Страница:
108. Сие обстоятельство точно показывает, что у русских письмо тогда было, может быть, славянское от болгар, так как христиан в Киеве уже было не мало, смотри выше, н. 91, или готическое от варяг, о чем в гл. 1, и 3, и 4.
109. Месячный корм купцам, приходящим из чужих краев, есть древнее в Руси употребление для приласкания купцов; в других же народах, кроме греков, было ли сие, мне не известно, но у китайцев русские купцы по 1727 год корм имели, о чем Избрант[17] и Унферцахт[18] в Ездах Китайских написали. Персидские же и другие иностранные купцы при царе Иоанне Васильевиче и после него до времен наших долго корм в Руси получали, ибо они всегда посольствами именовались.
110. Святого Мамы, по сказанию Зонара, Свидаса и Ортелия, Мамантис Августа, монастырь близ Константинополя. Мартиниер, Лексикон.
111. Золотник есть известный всем вес, девяноста шестая часть фунта, но в счислении цены или денег никогда не почитался, а близко оного счислялась в серебре резан или боран; здесь же, думаю, драхма переведена, которые у греков по весу счислялись 8 драхм в унции, а 12 унций в фунте, следственно, драхма равна золотнику. Но у греков драхма были деньги, почитай, равные с римским денарием, которые и сребреник именовались, а хотя и у греков драхмы были в числе денег равны, да одни тяжелее, другие легче. Дидрахма же – двойная драхма; но, счисляя на нынешние наши деньги, драхма получается 23 или 24 коп., потому что тогдашний вес был нынешнего нашего тяжелее около 16 на 100; поэтому счисляет запрещенной парчи локоть около 190 коп., а ежели сие разумеет червонные золотые, то 18 рублей, и сие вероятнее. Но какая тому причина, что русским дороже купить запрещено, неизвестно, разве греки сами мало так хороших имели, как то видим, что в Персии яхонты красные ценою выше 300, алмазы выше 1000 рублей, а жемчуг 5 карат чужестранным продавать и вывозить запрещено. Резон же политический сему противоположен, и по сути, чем большею ценою товары из государства, кроме золота и серебра, вывозятся, тем более государству пользы получается.
112. Корсунь или Крым император в договор включил, как своих подданных; ибо хотя не всем оным, но городами обладали греки или подданные их генуэзцы, хотя Байер в гл. 51 и думает казар, владевших Крымом, не подданными императоров.
113. Беловежа славянское граду название, н. 137; греки же именовали Олбия, Олбиополис, Милетополис и Митрополис. Смотри часть I, гл. 12, н. 6, гл. 13, н. 30, гл. 14, н. 23, гл. 15, н. 66. По описанию Большого чертежа думается о нем при устье речки Тягинки на западной стороне Днепра, где старое и не малое городище написано; что же греки русским в оном зимовать запрещали, оное, видимо, из опасности, чтоб русские оное не захватили и большого страха грекам не нанесли.
114. Святого Елферия был остров близь устья Днепра, о котором Порфирогенит воспоминает, гл. 16, н. 33; по-видимому, ныне Кинбурн.
115. Черные по-гречески – меланхленос, как в древности народ скифский, близ Днепра живший, меланхлены от черных одежд именовались. Геродот, кн. 4, гл. 6, описал между сарматами, и Плиний близ Днепра их упоминает, гл. 12, н. 15, следственно, имеет в виду оставшихся диких сарматов, половцев, печенегов и пр.; у русских же известны были черные клобуки, которые жили по городам, оных иногда зовет казары, торки, торпеи и берендеи, как ниже на многих местах явится, и сии были подвластные русские.
116. Правильно положено судить всякого в преступлении его власти и по законам той области; ибо невозможно иноземца судить по своим законам, а кроме того в делах таких, которые, может, он за порок не почитает; ибо разные области и народы имеют такие законы, что один запрещает, то другой позволяет или за ничто вменяет, например: у нас, если на куме или на четвертой жениться, поскольку преступление закона, наказано будет, а у прочих христиан не возбранено; или у нас неженатого в священники не поставят, а у тангут и папистов жен иметь попам не допускают и пр. Другое, если кто какого закона не знал и знать не мог, оным по справедливости осужден быть не может, например: у нас запрещено остроконечные ножи носить, башмаки гвоздем подбивать, и пр.; иноземца, несведущего оного, по оным судить не можем.
117. За убийство цена установленная, и явно, что о том между греками и русскими особый договор был; ибо хотя в договоре Олегове, н. 88, и здесь ниже положено за бой 5 гривен, но сие смертное убийство с тем не согласно. В древнем законе русском за смертное убийство платеж положен по чинам скотом, что у калмыков до сих пор чинится по их закону, и сие издревле, почитай, у всех народов во употреблении было. Но в христианстве, взирая на закон божеский, всюду за наглое убийство смерть определена, и по разности убийства разная казнь, ибо убийство по сути бывает разное: 1) наглое, 2) мучительное, 3) нечаянное, 4) неосторожное, 5) оборонительное. Сие последнее в вину не причитается. На поединках убийство некоторые почитают за оборонительное, а других многих государств законы за наглое.
118. Церковь святого Илии в Киеве, о которой ниже яснее, а выше, н. 63, да церковь св. Николая на гробе Оскольдове прежде крещения Ольги были, о чем гл. 3 показано, что 863 году уже Русь крестилась, и здесь многие между послами были христиане; следственно, мнение, якобы до Владимира письма в Руси не было, сим и многими прежде сказанными доказательствами опровергается, и неведение истории русской обличается.
