Таммара Веббер
Просто любовь

Глава 1

   До той ночи я не замечала Лукаса: его будто не было, а потом он вдруг оказался повсюду.
   Пару минут назад я слиняла с вечеринки; отмечали Хеллоуин, и веселье еще шло полным ходом. Я петляла между машинами, тесно припаркованными за общагой, где жил мой бывший парень, и печатала эсэмэску соседке по комнате. Южная ночь была теплой и полной очарования – настоящее бабье лето. Из раскрытых окон доносилась громкая музыка, к которой примешивались взрывы хохота, пьяная ругань и призывы опрокинуть еще по бокальчику.
   В тот вечер мы с Эрин договорились, что я буду за рулем и, даже если весь этот гудеж мне совершенно осточертеет, обязательно дождусь ее и отвезу в целости и сохранности через весь кампус прямо к нам в общежитие. И вот теперь я эсэмэсила ей, чтобы она позвонила или написала, когда будет готова ехать. Похоже было, что ждать мне придется до утра: Эрин и ее парень Чез как следует заправились текилой, исполнили несколько брачных танцев и, взявшись за руки, рванули наверх, к нему в комнату. Я усмехнулась, представив себе, как моя подруга, поджав хвост, побежит с переднего крыльца к моему грузовичку.
   Я нажала «отправить» и стала рыться в сумке в поисках ключей. Луну закрывали облака, а освещенные окна были от меня слишком далеко, и найти что-нибудь в такой кромешной темноте я могла только на ощупь. В руку воткнулось острие механического карандаша; я выругалась и топнула каблуком: наверняка поранилась до крови. Добыв наконец-то ключи, принялась сосать палец. Судя по металлическому привкусу, кожу я проколола.
   – Так и знала, – проворчала я, открывая машину.
   Что со мной произошло в следующие несколько секунд, я понять не успела. Только заглянула внутрь – и вдруг лежу на сиденье лицом вниз: ни пошевелиться, ни вздохнуть. Я попыталась подняться, но меня придавили.
   – Тебе идет костюм чертика, Джеки, – пробормотал кто-то довольно невнятно, хотя голос показался мне знакомым.
   Я хотела было сказать, чтобы меня не называли Джеки, но тут мне стало не до этого: чья-то лапа полезла мне под юбку. Моя правая рука была зажата моим же туловищем, а левой я уцепилась за сиденье, пытаясь оттолкнуться от него и высвободиться. Тогда лапа, шарившая по моему бедру, схватила меня за запястье. Я вскрикнула, потому что мне заломили руку назад и теперь ее крепко удерживала вторая лапа. А еще этот урод надавил предплечьем мне на лопатки, и я уже вообще не могла шевелиться.
   – Слезь с меня, Бак, пусти! – Я попыталась произнести это как можно более грозно, но голос у меня дрожал.
   Дыхание парня отдавало пивом, а пот – чем-то покрепче. Меня затошнило. Бак опять стал лапать мое бедро, навалившись на меня правым боком. Мои ноги торчали из открытой дверцы машины. Я попробовала поджать под себя колено, а он только ржал над моими жалкими потугами его стряхнуть. Когда он засунул мне руку между ногами, я закричала и попыталась вернуться в прежнее положение, но было уже поздно. Я опять принялась извиваться, а потом, поняв, что он слишком тяжелый и мне его не спихнуть, стала просить:
   – Бак, перестань. Ты просто пьяный, и завтра тебе будет стыдно. О господи…
   Он раздвинул мне ноги коленом, и я почувствовала, как воздух холодит мое бедро. Бак расстегнул молнию и расхохотался прямо мне в ухо. Потеряв надежду вразумить его, я запричитала:
   – Нет-нет-нет-нет!..
   Он навалился на меня всей тяжестью, и я не могла набрать в легкие достаточно воздуху, чтобы закричать. Рот мой был прижат к сиденью. Продолжая беспомощно барахтаться, я все еще не могла поверить, что парень, которого я знала больше года, напал на меня в моей собственной машине, да еще прямо на стоянке за общагой. Ведь до сих пор – все время, что я встречалась с Кеннеди, – он вел себя вполне нормально.
