Страница:
Страховщик указал Дженни на ее компьютер. Он лежал среди уродливой груды обгоревшей обивки дивана.
– Это ваш ноутбук? – спросил следователь.
– Да.
Ноутбук был закрыт. Поверхность покрылась пузырями.
– Можно попросить техника его проверить. Возможно, жесткий диск уцелел.
Вряд ли. Следователь так не сказал, но Дженни могла прочесть по его лицу. Вся информация утеряна: все текстовые файлы, финансовые заметки, фотографии, адреса, электронная почта, компьютерные программы. Ее проект для книги. У Дженни были дубликаты, но она хранила их в ящиках стола, который превратился в груду головешек. Дженни опустила плечи, словно собираясь с мыслями.
– Она писательница, – объяснил Рурк следователю.
– Правда? – Тот выглядел заинтересованным. – Вот это да. А что вы пишете?
Дженни смутилась. Ей всегда было неловко, когда люди спрашивали ее о работе писателя. Мечта Дженни была такой огромной, такой невозможной, что иногда ей казалось, что она не имеет на нее права. Она, необразованная Дженни Маески из маленького городка, хотела стать писательницей. Одно дело – вести кулинарную колонку еженедельника, фантазируя в одиночестве о чем-то большом и великом, и совсем другое – признаться в этом абсолютно незнакомому человеку.
– Я веду кулинарную рубрику в местной газете, – пробормотала Дженни.
– Да ладно, Джен, – вмешался Рурк. – Ты всегда говорила, что когда-нибудь напишешь книгу. Бестселлер.
Дженни не могла поверить, что Рурк помнил об этом.
– Я сейчас над этим работаю, – сказала она с пылающим лицом.
– Правда? Поищу ваши книги в магазине, – ответил страховщик.
– Долго будете искать, – с грустью заметила Дженни. – Меня еще ни разу не печатали.
Она бросила уничтожающий взгляд на Рурка. Вот болтун. И о чем он думал, рассказывая о ее мечтах незнакомому человеку?
Дженни пришла к выводу, что причина этого – несерьезное отношение к ней Рурка. Он считает, у нее нет ни единого шанса. Она всего лишь владелица пекарни в городишке, затерянном в горах. Возможно, она всю жизнь будет владелицей пекарни, чахнуть над бухгалтерскими отчетами или стареть за прилавком магазина.
– Что? – спросил Рурк, когда страховщик вернулся к машине. – Что означает этот взгляд?
– Упоминать о книге было вовсе не обязательно.
– А почему бы и нет? – искренне удивился Рурк, и это привело Дженни в ярость. – Что тебя злит?
Дженни не ответила.
– Бестселлер, – пробормотала она. – Как глупо было бы говорить людям: «Знаете, а я пишу бестселлер».
Рурк действительно не понимал.
– А что в этом такого?
– Это слишком самонадеянно. Я пишу. И все. Бестселлер это или нет, решать читателям.
– Теперь ты говоришь как зануда. И это меня раздражает. Как-то ты говорила мне, что обязательно исполнишь свою мечту и опубликуешь книгу.
Рурк и правда не понимал.
– Это всего лишь мечта! – разозлилась Дженни. – Просто мечта.
– Не знал, что это такой большой секрет.
– Это не секрет. Просто я не болтаю об этом с каждым встречным-поперечным. Это… только мое, нечто сокровенное. Об этом не нужно всем рассказывать.
– Не понимаю почему.
– Потому что если я не исполню свою мечту, то буду выглядеть идиоткой.
Рурк расхохотался, запрокинув голову.
Дженни очень хорошо помнила, как сразу после окончания школы она, охваченная идеей уехать из города, говорила: «Когда вы в следующий раз увидите мое лицо, оно будет на обложке книги». И сама почти поверила в это.
– Ничего смешного, – тихо сказала Дженни.
– Позволь кое о чем спросить, – не унимался Рурк. – Ты считаешь идиотом того, кто хочет исполнить свою мечту?
– Я так не думаю.
Рурк улыбнулся. В его лице было столько доброты, что обида Дженни тут же сошла на нет.
– Дженни. Никто так не думает. Рассказывай людям о своих мечтах, и они станут ближе к реальности.
Дженни улыбнулась в ответ.
– Звучит словно текст из поздравительной открытки.
– Раскусила, – усмехнулся Рурк. – Это и в самом деле слова из открытки, которую я получил на свой последний день рождения.
Рурк ее поддерживал, и это было странно.
– Разве тебе не нужно никуда ехать? – спросила Дженни. – Тебя не ждет какая-нибудь полицейская работа в этом городе грехов? – Она махнула в сторону Мэйпл-стрит, укрытой мантией свежевыпавшего снега.
– Сейчас мне нужно быть рядом с тобой, – просто ответил Рурк.
– Чтобы собрать меня по кусочкам, если я начну разваливаться?
– Ты не развалишься.
– Откуда такая уверенность?
Рурк снова улыбнулся:
– Потому что сначала тебе нужно написать бестселлер.
Дженни подумала об обгоревшем, покрытом пузырями ноутбуке.
– Ага. В том-то все и дело, Рурк. Проект, над которым я работала… он был не на жестком диске. Он был вон там.
Дженни показала на черный скелет сгоревшего дома. Когда она думала о коробке с бабушкиными рецептами и записями, которую так беспечно оставила на кухонном столе, к ее горлу подступала тошнота. Теперь эти уникальные бумаги навсегда утеряны. Так же как фотографии и вещи бабушки и дедушки.
– Может, бросить все это дело? – сказала Дженни.
– Нет, – возразил Рурк. – Если ты перестанешь писать из-за пожара, значит, не так уж сильно тебе этого и хотелось.
Он сделал шаг к Дженни. От него пахло пеной для бритья и зимней свежестью. Он не стал прикасаться к ней среди бела дня, когда вокруг было много людей, но смотрел на Дженни так внимательно, что это заменяло самую нежную ласку. Возможно, Рурк все еще пребывал в шоке от фотографии на первой полосе, ведь она была далеко не моделью.
Потом он все же коснулся ее, но обнимать не стал, а взял за плечи и развернул лицом к сгоревшему дому.
– Посмотри, истории, которые ты хочешь написать, вовсе не там, – сказал он. – Их там никогда не было. Они уже в твоей голове. Тебе просто нужно их записать. Так, как ты всегда это делаешь.
Дженни кивнула, изо всех сил стараясь поверить словам Рурка. Но это отняло у нее последние силы. Силы отнимало абсолютно все. У Дженни ныла голова, словно мозг готов был вот-вот взорваться.
– А ты не шутил, – сказала она Рурку. – День и вправду был тяжелым.
– Ты в порядке? – спросил он. – Все еще на пятерочку?
Дженни удивилась, что Рурк это запомнил.
