятностей…
Пришлось напомнить:
– Я – алхимик!
– Ну да, ну да. А лаборатория высшей защиты тебе зачем?
– Хочу сделать еще один амулет, для мотоцикла, – ловко выкрутился я. – Безопасность – наше все!
Узнаю, кто ему настучал, прокляну.
Сатал скептически хмыкнул. В этот момент надсадный вой заставил разговоры в зале смолкнуть, некоторые гости вздрогнули, а иные даже присели.
Мой мотоцикл опять пытались угнать.
– Пойдешь? – поинтересовался Сатал.
– Дам им еще один шанс, – поморщился я и активировал ключ, теперь срабатывающий с расстояния в двадцать метров (мне еще в прошлый раз надоело бегать по лестнице вверх-вниз). Противный звук словно отрезало.
Минуту спустя через зал с независимым видом прошлепали четверо боевых магов в мундирах.
– Что, армейские тоже здесь?
– А как же! У них целая секция есть, вторая.
Я попытался составить список своих текущих проблем, сбился и плюнул на это дело. Сегодня – банкет, хоть небо тресни.
Весь оставшийся вечер я потратил на дегустацию деликатесов, вполуха слушая спичи устроителей конференции, произносимые тут же, у стола. А мерзопакостный Аксель осуществлял информационную диверсию: старик обошел весь зал и всем, с кем разговаривал, намекал на присутствие действующего некроманта. («Вон тот юноша, видите? И воющий мотоцикл тоже его. Не правда ли, забавное волшебство?»)
Не ожидал от координатора региона такой мелочности! Впрочем, почему нет? Ему же это ничего не стоило.
Старый дом предоставлял Лаванде Килозо массу интересных возможностей, о которых нынешние обитатели поместья, вполне возможно, понятия не имели.
«Интересные люди здесь жили, доверчивые», – думала про себя шпионка, прикладывая стеклянный бокал к декоративному вензелю на стене. Медный стержень, зачарованный на передачу звука, позволял четко слышать любое слово, произнесенное в соседней комнате.
За стеной, в апартаментах, ненавязчиво охраняемых двумя неприятного вида слугами, Дэрик встречался с одним из Посвященных, о личностях которых Лаванда по-прежнему не имела ни малейшего представления. В своем логове Искусники не мелочились: анонимность и покой лидеров секты обеспечивали люди с явными признаками измененного сознания.
«Хозяина поместья можно сажать не глядя: Духовный Патронат еще при инквизиции запретили». Впрочем, как и многое другое, чем сектанты пользовались не раздумывая.
– Здравствуйте, Учитель, – задребезжал бокал.
– Здравствуй, Дэрик. Чай на столе. Ты снова о чем-то тревожишься.
Еще бы нет! Все септонвильские беглецы жили в двух смежных комнатах и почти целые дни проводили вместе. Кажется, переспорить «наивную горожанку» стало для Дэрика делом чести. Лаванда невольно посочувствовала сектанту: жил себе и жил, не один год следовал своим убеждениям и ни в чем не сомневался. И вдруг появляется какая-то пигалица и начинает задавать неудобные вопросы, ответов на которые в пределах его системы ценностей просто нет. Может, не стоит мучить беднягу?
– Это от безделья, Учитель. Поручите мне что-нибудь, и тревоги исчезнут.
– Неправильно! Спокойствия духа следует добиваться до, а не после принятия решений. Итак?
Последовала пауза: Дэрик собирался с мыслями.
– Я не нахожу объяснения пользе, которую приносят черные маги обществу. Казалось бы, влияние скверны должно быть однозначно отрицательным, но именно на черной магии построены наиболее эффективные способы защиты от порождений Тьмы. Проклятый Источник отрицает сам себя!
– Ах вот оно что…
Воображение Лаванды живо нарисовало благообразного старца, печально кивающего головой.
– Ты совершаешь типичную для людей ошибку – меряешь все человеческой пользой. Делом света руководят не корыстные мотивы горстки червей, возомнивших себя царями природы.
Дэрик пропустил свою реплику – может, заслушался, а может, у него просто чай в горле застрял. Посвященного тем временем повело на речь.
– Божественный замысел суть квинтэссенция мирового блага, – вдохновенно вещал он, – интересов всех созданий, а не только одного двуногого. При создании Универсума в своем могуществе Он заложил в него идеальный баланс сил, предполагать, что нечто сущее не угодно Богу, опасная ересь. Ступая на путь Света, мы должны принять мир таким, как он есть, и осознать, что порождения Тьмы – лишь инструмент в Его руках, воздействие которого надо принять с благодарностью. Единственная причина зла вокруг – человеческая воля, мелочно противостоящая Творцу!
Лаванда могла бы возразить, что многие из «созданий божьих» (например, те же каштадарские львы) выжили только потому, что содержались в неволе. Причем склонность заботиться о «братьях меньших» с близостью к Свету не коррелировала: в том же Белом Халаке к моменту коллапса оставались только вороны, кошки и собаки мелких, никчемных пород. Надо ли так понимать, что Господь насоздавал много лишнего? Увы, поучаствовать в споре шпионка не могла.
Голос Посвященного зажурчал доверительнее:
– Черный источник – символ противоестественных стремлений. Он чужд природе, а его обладатели – носители всевозможных пороков. Пораженные скверной распространяют ее вокруг себя, подают тлетворный пример чистым душой людям и утверждают насилие!
