Сьюзон Марлен. Полночная разбойница

   – Да вот услышал, как какой-то наглец называется моим именем, и решил остановить его, пока он не погубил до конца мою репутацию!
   – Но я не гублю вашу репутацию, можете мне поверить! – Дэниелу больно задело, что Благородный Джек может так думать о ней. А она-то надеялась... – Я знаю, что вы всегда грабили только недостойных, жадных негодяев и отдавали свою добычу тем, кто больше всего в ней нуждался. Я клянусь вам, что всегда делала то же самое!
   – Вот как? – Голос разбойника смягчился.
   – Я поверить не могу, что вижу вас. Я так мечтала, что когда-нибудь вы и в самом деле услышите обо мне и захотите увидеть... – О чем еще ей грезилось, Дэниела решила умолчать. Ее вдруг охватили сомнения, так ли уж она хочет, чтобы сбылись ее смелые мечты. Ее мучили какие-то неясные подозрения и сомнения по поводу этого грубоватого, несколько неотесанного человека, стоящего сейчас перед ней.
   – Захочу увидеть и... что дальше?
   – Ну и... мы станем... друзьями, – смущенно ответила девушка.
   – Что ж, это мне по вкусу, – с грубоватым смешком заметил разбойник. При этом его глаза сверкнули каким-то странно знакомым блеском. – Ничего мне так не греет душу, как... дружба с хорошенькой, покладистой женщиной.
   Что-то в его тоне встревожило Дэниелу. Она подозрительно на него посмотрела:
   – Вы смеетесь надо мной?
   – Да нет, что вы! Я совершенно серьезен! Я тут знаю местечко неподалеку, там мы можем очень даже неплохо устроиться, чтобы... подружиться.
   – Мы должны сегодня ограбить сэра Уальда Флетчера!
   – Черта с два мы должны! – На этот раз голос разбойника прозвучал вполне серьезно. В нем послышался настоящий гнев.
   – Но почему нет? – удивилась Дэниела. Благородный Джек промолчал. – Я слышала, что Уальд Флетчер ранил вас в Йоркшире. Это правда? – осторожно спросила Дэниела.
   – Да, правда, – сухо ответил он.
   – И герцогиня Уэстли спасла вам жизнь, – продолжала свои расспросы Дэниела.
   – И это правда. – Его голос мгновенно смягчился, и губы тронула легкая улыбка, едва она упомянула ее имя. Сердце Дэниелы упало. Не было никакого сомнения в том, что Благородный Джек был влюблен в Само Совершенство точно так же, как и лорд Морган.
   Голос Дэниелы предательски дрогнул когда она спросила:
   – Почему вы не хотите помочь мне сегодня ночью? Уальд Флетчер заслужил, чтобы его ограбили. Неужели вы боитесь его из-за того, что он едва вас не убил?
   В глазах разбойника полыхнула такая ярость, что Дэниела даже испугалась.
   – Нет, черт побери! Я не боюсь его. Но и вам не позволю рисковать своей жизнью. Этот негодяй труслив и подл. Он угодливо лебезил и пресмыкался передо мной. А потом выстрелил мне в спину. Да и того не сумел сделать как следует. Пуля срикошетила и попала мне в бедро, а потом рана загноилась.
   На мгновение Дэниеле показалось, что его речь зазвучала, как речь образованного джентльмена, но при следующих же его словах эта иллюзия развеялась.
   – Так что, сами понимаете, вам с ним связываться никак нельзя.
   Дэниела нахмурилась.
   – Так, значит, именно эта рана и положила конец вашей благородной деятельности?
   – Ну скажете тоже, – хмыкнул разбойник. – Просто я с дуру заключил сделку со своим братцем. Мол, если он кое-что сделает, я навсегда сниму маску Благородного Джека.
   Дэниела вздохнула с облегчением. Ей было бы нестерпимо думать, что Уальд Флетчер мог остановить такого бесстрашного человека.
   – Я полагаю, ваш брат выполнил то, о чем вы его просили?