– Я слишком растеряна, чтобы чувствовать тревогу.
– У меня хорошие новости. Сейчас будет обеденный перерыв.
– Слава богу.
Они сели в машину, и Рурк спросил:
– Куда? В пекарню? Назад домой отдохнуть?
«Ах, если бы домой», – с горечью подумала Дженни.
– У меня же больше нет дома, забыл?
– Нет, это не так. Ты останешься у меня. И поживешь столько, сколько потребуется.
– И как это будет выглядеть? Начальник полиции сожительствует с бездомной женщиной.
Рурк улыбнулся и завел мотор.
– Я слышал сплетни и похуже.
– Я позвоню Нине. Могу пожить у нее.
– Она же отправилась на какой-то там съезд?
– Тогда Лоре.
– У нее квартира меньше почтовой марки.
Рурк был прав. Лора жила в крохотной квартирке на берегу реки, и идея ее потеснить Дженни не понравилась.
– Тогда я получу в банке обещанную минимальную выплату и…
– А может, хватит уже? Я ведь не маньяк. Ты остаешься у меня. Тема закрыта.
Дженни взглянула на Рурка, удивленная его спокойствием.
– Что такое? – спросил он и посмотрел на свою накрахмаленную рубашку и голубой галстук. – Я пролил на себя кофе?
Ничего не ответив, Дженни лишь пристегнула ремень.
– Я просто размышляла. Тем или иным способом с самого детства ты постоянно спасал меня.
– Правда? Тогда тебе стоит мне довериться, – Рурк одной рукой повернул руль, направив машину вниз по холму в сторону города. Он надел солнцезащитные очки и отрегулировал зеркало заднего вида. – Иначе справиться с твоими демонами будет сложнее.
Глава 4
– Это ваш ноутбук? – спросил следователь.
– Да.
Ноутбук был закрыт. Поверхность покрылась пузырями.
– Можно попросить техника его проверить. Возможно, жесткий диск уцелел.
Вряд ли. Следователь так не сказал, но Дженни могла прочесть по его лицу. Вся информация утеряна: все текстовые файлы, финансовые заметки, фотографии, адреса, электронная почта, компьютерные программы. Ее проект для книги. У Дженни были дубликаты, но она хранила их в ящиках стола, который превратился в груду головешек. Дженни опустила плечи, словно собираясь с мыслями.
– Она писательница, – объяснил Рурк следователю.
– Правда? – Тот выглядел заинтересованным. – Вот это да. А что вы пишете?
Дженни смутилась. Ей всегда было неловко, когда люди спрашивали ее о работе писателя. Мечта Дженни была такой огромной, такой невозможной, что иногда ей казалось, что она не имеет на нее права. Она, необразованная Дженни Маески из маленького городка, хотела стать писательницей. Одно дело – вести кулинарную колонку еженедельника, фантазируя в одиночестве о чем-то большом и великом, и совсем другое – признаться в этом абсолютно незнакомому человеку.
– Я веду кулинарную рубрику в местной газете, – пробормотала Дженни.
– Да ладно, Джен, – вмешался Рурк. – Ты всегда говорила, что когда-нибудь напишешь книгу. Бестселлер.
Дженни не могла поверить, что Рурк помнил об этом.
– Я сейчас над этим работаю, – сказала она с пылающим лицом.
– Правда? Поищу ваши книги в магазине, – ответил страховщик.
– Долго будете искать, – с грустью заметила Дженни. – Меня еще ни разу не печатали.
Она бросила уничтожающий взгляд на Рурка. Вот болтун. И о чем он думал, рассказывая о ее мечтах незнакомому человеку?
Дженни пришла к выводу, что причина этого – несерьезное отношение к ней Рурка. Он считает, у нее нет ни единого шанса. Она всего лишь владелица пекарни в городишке, затерянном в горах. Возможно, она всю жизнь будет владелицей пекарни, чахнуть над бухгалтерскими отчетами или стареть за прилавком магазина.
– Что? – спросил Рурк, когда страховщик вернулся к машине. – Что означает этот взгляд?
– Упоминать о книге было вовсе не обязательно.
– А почему бы и нет? – искренне удивился Рурк, и это привело Дженни в ярость. – Что тебя злит?
Дженни не ответила.
– Бестселлер, – пробормотала она. – Как глупо было бы говорить людям: «Знаете, а я пишу бестселлер».
Рурк действительно не понимал.
– А что в этом такого?
– Это слишком самонадеянно. Я пишу. И все. Бестселлер это или нет, решать читателям.
– Теперь ты говоришь как зануда. И это меня раздражает. Как-то ты говорила мне, что обязательно исполнишь свою мечту и опубликуешь книгу.
Рурк и правда не понимал.
– Это всего лишь мечта! – разозлилась Дженни. – Просто мечта.
– Не знал, что это такой большой секрет.
– Это не секрет. Просто я не болтаю об этом с каждым встречным-поперечным. Это… только мое, нечто сокровенное. Об этом не нужно всем рассказывать.
– Не понимаю почему.
– Потому что если я не исполню свою мечту, то буду выглядеть идиоткой.
Рурк расхохотался, запрокинув голову.
Дженни очень хорошо помнила, как сразу после окончания школы она, охваченная идеей уехать из города, говорила: «Когда вы в следующий раз увидите мое лицо, оно будет на обложке книги». И сама почти поверила в это.
– Ничего смешного, – тихо сказала Дженни.
– Позволь кое о чем спросить, – не унимался Рурк. – Ты считаешь идиотом того, кто хочет исполнить свою мечту?
– Я так не думаю.
Рурк улыбнулся. В его лице было столько доброты, что обида Дженни тут же сошла на нет.
– Дженни. Никто так не думает. Рассказывай людям о своих мечтах, и они станут ближе к реальности.
Дженни улыбнулась в ответ.
– Звучит словно текст из поздравительной открытки.
– Раскусила, – усмехнулся Рурк. – Это и в самом деле слова из открытки, которую я получил на свой последний день рождения.
Рурк ее поддерживал, и это было странно.
– Разве тебе не нужно никуда ехать? – спросила Дженни. – Тебя не ждет какая-нибудь полицейская работа в этом городе грехов? – Она махнула в сторону Мэйпл-стрит, укрытой мантией свежевыпавшего снега.
– Сейчас мне нужно быть рядом с тобой, – просто ответил Рурк.
– Чтобы собрать меня по кусочкам, если я начну разваливаться?
– Ты не развалишься.
– Откуда такая уверенность?
Рурк снова улыбнулся:
– Потому что сначала тебе нужно написать бестселлер.
Дженни подумала об обгоревшем, покрытом пузырями ноутбуке.
– Ага. В том-то все и дело, Рурк. Проект, над которым я работала… он был не на жестком диске. Он был вон там.
