Таманцев Андрей. Псы господни (Солдаты удачи - 8)

   Все началось тогда с маленького, но вызвавшего жгучую обиду случая - с искреннего горя и растерянности жены, когда они разбирали контейнер с их личными вещами, два месяца добиравшийся из Германии в Москву. Исчезло практически все, на что экономились эти несчастные марки из небогатого офицерского жалованья. Исчезли тяжелые бордовые шторы в спальню, музыкальный центр, телевизор. Даже старая, но еще крепкая немецкая обувь приглянулась каким-то мерзавцам. Вместо вещей, которые так любовно приобретала жена в маленьких немецких магазинчиках, из-за которых он частенько питался из солдатского котла, чтобы сэкономить на обеде, - вместо всех дорогих пустяков, которые составляют домашний уют, в контейнер были натолканы грязные мешки, ящики, всякая дрянь.
   То, что происходило во время выхода из Германии, он не мог определить для себя иначе как вакханалия воровства. Крали все, начиная с постоянно пьяных сержантов, сопровождавших грузы и догола "раздевающих" по дороге новенькие автомобили. И сержанты эти не несли наказания. Не несли наказания и командиры частей, бросая половину имущества в военных городках, а вторую половину разбазаривая среди вороватых российских просторов. Да кого и за что было наказывать, если весь развал был санкционирован с самого верха. После строгого порядка, традиционно насаждавшегося в военных городках Западной группы войск, Дудчик с брезгливостью глядел в тот год на длинные ряды техники и вооружения, которые обречены были гнить под открытым небом на территории каких-нибудь заштатных военных складов.
   В то же время кипела работа по бешеной распродаже всего, что представляло хоть какой-то интерес для немцев: обмундирование, стройматериалы, техника менялись на грошовый ширпотреб, который отправлялся на родину в контейнерах или прятался среди военных грузов. Но и это ворованное добро потрошилось на каждой станции, отнималось таможенниками и пропадало неведомо куда.
   Дудчику не приходила тогда в голову мысль покинуть страну, на глазах превращавшуюся в уголовный барак. Он был еще только истовым служакой с особой систематичностью и четкостью понятий. Тогда в нем родилась лишь стойкая ненависть к тем, кто потерял голову, офицерское честолюбие - пусть не честь - и всячески способствовал увеличению неразберихи лишь для того, чтобы прикрыть собственные грязные делишки. Свою ненависть Дудчик методично копил год за годом, пока разрушалась армия.
   Он не сумел вовремя отказаться от военной карьеры, тем более что она складывалась вполне благополучно: закончив по возвращении академию, он остался в родной Москве. Исполнительность и аккуратность открывали, казалось, все перспективы для работы в штабе, своевременно падали звездочки на погоны.
   Трудно сказать, что больше воздействовало на решение полковника Дудчика: бездарный крах военных авантюр в Чечне, подорвавший всякий авторитет офицерства, или тот простой факт, что сам Дудчик обнаружил себя стоящим очень далеко от кормушки. Тихо уходил в отставку генерал-лейтенант Сытин, полгода "крутивший" в коммерческом банке зарплаты оренбургских ракетчиков. Уголовное дело то открывалось, то закрывалось, а внуки его уже учились в английском колледже, а сын подъезжал время от времени на пятисотом "мерседесе", чтобы обсудить что-то с генералами тылового обеспечения. Командно-штабные учения другой армии задерживались после этих переговоров на два месяца из-за нехватки горючего, но лица ответственных за это безобразие генералов не становились менее "сытыми", чем у самого Сытина.
   Набивая на клавиатуре коды допуска и просматривая базы данных разной степени секретности, полковник Виталий Дудчик все так же методично обдумывал простую вещь: сколько вся эта информация стоит? Было совершенно понятно, что информация эта стоит добрый миллиард долларов, ибо многие миллиарды тратятся ежегодно, чтобы эту информацию добыть. Для этого летают спутники-шпионы, работает ЦРУ и МИ-6, сотни аналитиков ежедневно занимают свои места в секретных службах всего света, - и все это делается для того, чтобы добыть как можно более полную, точную и свежую информацию о размещении, управлении, стратегии и тактике использования ядерных сил России - непредсказуемой сверхдержавы, разваливающейся на глазах, но все еще способной одномоментным ударом разрушить полмира.