   – Ну еще бы, – ухмыльнулся разбойник.
   – А можно узнать, что это было?
   – Нет, дорогуша. Это наши с ним дела. Они вас не касаются.
   Он наклонился, поднял с земли упавшую шляпу Дэниелы и протянул ее девушке:
   – Берите вашу лошадь, и идем.
   – Куда? – Дэниела с сомнением взглянула на него.
   – У меня здесь недалеко привязан мой вороной.
   – О, ваш знаменитый конь! – воскликнула Дэниела, мгновенно забывая все свои подозрения. Она натянула шляпу и взялась за поводья своего коня.
   – Как зовут вашу лошадь?
   – Черный Джек. Я назвала его в вашу честь.
   – Вот как? – Ответ Дэниелы его, кажется, развеселил. – Я, по-видимому, должен чувствовать себя польщенным?
   Дэниела смутилась, не зная, что ответить. Но они уже подошли к привязанному в глубине леса вороному. Конь насторожил уши и тихо заржал.
   – Тихо, тихо, дружище, – разбойник успокаивающе похлопал его по шее. Великолепный конь тут же замер и ткнулся носом в плечо хозяину.
   Такое доверие коня к своему хозяину несколько успокоило Дэниелу, у которой личность этого человека продолжала вызывать сомнение. Ее очень смущало его предложение пойти с ним. В ней боролись любопытство и подозрительность.
   И все же любопытство победило. Как, впрочем, случалось почти всегда с Дэниелой. Ведь он был ее героем, и ей очень, ну просто нестерпимо хотелось увидеть его лицо без маски.
   «Будет ли оно таким же красивым, как лицо лорда Моргана?» – подумала Дэниела и тут же почувствовала раскаяние. Неужели даже в такую минуту она не может не думать об этом повесе, который, она была уверена в этом, и в подметки не годился Благородному Джеку?
   Он помог ей сесть на лошадь, и они выехали из густых зарослей на более светлое место. Разбойник направился по едва заметной тропке, которая привела их к небольшому домику в лесу. Дэниела узнала его – здесь часто останавливались на ночлег лесники. Вот и сейчас там кто-то был – в домике горел свет.
   – Подождите! Там кто-то есть! – тихо сказала Дэниела, показывая на огонек.
   – Нет, это я оставил свечу.
   Когда они спешились и подошли к дому, Дэниела заметила:
   – Просто удивительно, как вы так хорошо успели узнать здешние места.
   – В этом один из залогов моего успеха, – пожал плечами разбойник. – Если хочешь, чтобы тебя не поймали, нужно знать все укромные уголки, все звериные тропы, чтобы успеть скрыться.
   Когда они вошли, Дэниелу поразила чистота. Конечно, обстановка в хижине была убогая – грубо сколоченный стол, трехногий табурет да кровать у окна. Но чувствовалось, что кто-то здесь недавно похозяйничал.
   Благородный Джек отстегнул плащ, скинул шляпу и перчатки и подошел к девушке. Заботливым жестом он снял с нее шляпу и сдернул с головы черный платок, под которым она скрывала свои чудесные волосы, а затем развязал тесемки, удерживающие на лице маску. Дэниела стояла, не шелохнувшись, пытаясь разобраться в своих собственных желаниях и чувствах, которые находились в совершеннейшем смятении.
   Тряхнув головой, чтобы чуть растрепать волосы, долго стянутые платком, она выжидательно взглянула на Благородного Джека. Тот так же безмолвно смотрел на нее. В воздухе повисло напряжение, которое никто из них не спешил смягчить. Наконец разбойник резким движением привлек Дэниелу к себе и прижал к своему сильному, крепкому телу. Ее сердце забилось еще тревожнее, но она не сделала попытки освободиться.
   – К сожалению, здесь некуда больше сесть, кроме кровати, – словно извиняясь, произнес тихо разбойник. Он подвел Дэниелу к этому убогому ложу и посадил рядом с собой. – А теперь, миледи, не назовете ли вы свое имя?