Дженни показала на черный скелет сгоревшего дома. Когда она думала о коробке с бабушкиными рецептами и записями, которую так беспечно оставила на кухонном столе, к ее горлу подступала тошнота. Теперь эти уникальные бумаги навсегда утеряны. Так же как фотографии и вещи бабушки и дедушки.
– Может, бросить все это дело? – сказала Дженни.
– Нет, – возразил Рурк. – Если ты перестанешь писать из-за пожара, значит, не так уж сильно тебе этого и хотелось.
Он сделал шаг к Дженни. От него пахло пеной для бритья и зимней свежестью. Он не стал прикасаться к ней среди бела дня, когда вокруг было много людей, но смотрел на Дженни так внимательно, что это заменяло самую нежную ласку. Возможно, Рурк все еще пребывал в шоке от фотографии на первой полосе, ведь она была далеко не моделью.
Потом он все же коснулся ее, но обнимать не стал, а взял за плечи и развернул лицом к сгоревшему дому.
– Посмотри, истории, которые ты хочешь написать, вовсе не там, – сказал он. – Их там никогда не было. Они уже в твоей голове. Тебе просто нужно их записать. Так, как ты всегда это делаешь.
Дженни кивнула, изо всех сил стараясь поверить словам Рурка. Но это отняло у нее последние силы. Силы отнимало абсолютно все. У Дженни ныла голова, словно мозг готов был вот-вот взорваться.
– А ты не шутил, – сказала она Рурку. – День и вправду был тяжелым.
– Ты в порядке? – спросил он. – Все еще на пятерочку?
Дженни удивилась, что Рурк это запомнил.
– Я слишком растеряна, чтобы чувствовать тревогу.
– У меня хорошие новости. Сейчас будет обеденный перерыв.
– Слава богу.
Они сели в машину, и Рурк спросил:
– Куда? В пекарню? Назад домой отдохнуть?
«Ах, если бы домой», – с горечью подумала Дженни.
– У меня же больше нет дома, забыл?
– Нет, это не так. Ты останешься у меня. И поживешь столько, сколько потребуется.
– И как это будет выглядеть? Начальник полиции сожительствует с бездомной женщиной.
Рурк улыбнулся и завел мотор.
– Я слышал сплетни и похуже.
– Я позвоню Нине. Могу пожить у нее.
– Она же отправилась на какой-то там съезд?
– Тогда Лоре.
– У нее квартира меньше почтовой марки.
Рурк был прав. Лора жила в крохотной квартирке на берегу реки, и идея ее потеснить Дженни не понравилась.
– Тогда я получу в банке обещанную минимальную выплату и…
– А может, хватит уже? Я ведь не маньяк. Ты остаешься у меня. Тема закрыта.
Дженни взглянула на Рурка, удивленная его спокойствием.
– Что такое? – спросил он и посмотрел на свою накрахмаленную рубашку и голубой галстук. – Я пролил на себя кофе?
Ничего не ответив, Дженни лишь пристегнула ремень.
– Я просто размышляла. Тем или иным способом с самого детства ты постоянно спасал меня.
– Правда? Тогда тебе стоит мне довериться, – Рурк одной рукой повернул руль, направив машину вниз по холму в сторону города. Он надел солнцезащитные очки и отрегулировал зеркало заднего вида. – Иначе справиться с твоими демонами будет сложнее.
Глава 4
Дэзи Беллами стояла на только что подметенном тротуаре перед зданием авалонской школы. Она смотрела на него, и ее сердце готово было вырваться из груди. Ее новая школа. Кирпичное здание в готическом стиле, одно из тех, которые часто можно встретить в старых городках.
Дэзи не могла в это поверить. Она, девушка из Верхнего Ист-Сайда, теперь будет жить здесь, в каком-то богом забытом городке.
«Я слишком взвинчена», – подумала Дэзи, чувствуя, как сжимается желудок.
Неужели всего две недели назад она училась в одной из самых престижных школ Нью-Йорка? Сейчас ей казалось, что это было в прошлой жизни.
Из-за отца Дэзи пришлось переехать в глухомань, где ей предстоит доучиться последний год в самой обычной школе.
Конечно, любой сказал бы, что решение переехать сюда и поменять школу пришло из-за того плохого поступка Дэзи. Плохого поступка. Какая чушь.
Дэзи стояла на заснеженной улице и не понимала, что она, собственно, здесь делает. Она словно находилась не в своем теле, а незримо висела в воздухе и наблюдала за собой, одинокой фигурой среди снега. Обходя эту фигуру, прохожие не прекращали своих разговоров и не обращали на нее ровно никакого внимания.
Нет. Не так. Кто-то все же обращал. Две девушки увидели Дэзи, потом склонили друг к другу головы и зашептались. А через минуту несколько парней из футбольной команды окинули Дэзи оценивающими взглядами. Их свист и пошлые возгласы подействовали на нее как ушат холодной воды.
Пускай шепчутся, пускай свистят. Почему это должно ее беспокоить?
С таким настроением Дэзи вошла в кабинет приемной комиссии. В помещении было душно и влажно. Как и в любой государственной школе, здесь пахло потом и шерстью. Дэзи сняла клетчатый шарф и перчатки. Люди по ту сторону деревянной, испещренной царапинами стойки то и дело отвечали на телефонные звонки, смотрели в экраны мониторов, перебирали бумаги в коробках на столе.
Женщина с уставшим лицом, сидевшая за письменным столом, взглянув на Дэзи, спросила:
– Могу я вам помочь?
Дэзи расстегнула замшевую куртку с оторочкой из искусственного меха.
– Меня зовут Дэзи Беллами. Сегодня мой первый день в этой школе.
Женщина начала что-то искать в коробках на рабочем столе. Достав папку, она направилась к стойке, медленно переваливаясь с ноги на ногу, как обычно ходят беременные. Ее живот был огромным. Дэзи старалась на него не глазеть.
– Что ж, хорошо, – сказала женщина. – Все записи на месте. Ваш отец заходил к нам в пятницу, так что все в порядке.
Внезапно почувствовав головокружение, Дэзи кивнула. Скоро сюда приедет ее отец. Несмотря на то что Дэзи умоляла его этого не делать. Ведь Макс, ее брат, был всего лишь пятиклассником и нуждался в присутствии отца гораздо больше, чем она. Гораздо больше.
Дэзи рассказали расписание занятий, вручили схему здания, объяснили, где находится нужная аудитория, и сообщили код личного шкафчика. В этой школе была сложная система звонков: обычный, для совещаний, обеденный… но Дэзи пропустила эту информацию мимо ушей. Она посмотрела номер аудитории, указанный на розовом листке, и вышла в коридор с кафельными стенами.
