Сыромятникова Ирина. Монтер путей господних

   Я принял твердое решение не шутить – чувство юмора у меня сейчас может оказаться очень странным.
   – Мне нужно тебе многое рассказать.
   Надеюсь, рассказ не потянет на сундук салемских братчиков.
   – Дело в том, что твой отец происходил из очень известной семьи, в некотором роде – династии. Несколько поколений твоих предков посвятили жизнь надзору за магией.
   Интересная формулировка для целей инквизиции.
   – Я знаю, ты не очень любишь блюстителей законности, что само по себе не предосудительно…
   Когда же Харлик успел это заметить?
   – …но надеюсь, ты его поймешь. Тодер выбрал карьеру стража порядка не совсем по велению души. Его родители в свое время настояли, чтобы он окончил церковную школу…
   Вероятно, мама пыталась объяснить, что папа не мог устроиться лучше из-за очень специфического образования – богоугодного.
   – Колледж Святой инквизиции, – рассеянно поправил я ее.
   До Реформации это был уровень нынешней Академии права.
   – Ты знаешь? – потрясенно выдохнула она.
   Я только плечами пожал.
   – Читал досье. Занимательно.
   У нее как-то подозрительно задрожали губы.
   – Прости! Я не думала, что для тебя это так важно.
   М-да, похоже, маленький семейный заговор обломался. Вот так и открываешь для себя, что твои собственные родители тоже люди и способны делать глупости.
   – Ма! Не начинай. Ко мне не просто надо относиться как к взрослому, я и есть взрослый. И уже довольно давно. Почему какой-то Хемалис из белых открывает мне глаза на правду? Это унизительно. У членов семьи не должно быть друг от друга тайн, по крайней мере, таких.
   Она смутилась и замолчала, а я решил сделать скидку на потрясение: чужой опыт подсказывал мне, что люди наполовину живут в прошлом, и сейчас на нее вполне могла нахлынуть вся горечь той давней потери. Какое счастье, что черные в принципе не способны ни на что подобное!
   – Крутой? – спокойно уточнил Харлик со своего места.
   Так, без вызова, просто спросил.
   – Скорее – озабоченный. Нет, не этим. Просто забот у меня много.
   Ни к чему маму еще и Искусниками пугать.
   – А сюда зачем приехал?
   Шеф как всегда смотрит в корень: черные ностальгией не мучаются.
   – Восстановить душевное равновесие. Нагрузки у меня последнее время просто запредельные!
   Даже не соврал. Я очень надеялся восстановить душевное равновесие.
   Харлик встал и надменно откланялся. Донельзя смущенная мама принялась суетливо убирать со стола. Наверное, ей нелегко было принять, что ее чистосердечное признание сильно запоздало. Сама виновата – надо было слушать, что советовал умный черный в мой прошлый приезд! Три к одному – это она убедила Харлика «не тревожить мальчика» рассказами о папочке. Впрочем, что изменилось бы?
   Однако, чувство вины – это хорошо (у домашних будет меньше поводов присматриваться к моим странностям). В отсутствии младшеньких я легко сойду за черного мага на отдыхе, если только Харлик не задастся вопросом, почему Источник всегда при мне (чую – не все ему начальство рассказало, нет, не все).
   Той же ночью я отправился к тайнику, без фонаря. Черный маг может себе позволить и не такое, даже в Краухарде. Помнится, еще во время прогулок с дядей меня поразило, что ночью у нас не так уж и темно – над кустами водят хороводы чарики (самые безобидные из нежитей), туман в низинах отчетливо светится, а верхушки гор окружает призрачный зеленый ореол. Натурально – страшная сказка. В доме нового алхимика горел свет, а на машинном дворе брехала собака (дяде живые сторожа не требовались). Пробираться в расселину пришлось почти на ощупь, но черные не ведают страха, да и здравый смысл у меня последнее время работал через раз.
   Под тихий шелест начинающегося дождя я зажег принесенную из дома свечу и приготовился к встрече с древней мудростью.
   Не выгорело.
   По меркам магов, книги из тайника были написаны не так уж давно, однако и алфавит, и язык казались мне совершенно незнакомыми. Да, представьте себе, я не интересуюсь древними языками вообще. Алхимики на них не пишут.