   – Дэниела Уинслоу, – тихо, но без колебаний ответила девушка.
   Разбойник продолжал крепко обнимать ее одной рукой, и Дэниела чувствовала даже сквозь одежду жар его тела. Этот жар все больше передавался и ей.
   – Может быть, вы отпустите меня?
   – Зачем? Разве вам не нравятся наши... теплые дружеские объятия?
   – Чересчур теплые, – тихо прошептала Дэниела, чувствуя, как пылают ее щеки. – Мне кажется, я сейчас растаю.
   – О, ну это дело поправимое. – Разбойник отпустил ее на миг и принялся развязывать завязки плаща. – Вам просто надо снять лишнюю одежду. Вот так-то лучше! – Он распахнул плащ и откинул его на кровать. Затем он вновь обнял девушку и притянул к себе. – А теперь, моя дорогая подружка, расскажите-ка мне, в какие дела вы тут меня втянули и какие преступления на меня теперь еще навесят благодаря вам.
   – Ох! Я об этом не подумала! – Она судорожно глотнула. – Поверьте, мне очень жаль, честное слово. Я не хотела навлечь на вас беду!
   – Теперь поздно сожалеть об этом, – сурово заметил разбойник. – Но в будущем было бы неплохо, если бы вы думали о последствиях до того, как соберетесь совершить очередную глупость.
   Его слова больно задели Дэниелу. Благородный Джек был и оставался единственным человеком, чьим мнением она по-настоящему дорожила.
   Правда, был еще один человек... Но Дэниела, к сожалению, слишком хорошо знала, какого он о ней мнения...
   – Пожалуйста, простите меня, – прошептала она, опустив голову и не увидев поэтому лукавые искорки, вспыхнувшие в его ласковых светло-голубых глазах.
   – Что ж, там посмотрим. Но сначала расскажите честно, что вы тут наделали, прикрываясь моим именем? Знаете, не очень-то мне хочется болтаться на виселице за ваши делишки.
   – О боже! Нет! – в ужасе воскликнула Дэниела, прижимая руки к пылающим щекам. – Если дело до этого дойдет, клянусь вам, я во всем признаюсь. Вам не придется расплачиваться за то, что сделала я!
   – Хотите сами поплясать между небом и землей? – насмешливо спросил разбойник. – Это далеко не так приятно, как танцевать с кавалерами в бальном зале, поверьте мне.
   – Не надо так шутить! – Голос Дэниелы дрогнул от страха. Может быть, впервые ужасная возможность наказания предстала перед ней во всей своей жестокой очевидности. – Я говорю серьезно! Я ни за что не позволю, чтобы вас повесили вместо меня.
   – Если они меня схватят, то моих собственных приключений с лихвой хватит, чтобы повесить меня десяток раз. – Голос разбойника неожиданно потеплел. – Так что мне не составит труда ответить заодно и за ваши дела. Не торопитесь оказывать мне эту любезность. Виселица – не то место, где приятно встретиться с друзьями. – Он крепко сжал ее руку, и Дэниела почувствовала, как от этого горячего искреннего жеста тают ее последние сомнения. – Вы слышите меня? Обещаете не совершать такой глупости? – уже обеспокоено спросил он.
   Понимая, что спорить с ним сейчас бесполезно, Дэниела кивнула:
   – Да. Вы очень благородный человек.
   – Да не благородство это, а здравый смысл. А вот у вас в голове больше глупых романтических бредней, чем здравого смысла. Да что я говорю, у вас здравого смысла, видно, и вовсе нет. – Разбойник покачал головой. – Ну скажите на милость, зачем вам понадобилось изображать меня? Неужели вы не понимаете, как это опасно? Вы когда-нибудь всерьез задумывались, что с вами будет, если вас поймают под видом Благородного Джека?
   Дэниела вздохнула.
   – Да, я все понимаю, меня повесят. Но когда я вижу, какую радость беднякам приносят деньги, которые я отбираю у этих толстосумов, мне кажется, что рисковать все-таки стоит.
