Страница:
Вадим Тарасенко
Волк с планеты Земля
Глава 1
Коротко сверкнув на солнце, тяжелый колун обрушился вниз. «Хрясь!» – сочно, с оттяжкой острая сталь вошла в рыхлую древесину, разрывая ее надвое.
– Хрясь! – и еще один чурбак лопнул пополам.
А в небе во всю мощь шпарило солнце, в воздухе спевку устроили разные пичуги и, вторя им, с земли неслось нестройное:
Сильная мужская пятерня схватила очередной деревянный обрубок и кинула на «лобное место»:
– Хрясь!
А тремя дворами дальше плескалось пъяно-веселое:
А ведь первым с Людой целовался он, Андрей, когда та еще училась в девятом классе. И пожениться они решили, как только она окончит школу, а он, аккурат, военный институт. Поженились… эх!
– А я и не расстраиваюсь! Наоборот, радуюсь! Радуюсь, что не женился на этой… – парень запнулся не в силах обозвать свою первую любовь площадным словом. – Пусть подавится его комбайнами и тракторами, а заодно и его дочкой! – по-мальчишечьи запальчиво закончил он фразу. Дернув головой, сын отвернулся от матери и невидяще посмотрел в окно.
– Андрей, ты же мужчина! Десантник! А распустил нюни как девка.
Парень дернулся, как от пощечины, на лице проступили красные пятна.
– Ты права, ма, я мужчина… Все правильно, нечего нюни распускать. Все, проехали, – красные пятна на лине сошли, складки около стиснутых губ разглалились и, наконец, улыбка, словно первый луч солнца, пробившегося сквозь тучи, блеснула под еще редкими юношескими усами. – А мужчину положено кормить?
– Пошли, все давно готово и стынет.
Ночной клуб «Космос», казалось, вот-вот взорвется от находившихся там посетителей. Стоящие по периметру зала столики манили людей стоящими на них бутылками с разноцветными красочными этикетками. Напрасно. Все стулья были свободны – молодежь самозабвенно отдавалась танцам. Весь танцпол был покрыт сплошной колышущейся живой массой. Разноцветные блики света, словно морской бриз, скользили по этому слою, выхватывая мужские и женские лица с одинаково отрешенным видом. Невидимая прозрачная пленка, натянутая под потолком, под действием электрического тока вздрагивала, и плотные волны звуков раз за разом обрушивались на людей, подчиняя их, заставляя подстраиваться под свой ритм.
Ближе к центру зала выделялась группа троих молодых людей в серебристой форме офицеров Военно-космического флота.
– Ну что, О'Харра, на «Грозный»? Покажешь этим недобитым фалам, как дети делаются!
– Покажу, покажу, – высокий смуглый парень с короткими, цвета спелой пшеницы волосами уверенным движением притянул к себе за талию невысокую черноволосую девушку. – А может, и тебе, А'Брилла, это надо показать?
Трое парней в серебристой форме громко расхохотались.
– Да ну тебя, – девушка игриво чуть оттолкнула парня, – на словах все вы мастера. А как дойдет до дела – «мне срочно нужно в гипер». И ищи-свищи потом этого делателя по всей Вселенной!
И вновь взрыв громкого хохота.
Цветные лучи лазеров в разных направлениях перечеркивали пространство клуба, создавая иллюзию трепещущей паутины, в которую попала отчаянно дергающаяся жертва.
– Ну что, господа офицеры, а не промочить ли нам чуть горло? – О'Харра вопросительно посмотрел на двух своих друзей.
– А дамы не против? – невысокий русоволосый О'Крисс улыбнулся трем девушкам, пришедшим с ним и его друзьями отметить окончание Военно-космической академии.
– Не! – дружно, хором закричал слабый пол.
– Так чего мы стоим? К столу!
Летний вечер мягко опустился на землю, медленно сгущаясь в ночь. Почерневший небосвод с проклюнувшимися звездами вспороли яркие полосы салюта – первый день свадьбы догуливался до своего финала.
– Ты ж мене пидмакула, ты ж мене пидвела, ты ж мене молодого з ума-розуму звела! – раздалось, казалось, прямо под окнами.
– Эй, молодой! Молодуха-то тю-тю! Под другого скоро ляжет! – глумливый гогот продолжил эту своеобразную аранжировку народной песни, – надо было больше не за лямки парашюта держаться, а за что-то помягче! Эй ты, десантник, оглох что ли? Боишься показаться?!
– Сынок, не ходи, не связывайся с этой пьян… – резкий хлопок дверью одним махом отсек материнское предостережение.
Возле невысокого забора стояло несколько пьяных молодых людей – гостей свадьбы.
Около своей будки на цепи бесновался Ворон – черный с рыжими пятнами пес, помесь овчарки и дворняги. Андрей так его назвал не только за окрас, но и в честь ОДАБ – объемно-детонирующей авиационной бомбы. На жаргоне военных она так и называлась – ворон. Парень не сомневался, что спусти Ворона с цепи, разрушения, причиненные им, будут не менее впечатляющие. Сильного и смелого пса выдрессировал лейтенант Военно-воздушных сил России.
– Ты смотри, показался! – стоящий в центре группы парень в белой расхристанной рубашке, со съехавшим на бок галстуком и с пиджаком, перекинутым через плечо, ткнул в появившегося в проеме двери Андрея рукой. – И оглох значит!
Компания вновь загоготала, перебивая лай собаки.
«Пятеро, – профессиональный взгляд скользнул по стоящим мужчинам, – стоят скученно, расслабленно».
Андрей узнал говорившего: Коля – младший брат жениха, остальные – его дружки.
– Так кому я нужен? Тебе что ли, пьянь? – парень быстро сделал несколько шагов вперед и остановился в метре от забора.
– Ах ты, сука! А ну, выходь на улицу! – Коля навалился грудью на забор, схватившись руками за доски. Видя, что Андрей не двигается с места, он закричал: – А, бздишь! Какой же ты Волк?! Шавка подзаборная!
