Страница:
— Извините, мужики, опоздал.
— Опоздал?
Марат плюхнулся на диван и отдышался.
— Надо было срочно уехать… — А что случилось? — поинтересовался Артист.
— Мне Муха позвонил.
— Что, в клуб?!
— В клуб.
Боцман и Артист переглянулись.
— Что-то не очень мне нравятся такие неожиданности, — сказал Боцман.
— Еще один объявился, — с удовлетворением констатировал Артист. — Кажется, начинаем собираться… Кстати, он где?
— Догадайтесь с трех раз.
— Интересное дело, — проворчал Боцман, предчувствуя недоброе, — Муха, по-моему, и сам не знает, куда его может занести.
— Так он не в Москве? — спросил Артист.
— Какая Москва, он звонил из Ивангорода, от самого, можно сказать.
Балтийского моря! Ничего не объяснил, сказал только, чтобы я срочно разыскал Сергея, что это вопрос жизни и смерти… — Во-во, — вставил Артист, — Голубков нам то же самое говорил.
— Да, Серега действительно вляпался в большую и зловонную неприятность, — подтвердил Боцман. — Интересно только… — Да нет, — перебил Марат, — Муха мне сказал, что это вопрос жизни и смерти жены и дочери Пастуха, Оли и Насти.
— В каком смысле? — не понял Артист.
— В прямом. Муха рассказал, что собрался заглянуть к Сергею в деревню. А когда приехал, увидел, как девчонок какие-то козлы запихнули в машину и увезли.
Ну, он и рванул за ними. Говорит, так и допилил без остановок до Балтики… Артист присвистнул.
— Ни хрена себе!
— Только этого еще не хватало… — Ну вот, — продолжил Марат, — Муха и просил передать Пастуху, что он довел этих козлов до границы с Эстонией. Куда они погнали девчонок дальше, он не знает.
— Та-ак! Значит, они решили поиграть с нами в заложников.
— Мужики! — взмолился Марат. — Вы объясните мне в конце концов, что тут у вас происходит, или нет?!
— У нас тут цирк происходит. Шапито, твою мать. С фокусами, — сказал Артист и кивнул на экран компьютера:
— Вот, пытаемся сами что-нибудь понять.
— Сегодня объявился Голубков, — пояснил Боцман, — и сообщил нам, что Пастух предал интересы Управления, а стало быть, и государства, и в связи с этим служба собственной безопасности Управления практически приговорила его.
— Не понял… — растягивая слова, проговорил с изумлением Марат.
— У нас была такая же реакция, — подхватил Артист. — Так что ты не оригинален.
— Он сказал, — продолжил Боцман, — что Пастух завалил какую-то принципиально важную для них операцию и, кроме того, вошел в контакт с объектом внимания, против которого Управление работало. В общем, начальство в гневе.
Управление в панике… — Что за хреновина! — развел руками Марат. — Я знаю Сергея.
— Голубков нам доказал это.
— А еще, — снова ткнул пальцем в экран компьютера Артист, — он подкинул нам вот эту дискеточку и вон те фотографии, чтобы мы поближе познакомились с объектом внимания, фамилия которого Крымов. А потом сказал нам, что если мы хотим помочь своему командиру, то у нас есть целых десять дней.
Марат перевел взгляд с Артиста на Боцмана и обратно.
— Не прошло и четырех часов этого детектива, — закончил Артист, — как появился ты и сообщил, что семью Пастуха взяли в заложники и увезли в Эстонию.
Как тебе нравится такая завязочка?
— Бред. — Марат опустил взгляд к полу и тут же снова поднял его на ребят. — А где Сережа? Боцман хмыкнул.
— Умеешь ты вопросы задавать, Марат.
— Кстати, Муха не говорил, что собирается делать дальше? — спросил Артист.
— В Москву помчался. Что ему там еще делать?
— Уже лучше. К утру нас хотя бы четверо будет. Боцман медленно подошел к окну, выглянул на улицу, потом развернулся и сел на подоконник.
— А вы заметили, — сказал он неожиданно, — как странно мы все вдруг начали объявляться в одно и то же время? Утром все было тихо и глухо, мы с Семеном были вдвоем, никого не могли найти, а теперь нас уже почти четверо. Я не удивлюсь, если через пару часов объявится Серега… — Ага, вместе с Ольгой.
— Артист!
— Молчу, молчу. Только ты лучше бы объяснил нам, кто девчонок увел, если так хорошо все подмечаешь… — Ребята, — подала вдруг голос Александра, и все, как по команде, повернули к ней головы: Марат с огромного кресла в углу. Боцман с подоконника, Артист крутанулся на рабочем кресле в ее сторону, — а Сережа мне звонил. Он будет здесь к девяти. Ребята, мне кажется, что вами тоже кто-то интересуется.
Все трое в полном молчании уставились на девушку. Теперь они готовы были услышать все что угодно.
Первым подал голос Артист:
— Сашка, я же просил подождать меня дома. Еще не хватало тебя во все это втянуть.
— А ты и так меня уже втянул.
— Не пришла бы — не втянул.
— Да не могла я не прийти!
— Тоже мне Анна Каренина!
— Когда ты теряешь чувство юмора, Семка, ты становишься занудным… — Так, все! — скомандовал Боцман. — Заткнитесь оба! Ссориться будете дома, ясно?.. Александра, объясни, пожалуйста, что ты имела в виду?
— Да все очень просто. К нам в квартиру зашел сосед из противоположной квартиры… — Подожди, — нахмурился Артист, — они же на дачу укатили неделю назад.
— Я не знаю, я раньше никогда его не видела.
— А зачем же дверь открыла?
— Да потому, что у меня и сомнений-то не возникло. Он стоял босиком, и дверь была в ту квартиру распахнута… ну так, наполовину, свет там горел. В общем, нормальный сосед, расстроенный только. Я и не подумала… — А чего он хотел? — спросил Боцман.
— Сказал, что с телефоном у него что-то случилось. Спрашивал, есть ли у нас кто-нибудь, кто разбирается в этом. А еще в проводах копался там, в щитке… — Так, может быть, это действительно сосед? — подал голос Марат. — Или жилец какой-нибудь новый?
— Дайте мне закончить… — терпеливо сказала Александра. — Дело в том, что я тоже так подумала, но на всякий случай решила не говорить Сереже лишнего по телефону. А когда я выходила, то по дороге хотела заглянуть к этому самому соседу, спросить, починил ли он свой телефон. И случайно услышала его слова через дверь… — Да ну, что там через дверь услышишь! — вскинулся с сомнением Боцман.