Повсюду были ученики. Стоял запах промокшей от снега одежды. Дети смеялись и хлопали дверцами шкафчиков. Дэзи прошла к своему и, набрав нужную комбинацию, открыла металлическую дверцу. Судя по нарисованным внутри замысловатым граффити, предыдущий владелец увлекался хип-хоп-музыкой.
Дэзи сняла куртку, шарф и перчатки. Хорошо было бы надеть сегодня что-нибудь неброское, не привлекающее внимания, но это было не в ее духе. Единственное, что ей нравилось при переходе в новую школу, – это отсутствие обязательной формы. Дэзи решила воспользоваться этим по полной программе, поэтому надела джинсы на бедрах и короткий свитер, который открывал пирсинг в пупке – так она выражала протест против воли родителей. Дэзи не знала, как будущие одноклассники отнесутся к ее внешнему виду, но чувствовала себя превосходно.
Дэзи зашла в аудиторию номер 247, прошла мимо остальных учеников к учительскому столу.
Неужели этот парень – учитель? Выглядел он достаточно молодо. Его брюки были слегка помяты, голубая рубашка измята изрядно, а о красивом, но изжеванном галстуке и говорить было нечего.
– Дэзи Беллами, – представилась Дэзи, протянув учителю папку, которую ей дали в приемной комиссии.
– Энтони Романо, – ответил учитель, поднимаясь со своего места и одаривая Дэзи теплой улыбкой. – Добро пожаловать в старшую школу Авалона.
У учителя были большие карие глаза. Держался он дружелюбно и выглядел необыкновенно смазливым.
– Хотите, я представлю вас классу?
По крайней мере, учитель спросил ее разрешения. При этом он выглядел таким счастливым, что Дэзи просто не могла отказать. Она кивнула и повернулась к шумному классу.
– Внимание, – произнес мистер Романо неожиданно властным голосом и постучал по доске. – Сегодня к нам пришла новая ученица.
Фраза «новая ученица» подействовала на класс волшебным образом. Все взгляды тут же обратились к Дэзи. Она представила, что участвует в очередной школьной сценке. Дэзи с четырех лет посещала театральный кружок, с тех пор как сыграла ангелочка в рождественской постановке. А прошлой весной ей дали главную роль в мюзикле. Дэзи представила, что класс – это ее зрители, и улыбнулась.
– Это Дэзи Беллами. Надеюсь, вы хорошо ее примете и расскажете о школе.
– А ты не из киогских Беллами? – спросил кто-то из класса.
Дэзи была удивлена тем, что кто-то здесь знает ее семью. В большом городе нужно носить фамилию Рокфеллер, владельца известной марки одежды или сети отелей, чтобы люди обратили на тебя внимание.
– Это мои бабушка и дедушка, – кивнула Дэзи.
Название «Киога» вызвало у Дэзи воспоминания о семейном поместье, расположенном высоко в горах неподалеку от Авалона. Когда-то это место было знаменитым водным курортом для обеспеченных ньюйоркцев. Лагерь «Киога» уже давно закрылся, но тем не менее до сих пор принадлежал семье Беллами. Дэзи была там лишь однажды, прошлым летом. Она помогала своей кузине Оливии готовить поместье для празднования пятидесятилетия со дня свадьбы бабушки и дедушки.
– Дэзи, занимай место вот там, между Соннет и Заком. – Мистер Романо указал на парту, за которой сидели светловолосый парень и девушка-афроамериканка с высокими, точно у модели, скулами и безумно ярким маникюром.
– Слава богу! – воскликнула Соннет. – Теперь мне не придется смотреть на него.
– Соннет! – оборвал ее мистер Романо.
– Да не важно. – Соннет откинулась на спинку стула и скрестила руки.
Дэзи думала, что учитель выгонит Соннет из класса – так обычно поступали в ее старой школе, – но вместо этого он повернулся к доске и начал что-то писать.
– Колач? – спросил парень по имени Зак.
Дэзи поняла, что он обращается к ней. Зак держал в руке зажатую в салфетке румяную булочку. От ее свежего, сладкого запаха у Дэзи слегка закружилась голова.
– Да нет, спасибо, – удивленно пробормотала она. – Я уже позавтракала.
– Благодарю. – Соннет перегнулась через парту и схватила булочку.
– Хрю-хрю, – выказал недовольство Зак.
– Вообще-то он умеет разговаривать, – заметила Соннет, откусывая булочку. – Возможно, он еще и фокусы умеет показывать.
– И сейчас я наколдую, чтобы ты исчезла, – парировал Зак.
Слушая, как эти двое обмениваются остротами, Дэзи почувствовала себя на матче по настольному теннису. Она прочистила горло.
– Я работаю в пекарне «Скай-Ривер», – сказал Зак. – В утренней смене. Так что, если с утра хочется свежих булочек, обращайся ко мне.
– Каждый должен быть хорош хотя бы в чем-то, – сострила Соннет, глядя на Зака с сочувствием.
– Точно, – ответил он. – Я хорошо пеку булочки, а Соннет хороша в их поедании. И это видно по размерам ее задницы.
– Ладно, – внезапно сказала Дэзи, теперь прекрасно понимая, почему учитель посадил ее между этих двоих. – Мы убьем его сейчас или дождемся звонка?
Соннет пожала плечами:
– По мне, так чем быстрее, тем лучше.
Зак потянулся и закинул руки за голову.
– Я нужен тебе. И ты это прекрасно знаешь. Ты умрешь от ломки, если я не буду приносить тебе булочки каждый день. А вы слышали о пожаре? – вдруг спросил Зак, меняя тему. – Дом Дженни сгорел дотла.
– Чушь, – мотнула головой Соннет.
– Нет. Клянусь богом, я не придумываю. Возможно, об этом написали в газете.
Дэзи слушала с интересом. Она имела отношение к этой пекарне благодаря родственным связям. Пекарня принадлежала Дженни Маески, и, как поняла Дэзи, это была та самая Дженни, о которой говорил Зак. Дженни приходилась дочерью дяде Дэзи, Филу. Таким образом, Дженни и Дэзи двоюродные сестры, правда, незнакомы друг с другом.
– А с Дженни все в порядке? – поинтересовалась Соннет.
– Да. Но я удивлен, что она не у твоей мамы.
– Дженни и моя мама – лучшие подруги, – объяснила Соннет для Дэзи. – А мама уехала из города на съезд мэрии. Она возвращается сегодня.
– Ого! – воскликнула Дэзи. – Твоя мама работает у мэра?
Соннет откусила от колача.
– Она и есть мэр.
– Ух ты, здорово! – воскликнула Дэзи.
– Но это ненадолго, – вмешался Зак. – Мой отец обойдет ее на следующих выборах.
– Ну да. Конечно. Удачи ему, – с улыбкой ответила Соннет.