   Бак начал стягивать с меня трусы, и, не переставая дергаться, я услышала, как рвется тонкая ткань.
   – Боже мой, Джеки, я всегда знал, что у тебя классная задница, но теперь вижу, что ты просто супер!
   Его лапа опять оказалась у меня между ногами, и на долю секунды он приподнялся. Мне хватило этого, чтобы сделать вдох и закричать. Тогда Бак отпустил запястье и прижал мою голову к сиденью лицом вниз. Теперь я молчала, с трудом дыша. В том, что мою левую руку оставили в покое, проку оказалось немного: я попыталась оттолкнуться ею от пола, но она болела и не слушалась. Я ревела в подушку, и чехол подо мной был весь мокрый от слез и слюны.
   – Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, не надо! Господи… Перестань! Перестань! – Мне было противно от того, каким слабым и жалким сейчас казался мой голос.
   Бак опять приподнялся: то ли передумал, то ли устраивался поудобнее – выяснять было некогда. Я вывернулась, бросилась к дальнему концу сиденья, разрывая каблуками мягкую кожу обивки, и ухватилась за ручку дверцы. Кровь ударила в голову. Нужно было быстро собраться с силами для побега или боя не на жизнь, а на смерть. И тут вдруг я увидела, что Бака нет в машине.
   Сначала я не могла понять, почему он стоит за дверцей, отвернувшись от меня. Его голова резко запрокинулась: сначала один раз, потом второй. Бак изо всех сил размахивал руками, но, пока он не оступился, наскочив на мою машину, я не могла разглядеть, с кем он дерется.
   Не сводя глаз с моего обидчика, противник два раза с силой ткнул его кулаком в лицо. Они поменялись местами, и я увидела, что у Бака пошла носом кровь. Он попытался дать сдачи, но ничего не вышло. Наконец он набычился и упрямо попер на врага, получив от него сначала апперкот в челюсть, а потом еще и удар локтем в висок, – при этом раздался тошнотворный глухой звук. Бак снова налетел на мою машину и снова попытался атаковать неизвестного мне противника. Тот эффектно, как в кино, схватил Бака за плечи, пригнул и ударил коленом в подбородок. Бак повалился на землю и, съежившись, застонал. Незнакомый парень смотрел на него сверху вниз, готовый, если нужно, нанести новый удар: кулаки сжаты, локти присогнуты.
   Но в новом ударе необходимости не было. Бак и без того почти совсем вырубился. Ну а я сидела в своем углу, съежившись и тяжело дыша. Моя паника сменилась шоком. Видимо услышав, как я хнычу, парень поймал мой взгляд, ботинком отодвинул Бака с дороги, подошел к дверце и заглянул внутрь машины:
   – Ты в порядке? – Eго голос звучал негромко, участливо. Я хотела сказать «да», собиралась кивнуть, но не могла. Потому что была далеко не в порядке. – Я наберу девять-один-один. Тебе нужна медицинская помощь или просто вызовем полицию?
   Мне представилось, как в студенческий городок въезжает полицейская машина и народ высыпает из общаги на звук сирены. Я дружила не только с Эрин и Чезом: там, на празднике, тусовалась масса моих приятелей и приятельниц, причем многие из них были несовершеннолетние и успели хорошо выпить. Не хотелось привлекать внимание полиции к нашей вечеринке. После этого от меня все отвернулись бы. Поэтому я замотала головой и проскрипела:
   – Не звони.
   – Может, хотя бы «скорую» вызовем?
   Я прочистила горло и снова замотала головой:
   – Никуда не звони. И полицию не вызывай.
   Парень оглядел сиденье, и у него отвисла челюсть.
   – По-моему, этот гад только что пытался тебя изнасиловать. – (При этом слове я поежилась.) – И ты считаешь, полицию вызывать не надо? – Он покачал головой и еще раз заглянул мне в лицо. – Или, может быть, я зря вас побеспокоил?