119. Хотя язычники сделанных ими болванов богами именовали, их почитали, на них надеялись и их боялись, однако ж и между ними благорассудные истинного всевышнего Бога признавали, как, н. 107, в прежнем договоре показано; а также и после, по случаю, Бога и Перуна различают, но простой народ, конечно, того не разумел. В гл. 2, н. 3, я упомянул, что многие мудрые люди между язычниками находились и совершенно единого Бога творца и содержателя твари признавали, а идолов презирали и уничтожали; но какую воздаяние за это получали, видим Сократа и других от невежд еретиками, атеистами и пр. поносимыми и гонимыми, а некоторые и смерть приняли. Да сие не дивно и не так прискорбно о тех, как видим в христианстве самые невежды людей, хорошо закон Божий сведущих и хранящих, одинаково поносят, гонят и, сколько могут, оскорбляют.
120. Индикт 4. По счислению греческому индикта, учрежденного Константином Великим после Христа в 312-м, счисляя от оного, то 945 как раз приходится четвертым. Миллер в Собрании древностей, не знаю как, ошибся, что сей поход Игорев указывает в 941, а индикт 14, явно в манускрипте Радзивиловском, с которого он переводил, ошибочность, а кроме того думаю, что он, видя в договоре Святослава в 971 году индикт 14, ошибся[19]. Индикт же, слово греческое, в Прологе, сентября 1, протолковано: повеление, но по сути значит повестка к платежу подданных. Оный состоял из 15 лет, в течение которые постоянный оклад в платеже сохранялся, а по прошествии 15 лет снова побор и новый оклад назначался. И чтоб все подданные тот год, когда досмотру или ревизии быть, памятовали, во всех канцелярских письмах, решениях, грамотах и пр. объявлялось, от чего у нас в обычай вошло оное в печатных книгах ставить, хотя в них уже нужды нет, и мало кто знает.
121. Сие снова о христианстве подтверждает. Смотри н. 63 и н. 118.
122. Шкура хотя значит кожа зверя, но тогда значило и деньги; ибо кожами торговали, а серебряных и других денег деланных не имели, но серебро и злато весом счисляли. Прежде же именовалось скотом и за достоинство скотом считали, как в законе древнем показано. И сие во всех народах есть древнейшее употребление, как видим, что Авраам за 100 овец землю купил, Бытия, гл. 33, ст. 19 (в русском переводе – за сто монет, в греческой – сто агнцев). А Иаков оное именует серебро, Деяния, гл. 7, стр. 16. Т. е. столько серебра дал, сколько сто овец стоили. Греки деньги именуют аргирион, т. е. серебро, иногда хризози, т. е. златницы. У латинян пекуния скот обозначает. Ныне мы именуем деньги от персидской древней монеты тинга, которые прежде, чрез болгар и татар получая, употребляли; оные были серебреные, каковые в золотнике находятся по счислению против нынешних близ 16 коп., и серебро чистое, имя же и подпись на них арабские изображены.
123. Древляне. Из сей Истории ясно видно, что народ был славянский, жили по реке Припети в лесах, и от того древляне, или лесные, именованы. Птоломей в том месте указывает народ трамонтании; сие имя от латинян значит граждане, и сие видится подходящим, ибо они имели грады. И них города Коростень, Овруч, Житомир и другие, которые до сих пор известны. Новгородские же писцы, не зная сих обстоятельств, древлян толковали в области Новгородской быть, что там Деревская пятина именуется и город вместо Коростень Торжок указывали, что сочинителя гербов градских обмануло, что Торжку положил три голубя и три воробья, нисколько ему не приличное. О Коростене смотри н. 125.
124. Рождение Игоря в разных манускриптах в разных годах: в Раскольничьем – 875, в Нижегородском – 861, в Оренбургском – 865. По сему видно, что ошибкою переписчиков, но скорее, думаю, первое правее и что он жил 70 лет. Древлянского же князя Минея молодит, июля 15, или Нискинев; Степенная новгородская и Стрыковский, видится, по Иоакимову сказанию, порядочнее князь Мал, сын Нискина, именуют, гл. 4, н. 34. О детях Игоря смотри н. 105.
4. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ, СЕГО ИМЕНИ I, СЫН ИГОРЕВ
109. Месячный корм купцам, приходящим из чужих краев, есть древнее в Руси употребление для приласкания купцов; в других же народах, кроме греков, было ли сие, мне не известно, но у китайцев русские купцы по 1727 год корм имели, о чем Избрант[17] и Унферцахт[18] в Ездах Китайских написали. Персидские же и другие иностранные купцы при царе Иоанне Васильевиче и после него до времен наших долго корм в Руси получали, ибо они всегда посольствами именовались.
110. Святого Мамы, по сказанию Зонара, Свидаса и Ортелия, Мамантис Августа, монастырь близ Константинополя. Мартиниер, Лексикон.
111. Золотник есть известный всем вес, девяноста шестая часть фунта, но в счислении цены или денег никогда не почитался, а близко оного счислялась в серебре резан или боран; здесь же, думаю, драхма переведена, которые у греков по весу счислялись 8 драхм в унции, а 12 унций в фунте, следственно, драхма равна золотнику. Но у греков драхма были деньги, почитай, равные с римским денарием, которые и сребреник именовались, а хотя и у греков драхмы были в числе денег равны, да одни тяжелее, другие легче. Дидрахма же – двойная драхма; но, счисляя на нынешние наши деньги, драхма получается 23 или 24 коп., потому что тогдашний вес был нынешнего нашего тяжелее около 16 на 100; поэтому счисляет запрещенной парчи локоть около 190 коп., а ежели сие разумеет червонные золотые, то 18 рублей, и сие вероятнее. Но какая тому причина, что русским дороже купить запрещено, неизвестно, разве греки сами мало так хороших имели, как то видим, что в Персии яхонты красные ценою выше 300, алмазы выше 1000 рублей, а жемчуг 5 карат чужестранным продавать и вывозить запрещено. Резон же политический сему противоположен, и по сути, чем большею ценою товары из государства, кроме золота и серебра, вывозятся, тем более государству пользы получается.
