— Дай мне немного денег, дорогой, — попросила она. — Сейчас у нас будет то, что он с таким трудом пытается получить.
Кости закрутились и остановились, показывая две тройки.
— Леди выиграла! — Служитель проверил ее ставку и подтолкнул к ней монеты.
Дюмарест отрицательно покачал головой, когда Калин протянула ему деньги.
— Оставь себе. Кажется, тебе сегодня везет. Они подошли к стремительно крутившейся рулетке. Она сверкала радугой разноцветных пятен на исписанном цифрами сукне, цветные шарики беспорядочно мелькали так быстро, что рябило в глазах. Прозвенел колокольчик.
— Делаем ставки!
Послышался глухой стук падающих на стол монет.
— Красное, зеленое, синее, четверка, шестерка, девятка, — пыхтел какой-то человек. Он относился к типу игроков, которых так любят в любом баре. Он ставил на невообразимую комбинацию в надежде сорвать астрономический барыш.
Калин постояла в нерешительности:
— Нет. Я не могу так быстро соображать. Думаю, что просто не знаю комбинации так хорошо, как надо бы.
Тогда они подошли к другой рулетке с девятью отделениями и одним шариком.
— Это уже лучше, — оживилась Калин. Ставки были меньше, но шансы больше. Когда Калин играла на пять к одному, она быстро выигрывала. Сделав еще несколько удачных попыток, она преднамеренно проиграла пару раз. Дюмарест заказал еще выпить.
— Леди сегодня в ударе, — заметил официант. — Я постоянно наблюдаю за ней. Удача улыбается ей.
— Не только ей, но и мне. — Дюмарест повернулся, чтобы посмотреть на медные волосы поверх плаща в желтую и зеленую полоску. И увидел, как она нетерпеливо сняла шлем.
Официант оценивающе воскликнул:
— Какие волосы!
— А на ощупь такие же мягкие, как шелк, — поделился Дюмарест. В его голосе чувствовалось желание. — Необыкновенный приз, чтобы найти его в таком мире, как этот. Вот почему я считаю себя счастливцем.
Он отошел и стал наблюдать за тем, как Калин выигрывала все больше и больше денег. Потом словно невзначай повернулся и начал рассматривать окружающих поверх поднесенного ко рту стакана с вином. Когда он опускал стакан, его локоть наткнулся на девушку, и вино выплеснулось на одежду.
— Хватит, — приказал он, когда Калин оставила игру, чтобы вытереть стекавшую жидкость. — Проиграй пару раз, попробуй за другим столом и проиграй снова. Небольшими суммами, но постоянно. Один раз выиграй, и уходим.
— Но, Эрл! У нас же все получается!
— Ты привлекла внимание. За тобой наблюдает прислуга. Пора убираться, пока они не догадались, что ты ясновидящая.
На улице было холодно. Дул пронизывающий ветер. Калин пожаловалась:
— Мы могли выиграть намного больше, Эрл.
— А ты жадная! — поддразнивая, воскликнул Дюмарест. — Мы все правильно сделали. Довольствуйся тем, что все принимали твою игру за простую удачу. В любом случае у нас осталась возможность попробовать еще.
Остановившись перед монахом, Дюмарест ссыпал монеты в чашу для подаяния. Сумма была в десять раз больше, чем они заняли.
— Премного благодарен вам, Брат. Нам повезло.
Брат Веста посмотрел на деньги, потом на Дюмареста и на девушку:
— Вы щедры, брат. Еще многие будут благодарить вас за это.
Его глаза задумчиво провожали удалявшуюся по улице пару.
Глава 9
Кости закрутились и остановились, показывая две тройки.
— Леди выиграла! — Служитель проверил ее ставку и подтолкнул к ней монеты.
Дюмарест отрицательно покачал головой, когда Калин протянула ему деньги.
— Оставь себе. Кажется, тебе сегодня везет. Они подошли к стремительно крутившейся рулетке. Она сверкала радугой разноцветных пятен на исписанном цифрами сукне, цветные шарики беспорядочно мелькали так быстро, что рябило в глазах. Прозвенел колокольчик.
— Делаем ставки!
Послышался глухой стук падающих на стол монет.
— Красное, зеленое, синее, четверка, шестерка, девятка, — пыхтел какой-то человек. Он относился к типу игроков, которых так любят в любом баре. Он ставил на невообразимую комбинацию в надежде сорвать астрономический барыш.
Калин постояла в нерешительности:
— Нет. Я не могу так быстро соображать. Думаю, что просто не знаю комбинации так хорошо, как надо бы.
Тогда они подошли к другой рулетке с девятью отделениями и одним шариком.
— Это уже лучше, — оживилась Калин. Ставки были меньше, но шансы больше. Когда Калин играла на пять к одному, она быстро выигрывала. Сделав еще несколько удачных попыток, она преднамеренно проиграла пару раз. Дюмарест заказал еще выпить.
— Леди сегодня в ударе, — заметил официант. — Я постоянно наблюдаю за ней. Удача улыбается ей.
— Не только ей, но и мне. — Дюмарест повернулся, чтобы посмотреть на медные волосы поверх плаща в желтую и зеленую полоску. И увидел, как она нетерпеливо сняла шлем.
Официант оценивающе воскликнул:
— Какие волосы!
— А на ощупь такие же мягкие, как шелк, — поделился Дюмарест. В его голосе чувствовалось желание. — Необыкновенный приз, чтобы найти его в таком мире, как этот. Вот почему я считаю себя счастливцем.
Он отошел и стал наблюдать за тем, как Калин выигрывала все больше и больше денег. Потом словно невзначай повернулся и начал рассматривать окружающих поверх поднесенного ко рту стакана с вином. Когда он опускал стакан, его локоть наткнулся на девушку, и вино выплеснулось на одежду.
— Хватит, — приказал он, когда Калин оставила игру, чтобы вытереть стекавшую жидкость. — Проиграй пару раз, попробуй за другим столом и проиграй снова. Небольшими суммами, но постоянно. Один раз выиграй, и уходим.
— Но, Эрл! У нас же все получается!
— Ты привлекла внимание. За тобой наблюдает прислуга. Пора убираться, пока они не догадались, что ты ясновидящая.
На улице было холодно. Дул пронизывающий ветер. Калин пожаловалась:
— Мы могли выиграть намного больше, Эрл.