– Уговорил. Иду. Только не пожалей потом, – хозяин дома делает пружинистый шаг в сторону ворот.
Пьяная компания выжидающе застыла на улице.
Еще шаг, нет, прыжок! – натренированные ноги легко толкнули тело вверх и вперед. С полусогнутыми перед собой руками, словно ныряя, Андрей Кедров перелетел через забор. Мгновение и его руки, выпрямившись, с силой ударили в лицо одному из компании. Инерция девяностокилограммового тела довершила работу. Мужчина рухнул мгновенно, освобождая нападавшему путь. Замыкая траекторию своего полета, тот сгруппировался и, кувыркнувшись через голову, вновь оказался на ногах.
Грохот очередного салюта, разудалое: «Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала» слились с вразнобой прозвучавшей сочной бранью.
Пьяно-отважная четверка, подгоняемая яростью, с притупленной алкоголем осторожностью кинулась на стоящего в трех шагах человека.»
И вновь пружинистый шаг, переходящий в прыжок. Только теперь ногами вперед. В институте, на занятиях по рукопашному бою, это называлось «дуплет» – расставленные, немного согнутые в коленях ноги, с силой распрямляющиеся, словно бьющие по невидимому мячу. Впрочем, почему невидимому? В момент завершения маха стопы соприкасались с вполне осязаемыми челюстями.
Далее следовала простая физика – поступательная скорость тела складывалась со скоростью вращения стоп, и этот суммарный вектор направлял силу удара почти вертикально вверх. Энергия преимущественно уходила не на перемещение владельца челюсти назад, а на ее деформацию.
Приглушенный звук удара, невнятные вскрики, и еще два тела легли на щедрую русскую землю.
Оставшиеся двое, уже по инерции, вбежали в зону контакта. Милосердный удар ногой в грудь одному, «каруселька» – и вторая грудь охнула от соприкосновения со стопой сорок пятого размера.
А салют, расцветивший небо яркими красками, словно аккомпанировал задорной песне:
Увидев и оценив все это, офицер-десантник, наконец, смог позволить себе расслабиться. Веселый оскал на лице сменила ироничная улыбка.
– Позаботься о них.
– А? Что? Да-да, конечно…
Андрей неспешно подошел к своим воротам. Тот час же открылась калитка, за которой стояла его мать.
– Если снова понадоблюсь – милости просим к моему дому, – калитка закрылась, лязгнул засов.
– …Почему женатый мужчина полнеет, а холостой худеет? – О'Харра обвел взглядом уже изрядно промочившую горло компанию.
– А ну, просвети. Слушай, слушай, О'Тропп. Тебе это полезно будет знать. Может, тебе тогда вообще не стоит жениться! – О'Крисс хлопнул по плечу крупного высокого рыжеволосого парня.
– Да ну тебя! – рыжий гигант добродушно отмахнулся от друга.
– Так почему холостой худеет? – кокетливо произнесла одна из девушек, А'Весса.
– Потому что, когда холостяк приходит домой и заглядывает в холодильник, он идет в постель. А женатый мужчина, когда заглядывает в постель, идет к холодильнику!
Раздавшийся дружный хохот легко растворили в себе падающие сверху звуки музыки.
– Фу, так смеялся, что чего-нибудь пожевать захотелось! – О'Крисс обвел глазами стол.
– И мне тоже, – поддержал друга О'Харра. – Давай, закажем чего-нибудь экзотического, чтобы, когда на задворках Вселенной будем жрать сухпай, было что вспомнить.
Молодые люди углубились в меню.
– А что это за «Сарбинелла»? – О'Харра вопросительно посмотрел на парней и девушек.
Те дружно недоуменно пожали плечами.
– Отлично! Тогда действительно для нас это экзотика.
– Это, по-моему, национальное блюдо с Кардибы, – неуверенно произнесла А'Брилла, – а может и нет.
– Кардиба? В восьмистах световых лет от нас! Блюдо становится все более и более экзотичным. Заказываем! – О'Харра привычным жестом поднял руку.
Тот час же к ним подскочил робот-официант.
– Шесть порций сарбинеллы и…
– Давай для пробы закажем одну, а то вдруг гадость какая-то. С этих туземцев с Кардибы станется, – предложил О'Тропп.
– Голова! Не даром тебя оставили здесь, на Арикдне, в ЦУПе.[1] Значит так, одну порцию этой сарбинеллы и… ну, тогда шесть бутылок «зеленого». Шесть-то мы уже сказали!
Принесенное блюдо было незатейливым до аскетизма – на большом розовом сочном листе ползал жирный, лоснящийся червяк с указательный палец длиной, оставляя после себя влажный, слизистый след.
– Мда… Это, по-моему, тот случай, когда не всякая еда становится пищей. И кто предложил заказать это блюдо из Кардибы?
– Да ты же и предложил.
– Точно, я, – О'Харра усилием воли заставил свой взгляд сфокусироваться на червяке.
Затем новоиспеченный офицер Военно-космического флота плеснул себе полстакана «зеленого».
– Я его предложил, я его и съем! – и тут же, схватив червяка двумя пальцами, отправил его в рот, запив залпом алкогольным напитком. – Ну и вкус у этих с Карибды! Дикари!
Тотчас же к их столику подлетел официант и уставился на опустевший розовый лист. Его всегда приветливое лицо сейчас хаотично поддергивалось – электронный мозг явно не мог подобрать выражение лица, адекватное полученной визуальной информации. Затем, все же кое-как распихав нули и единицы в ячейки памяти, он принял решение – на предельной скорости официант устремился от стола в подсобное помещение.
Через минуту у столика с молодыми офицерами и их девушками возник невысокий человек в синей поварской униформе и что-то быстро залопотал. Судя по смолисто-черным волосам и бронзовому оттенку кожи, он сам был уроженцем Карибды.
– О чем это он? – О'Харра теперь пытался сфокусировать свой взгляд на человеке. – Черт, я свой коммутатор дома оставил.
