Сюда, в Чойский район в окрестности сельца Каракокша, где с началом туристического сезона великий тубаларский шаман с университетским дипломом разбивал на берегах реки в лесу свой походный лагерь, туристические группы заглядывали в гости по пути с Телецкого озера.
   Туристов любили и холили, потакали их капризам, а потому решено было устроить все как можно более натурально. Уже в первых числах июня Матвей Жадов и компаньон Мещерского Рюрик Гнедич строили айлу – жилище шамана из жердей, покрывая все рубероидом. Лишь снаружи для пущего колорита рубероид маскировали корой.
   И великий тубаларский шаман из своего офиса в Новосибирске на все лето переселялся в девственные леса Каракокши, к комарам.
   Для того чтобы выглядел шаман как надо, Инга нанимала специальную портниху, и та неделями торчала в музее этнографии, копируя одеяние алтайского шамана: рубаху, штаны, куртку из овчины, обшитые бахромой из крученых веревок, полосками кожи, меха, белыми ленточками, медными бляшками, колокольчиками и бубенцами. Когда великий тубаларский шаман скидывал джинсы и куртку Nike и напяливал на себя весь этот прикид, когда брал в руки кожаный бубен и колотушку и начинал свой танец у огня с прыжками, вращением волчком, все это невероятное одеяние приходило в движение – полоски кожи, ленты, веревочные жгуты, змеи из шерстяных ниток летели по воздуху, кружа и переплетаясь, добавляя объема, превращая фигуру танцующего шамана в какое-то невероятное существо, выкликающее хриплым голосом имена духов леса и гор.
   Но кульминацией всего представления являлся не танец, а вот это глухое бормотание у огня, когда, наплясавшись до упаду, великий тубаларский шаман откладывал бубен, брал в руки трубку, набитую табаком, и начинал рассказывать туристам сказки «черневой» тайги.
   Он знал немало местных мифов, историй о духах, о воинах, о великой любви, об олене Золотые рога и Огненной красавице. Но туристы, как дети, почти всегда жаждали страшных сказок.
   Жуткие истории Матвей Жадов любил сочинять сам. Недаром ведь окончил филфак университета. И когда на него волной накатывало вдохновение… вот как сейчас, он рассказывал воистину захватывающую дух сказку.
   О том, как оно там, в тайге, терзаемое голодом и злобой, выходит на свою ночную охоту, чуя твой след, твою кровь, твой страх. Берегитесь, оно уже близко! И нет спасения никому.
   – Да, старики тут много чего необычного помнят и знают. Я сам слышал.
   Это подал голос верный Рюрик – компаньон Мещерского Рюрик Гнедич. Не только блестящий переводчик с японского. Но и парень вообще на загляденье. С великим тубаларским шаманом они работали парой, пудря мозги доверчивым туристам.
   Правда, Рюрик, пожелай он выступать сольно, тоже мог много чего порассказать о своих приключениях. Почти двухметрового роста атлет, капитан рыболовной шхуны с Камчатки, до этого проплававший пять сезонов на японских и сингапурских судах, побывавший в Японии, Новой Зеландии, Папуа – Новой Гвинее, потерявший, к несчастью, свою шхуну вместе со всем уловом в жестокий шторм у Командорских островов.
   Это был обычный, хоть и очень сильный осенний шторм, и Рюрика Гнедича – капитана и судовладельца – этот чертов шторм разорил. Но вот странность, с тех пор как это случилось, Рюрик Гнедич рассказывал всем, даже близким своим друзьям, таким, как Сергей Мещерский, что вовсе не буря погубила его корабль, а проклятый НЛО, что «вдруг вынырнул из моря у самой нашей кормы».
   Видимо, потеря бизнеса что-то там переклинила в мозгах отважного капитана. И с тех самых пор он просто помешался на пришельцах и вторжении инопланетян. Мещерский прощал своему компаньону это чудачество. В туристическом бизнесе от Алтая до Владивостока и Камчатки Рюрик Гнедич был незаменим. И как никто он умел общаться с требовательными японскими туристами. Они его просто обожали, бросали на мускулистого гиганта восхищенные взгляды, как, например, юная Сатико-сан вот сейчас.