112. Корсунь или Крым император в договор включил, как своих подданных; ибо хотя не всем оным, но городами обладали греки или подданные их генуэзцы, хотя Байер в гл. 51 и думает казар, владевших Крымом, не подданными императоров.
113. Беловежа славянское граду название, н. 137; греки же именовали Олбия, Олбиополис, Милетополис и Митрополис. Смотри часть I, гл. 12, н. 6, гл. 13, н. 30, гл. 14, н. 23, гл. 15, н. 66. По описанию Большого чертежа думается о нем при устье речки Тягинки на западной стороне Днепра, где старое и не малое городище написано; что же греки русским в оном зимовать запрещали, оное, видимо, из опасности, чтоб русские оное не захватили и большого страха грекам не нанесли.
114. Святого Елферия был остров близь устья Днепра, о котором Порфирогенит воспоминает, гл. 16, н. 33; по-видимому, ныне Кинбурн.
115. Черные по-гречески – меланхленос, как в древности народ скифский, близ Днепра живший, меланхлены от черных одежд именовались. Геродот, кн. 4, гл. 6, описал между сарматами, и Плиний близ Днепра их упоминает, гл. 12, н. 15, следственно, имеет в виду оставшихся диких сарматов, половцев, печенегов и пр.; у русских же известны были черные клобуки, которые жили по городам, оных иногда зовет казары, торки, торпеи и берендеи, как ниже на многих местах явится, и сии были подвластные русские.
116. Правильно положено судить всякого в преступлении его власти и по законам той области; ибо невозможно иноземца судить по своим законам, а кроме того в делах таких, которые, может, он за порок не почитает; ибо разные области и народы имеют такие законы, что один запрещает, то другой позволяет или за ничто вменяет, например: у нас, если на куме или на четвертой жениться, поскольку преступление закона, наказано будет, а у прочих христиан не возбранено; или у нас неженатого в священники не поставят, а у тангут и папистов жен иметь попам не допускают и пр. Другое, если кто какого закона не знал и знать не мог, оным по справедливости осужден быть не может, например: у нас запрещено остроконечные ножи носить, башмаки гвоздем подбивать, и пр.; иноземца, несведущего оного, по оным судить не можем.
117. За убийство цена установленная, и явно, что о том между греками и русскими особый договор был; ибо хотя в договоре Олегове, н. 88, и здесь ниже положено за бой 5 гривен, но сие смертное убийство с тем не согласно. В древнем законе русском за смертное убийство платеж положен по чинам скотом, что у калмыков до сих пор чинится по их закону, и сие издревле, почитай, у всех народов во употреблении было. Но в христианстве, взирая на закон божеский, всюду за наглое убийство смерть определена, и по разности убийства разная казнь, ибо убийство по сути бывает разное: 1) наглое, 2) мучительное, 3) нечаянное, 4) неосторожное, 5) оборонительное. Сие последнее в вину не причитается. На поединках убийство некоторые почитают за оборонительное, а других многих государств законы за наглое.
118. Церковь святого Илии в Киеве, о которой ниже яснее, а выше, н. 63, да церковь св. Николая на гробе Оскольдове прежде крещения Ольги были, о чем гл. 3 показано, что 863 году уже Русь крестилась, и здесь многие между послами были христиане; следственно, мнение, якобы до Владимира письма в Руси не было, сим и многими прежде сказанными доказательствами опровергается, и неведение истории русской обличается.
119. Хотя язычники сделанных ими болванов богами именовали, их почитали, на них надеялись и их боялись, однако ж и между ними благорассудные истинного всевышнего Бога признавали, как, н. 107, в прежнем договоре показано; а также и после, по случаю, Бога и Перуна различают, но простой народ, конечно, того не разумел. В гл. 2, н. 3, я упомянул, что многие мудрые люди между язычниками находились и совершенно единого Бога творца и содержателя твари признавали, а идолов презирали и уничтожали; но какую воздаяние за это получали, видим Сократа и других от невежд еретиками, атеистами и пр. поносимыми и гонимыми, а некоторые и смерть приняли. Да сие не дивно и не так прискорбно о тех, как видим в христианстве самые невежды людей, хорошо закон Божий сведущих и хранящих, одинаково поносят, гонят и, сколько могут, оскорбляют.
120. Индикт 4. По счислению греческому индикта, учрежденного Константином Великим после Христа в 312-м, счисляя от оного, то 945 как раз приходится четвертым. Миллер в Собрании древностей, не знаю как, ошибся, что сей поход Игорев указывает в 941, а индикт 14, явно в манускрипте Радзивиловском, с которого он переводил, ошибочность, а кроме того думаю, что он, видя в договоре Святослава в 971 году индикт 14, ошибся[19]. Индикт же, слово греческое, в Прологе, сентября 1, протолковано: повеление, но по сути значит повестка к платежу подданных. Оный состоял из 15 лет, в течение которые постоянный оклад в платеже сохранялся, а по прошествии 15 лет снова побор и новый оклад назначался. И чтоб все подданные тот год, когда досмотру или ревизии быть, памятовали, во всех канцелярских письмах, решениях, грамотах и пр. объявлялось, от чего у нас в обычай вошло оное в печатных книгах ставить, хотя в них уже нужды нет, и мало кто знает.
121. Сие снова о христианстве подтверждает. Смотри н. 63 и н. 118.