   Теперь уже я разинула рот и вытаращила глаза:
   – Н-нет. Просто я хочу домой.
   Бак застонал и перевернулся на спину.
   – В-в-вашу мать! – пробурчал он, даже не пытаясь открыть глаза, один из которых, похоже, здорово заплыл.
   Мой спаситель, скривив рот, поглядел на поверженного врага, склонил голову набок, потом выпрямился, повел плечами и заявил:
   – Ладно. Я тебя отвезу.
   «Не для того я отбивалась от Бака, чтобы потом сразу же сесть в машину к незнакомому мужчине», – подумала я и проскрежетала:
   – Сама доеду.
   Тут мой взгляд упал на сумку, содержимое которой рассыпалось по полу вокруг кресла водителя. Парень глянул вниз и, наклонившись, стал искать ключи, а найдя, потряс ими и спросил:
   – Ты, наверное, это ищешь?
   Тут только я поймала себя на том, что до сих пор ни на сантиметр к нему не приблизилась. Лизнув губу, я во второй раз за вечер почувствовала вкус крови. Придерживая юбку, я придвинулась к тусклому свету лампочки, вмонтированной в потолок. При мысли о том, что́ со мной чуть было не произошло, я почувствовала дурноту. Когда я потянулась за ключами, пальцы у меня дрожали. Нахмурившись, парень сжал свою находку в кулаке и опустил руку:
   – Тебе нельзя ехать одной.
   Судя по выражению его лица, видок у меня был кошмарный. Я удивленно моргнула, все еще продолжая тянуться за отнятыми ключами:
   – Что? Почему?
   Парень выставил три пальца:
   – Во-первых, после того, что случилось, тебя всю трясет. Во-вторых, мне кажется, тебе все-таки нужна медицинская помощь. И в-третьих, ты, наверное, выпила.
   – Я не пила, – отрезала я. – Сегодня я должна быть за рулем, чтобы развезти ребят по домам.
   Парень вскинул брови и огляделся:
   – И где же эти ребята? Если бы они действительно были с тобой, не случилось бы всего этого безобразия. А так ты торчишь одна на темной парковке и даже не смотришь по сторонам. Не очень-то ты осторожна!
   Тут я вдруг страшно разозлилась. На Кеннеди – за то, что не был рядом; он бросил меня две недели назад и теперь вот не проводил до машины. На Эрин – за то, что уговорила меня прийти на этот дурацкий праздник, и особенно на себя – за то, что согласилась. Ну и разумеется, я вся кипела при виде подонка, который, ничего не соображая, валялся на асфальте в нескольких футах от моего грузовичка, в крови и слюнях. А еще негодовала на незнакомого парня, который заграбастал мои ключи и рассказывал мне, какая я глупая и несерьезная.
   – То есть это я виновата, что он на меня напал? – Саднило горло, но я не обращала внимания на боль. – Я виновата, что мне от общаги до машины нельзя дойти, чтобы кто-нибудь из вас не попытался меня изнасиловать? – Теперь я вернула ему это слово. Пусть видит, что я никаких слов не боюсь.
   – Кто-нибудь из вас? По-твоему, я то же самое, что этот кусок дерьма? – Он указал на Бака, продолжая смотреть мне в глаза. – У меня с ним нет ничего общего.
   Именно в этот момент я заметила, что в нижней губе у него, слева, поблескивает серебряная серьга.
   Здорово! Я застряла на стоянке наедине с сердитым незнакомым парнем, у которого во рту кольцо и который не собирается отдавать мне ключи. Вот так ночка выдалась! Я хотела продемонстрировать твердость, но вместо этого всхлипнула.
   – Пожалуйста, отдай ключи! – Я опять протянула руку, стараясь, чтобы она не дрожала.
   Парень сглотнул, глядя на меня. Я тоже в упор посмотрела ему в глаза. Точно определить их цвет я не могла. Но даже в полумраке было видно, что они ясные, светлые и резко контрастируют с темными волосами. Его голос зазвучал мягче, менее враждебно:
   – Ты живешь здесь, в кампусе? Давай я тебя довезу, а потом вернусь сюда пешком и уеду к себе.