   А то, что каждую свободную минуту капитан Рюрик торчал в Интернете на UFO-сайтах и форумах, то это такая уж прихоть. К тому же, к счастью, в окрестностях сельца Каракокша мобильной связи пока не водилось, а следовательно, все ноутбуки, планшеты и айфоны не работали.
   О селе Каракокша, где они останавливались сегодня днем по пути с Телецкого озера, Сергей Мещерский сохранил самые теплые, нежные воспоминания.
   Ну, во-первых, в сельце имелась АЗС, и они заправили полные баки двух своих видавших виды внедорожников «Ниссан» (собственность турфирмы) и залили канистры про запас. Во-вторых, туроператор и менеджер Инга сразу же повела Сатико-сан и Юрико-сан, а также четырех студентов Токийского университета (русистов-филологов) в местный кондитерский магазин, и они, радостно курлыкая, затоварились конфетами, печеньем и восхитительными сушками к чаю.
   В-третьих, в сельце их уже ждали лесники-проводники и топили две отличные бани. И в-четвертых, после парной, после отдыха они все до отвала наелись в местном кафе.
   Японцы уминали жареные сосиски и картошку с отменным аппетитом, а каракокшинские фирменные соленья – огурцы с перчиком, моченая брусника, маринованный папоротник и кислая капуста – заставляли их поднимать большие пальцы – «Круто!», строить «рожки» в форме буквы V – виктория, даешь! И беспрерывно фотографироваться на телефоны и планшеты.
   Мещерский знал, как только они доберутся до мест с мобильной связью и Интернетом, все эти снимки полетят на фейсбук – японским родичам и друзьям.
   А пока Сатико и две японские студентки пили чай с малиновым вареньем в зале кафе, отделанном светлым таежным деревом, беспрестанно шептались, хихикали, косились лукаво на красавца Рюрика, пившего пиво в компании Мещерского и господина Ито, и показывали друг другу и официанткам кафе свои фотки, еще раньше загруженные в телефон, – снимки Чуйского тракта, Телецкого озера, а также горы Фудзияма, снимки потешных рисованных зайчиков и кисок с улыбающимися мордашками, снимки своих бывших бойфрендов и фотки улетного японского мороженого – эскимо на палочке в форме шоколадных пенисов.
   Официантки фыркали и смеялись, японки кланялись, благодаря за гостеприимство, а семидесятилетняя мать господина Ито – двужильная, невероятной выносливости бывалая туристка – лишь качала головой и улыбалась благожелательно.
   Здесь, в айлу великого тубаларского шамана, она тоже качала головой, слушая перевод. Но уже без улыбки, очень серьезно, словно верила всем этим алтайским побасенкам.
   – И вот, когда весной оно выходит наружу, лишь голод его вожатый. Поймать и задрать оленя… Но олени бегают быстро, их трудно догнать. Убить медведя в берлоге? Но медведи после зимней спячки растеряли свой жир. Оно сильное и шибко злое, оно ищет медвежью берлогу. И тайга оглашается рычанием и воем. И скоро все кончено, лишь кровь на снегу. Таежные падальщики растаскивают медвежьи кишки по проталинам. Но его голод не утолен. Зима была такой долгой. Оно убило медведя и пожрало его печень. Теперь оно хочет убить человека и сожрать его сердце.
   Голос великого тубаларского шамана тихий, монотонный. Рюрик Гнедич шепчет свой перевод господину Ито и его семейству, студенты и студентки понимают по-русски. Сухие сучья потрескивают в очаге, багровое пламя бликами играет на стенах айлу, освещая их лица.
   – Старики тут кое-что рассказывают, но нехотя, словно чего-то боятся, – закончив перевод, Рюрик «подключается» к действу. – Я слышал, у этого ОНО много имен.