Лаванда представила себе «овец господних», пытающихся подражать черным (особенно в присутствии последних), и ухмыльнулась. Учили мыши кота жить! Нет, нет, люди не так глупы, чтобы участвовать в заведомо проигрышном мероприятии. Напротив, они предпочитают возвести терпение в добродетель, миролюбие превратить в идеал, а неспособных к всепрощению снисходительно опекать. Терпимость к непохожему стимулировалась именно присутствием боевых магов (когда твоя жизнь и безопасность зависят от соседа-черного, хотя он и полный гад). Понимание помогало обывателям избавиться от страха, и что характерно: скоро непобедимые чародеи сами начинали комплексовать относительно собственной природы. Этими беднягами так легко управлять!
Но почему молчит Дэрик, они ведь, кажется, несколько раз проговаривали эту тему? Не хочет противоречить учителю? Обидно!
– Не ограниченное порождениями Тьмы, человечество будет распространяться, как плесень, – скорбно подытожил Посвященный. – Земля нуждается в очищении, и Литургия Света – лишь первый ее этап.
Со своей стороны стены Лаванда удивленно дернула бровью. Интересно, а как последний тезис сочетается с утверждением насилия? Но Дэрик молчал. Из бокала доносились странные звуки: жалобный звон чашки, глухой удар. После минуты молчания Посвященный, вероятно, дернул шнурок колокольчика, и через комнату мерно протопали шаги зачарованного стражника.
– Позаботься о Дэрике, – приказал Искусник.
– А его спутники? – равнодушно уточнил стражник.
– Они присоединятся к нему позднее. Мы найдем для них подходящее послушание.
О живых людях таким тоном не разговаривают. Чувства Лаванды корябнул легкий холодок – ощущение близости чьей-то смерти. До своей комнаты шпионка домчалась одним духом. Мысли метались, как перепуганные кролики. Дэрик мертв. Ей придется бежать, а выяснить планы секты так и не удалось. Полный провал! Да и как отсюда выбраться? По границам поместья разросся настоящий зеленый ад, пристань также отделена от дома двумя рядами живой изгороди, во всех проходах – измененные стражники, которым человека зарезать как почесаться. Тем более что дело касается гостей, все равно предназначенных на убой.
Лаванда села на кровать, невольно выполняя совет, данный учителем. Спокойствие! Дэрика убрали, явно следуя какому-то плану, скорее всего потому, что Искусник засветился в Септонвиле. С остальными беглецами поступят так же, но позже, и все концы, ведущие к руководству секты, будут обрублены. У шпионки остается совсем немного времени и призрачный шанс повернуть ситуацию в свою пользу. Но отступиться сейчас она не могла. Сектанты оказались гораздо опаснее каштадарских Хозяев Домов – те хотя бы не обладали глубокими познаниями в магии. Упускать Посвященных нельзя!
О том, что Дэрик уехал по срочным делам, беглецам рассказали за ужином. К тому моменту Лаванда стала мисс Табрет почти целиком, и заподозрить ее в сомнениях было невозможно.
Глава 4
Замок на холме был очень стар. Когда-то он служил резиденцией монархов, впоследствии – обиталищем инквизиции, а теперь принадлежал местному отделению НЗАМИПС. Проницательные горожане окрестили старую крепость Домом Короля, и, надо признать, прозвище хорошо отражало действительность.
Из окна моего номера открывался потрясающий вид на эту достопримечательность – сквозь вязь паровозных дымов (гостиница располагалась рядом с сортировочной станцией). Сопровождающий из НЗАМИПС что-то чирикал про свои ошибки и проблемы с бронированием, но я почти не слушал его – считал паровозные гудки. Каждая трель была неповторимым звуковым паспортом соответствующего агрегата, прямо сейчас там катались три небольших маневровых паровозика (трехактная свирель), щебетание которых бесцеремонно оборвал солидный шеститактный рев. Я чуть из окна не выпрыгнул! Это ОН, последнее достижение алхимии, могучий локомотив с парогенератором и электрической передачей усилия на ось!!! Скорость этого чудовища ограничивалась лишь радиусом железнодорожных путей, а длина состава – прочностью сцепок. Что поделать, предки не страдали избытком фантазии и не заложили в чугунку надлежащего запаса прочности.
Я по-быстрому вытолкал за дверь назойливого чиновника и завалился спать под несмолкающий стук колес и грохот сортировки. Всю ночь меня баюкал любимый детский сон с паровозиками и мной в качестве машиниста. Цветные вагончики катались по холмам Краухарда под самыми немыслимыми углами, а шум составов подозрительно напоминал тарахтение дядиного грузовичка. Под утро Шорох решил отличиться, и над долинами моих снов с басовитым рокотом пронесся летучий агрегат из древних времен. Однако техномагия. Хорошо!
Утром выяснилось, что слушать чиновника надо было внимательнее – так круто я еще ни разу не попадал.