— Можно, можно, — закивал Артист, — я сам не раз слышал. У них телефон рядом с дверью стоит.
— Вот именно, он как раз по телефону с кем-то разговаривал, ну, я удивилась и немного подслушала… — Александра сделала паузу. — Знаете, о чем он говорил?
— Сашка, не тяни, ради Бога!
— Он рассказывал, как мы с Сережей пять минут назад договаривались по телефону о встрече! Хорошо, что я не сболтнула адрес клуба! Кстати, называл он вас всех по вашим именам.
— То есть? — переспросил Артист.
— Тебя, например, Артистом… А говорил он все это человеку, которого называл Андрей Сергеевич.
— Крымов!! — в один голос тут же гаркнули Артист и Боцман.
Боцман схватил фотографию с компьютерного столика и передал Марату и Александре:
— Вот этот.
— Сашка, беру свои слова обратно, — сказал Артист и легко выскочил из кресла, — ты все сделала правильно! — И он чмокнул ее в щеку. — Значит, так, надо немедленно туда смотаться и проверить, там ли еще этот партизан.
— Александра, ты оставайся тут. — Боцман уже соскочил с подоконника и потянулся за своей джинсовой курточкой.
— Но… — Никаких «но»! — строго поддакнул Артист.
— А я пока пошустрю тут вокруг клуба, — сказал Боцман, — на всякий случай.
Не дай Бог, эта сволочь успела добраться и сюда тоже… Через минуту они уже стремительно вышли на улицу и разделились. Артист запрыгнул в боцмановский «ниссан» и помчался на квартиру, а Боцман свернул во двор к служебному выходу. Но прежде он осмотрелся на Остоженке и убедился, что здесь никого нет. И припаркованных машин, кроме их «ниссана», тоже нет.
Боцман аккуратно обошел здание вокруг, потом заглянул в подъезды — клуб находился в полуподвальном этаже жилого дома. Потом немного поразмышлял, прикинул, откуда был бы хороший обзор для наблюдателя или снайпера, и прошвырнулся по окрестностям. Так ничего и не обнаружив, он вернулся в клуб.
Вскоре возвратился Артист. Его поиски принесли кое-какой результат. Квартира соседей напротив была явно взломана, а к телефонной линии самого Артиста оказались приделаны «уши». Все подтвердилось.
— Знать бы, где упасть… — ворчал Боцман.
— Интересно, — вдруг взвился Артист, — а откуда это он узнал мои координаты? Ведь кроме нас… — Голубков тоже был в курсе, — напомнил Боцман.
— Не хотелось бы разочаровываться в товарище полковнике… — Кстати, — поинтересовалась Александра, — а что вам удалось узнать из этого, — кивнула она на экран компьютера.
— В самом деле, господа Шерлоки Холмсы, — поддакнул Марат, — вы этот компьютер часа четыре долбили. Есть там что-нибудь?
— Кое-что есть, но слишком туманно, — ответил Боцман.
— Девять, — сказала Александра, глядя на часы. — Я иду за Сергеем.
Она быстро вышла из кабинета.
Не было ее минут двадцать. Все заждались. Но когда она пришла, то привела с собой не только Пастуха, но и Дока. Хмурых, несколько помятых, но без тени усталости… И никто из них не заметил, как спустя минуту ко входу в клуб медленно подъехал фиолетовый «фольксваген» — пикап, остановился, и водитель, которого Сашка узнала бы сразу, бросил взгляд на вывеску. А потом куда-то позвонил.
— Слушаю.
— Девчонка привезла Пастуха на Остоженку, в какой-то «Хорус», — сообщил водитель. — Это, наверное, ресторан или какой-то клуб. Я думаю, они все здесь.
— Очень хорошо, если так. Проверь.
— Сделаю.
— Когда убедишься, что они там, поезжай в мастерскую и возьми все необходимое для прослушки. Надо будет полюбопытствовать, чем они там занимаются.
Но только не светись и никакой самодеятельности!
— Мне кажется, девчонка что-то пронюхала. Адрес по телефону не сказала. Не нравится мне все это, Андрей Сергеевич. Они ведь не дураки. Сразу секут. Нельзя им давать возможность развернуться. Я думаю… — А ты меньше думай, Алексей. Это вредно. Думаю за тебя я. Понял? Твое дело найти их и убедиться, что они не сидят по норам. А что с ними делать дальше — я тебе скажу. Так что не переживай, без работы сидеть не придется. Все уяснил?
— Да.
— Девчонку уберешь, раз пронюхала. Но не сейчас.
— Понял.
— Все. Действуй.
Алексей отключил телефон и вышел из машины… — Я же говорил, — усмехался в кабинете Боцман, — что Серега должен объявиться в ближайшие два часа!
— Не до шуток, мужики, — оборвал его Док.
— У нас, кажется, возникли большие проблемы, — тихо сказал Пастух.
— Какие шутки! Мы уже полдня пытаемся расшифровать твоего приятеля. — И Боцман протянул Пастуху фотографию Андрея Сергеевича Крымова.
Пастух и Док с удивлением одновременно схватились за нее.
— Да, Сережа, вот еще что, — подал голос Марат, — Муха просил передать тебе, что твоих перевезли через эстонскую границу в районе Нарвы.
Пастух резко обернулся.
— Муха? Где он? Марат развел руками.
— В пути еще.
— Вот что значит команда, — присвистнул от удивления Док, — оказывается, все уже все знают!
— Ну уж нет! — запротестовал Артист. — Лично я пока ни хрена не знаю! Я только вижу, что пять здоровых мужиков, а точнее, четыре с половиной, поскольку один еще не успел доехать, и одна очаровательная девушка, не сговариваясь, оказались почему-то в одном и том же месте в одно и то же время. Не знаю, как вас, а меня этот факт пугает. Кстати, Пастух, Док, знакомьтесь — Александра… — Кончай языком блындать, — проворчал Док. А Пастух взглянул на Артиста.
— Мы уже знакомы, — сказал он.
— Если бы не она, — совершенно серьезно пояснил Семка, — твой Крымов нас бы тут уже как минимум слушал… — Как он на вас вышел? — тут же спросил Пастух.
— Он знал, где живет Семка, — ответила Александра.
— Даже это? Плохо… Отсюда надо уходить.
— Мы проверяли, — сказал Боцман. — Здесь чисто.
— Вы не поняли. Этот человек не слушает и не следит просто так, из любопытства или ради информации. Это стратег, понимаете? Он всегда высчитывает на несколько шагов вперед. Если он вас слушал, значит, уже прикинул, на каком именно кладбище будет хоронить… — Ну все, я уже трясусь от страха!..