   – Ни одно да не будет названо к ночи, – великий тубаларский шаман откладывает трубку и берется за свой бубен. – Это не злой дух, не Алумасу, не орлог из подземной пещеры, не сын леса. Ибо сын леса не станет затаптывать огонь в очаге и протыкать человечий глаз острой иглой. Орлог любит пугать, Алумасу любит вредить, но ни один из них не осквернит свой рот кусками плоти, содранной с человечьего лица. ОНО охотится на людей и пожирает их плоть, ест человечину. ОНО не злой дух, ОНО гораздо хуже, страшнее, ибо для него нет закона и духи предков против него бессильны. Гнев Эрлика породил его… Эрлик однажды возжелал потягаться с великим Ульгенем, отцом всего сущего. Но был посрамлен. ОНО – плод его ярости, ужас для всех земных созданий бога Ульгеня. ОНО охотник и пожиратель, ОНО – чудовище ночи и дня. Никто не выживает, встретившись с ним в тайге или на дороге. А потом лесники и охотники находят в лесу кости и черепа, прибитые к стволам пихт. И следы его когтей на коре, кровавые метки, что оно оставляет на деревьях, говоря нам: вы все – моя добыча и я еще не сыт вами. Я голодный после долгой зимы.
   Семидесятилетняя Юрико-сан – двужильная, бывалая туристка – что-то зашептала Рюрику, и тот перевел:
   – Юрико-сан интересует, в каком виде сын гнева Эрлика употребляет мясо человека – в сыром или как-то обрабатывает? Жарит?
   – Сын гнева… не совсем точно, скорее плод гнева Эрлика, – изрек великий тубаларский шаман, легонько стукнув колотушкой в бубен. – Оно не имеет пола и совокупляется само с собой. Когда оно ловит человека…
   – Ну все, пошло-поехало, – шепнула Инга Мещерскому. – Теперь братца уже не остановить. Пойду воздухом подышу, не хочешь со мной? Вон глаза у тебя от дыма как у кролика красные.
   Они выбрались из айлу. Глотнув свежего бодрящего смолистого воздуха, Мещерский аж поперхнулся, закашлялся. Инга подошла, плавно, соблазнительно вертя бедрами, обтянутыми узкими джинсами, и постучала его легонько по спине.
   – Москвичонок ты мой, – пропела она, улыбаясь. – Дыши, дыши полной грудью, воздух наш таежный лучше вина. А по-крупному мы с этих япошек наварили бабок, да? Выгодный тур, давно такого не было. Вот устроим им еще конный поход к каракокшинской пещере, и за это с япошек слупим, а потом ты сядешь в самолет и улетишь в свою Москву. И я тебя долго не увижу, может, вообще никогда?
   – Ты такая красивая сейчас, Инга!
   Наверно, и правда, пьянящий смолистый воздух кедровой тайги тому виной, или этот вот потрясающей красоты закат над сопками, а может, рокот и плеск реки, что течет в лесу совсем рядом с биваком шамана и палаточным лагерем, устроенным для туристов, где каждая палатка – еще пуста и так и зовет уединиться, но Мещерский внезапно ощутил небывалый прилив сил, голова пошла кругом.
   Инга – маленькая, плотно сбитая, черноволосая, с щеками, как наливные яблочки, улыбалась ему. Красавица из рода тубаларов в рваных своих джинсах в облипочку, шнурованных ботинках и жилетке-дутике казалась ослепительной на фоне тайги. Мещерский отлично знал, что она крутила роман с Рюриком, они хоть и не жили вместе открыто, но не делали тайны из своих отношений.
   – И ты такой славный, только вот борода у тебя прямо ужас какая, – Инга подошла вплотную и запустила пальчики в бороду Мещерского, с которой он, как истый путешественник, не расставался вот уже два года. – Мохнатка ты моя, а мою мохнатку хочешь потрогать?