А'Брилла, приложив к уху свой миниатюрный, украшенный разноцветными камнями электронный переводчик, смотрела то на своею парня, то на повара. Постепенно на ее лице расплылась улыбка, быстро перешедшая в смех.
– О'Харра, этого червяка не надо было есть! Он должен был, ползая по листу, покрыть его слизью, затем туда бы положили поджаренное мясо какой-то их птицы и завернули лист. Вот это надо было и есть!
– Слизь? Правильно я сделал, что съел этого червяка.
– Повар кричит, что этот червяк очень дорогой и редкий. И у него был только один экземпляр.
– Предупреждать надо было! Понял, дядя, предупреждать!
Повар разразился интернациональной бранью, мешая карибдские и арикднские ругательства. Потом, выхватив из кармана телефон, нажал кнопку вызова полиции.
– Не, ну каков хам! Мало того, что подсунул офицерам космического флота всякую гадость, так он еще и полицию вздумал вызывать. Скотина! – О'Харра вскочил и толкнул невысокого человека в грудь.
Тот, словно пушинка, отлетел и грохнулся на пустующий столик. Жалобно зазвенели невыпитые бутылки. У выстроившихся в шеренгу официантов вновь задергались их пластиковые лица, словно они пытались сдержать рвущийся смех.
– Чего скалитесь? Чурки пластмассовые! – молодой человек с размаху ударил ближайшего к нему робота-официанта.
– О'Харра, что ты делаешь?! – А'Брилла подскочила к нему, пытаясь унять.
Ей на помощь поспешили остальные. Возникла свалка. Многие танцующие, заметив драку, подошли поближе, наблюдая за происходящим.
Грохот музыки заглушила сирена полицейского патруля.
– О'Харра, полиция! Успокойся!
– Дельный совет, О'Тропп. Сейчас я их успокою, – вырвавшись из державших его рук, молодой человек кинулся на двоих полицейских. Те вскинули парализаторы…
– Да что вы смотрите? Бейте его! – истошный вопль полоснул воздух и тут же стих, словно увязнув в хмуром рассвете.
– Тихо! – стоящий около ворот крупный мужчина властно вздернул вверх руку.
Гомон за его спиной сразу притих.
– Не надейся, мы тебя бить не будем, – тяжелый взгляд серых глаз впился в Андрея, – я тебя засужу. Ты покалечил моего брата, и ты за это ответишь. Я сорву с тебя лейтенантские погоны. Старлеем тебе уже не быть, Волк! – грузно развернувшись, новоиспеченный муж бывшей девушки Кедрова пошел вдоль улицы. Стоящие за ним люди расступались, пропускали его, затем, вновь сомкнувшись, брели за ним.
К Андрею подошел участковый. Гражданский костюм вместо привычной формы еще больше показывал раблезианские формы представителя власти. Красноватые глазки смотрели куда-то за левое ухо Андрея.
– Ты того, Кедров… сам понимаешь, свадьба, воскресенье. Завтра к девяти подходи ко мне. Оформим протокол, явку с повинной, ну и все такое прочее. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну и отлично. Не дрейфь, все будет нормально, – участковый осторожно хлопнул Кедрова по плечу и поспешил за ушедшей вперед толпой.
«Так я и пришел с повинной. Жди, дядя, и лови меня на Дальнем Востоке. Эх, три дня не догулял дома».
На ветру тихо поскрипывала сорванная доска забора.
– О'Харра, ты совершил недостойный офицера Военно-космического флота Содружества Свободных планет поступок. Даже несколько. Устроил дебош в ночном клубе, пытался оказать сопротивление полиции.
– Я понимаю это.
– Он понимает! А то, что тебя отчислят из Флота, ты понимаешь? Отчислят, не дав прослужить и дня!
Молодой человек стоял по стойке смирно, опустив голову. Стоящий напротив него высокий жилистый пожилой человек со значком бригадного генерала резко развернулся, и, быстро сделав несколько шагов, сел за свой рабочий стол.
– Значит так, О'Харра. Позора семьи, позора фамилии Сарбов я допустить не могу. Поэтому я снимаю тебя с «Грозного», – генерал сделал паузу, наблюдая, как дрогнуло лицо лейтенанта, затем продолжил, – и перевожу на «Ускользающий».
– Спасибо, дядя… господин бригадный генерал, – лицо молодого человека вновь дрогнуло.
– Подожди меня благодарить. «Ускользающий» – это новый, только что построенный корабль класса «Разведывательный эсминец». Построенный специально для секретной миссии – забраться в глубокие тылы челов с целью обнаружения планет, населенных нами, кроками, с последующим созданием на них военных баз. Как видишь, задание чрезвычайно опасное. Велика вероятность нарваться на лазерный луч эсминца или крейсера челов, – сидящий за столом человек взглянул на стоящего офицера.
Лицо лейтенанта О'Харры Сарба было непроницаемо.
– Что ж, необходимое я тебе сказал. Теперь распишись здесь, – бригадный генерал кивнул на лист бумаги, лежащий на столе.
Подойдя к столу, молодой офицер расписался.
– Вообще-то мы набираем на «Ускользающий» добровольцев…
– А у меня что, есть выбор? – несколько бесцеремонно перебил лейтенант старшего по званию. – Честь семьи Сарбов превыше всего! – звучащую в словах иронию было невозможно не услышать.
– Мальчишка! Вон из кабинета!
– Есть, господин бригадный генерал!
Когда за молодым человеком закрылась дверь, директор службы Государственной безопасности Содружества Свободных планет бригадный генерал О'Локки Сарб тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.
– Хрясь! – и еще один чурбак лопнул пополам.
А в небе во всю мощь шпарило солнце, в воздухе спевку устроили разные пичуги и, вторя им, с земли неслось нестройное:
Субботний день достиг своего зенита.
Ти казала у вівторок: «Поцілую разів сорок».
Я прийшов – тебе нема: підманула, підвела.
Сильная мужская пятерня схватила очередной деревянный обрубок и кинула на «лобное место»:
– Хрясь!
