Тамоников Александр. Генеральная зачистка

   – Ага, выбросим! – фыркнул Шепель. – Ты, Валя, сначала в тему войди, а потом принимай решения.
   – Я что, предложила не то?
   – Не то… Завтра утром мы с Серегой должны вернуть ее бандитам. Представляю, сколько возникнет вопросов к ней у сутенерши, когда она увидит свою рабыню в новой одежде… Снял-то ее гастарбайтер!
   – Как это?
   – Вот так… Короче, дорогая: организуй девочке ванну – это не помешает и подозрения не вызовет, – накорми, а вот одежду ей менять нельзя. Потом нам надо поговорить с ней. Вопросы есть?
   – Есть-то они есть, но задавать их, вижу, не имеет смысла…
   – Какая ты у меня понятливая!
   Валентина увела девочку. В прихожую вошел Туркин, поприветствовал Самойлова, пожал руку зятю:
   – Вот, значит, кто твои гости… Что за девчушка?
   – Проститутка, – ответил Шепель.
   – Не понял?..
   – Вам, Борис Анатольевич, неизвестно, кто такие проститутки? – изобразил удивление майор.
   – Но она же совсем еще ребенок…
   – Кто-то любит развлекаться с малолетками.
   – Мерзость какая!.. А как она оказалась у вас? По телефону ты не стал ничего говорить; может, расскажешь сейчас?
   – Серега расскажет. Это он вышел на девчонку, ее брата и мать.
   – Так у вас целая семья?
   – Нет, Борис Анатольевич, вся семья, к сожалению, у бандитов, и мы с Самойловым желаем вытащить ее из рабства.
   – Из рабства?
   – Пройдемте в кабинет, Серега вам там все объяснит.
   – Да, конечно, проходите, Сергей.
   Пока Валентина занималась Тоней, Самойлов поведал тестю Шепеля о том, что было связано с семьей, попавшей в рабство.
   Возмущению Туркина не было предела:
   – Это надо же что творится! И где? В центре Москвы!.. Куда смотрят власти?
   – Туда же, извините, Борис Анатольевич, куда смотрите и вы, – усмехнулся Шепель. – В сторону западных банков, в которых их личные счета, да на котировки разные… Разве вас еще что-то интересует?
   – Не забывайся, Миша. Я бизнес делал честно. И все, чего добился… впрочем, ты всегда предвзято ко мне относился. Но ладно, это, в конце концов, твое право… Что думаете делать дальше?
   – Я уже сказал, освободить семью из рабства.
   – От меня какая помощь требуется?
   – Сейчас – только временный приют для девочки. Ваша помощь понадобится им позже – после того, как они окажутся вне рабства и вне опасности.
   – Понятно. Но я могу выделить людей, использовать свои связи, натравить на этих скотов полицию…
   – Обойдемся без этого. И прошу в наши дела не вмешиваться. Понятно, что вы можете поднять шухер по всей Москве, и ваши ребята из службы безопасности перетряхнут все бордели. Только все это без толку. Не успеете вы начать, как бандиты тут же скроются. И что они сделают с «товаром», неизвестно… Им балласт не нужен.
   – О каком «товаре» ты говоришь, Миша?
   – О рабах. Для этих подонков рабы – не люди, а товар. Когда он не продается, его уничтожают.
   – Страшные вещи ты говоришь…
   – А то вы не знаете, в какой стране живете.
   – Ну, хорошо. Я не вмешиваюсь в ваши дела. Но учти, Миша, если потребуется помощь…
   – Я это уже слышал – и сказал, когда потребуется ваша помощь – позволить этой семье начать новую жизнь, забыв старую, как ужасный сон.
   – Я сделаю все, что надо.
   – Вот это уже мужской разговор!.. Ладно, Борис Анатольевич. Валя, наверное, уже накормила Тоню, нам надо поговорить с ней. Если можно, в вашем кабинете.
   – Конечно, что за вопросы? А мне при разговоре присутствовать нельзя?
   – Если только вы не станете мешать.
   – Я не помешаю.