— А ты жадная! — поддразнивая, воскликнул Дюмарест. — Мы все правильно сделали. Довольствуйся тем, что все принимали твою игру за простую удачу. В любом случае у нас осталась возможность попробовать еще.
Остановившись перед монахом, Дюмарест ссыпал монеты в чашу для подаяния. Сумма была в десять раз больше, чем они заняли.
— Премного благодарен вам, Брат. Нам повезло.
Брат Веста посмотрел на деньги, потом на Дюмареста и на девушку:
— Вы щедры, брат. Еще многие будут благодарить вас за это.
Его глаза задумчиво провожали удалявшуюся по улице пару.
Глава 9
Бертрам Арсини, сумасшедший художник с планеты Ксолтан, создал статую, которая стала его величайшим творением. Однако он остался настолько недовольным своей работой, что выколол себе глаза и отрезал уши, дабы ни вид, ни звук недосягаемой красоты никогда более не мучили его. Верховный Монах, руководивший Братством в то время, не был столь критичен. Он приказал установить статую в надлежащем месте, и теперь, спустя целое тысячелетие, ни одно произведение искусства не могло сравниться с этим шедевром.
Брат Джером остановился, рассматривая великолепный образ лучшей представительницы человеческой расы. Фигура женщины, вечной матери, стояла на шаре, охваченном пламенем. Ее лицо и руки были устремлены вверх, к небесам. Изваяние соединило в себе образы десяти самых прекрасных женщин, живших в эпоху скульптора. Это было воплощение юности, красоты и мудрости. Девушка, созданная для любовных утех. Мать, всегда готовая прийти на помощь. Богиня, достойная поклонения.
Тысячи оттенков играли на поверхности хрустального изваяния высотой в сто футов. Тысячи частей с электронными устройствами, питаемые энергией радиации, заполняли внешнюю твердую оболочку статуи. Благодаря этому поверхность фигуры всегда оставалась чистой, прозрачной и сверкающей. Ночью она озарялась мягким внутренним светом. Периодически хрустальное сооружение начинало слегка покачиваться, вырабатывая при этом пьезоэлектрические сигналы, отчего во внутренней части рождалась чарующая мелодия из чистых тональных секвенций.
Над садами раздался звон колокола, извещающий о времени. Верховный Монах продолжил свой путь, минуя пруды со светящимися рыбками, клумбы, засаженные диковинными цветами, привезенными сюда с разных планет, кусты, отяжелевшие от сочных плодов. Планета Надежда славилась не только знаменитой статуей, но и своими восхитительными садами.
Брат Френ встретился с Верховным Монахом, когда тот приближался к зданию. Секретарь тихо последовал за своим настоятелем, спрятав руки в широких рукавах рясы и опустив при этом голову, словно изучая тропинку, выложенную замысловатой мозаикой.
Джером вздохнул. Брат Френ умел начинать разговор без слов.
— Вы хотите мне о чем-то поведать? — спросил Верховный Монах. — Я готов вас выслушать.
— Мне не хотелось бы прерывать ваши размышления, Брат.
— Я ничего не обдумывал, — заверил секретаря Джером. — Я просто гулял, вспоминая прошлое и мечтая о будущем. Вот, например, статуя. Вам никогда не приходило в голову, что она, возможно, таит в себе больший смысл, чем может показаться на первый взгляд? Мне кажется, что эта женщина являет собой не просто образ вечной матери, а воплощает всю человеческую расу, которой удалось преодолеть притяжение родной планеты и прикоснуться к звездам, проникая вглубь Вселенной и изучая неведомые миры, чтобы впоследствии освоить их и приспособить для дальнейшего развития и процветания человечества.
— Это похоже на старую легенду, — тихо промолвил Брат Френ. — Во времена Арсини в такое верили немного больше, чем сейчас. Хотя не думаю, что скульптор преследовал цель вложить столь глубокий смысл в свое творение. Да, он — художник, но не забывайте, что не в меньшей мере он был математиком и следовал законам логики. Я с трудом поверю, что Арсини серьезно относился к подобным сказкам.
— Из-за логики?
— Да. Кроме того, как могли все представители человеческой расы появиться на одной маленькой планете? Конечно, они могли размножаться, но откуда такое многообразие типов с различным цветом кожи, волос и других расовых особенностей… — Секретарь отрицательно покачал головой. — Если верить легенде, то наш родной мир, должно быть, очень странный, Брат.
— Возможно. — Джером не собирался спорить. — Час моего отдыха подошел к концу, — напомнил он. — Так что же вы все-таки хотели мне сказать?
— У нас появилась информация о девушке.
— О той, которую Сентон Френчи называет своей дочерью?
— Да. Сейчас она на Кроне.
Джером нахмурился, уставившись на мозаику невидящим взглядом, так как его мозг напряженно работал.
— Нет никаких сомнений, что это она, — продолжал секретарь. — Девушка назвала себя Калин с планеты Солис. Я проверил ее физиологические параметры биометром. Все сходится. Цвет кожи и необычный оттенок волос только подтверждают, что она с планеты Солис. Такой уникальный цвет волос, который они сохраняют благодаря бракам между родственниками, существует лишь на этой планете.
— Вы слишком торопитесь с выводами, Брат, — мягко перебил его Джером. — Девушка, которая по всем признакам родилась на Солисе, пребывает сейчас на Кроне. Но она также очень подходит и к описаниям Сентона Френчи с планеты Сард. Возникает противоречие: если девушка с планеты Солис, то как она может быть той самой, которую разыскивает Френчи?
— Ее бабушка по материнской линии была родом с Солиса, — невозмутимо ответил Френ. — Мы уже обсудили возможность того, что необычные для Сарда внешние данные девушки просто проявление наследственности. Что же касается всего остального, то она могла и соврать.
Джером помрачнел. Должно быть, он стареет, если не замечает очевидного. Однако существовало столько противоречивых фактов в этом запутанном деле, что нужно было все продумать и взвесить, прежде чем принять окончательное решение.
— Я подготовил информацию для Сентона Френчи, — доложил секретарь, — чтобы сообщить о том, что нам удалось обнаружить. С вашего позволения, я отошлю ее.
— Не сейчас. — Верховный Монах посмотрел в небо, затем на статую, из которой в тот момент донеслись мелодичные звуки. — Нет никаких причин для необдуманной спешки. Девушка одна?