   И вот именно эта информация, рассортированная и систематизированная, находится в руках полковника Дудчика, ежедневно пополняется и обновляется, но не приносит ему ничего, кроме скудной зарплаты, которой хватает лишь на скромную совковую жизнь.
   Почему же так небрежно здороваются или вовсе не замечают его бойцы "невидимого тылового подполья", безмозглые секретарши и сами "спасители отечества" в своих отделанных полированным дубом кабинетах? Неужели американский полковник, сидящий на таком же кресле в таком же штабе, чувствует себя столь же униженным и обманутым, как он, полковник Дудчик?
   А что будет, если полковник Дудчик однажды взбунтуется и разом лишит их всех сытных мест у армейской кормушки? Каково им будет сознавать, что сам Дудчик при этом останется не просто безнаказанным, а пожизненно обеспеченным и хорошо охраняемым человеком? Ведь загудит осиное гнездо! Полетят головы сытых Сытиных! Вся Россия, в конце концов, встряхнется, почуяв настоящую опасность. Пусть ненавидят и проклинают его на все лады, лишившись успокоительной ядерной "дубинки", но ведь и он не станет молчать, у полковника Дудчика хватит голоса сказать на весь мир - через тысячи разноязыких газет - о главных негодяях и главных врагах, сделавших бессмысленной его жизнь и жизнь миллионов таких же честных и добросовестных людей.
   Однажды появившись, эта мысль была так же методично проанализирована, оценена и отточена в тишине рабочего кабинета, как и вся проходящая через его голову информация.
   * * *
   Последняя капля терпения, упав, разбилась полтора года назад, когда полковник обнаружил в том же Оренбуржье, где он был в командировке с плановой проверкой, что практически ничего из нового компьютерного оборудования, которое - он точно знал - направлялось туда в технические центры, не было установлено. Дудчик пришел в негодование, подозревая сначала леность местных специалистов. Те юлили и ссылались на полное свое неведение о новом оборудовании, кроме того, что уже установлено. Дудчик потребовал объяснений у зампотылу, начиная догадываться, что мощные компьютеры пошли на игры генеральским деткам. Но в ответ он получил полуявные-полутуманные намеки на то, что копать в этом направлении - это рыть могилу своей собственной карьере и... триста долларов, дружески засунутых в карман кителя. "Передавай привет Петру Иосифовичу", - похлопали его по плечу, прощаясь. Петр Иосифович был тем самым генералом, который отвечал за поставку компьютеров в Оренбургский округ.
   К чертовой матери летела работа по унификации и налаживанию системного контроля ресурсов, над которой он бился последний год. Дудчик свернул командировку и вернулся домой. Осторожно наведя некоторые справки в других ракетных частях, он понял, что держит в руках нити масштабной кражи оборудования, прокрученной конечно же здесь - в Главштабе. У Дудчика появился выбор. Можно было инициировать скандал и попытаться вытащить эту историю на свет божий. В этом случае, нет сомнений, он рисковал похоронить не только карьеру; но и жизнь. Вариант второй - потребовать у того самого Петра Иосифовича свою долю и пробраться поближе к всеобщей армейской кормушке.
   Дудчик, не торопясь, думал. Сомнения решила встреча с самим Петром Иосифовичем, который не замедлил появиться с совершенно неожиданной просьбой:
   - Послушай, Виталий Петрович, у тебя нет какой-нибудь списанной оперативной памяти? Племянник замучил: принеси, мол, а то "комп" еле шевелится.
   Глядя в ясные глаза офицера, только что укравшего сотни или тысячи единиц оборудования, полковник Дудчик понимал, что его просто прощупывают: как поведешь себя, дурилка картонная, получив долю малую?
   - Поищем, Петр Иосифович, - ответил Дудчик, в то самое мгновение решив для себя вопрос.
   - Вот и спасибо. Принесешь ко мне в кабинет, как будет. Обрадую племяша, - добродушно продолжал генерал. - А как дела идут? Какие трудности?
   Дудчик спокойно сообщил ему, что разваливается последний проект, потому что не хватает оборудования на местах.
   - Ну, ты и сам понимаешь, у всей страны сейчас такие проблемы. Не переживай, спишем на объективные трудности. А к лету подумаем, как тебе помочь.