   Шепель вышел из кабинета и вскоре вернулся с Тоней. Валентина также хотела присутствовать при разговоре, но Михаил запретил.
   Майор усадил девочку в кресло у журнального столика, сам сел напротив. Самойлов устроился на диване, Туркин присел в кресло.
   – Пообедала? – спросил девочку Шепель.
   – Да, спасибо. Я уже забыла, что такое нормальная еда… А тут… спасибо. Жаль, что я для брата взять ничего не могу.
   – Ничего, девочка, – вздохнул Туркин, – наступит время, и у вас все будет.
   – Я же просил, Борис Анатольевич! – вскинулся Шепель.
   – Молчу, молчу…
   Майор повернулся к девочке:
   – Тоня! Чтобы помочь тебе, брату и маме, ты должна рассказать нам о своей семье, как и почему вы попали в Москву. Где жили раньше, чем занималась мама, где ваш отец… В общем, всё. Ты поняла?
   – Да.
   – И ты расскажешь нам свою историю?
   – Да.
   – Но только правду, Тоня. Какой бы она ни была.
   – Да. Мне незачем обманывать вас.
   – Вот это верно… Ну, давай, рассказывай, мы слушаем.
   Девочка рассказала, что они Шевцовы, что их семья раньше жила где-то в Туркмении – оттуда родом был отец. Потом переехали в Россию, в Калугу, где у них был свой маленький дом на окраине. Отец Тони умер сразу после рождения Петьки – попал под машину. Мать работала медсестрой. Денег не хватало. Какая-то ее подруга предложила поехать на заработки в Москву. А по соседству жила бабушка Катя. Она не родственница, просто соседка. Всегда жалела Тоню и Петю – то печенья даст, то конфет… Мать оставила детей соседке, а сама уехала в Москву. Сначала все было хорошо. Мать привозила денег, выходные проводила дома. Затем словно пропала. Полгода от нее не было известий. А потом, как-то воскресным вечером, к бабушке Кате приехали молодые парни и забрали детей. Привезли сначала в какое-то общежитие к матери. Она плакала, проклинала жизнь. Тоню и Петю перевезли в барак за город и стали вывозить в Москву на «заработки». Так и пошло. Командовала детьми бабка Зина: девочек отдавала мужчинам, мальчиков заставляла просить милостыню.
   Туркин, не выдержав, ударил кулаком по столу так, что Тоня вздрогнула:
   – Ах, скоты! Да я бы…
   – Борис Анатольевич, я же просил!.. Вон, девочку испугали… – снова взвился Шепель.
   – Ее до меня испугали, твари…
   – Идите лучше к Валентине и внуку.
   Но Туркин уперся:
   – Нет, Миша, я здесь посижу. И не гони меня. Не забывай, я в своем доме.
   – Не заводись, – толкнул Шепеля Самойлов. – Надо дело делать!
   Михаил повернулся к девочке:
   – Ну, с тем, как вы оказались в рабстве, понятно. Значит, папы у вас нет, а фамилия Шевцовы… А как маму зовут?
   – Оля… Ольга Владимировна.
   – Сколько ей лет?
   – Недавно тридцать было.
   – Так… – Шепель прошелся по кабинету, потом снова повернулся к девочке: – Вас привозили в Москву, так?
   – Да.
   – Откуда, кто, на чем?
   – Откуда, точно не знаю. Мы обычно и в Москву, и из Москвы добирались около часа. Это в последнее время, когда машина ехала медленно.
   – А что за машина вас возила? Или это были разные автомобили?
   – Нет, на одной и той же ездили. Внутри синего грузового фургона. А машина такая светлая, Газон называется.
   – Газон?
   – Да. Так ее охранники, что с нами ездили, называли.
   – Наверное, «ГАЗ-53», – сказал Самойлов. – Фургон. Типа хлебного.
   – Возможно… – Шепель вновь обратился к девочке: – А откуда возили, не знаешь?
   – Не знаю.
   – Нам очень важно это знать.
   – Рабов до сих пор на этой машине возят, так, Тоня? – спросил Самойлов.