— С ней мужчина. Эрл Дюмарест. Вся наша информация о нем положительная, хотя он и не является прихожанином нашей Церкви. Кажется, у него есть причины ненавидеть Кибклан.
— Кибклан, — задумчиво протянул Джером. — Интересно, а что, если?…
Брат Френ был нетерпелив.
— Вы все еще не доверяете Сентону Френчи? Я не могу понять причин.
— А у меня их, возможно, и нет, — признался Верховный Монах. — Я тоже могу ошибаться — кто застрахован от этого? Но в любом случае торопиться не следует. И мне кажется, — добавил он, — что мы располагаем недостаточной информацией.
— О девушке?
— Нет, Брат, — тихо сказал Джером. — О планете Солис.
Крэмм с такой силой опустил руку на стол, что подпрыгнули все кубки.
— Какого черта! — прогремел он. — Сколько еще ждать, пока кибер расскажет, как нам наладить хозяйство?
Комис налил немного вина, отпил глоток и задумчиво уставился на кубок. Крэмм был вне себя, и не без основания. Мид, казалось, разрабатывал какой-то свой собственный план. Он совершал долгие прогулки вдоль всего побережья, посещал фермы и хозяйства, делил территорию на участки и собирал множество данных, которые явно не вязались друг с другом. Но кто мог сказать, в чем конкретно заключалась работа кибера?
Крэмм наклонил кувшин, и пиво, булькая, полилось в кубок. За столом остались только он и хозяин Клига. Остальные давно разошлись по своим комнатам. С моря дул пронзительный холодный ветер, предвестник приближавшейся зимы. В глубине огромного холла в камине ярко горел огонь. Крэмм с легким стуком поставил кубок на отполированную поверхность стола.
— Кибер был прав лишь в одном, — мрачно признал он. — Могильщики совсем отбились от рук. Пятнадцать кобыл за одну неделю. Я приказал очистить дальние пастбища и согнать всех лошадей в одно стадо. Думаю, нам нужно удвоить награду за каждую убитую птицу, — добавил он. — Может, у наших людей появится больше желания отстреливать этих тварей?
— Согласен, только нужно, чтобы они сами покупали патроны, — кивнул Комис. — Цена боеприпасов слишком высока. Так что нам дорого обходится каждый могильщик. Если добавить к этому еще и вознаграждение, то наши расходы сильно увеличатся. — Он поморщился. — Ведь не все же такие меткие стрелки, как ты, брат.
— А то они будут палить наугад, — согласился Крэмм, — поливая небо свинцом в надежде, что могильщик сам наткнется на пулю. — Он сжал кулаки. — Все, что нам нужно, — это флайер с зарядом радиоактивной пыли. Хоть в этом кибер был прав.
— Кибер никогда не ошибается.
Комис поднялся и направился к камину, в котором танцевали языки пламени. Там к нему присоединился Крэмм. Он был моложе и крепче, но очень похож на брата. Яркое пламя камина осветило их лица.
— Завтра я собираюсь проехаться по всем нашим стадам и отобрать лучшие особи. Поголовье нужно уменьшить на две трети. Естественно, мы оставим качественных производителей, а все остальные пойдут на продажу.
Дыхание Крэмма слилось с шипением газа, выходившего из горящего полена.
— Ты это серьезно?
— Да.
— Это что, идея кибера? — спросил Крэмм, отворачиваясь от огня и настороженно осматривая зелеными глазами пустой холл. — А кстати, где он? Уже вернулся или отправился на очередную прогулку?
— Он в своей комнате или где-то в доме. — Комис повернулся к брату, который теперь ходил взад-вперед по холлу. — Это мой план. Если мы не можем сдерживать опустошительные набеги стервятников, а кибер говорит, что это именно так, то нет никакого смысла в том, чтобы работать на них. Зима уже не за горами. А значит, мы должны подготовить укрытие и фураж для животных. Стервятники, без сомнения, станут нападать чаще.
— Нам нужно уничтожить их, — бросил Крэмм с досадой. — И как можно быстрее, пока они не уничтожили нас.
— Как? Радиоактивами? — Комис отрицательно покачал головой. — Есть более эффективный способ. Профессор Хелман из университета сейчас работает над бактериофагом. Возможно, это поможет нам. Специально выделенный штамм мутационного заболевания уничтожит стервятников, не причинив вреда другим живым существам. Я разрешил ему использовать дюжину наших лошадей для создания сыворотки.
— А как же кибер?
Комис посмотрел на брата:
— А при чем тут кибер?
— Позволит ли он тебе поступать по-своему?
— Кибер Мид — гость, — отрезал хозяин Клига — я буду благодарен за любую помощь, предложенную им, за любой совет, который он сочтет нужным дать. Но у этого поместья есть только один господин. И этот господин — я, а не кибер.
Крэмм облегченно вздохнул:
— Это именно то, что я хотел от тебя услышать. Но разве благоразумно продавать наших лошадей? Цены сейчас не слишком-то высокие.
— Живая лошадь стоит значительно больше, чем ее шкура, — невозмутимо произнес Комис. — А нам нужны деньги. Все, до последнего гроша.
— Для Килан?
— Ну а для кого же еще?
Комис развернулся и вышел из холла. Коридор вел в его рабочий кабинет, сплошь заваленный книгами. Отсюда хозяин Клига руководил всеми финансовыми делами поместья. В этой комнате можно было увидеть различные документы и свитки, генеалогические таблицы, дающие детальную картину развития как животных, так и людей на протяжении многих поколений. Возле стены стоял прибор аудиовизуальной связи. Он смотрелся нелепо на фоне грубых камней и гобеленов, но был абсолютно естествен в этом мире, где все делалось вручную. Состояние экономики определяло ведение домашнего хозяйства, меблировку Дома, одежду его обитателей, а также возможность иметь аудиовизуальную связь, электричество, флайер.
На столе лежали открытые папки. Аккуратные цифры говорили об одном и том же. Ситуация плачевна. Но на чем же можно еще сэкономить? Да и как?
Комис знал, что сокращение расходов будет недостаточным. Это лишь отсрочит неизбежное. Проблема не решится, если растягивать недельный запас провизии на десять дней. Им необходимо больше зарабатывать, а не экономить на всем.
И снова возникает вопрос: как это сделать?
Кибер наверняка знает ответ.
Комис нашел Мида на террасе с колоннами. Оттуда открывался замечательный вид на море, где бушевала стихия. Громко завывающий ветер приносил с собой запах и шум океана, разбивающегося о скалы.