   – Вы удивительная женщина, – тихо произнес разбойник. Искреннее восхищение, прозвучавшее в его голосе обрадовало Дэниелу.
   Она подняла голову, и их глаза встретились на короткий миг, показавшийся им бесконечным. Казалось, сам воздух сгустился, звеня от напряжения. Дэниела первая опустила взгляд. Его глаза напомнили ей глаза Моргана. Черт побери! Неужели и сейчас она может думать об этом ловеласе, мелькнула у нее мысль и тут же растаяла без следа, а сердце замерло в предвкушении – он наклонялся к ней. Он поцелует ее сейчас, поняла она. Дэниела не подумала сопротивляться. Ей хотелось узнать, что она почувствует – будет ли его поцелуй таким же сладким и волнующим, как тот, другой...
   Губы разбойника с жадностью завладели ее губами, и для нее перестало существовать что бы то ни было, кроме этого удивительного человека, чьи поцелуи вызывали в ее теле странную боль неудовлетворенности и непонятные, мучительные желания.
   Дэниела могла больше не беспокоиться, что не сможет отозваться на ласки другого мужчины так же пылко, как на ласки Моргана. Но на самом деле ее поразило это открытие. Жар, томление, неутоленное желание – все ее чувства и ощущения были точно такими же, как и в объятиях этого невозможного повесы, бесстыдного развратника лорда Моргана. Господи! Как же так случилось, что два таких разных человека вызывают в ней почти одинаковое страстное желание? Неужели она настолько развратна сама?!
   Между тем, не подозревая о ее мучительных сомнениях, разбойник погрузил пальцы в густую, непослушную гриву ее волос. Он пропускал шелковистые локоны сквозь пальцы, наслаждаясь их струящейся ласковой прохладой.
   – Такие красивые, такие нежные, о моя красавица, – шептал он, покрывая поцелуями ее щеки, лоб, глаза.
   Затем он вновь припал к ее губам, начав восхитительную эротическую игру с ее языком. Его руки двигались по всему ее телу, давая ей почти невыносимое наслаждение своими легкими, нежными прикосновениями. А затем он увлек ее за собой на кровать.
   – Пожалуйста, снимите маску, – внезапно попросила она.
   – Нет, моя прелесть. Никто никогда не должен видеть мое лицо.
   – Даже Рейчел? – Дэниела не смогла сдержать явной обиды, прозвучавшей в ее голосе. Он чуть улыбнулся.
   – Можно подумать, что вы ревнуете, моя радость.
   К сожалению, это было слишком точно подмечено. Дэниела вскипела и заговорила гораздо резче, чем намеревалась:
   – Но ведь ей вы позволили увидеть свое лицо, разве нет?
   – Да, но, когда она увидела меня в первый раз, я был без сознания. Поверьте, будет гораздо лучше, если вы не увидите моего лица.
   – Почему? – настаивала Дэниела.
   – Оно вам не понравится.
   Разбойник произнес это так грустно, что Дэниела подумала, уж не скрывается ли под этой маской какой-нибудь ужасный шрам или другое физическое уродство, которое, как он думает, может ее оттолкнуть. Она решила подбодрить его:
   – Но вы не можете этого знать определенно. Я не такая малодушная особа, чтобы испугаться человеческого лица, каким бы оно ни было.
   – О да, вы совсем не малодушны, – он усмехнулся, – но даже вашего мужества может не хватить, чтобы выдержать это испытание.
   Мрачная уверенность, с которой он это сказал, заставила Дэниелу увериться, что он и в самом деле скрывает какое-то уродство.
   – И все же вы ошибаетесь на мой счет.
   – Нет, – грустно сказал он. – Это вы ошибаетесь на свой счет.
   А затем он вновь поцеловал ее, да так крепко, что сразу же положил конец их спору. Его рука скользнула по ее плечу вниз и остановилась на груди. Дэниела замерла то ли от испуга, то ли от наслаждения, когда его большой палец, нащупав сосок сквозь ткань черной рубашки, принялся описывать вокруг него круги.