– Он градоначальник. И сделал многое для того, чтобы город стал богаче. Людям это нравится, – возразил Зак.
– Ну конечно! Им нравятся сокращения на работе, как тогда, когда закрыли городской бассейн? И что твой отец закроет в следующий раз? Библиотеку? – Соннет доела булку и вытерла руки салфеткой.
Разговор прервал голос из радиоприемника. После занятий состоится собрание клуба дебатов, а хоккейная команда вместе с еще каким-то клубом устраивают вечеринку. Это показалось Дэзи заманчивым, но Соннет предупредила ее, что выйти в лес и сварить сироп из кленового сока – это лишь предлог, чтобы покурить травку. Потом, к огромному удивлению Дэзи, все ученики встали и, повернувшись к флагу в углу комнаты, начали произносить клятву верности американскому флагу. Слова сами приходили к Дэзи откуда-то из глубины сознания, хотя она считала, что давно их забыла.
– Давай посмотрим на твое расписание, – предложил Зак.
Дэзи положила листок на стол, и они втроем склонились над ним.
– Ого! – воскликнул Зак. – Теоретическая и экспериментальная физика? Углубленное изучение английского? Ты что, мазохистка?
– Я не выбирала, – объяснила Дэзи. – В моей бывшей школе мне приходилось изучать пять предметов с углубленной программой. – Она поерзала на стуле. – Это была действительно сложная школа.
– Ты отучилась половину последнего года и тебя отправили в нашу глухомань? – удивилась Соннет. – Жестоко.
– Я упрашивала отца позволить мне остаться в городе, – сказала Дэзи, хотя на самом деле она скорее не упрашивала, а вопила во все горло. – Я даже предлагала обучать меня на дому, но он и слышать не хотел.
– Почему?
– Он сказал, что совершенно забыл физику. А я ответила: ну что же, значит, мы провалим ее вместе.
– Не самый лучший способ в чем-то убедить отца, – заметила Соннет. – Вообще удивительно, что здесь для тебя нашлись предметы.
Дэзи не стала говорить, что ее прежних оценок достаточно, чтобы окончить эту школу раньше срока. Однако это означало, что ей придется начать самостоятельную жизнь, а Дэзи была к этому абсолютно не готова.
Сравнив расписания, Дэзи обнаружила, что у нее есть несколько общих предметов с Соннет, Заком и обоими сразу. Соннет была кем-то вроде вундеркинда. В свои шестнадцать лет она готовилась окончить школу в июне, вместе с остальными выпускниками. Несмотря на то что Соннет с Заком постоянно пикировались, они явно друг другу нравились. Но определенно оставались соперниками.
– Это довольно странно, – согласился Зак. – Не могу дождаться, когда, наконец, окончу эту школу. Я подал заявку на поступление в колледж еще в октябре. А ты?
Дэзи уткнулась в свою девственно чистую тетрадь.
– Я тоже подала заявку, – кивнула она.
Учителя из другой школы держали ее чуть ли не под домашним арестом, заставляя заполнять бесчисленные заявления на поступление.
– Вообще-то я не хочу идти учиться в колледж, – призналась Дэзи.
Соннет и Зак, казалось, восприняли это с пониманием. В бывшей школе Дэзи это было все равно что сказать: «У меня СПИД». Люди смотрели на тебя с жалостью, за которой скрывалось отвращение.
И Дэзи считала, что больше всего жалости и отвращения было во взгляде ее собственных родителей.
Зак и Соннет вовсе не смотрели на нее с сочувствием. Похоже, в этой школе считается нормальным, если кто-то не планирует становиться ученым и не хочет работать в Верховном суде.
Раз так, подумала Дэзи, возможно, сегодняшний день не такой уж и плохой. Какой приятный сюрприз! Но что ждет ее в других аудиториях?
Прозвенел звонок, и весь класс зашелестел тетрадями и учебниками, укладывая их в рюкзаки. Все направились к выходу. Коридор был похож на русло реки, только уносил он с собой не листья, а учеников.
Зак остановился возле двери, обклеенной рекламой поездок во Францию.
– Мне сюда, – сказал он. – Увидимся за обедом. – И скрылся в аудитории.
– А у тебя есть парень? – спросила Соннет.
Парень? Если бы Соннет спросила ее про кратковременные встречи с парнями, Дэзи ответила бы не раздумывая.
– У меня нет парня, – сказала она. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что Зак явно на тебя запал. С той самой секунды, как ты вошла в аудиторию.
– Мы даже толком не знакомы.
– Мы с Орландо Блумом тоже незнакомы, но я точно знаю, что согласилась бы стать его сексуальной рабыней до конца своих дней.
– Поверь мне, я не хочу быть ничьей рабыней.
Мы это уже проходили, подумала Дэзи.
– Кроме того, – добавила она, – он ходит хвостом за тобой. Он запал на тебя, а не на меня.
Соннет тряхнула головой, отчего ее локоны подпрыгнули, словно пружинки.
– Зак меня ненавидит.
– Точно. Так сильно ненавидит, что каждое утро приносит тебе булочки.
– Ты такая умная. Почему тогда не идешь в колледж?
– Я пока ни в чем не уверена. – Дэзи уловила едва заметную теплоту в глазах Соннет, и в ее сердце зародилась надежда на начало крепкой дружбы. – Мне нравится имя Соннет, – сказала она, не желая больше говорить о себе.
– Спасибо. Мама говорит, что назвала меня так потому, что не хотела давать мне какое-нибудь этническое имя. Всех моих родственниц со стороны мамы зовут Лучия, Марайя и все в таком роде. Соннет… странное имя.
– Странное в хорошем смысле, – уверила ее Дэзи.
– Мама рассказывала, что перед тем, как у нее начались схватки, она читала сонеты Шекспира. – Бархатный взгляд карих глаз Соннет смягчился. В них появилось что-то, чего Дэзи никак не могла прочесть.
– Так твоя фамилия Романо? Как и учителя? – заметила Дэзи, прочитав имя Соннет на ее тетради. – Это совпадение?
– Это мой дядя Тони, – объяснила Соннет. – Мамин брат.
Они совсем не похожи, подумала Дэзи, но вслух ничего не сказала.
– Каково это – учиться у своего дяди?
– Я привыкла. В Авалоне миллион Романо, и половина из них – учителя, так что этого было бы трудно избежать.
– Значит, ты носишь фамилию матери, а не отца, – заметила Дэзи, надеясь, что это не больная тема.
Очевидно, так и было.
– Моя мама не замужем, – быстро сказала Соннет. – Они с отцом никогда не были женаты.
– Вот как. – Дэзи не знала, что на это сказать. Но она была точно уверена, что фраза «Мне жаль» в данной ситуации не подходит. Дэзи окинула взглядом шумный холл. – У меня разыгралось воображение или здесь три учителя с фамилией Романо?