Свет на террасу проникал сквозь открытые двери, одна из которых вела в комнату служанки, а другая в ту, из которой появился Комис. Он постоял, вглядываясь в темноту, и вдруг заметил, как что-то красное блеснуло во мраке. Это было мерцание эмблемы на форме Кибклана. Капюшон почти полностью скрывал лицо Мида, и лишь красная эмблема отчетливо выделялась в темноте. Когда кибер подошел, свет полностью выхватил его из мрака.
— Мой господин…
— Я искал вас, — сказал Комис. Он сделал шаг вперед, и дверь за ним тут же захлопнулась. Терраса погрузилась в темноту. — И не ожидал найти здесь.
— Это запрещено? Я не знал об этом, мой господин. Я шел по лестнице, полагая, что она приведет к морю. Но если эта часть дома предназначена только для членов вашей семьи, я немедленно удалюсь. — Мид колебался. — С вашего позволения, мой господин.
— Останьтесь. — Сейчас уже не было смысла в том, чтобы кибер ушел. — Вы провели много исследований. — Комис сразу перешел к делу. Время любезностей прошло. — Меня интересует ваше решение.
Мид был немногословен:
— Я не принимаю решений, мой господин. Я даю советы, и ничего больше.
— Ну и?…
— Я не понимаю вас.
Комис нетерпеливо обронил:
— Неужели мы будем играть словами? Что вы мне посоветуете? Как я могу увеличить доходы Клига?
— Я полагаю, мой господин, что вы не поняли цели моего визита. — Голос Мида сопровождался завываниями ветра. — Я не могу сказать, что вам делать. Я могу только предсказать последствия любого выбранного вами решения. Однако я высоко ценю ваши стремления. Всегда очень трудно смириться, что находишься на грани разорения.
Комис повернулся и, увидев скамейку, присел на холодный камень:
— Вы что, пытаетесь меня запугать?
— Зачем, мой господин?
Из-под капюшона выглядывала блестящая лысая голова Мида. Он спрятал худые руки в широкие рукава рясы, которая развевалась на ветру.
— В любом деле Кибклан придерживается нейтралитета. А я — его слуга.
— И вы тоже придерживаетесь политики невмешательства. — Комис глубоко вздохнул. — Расскажите мне все, — приказал он. — Я должен знать самое худшее, что может произойти.
— Доходы вашего поместья ограничены, — мягко начал Мид. — Я уже предупреждал вас о разрушительном действии стервятников. Мне удалось выяснить и кое-что кроме этого, изучив финансовые записи, состояние почвы и рыночную конъюнктуру за последние двадцать лет. Численность вашего рабочего персонала и служащих возросла, чего не скажешь о ресурсах. И даже если бы ресурсы возрастали, то вы скатывались бы по наклонной вниз до тех пор, пока не поняли, что ситуацию можно исправить посредством новейших технологий. Помимо этого, совсем недавно случилось нечто, что ускорило процесс падения. Ваши расходы сравнялись с доходами и даже превысили их. Вы продали часть своего состояния и влезли в долги.
Комис беспокойно заерзал на скамейке. — Начнем с того, что ваше положение и до того было очень шатким, — продолжал кибер. — Состояние экономики балансировало на грани упадка. Только шаг отделял вас от банкротства. И вы сделали этот шаг, мой господин.
— Да, я тратил деньги, — согласился Комис. — Я занимал их. Но у меня есть стада, есть земля и люди, которые ее обрабатывают. О каком разорении вы говорите?
— Это слово несет в себе двоякий смысл, — заметил кибер. — Для одних — это действительно банкротство, а для других — прибыль. Но в вашем случае, мой господин, это — разорение. Потеря людей, которые еще сейчас проявляют преданность вам, продажа земель и отказ от определенных дорогостоящих услуг, которыми вы пока еще пользуетесь.
Комис заметил направление взгляда кибера. В зрачках его глаз отражался свет, льющийся сквозь окно комнаты.
— Моя сестра.
— Мой господин?
Комис поднялся с лавки. Его лицо жестко застыло.
— Вы имели в виду мою сестру, когда упомянули «дорогостоящие услуги»? Докторов, осматривающих ее, аппарат для поддержания жизнедеятельности, поиск средств, которые могли бы вернуть ее к нормальной здоровой жизни. Да, я тратил деньги на докторов, оплату исследований мощными медицинскими компьютерами, анализы и лечение. Надежды и разочарования. И всегда расходы, расходы. Но разве можно деньгами выразить стоимость жизни единственной сестры?
Мид поклонился:
— Я понимаю вас, мой господин.
— Неужели? Да как вы можете это понять? Почувствовать это? — Комис сокрушенно покачал головой. Ведь этот человек был гостем! — Простите. Я взволнован и говорю не думая. Моя сестра больна уже много лет. Но мы по-прежнему горячо любим ее.
— С вашего разрешения, мой господин, я хотел бы взглянуть на нее. Все служители Кибклана сведущи в медицине.
— Вы — доктор?
— Нет, мой господин. Но если я пойму характер ее заболевания, вполне возможно, смогу предложить какой-то вид лечебной терапии.
Комис колебался. Нельзя было показывать Килан просто любопытным глазам, но вдруг Мид и в самом деле сможет помочь? Его мозг работает не так, как у простого человека. К тому же он был членом организации, имевшей влияние во всей Галактике. Киберы встречались в каждом научном и административном центре. А вдруг?…
Повелитель Клига покачал головой. Он подумает об этом завтра, но не сейчас. Пусть теперь кибер ждет его решения. Ведь Килан ждала столько лет! И продолжает ждать. А до завтра — это не так уж и долго.
Из окна своей комнаты Мид видел крыши хозяйственных построек, верхушку окружавшей их каменной стены и поросшие кустарником холмы за ее пределами. С одной стороны, хотя и не так отчетливо, как холмы и стена, виднелась тропинка. Она сворачивала к долине, скрытой под покровом наступившей ночи. Лишь крыши домов отражали свет из окна и мерцание горевшего высоко над воротами сигнального факела.