   Мое сопротивление было сломлено. Я кивнула и потянулась за сумкой, чтобы снять ее с сиденья водителя. Парень помог мне собрать разбросанные по полу ручки и карандаши, блеск для губ, кошелек, тампоны, резинки для волос. Наконец он поднял упаковку презервативов и, кашлянув, протянул ее мне. Я отшатнулась:
   – Это не мое!
   Он нахмурился:
   – Уверена?
   – Абсолютно! – Я стиснула зубы, чтобы опять не вспылить.
   Тогда парень взглянул на Бака:
   – Вот подонок! Хотел, наверное… – Он посмотрел на меня, потом снова на Бака. – Э-э-э… чтобы не осталось улик.
   Я предпочла не разбираться в подобных деталях.
   – Потом выброшу. Назад он это точно не получит, – сказал парень, запихивая упаковку в передний карман джинсов. Он уселся, завел машину и, все еще хмурясь, в очередной раз смерил меня взглядом, после чего спросил: – Точно не хочешь вызвать полицию?
   Из общаги донесся смех. Прямо посредине центрального окна красовался, как в раме, Кеннеди. Он танцевал, обхватив руками девицу в белом полупрозрачном платье с глубоким вырезом. Над головой у нее был нимб, а за спиной крылышки. Прекрасно. Просто прекрасно.
   Отбиваясь от Бака, я потеряла ободок с рожками, который Эрин на меня нацепила, когда я сидела на кровати и ныла, что не хочу идти на этот дебильный карнавал. Без рожек я была просто девушкой в коротеньком облегающем платье, красном с блестками, – в обычной жизни я бы такого ни за что не надела.
   – Точно.
   Когда мы отъезжали, свет фар упал на Бака. Он заслонил лицо рукой и попытался сесть. Даже на расстоянии я увидела его разбитую губу, расквашенный нос и заплывший глаз. Хорошо, что не я была за рулем. А то могла бы его переехать.
   Я сказала, в каком общежитии живу, уставилась в окно и за все время, что мы петляли по студенческому городку, больше не смогла выдавить ни слова. Я обхватила себя руками, как будто на мне была смирительная рубашка, и старалась подавлять дрожь, которая пробегала по телу каждые пять секунд. Не хотелось, чтобы молодой человек, сидевший за рулем, видел эти судороги, но поделать я ничего не могла.
   Стоянка возле общаги была битком забита. Все места у входа уже заняли. Парень припарковал мой грузовичок в заднем ряду, спрыгнул на асфальт, обошел машину и помог мне сползти с места. Он нажал кнопку, чтобы дверцы закрылись, и передал ключи мне. Я взяла их, изо всех сил стараясь не показывать, как мне плохо. Потом мы пошли к зданию.
   – Давай карточку.
   Я трясущимися пальцами достала ее из кармана сумочки и передала ему. Заметив у него на костяшках кровь, я охнула:
   – Господи! Ты поранился!
   Он оглядел руку и мотнул головой:
   – Нет, это в основном его кровь.
   Тут парень сжал губы и, отвернувшись от меня, приложил карточку к замку. Интересно, молодой человек и внутрь собирался со мной пойти? Вообще-то, я уже очень хотела остаться одна.
   Открыв дверь, он протянул карточку мне. В вестибюле было светло, и теперь я могла разглядеть глаза парня: они были серо-голубые и смотрели из-под насупленных бровей. Он во второй раз спросил:
   – Ты точно в порядке?
   Я невольно поморщилась и, опустив голову, чтобы положить карточку обратно в сумку, кивнула:
   – Да, все нормально.
   Он понял, что я вру, и со вздохом провел рукой по волосам:
   – Может, все-таки позвоним кому-нибудь?
   Я покачала головой. Мне нужно было скорее добраться до своей комнаты и упасть на кровать.
