Александр Тамоников
Снайпер
Заслуженному работнику культуры, капитану I ранга Терещуку Н. В. с благодарностью посвящаю
Из парней не промах выходят классные киллеры.
Григорий Стернин
ГЛАВА 1
Переговоры подходили к концу. Договор о строительстве крупного туристического комплекса был уточнен, отредактирован, и Эдуард Львович Гомельский – глава строительной компании «Голиаф» и Стив Лидман – представитель и совладелец шведской фирмы «Гала» дочитывали последние страницы.
Первым отложил текст Гомельский. Он отхлебнул из чашки кофе, закурил, глядя на компаньона. Тот через минуту также отодвинул в сторону документ:
– Ну что же, Эдуард, я думаю, мы все предусмотрели. Можно скрепить договор подписями и печатями! – говорил швед на русском языке, правда, с легким акцентом, но довольно правильно строя фразы. – Когда ты сможешь начать работу?
– Как у нас говорят, как только – так сразу! Как только первая оговоренная сумма поступит на наши счета, компания развернет работы в полном объеме!
– Я почему об этом спрашиваю, Эдуард? Мне хорошо известно ваше чиновничество с их врожденной бюрократией, а тебе предстоят еще разного рода согласования, утверждения и еще масса ненужной, с моей точки зрения, бумажной волокиты! Не сорвет ли данное обстоятельство график строительства?
– Наше чиновничество ругать не надо, Стив, что бы мы без него делали? Оно, по крайней мере, свободно обходит законы, которые само и создает, лишь бы зашуршало в кармане! У вас, в благополучной Швеции, с этим намного сложнее, я не прав?
– К сожалению, ты прав! У нас закон не обойти, даже королю.
– Вот видишь? Так что ни о какой задержке в работе не может быть и речи! Не волнуйся! Перечисляй деньги, и сам убедишься в том, что строительство началось. К тому же ты оставляешь при мне своего надзирателя. – Гомельский улыбнулся свой обворожительной улыбкой.
– Не надзирателя, Эдуард, а представителя фирмы, и, согласись, это нормально! Я должен быть в курсе дел партнеров.
– Особенно в той ее финансовой части, которая договором не обговорена? Да, Стив? – говоря это, Гомельский улыбнулся вновь.
– И в этом плане тоже, – совершенно серьезно, но немного смущаясь, ответил Стив.
– Не надо смущаться, мой друг! Свою долю ты получишь. А твоему человеку мы обеспечим полную возможность контроля над исполнением договора, и не только его. Все перечисления на указанный тобой счет будут проводиться исключительно с его участием.
– Приятно работать с компетентными людьми, Эдуард.
– Взаимно, Стив. Когда ждать первой суммы?
– Дня через два-три, как только я вернусь в Стокгольм.
– Значит, со дня поступления их на мои счета можете начинать отсчет времени строительства. Своевременность и качество работ гарантирую!
– Ты, Эдуард, как в рекламе вашего пива. Там тоже молодой человек гарантирует качество своего продукта.
– Не знаю, как насчет пивовара, а я за свои слова отвечаю всегда, при любых обстоятельствах.
– Я знаю это, поэтому и выбрал тебя, а не корпорацию «Бахор», готовую работать на более льготных условиях. Но и ты оцени мой шаг, Эдуард!
– Какой может быть разговор, мой дорогой шведский друг! Ты будешь иметь возможность убедиться в том, что сделал правильный выбор, не «купившись», как у нас говорят, на дешевый понт.
– Я не понимаю этот сленг.
– А он тебе и не нужен, Стив! Я думаю, наступило время завершить оформление сделки, – предложил Гомельский.
– Да, конечно! – согласился тот.
Через несколько минут стороны обменялись подписанными и скрепленными печатями договорами, составленными на русском и английском языках.