   Полковник Дудчик снял корпус с процессора и вынул шестнадцать мегабайт RAM - чипов оперативной памяти - с собственной персоналки и оставил у секретарши генерала. Через некоторое время начальник штаба выразил недовольство неудовлетворительным состоянием дел по проекту "системного контроля с обратной связью", но охотно принял отписки отдела об "объективных трудностях", и дело было отложено в долгий ящик. Петр Иосифович время от времени покровительственно похлопывал полковника, который то ли купился на три сотни, то ли не осмелился "прыгнуть выше задницы", по плечу. Все вошло в свое русло. Летом ему действительно помогли, но не с оборудованием, а с семейной путевкой в санаторий.
   Однако со дня встречи с генералом - она произошла полтора года назад, - с момента принятия решения, полковник Дудчик начал подбирать, шифровать, копировать и выносить из штаба секретные сведения. Он выбрал тогда третий путь: вместо того чтобы разоблачать воров или примазываться к их кормушке, он решил испортить им весь остаток жизни.
   Полковник Дудчик очертил круг основных вопросов, который мог в первую очередь заинтересовать иностранные разведки и, соответственно, стоить дороже всего. Полковник методично подбирал файлы с наиболее секретными и наименее "скоропортящимися" сведениями и переносил их на трехдюймовые дискеты. Все это следовало зашифровать, сархивировать и записать на заветную дискету.
   Использовав сто восемьдесят долларов из "заветных" трехсот, Дудчик приобрел для домашнего компьютера собственный "ZIP" и по ночам работал с маленькой квадратной трехдюймовой дискетой толщиной полсантиметра, - ее так легко спрятать в карман и выехать в нормальные, уважающие себя страны, обладая бесценной информацией. Выехать и там, на месте, оценить ее, скажем, в два миллиона долларов. Не бог весть какая по западным меркам сумма, но не просить же какие-то нереальные и ненужные ему десятки миллионов. В общем-то, его вполне устроила бы работа консультанта или пенсия обычного западного масштаба, но... Изучив вопрос о перебежчиках, о незавидных судьбах гордиевских и пеньковских, Дудчик был настроен здраво: всегда лучше обладать независимостью, аккуратным особнячком и гарантией безбедной жизни до старости.
   И вот этот диск полностью готов. Сведения, которые Виталий Петрович копировал сегодня, на главной дискете уже есть, но она спрятана в надежном месте - зарыта на даче, а эти файлы он захватит с собой в Душанбе - для образца.
   * * *
   В Домодедове царила обыкновенная суета и неразбериха, однако по сравнению с тем последним разом, когда он здесь был - а было это семь лет назад, - народу значительно поубавилось. Мало кто может сейчас позволить себе роскошь пользоваться услугами Аэрофлота.
   Дудчик получил свои заказанные билеты, отправил брату телеграмму, зарегистрировался, прошел на посадку, подвергся проверке на металлоискателе. Оружия для захвата самолета он не вез, так что все шло по плану.
   Место попало у иллюминатора, соседкой оказалась миловидная девушка с миндалевидными глазами. Ее спутник попросил поменяться с ним местами, чтобы лететь рядом с подругой или женой, но Виталий Петрович отказал, заявив, что будет занимать место согласно купленному билету. Девушка обиженно отвернулась от него, игнорируя существование Дудчика, что вполне его устраивало, потому что женщинам в его мыслях не отводилось почти никакого места. Он терпеливо жил с женой, утомлялся от бессистемности поведения дочери, пытался приучить обеих к минимальному порядку в доме, и только. "Самцовые" страсти не донимали его никогда, и надо сказать, это в немалой степени способствовало его ровной офицерской карьере.
   Самолет, разгоняясь, пошел на взлет. Дудчик откинулся в кресле, пристегнутый, как положено, ремнем, и задумался, в который раз проверяя свой план по пунктам.
   С дискетой все в порядке. Полтора года кропотливого труда подошли к концу. В общем-то, у него все было готово еще полгода назад, но приходилось ждать случая, чтобы выехать в Душанбе. Конечно же он не полагался только на случай: через месяц Алексей - его брат - так или иначе сам приехал бы в отпуск. Но со смертью невестки получилось еще лучше. Всегда предпочтительно самому побывать на месте и проанализировать ситуацию самостоятельно.
   Вторая часть плана Виталия Петровича заключалась в том, чтобы найти покупателя информации. Здесь и таилась основная сложность, потому что именно на этом этапе, на этапе поиска западного партнера, ему грозили самые большие опасности. Полковник Главного штаба ракетных войск - слишком заметная фигура. Стоит раз попасть на заметку, и контрразведка начнет разглядывать тебя под микроскопом. Это Дудчик понимал прекрасно.