   – Инга, я… ох, что ты делаешь… прекрати… нет, не останавливайся…
   Ее руки блуждали, пальцы ласкали нежно и требовательно, Мещерский запрокинул голову – в просвете между деревьями он видел вечернее небо. Инга, наступая, начала подталкивать его к ближайшей палатке, на ходу расстегивая куртку, рубашку, брючный ремень. Мещерский млел от блаженства и видел высоко-высоко над собой крохотную яркую точку, словно там, в небесах, кто-то пришпилил бусинку или ягоду…
   И вдруг этих бусин, светящихся алым в небе, стало несколько. И над тайгой, над сопками, над селом Каракокша, над биваком шамана послышался гул. Как будто там, наверху, кто-то включил силовую установку, гул перешел в грохот, рев, свист.
   Из айлу выскочил Рюрик Гнедич, за ним японские туристы и сам великий тубаларский шаман Матвей Жадов.
   – Матюша, что это такое? – испуганно воскликнула Инга; отпрянув от Мещерского, она уставилась в небо.
   Японцы залопотали, кинулись к рюкзакам, сложенным у входа в айлу, доставать фотокамеры.
   Что-то прочертило небо, вспоров горизонт огненной вспышкой – со свистом и гулом, но очень далеко. А потом раздался взрыв, такой, что земля под ногами дрогнула.
   – Что это такое?! – завопила Инга.
   – Вторжение, вот что это такое! – Рюрик Гнедич тыкал пальцем в небо. – Я же вам говорил, а никто меня не слушал. Они уже тут, они прилетели! Боевой крейсер на орбите высаживает десант. Тут аномальная зона, тут их база!
   – Какая еще база, чья? Что ты городишь? – великий тубаларский шаман выхватил из кармана своего фантастического одеяния мобильный, пытаясь тоже заснять небывалое явление.
   Мещерский глянул на Рюрика. Неизвестно, припомнилось ли бравому капитану то происшествие в шторм у Командорских островов, когда он потерял свою шхуну, только лицо его, обычно очень привлекательное, мужественное, сейчас напоминало лицо безумца.
   – Пришельцы! – гаркнул он. – Мать вашу, чертовы инопланетные уроды, ну я вам сейчас покажу, я вас тут всех, гадов, в землю зарою!
   В небе над сопкой полыхнуло багровое пламя. И от нового взрыва снова дрогнула земля. А потом опять послышался свист и грохот, и на миг они все точно ослепли от новой вспышки.
   – Рюрик, стой, куда ты?
   Но великан-капитан с помповым ружьем в руках, выхваченным из палатки, оттолкнул Ингу, которая тщетно пыталась остановить его, и бросился в лес, не разбирая дороги.
   – Рюрик, вернись, вот дурак! – великий тубаларский шаман всплеснул руками, его окружили японские туристы.
   – Он сказал, там пришельцы, прикольно! – тараторила студентка-русистка. – Суперприкольно! Надо смотреть пришельцев! Пошли, пошли, все вместе, быстро, быстро!
   – Уважаемые господа, никто никуда не идет, все остаются в лагере до выяснения причин происходящего, – Мещерский пытался успокоить клиентов.
   Но куда там! Студенты уже подхватывали, напяливали рюкзаки, бывалая туристка Юрико-сан уже шагала по направлению к реке, за ней решительно поспешал ее обычно флегматичный сын господин Ито. Возле Мещерского осталась лишь Сатико.
   – Господа, друзья, я вас прошу, сохраняйте спокойствие!
   – Пришельцы, надо смотреть сейчас, надо идти быстро, быстро туда! – японские студенты и ухом не вели.
   Мещерскому, Инге ничего не оставалось, как ринуться вдогонку за ними.
   – Я возьму ружье, – сказал Матвей Жадов, отшвырнув бубен и колотушку. – Нужно в первую очередь найти Рюрика. Парень совсем свихнулся. Мне кажется, там, в тайге, упал самолет. Хотя на самолет это не слишком похоже.
 
   Точно что-то лопнуло там, в небе, снова – так громыхнуло. Они все ждали нового взрыва, но в воцарившейся над лесом тишине зашумел ливень.
   Крупные капли падали на лесной ковер из хвои и прошлогодней листвы. Дождь припустил с невероятной силой, и уже через пять минут все потонуло в потоке воды, низвергающейся с небес.
