Страница:
Мы с Ушастиком ровесники. Пьяный отец купил его в день, когда я родился. У Ушастика только две лапы, больше у него никогда и не было, но он все равно настоящий кролик. В голове не укладывается, как можно было его выбросить! Я немедленно упаковал чемодан, заботливо уложил Ушастика в пакет, спустился на кухню и бросил матери:
— Я уезжаю. Книги заберу позже. — И вышел.
— Странный парень, а? — заметила миссис Боттс. — И что только Шарон в нем нашла?
Они что, обо мне говорят?
— Считается, что он жутко башковитый, — сказала Марджори, старшая сестра. — Но по нему не скажешь. Весь вечер просидел тут как пень.
— Шустрый придурок, — вставила Фара, младшая. — Шарон говорит, он может четыре раза за ночь.
— Что может? — взвизгнула миссис Боттс. — Вдеть нитку в иголку?
Боттсы зашлись писклявым хохотом, затем долго и шумно топали по лестницам и наконец легли спать.
В шесть утра мистер Боттс, застенчивый и, что не удивительно, тихий человек, пришел в гостиную завтракать.
— Надеюсь, я вам того, не помешаю? — вежливо осведомился он и включил телевизор.
— Нисколько. — Я встал, подхватил чемодан, стоявший в прихожей, и вышел в утреннюю прохладу.
Я находился на первом этапе пути в Оксфорд. Там я намеревался броситься Пандоре на шею, умоляя приютить меня.
Я спросил из вежливости, что он делает в Оксфорде.
— А, просто тусуюсь, — любезным тоном ответил он. — Я не стану сдавать выпускные. Экзамены сдают только те, кто собирается работать .
Он предложил мне кофе по-турецки. Не желая показаться провинциальным недотепой, я согласился. Отхлебнув, пожалел, что пошел на поводу моего комплекса неполноценности. Спросил у Твайселтона Пятого, на каких условиях они с Пандорой снимают квартиру.
— Я женат на Пандоре, — ответил он. — Теперь она — миссис Твайселтон Пятая. Это одолжение я сделал ей на прошлой неделе. У Пандоры бзик насчет первых браков, она считает, что они должны скоропалительно распадаться, так что очень скоро мы разведемся. Мы не любим друг друга, — добавил он. — Откровенно говоря, я предпочитаю представителей моего пола.
— Отлично, — отозвался я, — потому что я намерен стать вторым мужем Пандоры.
Из моего пакета вывалился Ушастик.
— Боже, что это за дивное создание? — заверещал Твайселтон Пятый. Он прижал Ушастика к своей твидовой груди.
— Это Ушастик.
— О, Ушастик, — замурлыкал Твайселтон Пятый, — какой ты красавчик! Нет, сэр, не отрицайте, вы заслужили комплимент!
В комнату вошла Пандора. Она выглядела умной и хорошенькой.
— Привет, миссис Твайселтон Пятая, — поздоровался я.
— А, так ты знаешь, — произнесла Пандора.
— Я могу пожить здесь? — спросил я.
— Живи, — позволила она.
Вот так все и получилось. Теперь я веду семейную жизнь втроем . Если повезет, то скоро мы останемся вдвоем . Навсегда.
— Алло, Мартин Маффет слушает.
— Мартин Маффет[20]! — обрадовался я.
— Верно. А шуточки про пауков и кочки лучше оставьте при себе.
— Я хотел бы поговорить с моей матерью, миссис Моул, — холодно произнес я.
— Полин! — заорал Маффет, трубка с грохотом упала на столик.
Я услыхал, как мать сначала щелкнула зажигалкой, а уж потом спросила:
— Адриан, где ты?
— В Оксфорде.
— В университете?
— Я не учусь в университете, в этой чести мне было отказано. Если бы у меня был полный комплект детской энциклопедии, то, возможно…
— Только не начинай все сначала. Я не виновата в том, что ты провалился на экзаменах…
— Я остановился у Пандоры и ее мужа.
— Мужа?! — Я живо представил лицо моей матери, сейчас она наверняка походила на оголодавшего пса, которому бросили кусок говяжьего филе. — Кто? Когда? Зачем? — посыпались вопросы. Если издатели журнала «Кто есть кто» вдруг заинтересуются моей матерью — что, впрочем, маловероятно — и захотят узнать, есть ли у нее хобби, то она просто обязана ответить: «Мое хобби — сплетни»; иной ответ был бы позорным лицемерием. — Родители Пандоры знают, что она замужем? — ошалело расспрашивала она.
— Нет, — ответил я, а про себя добавил: «Но они недолго останутся в неведении, правда, мама?»
Днем мы с Пандорой отправились по магазинам. Джулиан Твайселтон Пятый завалился в постель с подшивкой «Медвежонка Руперта». Когда мы уходили, он крикнул вслед:
— Не забудьте медку, мои дорогие!
Едва оказавшись на улице, я заявил Пандоре, что она должна немедленно начать бракоразводный процесс.
— Прямо сейчас, сию минуту. — И предложил проводить ее в юридическую контору.
— По субботам они не работают, — возразила Пандора. — Играют в гольф.
— Тогда в понедельник утром.
— У меня семинар, — вяло отвечала она.
— В понедельник днем, — настаивал я.
— Пью чай с друзьями.
— А как насчет утра во вторник?
Так мы перебрали все дни недели и принялись за следующую. Похоже, жизнь Пандоры была расписана по минутам. В конце концов я взорвался:
— Послушай, Пандора, ты ведь хочешь выйти за меня, правда?
Пандора пощупала кабачок (мы находились в овощном магазине), вздохнула и ответила:
— Если честно, то нет, дорогой. Я не собираюсь снова выходить замуж по крайней мере до тридцати шести лет.
— Тридцати шести! — завопил я. — Но к тому времени я могу ожиреть, или облысеть, или потерять все зубы.