– Ну вот, теперь можно и выпить за удачу. Что ты предпочтешь, Стив? Водку? Джин? Ром? Коньяк? Или что полегче? Шампанское, например? – сделал предложение Гомельский.
– О нет, нет, благодарю! Мне еще предстоят дела в посольстве, – отказался Лидман.
– Понимаю и ни на чем не настаиваю. Будет еще время и повод оторваться по нашим русским обычаям.
– Не сомневаюсь в этом, – проговорил Лидман, – О'кей, мне пора, Эдуард!
– Не смею задерживать. Я провожу тебя до машины.
– Не надо, это лишнее! Вилли, мой личный представитель, завтра с утра подъедет к тебе. Обеспечь, пожалуйста, нормальные условия для его работы.
– Стив, вот об этом можно было и не напоминать! Твой Вилли получит самые комфортабельные условия.
– О'кей! До свидания, господин Гомельский!
– До свидания, господин Лидман!
Эдуард Львович проводил высокого гостя до дверей своего кабинета. Когда за шведом закрылась дверь, Гомельский как мальчишка повернулся вокруг себя и, подняв правую руку и согнув ее в локте, трижды произнес: «Йес, йес, йес!» – сопровождая английское «да» резкими движениями руки.
Немного придя в себя, он, приоткрыв дверь, крикнул в приемную:
– Соня!
Секретарь тут же ответила:
– Бегу, босс!
В кабинет впорхнула длинноногая, густо накрашенная девица в короткой, чуть ли не до трусов, юбке и открытой кофточке, которая была почти незаметна из-за ее выступающих вперед, оголенных до сосков силиконовых буферов.
– Слушаю тебя, Эдя! – фамильярно обратилась девица к своему начальству.
Этому было объяснение. Соня с момента принятия на работу являлась любовницей Гомельского. Эдуард Львович хлопнул ее по оттянутому, почти оголенному заду:
– Ну-ка, Сонечка, сделай для нас пару бокалов шампанского со льдом!
– Ой, Эдя, у нас кончилось шампанское! Есть вино, водка, коньяк.
– Как это кончилось? А если бы швед захотел шампанского? Почему не пополнили запасы?
– Мы же с тобой на дачу ящик забрали в выходные, не помнишь, ты же сам захотел?
– Да? Ну и ладно! Пошли охранника в супермаркет. Пусть купит пару бутылок самого дорогого, французского, держи «бобы».
Гомельский бросил на стол несколько стодолларовых купюр.
– Сейчас сделаем! А что, если не секрет, с этим шведом все сошлось?
– Сошлось, Соня! Скоро ты у меня в самых дорогих прикидах будешь щеголять.
– А хата обещанная?
– Все тебе будет!
– Ловлю на слове, Эдя!
– Иди, я жду, и шампанского, и тебя!
– Да? Что, прямо здесь пихнемся?
– Тебя это не устраивает?
– С тобой, милый, меня все и везде устраивает!
Секретарша вышла из кабинета.
Гомельский сел в свое рабочее кресло. Взяв в руки договор, вновь перелистал его. Эдуард Львович был доволен. Сумел-таки он обойти Рашида с его «Бахором», сумел! Как тот ни старался перетянуть набитого баксами шведа к себе.
Хрен тебе в твое узкопленчатое грызло, козел нерусский! Строй детские садики да дачные домики или лучше вали обратно в свой чуркистан! Предстоящего тендера тебе не видеть, как собственных ушей, братан!
Интересно было бы взглянуть на его щербатую физиономию, когда тот узнает, что Лидман остановил свой выбор на Гомельском. Это удача! Большая удача! И крах бизнеса узбеков! Что и требовалось доказать!