   – Да, – ответила девочка. – Она встает в переулке недалеко от стоянки. Как стемнеет, нас туда охранники по нескольку человек переводили. Так же и утром по нескольку человек заводили или в переход, или оставляли у Курского вокзала. В городе за нами другие люди смотрели.
   – Ну вот, – воскликнул Самойлов, – надо проследить эту колымагу, когда она малолеток из города повезет, и определить место их содержания. А дальше – дело техники.
   – Это обсудим позже, наедине, – остановил его майор. – А скажи, Тоня, когда вас из Москвы за город возили, ничего особенного по пути не происходило?
   – Да нет. Вот только…
   – Что?
   – Один охранник, Витек, с нами в кузове ездит. Еще в машине водитель Гарик и Филя. Этот Филя – начальник у охраны машины.
   – Так!
   – Когда мы выезжаем из Москвы, то он всегда ругается на пробки, особенно на какие-то светофоры.
   – Светофоры?
   – Да, он по телефону обычно говорит: «Опять в Люберцах встали».
   – В Люберцах?
   – Да…
   – Значит, вы выезжаете по Волгоградке. Понятно… Что еще тебе запомнилось, Тоня?
   Девочка нахмурила лобик:
   – Машина часто заезжает к «Макдоналдсу».
   – Есть там такое заведение. Ужин себе покупают?
   – Да, какие-то тейси…
   – «Биг Тейсти»?
   – Наверное. Толстый бутерброд с мясом и капустой.
   – Да, точно… А вам не покупают?
   – Не, нам такой еды не дают… Один раз заезжали к какому-то магазину. В будку поставили коробки. Филя еще с кем-то торговался – за тухлятину, мол, а столько бабок просишь? А тот ему сказал: вашим дебилам и это за счастье, а насчет бабок пусть Депутат с боссом договариваются. Сколько сказано, столько и надо платить.
   – Гады… Просроченные продукты спихивают для кормежки рабов… – скрипнул зубами Самойлов.
   – Ясно, – кивнул Шепель. – А как вы от «Макдоналдса» едете? Прямо или сворачиваете куда-нибудь?
   – Машина сворачивает направо. Проедет где-то полчаса – и сворачивает.
   – Так, хорошо! Дальше?
   – Едем по новой дороге, а потом фургон быстро сворачивает налево. Вот там машину трясет сильно. А потом она заезжает в ворота, нас высаживают и заводят в барак.
   – Что за барак?
   – Обычный барак, только комнаты большие. В одной девочек закрывают, в другой – мальчишек, в третьей – инвалидов взрослых. Их с нами там четверо живет. Молодая женщина, старик и двое мужчин лет под сорок. У кого одной ноги нет, у кого обеих, на колясках они. Потом дают еду в одном общем котле и ведро воды. Перед сном всех выводят в туалет. Он двойной, большой.
   – Если есть ворота, то есть и забор?
   – Да, забор есть, бетонный, высокий.
   – И из-за него ничего вокруг не видно?
   Подумав, девочка ответила:
   – Слева роща, недалеко. Ее видно. А еще я видела, когда ворота были открыты, прямо напротив них, но вдалеке, – дома большие в ряд. Больше ничего не видела.
   – Ты молодец! – улыбнулся Шепель. – И этого нам хватит, чтобы определить, где находится ваш барак.
   – В нем еще подвал есть. Тоже большой. Туда сажают тех, кто денег не соберет или в чем-нибудь провинится. Петька как-то в драку на бабку Зину полез, так его на два дня туда закрыли. А в подвале холодно, и есть-пить не дают.
   – А сколько человек охраняют территорию? – поинтересовался Самойлов.
   – Не знаю, – пожала плечами девочка. – Нас же закрывают. Окна краской снаружи закрашены, ничего не видать.
   – А в комнатах тепло?
   – Зимой тепло. Печки-буржуйки стоят, а вот летом жарко, душно. Да мы этого не замечаем. Поели, в туалет сходили – и спать. За день так устанешь, ни до чего…
   – И много вас таких в этом сарае?