Пандора посмотрела на меня:
— Но ты и сейчас не сказать чтобы Адонис.
Я рванул прочь из магазина, в спешке опрокинув горку апельсинов. В начавшейся суматохе (несколько старушек в таком ужасе шарахнулись от раскатившихся по полу апельсинов, словно это были боевые гранаты, а не безобидные фрукты) я не заметил, как Пандора исчезла.
Бросился за ней — и вдруг почувствовал тяжкую длань на своем плече, а затем услыхал рык зеленщика:
— Сматываешься, не заплатив, а? Вы, студентики, мне до смерти надоели. Вечно что-нибудь стащите, но на этот раз я спуску не дам. Сегодняшний вечерок ты проведешь в кутузке, парень.
И тут я с ужасом осознал, что держу в каждой руке по апельсину.
Пандора меня утешает. Она чувствует себя дико виноватой, потому что она убежала из магазина, забыв заплатить за фунт кабачков, салат, баночку горчицы и пучок зелени.
Ничего не меняется в этом мире. Богатые по-прежнему снимают сливки, а бедным достаются все шишки.
— Ко мне! — раздался рык Брауна.
Я вошел в кабинет, хотя собачья команда резанула мне ухо. Браун смотрел в окно, перебирая мелочь в кармане. По крайней мере, я так думаю , что он перебирал мелочь; альтернативная интерпретация этого жеста просто в голове не укладывается. Браун обернулся и свирепо воззрился на меня:
— Я только что узнал некие тревожные факты, касающиеся вас, Моул.
— Меня?
— Именно, — ехидным тоном подтвердил Браун. — Речь идет о ваших предосудительных привычках в отношении пользования уборной. Что вы можете сообщить по этому поводу, Моул?
Хорошенько подумав, я ответил:
— Ничего, сэр. Но если вы о той луже на полу, что образовалась в прошлую пятницу, так это случилось, когда я…
— Не на работе, дома! — резко перебил он.
Я припомнил наш домашний туалет. Но я пользуюсь им, как все мужчины! Или нет? Неужто я совершаю нечто невообразимое, сам того не сознавая? Но если я не сознаю, то откуда Брауну знать?
— Подумайте, Моул. Что у вас за сиденье на унитазе? Говорят, вы хвастались им в буфете.
Я послушно задумался о сиденье, установленном на нашем унитазе.
— Опишите вышеупомянутое сиденье, Моул.
Я нервно теребил перочинный нож. Браун определенно свихнулся. Всем известно, что он бродит ночами по набережным, выискивает ежиков и нашептывает им всякие ласковые слова.
— Хорошо, сэр, — начал я, незаметно пятясь к двери. — Оно деревянное, красновато-коричневое, с медными штырями…
— Ага, красновато-коричневое дерево! — заорал Браун. — Красное дерево ! Вы вандал, Моул, враг жизни на земле! Считайте, что вы получили предупреждение об увольнении! Красное дерево относится к самых ценным и редким породам, а вы продолжаете уничтожать его, ублажая свое тщеславие и сластолюбие.
— А мне оно нравится, оно теплое и удобное, и я его не уберу!
Я начал проглядывать объявления о найме в «Индепендент».
— Он хочет вернуться в неандертальские времена, когда пользовались только содой!
Я попытался объяснить бедной женщине ситуацию, но она перебила:
— Да какой, к черту, озоновый слой? Мы же под крышей!
— Сегодня утром я застал твою мать в постели с Маффетом, — заявил отец.
Мать утверждает, что якобы проверяла «теплоемкость одеяла» Маффета. Неужто родители никогда не оставят меня в покое со своими бесконечными семейными дрязгами? Написал письмо матери, напомнив о ее родительских обязанностях.
Оксфорд,
Понедельник, 17 июля
Мама,
Сегодня в 11 утра мне позвонил отец, пребывавший в некотором расстройстве чувств. Он стал невольным свидетелем возмутительного зрелища: ты и Мартин Маффет бок о бок в постели последнего. Твои объяснения о «проверке теплоемкости» представляются, по крайней мере на поверхностный взгляд, несколько надуманными. (Особенно если учесть, что такой жары, как сейчас, не было с 1976 года. Прошлой ночью термометр показывал 93\circ по Фаренгейту, или 34\circ по Цельсию, я был вынужден спать без пижамы.)
Живя дома, я постоянно жаловался на мое тонкое одеяло. Однако ты ни разу не забралась в мою постель, дабы изучить факты на месте. Посему мы с отцом убеждены, что твои отношения с Мартином Маффетом носят сексуальный характер. Хотя как ты могла допустить близость с человеком, который держит у изголовья кровати полное собрание сочинений Уилбура Смита, я понимать отказываюсь. (Кстати, ты так и не поблагодарила за томик «Писем» Кафки, посланный мною тебе на день рождения.) Надо ли напоминать, что ты воспитываешь невинного ребенка, а именно мою младшую сестру Рози? Домашние и интеллектуальные обязательства удерживают меня в Оксфорде, но как только я исполню свой долг здесь, немедленно поспешу к вам и приложу все усилия, дабы покончить с творящимся безобразием.
Настоятельно прошу тебя усмирить порывы страсти, столь не подобающие женщине в возрасте.
Твой сын Адриан.
P.S. Осмелюсь напомнить, что Маффету всего двадцать два, тебе же сорок пять.
Дорогой Адриан,
Не суйся в мои дела, ты, обормот напыщенный! Мы с Мартином любим друг друга. Его абсолютно не волнует, что я на двадцать три года старше его. Он обожает меня. Говорит, что я — дух свободы и что это преступление — обрекать меня на прозябание в захолустье. Когда Мартин получит диплом инженера, он будет строить мосты в бассейне Амазонки, а я буду рядом с ним, стану подавать ему логарифмическую линейку или чем там пользуются инженеры.