122. Шкура хотя значит кожа зверя, но тогда значило и деньги; ибо кожами торговали, а серебряных и других денег деланных не имели, но серебро и злато весом счисляли. Прежде же именовалось скотом и за достоинство скотом считали, как в законе древнем показано. И сие во всех народах есть древнейшее употребление, как видим, что Авраам за 100 овец землю купил, Бытия, гл. 33, ст. 19 (в русском переводе – за сто монет, в греческой – сто агнцев). А Иаков оное именует серебро, Деяния, гл. 7, стр. 16. Т. е. столько серебра дал, сколько сто овец стоили. Греки деньги именуют аргирион, т. е. серебро, иногда хризози, т. е. златницы. У латинян пекуния скот обозначает. Ныне мы именуем деньги от персидской древней монеты тинга, которые прежде, чрез болгар и татар получая, употребляли; оные были серебреные, каковые в золотнике находятся по счислению против нынешних близ 16 коп., и серебро чистое, имя же и подпись на них арабские изображены.
123. Древляне. Из сей Истории ясно видно, что народ был славянский, жили по реке Припети в лесах, и от того древляне, или лесные, именованы. Птоломей в том месте указывает народ трамонтании; сие имя от латинян значит граждане, и сие видится подходящим, ибо они имели грады. И них города Коростень, Овруч, Житомир и другие, которые до сих пор известны. Новгородские же писцы, не зная сих обстоятельств, древлян толковали в области Новгородской быть, что там Деревская пятина именуется и город вместо Коростень Торжок указывали, что сочинителя гербов градских обмануло, что Торжку положил три голубя и три воробья, нисколько ему не приличное. О Коростене смотри н. 125.
124. Рождение Игоря в разных манускриптах в разных годах: в Раскольничьем – 875, в Нижегородском – 861, в Оренбургском – 865. По сему видно, что ошибкою переписчиков, но скорее, думаю, первое правее и что он жил 70 лет. Древлянского же князя Минея молодит, июля 15, или Нискинев; Степенная новгородская и Стрыковский, видится, по Иоакимову сказанию, порядочнее князь Мал, сын Нискина, именуют, гл. 4, н. 34. О детях Игоря смотри н. 105.
4. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ, СЕГО ИМЕНИ I, СЫН ИГОРЕВ
Сватанье древлян к Ольге. Мал кн. древлянский. Ольги великодушие. Первое мщение. Послы живые в землю. Второе мщение. Послы сожжены. Игорева могила. Третье мщение. Древляне побиты. Ольга княгиня пребывала в Киеве с сыном своим Святославом и дядькой его Асмундом, воевода же был Свенелд, отец Мстишин. Древляне же, видевши, что за убийство Игоря не могут без отмщения остаться, умыслили княгиню Ольгу сосватать за их князя Мала, послали лучших своих людей к Ольге водою числом 20. Оные, прибыв к Киеву, пристали под Боричевым. Тогда же Днепр течение имел возле гор Киевских, а на Подолии не было жилища, но на горе. Град же Киев был, где есть ныне двор Гордятин и Никифоров, а двор княжий был в городе, где ныне двор демествеников за церковию святой Богородицы, ибо был тут терем каменный. Ольга же, уведав о приходе послов древлянских, призвала их к себе и сказала им: «Почтенные гости, объявите, чего ради вы присланы». И отвечали древляне: «Послала нас Древлянская земля, говоря такое: Мужа твоего убили, так как был нам тяжек, много нас расхитил и погубил, и еще хотел разорять, чего мы, не могучи терпеть, учинили. А поскольку мы имеем князей честных и добрых, которые размножили землю Древлянскую, потому просим вас, чтоб вы за нашего князя Мала пошли и злобу между нами и вами пресекли». Ольга же, прикрыв тяжкую жалость и злобу сердца своего, отвечала им веселым лицом так: «Ваше представление мне не противно, ибо мне мужа моего не поднять, только хочу вам наутро пред людьми моими честь учинить; а ныне пойдите к ладьям своим, наутро же пришлю вас звать с честию». И повелела им тайно сказать, когда их звать будут, чтоб они сказали, что пеши не пойдут, ни на конях чужих ехать не хотят, но чтоб на гору в их ладье киевляне взнесли. И таким образом отпустив послов тех, повелела Ольга во дворе своем выкопать яму великую и глубокую. На утро послала Ольга звать послов оных. И когда посланные, пришедши к ним, объявили, что зовет их княгиня Ольга на пир, приуготовленный для них, они же, возгордившиеся, отвечали, как им сказано было: «Не едем на конях, ни на возах, но понесите нас в ладьях наших». Киевляне же отвечали им: «Так как князь наш убиен, а княгиня наша хочет за вашего князя в замужество, мы принуждены волю вашу исполнить». И собрав людей множество, понесли в ладьях на гору. Они же, гордящиеся, сидели и поносили киевлян, думаюя о себе, что все желания их исполнились. Когда же принесли их на двор к княгине Ольге, повелела их с ладьями бросить в приуготовленную яму, и после чего, сама придя, видя их в яме, спросила их: «Угодна ли вам честь сия?». Они же отвечали: «Сие нам тяжелее Игоревой смерти». И повелела Ольга засыпать их живых землею, и засыпаны были. Тогда же немедля поставила Ольга крепкие заставы, чтоб древлянам никто известия дать не мог, а к древлянам послала людей надежных, говоря: «Ежели меня совершенно просите, то пришлите знатнейших ваших людей, и если уверюсь о подлинном вашем желании с надлежащею честию и великолепием, киевляне меня к вам препроводят, и тогда совокуплюсь браком с князем вашим». Сие слышавши, древляне избрали лучших людей, правящих Древлянскую землею, послали к ней. Пришедшим же оным к Киеву повелела Ольга баню приготовить, говоря им такое: «Измывшись, приходите ко мне». Они же, в уготовленную баню придя, начали мыться. Тогда Ольга велела, заперши двери, зажечь оную, и тут сгорели все. После сего Ольга, немедленно с приуготовленным войском выступив из Киева, послала к древлянам объявить, что уже идет к ним и чтобы «приуготовили у града меда довольно на месте, где тело лежит мужа моего, и я, придя, сотворю плачь и поминовение ему над гробом его по обычаю». Они же, слышавши, весьма обрадовались, поставили меда многое количество. Ольга же, приблизясь и выбрав малое число воинства, пошла налегке. И пришла ко гробу Игореву, где древляне многие навстречу выехали. Ольга же, плакав по мужу своему, повелела людям древлянским насыпать могилу великую (125). И когда насыпали, повелела (тризну) поминовение языческое отправить. После сего древляне потчеваны были приуготованным великим обедом и питием, при котором Ольга повелела отрокам своим служить пред ними. Древляне же вопросили Ольгу: «Где посланные наши, которых мы послали к тебе?». Она же отвечала, что идут помалу с людьми сына моего. Тогда велела Ольга служителям своим потчевать с довольством древлян, а сама отошла в иной шатер. И когда довольно все упились, велела она воинам своим, которые в сокрытии недалеко стояли, обступив древлян, посечь всех. И побили их до 5000, особенно же все знатнейшие их погибли тут. Это учинив, Ольга немедленно возвратилась к Киеву и собрала войско к походу на древлян, чтобы им совершенно отмстить и под власть привести.