   Его губы и руки продолжали свою эротическую, волшебную игру, сводившую ее с ума, до тех пор, пока она не задышала часто и порывисто, выгибаясь ему навстречу, вся во власти новых, неизведанных доселе, ощущений. Она чувствовала, как его руки спустились вниз и принялись медленно, ласково поглаживать ее тугие бедра и живот, а затем она и вовсе уже ничего не понимала, только вдруг обнаружила, что ее рубашка расстегнута, а он припал своими жадными горячими губами к ее обнаженной груди. Он ласкал языком, целовал и покусывал ей грудь, в то время как его рука легко скользила по обнаженной коже живота, доводя Дэниелу до исступления этой невыносимой нежностью. У нее кружилась голова, и она уже ни о чем не могла думать.
   Но так было лишь до того момента, как она почувствовала, что его руки скользнули ниже, под черные штаны, составлявшие неизменную часть наряда Благородного Джека, и двинулись к самому сокровенному месту. Дэниела мгновенно напряглась и, охваченная паникой, с силой оттолкнула его руку.
   Все ее чувства словно замерли, она уже больше ничего не хотела, только вскочить и убежать отсюда. И она ощутила такое отчаяние, будто он предал ее, нанес ей смертельный удар. Единственный мужчина на земле, который, как она думала, мог помочь ей преодолеть этот ужас перед физической близостью, лежал сейчас рядом с ней, а ей хотелось лишь одного – бежать без оглядки.
   Она оттолкнула его и попыталась подняться. Разбойник, ничего не понимая, старался удержать ее, но Дэниела вдруг принялась изо всех сил вырываться.
   – Нет, – прошептала она, задыхаясь. У нее не было сил говорить. – Нет, только не это, прошу вас, не надо!
   Тогда он разжал руки и, не скрывая своей обиды и недоумения, спросил с некоторым сарказмом в голосе:
   – Что случилось, моя радость? Неужели я вам не по нраву?
   Дэниела, подавив в себе отчаянное желание сорваться с места и бежать, не могла не почувствовать его смертельной обиды. Она жалобно прошептала:
   – Вы мне нравитесь, очень, но я просто не могу... я ничего не могу с собой поделать! – почти с отчаянием докончила она, и неожиданно горькие слезы хлынули из ее глаз.
   Разбойник растерялся, но затем попытался ее утешить:
   – Не плачьте, дорогая, не надо, прошу вас. Вы ведь знаете. Благородный Джек никогда не причинит вам никакой боли. Вы можете доверять мне.
   Дэниела помотала головой, пытаясь справиться с рыданиями.
   – Отпустите меня.
   Он тяжело вздохнул и сел на кровати. Она также поднялась, полуобнаженная и невыразимо прекрасная. Губы распухли от его поцелуев, щеки горят жарким румянцем. Поистине – выше его сил отказаться сейчас от нее. Он не мог отвести от девушки своего восхищенного взгляда. Наконец она немного успокоилась.
   – Чего вы боитесь? – тихо спросил он, озабочено заглядывая ей в глаза. Затем легким движением отвел прядь волос с ее лица.
   Дэниэла судорожно вздохнула, и по ее телу прошла дрожь.
   – Я не могу... чтобы мужчина... чтобы до конца...
   – Хорошо, я понял, я не буду этого делать, клянусь тебе. Я даже не стану раздеваться. Ну успокойся. Тебе ведь было хорошо со мной, признайся.
   – О да, очень хорошо, – кивнула Дэниела, разрумянившись еще больше.
   – Тогда больше ни о чем не думай и не бойся. Доверься мне.
   Дэниела колебалась. Благородный Джек был единственным мужчиной, которому она могла доверять, и все же...
   – Но вы не станете... вы клянетесь?
   – Клянусь, дорогая, а теперь успокойся и доверься мне.