Рози тоже любит Мартина. Отца она почти не видит, а когда видит, он только и делает, что жалуется на ее пронзительный голос; якобы голосок дочки действует ему на нервы.
Посылаю тебе фотокопию школьного сочинения Рози на дурацкую тему «Моя семья». Между прочим, тебе известно, что Шарон Боттс беременна? Я встретила ее в «Теско», и она сказала, что она уже на третьем месяце. Спрашивала, как связаться с тобой. Я ответила, что не помню твоего адреса, но она непременно зайдет ко мне, будь уверен.
Твоя Полин.
Мамочка и мартин играют в карты вечером и весело смеются. Папочка кричит им, чтобы вели себя потише. Адриан с нами не живет. Он живет в другом доме. Я рада. Он все время ноет. У него прыщи на лице.
Вечер. Наконец-то! Мучения Кена Додда[21] закончились, Налоговое управление от него отстало. Ему вернули право прятать на чердаке 336 000 фунтов наличными. Додд плакал, давая показания, и говорил, что мамуля наказывала ему не доверять банкам. 336 тысяч! Будь у меня такие деньги, разве я связался бы с Шарон Боттс!
НЕПРИЯТНОСТИ:
Шарон Боттс (беременна)
Пандора (вдруг узнает про Шарон)
супружеская измена матери
бабушка (вдруг узнает про Шарон)
перерасход банковского счета на 129 фунтов 8 пенсов
кожа
Ближний Восток
предательство Рози
пес скоро умрет
стук в трубах
«третий мир»
озоновый слой
дырявые ботинки
холодильник барахлит
— Ради бога, Адриан, — воскликнула она, — смотри на вещи в перспективе!
Утерев слезы, я указал ей на тот факт, что я не могу позволить себе выбрасывать еду, особенно в преддверии финансового краха.
— Но речь идет о пожухлых салатных листьях и трех размякших помидорах, — возразила она и добавила: — Надеюсь, ты сознаешь, Адриан, что находишься на грани нервного срыва.
Ей ли не знать! Почти у всех ее друзей либо нервный срыв, либо они от него лечатся, либо пишут о нем книги.
От Шарон Боттс никаких вестей.
Дорогой Адриан,
Ладно, похоже, дружбы у нас с тобой не получилось, так? Знаю, в твоих глазах я немногого стою, потому что учусь на инженера. Но вот что я тебе скажу, парень: по мне, безрукие как бы интеллектуалы вообще ничего не стоят, они только и умеют, что скулить целыми днями да читать свои паршивые книжонки.
А то, что происходит между мной и твоей матерью, тебя не касается. Полин — взрослая женщина.
Я заменил прокладки во всех кранах, перевесил дверцы на кухонных шкафах. Продул все батареи и починил газонокосилку. А что до духовки, то теперь твоя мама может пользоваться ею сколько душе угодно.
Твой отец — ленивый придурок, как и ты. Ты хоть знаешь, что, когда я въехал в ваш дом, там не было даже отвертки? Хорошо, что у меня всегда при себе отличный набор инструментов.
Когда-нибудь я стану твоим отчимом, так что как ни крути, а нам придется ладить. Твой отец ищет квартиру. Вчера вечером мы с ним поговорили и решили, что все к лучшему. В декабре мы планируем пожениться (не с твоим отцом, разумеется, а с матерью). Надеюсь, к тому времени ты поднимешь забрало и проглотишь пилюлю.
Всего хорошего,
Мартин Маффет (постоялец).
P.S. Уилбур Смит, возможно, не Кафка, но скажи на милость, разве Кафке ведомо хоть что-нибудь о законе джунглей? И знает ли Кафка, из какого ружья нужно стрелять, чтобы уложить слона с 500 шагов? Черта с два!
Я прочел этот малограмотный бред Пандоре; она мылась в ванной, а я стоял под дверью. К моему изумлению, она приняла сторону Маффета!
— Вот тут я с ним согласна, — заявила она. — Кафка меня достал, ему не хватает мускулистости.
Джулиан Твайселтон Пятый, проходя мимо, шепнул:
— Наша возлюбленная Пандора что-то задумала, Айди. Она подружилась с этими толстошеими парнями в спортивном зале, я чую беду.
— Она твоя жена, — возмутился я. — Запрети ей ходить в спортивный зал.
— О-хо-хо, — вздохнул Джулиан. — Мы живем в постфеминистские времена, забыл? Ты становишься совсем как герои Уилбура Смита. Скоро начнешь разгуливать в костюме для сафари.
— Ты одержим стиркой! Вспомни, какой скандал ты закатил, потеряв один-единственный носовой платок.
— Если ты опять заведешься насчет этого голубого платочка, — вставил Джулиан, — я просто озверею.
Я заткнулся но, откровенно говоря, дорогой дневник, до сих пор чрезвычайно взбешен. Платок был из набора: семь штук разного цвета для каждого дня недели. Пандора считает, что мне пора приобщаться к цивилизации «Клинекса». Говорит, что в наши дни уже никто не пользуется вонючими, измазанными в соплях тряпками. Пусть она расскажет об этом мистеру Брауну из Управления охраны окружающей среды. От него ушла жена только потому, что он запрещал ей пользоваться одноразовыми подгузниками.
— Если вдруг спина разболится, кресло придется очень кстати, — заметил отец.
Я опустился на пластиковый стул и попытался сказать что-нибудь утешительное, но в голову ничего не приходило. Отец оглядел свое жилье:
— Выходит, за двадцать лет женитьбы я толком ничего и не нажил.
Он предложил мне банку «Пилза», но я отказался. (Стоит мне сделать несколько глотков пива, как я чувствую, что превращаюсь в отпетого хулигана: так и хочется раскурочить какую-нибудь телефонную будку!)
— А белого вина у тебя нет? — спросил я.