6454 (946). Поход второй раз на древлян. Святослава храбрость. Древляне побеждены. Коростень в осаде. Голуби и воробьи в дань. Хитрость Ольги. Искоростень запален. Вышгород Ольгин. Ольга с сыном Святославом, собрав войско довольное и храброе, пошла на Древлянскую землю. Древляне же, собравшись, вышли против нее, и соступились их полки. Святослав, хотя тогда млад был, но как вождь и мститель смерти отца своего сам начал битву и, бросив копьем в древлян, пробил коня сквозь. Тогда Свенелд и Асмунд, воеводы главные его, решили: «Князь уже начал биться, поступим и мы, братия, как он». И сразясь мужественно, после некоего сопротивления победили древлян. Древляне же побежали и затворились во городах своих, а Ольга с сыном своим устремились на Коростень град, так как те убили мужа ее, и стала с войском около града, а к другим градам послала воевод. Но древляне града Искоростень, ведая вину свою, не смея покориться, крепко бились либо из-за стен, либо исходя из града. Ольга же, стоя все лето, не могла взять града приступом и умыслила так, послала во град сказать им: «Долго ли хотите сидеть? Все грады ваши предались мне, обещав дань платить, ныне в покое работают на пашнях и всяк своим промышляет без страха. А вы, не желая дань нам давать, от голода помереть хотите», ибо она не отступит, пока их не покорит. Древляне же отвечали: «Ради бы вам дань давать, если не хочешь нам мстить смерть мужа твоего». И сказал им Ольга: «Я уже мстила, когда ваши послы приходили к Киеву, дважды, и третий раз, когда сотворила тризну по мужу моему; ныне ж не хочу более мстить, но хочу дань брать невеликую и, если увижу покорность вашу, пойду прочь». На оное древляне отвечали: «Мы рады бы по вашему повелению дань дать медом и кожами, но ныне не имеем ни меда, ни белки». Она же сказал им: «Если ныне у вас нет ни меда, ни шкуры, я не хочу тягости налагать, как муж мой возложил на вас, но мало требую, дайте мне от двора по три голубя и по три воробья, и этим я буду довольна». Древляне же рады были сему малому ее требованию. Собрав от двора по три голубя и по три воробья, вскоре послали к Ольге с покорностью. Ольга же сказал им: «Вот уже покорились вы мне и сыну моему, ныне идите во град, а я, завтра отступив, возвращусь в дом мой». Древляне же, войдя во град, объявили людям, и обрадовались все граждане. А Ольга повелела раздать войску своему каждому по голубю, другим по воробью и повелела каждому голубю и воробью серу горючую и трут привязать. И как смерклось, велела, зажегши оное, всех пустить. Воробьи же и голуби влетали в гнезда свои в голубиницы и под застрехи, чрез что загорались строения; и не было двора, который бы не горел, из-за чего гражданам невозможно было гасить, поскольку все вместе запалились. Сие видевши, они побежали из града, а Ольга велела войску своему ловить их. И взяв град, сожгла весь; старейшин же града, отделив, и прочих людей нескольких казнила, других раздала в работу войску своему, а простой люд оставила платить дань, две доли к Киеву великому князю, а третья к Вышгороду ей самой, поскольку Вышгород был Ольгин. После сего пошла она с сыном своим и со всем войском по Древлянской земле, устанавливая порядок. И известны места, где останавливалась она, и места охоты ее до сего дня. А устроив и распорядившись обо всем, возвратилась в Киев с сыном своим Святославом, где пребыла лето одно.
6455 (947). Ольга в Новгород. Ольжичи. Ольга, оставив в Киеве во управлении сына своего, сама со многими вельможами пошла к Новгороду (126) и устроила по Мсте и по Полю погосты (127), и по Лугу оброки и дани уложила. И места охоты ее есть по всей земле, а сани ее стоят в Плескове (128) и до сего дня. По Днепру же и по Десне устроила перевесища, и есть село ее Ольжичи (129) и доселе. Сие устроив, возвратилась в Киев и пребывала с сыном в любви.
456 (948). Ольга послала в отечество свое, область Изборскую, с вельможами много злата и серебра и повелела на указанном от нее месте построить град на берегу Великой реки и, назвав его Плесков, населить людьми, отовсюду призывая.
Ольги причина крещению. Ольга, будучи и в язычестве, многими добродетелями сияла и, видя христиан многих, в Киеве добродетельно живших и всякому воздержанию и благонравию поучающих, весьма их похваляла и, часто с ними рассуждая чрез долгое время, закон христианский по благодати святого духа так в сердце своем вкоренила, что хотела в Киеве креститься, но учинить то было ей того без крайнего страха от народа никак невозможно. Того ради советовали ей ехать в Цареград, якобы для других нужд, и там креститься, что она за полезно приняла и ожидала удобного случая и времени (130).