– Хрясь!
Ти казала у середу: «Підем разом по череду».
– Хрясь! – раскроив последний чурбан, Андрей бросил на землю топор и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
Ти казала у четвер: «Підем разом на концерт».
Распаленные работой руки непроизвольно сжались в кулаки. Быстрый взгляд вниз – тяжелый топор по самую рукоятку вошел в землю. Яростная, клокочущая пауза… плевок… хлопает входная дверь.
Ти казала у п'ятницю: «Підем разом по чорниці».
А тремя дворами дальше плескалось пъяно-веселое:
Семнадцатилетняя Люда Коваленко выходила замуж за тридцатипятилетнего Ивана Охрименко, местного фермера.
Ти казала у неділю: «Підем разом на весілля».
Я прийшов – тебе нема: підманула, підвела!
А ведь первым с Людой целовался он, Андрей, когда та еще училась в девятом классе. И пожениться они решили, как только она окончит школу, а он, аккурат, военный институт. Поженились… эх!
– Не расстраивайся, сынок.
Ти ж мене, підманула, ти ж мене підвела,
Ти ж мене молодого, з ума-розуму звела!
– А я и не расстраиваюсь! Наоборот, радуюсь! Радуюсь, что не женился на этой… – парень запнулся не в силах обозвать свою первую любовь площадным словом. – Пусть подавится его комбайнами и тракторами, а заодно и его дочкой! – по-мальчишечьи запальчиво закончил он фразу. Дернув головой, сын отвернулся от матери и невидяще посмотрел в окно.
– Андрей, ты же мужчина! Десантник! А распустил нюни как девка.
Парень дернулся, как от пощечины, на лице проступили красные пятна.
– Ты права, ма, я мужчина… Все правильно, нечего нюни распускать. Все, проехали, – красные пятна на лине сошли, складки около стиснутых губ разглалились и, наконец, улыбка, словно первый луч солнца, пробившегося сквозь тучи, блеснула под еще редкими юношескими усами. – А мужчину положено кормить?
– Пошли, все давно готово и стынет.
Ночной клуб «Космос», казалось, вот-вот взорвется от находившихся там посетителей. Стоящие по периметру зала столики манили людей стоящими на них бутылками с разноцветными красочными этикетками. Напрасно. Все стулья были свободны – молодежь самозабвенно отдавалась танцам. Весь танцпол был покрыт сплошной колышущейся живой массой. Разноцветные блики света, словно морской бриз, скользили по этому слою, выхватывая мужские и женские лица с одинаково отрешенным видом. Невидимая прозрачная пленка, натянутая под потолком, под действием электрического тока вздрагивала, и плотные волны звуков раз за разом обрушивались на людей, подчиняя их, заставляя подстраиваться под свой ритм.
Ближе к центру зала выделялась группа троих молодых людей в серебристой форме офицеров Военно-космического флота.
– Ну что, О'Харра, на «Грозный»? Покажешь этим недобитым фалам, как дети делаются!
– Покажу, покажу, – высокий смуглый парень с короткими, цвета спелой пшеницы волосами уверенным движением притянул к себе за талию невысокую черноволосую девушку. – А может, и тебе, А'Брилла, это надо показать?
Трое парней в серебристой форме громко расхохотались.
– Да ну тебя, – девушка игриво чуть оттолкнула парня, – на словах все вы мастера. А как дойдет до дела – «мне срочно нужно в гипер». И ищи-свищи потом этого делателя по всей Вселенной!
И вновь взрыв громкого хохота.
Цветные лучи лазеров в разных направлениях перечеркивали пространство клуба, создавая иллюзию трепещущей паутины, в которую попала отчаянно дергающаяся жертва.
– Ну что, господа офицеры, а не промочить ли нам чуть горло? – О'Харра вопросительно посмотрел на двух своих друзей.
– А дамы не против? – невысокий русоволосый О'Крисс улыбнулся трем девушкам, пришедшим с ним и его друзьями отметить окончание Военно-космической академии.
– Не! – дружно, хором закричал слабый пол.
– Так чего мы стоим? К столу!
Летний вечер мягко опустился на землю, медленно сгущаясь в ночь. Почерневший небосвод с проклюнувшимися звездами вспороли яркие полосы салюта – первый день свадьбы догуливался до своего финала.
– Ты ж мене пидмакула, ты ж мене пидвела, ты ж мене молодого з ума-розуму звела! – раздалось, казалось, прямо под окнами.
– Эй, молодой! Молодуха-то тю-тю! Под другого скоро ляжет! – глумливый гогот продолжил эту своеобразную аранжировку народной песни, – надо было больше не за лямки парашюта держаться, а за что-то помягче! Эй ты, десантник, оглох что ли? Боишься показаться?!
– Сынок, не ходи, не связывайся с этой пьян… – резкий хлопок дверью одним махом отсек материнское предостережение.
Возле невысокого забора стояло несколько пьяных молодых людей – гостей свадьбы.
Около своей будки на цепи бесновался Ворон – черный с рыжими пятнами пес, помесь овчарки и дворняги. Андрей так его назвал не только за окрас, но и в честь ОДАБ – объемно-детонирующей авиационной бомбы. На жаргоне военных она так и называлась – ворон. Парень не сомневался, что спусти Ворона с цепи, разрушения, причиненные им, будут не менее впечатляющие. Сильного и смелого пса выдрессировал лейтенант Военно-воздушных сил России.
– Ты смотри, показался! – стоящий в центре группы парень в белой расхристанной рубашке, со съехавшим на бок галстуком и с пиджаком, перекинутым через плечо, ткнул в появившегося в проеме двери Андрея рукой. – И оглох значит!
Компания вновь загоготала, перебивая лай собаки.
«Пятеро, – профессиональный взгляд скользнул по стоящим мужчинам, – стоят скученно, расслабленно».
Андрей узнал говорившего: Коля – младший брат жениха, остальные – его дружки.