— В самом деле, Серега, откуда тебе знать, что он там прикинул?
— Я его уже хорошо знаю.
На этих словах воцарилось секундное молчание. Все уставились на своего командира, удивленные таким странным развитием событий, удивленные его словами.
Даже Док, знавший больше всех остальных, приподнял бровь.
— Сегодня я очень много о нем узнал, — пояснил Пастух, — а вчера разговаривал с ним. Я начинаю чувствовать, из чего сделан этот полковник, начинаю понимать, что он хочет… — Полковник?..
— Мало нам полковника Голубкова… — Что-то я не пойму… — Значит, так, — твердо прервал этот базар Пастух, — сосредоточились!
Марат, почему Муха позвонил именно тебе?
— Сказал, что никого больше не нашел.
— Что он будет делать дальше?
— Возвращаться в Москву. Сказал, что, как появится в Москве, перезвонит мне или Семке.
— Запомни номер моего пейджера… Док, не потерял?.. Передай ему. Где бы мы ни были, он найдет нас… Когда ты закрываешь свое заведение?
— Сегодня нет выступлений, так что к полуночи закроемся.
— Ты не против, если кто-то из нас останется здесь до завтра?
— Нет проблем.
— Отлично. Если они попробуют сунуться сюда, мы должны быть готовы. Очень важно знать любой шаг против нас и быть расторопней. Ошибки смертельны.
— А кто они-то. Пастух? Крымов? У него что, армия? Или, может быть, ты имеешь в виду Управление?
— Все, Артист, все. Теперь мы одни и мир делится на нас и всех остальных.
— Да, чуть не забыла, — сказала вдруг Александра, — может быть, это важно.
Тот человек, ну, в квартире напротив, разговор которого я слышала, он сказал этому Андрею Сергеевичу… точно я уже не помню, но что-то вроде «Пастуха надо было сразу убирать, потому что он не успокоится»… Кажется, это про тебя.
Пару секунд Пастух словно внимательно изучал Сашку. Он не очень представлял себе женщин в боевой команде, он побаивался ответственности за них и, честно говоря, собирался было настоять на том, чтобы она ушла. Но вдруг передумал. Это было странно для него самого, но он привык доверять своей интуиции. А потом, стихийно возникающая ситуация каким-то странным образом сама стала диктовать выбор бойцов. Вот ведь Марат — тоже не Шварценеггер… — Спасибо, — сказал Пастух, — это очень важно.
— Приятная новость, — проворчал Док.
— Пока, к сожалению, других новостей нет, но мы можем попробовать найти их… — Пастух обвел присутствующих взглядом. — Насколько я понимаю, все успели что-то узнать. Поэтому нам необходимо первым делом составить из этого полную и объективную картину, чтобы мы сообразили, как действовать дальше… Я думаю, что до полуночи можно остаться здесь. Комнаты на прослушку пока еще явно не поставлены, а чтобы нами не поинтересовались через окошко, мы на всякий случай замастырим одну штучку.
Пастух вытащил из сумки тяжелые жалюзи.
— Ни одна сволочь теперь не снимет наш разговор со стекла, — пояснил Док.
— Откуда у вас это?
— Подарок Фимы Губермана.
— Губермана?! Караул! Я ничего не понимаю… — Нам нужны два-три часа спокойного разговора, — сказал Пастух, — чтобы все понять и обмозговать… Примерно через десять минут, за которые Боцман успел позвонить домой, а Пастух и Артист повесили жалюзи и все кое-как расположились в небольшом кабинете, можно было начинать разговор.
— Пойдем по порядку, — сказал Пастух — Семен, Коля, начинайте. Что вам известно?
Артист и Боцман подробно передали при всеобщем внимании свой разговор с Голубковым. Александра тут же еще раз пересказала историю с соседом, а Марат напомнил о звонке Мухи.
— Отлично, — подвел итог Пастух, — теперь мы с Доком.
И он рассказал о задании Голубкова, о Флоренции, о взрыве в Переделкино, о покойном Крупице, о похищенной семье, неожиданной информации от Мухи и о встрече с Крымовым. Когда он дошел до своего столкновения со службой собственной безопасности Управления, к рассказу подключился Док. Он поведал о высотке на Новом Арбате, об офисе номер 1506 коммерческой фирмы «ГРОТ» на пятнадцатом этаже и о черном «мерее» Крымова, которому он сел на хвост.
— Я довел их до огромного трехэтажного особняка в Заветах Ильича. Это недалеко от Москвы. Рядом с Пушкино, — говорил Док. — И вот что я вам скажу: хотя на хвосте у Крымова был только я, это точно, его еще кто-то ведет. Он действовал так, как будто прекрасно знает, что за его резиденцией ведется наблюдение… — Управление, — кивнул Пастух. — Он знает это и использует в своих целях.
— Ну, в общем, я прождал там до утра и потянулся за ним обратно в Москву… Да, этого его телохранителя, Алексея, с ним уже не было. Он исчез куда-то ночью… Так вот, сегодня утром у Крымова был долгий разговор в офисе Интрансбанка, который находится в той же высотке на Новом Арбате, только на семнадцатом этаже.
Насколько я понял, разговаривал Крымов с генеральным директором банка или с его замом. Ну вот, а потом появились Пастух с Губерманом и любезно подбросили меня сюда.
— Кстати говоря, — вставил Пастух, — коммерческое русско-гонконгское предприятие «ГРОТ» ведет часть своих операций через Интрансбанк.
— А при чем тут вообще Губерман, Пастух?
— Меня другое интересует, — сказал Артист. — Что это за Крымов такой?
Почему полковник? Что он от нас хочет? Мы же ничего не знаем!
— Знаем, — сказал Пастух. — А Губерман тут вот при чем… Артист прав, самое главное было узнать как можно больше о полковнике Крымове, и единственный человек, который мог мне в этом помочь, был Фима Губерман. Сами знаете, что у него не только мощная служба и большой банк данных, но и серьезные связи в ФСБ, еще с тех времен, когда она была частью славного Комитета госбезопасности. В конце концов, начальнику охранки одного из самых серьезных кошельков нашей страны нельзя без этого. Когда-то Фима сказал мне, что рад будет помочь, если у меня возникнут проблемы, вот я и поехал к нему. Проблемы у меня… сами видите… Короче говоря, со вчерашнего дня Губерман по моей просьбе копал информацию на Крымова. Почти сутки копал. И теперь мы кое-что знаем об этом человеке.