   Зато мне резко стало понятно стремление предков коллекционировать черепа. Передо мной была настоящая библиотека некроманта – хорошо отделанные и надписанные кости, лежащие рядом с орудиями убийства. Гениальное решение! Возможность сохранить не просто слова или закорючки на бумаге, которые через сто лет никто не поймет, но опыт в чистом виде. Жаль, что у меня не было возможности созвать надежный Круг и посмотреть, что за личности отдали головы этому светлому делу.
   Ворожить над останками я не решался (хватит, наколдовался), оставалось только сгрести фолианты в кучу и переть их в НЗАМИПС с надеждой, что тексты успеют перевести вовремя. Рискованно, да и просто обидно выпускать из рук такое сокровище. Тогда уж сразу к Хемалису… Разума коснулось видение гусиного пера, медленно скребущего по листу пергамента – Шорох знал эти предметы и людей, знакомых с их содержимым. Нежить готов был мне помочь.
   М-да. Никогда больше не буду его пугать, честно. Такое полезное существо!
   Я вытаскивал фолианты из тайника по-одному, оборачивал в газету и читал весь день у всех на виду, выдавая за алхимический трактат. Один и тот же, ха! Все книги имели разную толщину и формат, но ни у кого из моих домашних это вопросов не вызвало. Очевидно, сама мысль о книжной мудрости наводила на них такую тоску, что к ее упаковке просто никто не присматривался. Удобно.
   Чтение получилось нескучным. Практичные предки записывали на дорогом пергаменте только самое важное, не тратя чернил для перечисления имен и дат. Методы обнаружения нежитей и борьбы с ними, структура защитных знаков и плетений описывались с хорошим знанием теории, почти на современном уровне. Что характерно, белая магия тоже была рассмотрена в подробностях. Интересно, кто это писал? Вы не представляете, чего мне стоил выбор между собственным спасением и удовлетворением любопытства! Думаю, что департамент Сатала за эти книги удавился бы полным составом.
   Усилием воли я сосредоточился на некромантических ритуалах, а конкретнее – предостережениях и ограничениях, связанных с ними. Этот фолиант был самым поэтическим, полным метафор и иносказаний. Что поделаешь – жестких правил в некромантии не существует. Пробуждение духа предка было одним из ключевых действий в этой дисциплине, конкретно вариант ритуала с участием Шороха не рассматривался (наверное, слишком экзотично), но общее направление мысли я уловил. Можно было порыться в ритуальных принадлежностях, попытаться выудить из них с помощью нежитя что-нибудь полезное, но однажды утром, проснувшись, я обнаружил себя полностью одетым и на полпути к двери.
   Отпущенное мне время вышло.
   Мое неожиданное решение уехать родственники восприняли с недоумением, но спорить не стали. Сесть на поезд без зомби и багажа было просто, а до станции меня довез нехарактерно тревожный Джо (накануне я передал ему список своих счетов и прочего имущества – не хочу, чтобы с моей семьей повторилось то, что случилось после смерти отца). Нет, я физически не мог усомниться в своей силе, идея относительно собственного спасения у меня тоже была, вот только времени на ее реализацию практически не оставалось. Вся надежда на то, что Ларкес сейчас в Редстоне и настроен ко мне именно так доброжелательно, как описывал Сатал, – за то, что я ему предложу, могут сжечь не просто живьем, но и под заклятием Одо Аурум. Нужно ли старшему координатору региона так подставляться? Его уже один раз чуть не турнули с места, я бы рисковать не стал.
   По крайней мере, впустили меня сразу.
   – В общем, так…
   Ларкес следил за мной очень внимательно, и не только он: люди на улицах тоже начали коситься. Я в зеркало старался не глядеть, чтобы не огорчаться понапрасну. Да, знаю, физическое состояние мага очень сильно зависит от душевного!
   – Вам уже говорили, что ведущий Круга, сорвавший ритуал, обречен?
   Утвердительный кивок.
   – Почему – объяснили?
   Ответ отрицательный.
   – Главная задача Круга не поднять покойника – это маг может сделать и в одиночку, а удержать контроль над процессом в тот момент, когда поднятый обретет новую жизнь. Некромант беззащитен перед своим творением – он вбирает в себя пробуждаемое сознание целиком и лишь затем вытесняет его вовне – в тело либо знак. Двенадцать адептов – минимальное число, при котором у разума мертвеца нет шансов завладеть телом заклинателя. К сожалению, в Финкауне мы прошли тот этап, когда сознание становится жизнеспособным. Тот тип, которого мы желали пробудить, уже здесь – внутри меня. И, как любое живое существо, он не хочет умирать, избавиться от него можно, только разрезав меня напополам. Я хочу дать ему альтернативу. Короче говоря, для завершения ритуала мне нужен труп. Тело должно быть относительно свежим и, по возможности, неповрежденным. Имеется тонкость – это должно быть тело черного мага.