   Заинтересованных лиц следовало искать подальше от Москвы - там, где нет всепроникающих спецслужб и жадных на поживу ловких московских людишек. Лучше Душанбе - этой крупнейшей перевалочной базы наркобизнеса, где все повязаны одной веревочкой и привычны к крупным и рискованным делам, - лучше Таджикистана места не найти. И вот он летит туда.
   Брат живет с семьей (которая, к сожалению, позавчера уменьшилась ровно на треть), живет в самом Душанбе, поскольку служит пресс-секретарем или представителем по связям с общественностью той самой 206-й российской дивизии, которая держит афганскую границу. Обстановка в Таджикистане исключительно сложная, маленькая страна с населением меньше пяти миллионов человек живет в основном на доходы от наркобизнеса или голодает на подножной бескормице. Два больших клана борются между собой, исламская оппозиция глядит на соседний Пакистан и Афганистан, на местах всем управляют феодальные баи или как их там по-таджикски. Через границу ежедневно идут караваны с опиумом-сырцом, коноплей и героином. Стрельба, стрельба, нападения на заставы, бесконечные беженцы. Поэтому пресс-секретарь большую часть времени проводит в столице, общается со всеми заинтересованными лицами, всех знает - журналистов, политиков, спецслужбы, наркодельцов, иностранцев.
   В этом и суть - найти тех заинтересованных лиц, которые наверняка там присутствуют, раз в республике находятся наблюдатели из миротворческих сил ООН и, понятное дело, шпионы. И его задача - выйти на этих шпионов. Потому что информация о Ракетных войсках стратегического назначения нужна только ведущим странам - тем, которые входят в "агрессивный блок НАТО", неуклонно распространяющийся на Восток.
   Дудчик обдумывал детали разговора с братом, прикидывал, какие финансовые запросы могут у того появиться, инструкции, которые надо вдолбить в его не слишком систематичный ум. Так много поставлено на карту ради этого плана! Это беспокоило Дудчика, он не любил, когда в игре присутствовал элемент случайности и риска. Вот почему подготавливаемая им ситуация представлялась ему не в виде карточной игры с козырной мастью на руках, а интеллектуальным шахматным полем, где он выполнял роль игрока и одновременно затаившейся до поры до времени проходной пешки. Сегодня пришла пора сделать ход для разведки территории противника. "Королем" в этой игре была его дискета, которая тщательно охранялась от всех враждебных сил.
   * * *
   Когда закончились восемь часов полета, он вышел на трап, держа в руке небольшой чемоданчик, и сразу будто оказался в парной бане. Виталий Петрович огляделся, спускаясь, и направился к горстке встречающих за ограждением. Брат был тут, в форме, как всегда.
   - Молодец, Виталик, я не очень-то надеялся, что ты сможешь прилететь. Спасибо, брат.
   - О чем говорить. - Виталий Петрович обнял младшего брата. Сочувствую твоему горю. Ты на машине?
   - Да, конечно, пойдем. Лизу утром похоронили. Ты понимаешь, здесь покойников стараются спрятать под землю как можно быстрее. Мы обкладывали тело льдом, и все равно... - Алексей промокнул глаза, вынув из кармана платок.
   Был он высушен солнцем, в меру пьян, горестен. Дудчик приобнял его за плечо.
   - Терпи уж, брат, такому горю только время поможет.
   - Я понимаю, - ответил тот. - Как у тебя дела? Все здоровы?
   - Все здоровы, а про дела мои попозже расскажу, когда минутка выпадет. Не боишься ехать пьяным?
   - Тут тебе не как в Москве, брат. Тут мало кому есть дело до таких пустяков, а если и остановят, то несколько российских рублей решат все вопросы в один момент.
   Жил Алексей с семьей в двухкомнатном номере гостиницы, который оплачивало военное ведомство. Странная это была жизнь, с постоянно меняющимися соседями, но они к этому привыкли, как привыкли к отсутствию собственной кухни. Впрочем, они завели микроволновую печь, и Лиза приспособилась готовить на ней. Супы и чай кипятились на электроплитке, а дочка выбегала в школу через парадный вход так привычно, будто это был ее собственный родной дом, а не что-то вроде коммуналки или общежития. Она всегда замечала новых постояльцев и первая приносила в дом свежую информацию о новых людях, получая ее вместе с каким-нибудь лакомством у регистраторши "тети Лейлы".