Эдуард Львович откинулся в кресле, закурив настоящую кубинскую сигару, закрыв от удовольствия глаза. Он мечтал: сейчас бокал холодного шампанского, легкая разминка с Соней в комнате отдыха, а затем, с ней же, на загородную дачу. Там он оторвется с этой длинноногой секс-машиной по полной программе! Сегодня это можно себе позволить. Тем более после внутреннего напряжения переговорного процесса в наступившей за ним расслабухе желание так и выпирало из брюк Гомельского. Надо не забыть предупредить жену, чтобы не ждала и не искала его этой ночью. Пусть телевизор смотрит или читает своего Булгакова.
Минутами сорока ранее к ограждению провала на набережной, напротив супермаркета, где не было ни прохожих, ни рабочих, подъехала белая, не первой свежести «семерка». Остановилась у самой заградительной ленты.
Водитель, молодой мужчина в приличном костюме, достал кейс, извлек из него взрыватель дистанционного управления, прикрепил к заряду тротила, заложенному под сиденьем переднего пассажира, включил прибор приема сигнала.
Бесшумный пистолет «ПСС» положил во внутренний карман пиджака, перезарядил «кедр», уложив его на дно кейса, закрыв различной документацией, сверху которой находился заклеенный конверт без каких-либо надписей. Шприц-тюбик с запаянной иглой и соляной кислотой внутри аккуратно положил в боковой карман плаща.
Вроде все! Технически он готов, морально тем более и уже давно! Осталось дождаться удобной минуты для начала акции.
Он посмотрел на часы: 10.45!
В это же время из проулка, ведущего к центральному офису фирмы «Голиаф», вышел парень в камуфлированной форме.
Это мог быть только один из сотрудников охраны строительной компании, так как во дворе, среди невысоких четырехэтажных зданий, находилась всего лишь одна фирма. И молодой человек об этом знал.
Он проследил за тем, как охранник вошел в супермаркет. И тут же сам покинул заминированную «семерку», неожиданный взрыв которой должен был, по мнению хозяина водителя, ввести милицию в «непонятку». Хозяин говорил:
– Пусть менты поломают головки, связывать им взрыв на набережной с тем, что они немного позже обнаружат в «Голиафе». Или будут рассматривать почти одновременно проведенные акции как два независимых друг от друга происшествия, все для них лишняя работа. И, как следствие, потеря времени!
Молодой человек из «семерки» приблизился к магазину. У табачного киоска остановился, пропустил охранника, вышедшего из него с фирменным пакетом, в котором просматривались две черные бутылки импортного шампанского. Он пошел к арке, через которую лежал путь в проулок, к офису строительной компании.
Водитель «Жигулей» последовал за ним.
У самого офиса – двухэтажного здания – охранник резко остановился, развернувшись. Он заметил, что за ним от супермаркета все время шел человек, и теперь ждал преследователя. Но молодой человек применил тактику опережения. Подойдя к охраннику, спросил:
– Слушай, парень, не подскажешь, это здание и есть офис компании «Голиаф»?
– Для этого ты и шел за мной?
– Я задал тебе конкретный вопрос, ты мне ответишь?
– Да, это «Голиаф», а что?
– Ничего! Остальное тебя не касается!
Молодой человек вошел в офис. Охрана на входе вежливо поинтересовалась:
– Извините, вы к кому-то конкретно или впервые здесь?
Охранник босса, вошедший следом, встал у стойки, рассматривая посетителя, который так пренебрежительно отнесся к нему. Неизвестный ответил на вопрос служащих внешней охраны:
– Я здесь впервые, но мне нужна конкретная личность, а именно сам хозяин данного учреждения, Эдуард Львович Гомельский! Надеюсь, он на рабочем месте?
Охранники переглянулись, ответил тот, с шампанским:
– Босс на месте. Но он сегодня никого не принимает.
– Меня твой босс примет! Где его кабинет? Как мне пройти к нему?
– Обождите, – вновь подал голос охранник с шампанским, – я позвоню хозяину, как вас представить?
– Гостем, которому он будет рад!
Парень с интересом посмотрел на этого самоуверенного типа.
– Что ж, раз гость, то пусть будет гость! Только не всех гостей шеф одинаково принимает.