— Не опоздать бы с этими знаниями… — Слушайте, — вдруг усмехнулся Сергей, — это почти детектив… Если бы Пастух был журналистом, он обязательно ухватился бы за такой сногсшибательный материал, достойный большого очерка с продолжением где-нибудь в «Совершенно секретно». А если бы Пастух был писателем, возможно, истории Крымова ему хватило бы на парочку захватывающих шпионских романов. Но романы писать Создатель его не сподобил, поэтому Сергей просто выложил к общему сведению некоторые тайны профессиональной деятельности бывшего полковника. Тайны, которые удалось раздобыть Фиме Губерману, которые не были полными и до конца ясными, но которые сейчас становились незаменимыми, как сурдопереводчик для глухонемого, потому что позволяли многое понять.
Рассказывал Пастух коротко и четко, самое основное, потому что торопился и потому что не хотел забивать рассказ лишними деталями. Но если бы он немного приукрасил его, то вышла бы, как говорил Гоголь, «презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма»…
— Опоздал?
Марат плюхнулся на диван и отдышался.
— Надо было срочно уехать… — А что случилось? — поинтересовался Артист.
— Мне Муха позвонил.
— Что, в клуб?!
— В клуб.
Боцман и Артист переглянулись.
— Что-то не очень мне нравятся такие неожиданности, — сказал Боцман.
— Еще один объявился, — с удовлетворением констатировал Артист. — Кажется, начинаем собираться… Кстати, он где?
— Догадайтесь с трех раз.
— Интересное дело, — проворчал Боцман, предчувствуя недоброе, — Муха, по-моему, и сам не знает, куда его может занести.
— Так он не в Москве? — спросил Артист.
— Какая Москва, он звонил из Ивангорода, от самого, можно сказать.
Балтийского моря! Ничего не объяснил, сказал только, чтобы я срочно разыскал Сергея, что это вопрос жизни и смерти… — Во-во, — вставил Артист, — Голубков нам то же самое говорил.
— Да, Серега действительно вляпался в большую и зловонную неприятность, — подтвердил Боцман. — Интересно только… — Да нет, — перебил Марат, — Муха мне сказал, что это вопрос жизни и смерти жены и дочери Пастуха, Оли и Насти.
— В каком смысле? — не понял Артист.
— В прямом. Муха рассказал, что собрался заглянуть к Сергею в деревню. А когда приехал, увидел, как девчонок какие-то козлы запихнули в машину и увезли.
Ну, он и рванул за ними. Говорит, так и допилил без остановок до Балтики… Артист присвистнул.
— Ни хрена себе!
— Только этого еще не хватало… — Ну вот, — продолжил Марат, — Муха и просил передать Пастуху, что он довел этих козлов до границы с Эстонией. Куда они погнали девчонок дальше, он не знает.
— Та-ак! Значит, они решили поиграть с нами в заложников.
— Мужики! — взмолился Марат. — Вы объясните мне в конце концов, что тут у вас происходит, или нет?!
— У нас тут цирк происходит. Шапито, твою мать. С фокусами, — сказал Артист и кивнул на экран компьютера:
— Вот, пытаемся сами что-нибудь понять.
— Сегодня объявился Голубков, — пояснил Боцман, — и сообщил нам, что Пастух предал интересы Управления, а стало быть, и государства, и в связи с этим служба собственной безопасности Управления практически приговорила его.
— Не понял… — растягивая слова, проговорил с изумлением Марат.
— У нас была такая же реакция, — подхватил Артист. — Так что ты не оригинален.
— Он сказал, — продолжил Боцман, — что Пастух завалил какую-то принципиально важную для них операцию и, кроме того, вошел в контакт с объектом внимания, против которого Управление работало. В общем, начальство в гневе.
Управление в панике… — Что за хреновина! — развел руками Марат. — Я знаю Сергея.
— Голубков нам доказал это.
— А еще, — снова ткнул пальцем в экран компьютера Артист, — он подкинул нам вот эту дискеточку и вон те фотографии, чтобы мы поближе познакомились с объектом внимания, фамилия которого Крымов. А потом сказал нам, что если мы хотим помочь своему командиру, то у нас есть целых десять дней.
Марат перевел взгляд с Артиста на Боцмана и обратно.
— Не прошло и четырех часов этого детектива, — закончил Артист, — как появился ты и сообщил, что семью Пастуха взяли в заложники и увезли в Эстонию.
Как тебе нравится такая завязочка?
— Бред. — Марат опустил взгляд к полу и тут же снова поднял его на ребят. — А где Сережа? Боцман хмыкнул.
— Умеешь ты вопросы задавать, Марат.
— Кстати, Муха не говорил, что собирается делать дальше? — спросил Артист.
— В Москву помчался. Что ему там еще делать?
— Уже лучше. К утру нас хотя бы четверо будет. Боцман медленно подошел к окну, выглянул на улицу, потом развернулся и сел на подоконник.
— А вы заметили, — сказал он неожиданно, — как странно мы все вдруг начали объявляться в одно и то же время? Утром все было тихо и глухо, мы с Семеном были вдвоем, никого не могли найти, а теперь нас уже почти четверо. Я не удивлюсь, если через пару часов объявится Серега… — Ага, вместе с Ольгой.
— Артист!
— Молчу, молчу. Только ты лучше бы объяснил нам, кто девчонок увел, если так хорошо все подмечаешь… — Ребята, — подала вдруг голос Александра, и все, как по команде, повернули к ней головы: Марат с огромного кресла в углу. Боцман с подоконника, Артист крутанулся на рабочем кресле в ее сторону, — а Сережа мне звонил. Он будет здесь к девяти. Ребята, мне кажется, что вами тоже кто-то интересуется.
Все трое в полном молчании уставились на девушку. Теперь они готовы были услышать все что угодно.
Первым подал голос Артист:
— Сашка, я же просил подождать меня дома. Еще не хватало тебя во все это втянуть.
— А ты и так меня уже втянул.
— Не пришла бы — не втянул.
— Да не могла я не прийти!
— Тоже мне Анна Каренина!
— Когда ты теряешь чувство юмора, Семка, ты становишься занудным… — Так, все! — скомандовал Боцман. — Заткнитесь оба! Ссориться будете дома, ясно?.. Александра, объясни, пожалуйста, что ты имела в виду?
— Да все очень просто. К нам в квартиру зашел сосед из противоположной квартиры… — Подожди, — нахмурился Артист, — они же на дачу укатили неделю назад.
— Я не знаю, я раньше никогда его не видела.
— А зачем же дверь открыла?