Кибер тщательно задернул шторы. Плотная ткань надежно защищала от любопытных глаз. Дверь закрывалась на деревянный засов. Это было нехитрое и грубое приспособление, но достаточно эффективное. Мид задвинул засов и коснулся браслета на левой руке. Прибор, рассеивающий невидимые глазу излучения, поставил преграду на пути любому электронному устройству, которое могло проникнуть во владения кибера. Обеспечив себе надежное уединение, Мид подошел к кровати. Он полежал на теплых покрывалах, безразлично разглядывая свою комнату. Потолок украшали картины животных и сцены охоты.
Варварство, подумал он. Когда люди были более близки природе, они, казалось, перенимали повадки животных, которых выращивали для пропитания. При этом они забывали о превосходной возможности использовать мозг, а не подчиняться требованиям плоти. И это было как раз той ошибкой, которую никогда бы не совершил ни один кибер.
Мид расслабился, закрыл глаза и сконцентрировался на формуле Саматхази. Постепенно он утратил чувство вкуса, обоняния, осязания и слуха. Открой он глаза, и все равно ничего не увидит. Лишенный внешних раздражителей, его мозг погрузился в состояние полного покоя и ни на что больше не реагировал. Он стал воплощением чистого интеллекта, и только работа сознания оставаласьсвязующей нитью с реальной действительностью. При таком условии активизировались вживленные в мозг гомохоновские элементы. Связь установилась почти мгновенно.
Мид рассеялся, став частью трепещущей жизни.
Каждый кибер испытывал при этом свои собственные ощущения. Миду казалось, будто он идетпо полю, усеянному великолепными Нотами. Каждый из них являл собой воплощение истины. Его ноги утопали в этом покрове, и он становился частью его, раскидываясь точно такими же массивами переплетенных корней, как у этих Цветов, неразрывно соединяясь с нитями, тянувшимися по всей Вселенной и уходившими в бесконечность. Он ощущал неразрывное единство с этим Огромным миром, который одновременно являлся им самим. Цветы были частью живого организма, наполнявшего Галактику, и Мид был одним из этих растений.
И в самом сердце этой системы, постоянно растущей совокупности объединенных разумов, находился главный центр управления Кибклана. Спрятанный глубоко под каменистой поверхностью одинокой планеты, центральный мозг поглощал информацию кибера, как губка, впитывающая влагу. Отсутствовала любая вербальная коммуникация. Существовала лишь ментальная связь — быстрая, практически мгновенная органическая передача информации. По сравнению с ней даже ультракороткие радиоволны, казалось, транслировались со скоростью улитки.
«Территория вашего наблюдения оценивается самым высоким индексом вероятности. Сосредоточьтесь на проверке фактических данных, исключив все лишнее. Действуйте как можно быстрее».
Мид передал свое предложение:
«Было бы очень уместно исключение временного фактора. Обследование контрольной зоны медицинским оборудованием смогло бы подтвердить предварительный прогноз».
«Ждите подтверждения. Основная задана — определить степень вероятности и принять все меры безопасности, согласно инструкции, выданной ранее. Еще раз подчеркиваем крайнюю необходимость своевременных действий. Провал не будет оправдан ни при каких обстоятельствах, так как дело оценивается высшей степенью важности».
Сеанс связи закончился.
После связи всегда приходило ощущение чистой ментальной эйфории.
Когда прекращалась передача информации, всегда следовал период, в течение которого гомохоновские элементы постепенно погружались в состояние покоя. Механизмы тела начинали перестраиваться, подчиняясь контролю разума. Мид пребывал в темной пустоте небытия, какое-то время еще являясь частью центрального мозга, который беспрепятственно проникал в его разум. Какие-то фрагменты странных воспоминаний и еще не пережитых ситуаций проплывали перед ним. Отдельные кусочки и обрывки сведений перекачивались из других разумов. Это была невостребованная информация, полученная от других киберов. Это был мощный поток из главного мозга, передающий мысли громадного кибернетического комплекса, представлявшего собой сердце Кибклана.
Брат Джером остановился, рассматривая великолепный образ лучшей представительницы человеческой расы. Фигура женщины, вечной матери, стояла на шаре, охваченном пламенем. Ее лицо и руки были устремлены вверх, к небесам. Изваяние соединило в себе образы десяти самых прекрасных женщин, живших в эпоху скульптора. Это было воплощение юности, красоты и мудрости. Девушка, созданная для любовных утех. Мать, всегда готовая прийти на помощь. Богиня, достойная поклонения.
Тысячи оттенков играли на поверхности хрустального изваяния высотой в сто футов. Тысячи частей с электронными устройствами, питаемые энергией радиации, заполняли внешнюю твердую оболочку статуи. Благодаря этому поверхность фигуры всегда оставалась чистой, прозрачной и сверкающей. Ночью она озарялась мягким внутренним светом. Периодически хрустальное сооружение начинало слегка покачиваться, вырабатывая при этом пьезоэлектрические сигналы, отчего во внутренней части рождалась чарующая мелодия из чистых тональных секвенций.
Над садами раздался звон колокола, извещающий о времени. Верховный Монах продолжил свой путь, минуя пруды со светящимися рыбками, клумбы, засаженные диковинными цветами, привезенными сюда с разных планет, кусты, отяжелевшие от сочных плодов. Планета Надежда славилась не только знаменитой статуей, но и своими восхитительными садами.
Брат Френ встретился с Верховным Монахом, когда тот приближался к зданию. Секретарь тихо последовал за своим настоятелем, спрятав руки в широких рукавах рясы и опустив при этом голову, словно изучая тропинку, выложенную замысловатой мозаикой.
Джером вздохнул. Брат Френ умел начинать разговор без слов.
— Вы хотите мне о чем-то поведать? — спросил Верховный Монах. — Я готов вас выслушать.
— Мне не хотелось бы прерывать ваши размышления, Брат.
— Я ничего не обдумывал, — заверил секретаря Джером. — Я просто гулял, вспоминая прошлое и мечтая о будущем. Вот, например, статуя. Вам никогда не приходило в голову, что она, возможно, таит в себе больший смысл, чем может показаться на первый взгляд? Мне кажется, что эта женщина являет собой не просто образ вечной матери, а воплощает всю человеческую расу, которой удалось преодолеть притяжение родной планеты и прикоснуться к звездам, проникая вглубь Вселенной и изучая неведомые миры, чтобы впоследствии освоить их и приспособить для дальнейшего развития и процветания человечества.