Место, где мне полагалось получить дальнейшие инструкции, оказалось банкетным залом, в котором вот-вот должен был начаться прием. Я стоял рядом с мотоциклом в своих походных штанах, бутсах на шнуровке и в плаще с завязками, с тихим отчаянием разглядывая дорогие костюмы и вечерние платья гостей. И, что самое противное, у меня не было ни малейшего представления, кого там искать и что делать, если мы все-таки не встретимся. А если возвращаться в номер, то это лишний час, и все равно я буду выглядеть как замарашка. Где в Финкауне за полчаса найти фрак? И сколько это будет стоить…
Обычный человек впал бы в отчаяние, белого хватил бы удар, но черного такой ерундой не одолеешь.
Да какого Шороха! Кто мне говорил, что некроманты – мужики со странностями? Ну и фиг! Они сами виноваты, что подослали ко мне вчера слабоумного.
Я выщелкнул чистящее проклятие, подвязал очки к верхней пуговице жилетки и решительным шагом направился внутрь. Видимо, чего-то подобного от некоторых гостей и ждали, потому что швейцар даже не поморщился и поклонился мне так же чопорно, как и всем остальным:
– Рад приветствовать вас на третьем ежегодном симпозиуме по проблемам прикладной магии, сэр! Регистрация участников за стойкой справа.
Я прошествовал к стойке и с некоторым удивлением получил готовый бейджик со своим именем и указанием «секция номер пять». Так, глядишь, мне еще и доклад придется делать. Интересно, о чем? Я нацепил бейджик поверх очков (больше места не было) и направился в сторону многообещающего позвякивания.
Атмосфера вокруг царила нерабочая. Народ фланировал по паркету, собирался кучками, здоровался, знакомился и что-то обсуждал. Эпицентром движения служил длинный ряд столиков, заставленных тарелками, подносами и горками хрустально сверкающих фужеров.
Вот это по-нашему! Никаких приветственных речей, сначала – фуршет, потом – словоблудие. Я навалил на тарелку корзиночек с салатами и попытался найти среди напитков что-то крепче минералки (знал бы – с собой принес). Над столом крепился стенд с указанием места и времени заседания секций.
– Сделал бы диплом у Чарака, был бы сейчас на острие прогресса.
Пятая секция именовалась «Проблемы ретроспективной анимации», а сзади ко мне подкрался Сатал.
– Здравствуйте!
Любимый учитель шикарно смотрелся в своем темно-сером костюме (похоже, я единственный пришел сюда в коже). Радовало, что комментировать мой внешний вид никто себе не позволял: по-видимому, любителям прикладной магии уже приходилось прикладываться к боевым магам. Все делегаты спокойно занимались своими делами, и только какой-то маньячного вида дед пялился на меня так, словно мыша увидел. Я уставился на него в ответ, с тихим злорадством ожидая, когда ему придется сдать назад: драться в таком людном месте ни один черный себе не позволит. Жизненный опыт подсказывал мне, что заигрывать с агрессивно настроенным незнакомцем бессмысленно: конфликт этим не прекратишь, а сам будешь чувствовать себя как оплеванный. Дедок надулся и очень внятно произнес: «Хах!» Старый маразматик! Прется ко мне, решил познакомиться.
– Господин Сатал.
– Господин Аксель. Мой ученик – Тангор.
Обидно, конечно, быть представленным как подмастерье, но это лучше, чем остаться с матерым колдуном один на один. Я улыбнулся с тем выражением, за которое даже отражению в зеркале хочется дать в пятак, и пропел:
– Здравствуйте!
Дед холодно прищурился:
– Переигрываешь. – И уже Саталу: – Такой же наглый, как его отец! А ведь они, казалось бы, почти не знакомы.
– Наследственность, – пожал плечами любимый учитель.
Дед фыркнул, развернулся и, не прощаясь, отправился трепать нервы кому-то еще. До чего же мне везет на знакомства…
– Завидует, – констатировал Сатал. – Он к Михандрову год с лишним подход искал, а ты за месяц справился.
– Жаль, никто об этом не знает.
– Шутишь? Чтобы Аксель признал, что принял помощь от Тангора? Да ему проще удавиться!
– А в чем беда? – Меня начинало задевать такое отношение. Да, я уже узнал про бурное прошлое моего семейства. Но когда это было!
Сатал аккуратно повернулся спиной к проходу и начал вполголоса меня просвещать:
– Твой дед его два года в цепях продержал за какой-то криминал, и думаю, что цепями дело не ограничилось. С тех пор Аксель законопослушен до тошноты, но ни один бывший инквизитор в его регионе надолго не задерживается. А твой отец занял должность координатора одновременно с ним. Улавливаешь?
Я улавливал: крутая смесь из зависти, ненависти и ущемленного самолюбия четко вела старого мага на цель. Значит, отдых на Южном побережье мне не светит.
Сатал неожиданно расслабился и повысил голос:
– Собираешься делать доклад?
– О чем?
– Да без разницы! Пятая секция собирается впервые, тебе достаточно выйти на трибуну и постоять.
Ага! Дать народу поглядеть на живого некроманта. Будто мало мне неприятностей…
Пришлось напомнить:
– Я – алхимик!
– Ну да, ну да. А лаборатория высшей защиты тебе зачем?
– Хочу сделать еще один амулет, для мотоцикла, – ловко выкрутился я. – Безопасность – наше все!
Узнаю, кто ему настучал, прокляну.
Сатал скептически хмыкнул. В этот момент надсадный вой заставил разговоры в зале смолкнуть, некоторые гости вздрогнули, а иные даже присели.
Мой мотоцикл опять пытались угнать.