— Да потому, что у меня и сомнений-то не возникло. Он стоял босиком, и дверь была в ту квартиру распахнута… ну так, наполовину, свет там горел. В общем, нормальный сосед, расстроенный только. Я и не подумала… — А чего он хотел? — спросил Боцман.
— Сказал, что с телефоном у него что-то случилось. Спрашивал, есть ли у нас кто-нибудь, кто разбирается в этом. А еще в проводах копался там, в щитке… — Так, может быть, это действительно сосед? — подал голос Марат. — Или жилец какой-нибудь новый?
— Дайте мне закончить… — терпеливо сказала Александра. — Дело в том, что я тоже так подумала, но на всякий случай решила не говорить Сереже лишнего по телефону. А когда я выходила, то по дороге хотела заглянуть к этому самому соседу, спросить, починил ли он свой телефон. И случайно услышала его слова через дверь… — Да ну, что там через дверь услышишь! — вскинулся с сомнением Боцман.
— Можно, можно, — закивал Артист, — я сам не раз слышал. У них телефон рядом с дверью стоит.
— Вот именно, он как раз по телефону с кем-то разговаривал, ну, я удивилась и немного подслушала… — Александра сделала паузу. — Знаете, о чем он говорил?
— Сашка, не тяни, ради Бога!
— Он рассказывал, как мы с Сережей пять минут назад договаривались по телефону о встрече! Хорошо, что я не сболтнула адрес клуба! Кстати, называл он вас всех по вашим именам.
— То есть? — переспросил Артист.
— Тебя, например, Артистом… А говорил он все это человеку, которого называл Андрей Сергеевич.
— Крымов!! — в один голос тут же гаркнули Артист и Боцман.
Боцман схватил фотографию с компьютерного столика и передал Марату и Александре:
— Вот этот.
— Сашка, беру свои слова обратно, — сказал Артист и легко выскочил из кресла, — ты все сделала правильно! — И он чмокнул ее в щеку. — Значит, так, надо немедленно туда смотаться и проверить, там ли еще этот партизан.
— Александра, ты оставайся тут. — Боцман уже соскочил с подоконника и потянулся за своей джинсовой курточкой.
— Но… — Никаких «но»! — строго поддакнул Артист.
— А я пока пошустрю тут вокруг клуба, — сказал Боцман, — на всякий случай.
Не дай Бог, эта сволочь успела добраться и сюда тоже… Через минуту они уже стремительно вышли на улицу и разделились. Артист запрыгнул в боцмановский «ниссан» и помчался на квартиру, а Боцман свернул во двор к служебному выходу. Но прежде он осмотрелся на Остоженке и убедился, что здесь никого нет. И припаркованных машин, кроме их «ниссана», тоже нет.
Боцман аккуратно обошел здание вокруг, потом заглянул в подъезды — клуб находился в полуподвальном этаже жилого дома. Потом немного поразмышлял, прикинул, откуда был бы хороший обзор для наблюдателя или снайпера, и прошвырнулся по окрестностям. Так ничего и не обнаружив, он вернулся в клуб.
Вскоре возвратился Артист. Его поиски принесли кое-какой результат. Квартира соседей напротив была явно взломана, а к телефонной линии самого Артиста оказались приделаны «уши». Все подтвердилось.
— Знать бы, где упасть… — ворчал Боцман.
— Интересно, — вдруг взвился Артист, — а откуда это он узнал мои координаты? Ведь кроме нас… — Голубков тоже был в курсе, — напомнил Боцман.
— Не хотелось бы разочаровываться в товарище полковнике… — Кстати, — поинтересовалась Александра, — а что вам удалось узнать из этого, — кивнула она на экран компьютера.
— В самом деле, господа Шерлоки Холмсы, — поддакнул Марат, — вы этот компьютер часа четыре долбили. Есть там что-нибудь?
— Кое-что есть, но слишком туманно, — ответил Боцман.
— Девять, — сказала Александра, глядя на часы. — Я иду за Сергеем.
Она быстро вышла из кабинета.
Не было ее минут двадцать. Все заждались. Но когда она пришла, то привела с собой не только Пастуха, но и Дока. Хмурых, несколько помятых, но без тени усталости… И никто из них не заметил, как спустя минуту ко входу в клуб медленно подъехал фиолетовый «фольксваген» — пикап, остановился, и водитель, которого Сашка узнала бы сразу, бросил взгляд на вывеску. А потом куда-то позвонил.
— Слушаю.
— Девчонка привезла Пастуха на Остоженку, в какой-то «Хорус», — сообщил водитель. — Это, наверное, ресторан или какой-то клуб. Я думаю, они все здесь.
— Очень хорошо, если так. Проверь.
— Сделаю.
— Когда убедишься, что они там, поезжай в мастерскую и возьми все необходимое для прослушки. Надо будет полюбопытствовать, чем они там занимаются.
Но только не светись и никакой самодеятельности!
— Мне кажется, девчонка что-то пронюхала. Адрес по телефону не сказала. Не нравится мне все это, Андрей Сергеевич. Они ведь не дураки. Сразу секут. Нельзя им давать возможность развернуться. Я думаю… — А ты меньше думай, Алексей. Это вредно. Думаю за тебя я. Понял? Твое дело найти их и убедиться, что они не сидят по норам. А что с ними делать дальше — я тебе скажу. Так что не переживай, без работы сидеть не придется. Все уяснил?
— Да.
— Девчонку уберешь, раз пронюхала. Но не сейчас.
— Понял.
— Все. Действуй.
Алексей отключил телефон и вышел из машины… — Я же говорил, — усмехался в кабинете Боцман, — что Серега должен объявиться в ближайшие два часа!
— Не до шуток, мужики, — оборвал его Док.
— У нас, кажется, возникли большие проблемы, — тихо сказал Пастух.
— Какие шутки! Мы уже полдня пытаемся расшифровать твоего приятеля. — И Боцман протянул Пастуху фотографию Андрея Сергеевича Крымова.
Пастух и Док с удивлением одновременно схватились за нее.
— Да, Сережа, вот еще что, — подал голос Марат, — Муха просил передать тебе, что твоих перевезли через эстонскую границу в районе Нарвы.
Пастух резко обернулся.
— Муха? Где он? Марат развел руками.
— В пути еще.
— Вот что значит команда, — присвистнул от удивления Док, — оказывается, все уже все знают!
— Ну уж нет! — запротестовал Артист. — Лично я пока ни хрена не знаю! Я только вижу, что пять здоровых мужиков, а точнее, четыре с половиной, поскольку один еще не успел доехать, и одна очаровательная девушка, не сговариваясь, оказались почему-то в одном и том же месте в одно и то же время. Не знаю, как вас, а меня этот факт пугает. Кстати, Пастух, Док, знакомьтесь — Александра… — Кончай языком блындать, — проворчал Док. А Пастух взглянул на Артиста.