   В жарком номере он застал накрытый стол и десяток человек вокруг таза с бешбармаком. Его представили, налили водки, почтили память усопшей по русскому обычаю, закусив водку ломтиком ароматной дыни, какую на столичном базаре не купишь.
   * * *
   Утром, пока не навалилась удушающая жара, они съездили на русское кладбище, чтобы поклониться пыльной, как и все в этой стране, могиле. Алексей был сегодня трезв и сосредоточен. Он обдумывал свою новую жизнь.
   - Ты сможешь забрать Ларису к себе?
   - Конечно, - ответил Виталий. - Поживет у нас сколько надо. Моей дочке даже веселее будет.
   - Я рассчитывал на это.
   - Я за этим и прилетел.
   Алексей искоса бросил на брата взгляд. Он слишком хорошо понимал и знал его, чтобы не почувствовать присутствия некой задней мысли.
   - Но есть и еще причины, правда?
   - Правда, - не стал скрывать Виталий. - Давай посидим в каком-нибудь прохладном месте, пока из меня не вся вода испарилась. Как вы только тут живете?
   - Плохо, - сказал Алексей. - Но некоторые - очень хорошо.
   - Вот об этом и поговорим, брат. Алексей отвез брата в ресторан "Бухара", где оказались настоящие кондиционеры, которые свели жару до каких-нибудь двадцати пяти градусов - и это показалось настоящей прохладой.
   - Ты пьешь водку по такой жаре, - ужаснулся Виталий, услышав в заказе слово "бутылка".
   - И ты выпей. Неужели ты думаешь, будто я не знаю, что делаю, прожив здесь три года? Как ни странно, водка спасает русского человека даже от жары. После ста пятидесяти граммов, если только у тебя нет гипертонии, становится легче.
   Виталий пожал плечами, мало веря в русские народные средства на таджикской земле.
   - Что здесь происходит? - спросил старший брат.
   - А что здесь может происходить? Феодализм. Один клан захватил власть, второй клан на севере пытается его свергнуть. В городе правительство поделилось влиянием с официальной оппозицией - демократической и исламской. Но первой все меньше, а второй все больше, потому что у нее больше долларов и автоматов. А в горах каждое селение - независимый род со своим хозяином, который плевать хотел на всех. Раньше советская власть придавала всему этому хоть какую-то видимость порядка, а теперь они живут по-своему, как в прошлом и позапрошлом веке.
   - И кое-кто неплохо? - припомнил Виталий брату его слова.
   - Везде кто-нибудь живет неплохо. Но при этом всегда стреляют.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Наркотики, конечно. Неужели для тебя это новость? Не поверю.
   - Караваны из Афганистана?
   - Караваны, одиночки, самолеты, вертолеты, героиновые цеха" поставки в Россию, в Европу, в Америку, черт побери" - перечислил Алексей. - Здесь все крутится вокруг этого. Можно с гордостью сказать: мы кормим всю Россию "дрянью", как называют здесь, к примеру, анашу.
   - И в Америку, говоришь? - аккуратно направил разговор Виталий.
   - А что ты думаешь? - Алексей проглотил вторую рюмку, и ему стада заметно легче, средство сработало, - Послы только об этом и говорят, наблюдатели из ООН - то же самое. Здесь лежит магистраль из "золотого треугольника" на Запад, и это конечно же их волнует. Хотят перекрыть. А думаешь, что-нибудь у них получится? Шиш! Ты считаешь, я за свою зарплату или любой полевой офицер подставим голову под пули? Он сидит на своей заставе или а своем лагере и думает только о томг как защититься от очередного налета, и при этом сам курит травку.
   - Что же ты отсюда не уедешь? Алексей пристально взглянул на старшего и криво усмехнулся:
   - А это? - Он пошевелил пальцами, будто мусолил деньги.
   - Значит, деньги здесь есть?
   - Хочешь войти в бизнес? Валяй. Конечно же мне кое-что перепадает, когда сведешь человека с человеком или сумеешь подать информацию прессе так, как это нужно людям. Хочешь связаться с мафией? Давай мы с тобой создадим, фирму "Братья Дудчики и К?". Поставка "дури" и "дряни" оптом и в розницу".