– Пойдешь? – поинтересовался Сатал.
– Дам им еще один шанс, – поморщился я и активировал ключ, теперь срабатывающий с расстояния в двадцать метров (мне еще в прошлый раз надоело бегать по лестнице вверх-вниз). Противный звук словно отрезало.
Минуту спустя через зал с независимым видом прошлепали четверо боевых магов в мундирах.
– Что, армейские тоже здесь?
– А как же! У них целая секция есть, вторая.
Я попытался составить список своих текущих проблем, сбился и плюнул на это дело. Сегодня – банкет, хоть небо тресни.
Весь оставшийся вечер я потратил на дегустацию деликатесов, вполуха слушая спичи устроителей конференции, произносимые тут же, у стола. А мерзопакостный Аксель осуществлял информационную диверсию: старик обошел весь зал и всем, с кем разговаривал, намекал на присутствие действующего некроманта. («Вон тот юноша, видите? И воющий мотоцикл тоже его. Не правда ли, забавное волшебство?»)
Не ожидал от координатора региона такой мелочности! Впрочем, почему нет? Ему же это ничего не стоило.
Старый дом предоставлял Лаванде Килозо массу интересных возможностей, о которых нынешние обитатели поместья, вполне возможно, понятия не имели.
«Интересные люди здесь жили, доверчивые», – думала про себя шпионка, прикладывая стеклянный бокал к декоративному вензелю на стене. Медный стержень, зачарованный на передачу звука, позволял четко слышать любое слово, произнесенное в соседней комнате.
За стеной, в апартаментах, ненавязчиво охраняемых двумя неприятного вида слугами, Дэрик встречался с одним из Посвященных, о личностях которых Лаванда по-прежнему не имела ни малейшего представления. В своем логове Искусники не мелочились: анонимность и покой лидеров секты обеспечивали люди с явными признаками измененного сознания.
«Хозяина поместья можно сажать не глядя: Духовный Патронат еще при инквизиции запретили». Впрочем, как и многое другое, чем сектанты пользовались не раздумывая.
– Здравствуйте, Учитель, – задребезжал бокал.
– Здравствуй, Дэрик. Чай на столе. Ты снова о чем-то тревожишься.
Еще бы нет! Все септонвильские беглецы жили в двух смежных комнатах и почти целые дни проводили вместе. Кажется, переспорить «наивную горожанку» стало для Дэрика делом чести. Лаванда невольно посочувствовала сектанту: жил себе и жил, не один год следовал своим убеждениям и ни в чем не сомневался. И вдруг появляется какая-то пигалица и начинает задавать неудобные вопросы, ответов на которые в пределах его системы ценностей просто нет. Может, не стоит мучить беднягу?
– Это от безделья, Учитель. Поручите мне что-нибудь, и тревоги исчезнут.
– Неправильно! Спокойствия духа следует добиваться до, а не после принятия решений. Итак?
Последовала пауза: Дэрик собирался с мыслями.
– Я не нахожу объяснения пользе, которую приносят черные маги обществу. Казалось бы, влияние скверны должно быть однозначно отрицательным, но именно на черной магии построены наиболее эффективные способы защиты от порождений Тьмы. Проклятый Источник отрицает сам себя!
– Ах вот оно что…
Воображение Лаванды живо нарисовало благообразного старца, печально кивающего головой.
– Ты совершаешь типичную для людей ошибку – меряешь все человеческой пользой. Делом света руководят не корыстные мотивы горстки червей, возомнивших себя царями природы.
Дэрик пропустил свою реплику – может, заслушался, а может, у него просто чай в горле застрял. Посвященного тем временем повело на речь.
– Божественный замысел суть квинтэссенция мирового блага, – вдохновенно вещал он, – интересов всех созданий, а не только одного двуногого. При создании Универсума в своем могуществе Он заложил в него идеальный баланс сил, предполагать, что нечто сущее не угодно Богу, опасная ересь. Ступая на путь Света, мы должны принять мир таким, как он есть, и осознать, что порождения Тьмы – лишь инструмент в Его руках, воздействие которого надо принять с благодарностью. Единственная причина зла вокруг – человеческая воля, мелочно противостоящая Творцу!
Лаванда могла бы возразить, что многие из «созданий божьих» (например, те же каштадарские львы) выжили только потому, что содержались в неволе. Причем склонность заботиться о «братьях меньших» с близостью к Свету не коррелировала: в том же Белом Халаке к моменту коллапса оставались только вороны, кошки и собаки мелких, никчемных пород. Надо ли так понимать, что Господь насоздавал много лишнего? Увы, поучаствовать в споре шпионка не могла.
Голос Посвященного зажурчал доверительнее:
– Черный источник – символ противоестественных стремлений. Он чужд природе, а его обладатели – носители всевозможных пороков. Пораженные скверной распространяют ее вокруг себя, подают тлетворный пример чистым душой людям и утверждают насилие!
Лаванда представила себе «овец господних», пытающихся подражать черным (особенно в присутствии последних), и ухмыльнулась. Учили мыши кота жить! Нет, нет, люди не так глупы, чтобы участвовать в заведомо проигрышном мероприятии. Напротив, они предпочитают возвести терпение в добродетель, миролюбие превратить в идеал, а неспособных к всепрощению снисходительно опекать. Терпимость к непохожему стимулировалась именно присутствием боевых магов (когда твоя жизнь и безопасность зависят от соседа-черного, хотя он и полный гад). Понимание помогало обывателям избавиться от страха, и что характерно: скоро непобедимые чародеи сами начинали комплексовать относительно собственной природы. Этими беднягами так легко управлять!