— Белого вина? — усмехнулся он. — Ну как же, есть белое вино, я его ящиками закупаю. Или, может быть, ты предпочитаешь шампанское? — не унимался отец. — А как насчет икорки, надо же закусить шампанское, и клубники не в сезон, и профигребаных-тролей, и отменного «Стилтона», и чертовых пирожных «Карр»?
Позже мы обсудили перестановки в кабинете министров. Миссис Тэтчер вышвырнула сэра Джефри Хоу, словно использованный чайный пакетик. Сэр Джеф больше не министр иностранных дел. Им стал чувак по имени Джон Мейджор. В Англии никто не слыхивал о Джоне Мейджоре, не говоря уж о загранице, поэтому, по моим прогнозам, он долго не протянет. Он похож на мистера Пратта, замдиректора в моем строительном кооперативе, который отказал мне в ссуде на покупку жилья.
Ну погоди, Пратт! Когда я буду жить на вилле с фламинго, плавающими в озере, я приглашу тебя в гости и угощу коктейлем на террасе. То-то повеселюсь, глядя на твою отпавшую челюсть. А еще, Пратт, я покажу тебе дом, проведу по всем без исключения ванным комнатам, спортивному залу с первоклассным оборудованием и мимо бассейнов с проточной водой. Ты еще пожалеешь, Пратт, что не поверил в мой поэтический талант. Ты заявил, что никогда не слыхивал о «богатом поэте», что является доказательством твоего монументального невежества. А как насчет бестселлеров? Писатели на них дворцы строят!
Когда-нибудь я стану самым знаменитым поэтом Англии. Опус «Неугомонный головастик» почти закончен, а «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины», мой экспериментальный роман, отлично подвигается. Моим следующим шагом станут поиски литературного агента. Интересно, кто работает на принца Чарльза?
Дорогой сэр Гордон Джайлз,
Как нетрудно заметить, я посылаю Вам отрывки двух сочинений, над которыми я сейчас тружусь: опуса «Неугомонный головастик» и экспериментального романа «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины». Предлагаю Вам стать моим агентом и продать вышеупомянутые произведения. Я вижу «Головастика» у «Фабера и Фабера», а «Курганы» у «Вейденфилда».
Что до финансовой стороны вопроса, я не могу заплатить Вам обычные десять процентов. Как насчет пяти? Мои книги разойдутся огромными тиражами, так что внакладе Вы не останетесь. Будьте любезны выслать копии контрактов на мой рабочий адрес:
А. А. Моул,
Бюро тритонов, Отдел мелких амфибий, УООС,
18-21, ул. Лорда Дэвида Сесила, Оксфорд.
P.S. Пожалуйста, не звоните с поздравлениями. Мой непосредственный начальник, мистер Браун, запрещает разговаривать по телефону на личные темы (если только речь не идет о смерти близкого родственника). Домашнего номера в настоящее время у меня нет, вследствие неумеренных злоупотреблений телефоном моими соседями. Прошу извинить за лиловые чернила, которыми мне пришлось начертать это письмо; обычно я пишу зеленой ручкой, но она кончилась.
Адриану Моулу
Бюро тритонов
УООС
Оксфорд
— Я уезжаю. Книги заберу позже. — И вышел.
Четверг, 16 июня
Жить в доме Шарон и еще восьмерых Боттсов — сущий кошмар. Мне предложили ночевать на диване в гостиной, но Боттсы никогда не ложатся спать. Они торчат в гостиной, разговаривают, кричат, ссорятся и смотрят кровавые фильмы на видео. Несколько Боттсов, Шарон в том числе, отправились спать в три часа утра, но остальные затеяли шумную дискуссию о детях, предохранении, менструациях, смерти, похоронах, ценах на мороженое, Клементе Фрейде[19], группе «Квин», человеке на Луне, собаках, кошках, хомячках, различных болячках, от которых они страдают, и тряпках, которые им надоели. Послушав с час, как они злобно сплетничают о некоей Линде Евангелисте, чье имя мне абсолютно ни о чем не говорило, я закрыл глаза и притворился, будто сплю. Поняли ли они намек и разошлись по своим комнатам? Ничуть не бывало.— Странный парень, а? — заметила миссис Боттс. — И что только Шарон в нем нашла?
Они что, обо мне говорят?
— Считается, что он жутко башковитый, — сказала Марджори, старшая сестра. — Но по нему не скажешь. Весь вечер просидел тут как пень.
— Шустрый придурок, — вставила Фара, младшая. — Шарон говорит, он может четыре раза за ночь.
— Что может? — взвизгнула миссис Боттс. — Вдеть нитку в иголку?
Боттсы зашлись писклявым хохотом, затем долго и шумно топали по лестницам и наконец легли спать.
В шесть утра мистер Боттс, застенчивый и, что не удивительно, тихий человек, пришел в гостиную завтракать.
— Надеюсь, я вам того, не помешаю? — вежливо осведомился он и включил телевизор.
— Нисколько. — Я встал, подхватил чемодан, стоявший в прихожей, и вышел в утреннюю прохладу.
Я находился на первом этапе пути в Оксфорд. Там я намеревался броситься Пандоре на шею, умоляя приютить меня.
Пятница, 17 июня
В квартиру Пандоры я попал к обеду. Пандоры дома не оказалось, она была на занятиях. Впустил меня другой обитатель квартиры — томный молодой человек по имени Джулиан Твайселтон Пятый. Мы поздоровались за руку. Разношенная резиновая перчатка крепче на ощупь, чем рука этого малого.Я спросил из вежливости, что он делает в Оксфорде.
— А, просто тусуюсь, — любезным тоном ответил он. — Я не стану сдавать выпускные. Экзамены сдают только те, кто собирается работать .
Он предложил мне кофе по-турецки. Не желая показаться провинциальным недотепой, я согласился. Отхлебнув, пожалел, что пошел на поводу моего комплекса неполноценности. Спросил у Твайселтона Пятого, на каких условиях они с Пандорой снимают квартиру.