   – Спасибо, не надо.
   Я проскользнула в вестибюль, стараясь не задеть парня, и направилась к лестнице.
   – Джеки! – мягко окликнул он, все еще стоя в дверях. Я оглянулась, держась за перила, и мы посмотрели друг на друга. – Ты ни в чем не виновата.
   Я больно прикусила губу, кивнула и побежала наверх, стуча каблуками о бетонные ступеньки. На площадке второго этажа я резко остановилась и обернулась еще раз. Парень уже ушел.
   Я не знала, как его зовут. До того вечера мы не только не встречались, но, по-моему, я даже мельком его не видела. Иначе бы запомнила эти удивительно ясные глаза. Так что я понятия не имела, кто он. А он назвал меня по имени. Причем не Жаклин, как было написано в моей карточке, а Джеки – так окрестил меня Кеннеди, когда мы еще учились в старших классах.
* * *
   За две недели до этого
   – Вернешься к себе или переночуешь у меня? – Мой голос звучал кокетливо, напевно. – Эрин поехала на выходные к Чезу, потому что его соседа сейчас нет в городе. Выходит, я буду совершенно одна…
   Мы с Кеннеди встречались без одного месяца три года. Не было смысла прикидываться скромницей. Эрин уже стала называть нас пожилой супружеской парой. «Завидуй молча!» – отшучивалась я, а она отвечала: «Да иди ты!»
   – Мм… зайду к тебе ненадолго.
   Мы как раз въехали на стоянку общежития, и он потирал шею в поисках места для парковки. Выражение его лица показалось мне странным. В груди кольнуло от предчувствия чего-то недоброго, и я нервно сглотнула:
   – С тобой все хорошо?
   Если Кеннеди потирает шею, значит его что-то сильно беспокоит. Он бросил взгляд в мою сторону:
   – Да, все отлично.
   Он втиснул машину на первое же свободное место между двумя пикапами. Обычно он никогда не парковался как попало. Следил, чтобы его драгоценному «БМВ» было просторно, а то, не дай бог, на дверце будет царапина. Ну а теперь Кеннеди явно что-то беспокоило. Наверное, он волновался из-за промежуточной аттестации, особенно по введению в матанализ. К тому же в их общаге в ближайший вечер устраивали тусовку, а перед аттестацией это было, конечно, очень некстати.
   Я потянула Кеннеди за собой, и мы зашли в задний подъезд: я побаивалась ходить там одна, но, когда со мной был мой парень, эти грязные стены, залепленные жвачкой, и этот затхлый кислый запах не наводили на меня ужаса. Я взбежала по лестнице, и мы оказались в коридоре.
   Я стала открывать дверь, оглядываясь на Кеннеди. На белой доске, где мы с Эрин и прочими соседками писали друг другу записки фломастерами, кто-то старательно изобразил пенис. Я покачала головой. Нравы в нашей общаге были не такие цивилизованные, как расписывалось на сайте колледжа. Иногда мне казалось, что меня окружают двенадцатилетние.
   – Завтра вечером скажешь, что приболел, – предложила я, дотронувшись до его руки. – Давай спрячемся здесь и будем все выходные заниматься. Закажем себе еду… и еще что-нибудь поделаем для поднятия настроения… – Я игриво улыбнулась, а он уставился на свои ботинки.
   У меня быстро забилось сердце, и мне вдруг стало жарко. Что-то точно было не так. Мне хотелось услышать от Кеннеди все как есть и ничего себе не надумывать. Эта ситуация была для меня как гром среди ясного неба, ведь мы так давно не сталкивались ни с какими проблемами и не ссорились по-настоящему.
   Войдя в комнату, Кеннеди сел на стул возле письменного стола, а не на кровать. Я подошла, наши колени соприкоснулись. Может быть, он скажет мне, что просто волнуется из-за экзаменов или у него плохое настроение? Мое сердце тяжело стучало.
   – Кеннеди? – Я положила руку ему на плечо.
   – Джеки, нам нужно поговорить.