   И вновь ее закружило в бешеном водовороте наслаждения. Только теперь его губы и язык путешествовали по всему ее телу, касаясь самых потайных его уголков. Так же бесцеремонно вели себя и его руки. И когда он добрался наконец до заветной точки, подарив ей ни с чем не сравнимое наслаждение, она только тихо застонала в ответ на его ласковые успокаивающие слова.
   А он все больше и больше возбуждал в ней чувственность. Его ласки становились все более настойчивыми, и наконец Дэниела полностью утратила над собой контроль. От восторга и сладкой муки она не помнила себя. Она стонала и выгибалась под его умелыми руками и губами, чувствуя, что еще немного, и она либо провалится в бездну, либо взлетит к небесам.
   А затем внезапно ее тело содрогнулось, пронзенное невероятным по своей силе наслаждением. Она громко застонала и почувствовала, как с этой дрожью уходит всякое напряжение и ее охватывает потрясающее ощущение покоя и сладкой истомы. Она лежала потрясенная, ошеломленная, не в силах шевельнуться. Такого она никак не могла ожидать и даже не могла себе представить, что такое наслаждение вообще существует. И это все подарил ей он! Ее герой.
   А ее герой тихо лежал рядом, пытаясь умерить дыхание, и бережно прижимал ее к себе, как самую большую драгоценность на свете. Казалось, им обоим не хотелось нарушать молчание – может, из страха разрушить хрупкое ощущение близости и доверия, связавшее их в эти последние волшебные минуты.
   Наконец он сел на кровати и принялся застегивать на ней рубаху и брюки.
   – Вот видишь, я сдержал обещание, – криво усмехнувшись, сказал он. При этом в его голосе прозвучала явная гордость. – А ты оказалась весьма страстной особой, как я и думал, – добавил он с ноткой восхищения.
   Дэниела открыла глаза и встретилась с его взглядом. Сквозь прорези в маске его глаза лучились такой нежностью, что у Дэниелы сладко защемило сердце.
   Да, она не ошиблась. Именно он – избранник ее души.
   В своих фантазиях она воображала, что однажды Благородный Джек придет и увезет ее с собой навсегда. Они тайно поженятся и будут жить долго и счастливо... Неужели ее мечта может сбыться?
   Прежде Дэниела не осмеливалась в это поверить, но сейчас...
   И, глядя мечтательно на закрытое маской лицо, она вдруг сказала:
   – Пожалуйста, увези меня отсюда...

10

   Слова Дэниелы, казалось, сразили Моргана.
   – Вы хотите, чтобы я вас увез отсюда? – потрясенно переспросил он.
   А что, возможно, ему следовало бы поступить именно так. Он искренне восхищался ее отвагой и добрым, безрассудным сердцем, но прекрасно понимал, что рано или поздно именно эти качества доведут ее до беды. А он не мог допустить этого. И неважно, откуда вдруг у него появилось такое стремление защищать ее. Он должен ее уберечь от нее самой.
   Да, он мог бы взять ее с собой. Ее пылкая, страстная натура сулила им обоим громадное удовольствие. Он прекрасно понимал, что, какими бы ни были причины ее отказа, она не сможет долго сопротивляться и вскоре он завоюет ее полностью.
   Он вспомнил, как горячо отвергала Дэниела саму идею брака. Ясно, что она не станет так уж сильно беспокоиться по этому поводу и ждать от него предложения руки и сердца. Что ж, ему это вполне подходит. Он даже улыбнулся при мысли о том, как хорошо будет сделать Дэниелу своей любовницей. Он купит ей дом и позаботится, чтобы ей там было хорошо и она ни в чем не нуждалась....
   – А вы готовы поехать со мной? – Эта перспектива настолько увлекла Моргана, что он заговорил своим обычным голосом, не подделываясь под грубоватые интонации и говор простонародья. К счастью, Дэниела этого, кажется, не заметила.
   Она тоже была поглощена какими-то своими мыслями. И он залюбовался ею. Ее глаза сверкали подобно изумрудам, а губы припухли и алели от поцелуев.