Но почему молчит Дэрик, они ведь, кажется, несколько раз проговаривали эту тему? Не хочет противоречить учителю? Обидно!
– Не ограниченное порождениями Тьмы, человечество будет распространяться, как плесень, – скорбно подытожил Посвященный. – Земля нуждается в очищении, и Литургия Света – лишь первый ее этап.
Со своей стороны стены Лаванда удивленно дернула бровью. Интересно, а как последний тезис сочетается с утверждением насилия? Но Дэрик молчал. Из бокала доносились странные звуки: жалобный звон чашки, глухой удар. После минуты молчания Посвященный, вероятно, дернул шнурок колокольчика, и через комнату мерно протопали шаги зачарованного стражника.
– Позаботься о Дэрике, – приказал Искусник.
– А его спутники? – равнодушно уточнил стражник.
– Они присоединятся к нему позднее. Мы найдем для них подходящее послушание.
О живых людях таким тоном не разговаривают. Чувства Лаванды корябнул легкий холодок – ощущение близости чьей-то смерти. До своей комнаты шпионка домчалась одним духом. Мысли метались, как перепуганные кролики. Дэрик мертв. Ей придется бежать, а выяснить планы секты так и не удалось. Полный провал! Да и как отсюда выбраться? По границам поместья разросся настоящий зеленый ад, пристань также отделена от дома двумя рядами живой изгороди, во всех проходах – измененные стражники, которым человека зарезать как почесаться. Тем более что дело касается гостей, все равно предназначенных на убой.
Лаванда села на кровать, невольно выполняя совет, данный учителем. Спокойствие! Дэрика убрали, явно следуя какому-то плану, скорее всего потому, что Искусник засветился в Септонвиле. С остальными беглецами поступят так же, но позже, и все концы, ведущие к руководству секты, будут обрублены. У шпионки остается совсем немного времени и призрачный шанс повернуть ситуацию в свою пользу. Но отступиться сейчас она не могла. Сектанты оказались гораздо опаснее каштадарских Хозяев Домов – те хотя бы не обладали глубокими познаниями в магии. Упускать Посвященных нельзя!
О том, что Дэрик уехал по срочным делам, беглецам рассказали за ужином. К тому моменту Лаванда стала мисс Табрет почти целиком, и заподозрить ее в сомнениях было невозможно.
Глава 4
Тот встречающий из надзора, который меня подставил, на приеме не появился. Что мне делать дальше с моим контрактом, было совершенно непонятно, а спрашивать у любимого учителя – неудобно. Пришлось сделать вид, что я всю жизнь спать не мог – хотел узнать, что думают о некромантии не имеющие к ней отношения люди. Поднаторевший в научной риторике Ракшат назвал бы такое занятие «теоретические макароны».
Пятая секция начинала заседать позже всех (вероятно, предполагалось, что некроманты ночью заняты). Зато стены зала заседаний были отделаны в бело-зеленую клеточку, спокойно воспринимать которую мог только ушибленный на всю голову природник. Сенсаций не планировалось: так, пара обзорных докладов и что-то из криминалистической практики. Профессор из столицы долго и подробно излагал непроверенные исторические сведения, добытые из частных архивов. С его слов, выходило, что некромантия едва ли не самая древняя ветвь магического ремесла. Культ предков на три четверти состоял из подобных практик, хотя участники ритуалов были уверены, что на их вопросы отвечает дух. Что характерно, очень долго этим на равных занимались белые и черные. Дальше допроса костей дело, как правило, не заходило: попытки оживления трупов случались редко и кончались предсказуемо – смелому экспериментатору просто сносило мозги. В конце лектор довольно подробно описал использованный салемскими братчиками ритуал, добавив, что именно жертвоприношения детей сформировали вокруг некромантии ореол нетерпимости.
Слушать все эти «по-видимому», «можно предположить» и «вероятно» было откровенно скучно. Зачем с умным видом говорить о том, что не можешь доказать? Кое-что из того, что авторы приписывали нашим предкам, реализации не поддавалось даже теоретически (лично я это прекрасно понимал). Послушать истории про зомби тоже не получилось: поднимать покойников на профессиональном уровне научились сравнительно недавно (еще бы, собрать вместе дюжину некромантов – это тебе не палец показать!). Придание мертвой плоти свойств легендарных гоулов было отдельной труднореализуемой задачей, поэтому на врагов поднятые покойники оказывали чисто психологическое воздействие.
Вторым на трибуну забрался жизнерадостный толстячок в полицейском мундире – уполномоченный по сношениям с обществом (может, я его звание не разобрал?). Этот живописал современное положение дел (так, как оно видится из криминальной полиции), сыпал ростом процентов раскрытых и предотвращенных преступлений. Его послушаешь, так некромантов и не преследовали никогда – так, задерживали до выяснения. Лепота! Но о своей проблеме он все-таки проговорился: большинство обученных на полицейских курсах экспертов-аниматоров могли выудить отпечаток памяти только из более-менее хорошо сохранившегося тела. Вот почему Брайен ко мне так прицепился: способных допросить голую кость на всю Ингернику было человек тридцать, и это если считать столетних стариков.