– Делай свое дело, – голос молодого человека был спокоен, но повелителен. «Наверное, тоже привык вот так общаться с охраной, – подумал телохранитель Гомельского. – Хозяева, мать иху!»
В кабинете Эдуарда Львовича пропищал аппарат внутренней связи. Выпустив дым, он поднял трубку:
– Гомельский! Слушаю!
– Босс, это Игорь. Я звоню с входа, здесь посетитель к вам, я говорю, что вы не принимаете сегодня, но он настаивает и говорит, что его вы примете обязательно.
– Да? Минуту.
Гомельский включил камеру видеослежения за входом. На экране обычного телевизора высветился молодой, опрятно и модно одетый человек с кейсом в руке. Идиоты, не могли сказать, что его вообще нет в офисе, а не примешь этого человека, как бы ошибки не совершить. Еще неизвестно, с чем он пришел. Может, с выгодным предложением, а может, с удостоверением налоговой полиции. Придется принять.
– Игорь, – сказал он своему охраннику, – проведи человека ко мне, я приму его. Шампанского взял?
– Все, как сказали, босс!
– Давай поднимайтесь!
Через пять минут молодой человек с охранником вошли в приемную.
– Ты привел гостя, Игорек? – удивилась, подняв наложенные длинные ресницы, секретарша. – Но...
– Босс сказал, что примет клиента! Я звонил ему с входа.
– Так, ребятки, вы свой разговор продолжайте без меня, – гость указал на тамбур слева. – Мне туда?
– Минутку! – встала перед ним Соня. – Я должна доложить боссу о вашем приходе!
– Ну иди докладывай, только просьба: не разложись на столе для случки с хозяином. У меня мало времени!
– Что? – возмутилась Соня.
– У тебя пятно на трусах, – ответил ей молодой человек.
– Где? – Соня автоматически задрала юбку, склонив голову вниз.
Охранник засмеялся:
– Проходите без ее доклада. Это она понтуется, фигура! «Купилась», как последняя лошачка!
Незнакомец вошел в кабинет главы «Голиафа». Следом влетела Соня.
– Босс! Этот мужик оскорбил меня!
– Выйди, Соня! – приказал Гомельский. – Ты как ведешь себя? Кем меня перед человеком выставляешь? Немедленно покинь кабинет! – И обратился к гостю: – Извините, с кем имею честь?
– Ну, во-первых, здравствуйте!
– Добрый день!
– Мы так и будем разговаривать при охране? – спросил молодой человек, видя, что Игорь, как назвал его сам Гомельский, не собирается покинуть кабинет.
Эдуард Львович ответил:
– Охранник вам мешает?
– В принципе мне без разницы, пусть только за спину не заходит, не люблю!
– Кто вы есть-то? – спросил Гомельский.
– Моя фамилия вам ничего не скажет, тем более я у вас не задержусь. Так что в представлении нет необходимости. Во-первых, мы поздоровались, теперь относительно того, что во-вторых. А во-вторых, я привез вам пламенный привет, письмо и сюрприз от вашего брата, Георгия.
– От Жоры? Из Италии?
– Именно!
– Что же вы раньше об этом не сказали?
– Кому? Вашей, извините, так называемой охране?
– А чем вам не понравилась охрана?
– Если коротко, своей бестолковостью! На Западе таких «бойцов» ближе, чем к мусорным бачкам, не подпускают. Они даже не соизволили проверить меня на наличие оружия. Вы чувствуете себя в полной безопасности?
– Это мои проблемы! – раздраженно ответил Гомельский.
Слова неизвестного посланца брата задели его самолюбие. Будет еще всякий молокосос читать ему нотации!