   У меня еще громче застучало в ушах, и пальцы соскользнули с его плеча. Сцепив руки, я села в трех футах от Кеннеди. Во рту все пересохло, и я не могла даже глотать, а не то что говорить. Он тоже молчал, стараясь не смотреть мне в лицо. Это продолжалось минуты две, но они показались мне невыносимо долгими. Наконец он поднял на меня глаза. Печальные очи. О боже мой, боже мой, боже мой…
   – У меня кое-какие… сложности… с другими девушками.
   Я моргнула. Не сиди я в этот момент на кровати, у меня подкосились бы ноги и я бы упала.
   – Что ты хочешь этим сказать? – прохрипела я. – Что это за сложности и какие еще другие девушки?
   Он тяжело вздохнул:
   – Нет, это не то, о чем ты подумала. Я ничего такого не сделал. – Он отвернулся и снова вздохнул. – Но наверное, мне бы хотелось.
   – Чего? Не понимаю…
   Мой мозг отчаянно пытался найти словам Кеннеди какое-нибудь объяснение, но от этих попыток становилось еще паршивее. Он встал, два раза прошелся по комнате, а потом снова сел, уперев локти в колени и сцепив пальцы.
   – Ты знаешь, как для меня важна моя будущая карьера юриста и политика. – (Я кивнула, все еще не оправившись от потрясения и изо всех сил стараясь не потерять самообладания.) – И ты ведь знаешь наших девчонок? – (Я опять кивнула. Когда Кеннеди еще только переехал в общагу, из-за этих-то девчонок я и беспокоилась. Да видно, мало.) – Так вот есть одна девушка… Несколько девушек… Они… В общем…
   Я старалась говорить спокойно и рассудительно:
   – Кеннеди, ты несешь какую-то бессмыслицу. Ты ничего не сделал, но хочешь сделать?
   Тут он посмотрел на меня так, что обманываться было уже невозможно:
   – Да, хочу.
   Лучше бы он просто взял и ткнул меня кулаком в живот – ведь понимать слова мой мозг все равно отказывался, а физическое воздействие, наверное, понял бы.
   – Хочешь? Какого черта ты хочешь?
   Кеннеди вскочил со стула и протопал до двери и обратно, отмерив с десяток шагов:
   – А ты как думаешь? Господи! Не заставляй меня это говорить!
   – Почему же? – Я недоуменно раскрыла рот. – Если ты хочешь что-то сделать, так почему… какого хрена ты не можешь об этом сказать? И при чем тут твоя карьера?
   – Я как раз пытался объяснить. Мы все знаем, что для человека, который хочет победить на выборах, нет ничего хуже, чем вляпаться в какой-нибудь скандал. – Кеннеди уставился на меня так, будто я была его противником на предвыборных дебатах. – Но я всего лишь человек. Хотя бы, пока я молодой, мне нужно, что называется, перебеситься. Если я буду себя сдерживать, то потом все эти желания станут только сильнее, так что я не смогу с ними справиться и моей карьере придет конец. – Он беспомощно развел руками. – Поэтому я должен дать себе волю сейчас, пока мои приключения еще ничем мне не грозят.
   Я твердила себе, что этого не может быть. Мой парень, с которым мы встречались три года, хочет порвать со мной для того, чтобы без зазрения совести путаться с однокурсницами. Я зажмурилась и попыталась сделать глубокий вдох, но не смогла. В комнате не хватало кислорода. Ничего не говоря, я смотрела на Кеннеди. Он стиснул зубы и процедил:
   – Ладно. Я-то хотел тебя подготовить… Думал, просто расстанемся по-хорошему, без сцен. Но, видно, глупо было на такое рассчитывать.
   – Ты называешь это «расстаться по-хорошему»? И для тебя это просто? Кинуть меня, чтобы кувыркаться с другими девчонками и не чувствовать себя виноватым? Ты серьезно?
   – Серьезней не бывает!
   Запуская в Кеннеди учебником по экономике, я подумала: «У него даже не осталось для меня человеческих слов – одни только вонючие штампы!»