А я, оказывается, ценный кадр! Но алхимия мне все равно нравится больше.
В общем, быстро выяснилось, что поучить меня некромантии никто из присутствующих не сможет. Надо ли говорить, что на следующий день я пришел туда только к раздаче бесплатного завтрака?
Около столиков меня встречал любимый учитель.
– Ты что это, халтурить вздумал?
Вот пристал! Ему-то какое дело?
– Сэр, я здесь вообще-то по контракту. Никто не говорил, что мне придется заседать на каком-то дебильном мероприятии!
Знал бы – денег вдвое запросил. Они бы разорились.
– А сотрудником НЗАМИПС ты с каких пор перестал быть? – резонно поинтересовался Сатал.
Вот зараза! Тут он меня уел.
– Значит, так, – учитель строго нахмурился, – контора командирует тебя на этот семинар, возражения не принимаются! Надо показать армейским и жандармам, что НЗАМИПС всегда впереди. Держи!
И он вручил мне странную бумажку, которой я объявлялся владельцем объекта «по пункту триста десять прим» с благословения старшего координатора региона Р. Ларкеса.
– Это что?
– Олух! Легализовали мы твое творчество. Спасибо сказать не хочешь?
– Ну, спасибо. – Отлично, теперь я официальный зомбивладелец. То есть, если что случится, первым вспомнят про меня.
– Тему сам придумаешь. Представишь обществу экспонат, объяснишь, как он там бегает, чем питается. Дальше – на твое усмотрение.
– А время на подготовку?!
– Да к чему тебе готовиться? Завтра в десять чтобы был.
Вчера сказать мне об этом он не мог. Вот сволота! Мало того, что я один здесь в кожаных штанах хожу, притворяясь, что так и надо, теперь меня еще превратят в аттракцион. Одно дело – мелкий эпатаж, и другое – выставить себя диким краухардцем на глазах цивилизованной публики. Тут даже армейские спецы на своей секции такие доклады выкатывают – закачаешься! Оптимизация инструментального контроля на местности, с графиками мощности и данными топографической съемки. От возмущения дармовые пирожки не лезли мне в горло. Это надо же так человека довести!
За дальним столиком сидел Аксель, с независимым видом прихлебывал чай и вилочкой отламывал от пирожка крохотные кусочки. И почему мне кажется, что я знаю, от кого исходит эта гадская инициатива? Либо я подставлюсь сам, либо подставлю Сатала, так и так старый перечник получит удовольствие.
К концу заседания у меня созрел план мести. Они хотят шоу некроманта? Они его получат, хоть задницей жуй.
Плотно пообедав за казенный счет, я поехал по магазинам, закупив оптом белый шелк, тушь и перья для каллиграфии, а потом всю ночь, без сна и отдыха, ваял иллюстрации к моему эпохальному сообщению. Наверное, мое возмущение давило окружающим на мозги, потому что в третьем часу ночи в номер постучал портье и заявил, что через полчаса у меня поезд. Ему сильно повезло, что я не спал! Мужик был послан за кофе.
К утру я представлял собой идеал сурового чародея из синематографических лент о древних временах (да, в детстве я тоже испытывал слабость к этим дерганым картинкам, отсутствием ауры навевающим мысли о мертвецах). Никаких городских глупостей вроде галстука или воротничка: кожаный плащ, вязаный жилет на голое тело, широкие ремни через грудь, на щеке – знак-концентратор (я прочитал о таком в дневниках Салариса), на поясе – дядькины четки (кто знает, тот поймет). Без посоха. Макс украсился аккуратной алой попонкой с небрежно выведенной бальзамирующей руной. Блеск! Когда швейцар шарахнулся от нас, творя отвращающие знаки, я понял, что нужный эффект достигнут.
К трибуне шел в звенящей тишине. Шелковые плакаты на тонких бамбуковых жердочках производили впечатление боевых штандартов, черная и алая тушь смотрелись как брызги крови и пятна мрака. Макс, проникшийся моментом, сел на край сцены и тяжело вздохнул.
В первом ряду устроился неописуемо довольный Сатал, а рядом – неподражаемо скукожившийся Аксель. Это они меня еще не слышали!
Нудным тоном вчерашнего лектора я начал перечислять преимущества гибридного зомби на гулевой основе, краем глаза наблюдая, как постепенно наполняется зал. Начертить схемы потоков мне было раз плюнуть, а вот обзорную часть приходилось безжалостно плагиатить у автора первого доклада. А что делать? Темы-то я не знал. Критики с мест можно было не опасаться: если мужик не наврал, к созданию боевых зомби начали подходить как раз перед правлением Гирейна, а потом все труды на эту тему погибли при массовом сожжении библиотек (не забыть туманно намекнуть на долгие поиски таинственных гримуаров, спрятанных под действием Бриллиантовой Руны). Я полчаса тупо парил народу мозги, и хоть бы кто вспомнил о регламенте! Когда в дверях замелькала вторая армейская секция полным составом, стало ясно, что балаган пора сворачивать.