— Мы уже знакомы, — сказал он.
— Если бы не она, — совершенно серьезно пояснил Семка, — твой Крымов нас бы тут уже как минимум слушал… — Как он на вас вышел? — тут же спросил Пастух.
— Он знал, где живет Семка, — ответила Александра.
— Даже это? Плохо… Отсюда надо уходить.
— Мы проверяли, — сказал Боцман. — Здесь чисто.
— Вы не поняли. Этот человек не слушает и не следит просто так, из любопытства или ради информации. Это стратег, понимаете? Он всегда высчитывает на несколько шагов вперед. Если он вас слушал, значит, уже прикинул, на каком именно кладбище будет хоронить… — Ну все, я уже трясусь от страха!..
— В самом деле, Серега, откуда тебе знать, что он там прикинул?
— Я его уже хорошо знаю.
На этих словах воцарилось секундное молчание. Все уставились на своего командира, удивленные таким странным развитием событий, удивленные его словами.
Даже Док, знавший больше всех остальных, приподнял бровь.
— Сегодня я очень много о нем узнал, — пояснил Пастух, — а вчера разговаривал с ним. Я начинаю чувствовать, из чего сделан этот полковник, начинаю понимать, что он хочет… — Полковник?..
— Мало нам полковника Голубкова… — Что-то я не пойму… — Значит, так, — твердо прервал этот базар Пастух, — сосредоточились!
Марат, почему Муха позвонил именно тебе?
— Сказал, что никого больше не нашел.
— Что он будет делать дальше?
— Возвращаться в Москву. Сказал, что, как появится в Москве, перезвонит мне или Семке.
— Запомни номер моего пейджера… Док, не потерял?.. Передай ему. Где бы мы ни были, он найдет нас… Когда ты закрываешь свое заведение?
— Сегодня нет выступлений, так что к полуночи закроемся.
— Ты не против, если кто-то из нас останется здесь до завтра?
— Нет проблем.
— Отлично. Если они попробуют сунуться сюда, мы должны быть готовы. Очень важно знать любой шаг против нас и быть расторопней. Ошибки смертельны.
— А кто они-то. Пастух? Крымов? У него что, армия? Или, может быть, ты имеешь в виду Управление?
— Все, Артист, все. Теперь мы одни и мир делится на нас и всех остальных.
— Да, чуть не забыла, — сказала вдруг Александра, — может быть, это важно.
Тот человек, ну, в квартире напротив, разговор которого я слышала, он сказал этому Андрею Сергеевичу… точно я уже не помню, но что-то вроде «Пастуха надо было сразу убирать, потому что он не успокоится»… Кажется, это про тебя.
Пару секунд Пастух словно внимательно изучал Сашку. Он не очень представлял себе женщин в боевой команде, он побаивался ответственности за них и, честно говоря, собирался было настоять на том, чтобы она ушла. Но вдруг передумал. Это было странно для него самого, но он привык доверять своей интуиции. А потом, стихийно возникающая ситуация каким-то странным образом сама стала диктовать выбор бойцов. Вот ведь Марат — тоже не Шварценеггер… — Спасибо, — сказал Пастух, — это очень важно.
— Приятная новость, — проворчал Док.
— Пока, к сожалению, других новостей нет, но мы можем попробовать найти их… — Пастух обвел присутствующих взглядом. — Насколько я понимаю, все успели что-то узнать. Поэтому нам необходимо первым делом составить из этого полную и объективную картину, чтобы мы сообразили, как действовать дальше… Я думаю, что до полуночи можно остаться здесь. Комнаты на прослушку пока еще явно не поставлены, а чтобы нами не поинтересовались через окошко, мы на всякий случай замастырим одну штучку.
Пастух вытащил из сумки тяжелые жалюзи.
— Ни одна сволочь теперь не снимет наш разговор со стекла, — пояснил Док.
— Откуда у вас это?
— Подарок Фимы Губермана.
— Губермана?! Караул! Я ничего не понимаю… — Нам нужны два-три часа спокойного разговора, — сказал Пастух, — чтобы все понять и обмозговать… Примерно через десять минут, за которые Боцман успел позвонить домой, а Пастух и Артист повесили жалюзи и все кое-как расположились в небольшом кабинете, можно было начинать разговор.
— Пойдем по порядку, — сказал Пастух — Семен, Коля, начинайте. Что вам известно?
Артист и Боцман подробно передали при всеобщем внимании свой разговор с Голубковым. Александра тут же еще раз пересказала историю с соседом, а Марат напомнил о звонке Мухи.
— Отлично, — подвел итог Пастух, — теперь мы с Доком.
И он рассказал о задании Голубкова, о Флоренции, о взрыве в Переделкино, о покойном Крупице, о похищенной семье, неожиданной информации от Мухи и о встрече с Крымовым. Когда он дошел до своего столкновения со службой собственной безопасности Управления, к рассказу подключился Док. Он поведал о высотке на Новом Арбате, об офисе номер 1506 коммерческой фирмы «ГРОТ» на пятнадцатом этаже и о черном «мерее» Крымова, которому он сел на хвост.
— Я довел их до огромного трехэтажного особняка в Заветах Ильича. Это недалеко от Москвы. Рядом с Пушкино, — говорил Док. — И вот что я вам скажу: хотя на хвосте у Крымова был только я, это точно, его еще кто-то ведет. Он действовал так, как будто прекрасно знает, что за его резиденцией ведется наблюдение… — Управление, — кивнул Пастух. — Он знает это и использует в своих целях.
— Ну, в общем, я прождал там до утра и потянулся за ним обратно в Москву… Да, этого его телохранителя, Алексея, с ним уже не было. Он исчез куда-то ночью… Так вот, сегодня утром у Крымова был долгий разговор в офисе Интрансбанка, который находится в той же высотке на Новом Арбате, только на семнадцатом этаже.
Насколько я понял, разговаривал Крымов с генеральным директором банка или с его замом. Ну вот, а потом появились Пастух с Губерманом и любезно подбросили меня сюда.
— Кстати говоря, — вставил Пастух, — коммерческое русско-гонконгское предприятие «ГРОТ» ведет часть своих операций через Интрансбанк.
— А при чем тут вообще Губерман, Пастух?
— Меня другое интересует, — сказал Артист. — Что это за Крымов такой?
Почему полковник? Что он от нас хочет? Мы же ничего не знаем!