— Я женат на Пандоре, — ответил он. — Теперь она — миссис Твайселтон Пятая. Это одолжение я сделал ей на прошлой неделе. У Пандоры бзик насчет первых браков, она считает, что они должны скоропалительно распадаться, так что очень скоро мы разведемся. Мы не любим друг друга, — добавил он. — Откровенно говоря, я предпочитаю представителей моего пола.
— Отлично, — отозвался я, — потому что я намерен стать вторым мужем Пандоры.
Из моего пакета вывалился Ушастик.
— Боже, что это за дивное создание? — заверещал Твайселтон Пятый. Он прижал Ушастика к своей твидовой груди.
— Это Ушастик.
— О, Ушастик, — замурлыкал Твайселтон Пятый, — какой ты красавчик! Нет, сэр, не отрицайте, вы заслужили комплимент!
В комнату вошла Пандора. Она выглядела умной и хорошенькой.
— Привет, миссис Твайселтон Пятая, — поздоровался я.
— А, так ты знаешь, — произнесла Пандора.
— Я могу пожить здесь? — спросил я.
— Живи, — позволила она.
Вот так все и получилось. Теперь я веду семейную жизнь втроем . Если повезет, то скоро мы останемся вдвоем . Навсегда.
Суббота, 18 июня
Утром позвонил домой. Один из инженерных постояльцев взял трубку:— Алло, Мартин Маффет слушает.
— Мартин Маффет[20]! — обрадовался я.
— Верно. А шуточки про пауков и кочки лучше оставьте при себе.
— Я хотел бы поговорить с моей матерью, миссис Моул, — холодно произнес я.
— Полин! — заорал Маффет, трубка с грохотом упала на столик.
Я услыхал, как мать сначала щелкнула зажигалкой, а уж потом спросила:
— Адриан, где ты?
— В Оксфорде.
— В университете?
— Я не учусь в университете, в этой чести мне было отказано. Если бы у меня был полный комплект детской энциклопедии, то, возможно…
— Только не начинай все сначала. Я не виновата в том, что ты провалился на экзаменах…
— Я остановился у Пандоры и ее мужа.
— Мужа?! — Я живо представил лицо моей матери, сейчас она наверняка походила на оголодавшего пса, которому бросили кусок говяжьего филе. — Кто? Когда? Зачем? — посыпались вопросы. Если издатели журнала «Кто есть кто» вдруг заинтересуются моей матерью — что, впрочем, маловероятно — и захотят узнать, есть ли у нее хобби, то она просто обязана ответить: «Мое хобби — сплетни»; иной ответ был бы позорным лицемерием. — Родители Пандоры знают, что она замужем? — ошалело расспрашивала она.
— Нет, — ответил я, а про себя добавил: «Но они недолго останутся в неведении, правда, мама?»
Днем мы с Пандорой отправились по магазинам. Джулиан Твайселтон Пятый завалился в постель с подшивкой «Медвежонка Руперта». Когда мы уходили, он крикнул вслед:
— Не забудьте медку, мои дорогие!
Едва оказавшись на улице, я заявил Пандоре, что она должна немедленно начать бракоразводный процесс.
— Прямо сейчас, сию минуту. — И предложил проводить ее в юридическую контору.
— По субботам они не работают, — возразила Пандора. — Играют в гольф.
— Тогда в понедельник утром.
— У меня семинар, — вяло отвечала она.
— В понедельник днем, — настаивал я.
— Пью чай с друзьями.
— А как насчет утра во вторник?
Так мы перебрали все дни недели и принялись за следующую. Похоже, жизнь Пандоры была расписана по минутам. В конце концов я взорвался:
— Послушай, Пандора, ты ведь хочешь выйти за меня, правда?
Пандора пощупала кабачок (мы находились в овощном магазине), вздохнула и ответила:
— Если честно, то нет, дорогой. Я не собираюсь снова выходить замуж по крайней мере до тридцати шести лет.
— Тридцати шести! — завопил я. — Но к тому времени я могу ожиреть, или облысеть, или потерять все зубы.
Пандора посмотрела на меня:
— Но ты и сейчас не сказать чтобы Адонис.
Я рванул прочь из магазина, в спешке опрокинув горку апельсинов. В начавшейся суматохе (несколько старушек в таком ужасе шарахнулись от раскатившихся по полу апельсинов, словно это были боевые гранаты, а не безобидные фрукты) я не заметил, как Пандора исчезла.
Бросился за ней — и вдруг почувствовал тяжкую длань на своем плече, а затем услыхал рык зеленщика:
— Сматываешься, не заплатив, а? Вы, студентики, мне до смерти надоели. Вечно что-нибудь стащите, но на этот раз я спуску не дам. Сегодняшний вечерок ты проведешь в кутузке, парень.
И тут я с ужасом осознал, что держу в каждой руке по апельсину.
Воскресенье, 19 июня
Мне предъявили обвинение в магазинной краже. Жизнь моя кончена. Теперь у меня есть судимость. И меня уже никогда не примут на государственную службу.Пандора меня утешает. Она чувствует себя дико виноватой, потому что она убежала из магазина, забыв заплатить за фунт кабачков, салат, баночку горчицы и пучок зелени.
Ничего не меняется в этом мире. Богатые по-прежнему снимают сливки, а бедным достаются все шишки.
Моул в Управлении охраны окружающей среды
Июль 1989 г.
Понедельник, 10 июля
Сегодня мистер Браун вызвал меня к себе в кабинет, но попал я к нему не сразу, пришлось дожидаться в маленькой приемной. Я отметил, что Браун плохо ухаживал за своим каучуконосом и тот засох. Вид несчастного погибшего растения возмутил меня до глубины души. Я достал из кармана перочинный нож и отрезал все увядшие листья, в результате в горшке остался лишь коричневый потрескавшийся ствол.— Ко мне! — раздался рык Брауна.