   Уверен, именно то, что кости принадлежали неинициированному черному, загнало нас в такую задницу.
   – Нежить с Источником?
   – Уж не знаю, будет у него потом Источник или нет, но в другое он не пролезет. – Ну как им объяснить, что у жизненных меридианов мага особенная форма? – Что с ним потом делать, сами решайте. В противном случае вам скоро придется что-то делать со мной.
   И у меня Источник будет точно.
   Ларкес устремил задумчивый взгляд куда-то за мою спину (то ли на стену, то ли в зенит), потом потянулся к телефону. Я не верил своим ушам: уже знакомым мне бархатистым, чуть скучающим голосом старший координатор организовывал для меня запрещенный ритуал. Может ли черный сделать для черного большее? Мир определенно сошел с ума.
   Всего через два часа грузовик со спецкомандой чистильщиков подобрал меня у центрального входа управления и повез навстречу судьбе.
   Мы ехали долго – два дня, останавливаясь исключительно в безлюдных местах и питаясь взятым в дорогу сухим пайком. Целью стало крохотное армейское поселение, зажатое со всех сторон безжизненными холмами – то ли древний карьер, то ли место прорыва потустороннего. Холмы фонили защитными периметрами такой силы, что пробиться через них не смог бы даже голем – испарило бы вместе с камнями. Два покосившихся сарая маскировали входы в подземный лабиринт – самую защищенную магическую лабораторию из всех мною виденных. Чем там занимались армейские спецы в мое отсутствие, даже предположить боюсь.
   Нас встречали два взвода боевых магов – чистильщики и хозяева базы. Неплохо для одного меня, мелкого! В настроении встречающих мешались настороженность и любопытство.
   В просторном, обитом серебряными панелями зале лежало тело черного мага с ожогами, которые не получишь от общения с утюгом. Но раны уже начали подживать, так что умер он от чего-то еще (я тщательно ощупал труп – размороженный бифштекс для моих целей не годился). Неожиданностей больше не будет! Вслед за телом осмотру подверглись стальные цепи, стационарные накопители, защитные и рассеивающие знаки.
   Можно начинать.
   Я снял с себя все, что могло помешать движению Силы: ремень, наручный хронометр, даже ботинки, – и обернулся к напряженно следящим за моими действиями магам.
   – Прежде, чем выпускать меня отсюда, на минуту выключите свет. Если ничего странного не случится, открывайте.
   Думаю, Шорох лучше их определит успех процедуры.
   Заморачиваться рисованием пентаграммы я не стал – самую сложную часть работы, извлечение отпечатка сознания из костей, выполнил Круг. Суть задуманного ритуала была проста, как два пальца: чужое сознание следовало разбудить почти до конца и убедить переселиться на новую жилплощадь. Первая часть прошла легко, вторая – со скрипом. Покойнику была вовсе не очевидна необходимость куда-то сваливать. Положение спас Шорох, транслировавший в мое сознание какую-то забубенную жуть, от которой я сам чуть из шкуры не выпрыгнул. Всплеск Силы, вспышка охранных амулетов…
   И наступила пустота.
   Блаженное ощущения простора, которое не объяснишь человеку, никогда не делившему свое тело с кем-то еще. На полу загремел цепями мертвец, неожиданно обнаруживший, что новая жизнь – это не так уж здорово. Шорох, весьма довольный собой, отправился куда-то по делам. Эмоции, задавленные многодневным засилием магии, просыпаться не желали, но одно я знал точно – с некромантией покончено. У меня начисто отбило естественное любопытство и интерес к древним временам.
   С остальными чувствами тоже было не все в порядке: вокруг суетилась туева хуча народу (маги, целители, маги с целителями, и по новой хоровод), а мне было до лампочки. Я взирал на эту суету с равнодушием кастрированного кота – никаких желаний, никаких планов, только еда и сон. Это было ненормально (для меня). Оставалось надеяться, что Чарак был прав тогда, когда говорил: если целостность не потеряна, личность рано или поздно восстановит себя. Подождем.
   Ожидание у меня теперь выходило просто замечательно.