   – Без инвалидов человек тридцать. Десять девчонок, остальные пацаны.
   – Как же вы в машине умещаетесь?
   – Так я самая старшая, а есть ребята и по шесть лет, даже по пять; младшей девчонке восемь. Она пока побирается. Мужикам ее года через два отдавать начнут.
   – Не начнут! – зло воскликнул Шепель. – Недолго этим уродам по земле ходить.
   – Может, хватит пока расспросов? – встрял Самойлов.
   – Да мы уже и так знаем все, чтобы найти этот «приют для бездомных».
   – Я вам не сказала еще одного, – подала голос Тоня. – Тетка Зинка говорила, что завтра нас с Петькой приедет проведать мать.
   – Да, кстати, а как это происходит?
   – Ее привозит мужик один. Тетка Зинка зовет его Рябым.
   – Рябым? Почему? – поинтересовался Шепель.
   – А у него вся морда в оспинах, противный мужик такой.
   – Ты сказала, привозит, а на чем, не знаешь?
   – Не знаю. Хотя… как-то этот Рябой говорил тетке Зине: пока мы с матерью будем, он свою «старушку» в ближайший сервис покажет, что-то где-то стучит у него. А тетка Зина ему, мол, давно надо развалюху твою поменять. А он ответил – по весне возьму иномарку. И засмеялся – буду, говорит, шлюх по клиентам с комфортом развозить.
   – Так! Значит, у него отечественный и далеко не новый автомобиль. Это уже кое-что… А чем еще он, кроме оспин, от других людей отличается?
   – Да ничем. Ну, если только все время – и зимой, и летом – в спортивных костюмах ходит и в кроссовках. А на голове шапочка. Да, еще у него печатка на левой руке.
   – Отлично. Ты молодчина. Получается, если твою маму привозит на встречу Рябой, то он должен знать, где бандиты держат ее.
   – Наверное…
   – Ну, все пока. Вижу, ты устала. Отдохни. А вечером, если еще что вспомнишь, скажешь, хорошо? – Шепель повернулся к тестю.
   – Я все организую, предоставлю девочке отдельную спальню… Что ж это в стране творится, Миша?
   – Вам лучше знать…
   – Ты опять за свое!
   – Не обращайте внимания, просто я сейчас очень злой.
   – Понятно… Пойдем со мной, Тоня, – позвал Туркин девчушку, – я провожу тебя в комнату, где ты сможешь отдохнуть.
   Туркин увел Тоню. Самойлов посмотрел на Шепеля:
   – Какие мысли, Миша?
   – А ты еще не въехал?
   – Будем контролировать мать Тони?
   – Естественно. Нам по-любому сначала ее освобождать придется. И сразу же за ней – детей.
   – Не справимся вдвоем…
   – Вот и я думаю о том же. Придется обращаться к Тимохину за поддержкой.
   – А выделит ребят?
   – Выделит! Еще и сам заявится разобраться с бандюками. У него к ним старые счеты имеются. Саныч в свое время с ними целую войну развязал. И жену его похищали, и самого хотели грохнуть… Только не на того нарвались. Крым рассказывал, командир сам всю банду, что терроризировали его семью, в одиночку завалил.
   – Ни хрена себе! И не попался?
   – Взяли его менты. На ерунде погорел, но Крымов Саныча вытащил. И определил в Управление.
   – Да, дела… Ну, тогда Тимохин, конечно, не откажет. Когда звонить будешь?
   Шепель посмотрел на часы:
   – Да сейчас и позвоню. – Он достал сотовый телефон и набрал номер Тимохина: – Саныч? Это Шепель.
   – Что у тебя, Миша?
   – Разговор есть.
   – А мне что-то подсказывает, что не разговор, а поддержка тебе с Самойловым нужна… Угадал?
   – Как всегда.
   – Сейчас вы заняты?
   – Нет. Мы у тестя.
   – Если свободны, приезжайте в штаб Управления, я до 18.00 буду здесь. В штабе и поговорим.
   – Выезжаем!
 
   Полковник Тимохин встретил своих подчиненных у входа в штаб:
   – Ну что у вас, докладывайте!