   Виталий видел, что брат находится в подавленном состоянии. Конечно, тут сыграла роль тяжелая болезнь и смерть жены, но дело не только в этом. Брат устал от Азии, от бесконечной нарковойны и наркобизнеса с их беспредельной жестокостью.
   - А что, если я предложу тебе кое-что более серьезное? Может быть, даже более опасное, чем ваши дела.
   - Более опасного дела, чем наркотики, не существует, - настороженно ответил младший брат. - Надо все время ходить со снятым предохранителем, но и это не поможет: слишком большие деньги.
   - То, что я держу на уме, - это очень большие деньги. Но на это надо решиться.
   - Родину продать? - ухмыльнулся брат. Виталий вздрогнул, что-то бесовское мелькнуло во взгляде и ухмылке Алексея.
   - Что ты шарахнулся от меня? - Брат наливал третью рюмку. Работаешь ты при секретах, так что продать можешь только их. Давай выпьем. Если ты имеешь в виду то, о чем я подумал, то я не против попробовать.
   Они выпили и закусили.
   Дудчик, который полтора года обмозговывал этот разговор, растерялся, когда его обдуманный им до мелочей сценарий до такой степени не совпал с действительностью. Он предполагал долго водить брата кругами, постепенно приближаясь к истине. Он хотел сначала заронить в его сознание мысль об огромной ценности информации, которую можно раздобыть, объяснить свою человеческую позицию, свою ненависть к армейской верхушке и лишь потом намеками и недомолвками подготовить почву для прямого предложения. Алексей, почувствовав эту. паузу и эту растерянность, пришел ему на помощь:
   - Да что ты удивляешься? Поживи тут немного и станешь циником. Тут все думают о том, как схватить большой кусок и унести его в свою норку так, чтобы никто не успел отобрать. А тебя я знаю тридцать пять лет, что ты можешь от меня скрыть? Говори прямо - я угадал или нет?
   Виталий уже справился с собой, поняв, что брата не удивить и не напугать словами "измена Родине" и "предательство".
   - Ты бы согласился помочь? - спросил он.
   - Нет.
   Старший брат с недоумением посмотрел на младшего:
   - Почему?
   - А что ты мне кота в мешке суешь? Кроме того, всегда лучше сначала сказать "нет": предложат больше. - Алексей лукаво улыбнулся.
   - Да, я вижу, азиатские штучки привились тебе. С родным братом торгуешься.
   - Я еще не торгуюсь. Я еще не слышал ничего по делу, а ты уже спрашиваешь о согласии. Что у тебя есть? Сколько будет в моей доле? Каков риск? Каков план? Что я должен сделать? Могу задать еще десять, двадцать вопросов. И пока я не получу на все вопросы точные ответы, я за дело не возьмусь.
   Такой подход не мог не нравиться старшему Дудчику: так и делаются настоящие дела - обстоятельно, неторопливо, вдумчиво и систематично. Он не стал излагать свои идейные взгляды. Кажется, это вовсе не интересовало Алексея. Укатал его Таджикистан, жара, наркотики, смерть подруги, полная бесперспективность жизни в этой стране. И Виталий принялся во всех подробностях излагать деловую часть своего предложения.
   Алексей больше не притрагивался к водке. Он сидел и слушал.
   Когда Виталий остановился передохнуть, Алексей уже закончил еду и был готов задать свои десять - двадцать вопросов.
   - В качестве твоей информации я не сомневаюсь. Ты специалист надежный и туфту гнать не будешь. Провокацией это быть тоже не может: ты мне все-таки брат. Мне лишь непонятно, почему ты прилетел в эту глухомань, если покупатели в первую очередь сидят в Москве? Почему ты не рванешь просто на Запад, положив дискету в карман?
   - И куда я приду с ней на Западе? В Интеллидженс сервис? Они у меня заберут ее и дадут под зад коленкой. Вот и все. А в Москве вокруг иностранцев крутится слишком много людей, которые пытаются им что-нибудь всучить или что-нибудь у них украсть. И спецслужбы, и уголовщина там держат ухо востро. При малейшем подозрении меня там раскрутят в один момент. Я не самоубийца. Я не хочу в Лефортово и не хочу лежать с утюгом на животе.
   - Думаешь, здесь будет проще связаться с нужными людьми?
   - А разве нет? Разве мало здесь консульств с профессиональными шпионами? А представители ООН, среди них разве нет цэрэушников?
   - Есть. Пожалуй, я даже уверен насчет одного человека из английского консульства. Подойдет?