 
   С некоторых пор странное подразделение НЗАМИПС, обозначенное в ведомостях как «группа функционального проектирования объектных стратегий», приобрело почти официальный статус – у отдела по борьбе с теологической угрозой появился свой офис. А что делать? Пересылка по почте огромных объемов бумаг стала бы слишком заметной, да и аналитики лучше работают коллективом, когда есть возможность хоть изредка, но обсудить приходящие в голову мысли.
   Мистер Генивер знакомил бессменного командира группы с последними изменениями в схеме, по сложности сопоставимой с описанием смертного ритуала. Ларкес слушал молча, всем своим видом подтверждая старое прозвище – Фарфоровый Господин. Все тщательно отрепетированные ужимки, гримасы и интонации сейчас были отброшены – они мешали размышлять. Изредка оба поворачивались к истыканной цветными флажками карте на дальней стене.
   – Сбрасывают балласт, – резюмировал маг услышанное.
   Мистер Генивер согласно кивнул.
   – А заодно куют пантеон мучеников за веру. Судя по всему, они изначально заложили в своей организации части, предназначенные для жертвенных целей. Не могу поверить, что за пятнадцать лет можно создать такую сложную структуру!
   – Маги живут долго, – пробормотал Ларкес и замолк. Он-то как раз не сомневался, что Искусники смогут преподнести властям сюрприз, и не один. Успехом было то, что ведущееся годами наблюдение позволило зацепить краем ядро секты, минусом – что наиболее перспективные подозреваемые повадились умирать сами по себе. Причем в надежности сотрудников отдела координатор не сомневался…
   – Возьмем их информатора из руководства службы, – решился Ларкес. – Захват организуем пошумнее.
   – Смысл? – встрепенулся Генивер. – Он полностью управляем!
   – А смысл в том, дорогой ты мой, что в наших действиях не должно прослеживаться системы.
   Старый аналитик скривился. Прорицатель! Само его существование оскорбляло идею планирования и контроля. Наличие такого человека в среде сектантов создавало властям неисчислимые трудности.
   И от шпиона, внедренного в ряды Искусников, нет никаких вестей.
   – Как скажете. Выбор стратегии за вами.
   Ларкес механически кивнул. Абсолютное послушание требовало плату, в его случае – всю полноту ответственности за происходящее. Господин Михельсон не доверил бы случайному человеку такую сложную задачу. Откуда-то министр знал про тайны его души и понимал, что именно этот конкретный колдун не только может, но и страстно хочет извести до корня зловещую секту. Ларкес умел предсказывать поведение людей не хуже иного эмпата, но мотивов своего покровителя не понимал. Почему среди сотен подающих надежды офицеров для организации секретного отдела Михельсон выбрал необщительного черного? Загадка. Со смерти старшего Тангора прошел месяц, когда к Ларкесу, чудом задержавшемуся на краю могилы (физическое состояние мага сильно зависит от душевного), пришел молодцеватый мужчина с пронзительным взглядом и предложил… все. Все за избавление страны от Искусников.
   Но как поймать Провидца, как слепым загнать в угол зрячего? Нет ответа.
   У Ларкеса были свои мысли на этот счет, но он упорно держал их при себе. У любого доверия есть предел – его и так считают странным. Нужно ждать. Ждать и не позволять сектантам прочитать свои действия.
   «Пусть свое слово скажет судьба».
 
   Закрытый дворик большого белого особняка оглашали смех и визг, причиной которого стала найденная в траве лягушка. Обычно люди, неделю за неделей вынужденные проводить на ограниченном пространстве, ведут себя гораздо более нервно. Причина такого спокойствия присутствовала здесь же – пожилая белая, которая всегда говорила то, что нужно, и ничего не требовала взамен. Вот сейчас ее взгляд приобрел задумчивость, обратился на темные окна особняка, а в следующий момент волшебница легкомысленно тряхнула кудрями и снова заулыбалась как ни в чем не бывало.
   Бородатый белый маг чуть отстранился от окна: он нечасто любовался игрой чьей-то ауры так беспардонно и в упор. Редкие сочетания, тонкие оттенки – даже признанному Мастеру нелегко было их истолковать.
   – Мне не хватает Дэрика.
   – Да, найти замену такому ликвидатору будет нелегко. Ряды его группы недавно поредели…
   Маг воспользовался тем, что выражения его лица собеседник не видит – только белый может понять, насколько необходим иногда бывает вдумчивый собеседник, особенно такой, которого ты знал больше двадцати лет. Пожалуй, эта жертва общему делу оказалась слишком велика…
   Не сможет ли эта девочка стать достойной заменой?