6463 (955). Ольга в Цареград. Константин VII имп. Сватание императора к Ольге. Ольга крещена. Пошла Ольга к грекам и пришла ко Цареграду. Тогда был царь Константин, сын Леонов. Когда же она пришла к царю, узрел ее царь доброй весьма лицом и смышленой, удивился разуму ее и, беседуя, сказал к ней: «Достойна ты царствовать с нами во граде сем». Она же, уразумевши его желание, отвечала царю: «Я не христианка, сюда приехала для слышания и вразумления закона христианского и, довольно истину познав чрез научение, желаю быть христианкою, однако ж с тем, ежели хочешь ты сам меня крестить, то крещусь, а ежели не хочешь, то не крещусь». Сие слышав, царь вскоре повелел все к крещению ее приуготовить и крестил ее с патриархом. Ольга же, посвящена бывши, радовалась душою и телом. И поучал ее патриарх о вере от святого писания, говоря ей: «Благословенна ты в женах русских, поскольку возлюбила свет, а тьму оставила; благословить тебя будут сыновья русские в последние дни внуков твоих». Изъяснил же ей о церковном уставе, молитве, посте и содержании тела в чистоте, она же слушала, наклонивши голову стояла, как губа влагою напояемая, внимаючи учению, и поклонилась патриарху, говоря при этом: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сетей неприязненных». И крещена была самим царем, было же наречено имя ей в святом крещении Елена, как и древняя царица Елена, мать великого Константина (131).
Ольги отказ о браке. Святослав крещения не приемлет. После крещения же призвал ее царь и сказал ей: «Хочу тебя взять себе в жену» (132). Она же сказала: «Как же меня хочешь взять, окрестив сам и нареча себе дщерью? У христиан же такого закона нету, как сам знаешь». И сказал царь: «Перехитрила ты меня». И дав ей дары многие, злато, серебро, парчи и сосуды различные, отпустил ее. Ольга же обещала ему дать войско на противников ему. И когда желала возвратиться, пришла к патриарху, благословения прося на путь, и сказала ему: «Люди мои язычники и сын мой, помолись, чтобы меня Бог соблюл от всякого зла». И сказал патриарх: «Чадо, верно это, во Христа крестилась и во Христа облеклась; Христос от взятия сохранит тебя, как в древности сохранил Еноха и потом Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, так и тебя избавит от неприязни и от сетей диавольских». И благословил ее патриарх, она же пошла с миром в свою землю. Пришедши же в Киев, жила тогда с сыном своим и учила его и народ креститься. Но он о крещении не внимал, ни даже слышать не хотел, но всегда ей говорил: «Как я один крещусь, когда прочие не хотят?». И ежели кто крестился, не возбранял, однако ругали их, укоряя неистово веру христианскую.
6464 (956). Греки просят войск. Ольга отказала. Царь Константин прислал послов к Ольге и сыну ее Святославу просить, по обещанию ее, войска, поскольку тогда он имел нужду, и чтоб ему немедля прислать. Ольга же отвечала: «Сколько я у тебя стояла в Скутарах, столько, царь, придя, пусть постоит здесь в Почайне (133), и я ему вдвойне воздам». Сие того ради сказала, что Святослав не любил греков, а скорее, что далеко войска за Цареград посылать опасались. И так Ольга, одарив послов, отпустила с честию многою.
6467 (959). Умер Константин VII. Роман импер. Притчи, гл. 11. Умер Константин император, после него принял престол сын его Роман. Ольга великая княгиня жила с сыном своим Святославом и учила его закону христианскому, приводя его ко крещению. Он же нисколько тому не внимал и пренебрегал тем. Но если кто хотел волею креститься, тем не возбраняли, но ругались, понося неистово веру христианскую; ибо слово Божие погибающим уродство есть, не смыслящим, ни разумеющим истины, но во тьме ходя, не видят слова божиего, ибо одебелели сердца их, ушам тяжко слышать и очам видеть. Сказал Соломон: «Нечестивый делает дело ненадежное». И еще писание говорит: «Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли» (134). И так же Ольга часто говорила: «Я, сын мой, Бога познав, радуюсь, и если ты познаешь, радоваться будешь вовеки». Он же, не веря ей, так сказал: «Как я могу один иной закон принять, а вельможи и народ смеяться начнут». Она ж сказал ему: «Ежели ты только крестишься, то все будут то же творить». Он же, не слушая матери, поступал по обычаям языческим, ибо не ведал закона Божия, что детям должно родителям повиноваться, ибо ежели не покоряется и благому наставлению не последует, тот погибнет, как и сказано было: «Если кто отца и матерь не послушает, смертию да умрет». Сей же не только не послушал, но гневался на матерь свою. Ибо Соломон сказал: «Поучающий кощунника наживет себе бесславие, и обличающий нечестивого – пятно себе. Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя». Однако Ольга, как мать любя Святослава, сказала: «Воля божья да будет, если Бог помиловать восхочет род земли нашей, может вложить на сердце ему, что он обратится к Богу и живым будет, как то ж и мне даровал». Сама же молилась за сына своего до мужества возраста его, прилежа отвратить обычаи языческие; однако когда в возраст пришел, все оное насеянное подавило терние в нем, ибо окаменело сердце его.