   Дождь погасил пожар, занявшийся в черневой тайге сразу после взрывов. Дождь как завесой прикрыл все.
   Словно и не падало НЕЧТО с небес, распавшись на отдельные фрагменты. Мещерский, Инга, японские туристы, Матвей Жадов, догнавший их с отцовской охотничьей двустволкой, разом промокли насквозь.
   А потом они поняли, что заблудились, при таком дожде в быстро наступающих сумерках в тайге не видно ни зги.
   А затем и совсем не повезло. Они слишком поздно поняли, что под ногами у них не раскисшая земля, а клюквенное болото. Сергей Мещерский зажег карманный фонарь.
   – Идем очень осторожно, за мной, по моим следам, – скомандовал Матвей Жадов. – Вперед никто не вырывается, тут, может, и просто мелкое болото, а может, и трясина.
   Клюквы на кочках – видимо-невидимо, всюду, куда доставал свет фонаря, а под ногами чавкает болотная жижа.
   Мещерский как-то сразу потерял счет времени – сколько они бродили по этому чертову болоту? Ведь где-то рядом совсем опушка леса и берег реки, и сельцо Каракокша. Там, наверное, все переполошились из-за взрывов. Но что это было?
   – Я думаю, это упал метеорит, – словно отвечая на его мысли, сказал великий тубаларский шаман, останавливаясь, чтобы японские туристы смогли передохнуть. – Напрочь отметая все, что вообразил себе наш капитан…
   – Почему это отметая, а вдруг он прав и это было НЛО? – Инга вступилась за Рюрика Гнедича. – Я дико за него волнуюсь, куда его понесло – один, ночью, в тайге. Братец, ты сказал: надо сначала его найти. Как мы его найдем, если мы сами в болоте увязли?
   – Я вас выведу. Спокойствие, только спокойствие, – Матвей изловчился и прыгнул на кочку. – Кажется, тут уже посуше, о черт…
   Он провалился в трясину по пояс.
   – Матвей, держись! – Мещерский опустился на колени. – Только не двигайся, сейчас я тебя вытащу.
   Кто-то очень быстро ползком обогнал его по хляби. Бывалая двужильная туристка Юрико-сан, бросая какие-то команды своему сыну господину Ито, как истый самурай, презрев опасность, первой добралась до тонущего в болоте. Она ползла чуть ли не по-пластунски, не боясь испачкаться в тине: во вставных своих зубах, всегда поражавших Мещерского неестественной белизной, она сжимала конец крепкой альпинистской веревки, извлеченной из своего рюкзака.
   Добравшись до кочки, она ловко сделала из веревки лассо и накинула его на плечи великому тубаларскому шаману, веревка соскользнула вниз на пояс, и Юрико-сан затянула петлю, потом бросила конец сыну.
   Тот ухватился за веревку, затем за веревку ухватился Мещерский, после Инга.
   Так, наверное, тянули репу в старой сказке. Великий тубаларский шаман, подбадривая их тревожными воплями, наконец выбрался на сухое место.
   А потом они все услышали, как над тайгой в ночи снова раздался какой-то звук – не взрыв, рокот винтов.
   – Вертолет летит! Вон, огоньки мигают. Это нас ищут, эй! – Обалдев от клюквенного болота, Мещерский уже начал выдавать желаемое за действительность.
   – Это не нас ищут. Чтобы полетели ночью и в такой дождь… – Великий тубаларский шаман, задыхающийся, весь облепленный грязью, взял руку Юрико-сан, всю тоже в болотной тине, и поцеловал. – Аригато… мерси… вы мне жизнь спасли, мадам.
   Вертолет пролетел над тайгой.
   – Пока дождь и темень, отсюда не двинемся, сейчас костер разведу, – Мещерский оглянулся, светя фонарем. – Инга, жидкость для растопки у тебя?
   – Неприкосновенный запас, вещи же в лагере остались, в палатках, но чтобы костер разжечь и согреться, нам хватит, – Инга достала из рюкзака топорик и начала рубить ветки мокрых кустов.