А молодому человеку почему-то хотелось сделать то, что делать не следовало бы, а именно: нагрубить этому самодовольному типу в кожаном кресле, его бестолковому Игорю и особенно секретарше, форменной проститутке, готовой за баксы продать всю себя! Тварь! Как он ненавидел этих особ! Тем временем Гомельский продолжил:
– Не будем обсуждать мою охрану, давайте лучше сразу перейдем к главной теме, у меня мало времени. Как там Милан?
– А при чем здесь Милан? Я прибыл из Турина. Или вам неизвестно, где проживает ваш брат?
– Ну да, конечно, я вечно путаю эти города. Как у него дела? Вы лично с ним знакомы?
– Обо всем вы, господин Гомельский, прочтете в письме. Предвидя ваш вполне закономерный вопрос об электронной почте, отвечу, что главный компьютер фирмы «Позетти, Гомельский и К?» дал сбой. Отсюда невозможность связаться с вами по Интернету. Можете проверить это.
– Ну зачем же. Письмо так письмо. Давайте его.
Молодой человек открыл кейс, достал конверт с пустым листком бумаги внутри, бросил его на стол Гомельского.
И тут же, выхватив из бокового кармана «ПСС», дважды выстрелил. Первую пулю он пустил в лоб боссу строительной компании, вторую в шею Игорю, так и оставшемуся стоять у двери. Бесшумный пистолет не издал звука, лишь легкое клацанье затвора. Но шум упавшего и забившегося в судороге охранника услышала секретарша. Ее лицо показалось в проеме двери. Она не успела вскрикнуть, как пуля вошла ей в левый глаз, пробивая череп, отбрасывая тело в приемную.
– Вот так, господин Гомельский! Зря вы ни во что не ставили охрану, могли бы и жизнь сохранить, хотя вряд ли, потому как сами утратили чувство опасности. Ну и черт с вами! Половина дела сделана. Теперь документы и отход.
Договор лежал на столе, немного забрызганный кровью Гомельского.
Молодой человек протер его галстуком жертвы, достал полиэтиленовый пакет, положил в него папку с документами, уложил пакет в кейс, туда же бросил пистолет.
Подошел к пульту видеослежения за помещениями офиса. Переключил экран на коридор. В нем никого не было. Проверил специальным прибором, не велась ли видеосъемка и «прослушка» в приемной и кабинете. Ни камер, ни «жучков» не обнаружил. Для перестраховки молодой человек переключил монитор системы слежения по всем режимам. Приемная, кабинет и небольшая комната отдыха за ним системой не фиксировались.
Взяв кейс, неизвестный вышел из кабинета, прошел через приемную, вышел в коридор, захлопнув за собой дверь. Достал шприц-тюбик, отломил кончик иглы, ввел ее в замочную скважину, выдавил внутрь замка соляную кислоту. Раздалось легкое шипение. Теперь, чтобы открыть эту дверь, нужно вызывать саперов, так как кислота полностью разъест замок, а иначе в приемную и кабинет не попасть. Дверь придется взрывать. Но это уже не его проблемы.
Он прошел по коридору, но не туда, откуда вошел в «Голиаф», а к лестнице, ведущей во двор. На стоянку служебных машин компании.
Откуда попал в небольшой двор.
Здесь было первое место его возможного устранения. Но серые коробки домов сталинской постройки молчали.
Со двора, через переулок, он вышел на улицу с транспортным потоком. Возле тротуара, метрах в ста, стояла «Ауди-80».
Здесь было второе место, где его мог завалить «чистильщик» заказчика. Но и эти сто метров он прошел без проблем. Сел в машину, достал пульт дистанционного управления, нажал на кнопку, послав радиосигнал на взрыватель «семерки». Где-то сзади прогремел взрыв и раздалось многоголосое пение сигнализаций машин, припаркованных непосредственно у супермаркета. Бросив кейс на заднее сиденье, Аркадий Гуров, так звали молодого человека, только что спокойно убившего трех человек, выехал на улицу, свернул на проспект, развернулся и повел машину на выезд из города.