6472 (964). Князь Святослав как только в возраст пришел, начал совокуплять войска многие и собирать мужей храбрых, поскольку и сам был храбр и легок весьма, ходил как барс. Войны многие ведя, возов с собой не имел, ни котла и мяса не варил, но, на тонкие куски изрезав конину, зверину или говядину, на углях испекши, ел; и шатра не имел, и постель его войлок подседельный, да седло в головах, как подушка, служило ему; такими и прочие воины его все были. Он ко всем, на кого за какую обиду хотел воевать, посылал прежде объявлять: если хотят мира, то б прислали посла и примирились; а если мира не хотят, то сам во пределы их пройдет. Сначала ходил к реке Оке на вятичей, вопрошая их: «Кому даете дань?». Они же сказали: «Казарам по куне от орала даем». Он же взял от них дань и не повелел казарам давать. Так же и с другими многими, противящимися власти русской, учинил. Тогда же отменила Ольга княжий обычай, а уложила брать от жениха по черной кунице как князю, так боярину от его подданного (135).
6454 (946). Поход второй раз на древлян. Святослава храбрость. Древляне побеждены. Коростень в осаде. Голуби и воробьи в дань. Хитрость Ольги. Искоростень запален. Вышгород Ольгин. Ольга с сыном Святославом, собрав войско довольное и храброе, пошла на Древлянскую землю. Древляне же, собравшись, вышли против нее, и соступились их полки. Святослав, хотя тогда млад был, но как вождь и мститель смерти отца своего сам начал битву и, бросив копьем в древлян, пробил коня сквозь. Тогда Свенелд и Асмунд, воеводы главные его, решили: «Князь уже начал биться, поступим и мы, братия, как он». И сразясь мужественно, после некоего сопротивления победили древлян. Древляне же побежали и затворились во городах своих, а Ольга с сыном своим устремились на Коростень град, так как те убили мужа ее, и стала с войском около града, а к другим градам послала воевод. Но древляне града Искоростень, ведая вину свою, не смея покориться, крепко бились либо из-за стен, либо исходя из града. Ольга же, стоя все лето, не могла взять града приступом и умыслила так, послала во град сказать им: «Долго ли хотите сидеть? Все грады ваши предались мне, обещав дань платить, ныне в покое работают на пашнях и всяк своим промышляет без страха. А вы, не желая дань нам давать, от голода помереть хотите», ибо она не отступит, пока их не покорит. Древляне же отвечали: «Ради бы вам дань давать, если не хочешь нам мстить смерть мужа твоего». И сказал им Ольга: «Я уже мстила, когда ваши послы приходили к Киеву, дважды, и третий раз, когда сотворила тризну по мужу моему; ныне ж не хочу более мстить, но хочу дань брать невеликую и, если увижу покорность вашу, пойду прочь». На оное древляне отвечали: «Мы рады бы по вашему повелению дань дать медом и кожами, но ныне не имеем ни меда, ни белки». Она же сказал им: «Если ныне у вас нет ни меда, ни шкуры, я не хочу тягости налагать, как муж мой возложил на вас, но мало требую, дайте мне от двора по три голубя и по три воробья, и этим я буду довольна». Древляне же рады были сему малому ее требованию. Собрав от двора по три голубя и по три воробья, вскоре послали к Ольге с покорностью. Ольга же сказал им: «Вот уже покорились вы мне и сыну моему, ныне идите во град, а я, завтра отступив, возвращусь в дом мой». Древляне же, войдя во град, объявили людям, и обрадовались все граждане. А Ольга повелела раздать войску своему каждому по голубю, другим по воробью и повелела каждому голубю и воробью серу горючую и трут привязать. И как смерклось, велела, зажегши оное, всех пустить. Воробьи же и голуби влетали в гнезда свои в голубиницы и под застрехи, чрез что загорались строения; и не было двора, который бы не горел, из-за чего гражданам невозможно было гасить, поскольку все вместе запалились. Сие видевши, они побежали из града, а Ольга велела войску своему ловить их. И взяв град, сожгла весь; старейшин же града, отделив, и прочих людей нескольких казнила, других раздала в работу войску своему, а простой люд оставила платить дань, две доли к Киеву великому князю, а третья к Вышгороду ей самой, поскольку Вышгород был Ольгин. После сего пошла она с сыном своим и со всем войском по Древлянской земле, устанавливая порядок. И известны места, где останавливалась она, и места охоты ее до сего дня. А устроив и распорядившись обо всем, возвратилась в Киев с сыном своим Святославом, где пребыла лето одно.
6455 (947). Ольга в Новгород. Ольжичи. Ольга, оставив в Киеве во управлении сына своего, сама со многими вельможами пошла к Новгороду (126) и устроила по Мсте и по Полю погосты (127), и по Лугу оброки и дани уложила. И места охоты ее есть по всей земле, а сани ее стоят в Плескове (128) и до сего дня. По Днепру же и по Десне устроила перевесища, и есть село ее Ольжичи (129) и доселе. Сие устроив, возвратилась в Киев и пребывала с сыном в любви.
456 (948). Ольга послала в отечество свое, область Изборскую, с вельможами много злата и серебра и повелела на указанном от нее месте построить град на берегу Великой реки и, назвав его Плесков, населить людьми, отовсюду призывая.
Ольги причина крещению. Ольга, будучи и в язычестве, многими добродетелями сияла и, видя христиан многих, в Киеве добродетельно живших и всякому воздержанию и благонравию поучающих, весьма их похваляла и, часто с ними рассуждая чрез долгое время, закон христианский по благодати святого духа так в сердце своем вкоренила, что хотела в Киеве креститься, но учинить то было ей того без крайнего страха от народа никак невозможно. Того ради советовали ей ехать в Цареград, якобы для других нужд, и там креститься, что она за полезно приняла и ожидала удобного случая и времени (130).