Я вошел в кабинет, хотя собачья команда резанула мне ухо. Браун смотрел в окно, перебирая мелочь в кармане. По крайней мере, я так думаю , что он перебирал мелочь; альтернативная интерпретация этого жеста просто в голове не укладывается. Браун обернулся и свирепо воззрился на меня:
— Я только что узнал некие тревожные факты, касающиеся вас, Моул.
— Меня?
— Именно, — ехидным тоном подтвердил Браун. — Речь идет о ваших предосудительных привычках в отношении пользования уборной. Что вы можете сообщить по этому поводу, Моул?
Хорошенько подумав, я ответил:
— Ничего, сэр. Но если вы о той луже на полу, что образовалась в прошлую пятницу, так это случилось, когда я…
— Не на работе, дома! — резко перебил он.
Я припомнил наш домашний туалет. Но я пользуюсь им, как все мужчины! Или нет? Неужто я совершаю нечто невообразимое, сам того не сознавая? Но если я не сознаю, то откуда Брауну знать?
— Подумайте, Моул. Что у вас за сиденье на унитазе? Говорят, вы хвастались им в буфете.
Я послушно задумался о сиденье, установленном на нашем унитазе.
— Опишите вышеупомянутое сиденье, Моул.
Я нервно теребил перочинный нож. Браун определенно свихнулся. Всем известно, что он бродит ночами по набережным, выискивает ежиков и нашептывает им всякие ласковые слова.
— Хорошо, сэр, — начал я, незаметно пятясь к двери. — Оно деревянное, красновато-коричневое, с медными штырями…
— Ага, красновато-коричневое дерево! — заорал Браун. — Красное дерево ! Вы вандал, Моул, враг жизни на земле! Считайте, что вы получили предупреждение об увольнении! Красное дерево относится к самых ценным и редким породам, а вы продолжаете уничтожать его, ублажая свое тщеславие и сластолюбие.
Вторник, 11 июля
Вечером мы с Пандорой глубоко и всесторонне обсудили проблему сиденья для унитаза из красного дерева. Дискуссия закончилась тем, что Пандора с грохотом опустила сиденье и заявила:— А мне оно нравится, оно теплое и удобное, и я его не уберу!
Я начал проглядывать объявления о найме в «Индепендент».
Среда, 12 июля
Браун разослал приказ по всем отделам, запрещающий использовать в здании какие-либо аэрозоли. Завтра будет проведена выборочная проверка. Машинистки насупились и грозят бунтом.Четверг, 13 июля
Весь день разыгрывались драматические сцены: сотрудники отчаянно цеплялись за дезодоранты и банки с лаком, которые у них безжалостно изымали. В четыре часа Браун протрубил победу. В конце рабочего дня из здания высыпала толпа потных людей с обвисшими волосами. Некоторые грозили кулаками небесам и кляли озоновый слой либо его отсутствие. Кто что.Пятница, 14 июля
День взятия Бастилии.
А теперь у уборщиц начались проблемы! Говорят, Браун прицепил к каждому ведру записку с требованием избавиться от всех химических средств. Миссис Спрогетт, которая убирает у нас в офисе, страшно разобиделась:— Он хочет вернуться в неандертальские времена, когда пользовались только содой!
Я попытался объяснить бедной женщине ситуацию, но она перебила:
— Да какой, к черту, озоновый слой? Мы же под крышей!
Суббота, 15 июля
Сегодня утром я совершил открытие, потрясшее меня до глубины души. Оказывается, наше сиденье из так называемого красного дерева сделано из опилок! Позвонил в салон сантехники и сообщил, что они нарушили закон об аттестации товаров. И потребовал, чтобы вернули деньги — полную стоимость сиденья.Понедельник, 17 июля
Отправился к Брауну, дабы ознакомить его с последними новостями о нашем сиденье для унитаза, но начальника не было на месте. Его отстранили от работы с сохранением зарплаты до тех пор, пока не завершится расследование по поводу умышленной халатности и жестокости по отношению к каучуконосу.
Адриан Моул и мелкие амфибии
Понедельник, 17 июля 1989 г.
Только что мне на работу позвонил отец. Он подозревает, что у матери роман с постояльцем, Мартином Маффетом. Я спросил, есть ли у него доказательства.— Сегодня утром я застал твою мать в постели с Маффетом, — заявил отец.
Мать утверждает, что якобы проверяла «теплоемкость одеяла» Маффета. Неужто родители никогда не оставят меня в покое со своими бесконечными семейными дрязгами? Написал письмо матери, напомнив о ее родительских обязанностях.
Оксфорд,
Понедельник, 17 июля
Мама,
Сегодня в 11 утра мне позвонил отец, пребывавший в некотором расстройстве чувств. Он стал невольным свидетелем возмутительного зрелища: ты и Мартин Маффет бок о бок в постели последнего. Твои объяснения о «проверке теплоемкости» представляются, по крайней мере на поверхностный взгляд, несколько надуманными. (Особенно если учесть, что такой жары, как сейчас, не было с 1976 года. Прошлой ночью термометр показывал 93\circ по Фаренгейту, или 34\circ по Цельсию, я был вынужден спать без пижамы.)
Живя дома, я постоянно жаловался на мое тонкое одеяло. Однако ты ни разу не забралась в мою постель, дабы изучить факты на месте. Посему мы с отцом убеждены, что твои отношения с Мартином Маффетом носят сексуальный характер. Хотя как ты могла допустить близость с человеком, который держит у изголовья кровати полное собрание сочинений Уилбура Смита, я понимать отказываюсь. (Кстати, ты так и не поблагодарила за томик «Писем» Кафки, посланный мною тебе на день рождения.) Надо ли напоминать, что ты воспитываешь невинного ребенка, а именно мою младшую сестру Рози? Домашние и интеллектуальные обязательства удерживают меня в Оксфорде, но как только я исполню свой долг здесь, немедленно поспешу к вам и приложу все усилия, дабы покончить с творящимся безобразием.