   Они разожгли костер, но дождь заливал его нещадно. Замерзшие и промокшие, они ждали рассвета.
   И рассвет принес невероятные приключения.
   – Снова вертолет летит, и не один, кажется, целых три!
   Мещерский вздрогнул: он кемарил, нахохлившись, как промокшая ворона, у потухшего костра.
   Вертолеты летят над тайгой, туда, на восток. А это еще что такое?
   Гул, рев мотора, лязг металла.
   В неверном свете брезжащего утра Мещерскому, да и всем им (а вы посидите ночь на клюквенном болоте под проливным дождем!) померещилось, что… нет, что же это за звук? Или прав был капитан Рюрик и вот сейчас, сейчас над чащей лесной, ломая вековые кедры как спички, поднимется боевая машина инопланетян, марсианский боевой треножник?
   Ломая кусты и молодые деревца, перед ними возник БТР с сидящими на его броне солдатами в какой-то не совсем обычной форме – не полевой, походной, а… такую в фильмах показывают про «вирусы».
   – Кто такие? – громыхнуло в мегафон с борта бронетранспортера.
   – Мы туристы, я менеджер и устроитель тура, а это наши японские гости. Мы на болоте заблудились.
   – Сейчас мы вас оттуда достанем. Что с вами за иностранцы?
   – Я же сказал, тут с нами японские туристы, мы из лагеря, что возле Каракокши. Скажите, что произошло? Мы слышали взрывы вчера вечером.
   – В тайге упал космический корабль.
   В мегафон это прозвучало так невероятно, что у Мещерского подкосились ноги.
   – Наш или… ихний?
   – Что?
   – Это правда пришельцы? Тарелка упала летающая? – взвизгнула Инга.
   – Девушка, потерпел катастрофу грузовой космический аппарат «Прогресс», – донеслось в мегафон. – Об этом весь вечер, все утро по телевизору бубнят. Оставайтесь на месте, сейчас мы вам окажем помощь.
   К ним уже спешили солдаты со срубленными жердями. Но жерди не понадобились. Через четверть часа они все уже выбрались на сухое место к бронетранспортерам.
   – Вас сейчас доставят в населенный пункт, – распоряжался всем офицер в защитном костюме, но без знаков различия. – Больше с вами никого нет?
   – У нас товарищ в тайге.
   – Тоже японец? Иностранец?
   – Нет, мой компаньон, он решил, что это пришельцы, инопланетяне. Глупо, конечно, – Мещерский старался говорить спокойно. – Мы его пошли искать и вот на болоте заблудились.
   – А это что за чучело? – офицер указал на испачканного грязью Матвея Жадова.
   – Это наш шаман, то есть это мой компаньон, он участник фольклорного представления, мы туристам показывали.
   – Так, ладно, вы все сейчас отправитесь в населенный пункт, тут в районе введен режим чрезвычайной ситуации, вам здесь находиться нельзя.
   – Но у нас товарищ в тайге пропал!
   – Слушай, командир, может, я, по-твоему, и чучело, – Матвей Жадов взвесил на руке двустволку, которую чудом не утопил в болоте, – но без друга, без Рюрика, я отсюда не уйду. Вы обломки «Прогресса» ищете, а мы товарища.
   – Вы все немедленно отправитесь в населенный пункт. Без пререканий.
   – Ты местный, командир? Судя по всему, нет, а я в тайге вырос.
   – И я, я тоже вырос в тайге, – соврал Мещерский. Промокший, озябший, он не собирался бросать капитана Рюрика в лесу.
   – Ладно, вы двое с нами. А девушка и иностранцы в населенный пункт, – командир в защитном костюме скользнул по ним взглядом. – Думаю, хуже, чем сейчас, вам уже не будет.
   Ингу и туристов усадили на один из бронетранспортеров, и он, меся гусеницами грязь, развернулся, газуя.
   Военные пользовались навигатором и беспрестанно терзали походные рации. Мещерский ощутил под собой холод военной брони. Боевая машина устремилась в тайгу.
   – Где Черное урочище?