   Шепель доложил командиру боевой группы «Орион» все, что им с Самойловым стало известно по семье Шевцовых.
   – Вот такие дела, Саныч. В центре столицы вовсю орудует банда рабовладельцев, и никто из правоохранителей ни гу-гу… Более того, есть все основания полагать, что менты и крышуют этот бизнес.
   – Понятно… Что намерены предпринять?
   – Завтра отвезем девочку в переход. Туда же, и тоже завтра, должна подъехать мать. Кто ее привезет, нам известно со слов Тони. Попробуем вычислить этого мерзавца, а после встречи узнать и место, где бандиты держат Ольгу Шевцову. Завтра попытаемся точно определить, где находится барак с детьми и инвалидами. Но у нас нет гарантий, что освобождение матери не приведет к исчезновению детей. Дело у рабовладельцев поставлено неплохо, наверняка существует отлаженная система взаимодействия и предупреждения об опасности.
   – Ясно, – кивнул Тимохин. – Вам нужна поддержка.
   – Да, Саныч, без нее не обойтись.
   – Идемте к начальнику Управления.
   – К начальнику Управления? – удивленно переспросил Шепель.
   – Да, Миша. Я доложил Феофанову о том, чем вы занимаетесь. И это вызвало негодование генерала. Он решил провести масштабную акцию по ликвидации всей цепи работорговли, а не только освобождения отдельных людей.
   – Так что, будем готовить боевую операцию?
   – Все узнаем у начальника Управления.
   Офицеры боевой группировки Главного управления по борьбе с терроризмом поднялись в приемную начальника и вошли в кабинет генерал-лейтенанта Феофанова. Тот взглянул на офицеров, поприветствовал их и предложил присесть в кресло у стола совещаний. Отложив в сторону папку, документы из которой только что подписывал, обратился к Шепелю:
   – Что удалось узнать от девочки?
   Майор поднялся и доложил то, о чем рассказывал Тимохину.
   Феофанов поднялся, прошелся по кабинету:
   – Банду, что насильно удерживает и использует в своих гнусных целях женщин, детей и инвалидов, возглавляет некий Депутат, так, Шепель?
   – Так точно, Сергей Леонидович. Тоня случайно услышала о нем из разговора бандитов.
   – Есть такой, Миша. Кстати, достаточно известная личность.
   – И кто он? – спросил Самойлов.
   – Черканский Максим Владимирович. Помните такого франта, адвоката, что часто мелькал на экранах телевидения перед выборами в Думу?
   – Это тот, что больше всех выступал о беспризорных детях? – воскликнул Шепель. – Мол, надо приюты создавать, фонды, чтобы в стране ни один ребенок не чувствовал себя сиротой?
   – Да, Миша, это он. Говорил о детях много, красиво; даже фонд благотворительный создал.
   – На зарплату своим псам-охранникам?
   – Скорей на сбор денег в собственный карман. В Думу Черканский, как известно, не прошел – не ту партию выбрал. Но был близок к победе. С того времени Черканский и носит прозвище Депутат.
   – Но откуда вам все это известно? – удивился Самойлов.
   – Работаем, Сережа, работаем! Эти данные я получил сегодня утром. У нас в разведотделе тоже неплохие специалисты служат… Слушайте дальше. Этот Депутат задолго до выборов организовал торговлю людьми. Сколотил банду, вложив в нее немало денег… Впрочем, эти вложения он быстро отбил. Его люди начали охоту за беспризорными детьми, инвалидами, приезжими, одинокими женщинами. И сейчас у него, по данным разведотдела, около ста рабов, используемых в двух борделях под вывеской салонов красоты, – уличные и дорожные проститутки. Ну, а как он использует детей и инвалидов, вам известно не хуже наших разведчиков.
   – Но разве мог несостоявшийся депутат практически открыто развивать свой преступный бизнес в центре Москвы без прикрытия сверху? – спросил Тимохин.