Дискуссии не получилось вообще. Армейские спецы целеустремленно протискивались к сцене с явным намерением пальпировать объект доклада. Теоретики магии с задних рядов ожесточенно спорили о том, что может или не может мой пес, практики с первых – сосредоточенно передирали схемы с плакатов. Я снисходительно выслушивал бред председателя секции о необходимости продолжить мои интереснейшие исследования. Работа семинара была успешна сорвана.
Любимый учитель был вне себя от счастья.
– Ну вот, а ты боялся! – Алкоголя в буфете не подавали, но у Сатала была с собой флажка коньяку. – Теперь старик заречется со мной спорить.
Что и требовалось доказать.
– Сэр, я понимаю – Аксель, но вы-то!
– А что я? – пожал плечами Сатал. – Координатор теперь Ларкес, а я – скромный шеф департамента практической магии. Провожу освидетельствования, выдаю лицензии, никаких карательных функций. Хотя, – тут он смерил Макса оценивающим взглядом, – возможно, скоро мой департамент приподнимется!
Как говорится, предки в помощь. Я, кажется, внятно объяснил, каким объемом оперативных проклятий надо владеть, чтобы провернуть подобное. Правда, оставались еще зомби-жуки – освоить их создание гораздо проще. Да Шорох с ними! Пусть делают, что хотят. Главное, чтобы Аксель от меня отцепился.
– Вы слышали? Омерзительно! Привести в Драйден-холл исчадье Тьмы. Я теперь никогда не смогу там появиться.
– Напротив, друг мой, все очень удачно и своевременно. Слухи неизбежно просочатся в прессу, и, когда все случится, власти не смогут отрицать своей вины. У них надолго пропадет желание играться с костями!
Пятая секция начинала заседать позже всех (вероятно, предполагалось, что некроманты ночью заняты). Зато стены зала заседаний были отделаны в бело-зеленую клеточку, спокойно воспринимать которую мог только ушибленный на всю голову природник. Сенсаций не планировалось: так, пара обзорных докладов и что-то из криминалистической практики. Профессор из столицы долго и подробно излагал непроверенные исторические сведения, добытые из частных архивов. С его слов, выходило, что некромантия едва ли не самая древняя ветвь магического ремесла. Культ предков на три четверти состоял из подобных практик, хотя участники ритуалов были уверены, что на их вопросы отвечает дух. Что характерно, очень долго этим на равных занимались белые и черные. Дальше допроса костей дело, как правило, не заходило: попытки оживления трупов случались редко и кончались предсказуемо – смелому экспериментатору просто сносило мозги. В конце лектор довольно подробно описал использованный салемскими братчиками ритуал, добавив, что именно жертвоприношения детей сформировали вокруг некромантии ореол нетерпимости.
Слушать все эти «по-видимому», «можно предположить» и «вероятно» было откровенно скучно. Зачем с умным видом говорить о том, что не можешь доказать? Кое-что из того, что авторы приписывали нашим предкам, реализации не поддавалось даже теоретически (лично я это прекрасно понимал). Послушать истории про зомби тоже не получилось: поднимать покойников на профессиональном уровне научились сравнительно недавно (еще бы, собрать вместе дюжину некромантов – это тебе не палец показать!). Придание мертвой плоти свойств легендарных гоулов было отдельной труднореализуемой задачей, поэтому на врагов поднятые покойники оказывали чисто психологическое воздействие.
Вторым на трибуну забрался жизнерадостный толстячок в полицейском мундире – уполномоченный по сношениям с обществом (может, я его звание не разобрал?). Этот живописал современное положение дел (так, как оно видится из криминальной полиции), сыпал ростом процентов раскрытых и предотвращенных преступлений. Его послушаешь, так некромантов и не преследовали никогда – так, задерживали до выяснения. Лепота! Но о своей проблеме он все-таки проговорился: большинство обученных на полицейских курсах экспертов-аниматоров могли выудить отпечаток памяти только из более-менее хорошо сохранившегося тела. Вот почему Брайен ко мне так прицепился: способных допросить голую кость на всю Ингернику было человек тридцать, и это если считать столетних стариков.
А я, оказывается, ценный кадр! Но алхимия мне все равно нравится больше.
В общем, быстро выяснилось, что поучить меня некромантии никто из присутствующих не сможет. Надо ли говорить, что на следующий день я пришел туда только к раздаче бесплатного завтрака?
Около столиков меня встречал любимый учитель.
– Ты что это, халтурить вздумал?
Вот пристал! Ему-то какое дело?
– Сэр, я здесь вообще-то по контракту. Никто не говорил, что мне придется заседать на каком-то дебильном мероприятии!
Знал бы – денег вдвое запросил. Они бы разорились.
– А сотрудником НЗАМИПС ты с каких пор перестал быть? – резонно поинтересовался Сатал.
Вот зараза! Тут он меня уел.
– Значит, так, – учитель строго нахмурился, – контора командирует тебя на этот семинар, возражения не принимаются! Надо показать армейским и жандармам, что НЗАМИПС всегда впереди. Держи!
И он вручил мне странную бумажку, которой я объявлялся владельцем объекта «по пункту триста десять прим» с благословения старшего координатора региона Р. Ларкеса.
– Это что?
– Олух! Легализовали мы твое творчество. Спасибо сказать не хочешь?
– Ну, спасибо. – Отлично, теперь я официальный зомбивладелец. То есть, если что случится, первым вспомнят про меня.