— Знаем, — сказал Пастух. — А Губерман тут вот при чем… Артист прав, самое главное было узнать как можно больше о полковнике Крымове, и единственный человек, который мог мне в этом помочь, был Фима Губерман. Сами знаете, что у него не только мощная служба и большой банк данных, но и серьезные связи в ФСБ, еще с тех времен, когда она была частью славного Комитета госбезопасности. В конце концов, начальнику охранки одного из самых серьезных кошельков нашей страны нельзя без этого. Когда-то Фима сказал мне, что рад будет помочь, если у меня возникнут проблемы, вот я и поехал к нему. Проблемы у меня… сами видите… Короче говоря, со вчерашнего дня Губерман по моей просьбе копал информацию на Крымова. Почти сутки копал. И теперь мы кое-что знаем об этом человеке.
— Не опоздать бы с этими знаниями… — Слушайте, — вдруг усмехнулся Сергей, — это почти детектив… Если бы Пастух был журналистом, он обязательно ухватился бы за такой сногсшибательный материал, достойный большого очерка с продолжением где-нибудь в «Совершенно секретно». А если бы Пастух был писателем, возможно, истории Крымова ему хватило бы на парочку захватывающих шпионских романов. Но романы писать Создатель его не сподобил, поэтому Сергей просто выложил к общему сведению некоторые тайны профессиональной деятельности бывшего полковника. Тайны, которые удалось раздобыть Фиме Губерману, которые не были полными и до конца ясными, но которые сейчас становились незаменимыми, как сурдопереводчик для глухонемого, потому что позволяли многое понять.
Рассказывал Пастух коротко и четко, самое основное, потому что торопился и потому что не хотел забивать рассказ лишними деталями. Но если бы он немного приукрасил его, то вышла бы, как говорил Гоголь, «презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма»…
4
Андрей Сергеевич Крымов в 1956 году был еще просто Андрюшей Крымовым, ему только-только исполнилось девять лет и он перешел в четвертый класс. Пыльным и душным летом того года, когда ничего, кроме школьных каникул, по мнению Андрюши, происходить было не должно, его отец получил направление Московского комитета партии поднимать целину в далеких казахстанских степях. В те времена не принято было обсуждать подобные направления. Отец не обсуждал и не сомневался. Более того, он был воодушевлен. Будучи инструктором одного из столичных райкомов, Сергей Петрович Крымов прекрасно понимал, что путь на вершины партийной лестницы лежит через периферию, а значит, его поездка на целину открывает очень большие перспективы и возможности. Полный самых радушных ожиданий, Сергей Петрович собрал чемоданы и укатил в распевающем задорные комсомольские песни эшелоне. А через год взялась за чемоданы и вся его семья. Андрюша Крымов навсегда распрощался с шумным московским двором, своими друзьями и со всем, к чему он привык.
Целина оказалась делом затяжным, утомительным, безмерно скучным и быстро испортила характер Андрюши Крымова. Десятилетний подросток еще не достиг того возраста, когда хочется ехать с песнями навстречу свершениям, открывать другие планеты или, на худой конец, осваивать целину. Он был просто домашним московским мальчиком, когда его жизнь изменилась. Он любил каток на Патриарших прудах, красочную иллюминацию улицы Горького возле Центрального телеграфа, темноту кинотеатра «Художественный» на Арбате. А тут еще, незадолго до их отъезда, в Москве развернулся невиданный советским народом праздник — Всемирный фестиваль молодежи и студентов! Знакомый город в одночасье превратился в сказочный карнавал, и вместе со своими друзьями Андрюша Крымов бегал смотреть, как по Красной площади гуляют черные посланцы далекой Африки и низкорослые товарищи из революционного Китая… И вдруг из этого центра всеобщего движения, из этого пупа мира, из этого праздника жизни он попал в скучную до сумасшествия степь.
Променять пеструю толпу Арбата на суровых, грубых людей в кирзовых сапогах и засаленных телогрейках! Слушать ноябрьский парад по радио и представлять с черной завистью, как его друг Валька Горский, которого все во дворе звали «Гундосом», стоит на трибуне, слева от Мавзолея, и мимо него с рычанием проносятся танки и чеканят свой шаг солдаты? Потерять Новогодний праздник с подарками и гигантской елкой, который устраивал горком для детей своих сотрудников, взамен на чахлое деревце, привезенное черт знает откуда, потому что здесь, в целинных степях, такое не растет?
Нет, это было несправедливо!
Это было несправедливо, потому что его обманули.
Конечно обманули! Его лишили законного права жить в столице Первого Социалистического Государства. Но спорить было бесполезно — у отца был строгий нрав, вспыльчивый характер и тяжелая рука. Андрюша Крымов еще не задумывался над тем, что имеет право на выбор, но именно это он и имел в виду, когда затаил свою первую детскую обиду за то, что с ним поступили несправедливо. Это чувство навсегда осталось в душе и с годами только крепло. Через много лет он понял истинный смысл этого чувства — вожделения того самого права на выбор, которого его, как и многих других, лишали и которое он, в отличие от многих других, хотел бы во что бы то ни стало получить. Любой ценой. Он должен был стать тем, кто сам распоряжается собой и другими.
Но это осознание пришло намного позже, а пока Андрюша Крымов только обижался. А еще узнавал очень много нового, того, о чем никогда не говорилось открыто. И Казахстан для него очень быстро стал олицетворением бесправия, местом, куда никто не попадает по своей воле. Ведь именно так чувствовали себя поволжские немцы и чеченцы, с которыми ему часто приходилось сталкиваться. Это было так ему понятно. Правда, на своем, детском еще уровне восприятия. И этого было достаточно, чтобы он принял первое свое решение, которое пришло к нему, когда он заканчивал школу. Комсомолец Андрей Крымов вдруг ясно понял, что должен вернуть упущенное. Если не все, то хотя бы самое очевидное — Москву.
Здесь, в Казахстане, для него не было будущего. Радужные ожидания Крымова-отца сбылись только наполовину. Спустя семь лет, в 1964 году, он стал-таки вторым секретарем горкома партии. Но в Караганде. К этому моменту его сын закончил школу и бесповоротно собрался в Москву. Влияния и связей отца вполне хватило на то, чтобы Андрей Крымов поступил в престижный Институт международных отношений. Увы! Казахстан сыграл и здесь свою роль: учитывая географическое положение республики, Крымов вместо европейского попал на восточный факультет, в группу, специализировавшуюся по Китаю. Впрочем, это его не особенно расстроило. Слишком велика была радость снова оказаться в Москве.