   Великий Посвященный ордена Небесных Рыцарей прикрыл глаза, стараясь разобраться в переливах недоступного простому глазу света. Бледно-лиловое марево, концентрирующееся у затылка до насыщенно-фиолетового, указывало на острый ум, но вместо ожидаемого от холодного логика спокойствия эфирное тело причудливыми каскадами пронзали вспышки эмоций, среди которых не было ни одной низшей. В глубинных слоях сознания бродила тень сомнения или тайны, подсвеченная изнутри золотистым огнем веры. Счастлив тот, кто получит такого соратника!
   А может, это знак? Именно теперь, когда по миру вновь ходит тень проклятого Роланда.
   – Найти замену Дэрику трудно, но необходимо, – стряхнул минутную задумчивость патриарх. – От молодого некроманта нужно избавиться.
   – Стоит ли напрягаться? – усомнился собеседник. – После полученных травм он вряд ли возьмется за старое.
   Посвященный Хаино отвернулся от окна. Ему давно уже не приходилось разжевывать помощникам элементарные вещи.
   – Этот колдун совершил невозможное. Понимаете? Не просто то, что никто не делал до него, а то, что даже теоретически считалось нереализуемым. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Таких уникумов надо душить до того, как они наберут силу. Хватит нам одного Роланда-губителя!
   Новый помощник патриарха быстро закивал. Этого мэтр Хаино тоже не любил. Дэрик никогда не раболепствовал и не подвергал сомнению его выводы, а если и задавал вопросы, то лишь для того, чтобы лучше понять. Где теперь найти такого слугу?
   Воистину тяжко испытывает Господь нашу веру!

Глава 9

   Зима в Суэссоне выдалась сухой и холодной. Окаменевшая земля шуршала под колесами, дыхание мгновенно обращалось в иней, а промерзший черный бурьян печально топорщился вдоль дороги. Я старательно исполнял обязанности государственного алхимика и потихоньку набирал вес (что было нелишним: после возвращения из затянувшейся командировки Четвертушка меня не сразу признал). Подчиненные Райка, сделавшие попытку возобновить знакомство, от моего вида выполнили фигуру «эге» и больше не появлялись. Тихая жизнь провинциального мага.
   Хорошо.
   НЗАМИПС расторг со мной контракт, сымитировал, так сказать, добрую волю. В связи с этим компенсация, выплаченная за происшедшее в Финкауне, была почти символической. Проклятые рабовладельцы, можно подумать, что я у них свободу выкупал! Воспользовались тем, что у меня не было настроения ругаться, и обобрали до нитки. На что только не пойдешь ради того, чтобы не видеть наглой рожи любимого учителя.
   Думаете, так все и закончилось? Ни фига подобного! Без меня контора проработала ровно полгода, а в марте через самую непролазную грязь к дому удавленника прорвались два армейских грузовика (для того чтобы разглядеть, какие надписи прятала под собой жирная суэссонская глина, их пришлось бы утопить в пруду целиком). То, что кто-то едет, я, естественно, знал, но особого любопытства не проявил – мало ли на свете психов. Из дома меня выманил басовитый требовательный гудок – первый грузовик стоял, уткнувшись бампером в ворота усадьбы. Из кабины свешивался мужик в полевой армейской форме и разглядывал неожиданное препятствие.
   Я даже с крыльца не сошел. Пусть хоть оббибикаются! К этой публике на бросок фаербола подходить нельзя – вмиг захомутают. Ничего, погомонят и уедут.
   Из кузова первого грузовика выскочили два амбала, вмиг перемахнули забор и принялись деловито сбрасывать с ворот засовы.
   И тут восстановление личности резко произошло до конца – от возмущения меня чуть удар не хватил.
   – А ну-ка, назад! Поворачивайте назад! Выметайтесь отсюда!!!
   Думаете, меня кто-нибудь послушал? Грузовики уже въехали во двор. Рослые бойцы начали вытаскивать из кузова первого грузовика длинный тяжелый ящик с чем-то глухо постукивающим внутри, а из кабины второго выскочил знакомый мне по Хо-Каргу клерк Дэнис и засуетился.
   – Считаю до трех и начинаю бить!
   – Но, мастер Тангор…
   – Никаких!
   Дэнис всплеснул руками:
   – Все же пропадает!!!