У третьей троллейбусной остановки после кинотеатра остановился. К нему в машину тут же сел мужчина нерусской национальности. Гуров молча достал кейс, передал нерусскому пакет с договором. Тот так же молча вышел, Аркадий продолжил движение.
Прошел пост ГАИ. Через пятьдесят километров по Волоколамскому шоссе свернул на лесную, грунтовую дорогу. Проехал еще совсем недавно наполовину брошенное, а сейчас активно застраиваемое дачниками село. Километров через пять, углубляясь в болотистую зону, свернул на еле заметную, им же пробитую дорогу, ведущую к дамбе, отсыпанной еще во времена развитого застоя. Дамба, вклинившаяся через три километра в болото, привела «Ауди» к одинокому дому. Это здание когда-то принадлежало предприятию по добыче торфа, затем лесничеству и в конце концов было брошено, как непригодное к использованию. Дом с сараем стоял на краю дамбы, завершая ее, и выходил фасадом на причал заросшего осокой большого озера.
Черного озера, от его торфяного дна.
Здесь, загнав машину в сарай, Аркадий, не входя в покосившийся деревянный дом, такой же черный, как и вода в водоеме, прошел на причал, под которым чалился небольшой катер. Стоя на деревянном настиле и глядя в глубину уходящего к лесу озера, достал сотовый телефон. Набрал нужный номер.
– Да? – ответил ему из города знакомый голос.
– Это Ангур. Работа завершена в полном объеме.
Ангур – кличка Аркадия Гурова, по рождению Игоря Юрьевича Касьянова.
– Молодец! Жди меня около десяти вечера.
– Вы сами приедете?
– Ты не понял, что я сказал?
– Я все понял, просто раньше этого не было.
– Жди!
Тот, кто только что говорил с Ангуром, удовлетворенно откинулся в кресле. Кажется, все неплохо, начало будущего дела положено. Первый шаг сделан. И о нем надо доложить! Он нажал кнопку вызова на своем сотовом телефоне. Ответил ему старческий, скрипучий голос:
– Слушаю тебя, Полковник!
– Гомельский вышел из игры!
– Хорошая новость! Теперь заставь Рашида обработать Лидмана, пока тот в испуге не покинул Россию! Швед должен подписать контракт с «Бахором». Далее готовь акцию по узбекам. Работать твой человек, Ангур, должен по ранее оговоренному плану. Твою долю тебе сегодня доставят домой. Все!
Связь отключилась. Полковник налил рюмку коньяку, выпил за удачное начало грандиозного мероприятия, а в это же самое время, на причале, Аркадий стянул с рук пленку, скрывающую его отпечатки пальцев.
Он поднялся в дом, на второй этаж, где была оборудована жилая комната его хижины, как Гуров сам называл место своего временного обитания. Здесь не было излишеств, роскоши, только самое необходимое, и, главное, здесь присутствовала звонкая лесная тишина, ночное всхлипывание болота, специфический запах торфяника, плеск волн и шелест осоки, пение птиц и воздух, кружащий голову, как бокал хорошего вина. И одиночество, к которому привык Аркадий и которое даже любил. У него была в городе трехкомнатная квартира, обставленная по последней моде, дорого и уютно, со всеми удобствами. Но она тяготила его. И только лютой зимой, когда дом промерзал настолько, что в нем невозможно было находиться, да весной, когда талая вода заливала дамбу, лишая проезда к хижине, он жил в городе. Сам Аркадий, кроме редких встреч с девочками по вызову, для удовлетворения естественных потребностей молодого мужчины, любимой женщины не имел. И это не было каким-то психическим отклонением. Когда ему было восемнадцать, он любил, и его любили! Нежно, страстно! И казалось, любовь эта будет длиться вечно, несмотря ни на что. Но он ошибся.
Вернее, так распорядилась сама судьба, одним мановением перевернув кардинально его жизнь.
ГЛАВА 2
В один из весенних дней Игоря Касьянова призвали в армию.