Андрей Крымов чувствовал себя изгнанником, вернувшимся на родину. Круговорот столичной жизни разом обрушился на парня из Караганды, затянул и увлек с собой, оказавшись, как вода для рыбы, естественной средой обитания.
Через полгода учебы Андрей уже носил стильный галстук и «родной стейтсовский» пиджак, лихо отплясывал рок-н-ролл и зачитывался Хемингуэем.
Бабушка Матильда, у которой жил Андрей в Москве, души не чаяла во внуке и с готовностью прощала ему все — и поздние возвращения, и шумную, дикую музыку.
Жизнь складывалась удачно. Надо отдать должное молодому Крымову: юношеский задор и тяга к приключениям безболезненно сочетались у него с изрядным прилежанием.
Раз поставив себе цель достичь в жизни всего, чтобы заполучить свое право на выбор, он прекрасно понимал, что для этого придется постараться. Очень постараться. И Крымов старался. Он всегда делал больше, чем требовалось по программе, потому что с самого начала не сомневался, что лишних знаний в его жизни не будет. В конце концов это приучило его никогда не ограничиваться одной точкой зрения, одним решением в любом вопросе и научило видеть любую ситуацию «в объеме», со всех сторон. Даже китайский язык дался ему намного легче, чем однокурсникам, ибо как никакой другой требовал аккуратности и терпения. Причем китайский язык он одолел сразу после английского и непосредственно перед французским.
Целина оказалась делом затяжным, утомительным, безмерно скучным и быстро испортила характер Андрюши Крымова. Десятилетний подросток еще не достиг того возраста, когда хочется ехать с песнями навстречу свершениям, открывать другие планеты или, на худой конец, осваивать целину. Он был просто домашним московским мальчиком, когда его жизнь изменилась. Он любил каток на Патриарших прудах, красочную иллюминацию улицы Горького возле Центрального телеграфа, темноту кинотеатра «Художественный» на Арбате. А тут еще, незадолго до их отъезда, в Москве развернулся невиданный советским народом праздник — Всемирный фестиваль молодежи и студентов! Знакомый город в одночасье превратился в сказочный карнавал, и вместе со своими друзьями Андрюша Крымов бегал смотреть, как по Красной площади гуляют черные посланцы далекой Африки и низкорослые товарищи из революционного Китая… И вдруг из этого центра всеобщего движения, из этого пупа мира, из этого праздника жизни он попал в скучную до сумасшествия степь.
Променять пеструю толпу Арбата на суровых, грубых людей в кирзовых сапогах и засаленных телогрейках! Слушать ноябрьский парад по радио и представлять с черной завистью, как его друг Валька Горский, которого все во дворе звали «Гундосом», стоит на трибуне, слева от Мавзолея, и мимо него с рычанием проносятся танки и чеканят свой шаг солдаты? Потерять Новогодний праздник с подарками и гигантской елкой, который устраивал горком для детей своих сотрудников, взамен на чахлое деревце, привезенное черт знает откуда, потому что здесь, в целинных степях, такое не растет?
Нет, это было несправедливо!
Это было несправедливо, потому что его обманули.
Конечно обманули! Его лишили законного права жить в столице Первого Социалистического Государства. Но спорить было бесполезно — у отца был строгий нрав, вспыльчивый характер и тяжелая рука. Андрюша Крымов еще не задумывался над тем, что имеет право на выбор, но именно это он и имел в виду, когда затаил свою первую детскую обиду за то, что с ним поступили несправедливо. Это чувство навсегда осталось в душе и с годами только крепло. Через много лет он понял истинный смысл этого чувства — вожделения того самого права на выбор, которого его, как и многих других, лишали и которое он, в отличие от многих других, хотел бы во что бы то ни стало получить. Любой ценой. Он должен был стать тем, кто сам распоряжается собой и другими.
Но это осознание пришло намного позже, а пока Андрюша Крымов только обижался. А еще узнавал очень много нового, того, о чем никогда не говорилось открыто. И Казахстан для него очень быстро стал олицетворением бесправия, местом, куда никто не попадает по своей воле. Ведь именно так чувствовали себя поволжские немцы и чеченцы, с которыми ему часто приходилось сталкиваться. Это было так ему понятно. Правда, на своем, детском еще уровне восприятия. И этого было достаточно, чтобы он принял первое свое решение, которое пришло к нему, когда он заканчивал школу. Комсомолец Андрей Крымов вдруг ясно понял, что должен вернуть упущенное. Если не все, то хотя бы самое очевидное — Москву.
Здесь, в Казахстане, для него не было будущего. Радужные ожидания Крымова-отца сбылись только наполовину. Спустя семь лет, в 1964 году, он стал-таки вторым секретарем горкома партии. Но в Караганде. К этому моменту его сын закончил школу и бесповоротно собрался в Москву. Влияния и связей отца вполне хватило на то, чтобы Андрей Крымов поступил в престижный Институт международных отношений. Увы! Казахстан сыграл и здесь свою роль: учитывая географическое положение республики, Крымов вместо европейского попал на восточный факультет, в группу, специализировавшуюся по Китаю. Впрочем, это его не особенно расстроило. Слишком велика была радость снова оказаться в Москве.
Андрей Крымов чувствовал себя изгнанником, вернувшимся на родину. Круговорот столичной жизни разом обрушился на парня из Караганды, затянул и увлек с собой, оказавшись, как вода для рыбы, естественной средой обитания.
Через полгода учебы Андрей уже носил стильный галстук и «родной стейтсовский» пиджак, лихо отплясывал рок-н-ролл и зачитывался Хемингуэем.
Бабушка Матильда, у которой жил Андрей в Москве, души не чаяла во внуке и с готовностью прощала ему все — и поздние возвращения, и шумную, дикую музыку.
Жизнь складывалась удачно. Надо отдать должное молодому Крымову: юношеский задор и тяга к приключениям безболезненно сочетались у него с изрядным прилежанием.
Раз поставив себе цель достичь в жизни всего, чтобы заполучить свое право на выбор, он прекрасно понимал, что для этого придется постараться. Очень постараться. И Крымов старался. Он всегда делал больше, чем требовалось по программе, потому что с самого начала не сомневался, что лишних знаний в его жизни не будет. В конце концов это приучило его никогда не ограничиваться одной точкой зрения, одним решением в любом вопросе и научило видеть любую ситуацию «в объеме», со всех сторон. Даже китайский язык дался ему намного легче, чем однокурсникам, ибо как никакой другой требовал аккуратности и терпения. Причем китайский язык он одолел сразу после английского и непосредственно перед французским.