– Так кому я нужен? Тебе что ли, пьянь? – парень быстро сделал несколько шагов вперед и остановился в метре от забора.
– Ах ты, сука! А ну, выходь на улицу! – Коля навалился грудью на забор, схватившись руками за доски. Видя, что Андрей не двигается с места, он закричал: – А, бздишь! Какой же ты Волк?! Шавка подзаборная!
– Уговорил. Иду. Только не пожалей потом, – хозяин дома делает пружинистый шаг в сторону ворот.
Пьяная компания выжидающе застыла на улице.
Еще шаг, нет, прыжок! – натренированные ноги легко толкнули тело вверх и вперед. С полусогнутыми перед собой руками, словно ныряя, Андрей Кедров перелетел через забор. Мгновение и его руки, выпрямившись, с силой ударили в лицо одному из компании. Инерция девяностокилограммового тела довершила работу. Мужчина рухнул мгновенно, освобождая нападавшему путь. Замыкая траекторию своего полета, тот сгруппировался и, кувыркнувшись через голову, вновь оказался на ногах.
Грохот очередного салюта, разудалое: «Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала» слились с вразнобой прозвучавшей сочной бранью.
Пьяно-отважная четверка, подгоняемая яростью, с притупленной алкоголем осторожностью кинулась на стоящего в трех шагах человека.»
Увидев подбегающего брата жениха, Андрей весело оскалился. Именно за этот оскал, напоминающий волчий, он и получил в селе, а потом и в Рязанском институте воздушно-десантных войск, где отрубил пять лет, свое прозвище – Волк. И это было как предостерегающий сигнал – опасно! не тронь! Но славный русский самогон лучше всякого ракетного топлива толкал неразумные тела вперед.
И крылья эту свадьбу вдаль несли.
И вновь пружинистый шаг, переходящий в прыжок. Только теперь ногами вперед. В институте, на занятиях по рукопашному бою, это называлось «дуплет» – расставленные, немного согнутые в коленях ноги, с силой распрямляющиеся, словно бьющие по невидимому мячу. Впрочем, почему невидимому? В момент завершения маха стопы соприкасались с вполне осязаемыми челюстями.
Далее следовала простая физика – поступательная скорость тела складывалась со скоростью вращения стоп, и этот суммарный вектор направлял силу удара почти вертикально вверх. Энергия преимущественно уходила не на перемещение владельца челюсти назад, а на ее деформацию.
Приглушенный звук удара, невнятные вскрики, и еще два тела легли на щедрую русскую землю.
Резко вскинутые вверх ноги опускают туловище вниз, прогиб спиной, обратное сальто – и вновь выпускник Рязанского института воздушно-десантных войск на ногах. Его инструктор рукопашного боя майор Коноваленко, несомненно, за «дуплет» вновь поставил бы высшую оценку.
Широкой этой свадьбе было места мало —
И неба было мало, и земли.
Оставшиеся двое, уже по инерции, вбежали в зону контакта. Милосердный удар ногой в грудь одному, «каруселька» – и вторая грудь охнула от соприкосновения со стопой сорок пятого размера.
А салют, расцветивший небо яркими красками, словно аккомпанировал задорной песне:
Андрей Кедров обвел глазами место схватки. Двое, получившие «дуплет» лежали неподвижно, тихонько скуля. Еще двое, получившие по удару, пытались встать, держась за грудь. Парень, которого Андрей, в прыжке через забор сбил первым, уже поднялся. По его напряженной, дергающейся фигуре без труда можно было понять обуревавшие его мысли. Инстинкт самосохранения властно направлял его прочь от этого оскалившегося, страшного человека. Но солидарность с поверженными друганами заставляло тело изо всех сил удерживаться на месте – правда, об активном вмешательстве в события речи уже не шло.
Был жених серьезным очень, а невеста
Ослепительно была молодой.
Увидев и оценив все это, офицер-десантник, наконец, смог позволить себе расслабиться. Веселый оскал на лице сменила ироничная улыбка.
– Позаботься о них.
– А? Что? Да-да, конечно…
Андрей неспешно подошел к своим воротам. Тот час же открылась калитка, за которой стояла его мать.
– Если снова понадоблюсь – милости просим к моему дому, – калитка закрылась, лязгнул засов.
– …Почему женатый мужчина полнеет, а холостой худеет? – О'Харра обвел взглядом уже изрядно промочившую горло компанию.
– А ну, просвети. Слушай, слушай, О'Тропп. Тебе это полезно будет знать. Может, тебе тогда вообще не стоит жениться! – О'Крисс хлопнул по плечу крупного высокого рыжеволосого парня.
– Да ну тебя! – рыжий гигант добродушно отмахнулся от друга.
– Так почему холостой худеет? – кокетливо произнесла одна из девушек, А'Весса.
– Потому что, когда холостяк приходит домой и заглядывает в холодильник, он идет в постель. А женатый мужчина, когда заглядывает в постель, идет к холодильнику!
Раздавшийся дружный хохот легко растворили в себе падающие сверху звуки музыки.
– Фу, так смеялся, что чего-нибудь пожевать захотелось! – О'Крисс обвел глазами стол.
– И мне тоже, – поддержал друга О'Харра. – Давай, закажем чего-нибудь экзотического, чтобы, когда на задворках Вселенной будем жрать сухпай, было что вспомнить.
Молодые люди углубились в меню.
– А что это за «Сарбинелла»? – О'Харра вопросительно посмотрел на парней и девушек.
Те дружно недоуменно пожали плечами.
– Отлично! Тогда действительно для нас это экзотика.
– Это, по-моему, национальное блюдо с Кардибы, – неуверенно произнесла А'Брилла, – а может и нет.
– Кардиба? В восьмистах световых лет от нас! Блюдо становится все более и более экзотичным. Заказываем! – О'Харра привычным жестом поднял руку.
Тот час же к ним подскочил робот-официант.
– Шесть порций сарбинеллы и…
– Давай для пробы закажем одну, а то вдруг гадость какая-то. С этих туземцев с Кардибы станется, – предложил О'Тропп.