– Тему сам придумаешь. Представишь обществу экспонат, объяснишь, как он там бегает, чем питается. Дальше – на твое усмотрение.
– А время на подготовку?!
– Да к чему тебе готовиться? Завтра в десять чтобы был.
Вчера сказать мне об этом он не мог. Вот сволота! Мало того, что я один здесь в кожаных штанах хожу, притворяясь, что так и надо, теперь меня еще превратят в аттракцион. Одно дело – мелкий эпатаж, и другое – выставить себя диким краухардцем на глазах цивилизованной публики. Тут даже армейские спецы на своей секции такие доклады выкатывают – закачаешься! Оптимизация инструментального контроля на местности, с графиками мощности и данными топографической съемки. От возмущения дармовые пирожки не лезли мне в горло. Это надо же так человека довести!
За дальним столиком сидел Аксель, с независимым видом прихлебывал чай и вилочкой отламывал от пирожка крохотные кусочки. И почему мне кажется, что я знаю, от кого исходит эта гадская инициатива? Либо я подставлюсь сам, либо подставлю Сатала, так и так старый перечник получит удовольствие.
К концу заседания у меня созрел план мести. Они хотят шоу некроманта? Они его получат, хоть задницей жуй.
Плотно пообедав за казенный счет, я поехал по магазинам, закупив оптом белый шелк, тушь и перья для каллиграфии, а потом всю ночь, без сна и отдыха, ваял иллюстрации к моему эпохальному сообщению. Наверное, мое возмущение давило окружающим на мозги, потому что в третьем часу ночи в номер постучал портье и заявил, что через полчаса у меня поезд. Ему сильно повезло, что я не спал! Мужик был послан за кофе.
К утру я представлял собой идеал сурового чародея из синематографических лент о древних временах (да, в детстве я тоже испытывал слабость к этим дерганым картинкам, отсутствием ауры навевающим мысли о мертвецах). Никаких городских глупостей вроде галстука или воротничка: кожаный плащ, вязаный жилет на голое тело, широкие ремни через грудь, на щеке – знак-концентратор (я прочитал о таком в дневниках Салариса), на поясе – дядькины четки (кто знает, тот поймет). Без посоха. Макс украсился аккуратной алой попонкой с небрежно выведенной бальзамирующей руной. Блеск! Когда швейцар шарахнулся от нас, творя отвращающие знаки, я понял, что нужный эффект достигнут.
К трибуне шел в звенящей тишине. Шелковые плакаты на тонких бамбуковых жердочках производили впечатление боевых штандартов, черная и алая тушь смотрелись как брызги крови и пятна мрака. Макс, проникшийся моментом, сел на край сцены и тяжело вздохнул.
В первом ряду устроился неописуемо довольный Сатал, а рядом – неподражаемо скукожившийся Аксель. Это они меня еще не слышали!
Нудным тоном вчерашнего лектора я начал перечислять преимущества гибридного зомби на гулевой основе, краем глаза наблюдая, как постепенно наполняется зал. Начертить схемы потоков мне было раз плюнуть, а вот обзорную часть приходилось безжалостно плагиатить у автора первого доклада. А что делать? Темы-то я не знал. Критики с мест можно было не опасаться: если мужик не наврал, к созданию боевых зомби начали подходить как раз перед правлением Гирейна, а потом все труды на эту тему погибли при массовом сожжении библиотек (не забыть туманно намекнуть на долгие поиски таинственных гримуаров, спрятанных под действием Бриллиантовой Руны). Я полчаса тупо парил народу мозги, и хоть бы кто вспомнил о регламенте! Когда в дверях замелькала вторая армейская секция полным составом, стало ясно, что балаган пора сворачивать.
Дискуссии не получилось вообще. Армейские спецы целеустремленно протискивались к сцене с явным намерением пальпировать объект доклада. Теоретики магии с задних рядов ожесточенно спорили о том, что может или не может мой пес, практики с первых – сосредоточенно передирали схемы с плакатов. Я снисходительно выслушивал бред председателя секции о необходимости продолжить мои интереснейшие исследования. Работа семинара была успешна сорвана.
Любимый учитель был вне себя от счастья.
– Ну вот, а ты боялся! – Алкоголя в буфете не подавали, но у Сатала была с собой флажка коньяку. – Теперь старик заречется со мной спорить.
Что и требовалось доказать.
– Сэр, я понимаю – Аксель, но вы-то!
– А что я? – пожал плечами Сатал. – Координатор теперь Ларкес, а я – скромный шеф департамента практической магии. Провожу освидетельствования, выдаю лицензии, никаких карательных функций. Хотя, – тут он смерил Макса оценивающим взглядом, – возможно, скоро мой департамент приподнимется!
Как говорится, предки в помощь. Я, кажется, внятно объяснил, каким объемом оперативных проклятий надо владеть, чтобы провернуть подобное. Правда, оставались еще зомби-жуки – освоить их создание гораздо проще. Да Шорох с ними! Пусть делают, что хотят. Главное, чтобы Аксель от меня отцепился.
– Вы слышали? Омерзительно! Привести в Драйден-холл исчадье Тьмы. Я теперь никогда не смогу там появиться.
– Напротив, друг мой, все очень удачно и своевременно. Слухи неизбежно просочатся в прессу, и, когда все случится, власти не смогут отрицать своей вины. У них надолго пропадет желание играться с костями!