Соннет печально улыбнулась:
– Это только вершина айсберга. Романо повсюду. Некоторые люди говорят, что именно по этой причине моя мама пробилась в мэры. У нее восемь братьев и сестер. А что насчет тебя? – спросила Соннет. – Расскажи о своих родителях.
Разведены. Это было первое, что пришло Дэзи в голову.
– Моя мама родилась в Сиэтле, но как-то летом она поехала на заработки в «Киогу», где встретила моего папу. Они были совсем молоды, когда поженились. Мама окончила юридический факультет, а папа – факультет архитектуры. Казалось бы, все прекрасно. Мама получила работу в крупной международной юридической фирме, а папа основал компанию по ландшафтному дизайну. В прошлом году мамина лучшая подруга из Сиэтла заболела раком, и маму как подменили. Она заявила, что просто притворялась счастливой, несла какую-то чушь вроде того, что, чтобы стать по-настоящему счастливой, ей нужен развод. – Дэзи вздохнула. Она почувствовала усталость. В последние дни Дэзи уставала от всего. – Меня это не трогает, ведь я скоро переезжаю от родителей. А вот моему брату Максу, которому всего одиннадцать, приходится нелегко.
– А как случилось, что вы с братом остались с отцом?
– Моя мама сейчас занимается одним делом в Международном суде в Гааге. В Голландии.
Соннет оказалась замечательной подругой. У них с Дэзи были два совместных урока, и Соннет представила ее остальным ученикам. Некоторые смотрели на Дэзи с подозрением, но остальные были дружелюбны. Дэзи была слегка ошеломлена, но старалась оставаться искренней. На уроке истории они изучали древние способы похорон и говорили о пирамидах из камней, которые служили обозначением места захоронения и защищали тело от падалыциков.
Дэзи не могла в это поверить. Она, девушка из Верхнего Ист-Сайда, теперь будет жить здесь, в каком-то богом забытом городке.
«Я слишком взвинчена», – подумала Дэзи, чувствуя, как сжимается желудок.
Неужели всего две недели назад она училась в одной из самых престижных школ Нью-Йорка? Сейчас ей казалось, что это было в прошлой жизни.
Из-за отца Дэзи пришлось переехать в глухомань, где ей предстоит доучиться последний год в самой обычной школе.
Конечно, любой сказал бы, что решение переехать сюда и поменять школу пришло из-за того плохого поступка Дэзи. Плохого поступка. Какая чушь.
Дэзи стояла на заснеженной улице и не понимала, что она, собственно, здесь делает. Она словно находилась не в своем теле, а незримо висела в воздухе и наблюдала за собой, одинокой фигурой среди снега. Обходя эту фигуру, прохожие не прекращали своих разговоров и не обращали на нее ровно никакого внимания.
Нет. Не так. Кто-то все же обращал. Две девушки увидели Дэзи, потом склонили друг к другу головы и зашептались. А через минуту несколько парней из футбольной команды окинули Дэзи оценивающими взглядами. Их свист и пошлые возгласы подействовали на нее как ушат холодной воды.
Пускай шепчутся, пускай свистят. Почему это должно ее беспокоить?
С таким настроением Дэзи вошла в кабинет приемной комиссии. В помещении было душно и влажно. Как и в любой государственной школе, здесь пахло потом и шерстью. Дэзи сняла клетчатый шарф и перчатки. Люди по ту сторону деревянной, испещренной царапинами стойки то и дело отвечали на телефонные звонки, смотрели в экраны мониторов, перебирали бумаги в коробках на столе.
Женщина с уставшим лицом, сидевшая за письменным столом, взглянув на Дэзи, спросила:
– Могу я вам помочь?
Дэзи расстегнула замшевую куртку с оторочкой из искусственного меха.
– Меня зовут Дэзи Беллами. Сегодня мой первый день в этой школе.
Женщина начала что-то искать в коробках на рабочем столе. Достав папку, она направилась к стойке, медленно переваливаясь с ноги на ногу, как обычно ходят беременные. Ее живот был огромным. Дэзи старалась на него не глазеть.
– Что ж, хорошо, – сказала женщина. – Все записи на месте. Ваш отец заходил к нам в пятницу, так что все в порядке.
Внезапно почувствовав головокружение, Дэзи кивнула. Скоро сюда приедет ее отец. Несмотря на то что Дэзи умоляла его этого не делать. Ведь Макс, ее брат, был всего лишь пятиклассником и нуждался в присутствии отца гораздо больше, чем она. Гораздо больше.
Дэзи рассказали расписание занятий, вручили схему здания, объяснили, где находится нужная аудитория, и сообщили код личного шкафчика. В этой школе была сложная система звонков: обычный, для совещаний, обеденный… но Дэзи пропустила эту информацию мимо ушей. Она посмотрела номер аудитории, указанный на розовом листке, и вышла в коридор с кафельными стенами.
Повсюду были ученики. Стоял запах промокшей от снега одежды. Дети смеялись и хлопали дверцами шкафчиков. Дэзи прошла к своему и, набрав нужную комбинацию, открыла металлическую дверцу. Судя по нарисованным внутри замысловатым граффити, предыдущий владелец увлекался хип-хоп-музыкой.
Дэзи сняла куртку, шарф и перчатки. Хорошо было бы надеть сегодня что-нибудь неброское, не привлекающее внимания, но это было не в ее духе. Единственное, что ей нравилось при переходе в новую школу, – это отсутствие обязательной формы. Дэзи решила воспользоваться этим по полной программе, поэтому надела джинсы на бедрах и короткий свитер, который открывал пирсинг в пупке – так она выражала протест против воли родителей. Дэзи не знала, как будущие одноклассники отнесутся к ее внешнему виду, но чувствовала себя превосходно.
Дэзи зашла в аудиторию номер 247, прошла мимо остальных учеников к учительскому столу.
Неужели этот парень – учитель? Выглядел он достаточно молодо. Его брюки были слегка помяты, голубая рубашка измята изрядно, а о красивом, но изжеванном галстуке и говорить было нечего.
– Дэзи Беллами, – представилась Дэзи, протянув учителю папку, которую ей дали в приемной комиссии.
– Энтони Романо, – ответил учитель, поднимаясь со своего места и одаривая Дэзи теплой улыбкой. – Добро пожаловать в старшую школу Авалона.
У учителя были большие карие глаза. Держался он дружелюбно и выглядел необыкновенно смазливым.
– Хотите, я представлю вас классу?
По крайней мере, учитель спросил ее разрешения. При этом он выглядел таким счастливым, что Дэзи просто не могла отказать. Она кивнула и повернулась к шумному классу.
– Внимание, – произнес мистер Романо неожиданно властным голосом и постучал по доске. – Сегодня к нам пришла новая ученица.