   Бойцы откинули крышку ящика.
   Действительно, пропадает. К прочной деревянной раме было прикручено уже знакомое мне тело. Выглядел зомби фигово: кожа высохла и потрескалась, глаза ввалились, да и цвет… В магическом плане его жизненные меридианы выглядели как растрепанные веревки, по-видимому, никому из доступных надзору магов не хватало сил обновить их целиком (вот почему я никому не оставляю Макса надолго).
   – Что это?
   Вот только Йохана здесь и не хватало.
   – Зомби! – с мрачной прямотой объявил я, наслаждаясь секундным замешательством пришельцев. – Человеческий.
   Белый бочком подобрался к ящику и с болезненным любопытством заглянул внутрь.
   – А… С ним все в порядке?
   Странный вопрос! Особенно – заданный про мертвеца.
   – Нет. Ну-ка, отвернись.
   Йохан послушно закрыл глаза и охватил голову руками: закрываться от черной магии он научился хорошо.
   Я скрипнул зубами и прошелся по реанимирующим проклятиям, возвращая им первоначальный вид.
   – Теперь все в порядке.
   Зомби неожиданно обмяк в ящике. Я понял природу тех странных толчков – мертвец бился в конвульсиях. Надо же, покойника и того довели…
   – А теперь – вон!
   Я готовился к тому, что мне придется выталкивать их в шею по-одному, но тут Дэнис нанес подлый удар – стал апеллировать к белому магу.
   – Понимаете, зомби – это вынужденная мера. Мастер Тангор пострадал в результате диверсии, и враждебную энергию нужно было куда-то деть. Сами поддерживать это существо мы не в состоянии, остается – сжечь.
   Йохана передернуло.
   – Томас, но оно же мыслит!!!
   – Откуда ты знаешь?
   – Я вижу!
   Тьфу! Угораздило же его вылезти из лаборатории именно сейчас. Я-то думал, что нежити вызывают у белых неодолимый ужас. С другой стороны, к Максу Йохан быстро привык, а Чарак не раз намекал, что зомби – своеобразные трансмастеры. Теперь, если я на его глазах обреку мертвеца на… гм… смерть, то мы поссоримся, и мои замечательные планы относительно рудных бактерий пойдут псу под хвост.
   – Это же зомби, чудовище! – попробовал я урезонить Йохана.
   – В нем есть душа! – уперся белый.
   Не знаю уж, что он там в гнилом трупе разглядел, – не силен я в белой магии.
   – Мы заплатим, – вставил свой полтинник Дэнис.
   – Сколько? – не удержался я.
   Сошлись на двойной цене. Чую, пожалею я о своей доброте, сильно пожалею! Что самое противное: со слов Дэниса, покойник ничего о своей прошлой жизни не помнил (или делал вид, что не помнит). Должно быть, наши с Шорохом усилия все-таки нанесли пробужденному сознанию какой-то вред. На мой взгляд, попытка его сохранить была продиктована исключительно крохоборством – начальство не желало терять такую диковинку.
   Запирать мертвеца в чулан показалось мне бессмысленным – все равно Йохан туда залезет. Пусть лучше новый жилец болтается перед глазами.
   – Ты меня понимаешь?
   «Да».
   – Хулиганить будешь?
   «Нет».
   – Развязывайте!
   И стало нас – те же плюс зомби.
   Восстановление личности у черного имеет свои недостатки. С одной стороны, приятно знать, что я – это снова я. С другой стороны, оглядываешься по сторонам, и тут же тянет на философию, меланхолию и демагогию.
   Вот интересно, что бы сказал дядя Гордон, если бы узнал, что я тут творю? Проклял бы, натурально. Зачем ему среди родни полные уроды?
   Судите сами: нормальный черный маг живет уединенно, трепетно заботится о своем общественном статусе и вызывает у окружающих боязливое уважение. Я, едва приобрел собственный дом, тут же заселил его полузнакомыми компаньонами. Мне даже нравилось, что за стеной все время кто-то ходит, меняет чашки на кухне и оставляет в ванной свою туалетную воду (не знаю чья, но запах был приятный). Правильный черный выстроил бы жесткую иерархию на манер армейского колледжа с собой во главе, а я довольствовался тем, что меня не дергают без необходимости. Мнение кого-то за пределами дома меня не интересовало вообще: все равно лучшего алхимика нет на три дня пути в любом направлении (даже если брать в расчет Четвертушку).