   – Да, поеду! – воскликнула она, глядя на него таким влюбленным, восхищенным взглядом, что Морган едва не застонал, ощущая странное чувство ревности. Ну почему она не может вот так же смотреть на него, когда он без маски?
   Понимая всю сложность ситуации, в которую он сам же себя и загнал, Морган осторожно спросил:
   – Я слышав, что лорд Морган Парнелл проявляет к вам откровенное внимание. Что вы о нем думаете?
   – Он известный сердцеед и беспутный повеса, – с явным осуждением произнесла Дэниела. – Я не хочу иметь ничего общего с таким человеком.
   Ее ответ явно озадачил и встревожил Моргана.
   – Но он к тому же богат и принадлежит к очень древней и благородной семье. Он сможет дать вам гораздо больше, чем какой-то простой разбойник без роду, без племени.
   – Вот уж не думаю, – улыбаясь, покачала головой Дэниела, – да меня это нисколько и не интересует. Потому что обыкновенный разбойник мне во сто крат дороже.
   Вот и пойми этих женщин! Нет, определенно, ему никогда не постигнуть тайн женской души!
   – Но почему? Отчего именно я?
   – Потому что я вам верю, – просто ответила Дэниела. – Вы единственный мужчина на свете, которому я могу довериться.
   Морган мрачно смотрел на ее сияющее от счастья лицо, и его сердце сжигала самая настоящая ревность – ревность к тем чувствам, которые она испытывает к этому чертову Благородному Джеку!
   Господи! Это было бы смешно, если бы не было так грустно! Да он ведь ревнует к самому себе! Черт бы побрал этот дурацкий маскарад! И этого дурацкого Благородного Джека! Она, видите ли, ему доверяет!
   И он знал так же точно, как то, что его зовут Морган Парнелл, что он не сможет обмануть это доверие. Он не посмеет увезти ее отсюда, прикрываясь чужим именем, пусть и вымышленным, не открыв ей правды о самом себе. И пусть он грабитель с большой дороги и одновременно – беспутный повеса, но у него есть свои представления о чести, и он никогда не сможет так бессовестно, так жестоко обмануть ее.
   Но что будет, когда он откроет ей, кто он такой? Ведь это может иметь роковые последствия, и не только для него самого. Уверен ли он, что Дэниела его ни при каких условиях не выдаст?
   – В чем дело? – обеспокоено спросила она, почувствовав, как меняется его настроение.
   – Дэниела... могу ли я положиться на вас? – Он сжал ее руки безотчетным движением. – Могу ли доверить вам свою тайну, очень важную и опасную тайну? Могу ли положиться на вас, могу ли быть уверен, что вы никогда, ни при каких обстоятельствах не выдадите меня?
   – Ну разумеется. – Дэниела улыбнулась, с обожанием глядя на него. – Конечно, можете. Вам следовало бы это знать. Жена никогда не предаст мужа.
   Морган в полном изумлении уставился ни нее.
   – Жена? Мужа? – Он был так потрясен, что уже не заботился о том, что она узнает его голос. – О чем, черт побери, вы здесь толкуете? Вы ведь сами всего пару недель назад говорили, что не собираетесь выходить замуж!
   Дэниела отпрянула, как от удара.
   – Что?!. Ваш голос!.. Черт возьми, кто вы такой? Вы...
   И прежде чем он успел остановить ее, она молниеносным движением сорвала с него маску.
   И ахнула, зажав рукой рот.
   До конца жизни своей Морган, наверное, не забудет взгляд, которым она наградила его. В нем были и гнев, и негодование, и боль, и отчаяние...
   – Морган Парнелл! Вы! Лживый негодяй!
   Он поморщился, затем заметил с кривой усмешкой:
   – Я же предупреждал, что вы будете очень расстроены, увидев мое лицо.
   – Я не расстроена! Я... я вне себя от возмущения! Вы подло обманули меня, вы... вы бессовестный, бесчестный негодяй!
   – Напротив, – мрачно возразил он, – я только что доказал, что слишком честен.