Татьяна Морозова. Колесница белого бога

   Марджани проверила кое-какие документы и набрала номер русского посольства.

Глава 10

   Мишка рассудил, что сумма, внесенная семейству Сиддиков за его проживание, разрешает многое. И посему возвращался из университета пешком. В конце концов, здоровяк Василий именно этой свободе передвижения позавидовал больше всего. А раз так, Мишке надо сразу показать, кто хозяин положения. И осваивать пешие маршруты.
   Он шел по чистым улицам Хартума, не особо заботясь об ориентирах и кратчайшей дороге. Машина плелась позади, отставая, в зависимости от наличия пробок и светофоров, на несколько метров. Мальчишка чувствовал себя наследным принцем. К тому же от зданий университета было совсем близко до моста, перекинутого через Голубой Нил. Но Мишка решил сделать разведку, обойдя сначала несколько ближайших кварталов.
   Центр Хартума представлял собой незамысловатую сеть прямоугольных улиц малой этажности. Он сливался с торговой частью города: хартумский Сити состоит сплошь из офисов крупных фирм, банков и торговых площадей. Тут же, недалеко друг от друга, располагались различные храмы: Православной, Католической, Коптской церквей, все – постройки времен английской колонизации. Дальше, через несколько улочек с мелкими лавками, что делало их похожими на рынок, имелся указатель на набережную. Парень заметил его и твердым шагом свернул в направлении стрелки. Водитель – Мишка отчетливо услышал его недовольный возглас – кое-как повернул за мальчишкой. Ему приходилось очень непросто. Правила дорожного движения в Судане, как и во всей Африке, – весьма относительны.
   На берегу дышалось немногим лучше: в это время года воздух здесь, кажется, состоял лишь из жара и пыли.
   На набережной Мишка сбавил шаг, тут было чем полюбоваться. Белый Дворец республики, здания министерств и иностранных посольств, причудливая современность в архитектуре ислама… Меньше бросался в глаза общий контраст между роскошью и нищетой построек. Именно на набережной находились театр, выставочный зал, библиотека…
   И вдруг парень услышал истошный крик. Метрах в десяти от него собралась небольшая толпа зевак, с которой смешались полицейские в светло-голубой форме. Мишка ускорил шаг.
   Крики усилились. Парень подбежал к толпе и увидел дикую, невообразимую картину. В круге толпы, как зверь на арене цирка, металась женщина средних лет. Двое полицейских подстегивали ее кнутами, стараясь задеть кончиками хлыстов открытую кожу лица. Женщина, вся укутанная в темную одежду с накидкой, извивалась и кричала, ее красные шаровары мелькали в разрезах восточного балахона. Крики были какие-то гортанные, булькающие, хрипящие. Хотя плети опускались на ее тело без остервенения, даже с какой-то ленцой, просто из назидательных побуждений, от этих криков казалось, что женщину просто разрывают на части. Но никто из стоящих зевак и прохожих даже не пытался ее защитить.
   Мишка сжал кулаки. Плеть вновь оставила на лице женщины кровавую полосу. И парень не сдержался. Оттолкнул кого-то из зевак и ринулся прямо под хлыст. Острая боль движущегося по инерции кнута пронзила его – удар прошелся по спине. В следующую секунду парень почувствовал, что кто-то подхватил его под мышки и грубо встряхнул. Женщина все еще истошно кричала. Видимо, унижение было сильнее боли…
   Толпа активно переговаривалась, показывая на мальчишку.
   – В чем дело? – полицейский, понимая, что перед ним иностранец, говорил на английском.
   Мишка несколько секунд приходил в себя. Адреналиновый взрыв в крови был такой силы, что полицейскому пришлось напрячься, чтобы удержать парня.
   – Почему вы бьете эту женщину? Никто не имеет права поднимать руку на беззащитного человека! – Мишка орал по-русски, выбрасывая в воздух все, что накопилось в нем за эти последние дни, его колотило от бешенства, от страха и жалости к себе.
   Толпа удивленно комментировала происходящее. Женщина жалобно подвывала, но и ее внимание теперь приковала сцена, главным героем которой стал подросток.
   – В чем дело? Кто ты такой? – вновь задал вопрос полисмен.
   Тут, наконец, подбежал Махмуд, еще за несколько шагов он начал что-то выкрикивать и отчаянно жестикулировать.
   – Простите его, господин полицейский, – торопясь, громко говорил водитель, при этом всовывал в руки полисмена какой-то документ, – простите его, он тут недавно.
   Второй полицейский взял бумагу водителя, внимательно посмотрел на нее и с еще большим вниманием стал вглядываться в лицо Махмуда. Мишка отчаянно пытался вырваться из цепких рук. Ничего не получалось. Героическая сцена мало-помалу теряла накал, превращаясь в юношескую истерику.
   – Я служу у доктора Сиддика. Уважаемый человек, профессор, – тараторил водитель, – а мальчик гостит в его доме.
   – Кто он? – полицейский не мигая смотрел на Мишку.
   У того от обиды потекли слезы по щекам.
   – Русский!
   – Русский? – переспросил, будто не доверяя словам Махмуда, один полицейский.
   Слово полетело по толпе, передаваемое на разные интонационные лады. Мишкины ноги коснулись земли.
   Фыркая, как недовольный кот, которого потянули за усы, парень плюхнулся на сиденье автомобиля.
   – Ай-яй-яй! Разве ты не знаешь, что в каждой стране свои обычаи? – Махмуда прорвало, слова потекли тем же потоком, что и бурные воды Голубого Нила. – Полиция делает свое дело. Женщина должна была сесть на землю и спокойно ждать, когда к ней подойдет офицер. А эта – сама виновата. Стала кричать «Хватит, хватит!» Стала бегать и звать на помощь. А бегать нельзя. Нужно повиноваться. Если не повиноваться полиции, можно получить за раз пятьдесят ударов кнутом. А потом – тюрьма. И никаких объяснений… У каждой страны свои правила. Зачем ты вмешался?
   Мишка хмурился и смотрел в окно.
   Судан проникал в него страхом и болью. На спине ныла рана от хлыста. Но это лишь один случайный удар… А если бы их было полсотни?