   – Вот, Сан Саныч, в самую точку попал, – улыбнулся Феофанов. – Конечно, не мог. И прикрывать его должен весьма влиятельный тип. Кто он, наши ребята сейчас вычисляют. Думаю, скоро мы получим нужную нам информацию.
   – Но тогда получается, – проговорил Самойлов, – что сейчас мы с Шепелем должны отойти в сторону, пока не будет разработан план операции по всей банде? А я обещал пацану и его сестре, что мы вытащим их…
   – Да и я обещал, – сказал Шепель. – А теперь выходит, что мы должны будем обмануть детей? Они не поймут, что такое масштабная операция, да и никто их в эти дела посвящать не станет. Они поймут другое – что их, как всегда, обманули.
   – Никого вы не обманете и в сторону не отойдете, – вновь улыбнулся Феофанов. – Чтобы обеспечить нейтрализацию банды, необходимо расшевелить ее, заставить Депутата и его покровителей нервничать, а значит, допускать ошибки.
   – Короче, ввести в непонятку? – спросил Тимохин.
   – Можно сказать и так. И освобождение семьи Шевцовых, а также детей и инвалидов, и, возможно, части женщин, явится весьма неплохим раздражителем для бандитов. Не исключено, что Депутат промышляет не только использованием рабов, но и наркоторговлей. В службе госнаркоконтроля получали информацию от своих осведомителей по данному вопросу, но обыск в офисе фонда Черканского ничего не дал, и его оставили в покое. Однако, как говорится, дыма без огня не бывает.
   – Да торгует он наркотой, – уверенно заявил Шепель. – Чтобы держать на крючке проституток, дурь ему просто необходима. Да и для вовлечения в проституцию малолеток без нее не обойтись. Наркозависимый человек ради дозы способен на все. Он не только себя, мать родную продаст, лишь бы ширнуться. Но это пока не столь важно для нас с Самойловым. Мы-то что можем делать?
   – Работать по своему плану. Надеюсь, вы уже определились, как действовать, дабы накрыть притон, где содержится Ольга Шевцова, и место содержания детей?
   Поднялся Тимохин:
   – План у майора Шепеля и старшего лейтенанта Самойлова разработан, но для его реализации требуется поддержка еще как минимум двух офицеров группировки.
   – Так выдели им ребят из своего «Ориона».
   – Есть, товарищ генерал! Разрешите мне курировать действия подгруппы Шепеля?
   – Ты, Саня, командир группы, это твоя обязанность. Моего разрешения в данном случае не требуется. Считаешь нужным курировать группу? Ради бога! Но учти: ты будешь нужен и при проведении других мероприятий по этому делу.
   – Я понял, Сергей Леонидович. Майору Шепелю доложить план ближайших действий?
   – Ты ознакомлен с ним?
   – Так точно.
   – Этого достаточно. Мне нужен лишь доклад о результатах реализации задач этого плана. Пока решается вопрос по продолжению или закрытию проекта «Эльба», мы займемся «крышей» Черканского.
   – Дело может оказаться громким, – заметил Самойлов, – если его дадут довести до конца.
   – Мы, Сережа, – я имею в виду подчиненную мне службу, – дела всегда доводим до конца. Пора бы запомнить это.
   – Извините, Сергей Леонидович, не то сказал…
   – Короче, если вопросов ко мне нет, работайте. Но, Александр, – Феофанов повернулся к Тимохину, – только по обозначенный цели. На вас пока освобождение обитателей барака и ликвидация точек их использования. И не более того.
   – У меня вопрос, – поднялся майор Шепель.
   – Да, Миша?
   – Когда отработаем план освобождения рабов, неизбежным станет вопрос, куда девать детей, инвалидов и женщин. Их может оказаться достаточно много. Семью Шевцовых я беру на себя. А остальных?
   – Что значит семью Шевцовых ты берешь на себя?
   – Им поможет начать новую жизнь мой тесть. Возможно, он и другим поможет, но не всем же…
   – А этого от него никто и не требует, и не просит. Если добровольно кому-то поможет – хорошо; нет – не беда. Вы пока готовьте акцию, а мы тут в штабе решим, что делать с рабами после их освобождения. На произвол судьбы не бросим! Еще вопросы?