Настоятельно прошу тебя усмирить порывы страсти, столь не подобающие женщине в возрасте.
Твой сын Адриан.
P.S. Осмелюсь напомнить, что Маффету всего двадцать два, тебе же сорок пять.
Пятница, 21 июля
Получил ответ от матери.Дорогой Адриан,
Не суйся в мои дела, ты, обормот напыщенный! Мы с Мартином любим друг друга. Его абсолютно не волнует, что я на двадцать три года старше его. Он обожает меня. Говорит, что я — дух свободы и что это преступление — обрекать меня на прозябание в захолустье. Когда Мартин получит диплом инженера, он будет строить мосты в бассейне Амазонки, а я буду рядом с ним, стану подавать ему логарифмическую линейку или чем там пользуются инженеры.
Рози тоже любит Мартина. Отца она почти не видит, а когда видит, он только и делает, что жалуется на ее пронзительный голос; якобы голосок дочки действует ему на нервы.
Посылаю тебе фотокопию школьного сочинения Рози на дурацкую тему «Моя семья». Между прочим, тебе известно, что Шарон Боттс беременна? Я встретила ее в «Теско», и она сказала, что она уже на третьем месяце. Спрашивала, как связаться с тобой. Я ответила, что не помню твоего адреса, но она непременно зайдет ко мне, будь уверен.
Твоя Полин.
Моя семья
сочинение Рози Моул, 6 лет и 8 месяцев
Моя семья — это моя собака, мамочка, мартин, папочка, адриан и бабушка, она старенькая. Больше всех я люблю собаку, мамочку и мартина, а потом уж папу.Мамочка и мартин играют в карты вечером и весело смеются. Папочка кричит им, чтобы вели себя потише. Адриан с нами не живет. Он живет в другом доме. Я рада. Он все время ноет. У него прыщи на лице.
Суббота, 22 июля
Шарон Боттс клялась, что принимает таблетки. Я даже видел, как она пила их. О боже! Боже! Боже!Вечер. Наконец-то! Мучения Кена Додда[21] закончились, Налоговое управление от него отстало. Ему вернули право прятать на чердаке 336 000 фунтов наличными. Додд плакал, давая показания, и говорил, что мамуля наказывала ему не доверять банкам. 336 тысяч! Будь у меня такие деньги, разве я связался бы с Шарон Боттс!
Воскресенье, 23 июля
Сегодня я немного спокойнее. Пульс бьется почти ровно. Вчера вечером я опасался за свой рассудок. Сколько неприятностей может вынести человек с моей обостренной чувствительностью? Наверняка есть какой-то предел, и, когда меня до него доведут, мое хрупкое тело не выдержит и закричит: «Довольно!»НЕПРИЯТНОСТИ:
Шарон Боттс (беременна)
Пандора (вдруг узнает про Шарон)
супружеская измена матери
бабушка (вдруг узнает про Шарон)
перерасход банковского счета на 129 фунтов 8 пенсов
кожа
Ближний Восток
предательство Рози
пес скоро умрет
стук в трубах
«третий мир»
озоновый слой
дырявые ботинки
холодильник барахлит
Понедельник, 24 июля
Случилось самое худшее! Холодильник сломался, два литра мороженого растаяло за ночь и протекло сквозь картонную коробку на продукты, лежавшие внизу. Когда утром Пандора вошла на кухню, я стоял на коленях, рыдая над хрустящим салатом.— Ради бога, Адриан, — воскликнула она, — смотри на вещи в перспективе!
Утерев слезы, я указал ей на тот факт, что я не могу позволить себе выбрасывать еду, особенно в преддверии финансового краха.
— Но речь идет о пожухлых салатных листьях и трех размякших помидорах, — возразила она и добавила: — Надеюсь, ты сознаешь, Адриан, что находишься на грани нервного срыва.
Ей ли не знать! Почти у всех ее друзей либо нервный срыв, либо они от него лечатся, либо пишут о нем книги.
От Шарон Боттс никаких вестей.
Вторник, 25 июля
Утром получил письмо от Мартина Маффета. Множество орфографических ошибок я исправил.Дорогой Адриан,
Ладно, похоже, дружбы у нас с тобой не получилось, так? Знаю, в твоих глазах я немногого стою, потому что учусь на инженера. Но вот что я тебе скажу, парень: по мне, безрукие как бы интеллектуалы вообще ничего не стоят, они только и умеют, что скулить целыми днями да читать свои паршивые книжонки.
А то, что происходит между мной и твоей матерью, тебя не касается. Полин — взрослая женщина.
Я заменил прокладки во всех кранах, перевесил дверцы на кухонных шкафах. Продул все батареи и починил газонокосилку. А что до духовки, то теперь твоя мама может пользоваться ею сколько душе угодно.
Твой отец — ленивый придурок, как и ты. Ты хоть знаешь, что, когда я въехал в ваш дом, там не было даже отвертки? Хорошо, что у меня всегда при себе отличный набор инструментов.
Когда-нибудь я стану твоим отчимом, так что как ни крути, а нам придется ладить. Твой отец ищет квартиру. Вчера вечером мы с ним поговорили и решили, что все к лучшему. В декабре мы планируем пожениться (не с твоим отцом, разумеется, а с матерью). Надеюсь, к тому времени ты поднимешь забрало и проглотишь пилюлю.
Всего хорошего,
Мартин Маффет (постоялец).
P.S. Уилбур Смит, возможно, не Кафка, но скажи на милость, разве Кафке ведомо хоть что-нибудь о законе джунглей? И знает ли Кафка, из какого ружья нужно стрелять, чтобы уложить слона с 500 шагов? Черта с два!
Я прочел этот малограмотный бред Пандоре; она мылась в ванной, а я стоял под дверью. К моему изумлению, она приняла сторону Маффета!