— Это похоже на старую легенду, — тихо промолвил Брат Френ. — Во времена Арсини в такое верили немного больше, чем сейчас. Хотя не думаю, что скульптор преследовал цель вложить столь глубокий смысл в свое творение. Да, он — художник, но не забывайте, что не в меньшей мере он был математиком и следовал законам логики. Я с трудом поверю, что Арсини серьезно относился к подобным сказкам.
— Из-за логики?
— Да. Кроме того, как могли все представители человеческой расы появиться на одной маленькой планете? Конечно, они могли размножаться, но откуда такое многообразие типов с различным цветом кожи, волос и других расовых особенностей… — Секретарь отрицательно покачал головой. — Если верить легенде, то наш родной мир, должно быть, очень странный, Брат.
— Возможно. — Джером не собирался спорить. — Час моего отдыха подошел к концу, — напомнил он. — Так что же вы все-таки хотели мне сказать?
— У нас появилась информация о девушке.
— О той, которую Сентон Френчи называет своей дочерью?
— Да. Сейчас она на Кроне.
Джером нахмурился, уставившись на мозаику невидящим взглядом, так как его мозг напряженно работал.
— Нет никаких сомнений, что это она, — продолжал секретарь. — Девушка назвала себя Калин с планеты Солис. Я проверил ее физиологические параметры биометром. Все сходится. Цвет кожи и необычный оттенок волос только подтверждают, что она с планеты Солис. Такой уникальный цвет волос, который они сохраняют благодаря бракам между родственниками, существует лишь на этой планете.
— Вы слишком торопитесь с выводами, Брат, — мягко перебил его Джером. — Девушка, которая по всем признакам родилась на Солисе, пребывает сейчас на Кроне. Но она также очень подходит и к описаниям Сентона Френчи с планеты Сард. Возникает противоречие: если девушка с планеты Солис, то как она может быть той самой, которую разыскивает Френчи?
— Ее бабушка по материнской линии была родом с Солиса, — невозмутимо ответил Френ. — Мы уже обсудили возможность того, что необычные для Сарда внешние данные девушки просто проявление наследственности. Что же касается всего остального, то она могла и соврать.
Джером помрачнел. Должно быть, он стареет, если не замечает очевидного. Однако существовало столько противоречивых фактов в этом запутанном деле, что нужно было все продумать и взвесить, прежде чем принять окончательное решение.
— Я подготовил информацию для Сентона Френчи, — доложил секретарь, — чтобы сообщить о том, что нам удалось обнаружить. С вашего позволения, я отошлю ее.
— Не сейчас. — Верховный Монах посмотрел в небо, затем на статую, из которой в тот момент донеслись мелодичные звуки. — Нет никаких причин для необдуманной спешки. Девушка одна?
— С ней мужчина. Эрл Дюмарест. Вся наша информация о нем положительная, хотя он и не является прихожанином нашей Церкви. Кажется, у него есть причины ненавидеть Кибклан.
— Кибклан, — задумчиво протянул Джером. — Интересно, а что, если?…
Брат Френ был нетерпелив.
— Вы все еще не доверяете Сентону Френчи? Я не могу понять причин.
— А у меня их, возможно, и нет, — признался Верховный Монах. — Я тоже могу ошибаться — кто застрахован от этого? Но в любом случае торопиться не следует. И мне кажется, — добавил он, — что мы располагаем недостаточной информацией.
— О девушке?
— Нет, Брат, — тихо сказал Джером. — О планете Солис.
* * *
Крэмм с такой силой опустил руку на стол, что подпрыгнули все кубки.
— Какого черта! — прогремел он. — Сколько еще ждать, пока кибер расскажет, как нам наладить хозяйство?
Комис налил немного вина, отпил глоток и задумчиво уставился на кубок. Крэмм был вне себя, и не без основания. Мид, казалось, разрабатывал какой-то свой собственный план. Он совершал долгие прогулки вдоль всего побережья, посещал фермы и хозяйства, делил территорию на участки и собирал множество данных, которые явно не вязались друг с другом. Но кто мог сказать, в чем конкретно заключалась работа кибера?
Крэмм наклонил кувшин, и пиво, булькая, полилось в кубок. За столом остались только он и хозяин Клига. Остальные давно разошлись по своим комнатам. С моря дул пронзительный холодный ветер, предвестник приближавшейся зимы. В глубине огромного холла в камине ярко горел огонь. Крэмм с легким стуком поставил кубок на отполированную поверхность стола.
— Кибер был прав лишь в одном, — мрачно признал он. — Могильщики совсем отбились от рук. Пятнадцать кобыл за одну неделю. Я приказал очистить дальние пастбища и согнать всех лошадей в одно стадо. Думаю, нам нужно удвоить награду за каждую убитую птицу, — добавил он. — Может, у наших людей появится больше желания отстреливать этих тварей?
— Согласен, только нужно, чтобы они сами покупали патроны, — кивнул Комис. — Цена боеприпасов слишком высока. Так что нам дорого обходится каждый могильщик. Если добавить к этому еще и вознаграждение, то наши расходы сильно увеличатся. — Он поморщился. — Ведь не все же такие меткие стрелки, как ты, брат.
— А то они будут палить наугад, — согласился Крэмм, — поливая небо свинцом в надежде, что могильщик сам наткнется на пулю. — Он сжал кулаки. — Все, что нам нужно, — это флайер с зарядом радиоактивной пыли. Хоть в этом кибер был прав.
— Кибер никогда не ошибается.
Комис поднялся и направился к камину, в котором танцевали языки пламени. Там к нему присоединился Крэмм. Он был моложе и крепче, но очень похож на брата. Яркое пламя камина осветило их лица.
— Завтра я собираюсь проехаться по всем нашим стадам и отобрать лучшие особи. Поголовье нужно уменьшить на две трети. Естественно, мы оставим качественных производителей, а все остальные пойдут на продажу.
Дыхание Крэмма слилось с шипением газа, выходившего из горящего полена.
— Ты это серьезно?
— Да.
— Это что, идея кибера? — спросил Крэмм, отворачиваясь от огня и настороженно осматривая зелеными глазами пустой холл. — А кстати, где он? Уже вернулся или отправился на очередную прогулку?
— Он в своей комнате или где-то в доме. — Комис повернулся к брату, который теперь ходил взад-вперед по холлу. — Это мой план. Если мы не можем сдерживать опустошительные набеги стервятников, а кибер говорит, что это именно так, то нет никакого смысла в том, чтобы работать на них. Зима уже не за горами. А значит, мы должны подготовить укрытие и фураж для животных. Стервятники, без сомнения, станут нападать чаще.