6463 (955). Ольга в Цареград. Константин VII имп. Сватание императора к Ольге. Ольга крещена. Пошла Ольга к грекам и пришла ко Цареграду. Тогда был царь Константин, сын Леонов. Когда же она пришла к царю, узрел ее царь доброй весьма лицом и смышленой, удивился разуму ее и, беседуя, сказал к ней: «Достойна ты царствовать с нами во граде сем». Она же, уразумевши его желание, отвечала царю: «Я не христианка, сюда приехала для слышания и вразумления закона христианского и, довольно истину познав чрез научение, желаю быть христианкою, однако ж с тем, ежели хочешь ты сам меня крестить, то крещусь, а ежели не хочешь, то не крещусь». Сие слышав, царь вскоре повелел все к крещению ее приуготовить и крестил ее с патриархом. Ольга же, посвящена бывши, радовалась душою и телом. И поучал ее патриарх о вере от святого писания, говоря ей: «Благословенна ты в женах русских, поскольку возлюбила свет, а тьму оставила; благословить тебя будут сыновья русские в последние дни внуков твоих». Изъяснил же ей о церковном уставе, молитве, посте и содержании тела в чистоте, она же слушала, наклонивши голову стояла, как губа влагою напояемая, внимаючи учению, и поклонилась патриарху, говоря при этом: «Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сетей неприязненных». И крещена была самим царем, было же наречено имя ей в святом крещении Елена, как и древняя царица Елена, мать великого Константина (131).
Ольги отказ о браке. Святослав крещения не приемлет. После крещения же призвал ее царь и сказал ей: «Хочу тебя взять себе в жену» (132). Она же сказала: «Как же меня хочешь взять, окрестив сам и нареча себе дщерью? У христиан же такого закона нету, как сам знаешь». И сказал царь: «Перехитрила ты меня». И дав ей дары многие, злато, серебро, парчи и сосуды различные, отпустил ее. Ольга же обещала ему дать войско на противников ему. И когда желала возвратиться, пришла к патриарху, благословения прося на путь, и сказала ему: «Люди мои язычники и сын мой, помолись, чтобы меня Бог соблюл от всякого зла». И сказал патриарх: «Чадо, верно это, во Христа крестилась и во Христа облеклась; Христос от взятия сохранит тебя, как в древности сохранил Еноха и потом Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, так и тебя избавит от неприязни и от сетей диавольских». И благословил ее патриарх, она же пошла с миром в свою землю. Пришедши же в Киев, жила тогда с сыном своим и учила его и народ креститься. Но он о крещении не внимал, ни даже слышать не хотел, но всегда ей говорил: «Как я один крещусь, когда прочие не хотят?». И ежели кто крестился, не возбранял, однако ругали их, укоряя неистово веру христианскую.
6464 (956). Греки просят войск. Ольга отказала. Царь Константин прислал послов к Ольге и сыну ее Святославу просить, по обещанию ее, войска, поскольку тогда он имел нужду, и чтоб ему немедля прислать. Ольга же отвечала: «Сколько я у тебя стояла в Скутарах, столько, царь, придя, пусть постоит здесь в Почайне (133), и я ему вдвойне воздам». Сие того ради сказала, что Святослав не любил греков, а скорее, что далеко войска за Цареград посылать опасались. И так Ольга, одарив послов, отпустила с честию многою.
6467 (959). Умер Константин VII. Роман импер. Притчи, гл. 11. Умер Константин император, после него принял престол сын его Роман. Ольга великая княгиня жила с сыном своим Святославом и учила его закону христианскому, приводя его ко крещению. Он же нисколько тому не внимал и пренебрегал тем. Но если кто хотел волею креститься, тем не возбраняли, но ругались, понося неистово веру христианскую; ибо слово Божие погибающим уродство есть, не смыслящим, ни разумеющим истины, но во тьме ходя, не видят слова божиего, ибо одебелели сердца их, ушам тяжко слышать и очам видеть. Сказал Соломон: «Нечестивый делает дело ненадежное». И еще писание говорит: «Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли» (134). И так же Ольга часто говорила: «Я, сын мой, Бога познав, радуюсь, и если ты познаешь, радоваться будешь вовеки». Он же, не веря ей, так сказал: «Как я могу один иной закон принять, а вельможи и народ смеяться начнут». Она ж сказал ему: «Ежели ты только крестишься, то все будут то же творить». Он же, не слушая матери, поступал по обычаям языческим, ибо не ведал закона Божия, что детям должно родителям повиноваться, ибо ежели не покоряется и благому наставлению не последует, тот погибнет, как и сказано было: «Если кто отца и матерь не послушает, смертию да умрет». Сей же не только не послушал, но гневался на матерь свою. Ибо Соломон сказал: «Поучающий кощунника наживет себе бесславие, и обличающий нечестивого – пятно себе. Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя». Однако Ольга, как мать любя Святослава, сказала: «Воля божья да будет, если Бог помиловать восхочет род земли нашей, может вложить на сердце ему, что он обратится к Богу и живым будет, как то ж и мне даровал». Сама же молилась за сына своего до мужества возраста его, прилежа отвратить обычаи языческие; однако когда в возраст пришел, все оное насеянное подавило терние в нем, ибо окаменело сердце его.
6472 (964). Князь Святослав как только в возраст пришел, начал совокуплять войска многие и собирать мужей храбрых, поскольку и сам был храбр и легок весьма, ходил как барс. Войны многие ведя, возов с собой не имел, ни котла и мяса не варил, но, на тонкие куски изрезав конину, зверину или говядину, на углях испекши, ел; и шатра не имел, и постель его войлок подседельный, да седло в головах, как подушка, служило ему; такими и прочие воины его все были. Он ко всем, на кого за какую обиду хотел воевать, посылал прежде объявлять: если хотят мира, то б прислали посла и примирились; а если мира не хотят, то сам во пределы их пройдет. Сначала ходил к реке Оке на вятичей, вопрошая их: «Кому даете дань?». Они же сказали: «Казарам по куне от орала даем». Он же взял от них дань и не повелел казарам давать. Так же и с другими многими, противящимися власти русской, учинил. Тогда же отменила Ольга княжий обычай, а уложила брать от жениха по черной кунице как князю, так боярину от его подданного (135).