— Вот тут я с ним согласна, — заявила она. — Кафка меня достал, ему не хватает мускулистости.
Джулиан Твайселтон Пятый, проходя мимо, шепнул:
— Наша возлюбленная Пандора что-то задумала, Айди. Она подружилась с этими толстошеими парнями в спортивном зале, я чую беду.
— Она твоя жена, — возмутился я. — Запрети ей ходить в спортивный зал.
— О-хо-хо, — вздохнул Джулиан. — Мы живем в постфеминистские времена, забыл? Ты становишься совсем как герои Уилбура Смита. Скоро начнешь разгуливать в костюме для сафари.
Пятница, 28 июля
Глупо менять каждую неделю по три комплекта постельного белья. Если бы я делил ложе с Пандорой, мы бы сэкономили на стиральном порошке. Я неоднократно ей на это указывал, наконец она мне ответила:— Ты одержим стиркой! Вспомни, какой скандал ты закатил, потеряв один-единственный носовой платок.
— Если ты опять заведешься насчет этого голубого платочка, — вставил Джулиан, — я просто озверею.
Я заткнулся но, откровенно говоря, дорогой дневник, до сих пор чрезвычайно взбешен. Платок был из набора: семь штук разного цвета для каждого дня недели. Пандора считает, что мне пора приобщаться к цивилизации «Клинекса». Говорит, что в наши дни уже никто не пользуется вонючими, измазанными в соплях тряпками. Пусть она расскажет об этом мистеру Брауну из Управления охраны окружающей среды. От него ушла жена только потому, что он запрещал ей пользоваться одноразовыми подгузниками.
Суббота, 29 июля
Навестил отца в его новом жилище. Квартира обставлена очень скудно: односпальная кровать, стереосистема, бамбуковый столик, два пластиковых стула и специальное кресло с высокой спинкой — для тех, кто страдает болями в спине.— Если вдруг спина разболится, кресло придется очень кстати, — заметил отец.
Я опустился на пластиковый стул и попытался сказать что-нибудь утешительное, но в голову ничего не приходило. Отец оглядел свое жилье:
— Выходит, за двадцать лет женитьбы я толком ничего и не нажил.
Он предложил мне банку «Пилза», но я отказался. (Стоит мне сделать несколько глотков пива, как я чувствую, что превращаюсь в отпетого хулигана: так и хочется раскурочить какую-нибудь телефонную будку!)
— А белого вина у тебя нет? — спросил я.
— Белого вина? — усмехнулся он. — Ну как же, есть белое вино, я его ящиками закупаю. Или, может быть, ты предпочитаешь шампанское? — не унимался отец. — А как насчет икорки, надо же закусить шампанское, и клубники не в сезон, и профигребаных-тролей, и отменного «Стилтона», и чертовых пирожных «Карр»?
Позже мы обсудили перестановки в кабинете министров. Миссис Тэтчер вышвырнула сэра Джефри Хоу, словно использованный чайный пакетик. Сэр Джеф больше не министр иностранных дел. Им стал чувак по имени Джон Мейджор. В Англии никто не слыхивал о Джоне Мейджоре, не говоря уж о загранице, поэтому, по моим прогнозам, он долго не протянет. Он похож на мистера Пратта, замдиректора в моем строительном кооперативе, который отказал мне в ссуде на покупку жилья.
Ну погоди, Пратт! Когда я буду жить на вилле с фламинго, плавающими в озере, я приглашу тебя в гости и угощу коктейлем на террасе. То-то повеселюсь, глядя на твою отпавшую челюсть. А еще, Пратт, я покажу тебе дом, проведу по всем без исключения ванным комнатам, спортивному залу с первоклассным оборудованием и мимо бассейнов с проточной водой. Ты еще пожалеешь, Пратт, что не поверил в мой поэтический талант. Ты заявил, что никогда не слыхивал о «богатом поэте», что является доказательством твоего монументального невежества. А как насчет бестселлеров? Писатели на них дворцы строят!
Когда-нибудь я стану самым знаменитым поэтом Англии. Опус «Неугомонный головастик» почти закончен, а «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины», мой экспериментальный роман, отлично подвигается. Моим следующим шагом станут поиски литературного агента. Интересно, кто работает на принца Чарльза?
Понедельник, 31 июля
Из ежегодника «Писатели и художники» я узнал, что агентом нашего наследника является человек по имени сэр Гордон Джайлз. Написал ему, предложив мои сочинения.Дорогой сэр Гордон Джайлз,
Как нетрудно заметить, я посылаю Вам отрывки двух сочинений, над которыми я сейчас тружусь: опуса «Неугомонный головастик» и экспериментального романа «Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины». Предлагаю Вам стать моим агентом и продать вышеупомянутые произведения. Я вижу «Головастика» у «Фабера и Фабера», а «Курганы» у «Вейденфилда».
Что до финансовой стороны вопроса, я не могу заплатить Вам обычные десять процентов. Как насчет пяти? Мои книги разойдутся огромными тиражами, так что внакладе Вы не останетесь. Будьте любезны выслать копии контрактов на мой рабочий адрес:
А. А. Моул,
Бюро тритонов, Отдел мелких амфибий, УООС,
18-21, ул. Лорда Дэвида Сесила, Оксфорд.
P.S. Пожалуйста, не звоните с поздравлениями. Мой непосредственный начальник, мистер Браун, запрещает разговаривать по телефону на личные темы (если только речь не идет о смерти близкого родственника). Домашнего номера в настоящее время у меня нет, вследствие неумеренных злоупотреблений телефоном моими соседями. Прошу извинить за лиловые чернила, которыми мне пришлось начертать это письмо; обычно я пишу зеленой ручкой, но она кончилась.
Четверг, 3 августа
Сегодня получил следующее письмо:Адриану Моулу
Бюро тритонов
УООС
Оксфорд