   – Не близко, командир, – сказал Матвей Жадов. – А что, «Прогресс» там упал? Мы видели несколько вспышек в разных частях неба, и взрывов тоже было несколько.
   И словно в ответ на его слова где-то наверху снова включили мощную силовую установку – такой раздался гул.
   И гигантская тень заслонила собой утреннее серое небо. Вынырнув из низкой плотной облачности, над тайгой пролетел огромный самолет. Огромный, как дом!
   – Это же грузовой «Руслан»! Да тут и аэродрома такого нет, чтобы он сел! – воскликнул великий тубаларский шаман.
   – А говоришь, в тайге вырос, – усмехнулись военные. – Ты много чего тут, парень, не видел.
   И это оказалось чистой правдой.
   Они выехали на берег реки Саракокши. И Мещерскому показалось, что он очутился в гуще учений, максимально приближенных к боевой обстановке, – бронетранспортеры, солдаты, военный полевой госпиталь, палатки, огромное количество техники.
   А потом на их глазах склон сопки, густо засаженной лесом, начал подниматься вверх – вместе с деревьями, почвой, словно его выдавливала какая-то сила и… открылся вход в уходящую горизонтально в недра горы шахту. Мещерский увидел внутри асфальтированную дорогу, освещенную яркими прожекторами, по которой, урча моторами, катили военные грузовики-вездеходы. Показался вездеход-амфибия, совершенно уж фантастического вида мобиль.
   – Мать моя женщина, – ахнул великий тубаларский шаман. – Ты только глянь.
   – Не каждый день космические корабли с неба падают, – тихо ответил Мещерский. – Но уж правда все как-то слишком… я и представить себе не мог, что тут в этой глуши, в тайге…
   – А тебе не кажется, что они ищут не просто обломки ракеты?
   – Я вижу войска химзащиты, они боятся, наверное, что топливо могло разлиться.
   – Я не о топливе, хотя… возможно, ты и прав, – великий тубаларский шаман Матвей Жадов озирался по сторонам. – Но Рюрик-то наш где? Что с ним случилось?

Глава 4
Затерянный в тайге

   24 августа
   Алтай, урочище Кереде
   Они что-то там кричали, пытаясь остановить его. Они не понимали, что самое страшное уже произошло. То, что порой являлось ему в снах и дико пугало. И он просыпался – потный, дрожащий, чувствуя себя таким одиноким, таким беззащитным, потерянным, голым, уязвимым для всякого зла.
   Они что-то там кричали, пытались остановить его. Но он даже не оглянулся. Сжимая в руках помповое ружье, он ринулся один в тайгу, чтобы встретиться лицом к лицу с…
   Рюрик Гнедич, капитан рыболовного флота, потерявший свое судно у Командорских островов, остановился. Дыхание сбилось от крутого подъема в горы. Только раз он пересек дорогу Каракокша – Уймень, но это было давно, еще только-только смеркалось. А сейчас уже глубокая ночь. Он шел без остановки несколько часов подряд. Дождь, хлынувший как из ведра, промочил насквозь всю его одежду. Но теперь ливень начал стихать, обратился в морось.
   Сквозь дождь и непогоду Рюрик слышал рокот винтов – вертолеты кружили над тайгой. Но где-то далеко, в той стороне, которую он оставил позади.
   Вертолеты что-то искали, презрев риск нелетных условий. И Рюрик Гнедич представлял себе ТО, ЧТО ОНИ ИСКАЛИ, в самых разных ипостасях.
   Воспаленное воображение рисовало адские картины инопланетного вторжения. Омерзительного вида существа – шестиглазые, восьминогие, облепленные наростами – антеннами, щупальцами, боевыми клешнями, крылатые и лишенные крыльев, с клыками, с ротовыми присосками, зубастые, покрытые чешуей, как броней, энергичные, разумные, но всегда беспощадные, беспощадные, беспощадные и такие чужие… бесконечно чужие… не земные, не наши… делали свои первые шаги по планете, покинув свой космический челнок, приземлившийся в тайге.