– Голова! Не даром тебя оставили здесь, на Арикдне, в ЦУПе.[1] Значит так, одну порцию этой сарбинеллы и… ну, тогда шесть бутылок «зеленого». Шесть-то мы уже сказали!
Принесенное блюдо было незатейливым до аскетизма – на большом розовом сочном листе ползал жирный, лоснящийся червяк с указательный палец длиной, оставляя после себя влажный, слизистый след.
– Мда… Это, по-моему, тот случай, когда не всякая еда становится пищей. И кто предложил заказать это блюдо из Кардибы?
– Да ты же и предложил.
– Точно, я, – О'Харра усилием воли заставил свой взгляд сфокусироваться на червяке.
Затем новоиспеченный офицер Военно-космического флота плеснул себе полстакана «зеленого».
– Я его предложил, я его и съем! – и тут же, схватив червяка двумя пальцами, отправил его в рот, запив залпом алкогольным напитком. – Ну и вкус у этих с Карибды! Дикари!
Тотчас же к их столику подлетел официант и уставился на опустевший розовый лист. Его всегда приветливое лицо сейчас хаотично поддергивалось – электронный мозг явно не мог подобрать выражение лица, адекватное полученной визуальной информации. Затем, все же кое-как распихав нули и единицы в ячейки памяти, он принял решение – на предельной скорости официант устремился от стола в подсобное помещение.
Через минуту у столика с молодыми офицерами и их девушками возник невысокий человек в синей поварской униформе и что-то быстро залопотал. Судя по смолисто-черным волосам и бронзовому оттенку кожи, он сам был уроженцем Карибды.
– О чем это он? – О'Харра теперь пытался сфокусировать свой взгляд на человеке. – Черт, я свой коммутатор дома оставил.
А'Брилла, приложив к уху свой миниатюрный, украшенный разноцветными камнями электронный переводчик, смотрела то на своею парня, то на повара. Постепенно на ее лице расплылась улыбка, быстро перешедшая в смех.
– О'Харра, этого червяка не надо было есть! Он должен был, ползая по листу, покрыть его слизью, затем туда бы положили поджаренное мясо какой-то их птицы и завернули лист. Вот это надо было и есть!
– Слизь? Правильно я сделал, что съел этого червяка.
– Повар кричит, что этот червяк очень дорогой и редкий. И у него был только один экземпляр.
– Предупреждать надо было! Понял, дядя, предупреждать!
Повар разразился интернациональной бранью, мешая карибдские и арикднские ругательства. Потом, выхватив из кармана телефон, нажал кнопку вызова полиции.
– Не, ну каков хам! Мало того, что подсунул офицерам космического флота всякую гадость, так он еще и полицию вздумал вызывать. Скотина! – О'Харра вскочил и толкнул невысокого человека в грудь.
Тот, словно пушинка, отлетел и грохнулся на пустующий столик. Жалобно зазвенели невыпитые бутылки. У выстроившихся в шеренгу официантов вновь задергались их пластиковые лица, словно они пытались сдержать рвущийся смех.
– Чего скалитесь? Чурки пластмассовые! – молодой человек с размаху ударил ближайшего к нему робота-официанта.
– О'Харра, что ты делаешь?! – А'Брилла подскочила к нему, пытаясь унять.
Ей на помощь поспешили остальные. Возникла свалка. Многие танцующие, заметив драку, подошли поближе, наблюдая за происходящим.
Грохот музыки заглушила сирена полицейского патруля.
– О'Харра, полиция! Успокойся!
– Дельный совет, О'Тропп. Сейчас я их успокою, – вырвавшись из державших его рук, молодой человек кинулся на двоих полицейских. Те вскинули парализаторы…
– Да что вы смотрите? Бейте его! – истошный вопль полоснул воздух и тут же стих, словно увязнув в хмуром рассвете.
– Тихо! – стоящий около ворот крупный мужчина властно вздернул вверх руку.
Гомон за его спиной сразу притих.
– Не надейся, мы тебя бить не будем, – тяжелый взгляд серых глаз впился в Андрея, – я тебя засужу. Ты покалечил моего брата, и ты за это ответишь. Я сорву с тебя лейтенантские погоны. Старлеем тебе уже не быть, Волк! – грузно развернувшись, новоиспеченный муж бывшей девушки Кедрова пошел вдоль улицы. Стоящие за ним люди расступались, пропускали его, затем, вновь сомкнувшись, брели за ним.
К Андрею подошел участковый. Гражданский костюм вместо привычной формы еще больше показывал раблезианские формы представителя власти. Красноватые глазки смотрели куда-то за левое ухо Андрея.
– Ты того, Кедров… сам понимаешь, свадьба, воскресенье. Завтра к девяти подходи ко мне. Оформим протокол, явку с повинной, ну и все такое прочее. Хорошо?
– Хорошо.
– Ну и отлично. Не дрейфь, все будет нормально, – участковый осторожно хлопнул Кедрова по плечу и поспешил за ушедшей вперед толпой.
«Так я и пришел с повинной. Жди, дядя, и лови меня на Дальнем Востоке. Эх, три дня не догулял дома».
На ветру тихо поскрипывала сорванная доска забора.
– О'Харра, ты совершил недостойный офицера Военно-космического флота Содружества Свободных планет поступок. Даже несколько. Устроил дебош в ночном клубе, пытался оказать сопротивление полиции.
– Я понимаю это.
– Он понимает! А то, что тебя отчислят из Флота, ты понимаешь? Отчислят, не дав прослужить и дня!
Молодой человек стоял по стойке смирно, опустив голову. Стоящий напротив него высокий жилистый пожилой человек со значком бригадного генерала резко развернулся, и, быстро сделав несколько шагов, сел за свой рабочий стол.
– Значит так, О'Харра. Позора семьи, позора фамилии Сарбов я допустить не могу. Поэтому я снимаю тебя с «Грозного», – генерал сделал паузу, наблюдая, как дрогнуло лицо лейтенанта, затем продолжил, – и перевожу на «Ускользающий».