— Нам нужно уничтожить их, — бросил Крэмм с досадой. — И как можно быстрее, пока они не уничтожили нас.
— Как? Радиоактивами? — Комис отрицательно покачал головой. — Есть более эффективный способ. Профессор Хелман из университета сейчас работает над бактериофагом. Возможно, это поможет нам. Специально выделенный штамм мутационного заболевания уничтожит стервятников, не причинив вреда другим живым существам. Я разрешил ему использовать дюжину наших лошадей для создания сыворотки.
— А как же кибер?
Комис посмотрел на брата:
— А при чем тут кибер?
— Позволит ли он тебе поступать по-своему?
— Кибер Мид — гость, — отрезал хозяин Клига — я буду благодарен за любую помощь, предложенную им, за любой совет, который он сочтет нужным дать. Но у этого поместья есть только один господин. И этот господин — я, а не кибер.
Крэмм облегченно вздохнул:
— Это именно то, что я хотел от тебя услышать. Но разве благоразумно продавать наших лошадей? Цены сейчас не слишком-то высокие.
— Живая лошадь стоит значительно больше, чем ее шкура, — невозмутимо произнес Комис. — А нам нужны деньги. Все, до последнего гроша.
— Для Килан?
— Ну а для кого же еще?
Комис развернулся и вышел из холла. Коридор вел в его рабочий кабинет, сплошь заваленный книгами. Отсюда хозяин Клига руководил всеми финансовыми делами поместья. В этой комнате можно было увидеть различные документы и свитки, генеалогические таблицы, дающие детальную картину развития как животных, так и людей на протяжении многих поколений. Возле стены стоял прибор аудиовизуальной связи. Он смотрелся нелепо на фоне грубых камней и гобеленов, но был абсолютно естествен в этом мире, где все делалось вручную. Состояние экономики определяло ведение домашнего хозяйства, меблировку Дома, одежду его обитателей, а также возможность иметь аудиовизуальную связь, электричество, флайер.
На столе лежали открытые папки. Аккуратные цифры говорили об одном и том же. Ситуация плачевна. Но на чем же можно еще сэкономить? Да и как?
Комис знал, что сокращение расходов будет недостаточным. Это лишь отсрочит неизбежное. Проблема не решится, если растягивать недельный запас провизии на десять дней. Им необходимо больше зарабатывать, а не экономить на всем.
И снова возникает вопрос: как это сделать?
Кибер наверняка знает ответ.
* * *
Комис нашел Мида на террасе с колоннами. Оттуда открывался замечательный вид на море, где бушевала стихия. Громко завывающий ветер приносил с собой запах и шум океана, разбивающегося о скалы.
Свет на террасу проникал сквозь открытые двери, одна из которых вела в комнату служанки, а другая в ту, из которой появился Комис. Он постоял, вглядываясь в темноту, и вдруг заметил, как что-то красное блеснуло во мраке. Это было мерцание эмблемы на форме Кибклана. Капюшон почти полностью скрывал лицо Мида, и лишь красная эмблема отчетливо выделялась в темноте. Когда кибер подошел, свет полностью выхватил его из мрака.
— Мой господин…
— Я искал вас, — сказал Комис. Он сделал шаг вперед, и дверь за ним тут же захлопнулась. Терраса погрузилась в темноту. — И не ожидал найти здесь.
— Это запрещено? Я не знал об этом, мой господин. Я шел по лестнице, полагая, что она приведет к морю. Но если эта часть дома предназначена только для членов вашей семьи, я немедленно удалюсь. — Мид колебался. — С вашего позволения, мой господин.
— Останьтесь. — Сейчас уже не было смысла в том, чтобы кибер ушел. — Вы провели много исследований. — Комис сразу перешел к делу. Время любезностей прошло. — Меня интересует ваше решение.
Мид был немногословен:
— Я не принимаю решений, мой господин. Я даю советы, и ничего больше.
— Ну и?…
— Я не понимаю вас.
Комис нетерпеливо обронил:
— Неужели мы будем играть словами? Что вы мне посоветуете? Как я могу увеличить доходы Клига?
— Я полагаю, мой господин, что вы не поняли цели моего визита. — Голос Мида сопровождался завываниями ветра. — Я не могу сказать, что вам делать. Я могу только предсказать последствия любого выбранного вами решения. Однако я высоко ценю ваши стремления. Всегда очень трудно смириться, что находишься на грани разорения.
Комис повернулся и, увидев скамейку, присел на холодный камень:
— Вы что, пытаетесь меня запугать?
— Зачем, мой господин?
Из-под капюшона выглядывала блестящая лысая голова Мида. Он спрятал худые руки в широкие рукава рясы, которая развевалась на ветру.
— В любом деле Кибклан придерживается нейтралитета. А я — его слуга.
— И вы тоже придерживаетесь политики невмешательства. — Комис глубоко вздохнул. — Расскажите мне все, — приказал он. — Я должен знать самое худшее, что может произойти.
— Доходы вашего поместья ограничены, — мягко начал Мид. — Я уже предупреждал вас о разрушительном действии стервятников. Мне удалось выяснить и кое-что кроме этого, изучив финансовые записи, состояние почвы и рыночную конъюнктуру за последние двадцать лет. Численность вашего рабочего персонала и служащих возросла, чего не скажешь о ресурсах. И даже если бы ресурсы возрастали, то вы скатывались бы по наклонной вниз до тех пор, пока не поняли, что ситуацию можно исправить посредством новейших технологий. Помимо этого, совсем недавно случилось нечто, что ускорило процесс падения. Ваши расходы сравнялись с доходами и даже превысили их. Вы продали часть своего состояния и влезли в долги.
Комис беспокойно заерзал на скамейке. — Начнем с того, что ваше положение и до того было очень шатким, — продолжал кибер. — Состояние экономики балансировало на грани упадка. Только шаг отделял вас от банкротства. И вы сделали этот шаг, мой господин.
— Да, я тратил деньги, — согласился Комис. — Я занимал их. Но у меня есть стада, есть земля и люди, которые ее обрабатывают. О каком разорении вы говорите?
— Это слово несет в себе двоякий смысл, — заметил кибер. — Для одних — это действительно банкротство, а для других — прибыль. Но в вашем случае, мой господин, это — разорение. Потеря людей, которые еще сейчас проявляют преданность вам, продажа земель и отказ от определенных дорогостоящих услуг, которыми вы пока еще пользуетесь.