Глава 2

   Меня разбудил голос Эрин:
   – Жаклин Уоллес, поднимай задницу с кровати и беги спасать свой средний балл! Боже мой, ну нельзя же так забивать на учебу из-за парней! Ты потом все это не расхлебаешь!
   Я негодующе хмыкнула в одеяло и только потом высунула голову:
   – А кто тут забил на учебу?
   Эрин минуту назад вышла из душа и стояла подбоченясь, замотанная в полотенце:
   – Ха-ха! Очень смешно. Вставай.
   Я фыркнула, продолжая лежать:
   – У меня со всеми предметами все в порядке. Могу я хоть один завалить?
   Эрин разинула рот:
   – Ты сама-то себя слышишь?
   Я себя слышала. Моя трусость бесила меня не меньше, чем мою подругу. А может быть, даже больше. Но я и думать не могла о том, чтобы трижды в неделю по часу отсиживать рядом с Кеннеди. Я не знала, как он собирался пользоваться своим новым статусом свободного мужчины: с кем флиртовать, кого клеить. В любом случае смотреть на это не хотелось. От одних только мыслей становилось паршиво.
   И зачем я записалась на тот же курс, что и он? В начале семестра он спросил меня, почему я решила ходить на экономику. Ведь я получаю музыкальное образование, и это для меня необязательный предмет. Вдруг Кеннеди уже тогда чувствовал, что нашим отношениям скоро придет конец? Или даже знал?
   – Не могу я.
   – Еще как можешь! – Эрин стянула с меня одеяло. – Теперь вставай и иди в душ. Если я из-за тебя опоздаю на французский, месье Бидо замучает меня своим passé composé[1]. Я и по-английски в прошедших временах не сильна, а уж en français[2], да еще в такую рань, я вообще двух слов не свяжу.
   Я подошла к аудитории ровно в девять. Кеннеди наверняка был уже там, ведь он никогда не опаздывал. Лекции по экономике проходили в большом зале, где парты располагались амфитеатром. Я шмыгнула в заднюю дверь, сразу же заметив Кеннеди в середине шестого ряда. Место возле него, мое место, было свободно. Доктор Хеллер еще на втором занятии записал, кто где должен сидеть, чтобы он мог сразу видеть, кого нет (посещаемость учитывалась при выставлении зачета). «Придется к нему подойти и объяснить, что я хочу пересесть», – подумала я.
   Оглядев аудиторию, я увидела два свободных места сзади. Одно в четвертом ряду от конца, между парнем, который спал, подперев щеку рукой, и девчонкой, которая пила что-то из большущего стакана и непрерывно болтала с соседкой. Другое – в самом верху, рядом с молодым человеком, рисовавшим что-то на полях учебника. Я остановилась на втором варианте. Тут вошел профессор, и «художник» поднял голову. Я остолбенела: это был тот самый парень, который спас меня два дня назад. Если бы я не застыла на месте, я бы развернулась и выбежала из аудитории.
   Меня с головой накрыли воспоминания о том ужасном вечере: беспомощность, страх, унижение. Придя к себе в комнату, я свернулась клубком на кровати и всю ночь проплакала. Я облегченно вздохнула, когда Эрин написала мне, что останется у Чеза. На следующий день я решила не рассказывать ей о случившемся: во-первых, не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой, – ведь это она уломала меня пойти на вечеринку, а потом позволила мне уйти одной, а во-вторых, хотелось поскорее это забыть.
   – Если все усядутся, мы начнем.
   Услышав голос профессора, я вышла из ступора. Все, кроме меня, сидели. Я бросилась к свободному месту между болтушкой и соней. Когда я плюхнулась на прикрученный к полу стул, девушка на секунду обернулась и продолжила свой рассказ о том, где, с кем и до какого состояния она напилась в прошедшие выходные, а парень только приоткрыл осоловелые глаза и даже не пошевелился.
   – Здесь не занято? – шепотом спросила я.
   Он покачал головой и пробормотал: