Тарасенко Василий. В катакомбах времени

   - У него сердечный приступ. В тридцать пять лет.
   - Стечение обстоятельств, - мрачно констатировал Мох. - За сутки столько ударов... Сын погиб, Авдей умер... Он тут нес какую-то ахинею про призраков, провалы во времени, про опасность для корабля. Все, что я понял, заключается в том, что завтра в полдень планета и корабль вместе с ней перенесутся в будущее на триста лет... Бред сумасшедшего...
   - Коля, - хирург вздохнул. - Весь мой небогатый опыт в психиатрии говорит о том, что Виктор действительно сошел с ума. Надо поставить в известность Землю...
   Николай встал.
   - А что... с ним?
   - Придется написать заключение о непригодности. Корабль не выдержит капитана, впадающего в буйство... За что, а? - Фаддей закусил губу. Проклятие, что ли, висит над планетой?
   Они не заметили мелькнувшую в коридоре высокую фигуру в плаще. Тонкие губы человека растянулись в кривой усмешке...
   Спейсеры внесли в лазарет Виктора и сдали на руки обеспокоенной Ларочке, после чего пошли в трюмную, к Матвею, где вдрызг напились бурды из запасов Хлыщева.
   ...Он очнулся внезапно. Сел на постели, сорвал с себя многочисленные нашлепки-присоски диагностической аппаратуры и недоуменно осмотрелся. Как он очутился в лазарете? Виктор наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что же случилось. Всплыли лишь какие-то обрывки, и Виктор с тихим ужасом понял, что его сочли сумасшедшим. Горько усмехнулся... Все-таки у капитана в нынешние времена нет той полноты власти, что была у капитанов морских судов. Он был твердо уверен, что его списали по непригодности. Виктор со смешком подумал, что люди ни за что не поверят в необычное, пока не почувствуют его когти на своей шкуре. Но он-то все еще считал себя капитаном и не мог допустить, чтобы вверенные ему люди пострадали из-за того, что его не захотели выслушать. Вот Авдей бы понял его. В груди тихонько защемило. Но на этот раз Виктор сам удивился своему спокойствию... И вдруг понял, что должен сделать.
   Он подхватился, бросился к диагностической панели, взломал медпрограмму и выслал на Землю наспех составленное соло-завещание, где значилось первым и последним пунктом: ровно через триста лет Земля должна послать по таким-то координатам флот и патрулировать зону до тех пор, пока не появится из ничего такая-то планета с такими-то параметрами, так как на ней будут люди, нуждающиеся в помощи.
   Он не знал, примут ли всерьез его последнюю волю, но был уверен, что ее хоть прочтут. В том, что это его последняя воля, Виктор не сомневался. Он не собирался мыкаться по всяким психлечебницам и клиникам. Завтра... Виктор глянул на светящееся табло часов. Нет, уже сегодня он сделает то, что должен сделать. А иначе, что за жизнь без всякой цели? Его по-любому скоро увезут отсюда. Потому-то и не стоит откладывать свершение задуманного... Так, вроде Ларочка идет. Видать, аппаратура подняла вой... Таймер на одиннадцать, и назад, в сети медицины.
   Сигнал на пульт поступил без пяти минут двенадцать. Николай, временно исполнявший обязанности капитана, посмотрел на экран и, увидев на нем Виктора, почувствовал, как кровь отливает от лица. Капитан был неузнаваем по сравнению со своим ночным видом. Аккуратный, в отглаженном белоснежном мундире. Кортик на поясе, именное оружие в кобуре. Белые перчатки. И в глазах холодная решимость. Да седина на висках. Все великолепие портило изможденное лицо без намека на улыбку... Николай всполошился:
   - Ты что задумал?
   - Не бойся. С медиками ничего не случилось. Они заперты в лазарете. Выпусти их. - Виктор надел фуражку. - А теперь слушай мой последний приказ. Открой все двери. Без исключений, до единой. И на десять минут отключи все питание корабля. Надеюсь, хоть это ты сделаешь, старик.
   Николай выполнил приказ и снова уставился на капитана. Виктор сказал кому-то рядом с собой:
   - На позицию.
   - Есть, капитан, - отозвался трескучий голос Йога.
   - Требуешь ясности? - Виктор неуловимо пошевелил веками, вернув внимание Николаю. - Я ведь не сумасшедший... И потому, в отличие от тебя, верю, что Санька жив. И ухожу к нему. Со мной тут Йог и еще кое-кто. Доброволец.
   Николай все так же угрюмо молчал. Рядом с Виктором на экране появился Йог и торопливо отбарабанил:
   - Я пытался сделать все, что в моих силах. А радикальные меры мне не по программе...
   - На место, штурман, - сухо сказал Виктор. - Старт на отсчете четыре-три.
   Николай метнул взгляд к часам. Истекала последняя минута до полудня. Он прошептал, разлепив резко высохшие губы:
   - Не будь дураком. Я ведь могу...
   - Не надо, Коля, - качнул головой Виктор. - Не советую включать питание. Да и мой приказ нарушишь... Прощай, скандалист с дипломом...
   Виктор исчез. Но теперь Николай увидел на экране развалины и зависший около них в воздухе ярко-желтый бот...
   Часы мерно загудели: 12... 11... 10... 9... 4...
   Под ботом взметнулся песок. 3...
   Николай не успел зажмуриться. Он увидел, как смялся, покорежился бот при ударе о башню. И грязно-желтым цветком расцвел взрыв. Башня, простоявшая в "падении" черт знает сколько времени, обрушилась, взметнув тучи пыли... И все потемнело. С яростным воем гулко порвались нити пространства и времени...
   Сколько он простоял у пульта, Николай не знал. Но одно знал точно. То, что он увидел в дыру с неровными краями, не могло существовать. На месте развалин возвышался серый замок... Дыру?! Он протянул руку, и его одежда с шорохом рассеялась в тучу пыли... В небе полыхнули огни, и на песке возник незнакомый корабль. В голове Николая воцарился хаос. Он знал все современные типы судов. Такого, как он видел, корабля, просто не существовало в природе. Но его глаза видели надпись из металлокраски на борту корабля: "Михайло Кутузов". И рядом код верфи, спустившей его со стапелей. Знакомый код. Но год выпуска...
   Николай долго смотрел на надпись, даже не заметив людей, выбежавших из корабля-призрака. В его голове билась одна, всего одна мысль: "Триста лет...".
   3. Костер в развалинах
   Солнечное тепло приятно грело ноги, кожу щекотали острые травинки, в глазах плавал розовый туман и истома наполняла все тело. Саня шевельнулся и открыл глаза. В ярко-синем небе неторопливо плыло большое пушистое облако. Вокруг витали запахи полыни, пыли, летнего зноя. Он сел и увидел бескрайнее поле. Невдалеке возвышались какие-то развалины, окруженные стайками камней всех размеров, выглядывавших из желто-зеленой травы. Пыльного цвета стены, высокая башня и колокол на ней. В глаза ударил лучик медной искры, и Санька съежился.
   Снова засвистел ветер, стремительно мчался навстречу песок, ощетинившийся острыми колючками... Край старого колокола среди травы. Обжигающей волной обрушился страх, в глазах потемнело и... Все пропало. Он снова сидел в поле, дрожащий и зареванный. Что-то поломанное мешало в кармане шорт. Санька выгреб на траву осколки фарфорового кораблика и загрустил.
   А потом пришло беспокойство, сменилось страхом. Где он? Где "Магеллан"? Где песок? Как он сюда попал? И где папа? Ведь Саня ясно видел, как отец спешил к нему, спотыкаясь на песке... Сразу намокли ресницы. Весь привычный мир сжался в комок, будто кто-то смял его безжалостной рукой. Санька оказался один, неизвестно где, а там, он не знал даже - где, сейчас изводится отец. Пришла теплая мысль, что папа найдет его, не сегодня, так завтра. Стало немного легче. Он снова глянул в небо и зажмурился оттого, что яркое солнце приветливо вспыхнуло в глазах, рассыпавшись радугой в капельках на ресницах. Разумеется, Санька снова открыл глаза, так как увидел невесомый, бело-красный, полосатый квадрат, паривший в небе. Квадрат весело трепыхал многоцветным мочалкой-хвостом, как бы говоря: "Смотри, как здесь здорово летать..." И тут Саня услышал голоса. Туда, где он сидел, приближались незнакомые ребята. Голоса были уже близко...
   - Ну и где мы будем искать гигантского кузнечика? - деловито спросил какой-то мальчишка.
   - Смотри, Тань! - звонко, как колокольчик, крикнул кто-то. - Я кузю поймал!
   - Отпусти животное, охламон несчастный, - отозвалась девочка. - Опять все репьи собрал, чудовище...
   - Ага, - радостно согласился охотник и с шумом ринулся сквозь траву. Еще один!
   - Таня, настучи ты ему по пыльным шортам, - хмуро сказал еще один мальчик. Санька почувствовал холодок от того, что немного боялся предстоящего знакомства. А знакомиться надо - не прятаться же? Он встал на ноги и поддернул шорты, глянув исподлобья на замерших ребят.
   - Уй, какой взъерошенный, - весело сообщила девчонка в голубом платьице. Она стояла, уперев руки в бока, раскидав косы по плечам, и без стеснительности разглядывала Саньку. Двое мальчишек примерно одного с Саней возраста настороженно смотрели на непрошеного гостя. Девочка, наверное, ее и звали Таня, тряхнула черными косами и толкнула в бок темноволосого мальчика с сумрачным лицом, одетого в помятый фиолетовый костюм с позументами. Он оттопырил пухлые губы, сморщил нос, стряхнул с курточки травинку и сердито буркнул:
   - А чего я? Чуть что, сразу я...
   Второй мальчишка, одетый лишь в широкие штаны с большими карманами, поддерживаемые широкой лямкой через правое плечо, сверкнул глазами из-под взъерошенного рыжего чуба, подошел к Саньке и протянул руку. Саня сжал сухую теплую ладонь, и мальчишка спросил шепотом, широко распахнув серо-зеленые глаза:
   - Ты кто?
   - Саня, - ответил Санька и едва смог сдержать улыбку. Мальчик же улыбнулся, показав неровные зубы и сказал:
   - Здравствуй. Я Сергей. Это фиолетовое бурчало - Кирилл. А это Таня...
   Сергей подтащил Саньку к ребятам и ехидно спросил:
   - Таня, а где твое "чу в квадрате"?
   - Ой, - вздрогнула девочка, стрельнула глазами по сторонам и заорала так, что в ушах зазвенело: - Фома! Ты куда опять залез, колючкосборник несчастный?!
   - Тута я, - отозвался белобрысый пацаненок в матроске вишневого цвета, вынырнув из травы. Его глаза, большие и круглые кусочки неба, весело блестели. Усыпанный веснушками нос-сапожок смешно морщился потому, что его щекотала прилипшая к щеке травинка. Фома неторопливо подошел к ребятам и сунул Тане под нос растопыренную ладошку:
   - Смотри, что я нашел...
   Пока Таня с ворчанием отряхивала его и выбирала из волос мусор, Фома важно показал всем по очереди, даже Саньке, маленький кусочек застывшего зеленого вещества, прозрачного и с каким-то насекомым внутри. Саня спросил у Сергея:
   - А почему "чу в квадрате"?
   - Потому, что чучело чумазое, вот почему, - ответила за Сергея Таня и звонко шлепнула Фому по заднему карману серых штанов. Тот засопел и сказал:
   - Тань, когда ты мне штаны обрежешь? Надоело быть человеком... Жарко ведь.
   - Зато ноги целее будут, - твердо ответила Таня.
   - А чего им сделается? Ногам-то? - упрямо проворчал Фома. - Другие ходят в шортах, а я что, хуже? Вон, Саня в шортах и Кирилл... И Лешка с Вадиком тоже всегда в шортах ходят...
   Он показал Тане язык и бодро скакнул в траву с воплем:
   - Ой, кузнечик!
   - Ты уже распугал всех животных в округе, - со смехом сказала ему вслед Таня.
   - Не, - Фома помотал головой и снова скакнул, как лягушонок. - Еще один!
   К семилетнему охотнику подошел Кирилл, они о чем-то пошептались, и Фома сунул что-то Кириллу в руку. Потом Кирилл подошел к Сане и спросил, показывая Фомкину находку:
   - Знаешь, что это такое?
   - Нет, - Саня еще раз с интересом глянул на кусочек прохладной зелени в руке этого, уже не казавшегося недовольным, мальчика.
   - Это полевой янтарь. Сок травы, застывший от времени. Его очень редко находят.
   - Интересно, - выдохнул Санька. - А что там, в небе?
   - Где? - Кирилл вскинул голову, тряхнув сосульками нестриженых волос, и удивился. - Это воздушный змей. Ты разве не знаешь, что такое змей? Ребята сделали его из старых листов ватмана, что были в крепости...
   Санька смутился. Он просто не мог знать, что такое воздушный змей. Ведь он жил в корабле, где подобным игрушкам просто не нашлось бы места. Кирилл вдруг улыбнулся, и Санька понял, что они обязательно подружатся. Снова прискакал растрепанный Фома, отнял у Кирилла янтарь и предложил:
   - Пошли в крепость.
   - Надеешься, что Алешка даст тебе запустить змея? - ехидно спросил Кирилл. - Думаешь, он уже забыл, как ты вчера спланировал со стены?
   - И змея сгубил, недотепа, - добавил Сергей. - Лешка вчера весь вечер новый собирал...
   - Я ему дам змея, - испуганно вскинулась Таня, отбросив одуванчики, которые собиралась вплести в венок.
   - А чего?! - возмутился Фома и добавил: - А летать здорово. Сами бы попробовали.
   - Я тебе дам, - рассердилась Таня и попробовала огреть его венком.
   - Ха, - Фома отскочил на безопасное расстояние. - Ну, пойдем... Кушать хочется, аж в животе булькает... Маринка уже картошку спекла.
   - Вот ты бы лучше помог ей, чем скакать по полю, - все еще сердито проворчала Таня.
   - Хоть щас, - заявил Фома и поскакал по травам.
   - Стой, куда! - Таня двинулась было за ним, но махнула рукой и сказала: - Айда, парни.
   - Фома ее брат, - пояснил Кирилл. - Вот она и беспокоится...
   Сергей сунул руки в карманы, глянул весело на всех и сказал:
   - Пошли, Саня... Ребята в крепости уже ждут, наверное.
   И они шумной компанией двинулись по полю, а потом устроили бесполезную охоту на Фому, оглашая бесконечное зеленое море криками и смехом... Солнечный день теплой рукой отодвинул прочь все беды и горести.
   День пролетел незаметно, на развалины опустились сумерки. Санька успел познакомиться со всей ребячьей ватагой. Как оказалось, в замке были еще четверо ребят. Ехидный черт Алешка, бегавший по камням в расхлябанных кедах, в выцветшей майке с футбольным мячом на пузе и в многократно латанных шортах защитного цвета. Он знал развалины, как свои пять пальцев. "Десять лет, а серьезности ни на грош", - как заявила Алешкина сестра, одиннадцатилетняя Марина, одетая так же, как брат, и стриженная под мальчишку. Серьезный Вадик, мальчик с вечно ободранными коленями и поцарапанным носом. Его стриженные под ежик светлые волосы весело искрились на солнце. И уже под вечер к ребятам присоединился отдувающийся Михаил, притащивший к кострищу вязанку хвороста. Санька даже поежился, поймав на себе его пристальный изучающий взгляд, и понял, что этот кареглазый черноволосый мальчик с осунувшимся лицом и здоровенной гитарой за плечами - здесь главный...
   Михаил утихомирил поднявшийся гвалт, поздоровался с Санькой, как будто тот всегда здесь был, распалил заново погасший костер, и все расселись по камням вокруг огня. Фома, не обращая внимания на протесты, закопал в угли несколько картофелин и довольно сказал:
   - Рано, не рано, а она испечется и мы ее съедим.
   Мишка водрузил себе на колени гитару, тронул пальцем струны и пропел:
   Мама, ласковая мама,
   Ждешь меня ты у окна,
   А твой сын, родная мама,
   Засиделся у огня...
   На Саньку нахлынули недавние жуткие события, страх и мысли о папе. Даже глаза снова защипало. Он съежился и притих, глядя на новых друзей. Шумная ватага тоже притихла. Саня понял, что все они связаны одной большой бедой. Какой, Санька не знал потому, что не решился еще расспросить ребят, откуда они и что делают на развалинах замка. Но чужим Санька себя не ощущал. И тут бесшабашный, скакавший весь день Фома заплакал, ткнулся в бок сестре и притих. Таня молча погладила его по жестким волосам и прошептала в тишине:
   - Маму вспомнил...
   Санька неслышно встал и ушел в темноту - так сильно ему захотелось побыть одному. Сел на холодный камень, прижал к себе ноги и ткнулся в колени, роняя слезы и с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить натуральный рев. К нему, шебурша гравием, подошел Кирилл, сел рядом и прижался плечом к плечу, накинув на Саню край куртки...
   Так они и сидели молча, пока их не позвали к огню, где уже опять зазвенел голос Фомы и слышались недовольные реплики Тани. Санька поежился, торопливо утер слезы и благодарно сжал теплую ладонь Кирилла. Тот пожал в ответ Санькину руку, вздохнул и они вернулись к костру, так и не расцепив ладоней.
   Они сели рядом друг с другом... Алешка зачем-то боднул головой Маринку, та в ответ перетянула его по спине веткой сухостойника, и развалины ожили от ребячьего гама. Когда костер почти догорел, они, ойкая и шипя, вытащили из углей по огромной картофелине и в торжественном молчании съели, дуя на обожженные пальцы. Потом стали упрашивать Барда, такое было прозвище у Мишки из-за гитары, с которой он не расставался, спеть. Он придвинулся к огню, обнял гитару, забренчал однообразный мотив и запел неожиданно чистым голосом:
   В траве высокой, на полях
   Раскинул крылья город,
   Весь в ярких праздничных огнях
   И с рыжим петькой на заборе.
   И слышен смех, и слышны песни там.
   Ребячий мир, как сказки паруса,
   Владеет тем красивым сном.
   Там цирк раскинулся шатром,
   Там волшебство царят и чудеса.
   Там ждут растрепанных ребят,
   Там исполняются мечты,
   Там беды и несчастья исчезают
   Бояться сунуться на праздник красоты.
   Голос Мишки поднялся выше, стал сильнее, а ночь вокруг эхом разносила слова песни... Снова вплелся в песню куплет про паруса сказки, а потом:
   И нет там горя, нет несчастий там,
   И ветер ловит, как пушинки, волоса,
   И звонкий смех взлетает в небеса
   Бегут ребята к расписным шатрам,
   Где доброта царят и чудеса...
   Наступившую тишину никто не хотел нарушать. Очень понравилась Саньке неуклюжая песня про цирк... Он зябко дернул плечами - заметно похолодало. Вадик подбросил в костер веток и затеял возню с Сережкой. Маринка взвизгнула:
   - Идиоты... В костер свалитесь.
   А потом, как крик напуганной птицы, в тесный мирок ворвался громкий голос Михаила:
   - Тихо... Там кто-то есть...
   Пыльный двор замка осветился лучами двух мощных фонарей. Ребята напряженно замерли, готовые сорваться с места в любую секунду. Санька наяву ощутил струны напряжения, запевшие в слепящем свете. Маленькие солнца медленно приблизились к костру и стало видно, что их держат двое мужчин в черных одеждах с вышитыми на груди акульими челюстями. На поясах у обоих висели пистолеты, что послужило сигналом для ребят, но тихий ледяной голос третьего пришельца, внезапно возникшего рядом с первыми двумя, пригвоздил их к месту:
   - Стоять на месте, дети. Руины обложены...
   - Что вам опять надо? - негромко спросил Михаил, выступив вперед.
   - Ты здесь хозяин и твой вопрос законен, - с усмешкой сказал мужчина, выходя к костру из темноты. Саня рассмотрел его. У того были длинные черные волосы, обрамлявшие, как крылья ворона, бледное лицо с безгубым ртом, хищным носом и большими карими глазами. На груди у него поблескивала белая цепь с бляхой, похожей на кусок тонкой паутины. Мужчина шевельнул бровями, надул впалые щеки и громко рассмеялся. Он присел на камень, закинул ногу на ногу и сложил бледные ладони на колено, блеснув перстнем с орнаментом в виде песочных часов. Миролюбиво сказал:
   - Присядьте, судари мои... Ни мне, ни вам не нужны лишние хлопоты. Не так ли? Поговорим спокойно. Прошу вас, Михаил, скажите ребятам, чтобы они присели. В ногах правды нет...
   Миша кивнул ребятам. Странный человек подождал, пока все вернутся к костру, и снова заговорил:
   - Кажется, сударь Михаил, мы договаривались в прошлый раз об одном щекотливом деле. Могу ли я узнать, почему вы не сдержали своего слова?
   - Цена слова зависит от того, как его добиваются, - Мишка побледнел еще больше. - Что я, по-вашему, должен был сделать?
   - Насколько я помню... - черный человек шевельнул пальцами. - Вы обещали сразу привести ко мне любого новичка в вашей ватаге, как только он появится. Вот, например, этот мальчик...
   Бездонные глаза мужчины вперились в Саньку, рядом с которым молчаливо стоял Кирилл.
   - Я его не помню.
   Кирилл шагнул вперед и заслонил собой друга. В глазах мужчины блеснул непонятный огонек:
   - Похвально...
   - Бросьте свои гляделки, рыцарь. Вы же не людоед, - насмешливо сказал Бард.
   - А откуда вы знаете? - быстро переключил внимание рыцарь. Мишка пожал плечами:
   - Просто знаю. Вы не людоед, сударь, вы хуже...
   Ничуть не испугавшийся Саня упрямо не желал стоять за спиной Кирилла и встал рядом с ним, очутившись почти вплотную к пришельцу. Рыцарь тем временем заинтересованно подался всем корпусом к Мишке:
   - Да-да? Продолжайте...
   - Вы акула, которая бросается на все, что движется. У вас даже гвардия носит на себе акулью символику, - Бард небрежно убрал с глаз прядь волос. - Но это отход от темы... Говорите, что я нарушил договор? А вы сами? Вы выполнили свою часть договора? Тем более ситуация тогда была несколько напряженная...
   - Ой, ну что вы... я даже получил удовольствие, - хохотнул рыцарь.
   - Вот именно, - вздохнул Бард.
   Саня и Кирилл взялись за руки, и снова в глазах человека в черном мелькнуло странное удовлетворение... Рыцарь холодно тряхнул волосами:
   - Кстати, сударь... Чем я-то провинился?
   - Вы обещали провести вот их, - Мишка показал на Таню, к которой испуганно жался Фома. - Провести к родителям...
   - Ох, сударь, - вздохнул рыцарь и хрустнул пальцами. - Я уже объяснял, что из-за локального разрыва межконтинуума не могу пока рисковать детьми.
   - Да? - горько усмехнулся Бард. - В прошлый раз вы не видели, что перед вами дети?
   - Что за инсинуации? - глаза рыцаря заледенели.
   - Оставим... Вы так все хорошо объясняете. А вот я, например, знаю, что прореха темпорконвульсии срослась... Вы что-то хотите сказать, рыцарь?
   - Вы не хуже меня знаете, что стабильной может быть модель Кристалла, но никак не сам Кристалл... Откуда я мог знать, когда зарастет дыра в Дороге?
   - Все-таки отпираетесь... Все же знают, что Дорога самый стабильный компонент Кристалла.
   - Да обманщик он просто, - сунулся в разговор Вадик, за что заработал усмешку рыцаря и суровый взгляд Михаила. Рыцарь неприятно улыбнулся:
   - А вы, сударь Михаил... Вы не хотели бы вернуться? Могу хоть сейчас...
   Было видно, что Мишка разозлился. Ему явно надоела нудная пикировка скользкими фразами. Он сжал кулаки и процедил сквозь зубы:
   - Ребят я не брошу. А уж вашей помощью пользоваться даже не собирался...
   - Ваше желание закон для меня, - рыцарь склонил голову. - Дело ваше. Может быть, именно вы сумеете нащупать Дорогу или ветвь Катакомб в моем мире. У меня до сих пор не получается. Только прямой переход, знаете ли... Но я и эту возможность... Как бы это сказать...
   - Заблокировали? - Мишка сглотнул. - Знаю...
   - Значит, пытались, - удовлетворенно сказал рыцарь. - Превосходно. Мне, похоже, хоть в чем-то начинает везти.
   Мишкины глаза сузились, и Саньке показалось, что под его веками запылали красные угли. Бард спросил:
   - Вам не терпится пожать руки мертвецам?
   Кирилл радостно сжал руку Саньке. Тот и сам увидел, что рыцаря, наконец, проняло. Мужчина закаменел, встал и оказалось, что за его спиной откуда-то появился тяжелый переливающийся плащ морозно-черного цвета. Рыцарь сказал:
   - Я вижу, вы растеряли в играх все свое благоразумие. Значит, мальчишку вы не отдадите?
   - Он не моя собственность. Как я могу отдать его или продать? - Мишка усмехнулся.
   - Ну, что ж... Вынужден буду напомнить вам, кто хозяин этой кучи камней, которую вы называете крепостью...
   Рыцарь развернулся так резко, что плащ взметнулся, закрыв на миг фонари в руках уже заскучавших спутников. И сказал в темноту внезапно охрипшим голосом:
   - Коня мне.
   Еще один человек подвел к нему огромного черного коня. Отвлекшись от плохих мыслей, Санька засмотрелся на великолепное животное. Под атласной шерстью перекатывались бугры мышц, ухоженная грива опускалась до самых бабок коня, большие карие глаза добродушно взирали на происходящее с прекрасной головы. Конь громко фыркнул. Рыцарь легко взлетел в седло и сказал все так же в темноту:
   - Вы знаете, что надо делать, слуги мои.
   Конь взметнулся на дыбы, заржал и одним прыжком унес своего хозяина в ночь. Михаил с бледным лицом подозвал ребят к себе и сказал:
   - Вы не бойтесь. Все будет, как в прошлый раз. Он решил еще раз доказать, что его не зря называют Рыцарем Времени. Давайте закроем глаза и скажем считалочку про крота...
   Санька не знал, что говорить. И зачем закрывать глаза. Кирилл торопливо прошептал:
   - Лучше закрой... Легче будет.
   - Нет, - ответил Саня.
   - Тогда я тоже не буду, - сжал губы Кирилл и крепче вцепился в Санькину руку. Они посмотрели на ребят. Тесная стайка стояла, зажмурившись, в свете костра. Ребята хором начали говорить:
   Жил да был на свете крот.
   Раз нашел он в речке брод.
   И пошел сзывать народ...
   И замолчали. Лишь Михаил закончил сиплым голосом:
   "Мол, глядите, люди, вот".
   А зачем нам сдался брод,
   Где пройдет лишь кроха крот...
   Ночь взорвалась автоматными очередями.
   Санька лежал на камнях, сжавшись в тугой комок. В ушах все еще трещали выстрелы. В глазах стояло видение, как падают на камни ребята, как срезало очередью Кирилла, как фонтанчиком брызнула кровь из тонкой шеи Фомы...
   Теплая рука прошлась по его волосам и голос Мишки прошептал:
   - Все, Саня, успокойся... Все живы...
   Санька обмяк, сглотнул дурноту и понуро сел, уставившись огромными глазами на Барда:
   - Все...?
   - Конечно. Рыцарь вернул время на час назад...
   Саньку толкнула жуткая мысль:
   - Так это было по правде? Вас убили? И меня...
   Мишка не ответил, лишь виновато опустил глаза. Подошел Кирилл.
   - Если бы Мишка мог, он давно бы увел ребят отсюда... Но здешние норы Катакомб засыпало... А прямой переход отсюда невозможен никуда, даже на Дорогу...
   Санька все еще вздрагивал, но интерес проявил:
   - Что за Катакомбы? И еще какая-то дорога...