Комис заметил направление взгляда кибера. В зрачках его глаз отражался свет, льющийся сквозь окно комнаты.
— Моя сестра.
— Мой господин?
Комис поднялся с лавки. Его лицо жестко застыло.
— Вы имели в виду мою сестру, когда упомянули «дорогостоящие услуги»? Докторов, осматривающих ее, аппарат для поддержания жизнедеятельности, поиск средств, которые могли бы вернуть ее к нормальной здоровой жизни. Да, я тратил деньги на докторов, оплату исследований мощными медицинскими компьютерами, анализы и лечение. Надежды и разочарования. И всегда расходы, расходы. Но разве можно деньгами выразить стоимость жизни единственной сестры?
Мид поклонился:
— Я понимаю вас, мой господин.
— Неужели? Да как вы можете это понять? Почувствовать это? — Комис сокрушенно покачал головой. Ведь этот человек был гостем! — Простите. Я взволнован и говорю не думая. Моя сестра больна уже много лет. Но мы по-прежнему горячо любим ее.
— С вашего разрешения, мой господин, я хотел бы взглянуть на нее. Все служители Кибклана сведущи в медицине.
— Вы — доктор?
— Нет, мой господин. Но если я пойму характер ее заболевания, вполне возможно, смогу предложить какой-то вид лечебной терапии.
Комис колебался. Нельзя было показывать Килан просто любопытным глазам, но вдруг Мид и в самом деле сможет помочь? Его мозг работает не так, как у простого человека. К тому же он был членом организации, имевшей влияние во всей Галактике. Киберы встречались в каждом научном и административном центре. А вдруг?…
Повелитель Клига покачал головой. Он подумает об этом завтра, но не сейчас. Пусть теперь кибер ждет его решения. Ведь Килан ждала столько лет! И продолжает ждать. А до завтра — это не так уж и долго.
* * *
Из окна своей комнаты Мид видел крыши хозяйственных построек, верхушку окружавшей их каменной стены и поросшие кустарником холмы за ее пределами. С одной стороны, хотя и не так отчетливо, как холмы и стена, виднелась тропинка. Она сворачивала к долине, скрытой под покровом наступившей ночи. Лишь крыши домов отражали свет из окна и мерцание горевшего высоко над воротами сигнального факела.
Кибер тщательно задернул шторы. Плотная ткань надежно защищала от любопытных глаз. Дверь закрывалась на деревянный засов. Это было нехитрое и грубое приспособление, но достаточно эффективное. Мид задвинул засов и коснулся браслета на левой руке. Прибор, рассеивающий невидимые глазу излучения, поставил преграду на пути любому электронному устройству, которое могло проникнуть во владения кибера. Обеспечив себе надежное уединение, Мид подошел к кровати. Он полежал на теплых покрывалах, безразлично разглядывая свою комнату. Потолок украшали картины животных и сцены охоты.
Варварство, подумал он. Когда люди были более близки природе, они, казалось, перенимали повадки животных, которых выращивали для пропитания. При этом они забывали о превосходной возможности использовать мозг, а не подчиняться требованиям плоти. И это было как раз той ошибкой, которую никогда бы не совершил ни один кибер.
Мид расслабился, закрыл глаза и сконцентрировался на формуле Саматхази. Постепенно он утратил чувство вкуса, обоняния, осязания и слуха. Открой он глаза, и все равно ничего не увидит. Лишенный внешних раздражителей, его мозг погрузился в состояние полного покоя и ни на что больше не реагировал. Он стал воплощением чистого интеллекта, и только работа сознания оставаласьсвязующей нитью с реальной действительностью. При таком условии активизировались вживленные в мозг гомохоновские элементы. Связь установилась почти мгновенно.
Мид рассеялся, став частью трепещущей жизни.
Каждый кибер испытывал при этом свои собственные ощущения. Миду казалось, будто он идетпо полю, усеянному великолепными Нотами. Каждый из них являл собой воплощение истины. Его ноги утопали в этом покрове, и он становился частью его, раскидываясь точно такими же массивами переплетенных корней, как у этих Цветов, неразрывно соединяясь с нитями, тянувшимися по всей Вселенной и уходившими в бесконечность. Он ощущал неразрывное единство с этим Огромным миром, который одновременно являлся им самим. Цветы были частью живого организма, наполнявшего Галактику, и Мид был одним из этих растений.
И в самом сердце этой системы, постоянно растущей совокупности объединенных разумов, находился главный центр управления Кибклана. Спрятанный глубоко под каменистой поверхностью одинокой планеты, центральный мозг поглощал информацию кибера, как губка, впитывающая влагу. Отсутствовала любая вербальная коммуникация. Существовала лишь ментальная связь — быстрая, практически мгновенная органическая передача информации. По сравнению с ней даже ультракороткие радиоволны, казалось, транслировались со скоростью улитки.
«Территория вашего наблюдения оценивается самым высоким индексом вероятности. Сосредоточьтесь на проверке фактических данных, исключив все лишнее. Действуйте как можно быстрее».
Мид передал свое предложение:
«Было бы очень уместно исключение временного фактора. Обследование контрольной зоны медицинским оборудованием смогло бы подтвердить предварительный прогноз».
«Ждите подтверждения. Основная задана — определить степень вероятности и принять все меры безопасности, согласно инструкции, выданной ранее. Еще раз подчеркиваем крайнюю необходимость своевременных действий. Провал не будет оправдан ни при каких обстоятельствах, так как дело оценивается высшей степенью важности».
Сеанс связи закончился.
После связи всегда приходило ощущение чистой ментальной эйфории.
Когда прекращалась передача информации, всегда следовал период, в течение которого гомохоновские элементы постепенно погружались в состояние покоя. Механизмы тела начинали перестраиваться, подчиняясь контролю разума. Мид пребывал в темной пустоте небытия, какое-то время еще являясь частью центрального мозга, который беспрепятственно проникал в его разум. Какие-то фрагменты странных воспоминаний и еще не пережитых ситуаций проплывали перед ним. Отдельные кусочки и обрывки сведений перекачивались из других разумов. Это была невостребованная информация, полученная от других киберов. Это был мощный поток из главного мозга, передающий мысли громадного кибернетического комплекса, представлявшего собой сердце Кибклана.