– Спасибо, дядя… господин бригадный генерал, – лицо молодого человека вновь дрогнуло.
– Подожди меня благодарить. «Ускользающий» – это новый, только что построенный корабль класса «Разведывательный эсминец». Построенный специально для секретной миссии – забраться в глубокие тылы челов с целью обнаружения планет, населенных нами, кроками, с последующим созданием на них военных баз. Как видишь, задание чрезвычайно опасное. Велика вероятность нарваться на лазерный луч эсминца или крейсера челов, – сидящий за столом человек взглянул на стоящего офицера.
Лицо лейтенанта О'Харры Сарба было непроницаемо.
– Что ж, необходимое я тебе сказал. Теперь распишись здесь, – бригадный генерал кивнул на лист бумаги, лежащий на столе.
Подойдя к столу, молодой офицер расписался.
– Вообще-то мы набираем на «Ускользающий» добровольцев…
– А у меня что, есть выбор? – несколько бесцеремонно перебил лейтенант старшего по званию. – Честь семьи Сарбов превыше всего! – звучащую в словах иронию было невозможно не услышать.
– Мальчишка! Вон из кабинета!
– Есть, господин бригадный генерал!
Когда за молодым человеком закрылась дверь, директор службы Государственной безопасности Содружества Свободных планет бригадный генерал О'Локки Сарб тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.
Глава 2
Еловая ветка больно хлестнула по лицу. И… неожиданно стало легче. Саднящая боль в правой щеке вытеснила чувство, будто легкие при каждом вдохе и выдохе трутся о наждачную бумагу. Мелькнуло: «Клин клином вышибают». Вдох, четыре шага, выдох, четыре шага, вдох. Гадко жжет в паху от разъедающего кожу соленого пота, двадцатидвухкилограммовый вещмешок и трехкилограммовая «Гроза» за спиной на третьем часу бега, казалось, стали вопреки всем законам природы набирать вес. И из верных помощников десантника превратились в его врагов, норовя сбить с ног. Ну и самое главное – эта раздирающая боль в легких. Хотя нет. Ее же вытеснила другая, от хлестнувшей ветки. Да нет, опять появилась. Ну и черт с ней… Вдох, четыре шага, выдох, четыре шага, вдох – комплексный кросс, как первый этап экзамена право называться офицером спецназа Главного разведывательного управления Генерального штаба в самом разгаре. Позади более тридцати километров по пересеченной местности, преодоление водной преграды – рва четырехметровой ширины и двухметровой глубины – резким движением правой руки «Гроза» выхватывается из-за спины, перехватывается двумя руками… прыжок. Грудь ударяется о воду. Руки повыше, «Гроза» – оружие небесное, воду не очень любит, после нее может и «ударить» плохо. Ага, вот и дно – мягкий слой ила. Ничего, сойдет. Толчок, резкий вдох, вновь дно, снова толчок… На четвертом толчке руки локтями вцепились в высокий берег. Рывок руками – и вот уже ноги вновь привычно стати быстро перебирать землю. А через два километра первый огневой рубеж – три ростовых мишени, неожиданно вынырнувшие слева в пятидесяти метрах из-за пригорка Время на уничтожение разведгруппы противника – десять секунд. Единственная подсказка – на мгновение сверкнувший солнечный зайчик, блик от бинокля. Хотя какой к чертям блик – вся армейская оптика давно безбликовая. Значит, от пряжки ремня. Неважно. Условность. Учения. Важно уничтожить за десять секунд. Вновь рывок правой рукой из-за спины, и одновременно с маху плашмя на землю. Больно? А пулю со смещенным центром тяжести в пах, под кромку бронежилета – не больно? Автомат трижды дернулся в руках – три короткие очереди по две пули в каждой. Зачет – надо не только попасть в мишень, надо попасть двумя пулями в одно и тоже место, разброс не более пяти миллиметров – тогда в реальном бою есть шанс пробить бронежилет противника. Упали! Хороший автомат «Гроза». Темп стрельбы короткой очередью почти две тысячи выстрелов в минуту – одна пуля чуть ли не утыкается в другую. Вот таким паровозиком и входят. Вернее бронепоездом. Хороший автомат, а точнее – автоматно-гранатометный комплекс «Гроза» ОЦ-14. Ну, до гранатомета мы еще доберемся…
Фу, наконец-то можно и передохнуть, впереди испытание газами – вбегаешь в герметичную резиновую палатку, заполненную хлором, и сидишь там в противогазе полчаса. Сидишь! Благодать! Лафа!
Приглушенно пискнул сигнал, и замигала лампочка – хватит рассиживаться. Вперед! Еще три огневых рубежа, рукопашная схватка и пятьдесят километров леса, колючего кустарника, оврагов и всего остального, что скрывается за маловразумительным термином «пересеченная местность». Или пятнадцать тысяч наждачных вдохов-выдохов.
Что, тяжело? Назвался груздем – полезай в кузов. Захотел быть офицером элиты армии? Изволь преодолеть восемьдесят километров со всякими штучками в полном боевом снаряжении за сутки.
«Ничего, преодолею. И вторую половину экзамена через два дня тоже сдам. А потом торжественное построение на плацу и приказ министра обороны о зачислении в спецназ Главного разведывательного управления. Красота!»
Фанерная бээмпэха нарисовалась в вечернем воздухе в ста метрах в окружении прямо-таки пасторальных, аккуратных, будто искусственных елочек. Машина фанерная, а вот пулеметы у нее почти настоящие. «Почти» означает, что стреляют они резиновыми пулями. А у умной электроники, управляющей пулеметами лучше всякого стрелка, не будет ломить спину от долгого неподвижного сидения, не затекут ноги и не заслезятся глаза. Конечно, будь это настоящая БМП, Андрей Кедров был бы обречен. Сто– и тридцатимиллиметровые автоматические пушки, три пулемета, не считая автоматов, находящиеся внутри пехоты, гарантировано превращали одиночного противника буквально в мокрое место. Но, опять же, сейчас экзамен с неизбежной для него долей условности.