Глава 11

   Доктор Сиддик пил утренний кофе и неторопливо читал газету. Он придерживался консервативных взглядов во всем, особенно в ритуалах быта. Сиддик втайне гордился своей семьей, своим домом, собой… Слава Аллаху, жена все еще с ним и детьми…
   Зазвонил телефон.
   – Я скажу, что ты уже выехал на работу, – предложила Адиля.
   Вчера она очень испугалась за русского мальчика, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы пробиться к нему: он пулей вылетел из машины, взбежал по лестнице и заперся в своей комнате. Махмуд в красках рассказал об уличном ЧП. Сиддик пережил несколько крайне неприятных минут. Но Адиля, кажется, все уладила. Только бы Аллах подарил ей еще много дней жизни, ей нельзя волноваться…
   – Ничего. Я сам, – он поднялся из-за стола и взял телефонную трубку.
   – Доктор Сиддик, – голос Марджани звучал немного нервозно, – господин Хашим желает с вами поговорить. Я переключаю.
   Сиддик взглянул на жену. Она понимала его без слов.
   – Господин Хашим? – Сиддик почему-то взволновался.
   – Да, дорогой мой доктор Сиддик, да, это я. Что у вас вчера произошло? Что за скандал с вашим русским гостем?
   У Сиддика сердце ушло в пятки. Откуда он знает?
   – Мальчик возвращался домой. И стал свидетелем наказания женщины… Но мы ему уже объяснили… Жена поговорила с ним…
   – Вот что, Сиддик. В Интернете этот случай выложен со всеми подробностями. В толпе кто-то незаметно снял стычку на видео. Вы понимаете, что такое Интернет? Всемирная паутина, Сиддик. Скандал. Так что поздравляю, ваше имя прозвучало на весь мир в связи с этой историей. Думаю, дошло до президента…
   – Мое имя?! – Сиддик сел на стул и промокнул разом взмокший лоб салфеткой.
   – Да. Ваш водитель очень старался убедить полицию в том, что мальчик принадлежит хорошему окружению… Это проблема, Сиддик. Благодаря такому скандалу Америка получает дополнительные бонусы, понимаете? Насилие над личностью, публичное избиение женщин и тому подобная чепуха… Нет, не чепуха, конечно. Но наш с вами общий план поставлен под угрозу. Что, если отец мальчика отреагирует так, как должна отреагировать любая любящая семья?