Фраза «новая ученица» подействовала на класс волшебным образом. Все взгляды тут же обратились к Дэзи. Она представила, что участвует в очередной школьной сценке. Дэзи с четырех лет посещала театральный кружок, с тех пор как сыграла ангелочка в рождественской постановке. А прошлой весной ей дали главную роль в мюзикле. Дэзи представила, что класс – это ее зрители, и улыбнулась.
– Это Дэзи Беллами. Надеюсь, вы хорошо ее примете и расскажете о школе.
– А ты не из киогских Беллами? – спросил кто-то из класса.
Дэзи была удивлена тем, что кто-то здесь знает ее семью. В большом городе нужно носить фамилию Рокфеллер, владельца известной марки одежды или сети отелей, чтобы люди обратили на тебя внимание.
– Это мои бабушка и дедушка, – кивнула Дэзи.
Название «Киога» вызвало у Дэзи воспоминания о семейном поместье, расположенном высоко в горах неподалеку от Авалона. Когда-то это место было знаменитым водным курортом для обеспеченных ньюйоркцев. Лагерь «Киога» уже давно закрылся, но тем не менее до сих пор принадлежал семье Беллами. Дэзи была там лишь однажды, прошлым летом. Она помогала своей кузине Оливии готовить поместье для празднования пятидесятилетия со дня свадьбы бабушки и дедушки.
– Дэзи, занимай место вот там, между Соннет и Заком. – Мистер Романо указал на парту, за которой сидели светловолосый парень и девушка-афроамериканка с высокими, точно у модели, скулами и безумно ярким маникюром.
– Слава богу! – воскликнула Соннет. – Теперь мне не придется смотреть на него.
– Соннет! – оборвал ее мистер Романо.
– Да не важно. – Соннет откинулась на спинку стула и скрестила руки.
Дэзи думала, что учитель выгонит Соннет из класса – так обычно поступали в ее старой школе, – но вместо этого он повернулся к доске и начал что-то писать.
– Колач? – спросил парень по имени Зак.
Дэзи поняла, что он обращается к ней. Зак держал в руке зажатую в салфетке румяную булочку. От ее свежего, сладкого запаха у Дэзи слегка закружилась голова.
– Да нет, спасибо, – удивленно пробормотала она. – Я уже позавтракала.
– Благодарю. – Соннет перегнулась через парту и схватила булочку.
– Хрю-хрю, – выказал недовольство Зак.
– Вообще-то он умеет разговаривать, – заметила Соннет, откусывая булочку. – Возможно, он еще и фокусы умеет показывать.
– И сейчас я наколдую, чтобы ты исчезла, – парировал Зак.
Слушая, как эти двое обмениваются остротами, Дэзи почувствовала себя на матче по настольному теннису. Она прочистила горло.
– Я работаю в пекарне «Скай-Ривер», – сказал Зак. – В утренней смене. Так что, если с утра хочется свежих булочек, обращайся ко мне.
– Каждый должен быть хорош хотя бы в чем-то, – сострила Соннет, глядя на Зака с сочувствием.
– Точно, – ответил он. – Я хорошо пеку булочки, а Соннет хороша в их поедании. И это видно по размерам ее задницы.
– Ладно, – внезапно сказала Дэзи, теперь прекрасно понимая, почему учитель посадил ее между этих двоих. – Мы убьем его сейчас или дождемся звонка?
Соннет пожала плечами:
– По мне, так чем быстрее, тем лучше.
Зак потянулся и закинул руки за голову.
– Я нужен тебе. И ты это прекрасно знаешь. Ты умрешь от ломки, если я не буду приносить тебе булочки каждый день. А вы слышали о пожаре? – вдруг спросил Зак, меняя тему. – Дом Дженни сгорел дотла.
– Чушь, – мотнула головой Соннет.
– Нет. Клянусь богом, я не придумываю. Возможно, об этом написали в газете.
Дэзи слушала с интересом. Она имела отношение к этой пекарне благодаря родственным связям. Пекарня принадлежала Дженни Маески, и, как поняла Дэзи, это была та самая Дженни, о которой говорил Зак. Дженни приходилась дочерью дяде Дэзи, Филу. Таким образом, Дженни и Дэзи двоюродные сестры, правда, незнакомы друг с другом.
– А с Дженни все в порядке? – поинтересовалась Соннет.
– Да. Но я удивлен, что она не у твоей мамы.
– Дженни и моя мама – лучшие подруги, – объяснила Соннет для Дэзи. – А мама уехала из города на съезд мэрии. Она возвращается сегодня.
– Ого! – воскликнула Дэзи. – Твоя мама работает у мэра?
Соннет откусила от колача.
– Она и есть мэр.
– Ух ты, здорово! – воскликнула Дэзи.
– Но это ненадолго, – вмешался Зак. – Мой отец обойдет ее на следующих выборах.
– Ну да. Конечно. Удачи ему, – с улыбкой ответила Соннет.
– Он градоначальник. И сделал многое для того, чтобы город стал богаче. Людям это нравится, – возразил Зак.
– Ну конечно! Им нравятся сокращения на работе, как тогда, когда закрыли городской бассейн? И что твой отец закроет в следующий раз? Библиотеку? – Соннет доела булку и вытерла руки салфеткой.
Разговор прервал голос из радиоприемника. После занятий состоится собрание клуба дебатов, а хоккейная команда вместе с еще каким-то клубом устраивают вечеринку. Это показалось Дэзи заманчивым, но Соннет предупредила ее, что выйти в лес и сварить сироп из кленового сока – это лишь предлог, чтобы покурить травку. Потом, к огромному удивлению Дэзи, все ученики встали и, повернувшись к флагу в углу комнаты, начали произносить клятву верности американскому флагу. Слова сами приходили к Дэзи откуда-то из глубины сознания, хотя она считала, что давно их забыла.
– Давай посмотрим на твое расписание, – предложил Зак.
Дэзи положила листок на стол, и они втроем склонились над ним.
– Ого! – воскликнул Зак. – Теоретическая и экспериментальная физика? Углубленное изучение английского? Ты что, мазохистка?
– Я не выбирала, – объяснила Дэзи. – В моей бывшей школе мне приходилось изучать пять предметов с углубленной программой. – Она поерзала на стуле. – Это была действительно сложная школа.
– Ты отучилась половину последнего года и тебя отправили в нашу глухомань? – удивилась Соннет. – Жестоко.
– Я упрашивала отца позволить мне остаться в городе, – сказала Дэзи, хотя на самом деле она скорее не упрашивала, а вопила во все горло. – Я даже предлагала обучать меня на дому, но он и слышать не хотел.
– Почему?
– Он сказал, что совершенно забыл физику. А я ответила: ну что же, значит, мы провалим ее вместе.