Ни связей, ни денег, чтобы «откупиться» в военкомате, как делали многие, у них не было.
Да и откуда им взяться, если семья еле сводила концы с концами. Мать, надрываясь, тянула сына после безвременной и трагичной гибели мужа. Отец погиб глупо.
Получив зарплату в депо, где работал слесарем, по традиции отметил это событие с сослуживцами. И перебрал немного. Шел домой на «автопилоте» через железнодорожные пути, так и не заметив выскочившей из-за поворота пригородной электрички.
Хоронили отца в закрытом гробу.
А Игоря Касьянова призвали в воздушно-десантные войска и полгода дрессировали по приобретению навыков снайпера в одном из горных учебных центров. Тогда девушка его, Валентина, почти ежедневно писала ему письма, полные любви и уверений в верности.
Тем же отвечал и он.
Ну а по весне полк, в который после учебного подразделения направили сержанта, послали в Чечню.
Перед этим Игорь побывал в отпуске.
Лучше бы он отслужил два срока службы, чем получить такой отпуск! Отпуск по семейным обстоятельствам!
Дома скоропостижно скончалась мама. Не выдержало сердце женщины этой тяжелой жизни! Похоронив последнего родного человека, он вернулся в часть. Касьянов служил в спецназе, в мобильной разведывательно-штурмовой группе, специализирующейся на глубинных рейдах по тылам противника.
А за три месяца до дембеля случилось то, что кардинально изменило все.
Группа в десять человек вышла в обычный рейд. Ночью перед выходом Игорь написал Вале письмо. Как потом оказалось, последнее послание своей возлюбленной.
Поутру подразделение, ведомое капитаном Грачевым, разделившись на две пятерки, начало марш. Несколько часов напряженного пути, и первое отделение во главе с командиром группы вышло на хребет. Второе, где находился Игорь, осталось в «зеленке», контролируя тропу, по которой днем к близлежащему селению должен был пройти отряд боевиков.
Его-то и было приказано уничтожить! Массированным огнем с фланга, из рощи, и сверху, с хребта. Прибыли на место по графику, оборудовали позиции. Игорь приготовил свою снайперскую винтовку «СВДС». Началось ожидание, которое всегда у Касьянова, да и других бойцов, сопровождалось размышлениями. О службе, о доме, о тех, кто остался там. Задумался и Игорь.
Вообще за время службы сержант Касьянов зарекомендовал себя отличным бойцом, решительным, хладнокровным, в разумном пределе отчаянным. На его личном счету было более пятидесяти заваленных «чехов». За что Игорь был награжден орденом Мужества. Во время войны в нем родились ярость и стремление убивать, ставшее для него основной работой, которую он делал отменно, и не без удовольствия, нанося на приклад винтовки очередную отметину, означающую чью-то оборванную его выстрелом вражескую, ненавистную жизнь.
Но сейчас на позиции, в наскоро оборудованном из веток и маскировочной сетки укрытии, Игорь думал о Валентине. О том, как скоро вернется домой, как закатит свадьбу и заживет с ней счастливо...
«Чехи» напали внезапно.
Одновременно атаковав засады десантников с тыла. В семь утра!
Что стало полной неожиданностью для бойцов спецназа. Атаковали умело, имея при этом двух-, а то и трехкратное превосходство в живой силе.
Группа ничего не успела предпринять в ответ. Чечены первым же близким залпом отстрелили большую часть «спецов». Единственное, что смогли десантники, так это оставшимися силами схлестнутся с боевиками в рукопашной.
В драку, со штыком, пошел и сержант Касьянов, но на него насело четверо горцев, набросив к тому же на Игоря сеть. Затем ударом тупого предмета в затылок его вырубили. «Вот и все, – мелькнуло в уходящем сознании сержанта, – конец». Но его не убили, и конца не наступило. Напротив, для Касьянова все самое ужасное только начиналось.