   – Больше вопросов нет, – ответил Тимохин. – Разрешите идти, товарищ генерал?
   – Напоминаю: доклад мне по результатам реализации плана Шепеля и Самойлова. Идите!
   Офицеры боевой группировки вышли из кабинета начальника Управления и обосновались в курилке.
   – Кого тебе выделить, Миша? – спросил Шепеля Тимохин. – Впрочем, можешь не отвечать. Конечно, Кима и Дрозденко, угадал?
   – Ну, почему именно Леню и Андрюху? Кого выделишь, тех и возьму. Это без разницы. А вот кураторство твое, честно скажу, мне не по душе.
   – Что так?
   – Да ты ведь одними докладами достанешь…
   – По-моему, ты забываешься, майор!
   – Ну вот, началось…
   – Еще ничего не началось… В общем, так. Завтра работайте по обнаружению места содержания Ольги Шевцовой и уточнения базы содержания малолетних рабов. Дальнейшее уточнение задачи – по результатам этой работы. И помните: теперь вы действуете самостоятельно, но в рамках плана масштабной операции. Выполняете служебное задание.
   – Как поддерживаем связь? – уточнил Шепель.
   – По необходимости, используя мобильную связь. При невозможности использования сотовых телефонов применяем станции малого радиуса действия «Блик», с увеличением зоны их действия… Завтра жду от вас новостей. Ким и Дрозденко прибудут к вам по первому требованию.
   – Я могу их без тебя вызвать? – спросил Шепель.
   – Нет. Еще вопросы?
   Михаил бросил окурок в урну:
   – Вопросов нет, товарищ полковник.
   – Ну и замечательно. Не смею задерживать. – Тимохин повернулся к Самойлову: – Ты до утра у Туркина останешься или тебя подбросить до городка?
   – Останусь с Шепелем, – ответил связист отряда «Марс».
   – Дело твое. До связи, парни!
   И Шепель с Самойловым уехали на квартиру нефтемагната.
   Тоня, отдохнув, вечером смотрела телевизор. Ей старались не мешать. Ничего нового она больше не вспомнила.
 
   Среда, 20 октября
   В 8.3 °Cамойлов подвел «Форд» к стоянке у ВДНХ. По тротуару, явно нервничая, уже ходил от ларька к ларьку узбек Юлдаш. Шепель вышел из машины, подошел к верзиле-гастарбайтеру:
   – Салам!
   – Ай, ваалейкум ассалам, начальник, – радостно воскликнул узбек. – Я боялся, что вы опоздаете или не приедете.
   – Мы свое слово держим. А ну-ка быстро, где был ночью, с кем базарил, о чем?
   – Вай, на хате земляка. Он по делам уезжал. Дома один был, ни с кем не базарил.
   – Не обманываешь?
   – Клянусь!
   – Ладно, я тебя предупредил…
   Шепель подал сигнал Самойлову. Из машины вышла Тоня.
   – Ты, случаем, Рябого не знаешь? – спросил Юлдаша Михаил.
   – Какого Рябого?
   – Который частенько к сутенерше Зинке наведывается.
   – Нет, такого не знаю, даже не видел. Хотя…
   – Что «хотя»? Ну?
   – Может, я ошибаюсь, но как-то прямо у забора нашей стройки встала старая вишневая «семерка». Из нее вышел мужик с рябой рожей. Но он не один был. С ним была молодая женщина. Ай, такая красивая, но худая. А я толстых люблю…
   – Я это уже слышал. Когда точно останавливалась у вашей стройки вишневая «семерка», помнишь?
   – Нет, уважаемый, только время. Обед был, где-то, значит, часа в два. Меня за хлебом послали, я и увидел эту «семерку». Еще водителю, рябому этому, посоветовал отъехать в сторону – рядом экскаватор работал, мало ли что…
   – А он что?
   – Он послал меня на… И ушел с женщиной.
   – Куда они пошли?
   – К переходу.
   – Откуда зашли в переход?
   – Да отсюда, что ближе.