– Не самый лучший способ в чем-то убедить отца, – заметила Соннет. – Вообще удивительно, что здесь для тебя нашлись предметы.
Дэзи не стала говорить, что ее прежних оценок достаточно, чтобы окончить эту школу раньше срока. Однако это означало, что ей придется начать самостоятельную жизнь, а Дэзи была к этому абсолютно не готова.
Сравнив расписания, Дэзи обнаружила, что у нее есть несколько общих предметов с Соннет, Заком и обоими сразу. Соннет была кем-то вроде вундеркинда. В свои шестнадцать лет она готовилась окончить школу в июне, вместе с остальными выпускниками. Несмотря на то что Соннет с Заком постоянно пикировались, они явно друг другу нравились. Но определенно оставались соперниками.
– Это довольно странно, – согласился Зак. – Не могу дождаться, когда, наконец, окончу эту школу. Я подал заявку на поступление в колледж еще в октябре. А ты?
Дэзи уткнулась в свою девственно чистую тетрадь.
– Я тоже подала заявку, – кивнула она.
Учителя из другой школы держали ее чуть ли не под домашним арестом, заставляя заполнять бесчисленные заявления на поступление.
– Вообще-то я не хочу идти учиться в колледж, – призналась Дэзи.
Соннет и Зак, казалось, восприняли это с пониманием. В бывшей школе Дэзи это было все равно что сказать: «У меня СПИД». Люди смотрели на тебя с жалостью, за которой скрывалось отвращение.
И Дэзи считала, что больше всего жалости и отвращения было во взгляде ее собственных родителей.
Зак и Соннет вовсе не смотрели на нее с сочувствием. Похоже, в этой школе считается нормальным, если кто-то не планирует становиться ученым и не хочет работать в Верховном суде.
Раз так, подумала Дэзи, возможно, сегодняшний день не такой уж и плохой. Какой приятный сюрприз! Но что ждет ее в других аудиториях?
Прозвенел звонок, и весь класс зашелестел тетрадями и учебниками, укладывая их в рюкзаки. Все направились к выходу. Коридор был похож на русло реки, только уносил он с собой не листья, а учеников.
Зак остановился возле двери, обклеенной рекламой поездок во Францию.
– Мне сюда, – сказал он. – Увидимся за обедом. – И скрылся в аудитории.
– А у тебя есть парень? – спросила Соннет.
Парень? Если бы Соннет спросила ее про кратковременные встречи с парнями, Дэзи ответила бы не раздумывая.
– У меня нет парня, – сказала она. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что Зак явно на тебя запал. С той самой секунды, как ты вошла в аудиторию.
– Мы даже толком не знакомы.
– Мы с Орландо Блумом тоже незнакомы, но я точно знаю, что согласилась бы стать его сексуальной рабыней до конца своих дней.
– Поверь мне, я не хочу быть ничьей рабыней.
Мы это уже проходили, подумала Дэзи.
– Кроме того, – добавила она, – он ходит хвостом за тобой. Он запал на тебя, а не на меня.
Соннет тряхнула головой, отчего ее локоны подпрыгнули, словно пружинки.
– Зак меня ненавидит.
– Точно. Так сильно ненавидит, что каждое утро приносит тебе булочки.
– Ты такая умная. Почему тогда не идешь в колледж?
– Я пока ни в чем не уверена. – Дэзи уловила едва заметную теплоту в глазах Соннет, и в ее сердце зародилась надежда на начало крепкой дружбы. – Мне нравится имя Соннет, – сказала она, не желая больше говорить о себе.
– Спасибо. Мама говорит, что назвала меня так потому, что не хотела давать мне какое-нибудь этническое имя. Всех моих родственниц со стороны мамы зовут Лучия, Марайя и все в таком роде. Соннет… странное имя.
– Странное в хорошем смысле, – уверила ее Дэзи.
– Мама рассказывала, что перед тем, как у нее начались схватки, она читала сонеты Шекспира. – Бархатный взгляд карих глаз Соннет смягчился. В них появилось что-то, чего Дэзи никак не могла прочесть.
– Так твоя фамилия Романо? Как и учителя? – заметила Дэзи, прочитав имя Соннет на ее тетради. – Это совпадение?
– Это мой дядя Тони, – объяснила Соннет. – Мамин брат.
Они совсем не похожи, подумала Дэзи, но вслух ничего не сказала.
– Каково это – учиться у своего дяди?
– Я привыкла. В Авалоне миллион Романо, и половина из них – учителя, так что этого было бы трудно избежать.
– Значит, ты носишь фамилию матери, а не отца, – заметила Дэзи, надеясь, что это не больная тема.
Очевидно, так и было.
– Моя мама не замужем, – быстро сказала Соннет. – Они с отцом никогда не были женаты.
– Вот как. – Дэзи не знала, что на это сказать. Но она была точно уверена, что фраза «Мне жаль» в данной ситуации не подходит. Дэзи окинула взглядом шумный холл. – У меня разыгралось воображение или здесь три учителя с фамилией Романо?
Соннет печально улыбнулась:
– Это только вершина айсберга. Романо повсюду. Некоторые люди говорят, что именно по этой причине моя мама пробилась в мэры. У нее восемь братьев и сестер. А что насчет тебя? – спросила Соннет. – Расскажи о своих родителях.
Разведены. Это было первое, что пришло Дэзи в голову.
– Моя мама родилась в Сиэтле, но как-то летом она поехала на заработки в «Киогу», где встретила моего папу. Они были совсем молоды, когда поженились. Мама окончила юридический факультет, а папа – факультет архитектуры. Казалось бы, все прекрасно. Мама получила работу в крупной международной юридической фирме, а папа основал компанию по ландшафтному дизайну. В прошлом году мамина лучшая подруга из Сиэтла заболела раком, и маму как подменили. Она заявила, что просто притворялась счастливой, несла какую-то чушь вроде того, что, чтобы стать по-настоящему счастливой, ей нужен развод. – Дэзи вздохнула. Она почувствовала усталость. В последние дни Дэзи уставала от всего. – Меня это не трогает, ведь я скоро переезжаю от родителей. А вот моему брату Максу, которому всего одиннадцать, приходится нелегко.
– А как случилось, что вы с братом остались с отцом?
– Моя мама сейчас занимается одним делом в Международном суде в Гааге. В Голландии.
Соннет оказалась замечательной подругой. У них с Дэзи были два совместных урока, и Соннет представила ее остальным ученикам. Некоторые смотрели на Дэзи с подозрением, но остальные были дружелюбны. Дэзи была слегка ошеломлена, но старалась оставаться искренней. На уроке истории они изучали древние способы похорон и говорили о пирамидах из камней, которые служили обозначением места захоронения и защищали тело от падалыциков.