Кедров в падении резко отпрыгнул в сторону, и тут же перекатился еще на несколько метров. Несколько резиновых пуль тихо чмокнули по тому месту, где он только что лежал. Сухо треснула, разрываясь, дымовая граната, быстро отгораживая Андрея от фанерной БМП.
«Вот теперь стреляйте!», – еще один бросок-кувырок на несколько метров.
Но стрелять нужно и ему. Куда? А запоминать нужно было! И вновь «Гроза» в руках. Большой палец переводит переключатель в режим стрельбы гранатометом.
«Так, бээмпэха должна быть левее вон той елочки на ширину ладони», – руки уверенно довернули ствол в нужном направлении. Выдох, пауза, указательный палец плавно выбрал свободный ход курка.
Автомат чуть дернулся – кумулятивная граната понеслась к цели. Секунда томительного ожидания… Вспышка! Несколько коротких очередей в прорезавшееся сквозь дым огненное пятно – и сторонкой, сторонкой дальше. Переть прямо на рожон – где вы видели, чтобы настоящую БМП можно было уничтожить одной гранатой с подствольника? Да там еще столько останется действующих штыков, жаждущих поквитаться, что их радостный залп легко опровергнет положение о том, что человек на восемьдесят процентов состоит из воды. Глупый человек состоит из свинца. А потому бочком, бочком и побыстрее от горящей БМП – братской могилы пехоты.
Вдох, четыре шага, выдох, четыре шага, вдох – позади больше семидесяти километров. Позади четыре огневых рубежа, водная преграда, испытание газами. Впереди – рукопашная схватка и долгожданный финиш. Черное с яркими белыми звездами небо раскинулось над бегущим человеком. Круг полной луны светил ровным желтым светом. Андрей взглянул на часы – полпервого ночи.
«Начал в шесть. Значит бегу уже восемнадцать с половиной часов. Осталось пять с половиной. Нормально, – мысли возникали в голове в такт дыханию, – успеваю, – вдох, – не заблудиться бы только, – четыре шага, – финиш строго на севере», – выдох.
Фу, наконец-то можно и передохнуть, впереди испытание газами – вбегаешь в герметичную резиновую палатку, заполненную хлором, и сидишь там в противогазе полчаса. Сидишь! Благодать! Лафа!
Приглушенно пискнул сигнал, и замигала лампочка – хватит рассиживаться. Вперед! Еще три огневых рубежа, рукопашная схватка и пятьдесят километров леса, колючего кустарника, оврагов и всего остального, что скрывается за маловразумительным термином «пересеченная местность». Или пятнадцать тысяч наждачных вдохов-выдохов.
Что, тяжело? Назвался груздем – полезай в кузов. Захотел быть офицером элиты армии? Изволь преодолеть восемьдесят километров со всякими штучками в полном боевом снаряжении за сутки.
«Ничего, преодолею. И вторую половину экзамена через два дня тоже сдам. А потом торжественное построение на плацу и приказ министра обороны о зачислении в спецназ Главного разведывательного управления. Красота!»
Фанерная бээмпэха нарисовалась в вечернем воздухе в ста метрах в окружении прямо-таки пасторальных, аккуратных, будто искусственных елочек. Машина фанерная, а вот пулеметы у нее почти настоящие. «Почти» означает, что стреляют они резиновыми пулями. А у умной электроники, управляющей пулеметами лучше всякого стрелка, не будет ломить спину от долгого неподвижного сидения, не затекут ноги и не заслезятся глаза. Конечно, будь это настоящая БМП, Андрей Кедров был бы обречен. Сто– и тридцатимиллиметровые автоматические пушки, три пулемета, не считая автоматов, находящиеся внутри пехоты, гарантировано превращали одиночного противника буквально в мокрое место. Но, опять же, сейчас экзамен с неизбежной для него долей условности.
Кедров в падении резко отпрыгнул в сторону, и тут же перекатился еще на несколько метров. Несколько резиновых пуль тихо чмокнули по тому месту, где он только что лежал. Сухо треснула, разрываясь, дымовая граната, быстро отгораживая Андрея от фанерной БМП.
«Вот теперь стреляйте!», – еще один бросок-кувырок на несколько метров.
Но стрелять нужно и ему. Куда? А запоминать нужно было! И вновь «Гроза» в руках. Большой палец переводит переключатель в режим стрельбы гранатометом.
«Так, бээмпэха должна быть левее вон той елочки на ширину ладони», – руки уверенно довернули ствол в нужном направлении. Выдох, пауза, указательный палец плавно выбрал свободный ход курка.
Автомат чуть дернулся – кумулятивная граната понеслась к цели. Секунда томительного ожидания… Вспышка! Несколько коротких очередей в прорезавшееся сквозь дым огненное пятно – и сторонкой, сторонкой дальше. Переть прямо на рожон – где вы видели, чтобы настоящую БМП можно было уничтожить одной гранатой с подствольника? Да там еще столько останется действующих штыков, жаждущих поквитаться, что их радостный залп легко опровергнет положение о том, что человек на восемьдесят процентов состоит из воды. Глупый человек состоит из свинца. А потому бочком, бочком и побыстрее от горящей БМП – братской могилы пехоты.
Вдох, четыре шага, выдох, четыре шага, вдох – позади больше семидесяти километров. Позади четыре огневых рубежа, водная преграда, испытание газами. Впереди – рукопашная схватка и долгожданный финиш. Черное с яркими белыми звездами небо раскинулось над бегущим человеком. Круг полной луны светил ровным желтым светом. Андрей взглянул на часы – полпервого ночи.
«Начал в шесть. Значит бегу уже восемнадцать с половиной часов. Осталось пять с половиной. Нормально, – мысли возникали в голове в такт дыханию, – успеваю, – вдох, – не заблудиться бы только, – четыре шага, – финиш строго на севере», – выдох.